Текст книги "Левиафан. Темный восход (СИ)"

Автор книги: Алексей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Брось это, – мягко сказал мужчина в коричневом плаще с черным пластиковым тубусом за спиной. Это был тот самый человек, которого Карн видел утром у Голубого моста. Мужчина осторожно отвел в сторону деревянный кол Карна лезвием метательного кинжала. – Это опасно, даже для тебя.

Карн послушно бросил палку. Безымянный мужчина улыбнулся уголками губ и метнул сразу три кинжала в Охотника, который немилосердно наседал на Эрру. Кинжалы не причинили созданию вреда, оно успело вовремя выставить блок, одним размашистым движением парируя сразу три смертоносных лезвия. Эрра воспользовался ситуацией и тут же атаковал. Существо рыкнуло, мол, нечестно, его же отвлекли, и отпрыгнуло в сторону, ловко отбивая следующий удар. Затем Охотник низко присел, напружинился и буквально взлетел на стену стадиона.

– Идем, я нашел, – сказал мужчина в коричневом плаще, глядя на Эрру. Тот быстро кивнул.

– Рокеронтис, за Виком! – скомандовал бог войны, подбегая к Карну и косясь на Охотника, который что-то злобно бурчал, сидя на стене стадиона. Его арбалеты валялись в конце аллеи, и, судя по взглядам, которые монстр бросал в ту сторону, он намеревался вернуться за оружием.

– Рокеронтис! – в голосе Эрры было столько ярости, что Карн инстинктивно прикрыл уши. «И все-таки его мощь непостижима, – подумал парень. – Но выходит, что Охотник столь же силен, раз бился с Эррой на равных?»

– Ща! – бог ночных кошмаров нанес серию ударов и молниеносным кроссом уложил очередную мантикору. Он с ожесточением вырвал клинок катара из ее тела, рубанул коротким джебом другого врага, подсечкой заставил третьего завалиться на бок. – Веселуха ж только началась, Эр!

– Я сказал, хватит, Рок! – с этими словами Эрра в два прыжка оказался возле Рокеронтиса и грубо отдернул его от сбившихся в кучу и громко стрекочущих мантикор. – Вик нашел путь. Вперед!

– Агрх! – Песочный человек издал нечеловеческий рык, но тут же будто уменьшился в размерах, синее пламя в его глазах начало стремительно тускнеть. Слепящий боевой азарт отступил под отрезвляющим взглядом старшего товарища. – Да, конечно… идем!

Они побежали в сторону переулка, параллельного тому, из которого появились мантикоры. Несколько тварей бросились на отступающих жертв, одну к земле пригвоздил метательный кинжал человека, которого назвали Виком, вторую встретил катар Рокеронтиса. Больше мантикоры не рисковали, осознав, что этот враг им не по зубам. Тем временем Охотник уже подобрал свои арбалеты и даже успел выстрелить – Эрра на лету перерубил два коротких болта.

– До конца переулка, потом направо и на перекресте налево, в арку, – быстро проговорил Вик, для профилактики посылая в мантикор несколько кинжалов. Карн мог только подивиться, откуда он их берет, ведь за последнюю минуту Вик расстался, как минимум, с дюжиной ножей, но его запасы, похоже, не оскудели! Эрра отбил еще пару арбалетных болтов (которые Охотник, кстати, тоже будто вынимал из воздуха).

Когда завернули за угол, Карн огляделся и понял, что помнит это место. Чуть поодаль, впереди виднелось невысокое красивое здание явно офисного назначения. Карн знал, что это Фонд социального страхования, потому что здесь когда-то работал его отец. Отец… Воспоминания раскаленным сверлом ввинтились в мозг, заглушая прочие мысли. Непроглядная ночь, неистовый ливень и лужи на асфальте, стремительно мутнеющие от багровых потеков. Дымящийся остов искореженного автомобиля, резкий запах гари. Запах рваного металла. Запах смерти…

Из небытия прошлого Карна вырвал окрик Эрры. Древний бог неистово жестикулировал, подгоняя остальных. Парень вновь посмотрел на здание Фонда – в Лимбе название организации оказалось иным. Точнее вообще не было никакого названия, слова «Фонд социального страхования» небрежно (или неумело) заштриховали бледно-коричневой краской, а поверх хаотичных мазков была старательно выведена надпись «Добро пожаловать в бюрократический ад!». В этот раз смеяться не хотелось, хотя надпись была до боли правильной.

Карн отлично помнил те времена, когда клубы игровых автоматов были почти легальным развлечением. Тогда достаточно было вывески «Интернет-кафе» и добрые «пэпсы» посреди ночи заходили к тебе только кофе попить. Разумеется, все об этом знали, все критиковали сложившееся положение дел, но ничего не менялось. А зачем? Ушлые барыги обдирают недалеких любителей халявы, ментовская братия имеет с этого свой процент, никто внакладе не остается.

Причем здесь Фонд социального страхования? А притом, что Карн по долгу службы неплохо знал управляющего этим фондом. Знал он и то, что этот управляющий значился владельцем половины ночных «Интернет-кафе» в городе. И этот же управляющий на заседаниях разных общественных организаций (например, была в свое время такая политическая шутка, называлась ОНФ) с пеной у рта доказывал, что давно пора все эти игровые автоматы позакрывать. «Это деструктивное, – говорил управляющий, – социально опасное явление, с которым я буду бороться всеми доступными средствами, вместе с нашим доблестными органами!» И действительно, он все делал вместе с доблестными органами, в том числе – делил прибыль со своих «Интернет-кафе».

Потом, правда, шарашку все-таки прикрыли. Были приняты соответствующие законопроекты и с игровым бизнесом стало тугова-то, хотя, конечно, никуда он не делся. Но пэпсы больше не заходили в «Интернет-кафе» за чайком… Карн вдруг подумал: а что в Лимбе написано на зданиях МВД? Цензурного варианта он не смог подобрать.

Внезапно все замерли, вжавшись в стену ближайшего дома. Где-то в стороне, совсем близко, стрекотали мантикоры, стрекотали, но подойти боялись. Эрра внимательно осматривал крыши ближайших зданий на предмет наличия в непосредственной близости Охотника. Карн взглянул на Вика и неожиданно у него родился вопрос.

– У Вика особый дар, – пояснил Рокиронтис, заметив взгляд Карна. – Он видит Пути. Это... может, слышал про Лесные Коридоры, лей-линии, сетку Хартмана? Это разные явления, но суть одна, энергетические токи, которые опутывают планету, солнечную систему, галактику, всю Вселенную! Короче, Вик их видит.

– И в Лимбе? – удивился Карн. – Здесь энергия течет так же, как и..?

– Это же типовая схема, забыл? – хмыкнул Рокеронтис, на его лице вновь появилась придурковатая улыбка. – Это каркас твоего мира, по крайней мере когда им был.

– Не путай парня, – отрезал Эрра. – Вик, арка?

– Так точно, – подтвердил мужчина «с особым даром». Эрра махнул рукой, приказывая всем двигаться к арке вдоль деревьев, а сам выскочил на середину улицы. Два арбалетных болта тут же вспороли застоявшийся воздух Лимба. Бог войны крутанул свой полуторник над головой и натужный звон стали взметнулся к багровым небесам. Обломки стрел упали ему под ноги, на соседней крыше Охотник недовольно заурчал.

Когда они забежали под массивные своды бетонной арки, Эрра обернулся и быстро прошептал несколько слов, которые Карн не разобрал. Арка за их спинами затянулась полупрозрачным «пузырем», слегка фосфоресцирующим багряными отсветами. На «пузырь» тут же напоролись несколько мантикор, которые все это время преследовали группу. Монстры будто ударились о резиновую стену – их отбросило на несколько метров назад, а по «пузырю» пробежали тонкие ветвистые молнии разрывов, тут же вновь затянувшихся в сплошную колышущуюся преграду. Мантикоры злобно застрекотали и вновь бросились на «пузырь», но с тем же успехом.

– Их сдержит, – констатировал бог разрушения. – Но не Охотника, – добавил он и внимательно посмотрел на Вика.

– Мы на месте, – кивнул тот. Он подошел к подвальной двери, расположенной в торце арки и вышиб ее ударом ноги. Карн прикинул, что в реальном мире (как они сказали, Ра?) Вик вряд ли смог бы так сделать, но в Лимбе почти вся сталь была поражена коррозией, и похоже становилась непрочной, податливой, поэтому на любые металлические конструкции тут с легкостью действовали такие вот фокусы.

Они сбежали по крутой лестнице, причем Карн едва не раскроил голову о прогнившие стропила, плотно усеянные торчащими во все стороны гвоздями. Эрра задержался на несколько мгновений, чтобы возвести еще одну энергетическую преграду, а Вик достал из кармана бензиновую зажигалку и двинулся вперед, в гостеприимные объятья бездонного мрака, пахнущего сыростью и застоявшейся злобой.

Глава 6. Чем дальше в лес

Глухие удары капель о каменный пол, запах плесени, шелест невидимых крыльев и перестук десятков маленьких лапок. Что-то чавкало в темноте, что-то подвывало и временами порыкивало. Карна от всей этой в высшей степени колоритной атмосферы тянуло с диким криком броситься прочь, забиться в какой-нибудь угол и сидеть там, закрыв лицо руками и скуля от страха. Но он держался. Во-первых, потому что так было нужно. А во-вторых, что бы после этого про него подумали боги? Несмотря на все безумие силлогизма, Карна это действительно заботило.

Неожиданно из черного как ночь угла на них прыгнуло несуразное существо, похожее на паука-переростка с человеческой головой. Вик тут же отправил ему навстречу глухо свистнувший лепесток стали. Монстр в полете напоролся на губительный металл, забавно хрюкнул и рухнул на влажный, напоминавший белесую губку пол, лоснящийся от тлетворных испарений. Карн зажал нос. Не хотелось говорить, не хотелось вдыхать этот мерзостный спертый воздух, но любопытство пересилило.

– Виноват, – он осторожно тронул Вика за плечо. Тот застыл и медленно обернулся. – Может, вопрос не к месту, но откуда у тебя берутся все эти ножи? Ты метнул уже больше двух десятков!

– Лимб не во всем подобен Ра, – Вик улыбнулся и двинулся дальше по каменному лабиринту, сплюснутому низким обветшалым потолком. Он продолжил говорить тихим красивым баритоном. – Тут много интересных правил. Если знать их, можно получить некоторые… преимущества. У разных сущностей потенциал в Лимбе раскрывается по-разному. У тех, для кого Лимб – родной мир, каких-то исключительных особенностей вообще нет, это нас уравнивает, потому что они в принципе сильнее.

Откуда-то сзади донесся грохот, его эхо невидимым шквалом пронеслось по коридорам подвала, больше напоминавшего какой-то лавкрафтовский склеп. Карн сглотнул. Рокеронтис положил руку ему на плечо, в темноте блеснули синие глаза. Вероятно, это должно было ободрить.

– Охотник? – предположил Вик. Он обернулся и прикрыл рукой пламя зажигалки, чтобы свет не бил в лицо.

– Нет, – быстро ответил Эрра и выставил ладони в сторону грохота, который повторился снова. – Он не пойдет сюда, в замкнутом пространстве он слишком уязвим, и знает это. Кажется, ему помогают гули.

– Мертвецы? – вырвалось у Карна. Он читал о гулях. Судя по многочисленным упоминаниям в средневековом фольклоре, эти создания представляли собой что-то вроде кладбищенских упырей – сильные, злобные и абсолютно, категорически мертвые.

– В целом да, – кивнул Рокеронтис. Он вновь обнажил катары, хотя Карн даже не заметил, когда и куда он их прятал. – Бездушные оболочки, пустые каркасы. Их либо подняли из могил, либо… короче, некоторые из нас умеют, то есть раньше умели из живого существа вытягивать душу. Поверь мне, это действительно страшно.

– Они мало похожи на тех, кем были при жизни, – Эрра поспешил сменить тему, которой коснулся Рокеронтис. Он кивнул Вику и группа двинулась дальше. – Их оболочка разрушается, хоть и очень медленно. Мозга у них нет, нервной системы тоже, их поддерживает чистая энергия, влитая в опустевшие тела. Поистине огромные объемы энергии, которые заставляют ткани частично регенерировать. Но мозг так не восстановить, хрящевую ткань тоже, поэтому старые гули скрипят при ходьбе. Свежие движутся почти бесшумно, ими руководят примитивные инстинкты.

– Или чья-то злая воля, – вставил Рокеронтис. – Прошу прощения, господа, а может, нам все-таки заткнуться? Эти твари могут нас услышать.

Карн уже не в первый раз отметил, что Рокеронтис больше всех шумит и как ни в чем не бывало упрекает в этом других.

– Я выставил барьеры, они нескоро будут здесь, – ответил Эрра. – Тем не менее, лучше поспешить. Вик?

– Вот-вот, – ответил коричневый плащ.

– Так что насчет оружия? – напомнил Карн.

– Есть один прием, – Рокеронтис поравнялся с ним и вытянул вперед правую руку, в которой уже не было катара. – Ты знаешь, почему древние давали оружию имена? Все просто. Если у тебя есть именной меч, выкованный по индивидуальному заказу или подаренный тебе за особые заслуги… короче, если с ним у тебя связано сильное эмоциональное переживание или если ты просто носишь его с собой много лет, между вами образуется связь. Энергетическая связь, мощная. Такую связь почти нельзя разрушить и в Лимбе она становится твоим преимуществом. Этот трюк особенно хорошо дается смертным.

– А боги так могут? – решил уточнить Карн.

– Могут, – кивнул Рокеронтис и его глаза блеснули в полумраке, – но для этого оружие должны поднести богу в качестве жертвы. В общем, благодаря энергетической связи с оружием, чтобы использовать его в Лимбе тебе оно не нужно в своей физической ипостаси. Тебе нужна лишь его проекция, образ. Грубо говоря, ты думаешь об оружии, концентрируешься на этой мысли, и оно появляется у тебя в руке. И есть тут один баг, ошибка системы, или же мы просто не знаем, как это работает. В случае повреждения или утери Лимб всегда автоматически восстанавливает проекцию оружия до изначального состояния. То есть клинки не тупятся, не ломаются…

– А метательные ножи, покинувшие перевязь, появляются вновь! – закончил Карн. – Так и у Охотника со стрелами?

– Мы не знаем, кто он, – мрачно отозвался Эрра откуда-то из-за спины парня. – Возможно…

Его прервал грохот, раздавшийся значительно ближе, чем в прошлый раз. Стены задрожали, прямо перед Карном от потолка отвалилось несколько каменных кусков, с хлюпающим звуком рухнувших в мерзкую жижу, которая, казалось, начала сочиться прямо из пола. Грохот повторился, где-то в стороне обвалились перекрытия.

– Мы пришли, – констатировал Вик. – Подержи, – он передал Карну зажигалку, а сам отточенным движением снял со спины черный пластиковый тубус.

Рокеронтис и Эрра встали плечом к плечу возле входа в комнату. Боги вновь были при оружии, один сжимал в руках злобно поблескивающий багровым пламенем полуторник с руническими письменами, другой обнажил два коротких катара, по которым то и дело проскакивали синеватые молнии.

Вик тем временем снял крышку с тубуса и достал оттуда целый ворох свернутых трубкой ватманов. Он быстро пробежал пальцами по пожелтевшим листам, нашел нужный и ловко извлек его, отправив остальные обратно в жерло тубуса. Он развернул лист, который оказался трафаретом, изображавшим равностороннюю пентаграмму, заключенную в круг. В центре красовался Анкх и еще несколько символов, которых Карн не узнал. По углам пентаграммы располагались какие-то астрологические или алхимические знаки, здесь его скудные познания тоже ничего не дали.

Вик уложил трафарет на относительно сухой участок пола.

– Прижми ногами углы, – мягко скомандовал он Карну, и тот послушно расставил ноги, фиксируя бумагу. Парень только сейчас понял, что переданная ему Виком зажигалка горит уже минут двадцать, но совсем не нагрелась. Очередной «баг» Лимба?

Вик придавил оставшиеся углы трафарета, один – стопой, другой – коленом. Затем отложил тубус и достал из складок плаща баллончик. Обычный баллончик для распыления краски, металлического цвета, без каких-либо опознавательных знаков. Вик откинул крышку баллончика, встряхнул его (послышалось характерное стаккато пластикового шарика, заключенного в алюминиевую тюрьму) и стал быстро распылять аэрозоль по трафарету.

Сзади раздался глухой рык, который был сразу прерван свистом рассекающей воздух стали. Эрра грязно выругался, Рокеронтис прыснул. Рык повторился, сталь засвистела вновь, и больше этот звук не прерывался. Карн обернулся, но почти ничего не увидел, только мельтешение багровых и синих бликов в непроглядном мраке. Кажется, богам темнота не мешала.

– Готово! – Вик закончил распылять краску, спрятал баллончик и стал сноровисто укладывать трафарет в тубус. Пентаграмма, нанесенная на щербатый неоднородный пол ярко-красной краской, начала светиться. Сначала бледно, едва заметно, потом цвет стал более контрастным и насыщенным. Вик вытянул руки над пентаграммой ладонями вниз, прикрыл глаза и стал шептать слова. С каждым произнесенным слогом, с каждым звуком древнего, но не забытого языка по изображению пентаграммы пробегала рябь, линии и знаки наливались невидимой силой, становясь все ярче.

– Есть проход, – Вик обернулся к Эрре и Рокеронтису. Карн поднес зажигалку ближе к спинам богов. Они стояли по колено в крови, а вокруг валялись отрубленные конечности с кожей грязно-серого цвета. На них волнами накатывали лысые человекоподобные создания с глазами, горящими угольно-черным огнем. Меч Эрры выписывал в воздухе невероятные финты, катары Рокеронтиса били, не переставая, нанося удары из самых непостижимых позиций под нереальными углами.

– Идите, мы сразу за вами! – крикнул Эрра, стараясь пересилить нарастающий рев гулей.

– Хорошо, – Вик забрал зажигалку у Карна. – Но проход нестабилен, времени мало.

– Тогда реще, бога-душу-мать! – выкрикнул Песочный человек и внезапно когтистая лапа, выброшенная из постоянно копошащейся горы плоти, застрявшей в проходе, чиркнула его по груди. Бог ночных кошмаров взревел, его татуировки наполнились уже знакомым Карну синим огнем.

– Встань на пентаграмму, – Вик свободной рукой подтолкнул Карна к сияющему на полу изображению. – Прямо на нее, вот так. Ничего говорить не надо. Закрой глаза и представь Ра, хорошо знакомый тебе мир. А теперь вспомни что-то яркое, что-то такое, что вызывает сильные эмоции. Нужен образ, который в прямом смысле заставляет сердце биться быстрее. Ты понимаешь?.. И не открывай глаза…

Карн сконцентрировался. Он боялся, что у него не получится, руки вспотели, подмышки разве что не хлюпали при движении. «Только не затупи, только не затупи!..» Но потом голос Вика стал глуше, будто Карн отгородился от него фанерной стеной. Звуки битвы отдалились, а потом все растворилось в непроницаемой тишине. Карн сфокусировался на воспоминании, быть может, не самом ярком, но это было первое, что пришло ему в голову. Он вспомнил запах ее духов…

Глава 7. Возвращение

Он вспомнил запах ее духов. Нежный едва уловимый аромат цветущей сирени и… нет, не крыжовника, просто сирени. Ему редко нравились женские духи, но этот запах приводил его в восторг. Кто знает, может, все дело в составе, может, были там какие-то феромоны или еще что. И каждый раз он хотел спросить у нее, что это за духи, но каждый раз забывал.

Потом из небытия воспоминаний он выкрал ее взгляд, взгляд бесконечно спокойных, льдисто-голубых глаз. Взгляд, исполненный удивительной для ее возраста мудростью и каким-то вселенским пониманием (а может – обреченностью?). Таких глаз он больше никогда не встречал, ни до, ни после.

Вспомнил ресницы, длинные, но не слишком пышные. Вспомнил легкий румянец на белоснежных щеках, тонкие, почти незаметные бороздки ранних морщинок, расходящихся колосками от уголков ее губ. Губы… совершенно обычные, светло-алые губы. Но их прикосновение… от таких прикосновений бросает в дрожь, и Карн не сомневался, что даже гранит вековечных скал изошел бы трещинами и осыпался в пыль, когда его невзначай коснулись бы эти губы.

Потом ему вспомнилась удивительно теплая ночь и череда фонарей вдоль тротуара. Она прижималась к нему и ее волосы цвета карамельного солода ложились ему на грудь, касались шеи. Он чувствовал тепло ее тела сквозь одежду. Они шли по дороге, вперед, бесцельно. Им было хорошо и мир, казалось, остановился, как заводной механизм в часах, которые забыли подвести. Даже игривый ветер, извечный странник, которому до всего есть дело, куда-то запропастился. Было удивительно, волшебно. Он хотел произнести это вслух, посмотрел в ее глаза и понял, что слов не нужно. Они думали об одном. Они думали, как один.

Она запрокинула голову, слегка прикусила губу и улыбнулась. Они прошли мимо фонаря и он погас. Они прошли мимо следующего, и за их спинами тротуар погрузился во мрак. Они засмеялись, потом он обхватил ее за талию и два силуэта закружились в танце под мелодию, которая слышна только им. Под мелодию, что совершеннее любой музыки, что рождается в сердцах молодых, горячих и страстных. В сердцах, умеющих любить жарко и безотчетно, умеющих любить и отдавать себя этой любви без остатка, не боясь, что в итоге останется лишь пепелище, угли которого уже не раздуть никаким ветром.

Он еще крепче обнял ее и легко поднял над собой. Ее волосы ласковым водопадом обрушились на его лицо. Он упивался ее волосами, упивался ее дыханием, ее теплом. Потом опустил девушку на землю и поцеловал. Поцеловал очень осторожно, будто боясь чего-то. Она же ответила ему со всей страстью, на которую была способна.

Они целовались и улыбались одновременно, а их души в каком-то колдовском танце рванулись к черным небесам, чтобы у самых облаков взорваться фонтаном радужных искр, навеки слившись со Вселенной. Это были чувства, о которых хотелось рассказать миру, настолько сильные, что два человека просто не в состоянии запереть их в своих сердцах.

– А я, дура, тебя боялась, представляешь? Но никак не пойму – отчего, – сказала она тихим мелодичным голосом, который ласкал нежнее бархата. Они вновь шли по тротуару, без цели, без раздумий, а фонари гасли за их спинами, один за другим.

– Может, потому что стоило? Бояться? – предположил он и отвернулся, чтобы она не увидела его улыбку.

– Ну-ну… Хотя, знаешь, при первой встрече я так и подумала, – она вдруг стала серьезной. – Мы общались всего секунд десять, а ты взял и послал меня!

– Вовсе не послал! – захохотал он. – Просто попросил говорить чуть помедленнее. Ты не представляешь, как у меня в то утро болела голова. Вечер был какой-то сумасшедший, я, наверное, галлон вискаря приговорил. И поспал всего пару часов.

– Ага, но со стороны это выглядело именно так – взял и послал! Слышь, – она попытался сымитировать его голос и мимику. – Будь добра, трещи поменьше. И к сути давай, к сути.

– Ну, я же говорю, голова раскалывалась – жуть! – он привлек ее к себе, и она ответила взаимностью, вжавшись в его грудь так, что хрустнули позвонки. – Прости, если тебе это показалось грубым. Я думал, что флиртовал.

– Флиртовал он! – она игриво хихикнула, смыкая руки вокруг его талии. – Выглядел при этом, как сам черт. Видимо, тебе действительно было плохо. Но я то откуда знала, я думала ты такой в принципе! Адепт культа смерти, ей богу. Классический такой фэнтезийный лич, кости в носу не хватало и посоха из позвонков невинно убиенных.

Он покачал головой, потом громко рассмеялся в небо. Звезды ответили ему нестройным перемигиванием. За их спинами погас еще один фонарь. Карн резко остановился, притянул к себе девушку и обнял – надежно, страстно, но легко и благоговейно, как обнимают новорожденных. Она замурлыкала, когда он зарылся лицом в ее локоны.

– Значит, испугалась, – проговорил он тихо. – А теперь? Теперь боишься?

– Неа, – она подняла на него свои искристые глаза и в мелькнул какой-то сумасшедший огонек. – И никогда не буду. Потому что ты добрый. По-настоящему.

Он поцеловал ее в лоб. Потом в нос. Когда дошел до губ, она поднялась на цыпочки, чтобы ему было удобнее. Карн улыбнулся и легким усилием заставил ее встать нормально. Нагнулся сам и поцеловал.

Они развернулись и пошли в обратном направлении. Удивительно, но теперь погасшие фонари загорались вновь, как только они подходили к ним. Это поражало, но воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Ведь это волшебная ночь. Такая ночь, в которую возможно все. Например, настоящие чувства, для которых нет преград. Такие чувства, что у них даже могут быть побочные эффекты. Какие? Хм… пусть даже внезапно гаснущие и вновь загорающиеся фонари!

Но мир не такой, каким кажется. И за минуты искреннего счастья всегда приходится платить. Неделями, месяцами, и даже годами боли и отчаянья.

– Ты когда уезжаешь? – он не хотел даже думать об этом, но должен был спросить. Это была их ночь, но Карн понимал, что все слишком хорошо, чтобы продолжаться дольше… положенного.

– Через… – она взглянула на экран мобильника. – Ох, уже через семь часов! Знаешь, я так ждала этой поездки, готовилась долго, а теперь не хочу уезжать. Но нужно, и это так грустно. Ведь это на целых две недели. Почему ты раньше ко мне не подошел, подлец? У нас было бы больше нескольких часов!

– А сама почему не подошла? – мягко парировал он. Но оба отлично знали, почему их страсть разгорелась лишь минувшим вечером. Потому что если бы они сделали это раньше, все было бы иначе. Не то место, не то время. И, быть может, чувства тоже были бы другими.

«Случайность?» – подумал он.

«Судьба?» – мысленно спросила она.

И оба затерялись в догадках.

– Но это ведь всего две недели, да? – в ее голосе звучала нескрываемая надежда, но Карн все равно уловил в нем нотки обреченности, тяжелые, как капельки ртути, что неминуемо падают на дно реторты. Она скрывала свои предчувствия. И он знал, почему. Потому что даже самый сильный медиум не желает знать свою судьбу. Но все равно узнает. И это самое страшное проклятье.

– Всего две недели, – кивнул он и улыбнулся так, как, наверное, никогда никому не улыбался. Легко, искренне, вложив в эту улыбку всего себя. Ведь с ней он мог быть собой. Только с ней. – И мы опять будем вместе. Разве нам что-то может помешать?

Она едва заметно скривилась. И дело не в банальности фразы, а в том, что хотя он был искренен, они оба знали, что так не будет. Но оба тут же забыли об этом, потому что стояла волшебная ночь. А волшебство нельзя разрушить. Даже самым честным лицемерием.

– Тогда поцелуй меня, – робко попросила она. Они остановились под очередным фонарем, который и раньше не подавал признаков жизни. Мимо пронеслась машина, в ветвях дерева зашелестела летучая мышь. Потом все стихло. И он поцеловал ее. И нужно ли говорить, что «мертвый» фонарь над их головами тут же наполнился ослепительным сиянием?

А наутро она уехала. Она не хотела, но так было нужно. Он все понимал, и даже не смел просить. А потом, в одну из теплых августовских ночей его скрутило так, что, казалось, вынимают душу. Его грудь вскрыли раскаленным клинком, влезли в нее ржавыми щипцами и стали рвать то, что связывало его с ней. Карн бился в истерике, слезы текли по его щекам, он не понимал, что происходит, но где-то на задворках сознания пульсировала догадка. Даже не мысль, а намек на нее, намек, которого он боялся и не мог принять. А потом мысль стала явью, и он все понял. И принял. Принял то, что они будут ходить по этой земле еще много лет, но уже никогда – вместе…

Неожиданно яркая вспышка разорвала саван воспоминаний, его затрясло. Он стал слышать сторонние голоса, непонятные звуки, искаженные толи расстоянием, толи какой-то преградой. Парень будто находился под водой, мир вокруг постоянно менялся, трепетал, выскальзывал из цепких объятий восприятия. Образы прошлого померкли, растворяясь в темном озере реальности. Его придавило, приплюснуло ко дну. Он попытался рвануться вверх, чтобы ухватить ртом воздух, но не смог. Превозмогая себя, с пятого (или пятидесятого) раза ему все же удалось высвободиться из плена пучины. Он открыл глаза.

– Твою мать, – выдохнул Песочный человек. – Твою-то мать! Никогда так больше не делай! Стоило рвать жопу в Лимбе, чтобы твоя тушка издохла при переходе!

– Успокойся, Рокеронтис, – это был голос Вика. Спокойный и размеренный голос Вика, он успокаивал, вселял надежду, придавал сил. Вик осторожно придвинул зажигалку к лицу Карна, внимательно посмотрел ему в глаза. – Так бывает в первый раз. Я же говорил, заклинание работает с образами из воспоминаний, с глубокими переживаниями, поэтому для неподготовленного человека такой переход может быть опасен.

– Ну, уж извини, у нас как-то не было времени провести ему оккультный ликбез! – съязвил Рокеронтис, доставая сигарету и нервно закуривая. Карн невольно улыбнулся, – и этот придурковатый тип в модных джинсах с «кентом» в зубах – бог ночных кошмаров? Куда катится мир!

– Ты как? – это уже Эрра, уверенный и властный. – Встать сможешь?

– Да в норме я, – Карн осторожно поднялся. Он уже полностью пришел в себя, воспоминания, минуту назад такие яркие и живые, улетучились, как предрассветная дымка. – Мы на Земле? В реальном мире? В… Ра?

– Ага, – кивнул Эрра, осматриваясь. – Вик вытащил нас. А ты… воспоминания захлестнули тебя, ты пережил их снова, только сильнее, ярче. Так действует это заклинание. Усиленное фокусировщиком, в роли которого выступает пентаграмма, оно активирует определенные области головного мозга, заставляя их вибрировать с нужной частотой. Это запускает процессы в лимфатической системе, которые необходимы для ускорения энергонного метаболизма. Но для таких финтов нервной системе нужно много топлива, лучше всего – всплеск эндорфинов и норадреналина. И здесь в дело вступают переживания, крупицы прошлого, что навсегда изменили тебя.

– Что-то вроде экстренного всплытия, – вставил словцо Рокеронтис. В полумраке он выглядел ужасающе. Вздутые бугры мышц, безумная ухмылка-оскал. – И как следствие – кессонная болезнь. В прошлый раз ты просто вышел из зоны контакта, а сейчас тебя вырвало из Лимба заклинанием Вика. Но это не проблема, второй раз будет проще, а потом вообще перестанешь замечать.

– Ладно, хватит лекций, – Эрра неожиданно проявил нетерпение. – Мы потеряли слишком много времени, а наш враг может быть достаточно силен, чтобы повторить нападение. Здесь мы уязвимы, нужно двигаться. Вик и Карн, идите вперед.

Вик на минуту потушил зажигалку, потер ее о ладонь, подул на пальцы. «Законы физики реального мира, – мысленного улыбнулся Карн, – а я только начал от всего этого отвыкать!»

Колдун вновь зажег огонь и они двинулись по низкому лабиринту уже вполне обычного подвала. Пару раз где-то в стороне пищали крысы. А потом они наткнулись на бомжа. Точнее бомж наткнулся на них. Мужик деловито обходил свои владения, попутно опрокидывая в глотку что-то вроде разведенного «Боярышника» (судя по запаху), когда перед ним внезапно возникли четыре колоритные фигуры. Он икнул, перевел взгляд с Вика на Карна, несколько мгновений изучал Рокеронтиса, потом удивленно посмотрел на Эрру, который до сих пор был в костюме. Протянул вперед бутылек с пойлом, медленно вылил его на пол себе под ноги и грохнулся в обморок. Это несколько разрядило обстановку.

Как и предполагал Карн, в реальности дверь, ведущая в подвал, оказалось целехонькой. И даже была снабжена замком. Вик с минуту пошуршал над ним, раздался щелчок и дверь распахнулась. Они вышли на улицу и Карн с искренним восторгом полной грудью вдохнул запах родного города.