Текст книги "Холодный человек"

Автор книги: Алексей Атеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5
Неожиданные визиты
и поиски клада

Солнечный луч, пробившись сквозь забрызганное влагой оконное стекло, коснулся Вериного личика. Девушка зашевелилась и открыла глаза. Ненастье, похоже, только что кончилось. Сквозь неплотно задернутые шторы виднелся клочок голубого неба.

Вера поспешно соскочила с кровати, побежала на кухню готовить завтрак, но когда поставила на газовую плиту турку, чтобы сварить крепкий кофе, вдруг вспомнила: спешить некуда. На работу она сегодня не идет.

Вера присела на табурет и задумалась. Чем бы заняться? О ночном визите баронессы она и не вспоминала.

Неожиданно в дверь позвонили.

«Кого это спозаранку черт несет?» – размышляла Вера, не спеша открывать. От неожиданных визитов она ничего хорошего не ждала.

Звонок вновь настойчиво затарахтел, и девушка поплелась открывать. Хорошее настроение мигом улетучилось, в душу прокралась тревога. Когда она отворила, от сердца сразу же отлегло. На пороге стоял Молчановский. В руках он держал объемистый пакет.

– Это я, – сказал он. – Здравствуйте.

Вера поздоровалась и посторонилась, пропуская его в квартиру.

– Почему вчера не позвонили? – поинтересовался Виктор.

– Уж извините… Я очень замаялась. Как только вернулась домой, сразу в ванну. А потом сил вовсе не стало. Сама не заметила, как заснула.

– Я так и понял. Поэтому, простите, решил сам… Если гора не идет к Магомету…

– Это меня нужно извинить…

– Был я вчера в Липках, – не слушая оправданий Веры, стал рассказывать Молчановский. – Выяснял, что же с вами случилось на самом деле.

– И что?

– Выяснил… И одежду вашу вот принес.

– Как же вам ее отдали?!

– Пришлось, конечно, приложить усилия. Как говорится, «и лаской, и таской».

– Это как же понимать? Деньжат, что ли, подкинули кому нужно?

– Да какая вам разница? Главное – результат. Так вот, хочу сообщить: никаких к вам претензий ни у кого нет.

– То есть как это нет?! Ведь я оттуда сбежала! Значит, меня должны искать. А с этими дегенератами, которые меня… ну… того… вы встречались?

– С одним только. Второй… э-э… заболел внезапно.

– Как это заболел? Чем?

– Вы его… как бы выразиться помягче, немного травмировали.

– Травмировала?!

Молчановский с уважением взглянул на Веру.

– Я начинаю вами восхищаться. Справились с двумя здоровыми мужиками. Такого ужаса на них навели! Одного даже покалечили… Чуть-чуть.

Вера недоуменно таращилась на своего гостя. Ни о чем подобном она не помнила. Но Молчановский понял ее взгляд по-своему.

– Они сами боятся огласки, – продолжил он. – Поэтому шума поднимать не станут. Вроде вас к ним и не привозили. И историю болезни уничтожили, и с теми, кто вас принимал, провели соответствующую беседу. Этот молодой, красивенький… Как там его? Котовский, по-моему. Он, оказывается, племянник главврача. Видать, поэтому и решили все замять. Чтобы, как говорится, сор из избы не выносить.

– У них претензий нет! А если у меня есть?! Семейственность, понимаешь, развели!

– Желаете добиться от них отступного?

– Какого еще отступного?! Я справедливости хочу!

Вера не на шутку разозлилась. Какие-то негодяи решили воспользоваться ее затруднительным положением и надругаться над ней! Она этого так не оставит!

– Погодите шуметь, – попытался урезонить ее Молчановский. – Криком ничего не добьетесь. Вы вспомните, с чего все началось?

– Ну, с чего?

– А с того, что вы устроили в редакции. Я там, кстати, тоже побывал. Этот ваш главный, Павел Борисович, оказывается, на больничном.

– Да знаю я!

– А что вы с ним сотворили, тоже знаете? Чем кончилось это насильственное кормление пирожными?

– Ну, чем?

– Челюсть вы ему вывихнули. Вот чем!

– Велика беда!

– По-вашему, невелика?

– А по-вашему?

– По-моему, тоже, но он зафиксировал этот факт в больнице. Снял побои, как в таких случаях говорят. А потом написал заявление в милицию. Так что на вас заведено уголовное дело.

Вера перепугалась.

– Но ведь он сам, сам… – зачастила она.

– Что сам? Он же на вас не нападал, а как раз наоборот.

– Как же быть?

– Я и в милиции побывал, – негромко произнес Молчановский.

– Ну?

– Пришлось сунуть кое-кому в зубы.

– Неужели избить?

Виктор захохотал:

– Скажете тоже, избить! Не избить, а дать в лапу.

– Ага, – поняла Вера. – Взятка!

– Вроде того.

– И теперь меня не арестуют?

– Дело вроде приостановили. Но этот ваш Павел Борисович может полезть в бутылку и потребовать его возобновления. У него влиятельные родственники, и если они надавят, делу, скорее всего, дадут ход. Правда, имеется один нюанс. Сама ситуация для Павла Борисовича уж больно невыгодна. Его и так за дурака держат, а тут и вовсе на смех поднимут. Где это видано: какая-то корректорша свернула челюсть здоровому мужику!

«Эге! Он действительно накопал довольно много сведений обо мне и Павле Борисовиче», – размышляла Вера, внимательно слушая Молчановского.

– А посему, – продолжал ее гость, – ему могут намекнуть, чтобы не гнал волну и успокоился. Но есть и другие способы воздействия…

– Это какие же?

– Ну… – Молчановский почесал нос. – Всякие. Но действенные. Весьма действенные.

– Скажите, Виктор… – Вера постаралась вспомнить отчество благодетеля, – …Олегович. Почему это вы так обо мне заботитесь? В дурдом съездили – замяли, в милиции замяли, да еще и в редакции побывали. Зачем это все? И кто вы такой на самом деле?

– Почему я так интересуюсь вами? – Молчановский слегка смутился. – Да все довольно просто – понравились вы мне.

«Еще один, похоже, в любви объясняется, – изумилась Вера. – Небывалое явление!»

– Да ведь вы женаты! – вскричала она.

– Нет, не женат.

– А говорили обратное.

– Был. Но мы разошлись.

– Давно ли?

– Пару годков назад..

– Ничего не понимаю! То женат, то не женат… Ну да ладно. А чем вы все-таки занимаетесь?

– Как вам сказать… То тем, то другим. Всем понемногу.

– Весьма невнятно. – Вера замолчала, не зная, о чем говорить дальше. Собственно, она ждала от Молчановского продолжения. Ну, нравится она. А дальше? Замуж, что ли, зовет?

– Если позволите, я на днях еще зайду, – неожиданно заявил Молчановский, словно что-то внезапно вспомнив. Он вскочил со стула и бросился к дверям.

– Куда же вы?! – недоуменно вскричала Вера. – Мы даже кофе не попили.

– В другой раз, – на ходу бросил таинственный гость и выскочил за дверь. Через несколько секунд смотревшая в окно Вера увидела: Молчановский поспешно уселся в свой «мерседес» и машина рванула с места.

Так ничего и не поняв, Вера некоторое время таращилась на пустынный двор, потом, вспомнив, что еще не завтракала, полезла в холодильник. Из запасов имелись только яйца, трехдневный кефир, огрызок сыра и кусок копченой колбасы, лежащей в холодильнике не менее года. Колбаса настолько засохла, что обычный нож ее не брал и возникала мысль о топоре. Хлеб покрылся зеленоватой плесенью. Городская булка хотя и выглядела относительно съедобной, но по своей твердости не уступала колбасе. По сути дела, есть в доме было нечего. Нужно идти в магазин.

Вера взглянула на часы. Половина одиннадцатого. Она поспешно оделась и отправилась за покупками.

Вернувшись из магазина, Вера поставила воду для кофе, потом разрезала булку пополам, щедро намазала ее маслом, положила сверху изрядный ломоть сыра «со слезой», второй бутерброд она соорудила из того же масла и минтаевой икры. Не дожидаясь, пока сварится кофе, она запустила крепкие зубы в один из бутербродов. Жизнь снова заиграла всеми красками. Однако не успела девушка допить кофе и расправиться со снедью, как в дверь снова позвонили. Вера поморщилась и, дожевывая на ходу, пошла открывать.

Она ожидала вновь увидеть Молчановского, но, к ее удивлению, на пороге стоял обезьяноподобный Сабуров.

«Еще один женишок пожаловал, – с некоторой досадой подумала наша героиня. – А этому, интересно, что нужно?»

– Не ждала? – стоя в дверях, спросил Сабуров.

– Откровенно говоря, нет.

– А в такси чего обещала? Принять в скором времени в качестве гостя.

– Ну, проходи.

Сабуров неуклюже, словно медведь, ворочая плечами, прошел следом за Верой на кухню и первым делом, опять же по-медвежьи, смачно втянул носом воздух.

– Ого, кофеём пахнет! – томно протянул он и сладострастно закатил глаза.

– Желаешь?

– Почему нет? И «бутер» можно, – заметил он, узрев на столе остатки завтрака.

– С чем пришел? – поинтересовалась Вера, с некоторой брезгливостью наблюдая, как мощные челюсти нового гостя перемалывают нежную мякоть булки, а длинный и синий, как у чау-чау, язык слизывает с пунцовых губ крупинки минтаевой икры.

«Почему у него язык-то синий? – размышляла Вера. – Может, он химическим карандашом пользовался? На почте был… Посылку отправлял… Да мало ли…»

Наконец Сабуров сделал челюстями последнее жевательное движение, чмокнул и с веселой важностью взглянул на Веру.

– Я пришел сделать тебе официальное предложение, – изрек он.

– Какое предложение? – не поняла Вера.

– Как какое?! На предмет брака.

– Замуж зовешь?

– Ну да!

– Ты вроде мне уже намекал на подобную перспективу? – хохотнула Вера.

– В ресторане, наверное, – догадался Сабуров. – Что-то такое припоминается. Я тогда изрядно набрался.

– И часто с тобой подобное происходит?

– Не так чтобы очень. Вернее, совсем редко. Именно с непривычки я и… того.

– А потом стал себя купцом второй гильдии величать… Господином Брыкиным.

– Купцом второй гильдии?! – недоверчиво переспросил Сабуров. – Ага. Понятно.

– Чего тебе понятно?

– Откуда ноги растут. Помнишь, я тебе в «Савое» рассказывал о кладах?

– Ну, помню.

– Так вот, я не все тогда выложил.

– Не договорил?

– Точно. Я, понимаешь ли, кладоискатель.

– В смысле, археолог? Это я знаю.

– Это основное занятие. А еще клады ищу.

– Понятно. И находишь?

– А то! Думаешь, откуда у меня деньги?

– Не знаю.

– Вот именно оттуда. Найденное реализую и живу безбедно.

– Молодец!

– Так это я все к чему?

– Ну?

– К тому, что обеспечен неплохо. Семью сумею прокормить, даже если жена не будет работать.

– Рада за тебя.

– Что это ты все «хи» да «ха»? Я с тобой серьезно говорю! И вопрос задал серьезный.

– Ты мне не рассказал, почему вдруг стал называть себя купцом второй гильдии Брыкиным? – стараясь оттянуть окончательное решение, спросила Вера.

– Клад я нашел… Клад, который якобы сокрыл этот самый купец. Он был большой скопидом. И родне ничего не оставил. Так жену и детей по миру и пустил. А денег у него имелось в достатке. Так вот, перед смертью он все свое состояние в золотую монету обратил и спрятал ценности подальше от людских глаз. А я нашел!

– И где же?

– Где клад нашел? На усадьбе его. А до этого я, конечно, подготовительную работу провел. В архивах копался. Газеты старые листал. Прежде чем клад искать, нужно знать его историю. Кто закопал, когда… Город наш старинный, купеческий… Тут всего в земле нарыть можно. И не только в земле. В старых домах клады прятали на чердаках, в подвалах, в перекрытиях между этажами, под половицами, в подоконниках, печах… Да много еще где. – Сабуров увлекся и, видать, забыл о цели своего визита. Чувствовалось, кладоискательство для него не просто увлечение, а подлинная страсть.

– И как ты сокровища отыскиваешь? Вручную или у тебя какие-нибудь приборы имеются? – не отставала Вера.

– Металлоискатель есть. Очень хороший. «Фишер» американский. Способен различать лежащие под землей металлы. Золото и серебро отличит от чугунной сковородки.

– М-да. Интересно. Я тоже знаю, где клад закопан, – неожиданно для себя заявила Вера.

– Где же, если не секрет?

– Тут недалеко. На старом кладбище.

– Ах да. Ведь неподалеку имеются древние захоронения. Очень может быть, там что-то и спрятано. Только где искать? Кладбище большое.

– Мне место известно.

– Чепуха! Не может быть. Если известно, почему сама не выкопала?

– То есть не то чтобы наверняка известно, а примерно.

– Ха, примерно! – засмеялся Сабуров. – «Примерно» – это понятие растяжимое.

– Помню, в детстве девчонки рассказывали… Мы по кладбищу шатались, а там есть памятник один. Ребенок на постаменте стоит. В коротких штанишках… Вот про этого малыша они и толковали. Говорили: куда его ручка указывает, там и клад зарыт.

Тут Вера внезапно испытала то странное чувство, которое в народе зовется «дежавю». Ей показалось: все это уже когда-то было. И Сабуров… И рассказ о памятнике… Вот только имелось еще что-то… Что-то чрезвычайно важное, о чем вспомнить она не в силах.

Вера, как застоявшаяся лошадь, яростно тряхнула головой, словно ожидая, что от толчка все встанет на свои места. Однако воспоминание не желало возвращаться. Только его язычок, за который, казалось, дерни, и все прояснится, мелькал перед внутренним взором.

– Чушь! – со смаком произнес Сабуров. – Чушь и еще раз чушь! Девчонки рассказывали… Ну и ну! А производишь впечатление умной девушки.

– Нет, ты послушай. Давным-давно это было. Жил в нашем городе один дворянин, богатый, между прочим, человек. Может быть, даже в этом доме…

– Что в этом доме?

– Ну, обитал. Дом-то старый. Так вот, овдовел он, а сынок остался. Совсем маленький ребеночек… Дворянин в нем души не чаял. Через некоторое время дворянин тот вновь женился…

Вера довольно живописно, добавляя от себя детали, рассказала Сабурову душещипательную историю, суть которой нашим читателям уже известна.

На лице кладоискателя играла насмешливая улыбка.

– Так вот, мое условие, – неожиданно заявила Вера. – Найдешь сокровища, которые закопал этот дворянчик, выйду за тебя замуж.

– Ну, даешь! – изумился Сабуров. – Я – авантюрист, а ты – и подавно! Ничего себе условие!

– Не хочешь, как хочешь,

– Да я-то хочу, но есть ли там клад?

– Вот возьми и проверь.

– Я бы проверил, но места, где копать, не знаю.

– А я покажу.

– Разве что… – В голосе Сабурова звучала неуверенность. – Но это просто так, с кондачка не делается. Возможно, стоит вначале в архивах поработать, установить, так ли обстояло все на самом деле? Короче, нужна основательная подготовка.

– А я хочу без подготовки. Вот прямо сейчас! Архивы от тебя никуда не денутся. А впереди зима. Зимой копать как-то несподручно. А сейчас, пока снег не лег, можно.

– Ладно, – сдаваясь, проговорил Сабуров. – Я готов и сейчас. Только мне нужно договориться на работе, ведь у меня занятия после обеда. Потом нужны инструменты: лопаты, веревки, фонари, металлоискатель, наконец. И погода нынче… Вот-вот дождь пойдет. Может, в другой раз?

– Нет, сегодня!

– Ладно, как скажешь.

– Двух часов на сборы тебе достаточно?

– Вполне.

– Тогда жду тебя здесь ровно в час.

– Договорились.

Сабуров убежал, а Вера осталась одна. Со скуки принялась уплетать купленную в магазине халву. Ей и самой было совершенно непонятно: на кой черт она затеяла эти раскопки? Ясно же: никакого клада в помине нет. А касаемо выхода замуж за Сабурова, так она за этого обезьяноподобного дурака ни в жисть не пойдет. Мало ли, что у него есть деньги. Он урод, и к тому же зануда.

Зачем тогда морочить ему голову, поинтересовался внутренний голос.

А так… Из любопытства. Жить нужно просто и весело, желательно одним днем.

Этот легкомысленный тезис, никогда раньше не приходивший в голову нашей героине, неожиданно засверкал в ее сознании, словно только что открывшаяся путеводная звезда. Ведь действительно, доселе она жила робко, даже с оглядкой, а толку от этого «сиротства» было – с гулькин нос. Зато теперь творит, что в голову придет. И ничего с ней не делается. Только удовольствие получает.

Не пытаясь даже анализировать, почему так происходит, Вера доела приторно сладкую халву, запила ее молоком, вернулась в комнату и включила телевизор. Показывали какой-то сериал без начала и без конца. Убогие декорации, долженствующие изображать роскошную жизнь, убогие актеры, похожие друг на друга, словно однояйцовые близнецы… На следующем канале было то же самое. И на третьем – тоже… Но сериалы Веру не интересовали. В последнее время ее собственная жизнь очень напоминала мыльную оперу.

Ровно в час появился Сабуров. На этот раз он пришел не пешком, а приехал на машине – старенькой, нещадно громыхающей «копейке».

Вышедшая из подъезда Вера с сомнением оглядела драндулет.

– Сабуров, если верить вашим словам, вы – весьма богатый человек, а ездите на такой дряни, – пренебрежительно заметила она.

– Дрянь-то дрянь, – согласился кладоискатель, – зато не привлекает внимания. Кто я такой? Простой историк-аспирант с копеечным заработком. Как на меня станут смотреть, если бы я стал разъезжать на дорогой иномарке? Сразу объявятся завистники. Стукнут куда надо. Компетентные органы начнут копать, разнюхают об источнике моего благосостояния. Тогда – вилы! «Посодют»! А так я пролетарий умственного труда. Именно эти граждане и должны разъезжать на подобной рухляди. И никто им слова не скажет. Еще и похвалят с усмешкой: вот, мол, Михал Михалыч, молодой, а уже автовладелец.

– «Михал Михалыч» – это, надо понимать, вы? – смеясь, спросила Вера.

– А кто еще? Собственной, так сказать, персоной. И к тому же на «копейку» никто не покусится, а «мерс» или, там, «лексус» непременно угонят. Так что по одежке протягивай ножки. Ну, падай рядом.

Вера уселась, и «копейка», изрыгая клубы едкого дыма, тронулась.

– Куда ехать? – спросил Сабуров.

– Кладбище прямо напротив нас, – сообщила Вера. – По ту сторону шоссе. Только его не видно из-за деревьев. Пешком я бы мигом нашла нужное место, а на машине не знаю, как туда подъехать.

– Дело поправимое, – спокойно отозвался Сабуров. – Первый сверток наш. Прячем машину в кустах, а дальше – ножками.

«Копейка» не проехала и ста метров, как Сабуров свернул на почти незаметную колею, и скоро капот уткнулся в заросли сирени и акации. Еще пару минут кладоискатель колдовал со своим автотранспортом, стараясь отыскать место понезаметнее. Наконец он констатировал:

– Приехали.

Вера вылезла и осмотрелась. Перед ней расстилался заросший кустарником нехоженый пустырь. Сумрачные небеса почти касались земли, но дождя не наблюдалось. Над пустырем резвилась какая-то птичья мелочь, оглашая окрестности довольно мелодичным щебетом. Для конца октября было довольно тепло.

Сабуров открыл багажник, чертыхаясь, поскольку ветки мешали двигаться, достал оттуда походное снаряжение, вручил Вере лопату с укороченным черенком и пластиковый мешок, сам же набросил на плечи лямки рюкзака, взял длинный, завернутый в старое одеяло сверток, веревку и два больших электрических фонаря.

– Что в мешке? – полюбопытствовала Вера.

– Небольшой запас провизии. Чтобы, когда захочется кушать, не пришлось метаться и вопить.

– А фонари зачем? Сейчас же светло.

– А через три часа стемнеет. Не волнуйся, пригодятся. Лучше дорогу показывай. Куда топать-то?

Вера озабоченно огляделась. В этом месте она никогда раньше не была.

– Кажется, туда, – она махнула рукой вправо.

– Ищи тропинку, и пошли.

Еле заметную стежку удалось отыскать не сразу. Она почти заросла полынью, коноплей и иным бурьяном. Длинные стебли диких трав лезли прямо в лицо, путались под ногами… К тому же при каждом движении с них летели семена, попадая в рот, а еще хуже – в глаза. Вера с такой силой махала перед собой лопатой, сшибая полузасохшие стебли, что Сабуров сделал ей предостерегающее замечание.

Наконец тропинка уперлась в заросшую кустарником невысокую стенку из песчаника, в которой зиял пролом.

– Нам сюда? – спросил Сабуров.

Вера пожала плечами:

– Кажется.

Они преодолели пролом и оказались на кладбище.

– Ну, и куда тут идти?

– Мне кажется, нам нужно двигаться правее, – неуверенно заметила девушка. – Я в этой части, по правде говоря, никогда раньше не бывала.

– А зря, – сказал Сабуров. – Вокруг много интересного. Видимо, здесь хоронили в двадцатые-тридцатые годы.

И действительно, по здешним надгробьям можно было изучать начальные этапы истории СССР. Первый же памятник, массивная плита из черного мрамора, свидетельствовал о годах классовой борьбы и революционной нетерпимости. На нем было начертано:

«Годфрид

Вильгельмович

…. хер

1892–1936

Спи спокойно, боевой товарищ, старый испытанный друг. Ты жертвою пал в борьбе роковой!»

– Как понимать «….хер»? – полюбопытствовала Вера.

– Какой-то умелец сколол первые четыре буквы, да так, что фамилию невозможно разобрать, – отозвался Сабуров. – Видать, шибко ненавидел этого самого «хера», раз и после смерти ему покоя не давал.

– Тут что-то написано на плите… Кирпичом или мелом… Только буквы почти не разобрать. Давненько, видать, надпись сделана.

– Ну-ка, дай я. – Сабуров наклонился над плитой. – «Враг народа», – громко произнес он.

– Какой же он враг, если умер своей смертью? – недоуменно спросила Вера. – Или, может, не своей. В эпитафии строки: «Ты жертвою пал…» Может, его убили враги?

– Да какие там враги! Умер человек, должно быть, от воспаления легких или попал под трамвай. А через год всех его знакомых и друзей замели в НКВД как агентов империалистических разведок. Те давай колоться, чтобы себя выгородить: «Да, вредили, шпионили… А возглавлял преступную сеть Годфрид Вильгельмович Шума… хер… Или Липа… хер. Словом, хер! Был он немцем и посему, не щадя живота, работал на германскую разведку». Какой-то исполненный рвения «доброжелатель» приперся сюда с молотком и зубилом и сколол первые четыре буквы, а в придачу выдал «истинную» характеристику покойнику, написав на плите роковые слова.

Но Веру уже не интересовал Готфрид Вильгельмович. Она стремилась дальше. Теперь ее внимание привлек другой странный обелиск, представлявший собой нечто вроде усеченного с одной стороны металлического куба, метра два высотой, на вершине которого высилась пятиконечная звезда, укрепленная на штыре. Внутри звезды имелись три буквы «КИМ».

– А это что за танковая башня? – с интересом спросила Вера.

– А надпись ты прочитала?

– Еще нет.

– Ну, так прочти.

На одной из сторон куба, в центре, электросваркой было выведено:

«Иван Миронович Осадчий

12.7.1917 – 9.3.1934

Погиб в час дня на строительстве химического гиганта».

– «КИМ» означает Коммунистический Интернационал молодежи – так тогда называли комсомол. Ты про комсомол знаешь что-нибудь?

– Газета есть такая. Называется «Комсомольская правда».

– А «комсомол» что значит?

– Чего ты пристал! Организация коммунистическая такая существовала. Для молодежи. Нет разве?

– Была, была…

– Видишь, знаю. А парнишка этот… Иван… совсем молодым был. Семнадцать годков еще не стукнуло, а, видишь ты, его работать потянуло. Деваться, видать, было некуда.

– А может, он идейный? Зря, что ли, комсомольский значок на памятнике.

– Может, и идейный, – согласилась Вера. – Тут, по-моему, одни идейные лежат.

Действительно, вокруг не были видно крестов или скорбящих ангелов. Да и солидные надгробия попадались крайне редко. Памятники в основном представляли собой металлические пирамидки, увенчанные звездой, а то и вовсе штанги с приваренными к ним табличками. Что за надписи выведены на табличках, уже было не разобрать, настолько они заржавели.

– Тоскливое зрелище, – произнес Сабуров.

– На кладбищах всегда немного тоскливо, – отозвалась Вера.

– А здесь особенно. Полнейшее запустение. Скорее всего за последние десять лет мы первые посетители этого грустного места. Sic transit…

– Чего-чего?

– Sic transit gloria mundi. Это по-латыни… Поговорка. «Так проходит мирская слава».

– Думаешь, они ощутили на себе славу?

– Может, минутную, и не все, но некоторые – точно!

– Ерунда! Какая же это слава! Слава – это у Пушкина, у Толстого… Хотя бы у Маяковского. А эти… Простые работяги, каких миллионы. Меньше ста лет прошло с момента их смерти, а кто о них помнит? Никто! Вон даже имена на памятниках прочитать невозможно. Да их через год после похорон забыли! То ли дело в дореволюционной части кладбища. Вот там монументы так монументы! Даже склепы имеются. Например, склеп баронов фон Торн…

Тут словно что-то ударило Веру по темечку. Она покачнулась и упала бы, если бы не оперлась рукой о железную оградку.

– Что с тобой? – скорее удивленно, чем испуганно спросил Сабуров.

– Голова внезапно закружилась.

– С чего бы? Сегодня не жарко. А сейчас как себя чувствуешь?

– Терпимо. Все прошло. Вроде…

– Так вроде или действительно?

– Говорю же: прошло! Здесь, наверное, какие-нибудь испарения?

– Какие еще испарения?! – рассердился Сабуров. – Тут последние захоронения делали перед самой войной. Почти семьдесят лет назад. Может быть, на сегодня достаточно поисков? Все равно это чепуха. Никакого клада здесь нет!

– Нет, есть!

– Если есть, то веди меня туда. А то ты даже место толком не знаешь.

– Еще раз повторяю. Я тут раньше никогда не бывала, поэтому и не ориентируюсь. Знаю только: идти нужно вон в ту сторону. – Вера махнула рукой вправо. – Там есть указатель в виде памятника ребенку. Но сколько туда топать, я не знаю. Шли бы мы от дома пешком, давно бы были на месте.

Сабуров хмуро кивнул, и Вера устремилась вперед.

Кладбище местами казалось вполне обитаемо, вернее, посещаемо. Участки, сплошь заросшие кустарником и бурьяном, сменялись относительно ухоженными. Здесь имелись даже не тропки, а дорожки, за некоторыми могилами, вне всякого сомнения, присматривали. Данное обстоятельство удивляло, поскольку сами захоронения были почти столь же давними, как и те, с которыми парочка столкнулась в самом начале. Однако сейчас они не встретили ни единой живой души.

На этот раз Вера шагала вполне уверенно, и Сабуров приободрился. Минут через пятнадцать они подошли к описанному девушкой памятнику. Малютка в коротких штанишках указывал перстом куда-то вдаль.

– Любопытно, – заметил Сабуров, с интересом разглядывая необычное надгробие. – Ни имени, ни фамилии не имеется. Интересно, когда его поставили и кому?

– Я же тебе рассказывала…

– Приходится верить на слово, хотя вся эта история выглядит весьма сомнительно. Мне кажется, малютка значительно моложе, чем ты утверждаешь. Памятнику от силы лет семьдесят, а то и меньше. При советской власти поставлен. Ты говоришь, он указывает направление, в котором нужно искать?

Сабуров достал из кармана штормовки компас.

– Рука направлена точно на запад. И о чем это говорит?

– Туда и нужно двигаться.

– Ту-да, – протянул Сабуров. – Но куда?!

Вера подняла голову и взглянула в лицо ребенка. И тут ее словно обдало жаром. Нос у статуи отсутствовал. Совсем, совсем недавно она видела это лицо. Вот только при других обстоятельствах. Но каких?!

– Ладно, – сказал Сабуров. – Подчиняюсь твоей воле. Вперед на запад.

Он развернул сверток, достал металлоискатель – длинную металлическую штангу с кругом на одном конце и упором для руки на другом. Металлоискатель имел дисплей и маленькие наушники. Он засунул наушники в уши и двинулся вперед, водя перед собой кругом. Уже через пару минут Сабуров нагнулся и, покопавшись в земле, извлек привычный советский пятак с датой выпуска: «1961 год».

– Первая находка, – усмехаясь, сообщил он, протягивая Вере монету. – Возьми на счастье.

– Всегда рада подарку от души!.. – в тон ему отозвалась девушка. – Значит, мы на правильном пути.

– Если дело и дальше так пойдет – мы скоро разбогатеем, – сказал Сабуров.

Они медленно продвигались в западном направлении, огибая могилы, спотыкаясь о безымянные холмики и торчащие из земли ржавые куски металла. То и дело Сабуров сверялся с компасом, стараясь не сбиться с курса. Очень скоро кладоискатели наткнулись на довольно глубокую яму с оплывшими краями.

– Могилу, что ли, раскопали? – недоуменно произнес Сабуров. – Интересно, с какой целью?

– Да не могила это… – отозвалась Вера, удивляясь несообразительности своего компаньона.

– А что же?

– Клад искали. Вон еще одна яма!

– Может, и так, – согласился Сабуров.

Он остановился, положил металлоискатель на траву и осмотрелся. Место, на которое они вышли, представляло собой небольшую полянку, заросшую по краям шиповником. Кусты были сплошь усеяны мелкими темно-красными ягодами. Слева стояли три огромных голубых креста, справа – обелиск в виде обломка античной колонны из серого ноздреватого камня с едва разборчивой надписью на нем.

– Вдова коллежского регистратора здесь лежит, – сообщил Сабуров, с трудом прочитав надпись.

– В каком году ее схоронили? – спросила Вера

– В 1894-м. Ну, что дальше-то делать?

– Искать!

– Прямо здесь?

– А где же еще? Ведь в этом месте уже копали…

– То-то и оно. Копать-то копали, да ничего не нашли.

– Откуда ты знаешь?

– Так видно же. Сколько тут ям? Пять. Все глубокие…

– И какой же из этого факта вывод? При чем тут их глубина?

– Если бы что-либо нашли, ямы бы засыпали.

– Не совсем понятно, почему, но допустим. Нам-то кто мешает начать поиски?

– Так нет же здесь ничего.

– Да почему?! Может, те, кто искали до нас, просто не докопались. Они когда тут рыли? Судя по оплывшим ямам и почти незаметным отвалам вынутой земли – давным-давно. Само собой, никакого металлоискателя у них не имелось. А у тебя он есть. Раз уж мы сюда приперлись, кто тебе мешает хотя бы попробовать.

– Да сколько угодно.

Сабуров вновь взял в руки прибор, сунул в одно ухо наушник и начал медленно ходить по поляне, водя рамкой по земле. Однако безрезультатно.

– На какую глубину проникает магнитное поле? – спросила подошедшая Вера.

– Согласно инструкции – до полутора метров. Но на деле, думаю, поменьше. Но за метр ручаться можно.

– А если клад закопан глубже?…

– Погоди, погоди!.. Сигнал поменял тон. Видать, что-то есть.

– Золото?!

– Далось тебе это золото! Дисплей показывает серебро. Видишь, написано «silver». Глубина небольшая, сантиметров двадцать, да и сам объект маленький. Скорее всего, монета.

Вера подняла лопату.

– Показывай, где копать?

После пятиминутных поисков на ладони у девушки лежал довольно большой черный кружок.

– Так и есть, монета, – констатировал Сабуров. – Ну-ка, дай взгляну попристальнее. – Он достал из кармана штормовки маленькую складную лупу. – Рубль 1924 года. Обронили, видать.

– Сколько он может стоить? – полюбопытствовала Вера.

– В зависимости от состояния…

– Хоть примерно?

– Рублей триста… От силы – пятьсот.

– Ерунда! – Вера размахнулась, собираясь зашвырнуть монету в кусты.

– Погоди, погоди, не торопись! – Сабуров перехватил ее руку. – Дай-ка сюда! Пригодится. И потом… Ты мне что обещала?

– Ну, что?

– А то! Сказала: найдешь клад, выйду за тебя замуж.

– А ты разве нашел?

– А разве нет? Это, по-твоему, что? – Сабуров подбросил монету на ладони.

– Жалкий рублишко.

– Экая ты шустрая. Жалкий… Почему же он жалкий? Изготовлен из серебра девятисотой пробы. Это тебе не какая-то там медяшка, а драгметалл, имеющий конкретную ценность, а значит, клад. Так что, мадемуазель, извольте выполнить ваше обещание.

– Тоже мне клад! Не нужно выдумывать! Клад – это нечто, имеющее весьма солидную стоимость. А никак не рубль.

– Мы не обговаривали стоимость найденного, – резонно заметил Сабуров. – Я выполнил свою часть договора и нашел ценности, теперь очередь за тобой.