Текст книги "Загадка старого кладбища"

Автор книги: Алексей Атеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Она нас видит? – спросил женский голос.

– И еще увидит не раз, – ответил мужской.

– Что ее ждет?

– Могила.

– Сколько ей осталось?

– Восемь дней.

– Есть ли выход?

– Выхода нет.

– Выход есть всегда! – раздался вдруг высокий детский голос. В тот же миг послышался треск и стало темно.

Валентина Сергеевна включила в прихожей свет. Зеркало покрывала густая сеть трещин. Какой ужас! Даже дома нет спасения! Она быстро оделась, накинула плащ, взяла сумочку и выбежала из квартиры.

Куда идти? Конечно же, в больницу к Мите. И она побежала по ночным улицам. Ей казалось, что ее преследуют, мерещились какие-то тени, но желание поскорее увидеть Митю, узнать, как он себя чувствует, жив ли, заставило позабыть о страхах.

Вот и больница. Она вбежала в пустынный вестибюль и рванулась в отделение реанимации.

– Куда вы? – закричала заспанная нянечка.

– Мне к Воробьеву, – умоляюще попросила Валентина Сергеевна.

– Он спит.

– А как его самочувствие?

– Неважное. Сотрясение мозга. Сломаны рука и несколько ребер, но опасности для жизни нет.

– Можно я подожду здесь до утра? – Петухова вопросительно посмотрела на нянечку.

– Дело ваше, – равнодушно отозвалась та.

– А зачем же здесь? – вдруг раздался чей-то голос.

Петухова резко обернулась.

Перед ней стоял пожилой, невысокого роста, кругленький, чрезвычайно симпатичный человек с умными веселыми глазами.

«Нет, он не из этих», – сразу же решила Валентина Сергеевна.

– Кто вы? – спросила она.

– Я Струмс, – ответил человек. – А вы, очевидно, Валентина Сергеевна Петухова?

– Да, – удивленно произнесла она. – А вы откуда знаете?

– Я тут незадолго до вашего прихода общался с Митей. Он хоть и слаб, но в сознании, рассказал мне все ваши приключения. Вкратце, конечно.

– Как он? – спросила Петухова.

– Гораздо лучше, чем я ожидал. Пойдемте, Валентина Сергеевна. Нет ничего лучше, чем прогулка с дамой августовской ночью.

И он галантно взял библиотекаршу под руку. В небольшом номере Струмса Петухова сидела в мягком кожаном кресле и живо описывала свои столкновения с духами. Профессор налил рюмочку коньяка, покосился на нее, кивнул на бутылку: мол, не хотите ли? Она энергично замахала головой.

– Ну, дело ваше! – Профессор медленно выпил, закусил долькой лимона. Посмотрел на библиотекаршу, как ей показалось, с насмешкой и властным жестом руки остановил захватывающее повествование на полуслове.

– Довольно, голубушка, – сказал он решительно. – Рассказ ваш настолько живописен, что напоминает фильм «Багдадский вор».

Валентина Сергеевна обиделась и покраснела:

– Вы мне не верите?

– Ну отчего же, верю. Но! – Профессор поднял вверх указательный палец. – За всеми ужасающими подробностями неясно одно: почему они за вами охотятся?

– Я видела их тайную церемонию на кладбище… – запальчиво начала Петухова.

– Не специально ли для вас весь спектакль был подготовлен заранее и срежиссирован талантливым режиссером?

– Вы считаете, что все эти ужасы – мистификация?

– Отнюдь нет! Безусловно, налицо черная магия. Но зачем они вам демонстрируют до сих пор весь свой арсенал? Наиболее изысканные трюки. – Он засмеялся и снова наполнил рюмку. – Все эти предсказания насчет оставшихся тринадцати дней… жуткое знамение. Не проще ли затянуть вас в трясину, которых, кстати, в тех местах полным-полно, или обрушить на голову гнилое дерево. Просто и эффективно.

– А мотоцикл? – закричала библиотекарша. – Я же чуть не погибла.

– Именно «чуть». На вас же нет ни единой царапины.

– Царапины есть, – уныло произнесла Петухова и искоса глянула в висевшее напротив зеркало.

– Это не считается. Возьмем последний эпизод: видения в прихожей. Ведь ясно сказали – выход есть.

– Да где же он?

– Погодите, погодите, не все сразу. Сначала разберемся, зачем вы им понадобились. – Профессор облизнул языком губы, покосился на рюмку, но пить не стал. – Эти черные маги очень стары. В прошлый раз нам, к сожалению, не пришлось с ними пообщаться лично. Надеюсь на этот раз… – Он замолчал, обдумывая. – Так вот, настоящий колдун обязан передать свои знания, свою, если хотите, силу. Кому? Естественно, не первому встречному.

– Вы хотите сказать… – подалась вперед Петухова.

– Иначе говоря, – не обращая на нее внимания, продолжал Струмс, – ему нужны ученики. Мне кажется, такая роль отведена вам.

Петухова в изумлении уставилась на профессора.

– Да! Именно вам, так, во всяком случае, мне кажется. Видите ли, они долго присматривались, но репутация у вас вполне подходящая.

Валентина Сергеевна перевела дух и неуверенно спросила:

– Если следовать вашей логике, то почему бы им просто не прийти ко мне?

– Взять за руку и сказать: пойдем, любезная Валентина Петухова, мы сделаем тебя ведьмой и научим кататься на помеле? Я думаю, главная их цель – растоптать ваше «я», полностью лишить воли, заставить приползти к ним на четвереньках. А уж потом…

– То, что вы говорите, совершеннейший вздор, – всплеснула она руками.

– А по-моему, единственно верное объяснение.

– И что же мне делать?

– Да ничего, события сами находят вас.

– Однако, нечего сказать, утешили.

– Ну, а что вы хотели? Чтобы я приставил к вам телохранителей или прочитал заклинания? Это в моих силах, но вряд ли будет толк. На вашем месте я бы сам предпринял контрдействия. Поехал в Лиходеевку и с помощью той старушки постарался вступить с ними в контакт.

Валентина Сергеевна встала и взволнованно заходила по комнате. Машинально взяла рюмку с коньяком, так же машинально выпила. Струмс посмотрел на нее с одобрением:

– Итак – в бой! А тылы я обеспечу.

Петухова задумалась, как бы прикидывая и взвешивая свои возможности. Наконец спросила:

– Ну, а что это даст?

Струмс встрепенулся:

– Помилуйте, голубушка, неужели вам самой неинтересно? Разве представится возможность пережить еще раз такое захватывающее приключение?

Петухова засмеялась. Удивительно, за несколько дней в ее мировоззрении произошли заметные сдвиги. Мир перестал состоять из черных и белых тонов, наполнился красками, засверкал, как солнце в луже после дождя.

– Согласна, – просто произнесла она.

– Итак, повторяю, – будничным тоном продолжил Струмс, – никаких активных действий не предпринимать, о каждом шаге докладывать мне лично, телефон у вас есть. Для начала сходите в архив к Забалуеву. Ничего ему не рассказывайте. Просто присмотритесь к нему повнимательнее. Какие-нибудь странности в поведении, в разговоре… фиксируйте все. Ну, а теперь – домой. Сейчас я распоряжусь, вас отвезут.

Близился вечер, когда Петухова вошла в здание архива. Без стука открыла дверь кабинета Забалуева. Старичок сидел, склонившись над бумагами. Услышав шум, он поднял голову, и лицо его расплылось в приветливой улыбке.

– Валентина Сергеевна?! Какими судьбами?! Давненько, давненько вас не было видно. С чем пожаловали?

Петухова пристально посмотрела на него, не зная, как себя вести.

«Что это? – подумала она. – Неужели он будет отрицать, что мы виделись три дня назад?»

– Петр Петрович, да ведь я была у вас в этот понедельник.

– В понедельник? Что вы, Валентина Сергеевна! В понедельник архив не работал, у нас был санитарный день.

«Ну что ж, – решила Петухова. – Не была, так не была».

– Значит, я ошиблась, может, только хотела зайти.

– А что вам понадобилось?

– Да вот интересуюсь деревенькой одной, Лиходеевка называется.

– А, знаю. – Архивариус насмешливо поглядел на нее. – Говорят, там колдуны живут, мертвецы по лесам ходят. – Глаза его так и светились злорадством.

«Конечно, это он, – убедилась библиотекарша, – Все знает, да еще и издевается, сволочь».

– Петр Петрович, давайте говорить откровенно, что вы от меня хотите, зачем травите, подсылаете нечисть?

– Товарищ Петухова, да вы здоровы ли? – Лицо архивариуса приняло озабоченное выражение.

Валентина Сергеевна вскочила и рванулась к дверям.

– А затем, милая, – вдруг раздался сзади детский голос, – что ты нужна нам.

Петухова стремительно обернулась и увидела, что на стуле, где только что сидел Забалуев, теперь сидит давешний белобрысый мальчик, виденный ею последний раз на дороге. Ребенок холодно улыбался и грозил ей пальчиком.

– Поезжай, милая, снова в Лиходеевку, не пожалеешь, – писклявым голоском изрек он.

Петухова кинулась к мальчишке, и вдруг он пропал. В комнате было пусто. В растерянности стояла библиотекарша, но тут раскрылась дверь и вошел Забалуев.

– Приветствую, приветствую, – радостно закричал он, – я в хранилище бегал.

Петухова медленно опустилась на стул.

– Я была у вас в понедельник, – осторожно начала она.

– Ну да. – Забалуев внимательно поглядел на нее. – Всю ночь просидели вместе с Митей. Хотели еще ехать в деревню эту, как она там называется… Я, к сожалению, опоздал, в квартире небольшой пожар случился, проводка загорелась ни с того ни с сего. Прибежал к вам, сказали, что вы уже уехали. Ну и как съездили? Что-нибудь узнали?

Валентина Сергеевна поднялась и, не отвечая, направилась к двери. У порога она обернулась, снова ожидая увидеть вместо Забалуева ребенка. Но Петр Петрович растерянно и участливо смотрел на нее.

Вечером того же дня Петухова снова была в номере у профессора.

– Так, так, очень интересно. – Профессор потирал руки от удовольствия. – Значит, сначала был один Забалуев, а затем другой? И ребенок? Ну, а разницу, разницу-то между этими двумя вы заметили?

Валентина Сергеевна недоуменно пожала плечами.

– Ну, какие-нибудь детали? Глаза, например?

– Да я особенно не приглядывалась, правда, мне показалось, что первый Забалуев был какой-то неестественный, слишком веселый, что ли… Как-то уж очень оживленный.

Профессор задумчиво поглядывал на Петухову.

– Все-таки, мне кажется, дело тут сложнее. Я думал, архивариус тоже из их компании. Но, видимо, ошибся. Сдается мне, здесь действует направленная галлюцинация, а может, и того серьезнее, классический оборотень. И почему именно ребенок, мальчик? На кого он похож, что вообще вы обо всем этом знаете? Ведь дитя вы видите не в первый раз?

– Да, – подтвердила Петухова. – И он мне абсолютно незнаком, хотя вроде бы кого-то напоминает.

Валентина Сергеевна напрягла память, но ничего определенного вспомнить не смогла.

– Ладно, – сказал Струмс, – с этим еще разберемся. Значит, таинственный малыш посоветовал вам ехать в Лиходеевку? Вот и я вам советую, и весьма настоятельно.

– А скажите, – Валентина Сергеевна внимательно посмотрела на Струмса, они знают, что вы в городе?

– Без сомнения, знают они, конечно, и то, что вы в данную минуту находитесь у меня. Но уверяю вас, это не имеет никакого значения.

– То есть? – не поняла Валентина Сергеевна.

– Видите-ли, голубушка, они настолько уверены в своих силах, что не обращают внимания на противника, да, видимо, и противником-то меня не считают. Ну что я им… Какой-то жалкий смертный, да и не во мне дело, а в вас. И тут в ход пущены все средства.

– Страшно-то как, – содрогнулась Петухова.

– Да, – согласился профессор, – ситуация невеселая. И все же помните, что сказал малютка в зеркале: «Выход всегда есть».

Придя домой, Валентина Сергеевна всюду включила свет. Поужинала. Старое зеркало в прихожей притягивало ее к себе. А что, если потушить свет, может быть, зеркало снова засветится? Несмотря на страх, она так и сделала. В темноте долго смотрела на зеркало, но оно оставалось по-прежнему темным.

Все-таки ребенок не давал ей покоя. Почему-то казалось, что лицо его было из ее собственного детства. Может быть, какой-то дворовый мальчишка или сосед по дому? У нее мелькнула мысль полистать семейный альбом. Она достала его с этажерки и осторожно раскрыла массивную, обтянутую синим плюшем крышку. На пол упал ворох фотокарточек. Она подобрала их и стала медленно перебирать. Вот мама, отец, вот она уже взрослая, с подругами. Бабушка с дедушкой. А на этой карточке ей лет десять. Стоп! Ее лицо… оно так похоже на лицо того ребенка. Так вот откуда чувство, что она его знает. Но как это может быть?!

И тут она вспомнила и похолодела. Давным-давно, в пору ранней молодости, случился у библиотекарши бурный, но скоротечный роман с одним молодым человеком. Тот выдавал себя за летчика, но на поверку оказался бухгалтером, чем сильно снизил свою ценность в глазах Валентины Сергеевны. Она не собиралась связывать жизнь с каким-то счетоводом, да и он не горел желанием. Они мирно расстались.

Однако роман имел неприятные последствия. Как ни скрывала Валентина, как ни затягивалась в корсет, мать скоро обо всем догадалась. Выход нашли быстро. Ее отправили к дальней родственнице, жившей в Конотопе. Там она благополучно родила мальчика. Ребенка тут же отдали кормилице. Библиотекарша его почти не видела, да, откровенно говоря, и не стремилась увидеть. Кормилице регулярно высылались деньги, а та в коротких письмах сообщала, что мальчик (его назвали Павлом) жив и здоров. По правде, мысль о том, что у нее есть сын, пусть в далеком Конотопе, тяготила Валентину. Ей было не жалко денег, посылаемых на воспитание мальчика. Ее мучил страх, что узнает муж, она к тому времени уже вышла замуж.

Так что краткое сообщение, что Павел умер от дифтерита, заставило проронить две слезинки и вздохнуть с облегчением. И вот теперь… Неужели тот ребенок – ее сын? В этом она уже не сомневалась. Вот откуда все ее муки. Молча кусала Валентина Сергеевна губы, не в силах справиться с душившими ее слезами. «Это кара, кара Божья», – явственно всплыла четкая мысль.

Валентина Сергеевна рыдала долго и безутешно. Лицо ребенка стояло перед глазами и не давало успокоиться.

Превозмогая слезы, трясущимися руками она достала из самого дальнего угла шкафа маленькую шкатулочку красного дерева. Там на самом дне, среди пожелтевших документов, старомодных украшений, лежал маленький крестик на золотой цепочке, крестик ее матери. Она достала его, повертела в руках и вдруг решительно надела на шею, зашептала слова полузабытой молитвы. Глупо, конечно. Какой-то крестик… Но отчего-то стало теплее, будто хрустнула и рассыпалась льдинка, холодной коркой лежавшая на душе. А утром произошли события, которые вытеснили тоску.

Проснувшись, Петухова отправилась в ванную. Вот уж блаженство! Горячая вода, разомлевшее тело, сладостные видения витали перед затуманенным взором.

Вода стала остывать, и она решила добавить горячей. Открыла кран. В кране забулькало, и оттуда медленно выполз огромный, вроде мыльного, пузырь, но только во много раз больше. Переливаясь всеми цветами радуги, прозрачный пузырь колыхался в воздухе над ванной.

Недоуменно смотрела Петухова на это чудо, а с пузырем между тем происходили изменения. Его внутренность наполнилась мерцающими разноцветными огоньками. Это было очень красиво, но страх понемногу начал заползать в душу, вытесняя опьянение. Огоньки начали сгущаться и образовали подобие лица. Черты его становились все отчетливее. Это было лицо какого-то глубокого старика, совершенно незнакомого Валентине Сергеевне. Старец, казалось, внимательно смотрел на библиотекаршу.

Ни жива ни мертва сидела та в ванной и с ужасом смотрела на переливающееся разноцветными огоньками лицо. Однако оно начало мутнеть, линии становились расплывчатыми и скоро сменились хаосом разноцветных искорок. Потом внутри пузыря начала складываться другая картина. Валентина Сергеевна сразу же узнала старое кладбище, нагромождение старинных надгробий. Кладбище было пустынным, только на одном памятнике сидела большая птица. Внезапно Петухова ощутила в ванной комнате поток холодного воздуха. Пузырь вытянулся, медленно подлетел к крану и с чмоканьем втянулся в него. Через мгновение из крана полилась вода. Библиотекарша все так же оцепенело уставилась на кран. Вода внезапно стала розовой, а затем начала темнеть, пока не приобрела густо-красный цвет. Валентина Сергеевна вылетела из ванной. Теперь она стояла и смотрела на необыкновенное зрелище. Было жутко, но интересно. Густая темно-красная жидкость наполняла ванную. Петухова набралась мужества и коснулась пальцем жидкости. Теплой, густой и липкой. Понюхала. Сомнений не было – кровь.

Жидкость забурлила, и из нее показалась черная костлявая рука с цепкими длинными пальцами.

Это было выше ее сил. Валентина Сергеевна стремительно выскочила из ванной комнаты, кое-как оделась и бросилась вон из квартиры. Она бежала по оживленным улицам, и прохожие с недоумением глядели на небрежно одетую женщину с мокрыми волосами и диким лицом. Но Валентина Сергеевна, ничего не замечая, мчалась к Струмсу.

«Только бы застать, только бы застать!» – одна мысль стучала в голове.

К счастью, Струмс оказался дома. Тут же находился какой-то молодой человек.

– О! – весело воскликнул профессор. – Вот и наша героиня! Да на вас лица нет! Что случилось?

Валентина Сергеевна не могла ничего ответить, только бессмысленно разевала рот.

– Коля, налей ей коньяку, – распорядился профессор, – да в стакан лей!

Стуча зубами о край стакана, библиотекарша сделала глоток и только тогда перевела дух.

Дрожа и поминутно озираясь, принялась рассказывать.

– Да, – сказал Струмс после того, как она умолкла, – повествование производит впечатление. Не правда ли, Коля? Да, кстати, познакомьтесь, это тот самый Николай Егорович Белов, о нем вы, кажется, слыхали.

Петухова вяло кивнула головой.

– А не съездить ли нам на место действия? Так сказать, убедиться своими глазами. Мне лично очень хочется. Он посмотрел на Петухову.

– Поехали, Валентина Сергеевна. С нами не пропадете.

Она молча кивнула.

Перед входом в гостиницу стояла роскошная легковая машина.

– Прощу вас. – Струмс галантно распахнул дверцу. Коля сел за руль.

Вот и ее дом. Выйдя из автомобиля, Петухова нерешительно топталась на месте. Возвращаться в квартиру не хотелось.

– Ну же, смелее. – Профессор взял ее под руку. У Коли в руках появился объемистый кожаный портфель, и они двинулись вверх по лестнице.

Войдя в квартиру, Струмс с интересом огляделся.

– О, да у вас роскошно. – Он плюхнулся на кожаный диван. – Точно такой же был у моей мамы. Чудесная вещь, нет ей сносу. – Потом вскочил, прошелся по комнате, заглянул зачем-то на кухню. – Ну что, Николай Егорович, будем начинать? – Струмс задумчиво смотрел на зеркало в прихожей. – Именно это зеркало и являло вам чудеса? – спросил он Петухову.

Тем временем Коля начертил мелом на кафельном полу ванной какую-то сложную звезду. Потом расписал ее непонятными знаками и символами. Петухова с интересом следила за его манипуляциями.

– Что он делает? – шепотом спросила она Струмса.

– Да ничего особенного. Чертит магическую пентаграмму. Духов будет вызывать.

– Вы серьезно?

– Вполне. Да вы не беспокойтесь, ничего страшного не произойдет. А если боитесь, то можете уйти куда-нибудь переночевать. Например, в мой номер. Коля отвезет.

– А можно остаться?

– Почему бы и нет, ведь вы, так сказать, главное действующее лицо. Присутствие ваше весьма желательно. – Тон его изменился, стал серьезным и сдержанным.

Между тем на улице стало совсем темно. Короткие сумерки перешли в темную августовскую ночь.

Валентина Сергеевна протянула руку к выключателю.

– Не надо! – властно скомандовал Струмс. – Сейчас мы зажжем свои осветительные приборы.

Он достал из портфеля какой-то предмет, чиркнул спичкой. Валентина Сергеевна увидела у него в руках толстую свечу из зеленого воска. Он передал свечу Коле и достал из портфеля еще две. Зажег их и пристроил одну на краю ванной, две на туалетных полочках. Пламя свечей, колеблясь, бросало причудливые тени на стены. Валентине Сергеевне снова стало жутко. Коля стоял неподвижно и отрешенно, полностью уйдя в себя.

– Ну что, Викентий Аркадьевич, попробуем?

– Не рановато? Еще одиннадцати нет.

– Попробуем. Да и что мешает повторить?

– Ну ладно, начинай.

Коля встал лицом к звезде, начерченной на полу. Потом что-то произнес. Контуры звезды слабо засветились бледно-розовым светом. Он еще раз повторил то же слово. Свечение осталось прежним.

– Рано еще, – заключил Коля разочарованно.

– Не торопись, подожди полчасика, – ободряюще произнес профессор. – А я пока займусь зеркалом.

Он взял одну из свечей и поставил ее перед зеркалом. Язычок пламени отразился в нем, но как-то странно. Вместо одного огонька в зеркале было семь. Профессор провел рукой по фигурной деревянной раме, и зеркало заколыхалось, как будто это было не стекло, а вода. Серебристая мгла стала прозрачной, и Валентине Сергеевне показалось, что перед ней дверь в неведомый мир. Перед ней расстилалось огромное, совершенно пустое пространство. Зеркало ничего не отражало. Внезапно трепещущий огонек отделился от свечи и как бы проник внутрь зеркала.

Профессор крепко сжал руку Петуховой.

– Коля, иди сюда, – позвал он шепотом. – Смотри, прямую дорогу проложили.

Огонек между тем блуждал среди могил. Вслед за ним устремилось еще несколько огоньков, скоро их образовался целый рой.

– Кладбищенские огни – первый признак колдовства, – удовлетворенно промолвил профессор.

Валентина Сергеевна смотрела как завороженная. Будто не в собственной прихожей стояла она, а там, на Кладбище. Казалось, шагни – и ты будешь среди этих могил.

А огоньки, перелетая с одного места на другое, придавали происходящему и вовсе чувство нереальности. Чем-то древним, неведомым веяло от всего этого.

– А ведь прямо из вашей квартиры можно попасть туда, – задумчиво сказал Струмс. – Шагнуть сквозь зеркало.

– Неужели? – не поверила Валентина Сергеевна.

– Абсолютно серьезно, нужно только знать условный код.

Струмс провел рукой по поверхности зеркала:

. – Нет! Вы потрогайте!

Валентина Сергеевна осторожно дотронулась до стекла. Но под ее рукой было не стекло. Она почувствовала что-то чрезвычайно упругое на ощупь. Вещество было скользким и прохладным. Как будто воздух сгустился, стал твердым.

Еще несколько минут зеркало оставалось окном в неведомый мир, потом внезапно погасло. Петухова снова провела рукой по его поверхности и на этот раз ощутила обыкновенное стекло.

– Ну а теперь вернемся к нашей пентаграмме, – решительно проговорил профессор. – Время к двенадцати подходит. Можно начинать.

– Дело в том, любезная Валентина Сергеевна, если вас действительно посетили сверхъестественные силы, то должен остаться некий их отпечаток, так сказать, эманация. Хотя и на очень короткое время, но мы сможем увидеть колдуна, вернее, не его самого, а его призрак. Коля у нас специалист по вызыванию духов.

В квартире по-прежнему было темно. Зеленел свет в ванной комнате, свечи слегка оплавились, но продолжали гореть ровным неярким светом. Коля прошел внутрь, а профессор с библиотекаршей остались стоять на пороге.

Он вновь встал возле нарисованной на полу звезды и, что-то приговаривая, стал медленно и плавно водить над ней ладонями. Звезда слабо засветилась, потом неожиданно ярко вспыхнула. Цвет ее, еще несколько секунд назад бывший бледно-розовым, стал огненным и напоминал цвет раскаленного железа. Потом звезда оторвалась от пола и повисла над ним на расстоянии полуметра. Внутри нее вспыхнул столб ярко-голубого света.

Валентина Сергеевна невольно схватила профессора за руку.

– Не волнуйтесь, – шепотом произнес он. – Прошу вас сохранять спокойствие и молчать, что бы ни увидели.

Коля громко и раздельно произнес непонятные слова. Столб голубого света начал желтеть, затем розоветь, внутри соткалась полупрозрачная фигура. Присмотревшись повнимательней, Валентина Сергеевна различила старика, невысокого, седобородого, с хищным птичьим лицом и пронзительными глазами. Лицо старика время от времени перекашивала судорога, как будто все происходящее причиняло ему боль.

Профессор выступил вперед.

– Кто ты? – властно произнес он.

– Хозяин кладбища, – был ответ.

– Зачем ты приходил сюда?

Последовало молчание.

– Заклинаю тебя демоном демонов Астаротом, отвечай, зачем ты приходил сюда?

– За ней, – монотонно промолвил старец.

– Зачем тебе она?

– Она должна стать одной из нас. И она станет, – торжествующе заключил старик.

– Сколько вас? – продолжал допрос профессор.

– Нас легион, – последовал равнодушный ответ, но в голосе старика послышалось ехидство. – И не тебе, смертный, хоть ты и сведущ в колдовских делах, остановить нас.

Столб света из розоватого стал малиново-красным, затем фиолетовым, фигура старика потускнела и медленно исчезла. Свет погас, и только магическая звезда продолжала слабо светиться. Наконец с легким треском погасла и она.

Все безмолвствовали.

Первым нарушил молчание профессор:

– Ну, вот мы и увидели организатора всех событий. Хозяина кладбища.

– Интересный старичок, – заметил Коля.

– Ну, Валентина Сергеевна, можете включить свет. Петухова щелкнула выключателем, но свет не зажегся.

– Что такое? – воскликнул профессор.

– Я думаю, – спокойно промолвил Коля, – сейчас начнется контратака.

– Возьмите каждый по свечке и идите в комнату, – скомандовал профессор. – Надеюсь, Валентина Сергеевна не потеряет присутствия духа.

Петухова ответила, что постарается. Она взяла в руки зажженную зеленую свечу, села на диван и спокойно стала ждать дальнейших событий.

– Что с вами? – участливо спросил Струмс, почувствовав ее настроение. Вам страшно?

– Нет, – равнодушно ответила Петухова, – мне все равно.

– Эге, голубушка, так не пойдет, может, выпьете коньячка?

– Не стоит добро переводить, выпейте лучше сами.

– Непременно.

В темноте звякнула бутылка о край стакана, запахло коньяком.

В этот момент прихожая осветилась. Валентина Сергеевна поняла, что свет идет из проклятого зеркала.

Потом раздались чьи-то легкие шаги.

– Внимание, Коля! – прошептал профессор, бутылка так и осталась в его руке.

Петухова ждала, что же будет дальше.

Шаги приближались, и при свете свечей можно было различить маленькую фигурку, вошедшую в комнату.

– Мама, – раздался слабый детский голос.

Это было страшнее всего. Страшнее призраков, мертвецов, страшнее смерти, наконец. Ни слова не говоря, вскочила Валентина Сергеевна с дивана и бросилась навстречу детской фигурке.

– Сидите! – властно приказал профессор и крепко ухватил ее за руку.

Валентина. Сергеевна попыталась вырваться. При этом ее свечка упала и погасла бы, но Коля подхватил ее на лету.

– Держите свечу, – зашипел Струмс. – Пока она у вас в руках, вас не видно и не слышно.

Петухова машинально взяла свечу.

– Это мой сын, – сказала она потерянным голосом.

– Какая глупость! – шепотом ответил профессор. – Это оборотень, перевертыш.

– Но я… – моляще произнесла библиотекарша.

– Молчите, иначе доставите нам всем большие неприятности.

– Мама, – повторил ребенок, – где же ты?

Профессор крепко сжал ее руку.

– Ты меня всегда бросаешь, – продолжал ребенок, – я так тебя ждал. Пойдем со мной, мама.

На ощупь он бродил по комнате, вытянув вперед руки и то и дело натыкаясь на мебель. Странно, но к дивану он ни разу не подошел.

– Нигде нет, – вдруг сказал он женским голосом.

– Ищи, дура! – ответило зеркало стариковским дискантом.

– Я не дура, – сказал ребенок обидчиво, – я столбовая дворянка.

– Дубина ты стоеросовая, а не столбовая дворянка, – сказало зеркало, ничего нельзя поручить. Совсем мозги протухли. Ищи, тут они.

Странный диалог вывел Валентину Сергеевну из состояния, близкого к истерии.

– Мама, мама! – закричал ребенок снова детским голосом. Но на этот раз в нем чувствовалась неуверенность.

– Ладно, иди назад, – раздался голос, – скоро петухи запоют. Тень поспешно выскочила из комнаты.

– Все равно я до вас доберусь, – раздался стариковский голос, а вслед за ним хохот. Зеркало погасло.

– На сегодня все, – заключил профессор. – Представление окончено. А что это за сын такой? – с любопытством спросил он.

– Был у меня когда-то ребенок, да умер… – неохотно ответила Петухова.

– Вон оно что, – протянул Струмс, – Так вы его лицо видели тогда на дороге? Однако эти специалисты дело знают, на чувствах играют. Ну, теперь мы хотя бы знаем, с кем имеем дело.

– Кто же такой хозяин кладбища? – поинтересовалась Петухова.

– Включите, пожалуйста, свет, – попросил Струмс. Вспыхнуло электрическое освещение. В его свете все случившееся казалось сном, и только свечки в руках присутствующих подчеркивали, что произошедшее реальность.

– Ну что, Валентина Сергеевна, мы вас оставляем. Днем обязательно увидимся. – Струмс вопросительно посмотрел на библиотекаршу. – Что-то вы мне не нравитесь, – констатировал профессор. – А знаете что, поезжайте-ка снова в Лиходеевку. Идите к своей бабке и попросите свести вас с главным, с хозяином кладбища. Когда встретитесь с ним, изобразите раскаяние, дайте понять, что готовы на все. Словом, войдите к ним в доверие.

– А если не поверят? Они, судя по всему, не такие уж простаки. Да и потом, что значит – готова на все?

– Смотрите по обстоятельствам. Однако на вашем месте я бы не хорохорился.

– И это вся ваша помощь? – вскричала Петухова. – Ничего себе, хорош совет – самой прыгнуть в огонь…

– А может быть, это лучший выход, – задумчиво произнес Струмс. – Самой прыгнуть в огонь! А мы с Николаем Егоровичем будем поблизости. Да не волнуйтесь, глаз с вас не спустим.

На том и порешили.

…Старуха Агриппина Кузьминична встретила ее как старую знакомую. Ни о чем не расспрашивая, усадила пить чай. Разговор шел о самых обычных делах. Но вскоре старуха не выдержала.

– Ну, что у тебя нового? – с любопытством спросила она.

Валентина Сергеевна рассказала кое-что из происшедшего с ней.

– Не оставляют, значит, тебя в покое, – подытожила старуха. – Нужна ты им, видно, для чего-то.

– А кто они? – с замиранием сердца спросила Петухова.

– Колдуны местные, – просто ответила бабка. – А самый главный из них Асмодей Чернопятов. Он-то всем и заправляет. Хозяин кладбища еще называется.

– А вы их не боитесь?

– А чего мне бояться, я, считай, одна из них. Только я на добро повернута, а они на зло. Так всегда бывало. Есть день, есть ночь. Одно с другим не мешается.

– А нельзя ли увидеть Асмодея?

– На поклон решила пойти? Что ж. Увидеть можно, чего проще. Только не пожалеешь ли?

– Чего мне терять?

– И то правда. Завтра с утра и пойдешь.

– Я только одного не пойму, – продолжала гнуть свое Валентина Сергеевна. – Какая цель-то у колдунов?

– Цель? – переспросила бабка. – А простая: повелевать людьми. Раньше-то так и было.

– Что же они могут?

– Многое. Хворь на человека наслать, присуху на девицу или молодуху. Могут в разных зверей, птиц обращаться, мало ли что еще. Сила у них большая. Даже мертвецов оживляют, да ты ведь знаешь.

– А зачем?

– Разные причины есть. Про Кокуева-майора и Дарью Сурину ты уже слыхала. Сама она нечистью интересовалась, дружбу кой с кем из них водила. Да что она, почти все окрестные помещики к ним за помощью и советом обращались. Так вот, не была бы она испорчена, не стала б живым мертвецом.

– А много их? – спросила Петухова.