Текст книги "Левиафан. Пути Древних (СИ)"

Автор книги: Алексей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6. Столкновение

С минуту четыре существа изучали кнорр цепкими взглядами своих рыбьих глаз, от которых кишки сводило судорогой и они рефлекторно стремились опорожниться в то же мгновение. Но на «Ньёрнорде» ходили крепкие парни, так что никто не опозорил себя.

Затем гавменнескер, державший в руках нечто, удивительно напоминающее АК-74, кивнул одному из своих и тот выступил вперед. Он отстегнул от пояса небольшой прямоугольный прибор, обернутый чем-то вроде брезента, пробежал пальцами по его торцу и направил на людей.

Воины Акке в ответ лишь плотнее сдвинули щиты, лучники натянули тетивы, но не решились открыть огонь без команды. Акке не подавал виду, но терялся в догадках, что ему делать, и Карн, мгновенно уловивший его смятение, отлично понимал капитана. Он и сам не представлял, что происходит и как из этого выкарабкаться.

Тем временем гавменнескер водил прибором из стороны в сторону, будто сканировал команду кнорра. Наконец он удовлетворенно крякнул и повернулся к существу с автоматом, которое, как почувствовал Карн, было у них главным. К тому же выводу пришел и Мидас, ибо это создание держалось особенно надменно, явно выпячивая свое технологическое превосходство над варварами на тихоходной посудине из дерева и гвоздей.

Древний бог увидел, как над головой существа, вновь пристегнувшего странный прибор к поясу, заплясали едва уловимые огоньки, сливавшиеся в поток мерцающих смазанных образов. Спустя мгновение такие же огоньки появились над гавменнескером с автоматом. Едва ли кто-то из команды Акке понял, что происходит, но у Мидаса на этот счет не было сомнений – ублюдки общаются, причем не раскрывая рта.

В тот же момент Карн почувствовал, как именно они это делают, и отдаленная часть его сознания внезапно вспыхнула ослепительной болью, инстинктивно взламывая замок на одном из отделов глубинной памяти, что принадлежала Левиафану. Своим внутренним зрением он увидел, что в затылочные доли гавменнескеров вживлены высокотехнологичные имплантаты, которые позволяют усилием воли создавать локальные ноосферные образования. Фактически эти существа общались мыслеобразами.

Прошло еще мгновение и Карн понял, что это их шанс. Он пока не настолько силен, чтобы подавить волю живого существа, обладающего психологосом – устойчивым комплексом высших психических функций. Но с машиной он может справиться, парень не сомневался в этом.

Он наклонил голову влево, привлекая внимание Мидаса, и когда почувствовал, что фригийский царь смотрит на него, легонько кивнул. Затем парень сделал глубокий вдох и сосредоточился, медленно опуская голову, пока подбородок едва не коснулся груди. Он был уверен – Мидас понял его намерения, пусть и в общих чертах.

– Сложите оружие и отойдите к дальнему борту, – неожиданно проговорил гавменнескер с автоматом. Его голос был глубоким и низким, он извлекал звуки с гортанным придыханием и неестественно протягивал их, делая длинные паузы между словами. Говорил он на языке нордманов, который со своими диалектными нюансами использовали также даны и свеи. И говорил вполне членораздельно, хотя было ясно, что его речевой аппарат не привык к регулярной работе.

Мидас заметил, что в руках двух других гавменнескеров матово поблескивают черные угловатые предметы, которые не могли быть ничем иным, кроме как пистолетами. Древний бог мысленно покачал головой, прикидывая расклад, но тут же ощутил сгустившееся напряжение за своим правым плечом. У одного из лучников Акке сдали нервы, фригийский царь хотел удержать его от необдуманного шага, но не успел.

Стальной наконечник блеснул в воздухе подобно серебряной молнии и разлетелся на мириады осколков, столкнувшись с невидимой преградой. Энергетический щит, прикрывавший переднюю часть рубки (черный цилиндр, как теперь понял Мидас, был рубкой всплывшей подлодки),заискрил коронными разрядами и на несколько мгновений его поблескивающая полусфера стала различима невооруженным взглядом.

– Тор-громовержец, – прошептал Сван, осеняя себя Мьёльниром. Воины, стоявшие перед ним в стене щитов, были бы рабы повторить этот жест, да только никто не рискнул опустить меч или щит.

Один из гавменнескеров рывком вскинул пистолет к бедру и дважды выстрелил. Оглушительные хлопки разорвали молочную тишину, застоявшуюся над морской гладью, и лучник упал навзничь с аккуратным отверстием в груди и развороченной шеей. Мидаса обдало фонтаном ярко-алой артериальной крови, но он не шевельнулся.

– Я повторю, – проговорил гавменнескер с автоматом, вскидывая свое оружие. Было очевидно, что ему нравится произносить эти слова, он наслаждался своей безграничной властью, чувствовал бессильную ярость этих людей и упивался ею. – Сложите оружие и отступите к дальнему борту. Никто не пострадает.

– Как же, – проскрежетал Акке и быстро глянул на Мидаса. Тот переадресовал его взгляд Карну и крепче сжал рукоять клинка, напружинивая все тело. Капитан заметил это движение, он медленно отставил правую ногу назад, чуть согнул колени. За ним Сван и другие воины приготовились к атаке. Гавменнескеры либо не заметили этого в своей надменности, либо сочли несущественной мелочью. О, как они ошибались!

– Еще мгновение, – одними губами произнес Карн. Его лоб и загривок взмокли от пота, а по спине струился узкий горячий ручеек. Тело парня мелко дрожало от напряжения, хотя от него не требовалось никаких физических усилий. Все это время он пытался добраться своим внутренним взором до имплантата, вживленного в затылок главного гавменнескера. Он как мог экранировал себя от жестоких мыслей и обжигающей ауры этого мерзостного существа.

На энергетическом плане гавменнескер напоминал черный огонь, который готов был прилипнуть к чему угодно, облепить и заразить своей разрушительной скверной. Он источал флюиды разложения и бесконтрольной, животной тяги к существованию, готовой подчинить себе окружающее пространство до последнего кванта.

Карн добрался до имплантата и погрузил в него щупальца своей воли, стараясь действовать как можно аккуратнее. Он не боялся что-то повредить, но опасался, что гавменнескер почует вторжение и предпримет меры. Парень действовал на уровне инстинктов, даже не пытаясь разобраться в устройстве имплантата – на это не было времени. Он отыскал узел, который, как ему показалось, соединяется с моторными областями коры головного мозга гавменнескера, и направил в него импульс собственной энергии, стремясь хотя бы на короткое время взять над ним контроль.

И у него получилось! Гавменнескер дернулся всем телом, будто от электрошока, его голова безвольно замоталась из стороны в сторону, а потом он направил автомат на одного из своих.Карн вскрикнул от усилия и тяжело упал на колени, заставив указательный палец существа нажать на спусковой крючок. Раздалась автоматная очередь, гавменнескер, стоявший рядом со своим командиром, почуял неладное и попытался отскочить в сторону, вскидывая пистолет. Три или четыре пули попали ему в плечо и раздробили сустав, однако он сам успел выстрелить, ранив ренегата в бок.

– Вперед! – заорал Акке, выскочив перед строем щитов. На острие атакующего клина вместе с ним двигались Мидас и Сван. – Тилль Вальхалл!

Они в мгновение ока перелетели через низкий борт кнорра и слитно приземлились на корпус подлодки, что был едва различим под серым покровом морских вод. За ними последовали остальные воины, они оказались по щиколотку в воде и некоторые упали от неожиданности, не поняв, что за бортом их ждут вовсе не ледяные объятия Северного моря, а твердая поверхность. Мидас и Акке рванулись вперед, стремясь забраться на рубку пока гавменнескеры не очухались. Фригийский царь почему-то был уверен, что энергетический барьер не рассчитан на людей и оказался прав.

Они уже карабкались по скользкому металлу, помогая друг другу, когда раздались выстрелы и два воины упали замертво с простреленными головами, еще двоих ранили. Акке первым оказался на вершине рубки, один из гавменнескеров попытался спихнуть его ногой, но капитан сместился в сторону и ударил боевым ножом с полного замаха. Гавменнескер яростно забулькал и повалился, держась обеими руками за обрубок ноги. Существо с автоматом направило оружие в Акке, но Мидас, взобравшийся вслед за капитаном, рубанул клинком снизу вверх, отводя дуло в сторону. Громовая очередь пронеслась далеко над их головами.

Фригийский царь ударил скрамасаксом снизу вверх, всаживая клинок в живот гавменнескера по самую рукоять. Он зарычал и повел нож еще выше, ломая ребра и грудную клетку мерзкого отродья, вскрывая его внутренности, повреждая позвоночный столб, заставляя биться в агонии и умирать, ощущая нечеловеческую боль.

В ту же секунду гавменнескер с отрубленной ногой подобрал оброненный пистолет и выстрелил в Акке. Капитан чудом успел рухнуть на колени, вскинув щит. Пуля срикошетила от стального умбона и ушла в сторону, а мгновение спустя боевой нож Акке перечеркнул горло существа, обрывая его жизнь.

Одного из оставшихся гавменнескеров ранили стрелой в плечо, но он успел пристрелить еще одного воина, пока Сван не вогнал ему секиру точно посередь лба. А Мидас неожиданно понял, что пистолет последнего существа направлен точно ему в грудь и он никак не успевает увернуться. Фригийский царь тут же подогнул ноги, выполняя прием, который на его древней родине называли Падающая башня. Но это не имело значения, ведь гавменнескеры, как он успел понять, были физическими слабыми и даже хрупкими существами, но с реакцией у них все было в порядке.

Прогремел выстрел, но древний бог, завалившийся на один бок, не ощутил боли. Он провел рукой по шерстяной рубахе на груди – ткань намокла от влаги, но не от крови. Он поднял глаза и увидел гавменнескера, который упал перед ним на колени, а потом плавно завалился ничком, показав спину, из которой торчала знакомая секира. Мидас обернулся – Карн стоял, тяжело опираясь о борт кнорра. Он был бледен и выглядел не лучшим образом, но на его лице играла улыбка и Мидас сам непроизвольно улыбнулся. Как он и обещал Свану, парень их всех удивил.

С гавменнескерами было покончено, по крайней мере с теми, что решили выбраться на поверхность. Акке потерял пять человек и еще двое были ранены. Он распорядился отступить на кнорр, но сам не спешил покидать чудной корабль, осматривая трупы неведомых существ со смесью страха и презрения. Сван остался со своим капитаном и тоже не отрывал глаз от мертвых созданий, оба инстинктивно держали оружие наготове, будто схватка могла продолжиться в любой момент.

Карн потратил много сил, чтобы нарушить работу имплантата гавменнескера, но быстро приходил в себя, его лицо обретало привычный румянец буквально на глазах. И все же он не смог забраться на рубку подлодки без помощи Мидаса, который подал парню руку и втянул его наверх, так что тому не пришлось прикладывать практически никаких усилий.

– Это был ты? – спросил Акке, ткнув носком кожаного сапога голову ближайшего гавменнескера. Он не смотрел на Карна, но было ясно, к кому обращены его слова. Капитан был на удивление умен и наблюдателен, хотя, как знал Мидас по личному опыту, среди северного народа такие люди встречались гораздо чаще, чем в его собственном времени.

– Да, – устало ответил Карн, медленно опускаясь возле главного гавменнескера. – Если тебя интересует, я сам удивлен, что это получилось. И нет, я не смогу этого повторить, не сейчас.

– Они похожи на нас, – пробасил Сван. Его тон был холодным, но в голосе слышалось удивление. – Они…это мы?

– Не в полной мере, – покачал головой Карн, водя рукой над остывающим телом гавменнескера.

– Насколько я вижу, их тела были подвержены ряду мутаций и… модификаций,– Мидас присел рядом с Карном. – Что ты ощущаешь? Насколько они остались людьми?

– Едва, – вздохнул Карн. – Ты прав, они мутировали, вероятно – из-за нехватки солнечного света и кислорода. Их тела долгое время приспосабливались к новым условиям, к жизни в темных стесненных пространствах. Их легкие больше в объеме, а сердце имеет усиленную мышечную структуру, но они неспособны синтезировать холекальциферол и ряд ферментов. Их кости хрупкие, а кожа тонкая.

Акке и Сван обменялись непонимающими взглядами. Мидас кивнул.

– Но если их мутации были естественными, то имплантаты… – рука парня замерла над головой неподвижного гавменнескера, затем спустилась ниже и вновь застыла, но уже над грудной клеткой. – Это удивительная технология, я не могу постичь ее механизмы, хотя понимаю назначение. Затылочный имплантат позволяет им обмениваться информацией через ноосферу, по сути это телепатия. А вот грудной носит, как я понимаю, регенерационную функцию.

– Рагенаре… Тьфу, Хель вас забери! – Сван не смог выговорить слово, но инстинктивно уловил его смысл. – Хочешь сказать, они могут того, подняться снова?

– Не могут, – твердо отрезал Карн. –Грудные имплантаты не функциональны, и уже давно.

– А что насчет этого? – Мидас поднял автомат, которым был вооружен главный гавменнескер. Акке и Сван сразу же отступили на шаг и оба осенили себя Мьёльнирами.

– С неживыми объектами выходит хуже, – пожал плечами Карн. – Особенно с такими… простыми. Это ведь автомат?

– Именно, – кивнул Мидас и ловко отсоединил магазин, который оказался пуст. Он с щелчком вогнал его обратно, передернул затвор и спустил курок, направив дуло вверх. Звучно стукнул боек. – Похож на АК, но не он. Выглядит надежно. Прихвачу.

Он закинул автомат за спину и с улыбкой посмотрел на Акке и Свана, в глазах воинов читалось восхищение и благоговейный страх. Карн в этот момент подумал, что будь здесь Эрра, он бы точно сказал, что это за оружие, кем и когда оно было создано.

– А смысл? – спросил он, поднимаясь на ноги. Его все еще немного шатало. –Патронов то нет.

–Это здесь нет, – парировал Мидас. Его цепкий взор уже пробежался по трупам гавменнескеров, но ни на одном не было экипировки, хоть отдаленно напоминающей патронташ. Запасных рожков и обойм, само собой, тоже не нашлось. – Но могут быть внутри.

Древний бог топнул ногой, явно намекая на недра подводной лодки. Карн услышал, как нордманы сглотнули, верно истолковав его жест. Но смолчали, ожидая реакции второго «друида», которого они теперь едва не обожествляли.

– Опасно, –задумчиво протянул Карн, водя головой из стороны в сторону, будто что-то искал. Мидас нагнулся и с хрустом вырвал из спины гавменнескера секиру.

– Но любопытно, – проговорил он, протягивая парню его оружие. Тот безошибочно ухватился за древко, отер стальной клюв о штанину.

– Моряки издревле болтают о сокровищах людей моря, – медленно проговорил Сван. Карн и Мидас хорошо понимали, что отважные воины ни за что не рискнули бы сунуться вглубь «чудного корабля гавменнескеров», опасаясь таящихся там опасностей. Но с ними были два притенских друида, которые только что продемонстрировали нечеловеческие возможности. И при таком раскладе жилка авантюризма просто не могла не взять верх над инстинктом самосохранения.

– Хорошо бы, конечно, поднять парус и убраться прочь, – Акке почесал бороду и откашлялся. – Нам и без того повезло. Да только соблазн велик.

Мидас улыбнулся и положил руку на плечо Карна. Тот деловито сбросил ее и пожевал губами.Сунул секиру за пояс и сделал шаг в направлении люка, что вел в черные недра подлодки гавменнескеров.

– Веди, – бросил он Мидасу. – А то расшибусь.

Глава 7. В подтьме

Акке распорядился, чтобы их ждали до заката, а потом на всех парусах уходили по намеченному курсу. Сам он вместе со Сваном тоже полез в подлодку. Карн мог лишь подивиться их отваге, ведь это они с Мидасом уже примерно понимали, что это за «чудной корабль» и кто такие гавменнескеры. Для нордманов же ситуация ничуть не прояснилась, для них все это – и люди моря, и их корабль – оставалось чем-то из разряда кошмарного мифа, неожиданно облеченного в плоть физической ипостаси. Тем не менее, они совладали со своим страхом. Или все дело в банальной жажде наживы, которая, как известно, даже самых здравомыслящих людей обращает в настоящих безумцев?

Субмарина была огромна, Карн даже не думал, что такие могут существовать, а Мидас изо всех сил напрягал память, пытаясь вспомнить – какие подводные лодки строили в их времени. Он смутно припоминал о советских пережитках по 170 метров длиной при ширине корпуса чуть более 20 метров. Подлодка гавменнескеров оказалась гораздо больше – схему судна с метрикой они нашли в первом же отсеке. На широком поблескивающем матовой синевой экране развернулась трехмерная модель, в мельчайших подробностях описывающая план этой грандиозной машины.

Судя по схеме, подлодка имела восемь этажей и невероятное количество помещений различной величины и назначения. Мидас упорно искал что-то, похожее на оружейную и попутно прикидывал масштабы. По всему выходило, что длина этого чудовища составляет не меньше 350 метров, что касается ширины… он коснулся экрана и попробовал повернуть изображение, но в ответ на его прикосновение схема моргнула, раздался статический треск и экран погас, выбросив из торца сноп желтых искр.

– Что произошло? – встрепенулся Карн. В правой руке парень сжимал секиру, левую держал прямо перед собой, широко расставив пальцы, будто сканировал пространство.

– Ничего хорошего, – проворчал Мидас. – Тут была схема подлодки, но больше она нам не поможет.

– Что ты успел увидеть? – не унимался Карн. В субмарине царил настороженный полумрак, электрические лампы разбрасывали вокруг дрожащие желтоватые отсветы. Похоже, их не меняли годами или даже десятилетиями, защитные решетки насквозь проржавели, а стекла потускнели и потрескались, пропуская в лучшем случае половину света.

– Он очень большой, многоярусный, – проговорил Мидас, осматриваясь. Стены покрывали бледно-алые подтеки и облупившаяся краска, естественный цвет которой уже невозможно было определить. На корабле стояла тишина, изредка нарушаемая мерным металлическим гулом или скрежетом, напоминавшим скорее стоны живого существа, чем звуки старого, умирающего механизма. – Пояснения были на незнакомом мне языке, вроде нордманских рун, пиктограммы я тоже не успел разобрать.

– Лучше скажи, что чувствуешь ты, друид? – спросил Акке, обращаясь к Карну. Капитан осмотрелся – помещение, в котором они оказались, было практически пустым. Несколько металлических шкафов вдоль стен, низкий стол, прикрученный к полу и два прохода, один закрыт круглой дверью, другой уводит в темноту удалявшегося коридора, в котором горела лишь каждая третья лампа.

– Это ужасно, – сглотнул Карн, пытаясь расширить свое сознание и охватить им больше пространства. Для его внутреннего взора не существовало металлических переборок, но он хорошо их ощущал вместе с коробами проводов, распределительными щитками, узлами связи и бесконечным числом трубопроводных жил, по которым толчками двигалось…парень не сразу определил, что это человеческая кровь, потому что ее естественная энергетическая структура была изменена, извращена добавлением ядовитых реагентов, черного ихора скверны.

Он пытался найти ключевые узлы в теле субмарины, которая, без сомнения, была вовсе не холодным стальным механизмом, не в полном смысле этого слова. Корабль был живым,а в действие его приводил вовсе не ядерный реактор, как рефлекторно подумал Карн вначале. Жизнь этой подлодки обеспечивали тысячи галлонов человеческой крови, непрерывно движущейся по внутреннему трубопроводу.

При виде этого ужаса Карна тошнило, он едва не терял сознание от удушливой энергетической вони, тело били хаотичные спазмы, но парень лишь крепче сжал зубы и устремился взглядом за самым большим кровяным потоком.

– Ты что делаешь? – встревожился Мидас. Он подошел к согнувшемуся пополам Карну и осторожно коснулся его плеча.

– Погоди… минуту, – выдавил парень и древнему богу ничего не осталось, кроме как подчиниться. Наконец, Карн рухнул на колени, тяжело и часто дыша. Мидас присел рядом с ним и посмотрел во вновь посеревшее и осунувшееся лицо.

– Нам туда, – устало проговорил Карн, указав в сторону коридора, залитого мертвенно-желтым свечением. – Если хотим добраться до сердца этой твари.

– До сердца? – переспросил Акке, который, решив отправится во чрево корабля гавменнескеров, кажется несколько переоценил свою храбрость.

– Этой твари? – сглотнул Сван, обеими руками сжимая древко секиры. Щит палубному мастеру пришлось оставить снаружи, так как боевой кругляш со стальной окантовкой просто не пролезал во входной люк. Зато пролез миниатюрный щит капитана и, как рассудил сам Акке, раз он сумел защитить его от смертельного колдовства гавменнескеров снаружи, то сгодится и здесь.

Вместо ответа Карн выхватил секиру и ударил, широко размахнувшись. Кованое жало вонзилось в стену на уровне его головы, с легкостью пробив подточенную ржавью переборку и тонкую трубу за ней. Парень вырвал секиру из стены и за ней выплеснулся фонтан черно-алой дурно пахнущей жидкости, в которой без труда узнавалась загрязненная нечистотами кровь. Человеческая кровь.

Мидас отшатнулся от кровавого фонтана и грязно выругался на старо-фригийском. Сван и Акке в очередной раз осенили себя Мьёльнирами, начертав в воздухе перед собой стилизованные четырехлучевые свастики.

– Этот проклятый корабль – живой организм, питающийся человеческой кровью, – Карн с отвращением сплюнул на пол. – И эти уроды, похоже, тоже ею питались. Вот куда пропадали команды с хелькаров. Им не нужны были ни товары, ни оружие, ни припасы. Только люди.

– Я пойду первым, – процедил Мидас и двинулся по коридору. Карн поспешил за ним, ориентируясь на звуки шагов и касаясь свободной рукой холодной и влажной стены. На ум пришла отвратительная аналогия с пищеводом мертвого животного.

Акке и Сван тревожно переглянулись, но пошли следом. Карн подумал, что не стал бы их винить, если бы воины решили вернуться наверх, наплевав на возможность завладеть «легендарными сокровищами гавменнескеров». Вопрос о том, что заставило их пойти дальше, он отбросил, как несущественный.

Для него все было предельно просто – он слишком много знал об окружающем мире, чтобы верить в случайности и совпадения. Подлодка ужасала его, пробирала тлетворным морозцем до мозга костей, но он знал, чувствовал, что должен добраться до ее черного сердца. Находясь внутри подводного корабля, он не мог не соприкасаться с его аурой, поэтому нехотя улавливал сегментированный и размытые образы его прошлого.

Парень не сомневался, что этот монстр плавал под свинцовой гладью северных морей веками, а может и тысячелетиями, за это время он поглотил столько человеческого генокода, столько людских душ, что хватило бы на заселение целого материка.

И тем не мене, корабль умирал. Он как смертельно раненый зверь продолжал цепляться за свое существование, год за годом увядая в молчаливой агонии. Он пережил ни одну цивилизацию и это было его проклятием – не осталось тех, кто смог бы залечить его раны и вернуть к жизни. Гавменнескеры, кем бы они ни были на самом деле, давно утеряли связь с технологиями, позволившими создать это колоссальное сооружение. Едва ли они понимали его природу, но, как и он сам, упорно не хотели умирать, мутируя и деградируя в его холодных стонущих коридорах, которые извивались и петляли, точно огромный стальной кишечник, исходящий смрадом и механической гнилью.

– Направо, – проговорил Карн, следя внутренним взором, куда уводит самая крупная артерия кровепровода. – Там помещение, за ним еще один коридор и лестница вниз.

Мидас кивнул и двинулся дальше, не сбавляя шага. Древний бог периодически оглядывался через плечо, следя за тем, чтобы парень не отставал, а еще – чтобы иметь возможность вовремя подхватить его, если он оступится.

Они двигались на дистанции в два шага, чтобы при необходимости не мешаться друг другу, если возникнет опасность и придется спешно отступать. Акке со своим щитом замыкал их импровизированную колонну, умело пятясь на полусогнутых ногах. Все они шли, инстинктивно пригнувшись, хотя коридоры подлодки гавменнескеров имели на удивление высокие потолки, что не особенно вязалось с их очевидной узостью. Мидас был крупным мужиком, но не отличался откровенно богатырским сложением, однако чаще всего ему приходилось двигаться полубоком, чтобы не цепляться за торчавшие из стен трубы, щитки и связки кабелей.

Они миновали коридоры и помещения, наполненные тишиной и спертым воздухом, который на вкус напоминал слегка смоченный мох, несмотря на попавшие в него крупицы влаги остававшийся пыльным и сухим. Сван кашлянул за спиной Карна, будто подтверждая истинность пришедшего ему на ум образа.

Местами освещения не было, кое-где искрила проводка, а с потолков тут и там свисали спутанные паутины разноцветных кабелей. Остановившись возле одной из таких, Мидас посмотрел на оголенные концы разорванных жил и не удивился, увидев, что они давно окислились. Местами лампы перемигивались и в этой нестройной иллюминации тени людей казались изломанными призрачными фантомами, которые бились в припадках безумия, пытаясь выбраться из металлического ада.

Во многих местах стены прогнулись внутрь или наоборот – выгнулись наружу, пол тоже давно потерял равномерность структуры, не раз им приходилось обходить провалы и разломы. Карн опасался внедряться своим сознанием в инфраструктуру корабля, но постоянно искал сигналы, подобные тем, которые излучали имплантаты гавменнескеров. Несколько раз он улавливал нечто похожее, но это были лишь призраки увядающих технологий, некогда чудесных машин, что давно отжили свое и хотели спокойно умереть в тишине и покое под многометровым слоем воды и стали.

Они спустились на этаж ниже по скрипящейвинтовой лестнице. Карн повел их дальше через коридоры и помещения, заполненные навеки погасшими пультами управления, разбитыми сенсорными экранами и другими объектами, назначение которых Мидас не смог определить. Фригийский царь никогда не видел ничего подобного, подлодка действительно пугала его и Карн был прав – она жила. Он ощущал ее сбивчивое глубокое дыхание, стены буквально сходились и расходились перед ним, он чуял ее потаенную злобу, но вместе с тем и бессилие, ибо без команды даже самый великолепный корабль – ничто.

Они спустились еще на один уровень и неожиданно перемигивающаяся лампа прямо перед ними взорвалась с ослепительной вспышкой и гулким хлопком, который в замкнутом пространстве ударил по ушам точно раскат грома, запертого в коробку. Воины мгновенно заняли боевые стойки.

– Это не корабль, – низко прорычал Сван. – Это истый Хельхейм, говорю вам! Гавменнескеры оказались посланцами мира скорби!

– Закрой рот! – шикнул на него Акке, который боялся не меньше, однако всеми силами старался не растерять остатки духа. – Если это и посланцы Хель, то у них, как ты сам видел, тоже идет кровь. А это значит…

– Тихо, – прошипел Карн и капитан тут же замолчал. Мидас невольно улыбнулся, не в первый раз подмечая, что в критической ситуации парень рефлекторно говорит как бог и простые смертные мгновенно подчиняются его воле. Нужно сказать, что сам фригийский царь не сразу научился этому трюку.

– К стенам! – скомандовал парень, тут же подавая наглядный пример и что есть силы вжимаясь в ближайшую переборку. Воины отреагировали вовремя, особенно – Акке, который успел прильнуть к стене прежде, чем пуля прошла буквально перед его носом. Теперь уже все поняли, что их первое впечатление было ошибочным – лампа взорвалась не сама по себе, это был выстрел.

– Он впереди по коридору, – быстро проговорил Карн, сползая ближе к полу. – Там небольшое помещение, он за углом.

– Один? – уточнил Мидас, уже готовый рвануться к ближайшей нише в стене, которыми на их удачу изобиловал раскинувшийся впереди коридор.

– Да, – выдохнул Карн. – Давай!

Они вскочили на ноги одновременно, будто прочитав мысли друг друга. Мидас рванулся к следующему укрытию, низко пригнувшись, а Карн метнул секиру прямо по коридору в полумрак. Он не рассчитывал попасть – до противника было почти двадцать метров, а точно метнуть топор на такое расстояние в боевой ситуации с учетом практически нулевой видимости просто не возможно. И это даже если опустить тот факт, что Карн не мог нормально прицелится в отсутствии физического зрения.

Что касается энергетического спектра, то засевший у края коридора гавменнескер выглядел черно-алым размытым пятном, которое практически терялось на фоне окружающего пространства, пронизанного всеми оттенками тех же самых цветов.

Однако бросок сделал главное – он спугнул существо, высунувшееся из укрытия для очередного выстрела, и оно не сумело как следует прицелиться, стрельнув наугад. Пуля ударила в потолок коридора, пробив трубу, из которой во все стороны хлестнул поток тонкодисперсного пара. Мидас тут же воспользовался этим и ринулся к следующей нише, вдвое сокращая расстояние до гавменнескера.

Карн тут же выхватил вторую секиру и метнул ее, завеса из пара не мешала ему, чего нельзя было сказать о гавменнескере, стремительно терявшем все свои преимущества. Подбежавший Акке, встал перед парнем, выставив перед собой щит. Сван вприпрыжку двинулся по следам Мидаса, который, судя по звукам, уже настиг врага. Раздался выстрел, потом гулкий удар, еще один, а за ним последовало глухое бульканье и протяжный стон.

Когда они подошли к Мидасу, древний бог стоял над поверженным врагом, широко расставив ноги и тяжело дыша. Он пробежал всего два десятка метров, но его мучила отдышка, и Карн хорошо понимал почему – в окружающем воздухе было мало кислорода, регенерационные системы корабля работали на пределе мощности, половина вышла из строя, а оставшиеся едва справлялись, обеспечивая пригодной для дыхания смесью столь невероятные площади.

Фригийский царь нагнулся и подобрал оброненный гавменнескером карабин, проверил магазин и патронник, а потом со злобой отбросил опустошенное оружие прочь. Существо на полу дергалось и что-то лепетало на непонятном языке, держась за разбитую голову. Карн наклонился к нему и замер на несколько мгновений.

– Этот по-нашему не может, что ли? – резонно поинтересовался Акке.

– Нет, – покачал головой Карн. – У него нет затылочного имплантата, зато есть другой. Не могу понять назначение, он поврежден и не функционирует. Я бы предположил, что если те, которые вышли к нам, были…

– Опять какие-то имптанаты! – прорычал Сван и неожиданно вонзил секиру точно в голову гавменнескера. Серая кожа мгновенно лопнула, а череп раскололся, наружу выплеснулся мозг неестественно-черного цвета в окружении алых разводов. – Этим тварям нельзя жить!

Мидас отвернулся, Карн пожал плечами. Было наивно полагать, что они смогли бы хоть чего-то добиться от этого жалкого выродившегося существа, которое едва ли понимало, каким образом варвары из внешнего мира оказались в его священной обители. Судя по его увядающей ауре, которая сильно отличалась от аур убитых ранее гавменнескеров, Карн предположил, что это существо было толи жрецом, толи инженером, а скорее – и тем и другим одновременно. В сущности, теперь это не имело значения.