Текст книги "Когти невидимок. Подлинное оружие и снаряжение ниндзя"

Автор книги: Алексей Горбылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

К этому разговору о связях «самурайских» и «ниндзевских» школ боевого искусства хотелось бы добавить еще несколько фактов. Так, сын великого фехтовальщика, основателя Синкагэ-рю Камиидзуми Исэ-но ками Нобуцуны Камиидзуми Хитатиносукэ Хидэёси основал собственную школу Камиидзуми-рю, в которой смешал нин-дзюцу с техникой фехтования своего отца, который, как известно, был самураем. Сын другого великого мастера меча и основателя школы Касима Синто-рю Цукахары Бокудэна после гибели своего господина Китаба-такэ Томонори бежал в провинцию Ига и передал тамошним ниндзя технику фехтования своего отца.

Сам Хираяма был человеком незаурядным. С точки зрения японских воинских искусств, он являлся совершенным воином, ибо познал и военную стратегию, и боевые искусства, и конфуцианскую науку. Изучив многие боевые искусства, он по подобию пришедших из Китая списков 18 классических боевых искусств составил собственный список, получивший название «Бугэй дзюхаппан рякки» – «Краткие записи о 18 стандартных боевых искусствах», и во всех них достиг мастерского уровня.

Естественно, что все это могло стать возможным лишь в результате титанического, поистине подвижнического труда. И действительно, можно только поражаться тому распорядку дня и стилю жизни, которому следовал Хираяма на протяжении всей своей жизни.

Он вставал в 4 часа утра, обливался ледяной водой, молился духам предков и приступал к тренировкам. Сначала Хираяма выполнял во дворе 400–500 махов шестом длиной около 230 см из белого дуба. Затем по 200–300 раз повторял приемы выхватывания меча из ножен (иай-дзюцу). Орудовал он при этом огромным тесаком длиной в 120 см и шириной лезвия в 9 см, так как считал, что, если человек освоит выхватывание столь неуклюжего оружия, то обращение со стандартным мечом и вовсе не составит ему труда. Далее он практиковал стрельбу из лука и ружья, упражнялся с копьем. Завершала тренировку верховая езда. Так как эта процедура повторялась каждое утро в одно и то же время, соседи даже сверяли часы по «будильнику Хираямы».

Огромное внимание, вполне в духе традиции бунбу рёдо, предписывавшей воину уделйть равное внимание воинским упражнениям и литературе, Хираяма Кодзо уделял изучению классики. Он имел поистине гигантскую библиотеку, в которой, по утверждениям современников, насчитывалось до 8000 свитков на японском и китайском языках. В дошедшем до нас каталоге этой библиотеке значатся 2980 свитков, из которых 1085 посвящены военному делу, а из них 362 – строительству крепостей и изготовлению различных видов вооружения. При этом около 500 свитков были переписаны самим Хираямой!

Хираяма старался не тратить попусту ни секунды, чтобы не потерять физическую форму. Занимаясь чтением, он клал рядом с собой квадратную дубовую доску со стороной около 60 см и без конца обстукивал ее кулаками, которые у него, благодаря такой закалке, не уступали по прочности булыжникам. Когда же чтение надоедало ему вконец, Хираяма прыгал в ванну, наполненную ледяной водой и взбадривался.

Всю жизнь он придерживался особой диеты, основу которой составляли неочищенный рис (гэммай), сырое мисо (намамисо; густая масса из перебродивших соевых бобов, служащая для приготовления супов и в качестве приправы) и разные соленья. Он никогда не употреблял горячего чая и пил лишь холодную воду. При этом Хираяма любил рисовую водку сакэ. До наших дней дошел рассказ о том, как он однажды пировал вместе со своим старшим товарищем и мастером меча Отани Сэйитиро. В это время в харчевню зашел торговец сардинами (иваси). Хираяма заказал себе сардин, отрезал им головы, не очищая рыбу, залил ее мисо и, громко чавкая на всю харчевню, моментально сожрал огромную порцию так, что даже Отани, хорошо знакомый со странностями стражника из Ига-гуми, был шокирован.

Всю свою жизнь он почти не приближался к женщине и не завел жены. Он объяснял это тем, что опасается, как бы жена не стала небрежно обращаться с его матушкой. Как бы то ни было, жизнь Хираяма вел поистине пуританскую. В соответствии с традицией ниндзя из Ига, Хираяма всю жизнь носил прическу ёмогами, позволявшую легко изменять внешность. И в летний зной, и в зимнюю стужу он надевал лишь один костюм авасэ (одежда на подкладке). Даже в самые лютые холода этот воин Ига-гуми не обувал носки-таби, ходил в коротких брюках-хакама, из под которых торчали волосатые голени, на поясе носил длинный меч (как это ни странно, сам Хираяма в повседневной жизни предпочитал мечи с клинком под 90 см). По улицам он гордо шествовал с огромной железной палицей-тэцубо в руках, весом почти в 9 с половиной килограммов!

Согласно «Дзэнгёроку» («Записи о добрых деяниях») до 61 года Хираяма спал на голом земляном полу и не пользовался никакими спальными принадлежностями. Другие источники утверждают (возможно, речь идет о более позднем периоде жизни мастера), что постелью ему служил лишь один тонкий тюфяк (футон) из хлопчатобумажной ткани, который обычно стелили в комнате с деревянным полом. Хираяма пользовался благосклонностью Мацудайры Саданобу, могущественного регента и фактического правителя страны в 1786–1793 гг., и тот, когда ниндзя случайно заболел, подарил ему прекрасный шелковый тюфяк. Однако Хираяма пользовался им лишь одну ночь, а на следующий день отошел ко сну, как обычно постелив свой знаменитый тонкий хлопчатобумажный футон. Когда Мацудайра прознал про это, он преподнес Хираяме целый комплект хлопчатобумажных тюфяков со словами: «Вы уже пожилой человек, поэтому Вам следует спать на постели». Тронутый вниманием Мацудайры, Хираяма стал пользоваться его подарком. Потом он рассказывал друзьям: «Поначалу я чувствовал себя неважно, но потом привык, и теперь могу спать в тепле»…

Фудзита Касуя из княжества Мито как-то посетил хижину Хираямы Кодзо и, пораженный огромным количеством книг и военного снаряжения, сказал: «Говорят, что есть люди, которые заменяют подушку оружием и не бегут от смерти. Сегодня я видел такого человека собственными глазами»…

В «Эдо никки» («Эдосский дневник»), принадлежащем кисти Мори Сиро Масана, самурая из княжества Тоса, поступившего в обучение к Хираяме за полгода до его кончины, подробно рассказывается о последних днях жизни этого удивительного человека. Когда Мори прибыл к нему в дом-додзё, Хираяма был уже разбит параличом, но вовсю ругал нерадивых учеников. В стенном шкафу общей комнаты была установлена 72—литровая бочка с сакэ, из которой старик то и дело отхлебывал большими глотками. В прихожей (гэнкан) были навалены мешки с рисом, полученным в качестве жалованья. Хираяма обжаривал рис прямо в шелухе и ел его в таком виде. Сразу за прихожей помещался тренировочный зал, застеленный татами, площадью около 50 кв. метров. За ним находилась общая комната площадью в 10 татами, в которой было свалено различное оружие: алебарда-нагината длиной около 240 см, деревянный меч длиной в 270 см, длинный синай размером в 180 см, стояло несколько десятков копий, 3 пушчонки, 2 трубы-какаэдзуцу для стрельбы стрелами, а также ружья, тэцубо, алебарды, тренировочные деревянные кони и т. д. Там же помещалось несколько десятков ящиков с доспехами гусоку. Двор густо зарос травой.

Рассказывают, что за некоторое время до своей кончины тяжело больной Хираяма Кодзо еще выходил во двор с шестикилограммовой железной палицей и с громкими криками-киай демонстрировал ученикам боевую технику, так что железный кол свистел в воздухе.

В 24-й день 12-го месяца 1828 года в возрасте 70 лет Хираямы Кодзо не стало. Он был похоронен в монастыре Эйсё-дзи в районе Ёцуя в Эдо (Токио).

Алебарды, копья, секиры

КОНАГИНАТА – «МАЛАЯ АЛЕБАРДА»

Японская алебарда нагината с длинным древком (в Катори Синто-рю, например, используются алебарды длиной около двух с половиной метров) – оружие вроде бы не шпионское. Она слишком велика, чтобы таскать ее с собой во время ночных операций, сопряженных с лазанием по деревьям, ползанием по кустам и т. д. Однако находчивый мастер «иньского искусства» (яп. ин-дзюцу – так называлась традиция нин-дзюцу в княжестве Цугару) по имени Хоригути Гэнъисай Садамицу изобрел нагинату с укороченным древком, получившую название «конагината» – «малая алебарда», которую он с успехом использовал во время выполнения заданий. Судя по всему, Хоригути был большим любителем оружия с длинным клинком, так как в созданной им школе Хоригути Гэнси-рю помимо техники боя конагината кодифицирована также техника фехтования длинным мечом (нага-тати). Хоригути Гэнси-рю благополучно дожила до наших дней и, возможно, существует даже сейчас. Во всяком случае, еще в середине XX века ее демонстрировал Оцу Икусукэ, владевший несколькими направлениями воинского искусствами, развившимися в княжестве Цугару, в том числе школами нин-дзюцу Накагава-рю и Хориути Кохаято-рю.

Хацуми Масааки утверждает, что в программе школы нин-дзюцу Тогакурэ-рю, патриархом которой он является, также изучались приемы боя с разновидностью алебарды бисэнто, которая, в отличие от стандартных образцов, имеет более широкое массивное лезвие и походит на китайскую алебарду дадао.

Вообще, нагината в Японии считалась женским оружием. Фехтованию ею едва ли не в обязательном порядке обучались практически все женщины. Жены и дочери госи из Ига в этом плане не были исключением. О том, сколь высоко было их мастерство, рассказывает книга «Иранки» («Повесть о мятеже в Ига»), посвященная героической борьбе жителей провинции Ига против нашествия армии князя Оды Нобунаги.

Во время обороны крепости Хидзияма, где укрылись основные силы защитников Ига, из крепости верхом на коне выехала красивая женщина с развевающимися на ветру прекрасными иссиня-черными волосами, перевязанными белой повязкой-хатимаки, в таком же белом[10]10
  белый цвет в Японии считается цветом смерти


[Закрыть] одеянии с алебардой в руках. Сначала ее появление вызвало улыбку на лицах некоторых воинов Оды, но уже через несколько мгновений она с них улетучилась. Женщина мастерски владела искусством боя нагинатой и широкими размашистыми ударами рубила головы врагов, словно на покосе. Даже бывалые воины князя пришли в трепет при виде ее удали и попятились назад.

После некоторого замешательства из лагеря Гамоу, военачальника Оды, выехал один из сильнейших воинов и, переправившись через речку Нагата, с копьем наперевес поскакал навстречу богатырше, выкрикивая оскорбления. Это был знаменитый воин из клана Гамоу Тамура Сирота. Однако женщину-воина его появление совсем не смутило. Выхватив из мешочка, висевшего на поясе, сюрикэн, она метнула его во врага. Лезвие угодило Тамуре прямо в правое бедро, и он кубарем полетел из седла. В тот же миг серповидный клинок алебарды богатырши из Ига отхватил ему голову.

После такой скорой расправы с одним из сильнейших воинов уже никто не решался выйти один на один с красавицей. Тогда копейщики Гамоу окружили ее со всех сторон, и несколько десятков копий разом вонзились в ее прекрасное тело.

Так погибла Киё-но годзэн, жена Матии Саманосукэ, которой в ту пору было 38 лет от роду.

СИБАЮЫРИ – «УДАРНОЕ КОПЬЕ»

Согласно древним преданиям жителей провинции Ига, основным оружием отрядов «ночных демонов» этой местности были копья, называвшиеся «сибаки», длиной около 1 м 60 см. Глагол «сибаку», от которого образовано слово «сибаки», на местном диалекте означает «бить», «драться». Такое название копья ниндзя, согласно одному из главных авторитетов в исследованиях нин-дзюцу Кояме Рютаро связано с тем, что им в основном не кололи, а наносили рубящие удары.

КАМАЯРИ – «КОПЬЕ-СЕРП»

Хацуми Масааки в своей книге «Ninjutsu history and tradition» утверждает, что ниндзя из Тогакурэ-рю использовали «уникальную» (точнее, довольно редкую) разновидность копья камаяри, которая сочетает в себе характеристики копья и серпа (рис. 61).

У всех видов камаяри помимо основного копейного «жала» имеется один (иногда два) боковой серповидный клинок. Однако, если в большинстве случаев концы «серпов» обращены вверх, то в варианте Тогакурэ-рю они наоборот развернуты вниз. Такая разновидность камаяри называется «ситамуко-камаяри» или, если «серпов» два, «ситамуко дзюмондзи-камаяри».

Таким копьем можно не только сражаться в бою. Ниндзя мог зацепиться крюком за гребень ограды и взобраться наверх по древку, использовать камаяри подобно маятнику для «перелета» с ветки на ветку, моментально вытащить всадника из седла с ветви дерева, нависшей над дорогой, подцепив его крюком за горло (рис. 62) и т. д. Помимо всего прочего «копья-серпы» использовались для переноски грузов в качестве коромысла, для запирания дверей и рыбной ловли.

ОНО – «СЕКИРА»

В списке оружия ниндзя значится и это (в целом мало популярное в Японии) габаритное оружие, которое обычные воины использовали лишь для разгрома ворот и дверей укреплений врага (рис. 63).

Дело в том, что секира-оно – стандартный элемент походного снаряжения горных отшельников ямабуси, под личиной которых очень часто пытались скрыть свою коварную сущность «воины ночи» (рис. 64).

Секира ямабуси представляла собой массивное лезвие из высококачественной стали насаженное на длинную дубовую рукоять. Хотя отшельники пользовались им лишь для прокладывания дороги сквозь горные заросли, таким приспособлением можно было без особых проблем «вскрывать» и доспехи противника, словно консервную банку.

Техника боя секирой оно никогда не была канонизирована. Источники молчат о существовании каких-либо школ, обучавших искусству обращения с этим оружием. Поэтому о конкретных приемах боя такой секирой мы можем только догадываться. Впрочем, некоторые приемы можно найти в книгах Хацуми Масааки.

Боевые шесты и дубинки

Одним из главных видов оружия ниндзя была во все времена деревянная или бамбуковая палка, либо ее аналоги. Понятно, что в свои ночные рейды «невидимки» шест не брали, так как он мешает лазить по деревьям и стенам. Но для работы в облике монаха, селянина, нищего палка была просто незаменима.

Так, орудуя под видом ямабуси, шпион вооружался конгодзё – специальным многогранным посохом, являвшимся непременным атрибутом горного отшельника. Действуя под видом буддийского священника, он снаряжался стандартным монашеским посохом сякудзё или такой его любопытной разновидностью как рокудзё – «оленья палка» – с насаженными ветвистыми оленьими рогами. Излюбленным трюком ниндзя была маскировка под раненного в ногу воина. В этом случае в качестве боевого шеста выступал примитивный костыль с Т-образной рукояткой, называвшийся сюмокудзуэ. Наложив на глаза рыбьи чешуйки, можно было сыграть роль слепого, в руках которого «трость» смотрелась совершенно естественно. При самой же примитивной маскировке под сельского жителя ниндзя мог воспользоваться коромыслом.

Со всеми этими предметами можно было перемещаться практически беспрепятственно, так как они не привлекали никакого внимания со стороны окружающих, конечно при условии их соответствия внешнему облику и одеянию.

В разных школах японских бу-дзюцу изучали приемы с шестами, дубинками и палочками самой разной длины. Даже палки с одинаковыми названиями в разных школах могли быть разной длины. Возьмем, к примеру, «трость» ханбо. Чаще всего ханбо имела в длину 3 сяку, т. е. 90 см.

Однако уже из самого названия этой «трости» очевидно, что длина ее могла быть и иной. «Ханбо» означает «половинный шест», а шесты бо в разных школах использовались разные. Соответственно известны и более длинные образцы ханбо – до 4–5 сяку (120–150 см).

Вообще, существовали две системы измерения длины оружия: так сказать, фиксированная и под конкретного владельца. Согласно «фиксированной системе измерений» длинный боевой шест делался длиной в 6 сяку (около 180 см), а ханбо – 3 сяку. Если же палки подгоняли под конкретного человека, то, в соответствии с наставлениями разных школ, они могли иметь длину «до уха» (мимикирибо), «до пояса» (косикирибо), «в длину руки с вытянутыми пальцами» (тэсакикирибо), «в длину руки» (тэкирибо). Использовались и более короткие дубинки. Длина тэбо была менее длины руки от локтя до кончиков пальцев. Как правило, эти предметы изготавливали из японского остролистного дуба каси.

Все школы, включающие в свою программу бо-дзюцу – искусство боя длинным шестом – или дзё-дзюцу – искусство боя палкой дзё (90—150 см), можно разделить на две группы: «боевую» и «полицейскую».

В «боевых» школах бо-дзюцу преобладают удары концами шеста, бой на дистанции. Приемы в основном позаимствованы из арсенала копья (яри) – все виды уколов – и алебарды (нагината) – маховые удары. Происхождение такой техники вполне очевидно. Если в бою противник обрубал наконечник копья или лезвие алебарды воина, тому ничего не оставалось, как отмахиваться от него обрубком (рис. 65).

При этом в руках у него все же оставалось довольно грозное оружие, так как, в отличие от относительно безобидной обычной палки, на одном конце обрубка имелся железный набалдашник с шипом исидзуки, которым можно проткнуть человека насквозь. Характерный пример такой техники – бо-дзюцу школы Катори Синто-рю, в которой длина шеста равняется длине алебарды минус лезвие.

В Катори Синто-рю боец старается контролировать дистанцию и не подпускать к себе противника. Один кончик шеста с набалдашником исидзуки почти во всех случаях устремлен в горло противника. Из-за довольно большой тяжести шеста его, как правило, держат обеими руками. Удары направлены в места, не защищенные доспехами, и почти всегда наносятся самыми концами оружия, а не серединой. Для защиты в основном используют отводящие удары концами древка, а подставки выполняют только под руки противника – в противном случае вражеский клинок попросту разрубит шест пополам.

Похожим образом в «боевых» школах используется короткая палка дзё, но в ее арсенале присутствуют и многочисленные приемы, позаимствованные из фехтования мечом. Благодаря этому техника дзё-дзюцу богаче и многограннее техники бо-дзюцу. Дзё нередко держали одной рукой ближе к одному концу или за середину, что позволяло работать как бы прямым и обратным хватом одновременно. Это давало некоторое преимущество в схватке с несколькими противниками. В лицо, горло, в сердце и солнечное сплетение, в пах в бою наносят тычковые удары, а по суставам рук и ног – секущие. В схватке против фехтовальщика-меченосца палку не подставляют под лезвие катаны, а бьют ею противника по рукам или сбоку по его клинку. Последнее действие грозит врагу поломкой меча, который не терпит сильных ударов по боковине. Очень часто в дзё-дзюцу используют удары со скользящим хватом, что делает их непредсказуемыми.

В умелых руках дзё – оружие универсальное и весьма могущественное. Не случайно, по преданию, самый знаменитый из всех японских фехтовальщиков, Миямото Муса-си (1584–1645) свое единственное поражение потерпел от мастера дзё-дзюцу Мусо Гонносукэ, который, кстати, на основе техники Катори Синто-рю создал типичную «боевую» школу Синто Мусо-рю.

В «полицейских» школах бо-дзюцу и дзё-дзюцу основу арсенала составляют различные болевые приемы, удушения, зацепы ног, как правило, позаимствованные из арсенала дзю-дзюцу. Такие школы появились позднее, чем «боевые», – не ранее начала XVII века, когда палки разной длины стали стандартным оружием полиции. Как и в наши дни, при сёгунах Токугава полицейские не имели права просто так без суда и следствия расправиться даже с самым злостным преступником. Закон предписывал задержать его, доставить в участок или тюрьму и предать правосудию. Отсюда специфика техники бо-дзюцу и дзё-дзюцу «полицейских» систем.

У нас нет точных данных, как выглядела техника боя шестом, которую использовали ниндзя из Ига и Кога. Но исходя из специфики их деятельности, можно предположить, что она соответствовала «боевому направлению» бо-дзюцу и дзё-дзюцу. Общеизвестно, что «невидимки» стремились свести «огневой контакт» с противником до минимума, действовали по принципу: дал по башке и «сделал ноги». Они вряд ли имели возможность тратить драгоценные секунды на довольно сомнительные попытки обезоружить противника, сковать его болевым приемом и удержать хитрой «завязкой» суставов, так как для всего этого требовалось обладать немалым превосходством в мастерстве, силе, ловкости, а противник должен был быть в единственном числе. В этой связи можно однозначно сказать, что та техника бо-дзюцу и дзё-дзюцу, которую изучают последователи «современного нин-дзюцу» Будзинкан, никакого отношения к реальной технике палочного боя «невидимок» из Ига и Кога не имеет. Сам создатель Будзинкана Хацуми Масааки в книге «Stick-fighting» (в немецком издании «Hanbo-jutsu») указывает на источник своего мастерства в этой области – школу Кукисин-рю. Кукисин-рю сложилась в первой половине XVII века и изучалась полицейскими, откуда и происходит ее «бросково-болевой» арсенал (рис. 66–67).

Авторы большинства работ указывают, что создателем искусства дзё-дзюцу явился основатель школы Синто Мусо-рю Мусо Гонносукэ. В действительности школы дзё-дзюцу существовали и до него. Однако довлеющее положение Синто Мусо-рю, положенной в основу современного боевого искусства дзёдо, не позволило им прославиться. Большинство этих школ были связаны с объединениями ямабуси. Таковы, например, Гассан-рю, которую разработали сю-гэндзя трёх гор северного края Дэва (Гассан, Хагуро и Юдоно) и передали тамошним ниндзя, носителям школы нин-дзю-цу Хагуро-рю, а также Дайэн-рю, названная по имени своего основателя, горного отшельника Дайэна.

Выделить какие-то «особые, шпионские» приемы с обычными бо или дзё (о «хитрых» «шпионских тростях» мы будем говорить отдельно) довольно трудно. Пожалуй, можно предположить, что «ночные демоны» большое внимание уделяли отработке различных приемов из позиции мунэн мусо-но камаэ. В этой позиции ноги естественно расставлены на ширину плеч, а «трость» или «посох» опущена одним концом на землю возле правой или левой стопы – в зависимости от того, в какой руке держится палка. Мунэн мусо-но камаэ имитирует стандартное положение при ходьбе с посохом в руке. Атака или защита из этой позиции чаще всего выполнялась в виде резкого кистевого щелчка, выбрасывающего оружие по дуге к мишени. Впрочем, аналогичные приемы сплошь и рядом встречаются и в так называемых «самурайских» школах, не имеющих никакого отношения к «воинам ночи».

В бою концом палки нередко загребали песок или грязь и швыряли ее в лицо врагу, стараясь хотя бы на мгновение ослепить его для нанесения решающего удара. А еще длинный шест использовали в опорных прыжках через заборы и как подпорку для ударов ногами в прыжке.

Своя специфика имелась в работе с различными видами особых посохов. Например, монашеским посохом сякудзё, снабженным железными лопастями, можно было орудовать как секирой. На нем же нередко имелись кольца, позволявшие подцепить наконечник вражьего копья или кончик его меча. Ветвистыми рогами посоха рокудзё можно было зажать клинок катаны противника, вырвать ее из рук или даже сломать. Надо сказать, что укол таким посохом был поистине страшен. Он оставлял на теле врага многочисленные рваные раны с неровными краями, которые потом почти не зарастали. Костылем сюмокудзуэ ниндзя подцеплял ноги противника, прихватывал его руки и лупил как киянкой.

А вот короткие «ручные» дубинки тэбо большой популярностью у ниндзя не пользовались, так как техника работы ими довольно ограничена.