355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Евтушенко » Человек-Т, или Приключения экипажа «Пахаря» » Текст книги (страница 7)
Человек-Т, или Приключения экипажа «Пахаря»
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 00:47

Текст книги "Человек-Т, или Приключения экипажа «Пахаря»"


Автор книги: Алексей Евтушенко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Стандартный вездеход «Мураш» был всегда готов немедленно покинуть грузовой трюм, и поэтому Капитану не потребовалось много времени, чтобы приготовиться. Он только проверил наличие и действие кода на открытие внешнего люка, поставил бортовой компьютер и все основные системы корабля в режим ожидания, захватил (сам не зная зачем) рукопись Человека-Т и споро направился в грузовой трюм.

– А вот и берег! – констатировал Механик, выбираясь из воды, и с явным облегчением уселся на сухую каменную поверхность. – Трудно, всё-таки, плавать в ботинках и с оружием.

– И холодно, – добавил Оружейник. – Я бы не отказался от костерка.

– Дров здесь, судя по всему, не предвидится, – сказал Доктор и стал стягивать с себя ботинки. – Но хорошо ещё, что комбинезоны у нас непромокаемые. А то бы сейчас вообще дрожали, как цуцыки. Воздух, думаю, градусов шестнадцать-семнадцать по Цельсию, не больше.

Здесь, на каменном берегу подземного озера, было отчего-то больше света (откуда он шёл – непонятно), и некоторое время Штурман, Оружейник и Механик с интересом наблюдали за тем, как Доктор выливает из ботинок воду и выжимает носки, после чего, как по команде, последовали его примеру.

– И каковы будут наши дальнейшие действия? – осведомился Оружейник, когда экипаж снова обулся.

– Ждём у моря погоды, – пожал плечами Штурман, который в отсутствие Капитана автоматически становился вроде как старшим в команде.

– Это как? – не понял Оружейник.

– Точнее, у озера, – пояснил Механик. – Понимаешь, с «Пахарем», скорее всего, ничего страшного не случилось. Стоит или лежит теперь спокойно на дне. Значит, Капитан уже включил сенсоры и нас засёк. То есть, сейчас он как раз залазит в «Мураш» и вот-вот двинется к нам.

– Ага, – глубокомысленно изрёк Оружейник. – Это хорошо. А если «Пахарь» лежит как раз на том боку, где находится люк грузового трюма?

Экипаж задумался.

– Тогда, конечно, хуже, – сказал Штурман. – Придётся Капитану выбираться в скафандре. Но всё равно, думаю, даже в этом случае он прихватит с собой несколько пакетов с НЗ и самым необходимым. В общем, ждём, что так, что эдак. Особо нетерпеливым разрешается погулять по бережку и провести предварительную разведку местности.

– Если учесть, что Доктор утопил своё оружие, а разведка по Уставу проводится только парами, то самые нетерпеливые это я и Оружейник, – усмехнулся Механик.

– Я нетерпеливый – это точно, – сказал Оружейник и поднялся на ноги. – Пошли прогуляемся?

– Только недалеко, – предупредил Штурман. – И недолго.

– Мы рядом, – сказал Механик. – Если что – зовите.

Умник повис над водой вниз головой, убедился, что присоски держат надёжно, и огляделся по сторонам. И сразу заметил на севере, где было гораздо светлее, берег и на нём четыре человеческие фигуры.

– Вижу Штурмана, Механика, Доктора и Оружейника, – доложил он Вишне. – Они живы и находятся на северном берегу, который от нас ровно на расстоянии семьсот пятьдесят метров.

– Очень хорошо! – обрадовалась наверху Вишня. – А как там «Пахарь»?

Робот глянул под воду и увидел, как от красно-оранжевого пятна корабля отделилось маленькое пятнышко, в котором Умник без труда узнал вездеход АМ-257 «Мураш». Пятнышко отделилось и медленно начало увеличиваться в размерах.

«Всплывает!» – догадался робот и тут же доложил об этом наверх.

– Умник, – сказала Вишня, – ты знаешь, что мы с тобой дураки? Нам не в космосе путешествовать, а этих, как их… коров пасти. Да и то, боюсь, наших мозгов и на это дело не хватит. Скажи, у тебя рация есть?

– Конечно, – ответил, чуть помедлив, робот.

– Так какого… ты до сих пор не связался с Капитаном?!!

– Э-э… так ведь команды не было, – несколько, как показалось Вишне, смущённо пробормотал Умник. – Опять же, Капитан мог бы и сам со мной связаться.

– Команды… Небось, когда ты соображаешь, то и без команды прекрасно действуешь. А у Капитана, вероятно, и без нас забот полон рот. Впрочем, и я тоже хороша. Умник, даю команду: немедленно свяжись с Капитаном!

– Слушаюсь! – бодро гаркнул робот и включил рацию.

Пятеро людей, одна лируллийка и один корабельный робот сидели в тёплом и довольно просторном нутре вездехода «Мураш», грелись и обменивались впечатлениями.

– Друзья, – заявил Доктор, когда первый всплеск эмоций пошёл на спад. – Как врач, я настоятельно рекомендую… Нет, даже требую сейчас пообедать, а потом немного поспать. Наши подвиги и приключения никуда не денутся, а нервным системам нашим после всего пережитого требуется хоть краткий, но отдых. Разумеется, к Умнику это не относится. Пусть бдит. Вы как считаете, Капитан?

– Я «за», – сказал Капитан. – Действительно, как-то много сразу всего… Приказываю: экипажу обедать и спать. Времени у нас впереди навалом, торопиться некуда. Умник, накрывай на стол!

– Капитан, – спросила Вишня, которая уже успела принять человеческий облик, я не нуждаюсь во сне так, как вы, люди. Разрешите мне это время использовать для чтения рукописи Человека-Т, которую вы, как я вижу, захватили с собой?

– Э! – воскликнул Механик. – Так не честно. Я тоже хочу послушать!

– И я!

– И я хочу!

– Меня не забудьте!

– Сумасшедший дом, – констатировал Капитан. – Ладно. Вишня, если вы не против, почитайте нам, детишкам, немного после обеда вслух из этой книжки. Но потом всем спать!

– А как же! – хором ответил Капитану послушный экипаж.

Эпизод третий

Мы провели с Машей совершенно чудную ночь и весь следующий день. Это было воскресенье, но, когда ты отдыхаешь на море, у тебя каждый день воскресенье, и я на время забыл о том, что завтра мне надо идти на работу.

Мы валялись на пляже, купались в изумительно-прозрачной и тёплой воде, обедали в очень дешёвом по московским меркам кафе (кормили там, однако, вкуснее, чем в иных московских ресторанах), которое было устроено прямо на отплававшем своё кораблике, гуляли вдоль речки по тенистому, уже приготовившемуся к осени, лесу.

Нам было хорошо. Маша оказалась москвичкой и занималась с отставшими в развитии детьми с нарушениями речи в каком-то специализированном детском саду. Ей только что исполнилось двадцать два года, и с каждой минутой она нравилась мне всё больше и больше. Она обладала удивительно гармоничной, ладной и крепкой фигурой. Не коренастой, а именно крепкой, наполненной какой-то изначальной силой и здоровьем. Такие фигуры больше присущи, вероятно, девушкам из отдалённых, не тронутых тлением цивилизации территорий и местностей нашей по-прежнему необъятной родины, нежели жительнице крупнейшего и греховнейшего в мире мегаполиса. Ноги не длинные и не короткие, не худые и не толстые, а именно такие, как надо, – округлые икры, маленькая точёная коленка, крутые и сильные бедра. Высокая грудь, руки, по всему видно, привыкшие ко всякой работе, но с узкой кистью и длинными изящными пальцами. Совершенной формы зад, гордая шея, большие кругловатые тёмно-карие глаза… Впрочем, описывай, не описывай, а всё равно ничего не получится. Каждый в любом описании увидит своё, так же, как и я видел Машу так, как больше не увидел бы никто.

Но бесконечный, казалось бы, день всё же начал клониться к вечеру, и передо мной встала проблема возвращения в Москву. Точнее, проблемы возвращения как раз не существовало. Существовала проблема принятия мной решения и последующего выполнения этого самого решения. Того или иного.

Над нами довлеют стереотипы поведения, из-за которых практически никто из нас не может себя чувствовать воистину свободным. Да и как не довлеть, когда любой человек вынужден ежедневно зарабатывать на хлеб насущный и опутан десятками иных мелких и крупных проблем? Это теперь я могу посмеяться над своими прежними тревогами, а тогда мне казалось… Впрочем, это неважно. А важно то, что в Москву я решил всё-таки вернуться. И я вернулся. Рано утром, оставив на туалетном столике рядом со сладко спящей Машей записку о том, что, к сожалению, вынужден теперь уйти по срочному делу, но вечером, в семь часов, обязательно жду её у скульптуры дельфина и русалки на Центральной аллее…

Глупо идти на обыденную работу, после того, как обнаружил в себе столь феноменальные способности. Но. Вот именно. Извечный вопрос Шуры Балаганова «как снискать хлеб насущный?», не даёт нам спокойно наслаждаться жизнью, предаваясь неспешным размышлениям и чувственным удовольствиям. За «просто так» денег не платят, а воровать я был не приучен. И к бизнесу в любом его виде совершенно не приспособлен. Оставалось одно – работать, используя ту небольшую толику умения, образования и таланта, которую я получил изначально при рождении и приобрёл в процессе своей, пока ещё не очень долгой, жизни.

Вот уже два с половиной года я работал обычным корреспондентом в отделе происшествий одной крупной ежедневной московской газеты. Количества зарабатываемых мной таким путём денег вполне хватало на оплату, взятой в наём, однокомнатной квартиры (сам я не коренной москвич, и своего жилья у меня в столице не было) и сравнительно безбедную жизнь. Удавалось даже кое-что изредка отсылать родителям и сестре. Вот откладывать деньги не получалось. Впрочем, это у меня не получалось никогда.

Работа журналиста никогда не надоедает тем, кто этим болен и не мыслит своего существования без газеты, журнала, радио, телевидения или интернет-здания. Среди журналистов много таких, отравленных на всю жизнь. Я, по молодости лет, и сам считал, что увлекательнее работы газетчика нет ничего на свете, – ты первым узнаешь новости, встречаешься с массой интересных людей, всегда в центре событий и можешь поведать миру не только о них, но иногда и о своём к этим событиям и людям отношении. А уж как приятно, к примеру, видеть в руках незнакомого человека свежий номер газеты, открытый именно на твоей статье – об этом я подробно и не говорю! Но. Но с годами мой журналистско-корреспондентский пыл несколько поугас. Новости, события и люди начали приобретать штампованные, заранее известные черты и оттенки, ежедневная газетная суматоха и бедлам уже не подстёгивали нервы и воображение, а, наоборот, угнетали и вызывали желание немедленно сбежать от всего этого в ближайшую пивную. Да и золотое перо, честно говоря, мне за семь лет занятий журналистикой так и не удалось выковать (выточить, отлить, приобрести?). Мои репортажи и новости охотно ставились в номер, коллеги и начальство хвалили их на планёрках, я получал премии и поощрения, но дальше этого не шёл. У меня, по большому счёту, не получались хорошо ни обзоры, ни аналитические материалы, ни просто статьи на какую бы то ни было тему. Точнее, они у меня, разумеется, получались, но я и сам прекрасно видел, что их уровень сильно не дотягивает до уровня материалов талантливых журналистов крепкой столичной газеты. Там не менее, к перу и бумаге – точнее к экрану монитора и клавиатуре – меня тянуло, и я понимал, что ничем иным, как складывать слова в предложения, а предложения в относительно осмысленный текст, я заниматься не хочу. Да и не умею. Поэтому все чаще в последнее время начинал я подумывать о возвращении к сочинению художественной прозы (в юности я баловался стихами и рассказами и даже долгое время посещал литературную студию при местном отделении Союза писателей).

Однако, мечты мечтами, а жить как-то было надо, и поэтому я продолжал ежедневно ходить в редакцию и выдавать на гора полторы-две тысячи строк в месяц новостных заметок, репортажей с места событий и статей, что называется, «по горячим следам».

Газета моя была утренней, поэтому делалась, в основном, после обеда и вечером, и в редакцию мы должны были приходить не позже одиннадцати часов (разумеется, если не случалось ничего срочного, но для таких случаев корреспонденты всех отделов были обеспечены мобильной связью).

В своей московской квартире я появился ровно в семь тридцать. Спать не хотелось. Я принял контрастный душ, побрился, не торопясь соорудил себе завтрак из двух варёных яиц, двух же бутербродов с маслом и большой чашкой свежесваренного кофе, в восемь часов посмотрел новости по телевизору, одел чистую футболку и летнюю куртку (по небу бежали подозрительные тучи, а из приоткрытой балконной двери несло отнюдь не черноморским солнечным теплом), прихватил на плечо свою неизменную рабочую сумку и в восемь часов сорок пять минут вышел из дому.

Московское метро я люблю не только за способность быстрой и относительно удобной доставки меня любимого практически в любую точку города, но и за возможность в пути спокойно и без суеты поразмышлять о насущных проблемах или о чем-нибудь отвлечённом, не имеющем к сегодняшнему дню прямого отношения. А когда и где ещё можно предаться подобным размышлениям в этом необъятном и яростном городе? Вот я и размышлял. До редакции, расположенной внутри Садового кольца, мне нужно было добираться (с учётом пешего хода до метро и от метро) около часа, так что времени вполне хватало.

Размышлял я, конечно, о том, что со мной произошло. Первый эмоциональный всплеск уже пошёл на спад (чему изрядно поспособствовала встреча с Машей), и мысли мои приняли более стройный и последовательный характер.

Ну хорошо, думал я под гул и свист электропоезда, со мной произошло то, что принято называть чудом. До что там «принято называть»…. Самое настоящее чудо и произошло.

Но теперь спрашивается, что мне с ним делать, господа?

Удивительное дело. Я всегда считал себя человеком с довольно развитым воображением и худо бедно, но наделённым кое-какой фантазией, но теперь, столкнувшись напрямую с открывающимися передо мной небывалыми возможностями, растерялся и никак не мог сообразить в чём же, собственно, «небывалость» этих самых возможностей состоит. Почему-то в голову упорно лезла пошлая картинка, как я тёмной ночкой возникаю в подвале-хранилище какого-нибудь банка…. Дальше картинка обрывалась. Оно и понятно. По натуре я не только не бизнесмен, но и не вор. Конечно, грабить банк – это совсем не то же самое, что грабить, скажем, прохожих (ущерб не олицетворённый и вообще все банки сами – те ещё грабители). Но. Спрашивается, что я буду делать после того, как попаду в это самое хранилище? Мало того, что сигнализация наверняка сработает, так ведь и денежки со всякими ценными бумагами и золотыми слитками там не на полу лежат, а в сейфах. Я же не то что сейф – простую дверь обычным ключом, иногда затрудняюсь открыть. И вообще, при чём здесь банк? Неужто только для этого судьба наделила меня способностью мгновенно перемещаться в пространстве? Нет, наверняка, должны быть более достойные и благородные цели для моих теперешних возможностей. Например…. Вот тут я и обламывался. Кроме ограбления банка и путешествий по любым странам и континентам, ничего в голову почему-то не лезло.

Так, в некоторой растерянности и всего с двумя мыслями в голове я и прибыл в редакцию.

Редактор моего отдела Петя Кудрявцев, как ни странно, оказался уже на месте и приветствовал моё появление радостно-удивлённым возгласом:

– Оп-па! На ловца, как говорится, и зверь бежит!

– Чёрт меня дёрнул прийти сегодня пораньше… – поздоровался я в ответ, усаживаясь за свой стол и включая компьютер. – Что, опять какая-нибудь пакость случилась и некому, кроме бедного-несчастного Лени Житинева её осветить?

– Угадал, – притворно вздохнул Петя. – Именно, что пакость. А также именно, что некому. Роберт в командировке, Василий на больничном, а Соню посылать – дохлый номер. Не справится она.

– Что случилось-то? – тоскливо спросил я, понимая уже, что от срочного задания не отвертеться.

– Ты новости сегодня по ящику смотрел? Хотя нет, в восьмичасовых этого ещё не было.

– Да чего не было-то? – не выдержал я. – Что за дурацкая привычка – кота за хвост тянуть! А ещё редактор отдела происшествий называется. Говори давай.

– Ну ладно, сам попросил, – процитировало вездесущую Масяню начальство. – Значит так. Три часа назад террористы захватили Ростовскую атомную электростанцию.

– Ни хрена себе… – присвистнул я. – Как это «захватили»? Так вот просто взяли и захватили?

– Идём к главному. Он уже на месте, ждёт нас и все тебе и мне заодно расскажет.

Главный редактор газеты Иван Алексеевич Переверзев встретил нас энергичным рукопожатием и тут же попросил секретаршу Олю принести три кофе.

– Садитесь, молодёжь – предложил он и сам демократично уселся напротив не за свой главредакторский, похожий на небольшой и очень захламлённый аэродром, стол, а за длинный и узкий стол для посетителей.

– Ты Лене рассказал, что случилось? – спросил он у Пети.

– Без подробностей, Иван Алексеевич. Мы сразу к вам.

– Правильно, – кивнул тот. – Из первых рук – оно надёжнее. Слушайте оба и запоминайте. Итак, чуть больше часа назад группа террористов, предположительно исламского вероисповедания и кавказского происхождения, захватила Ростовскую атомную электростанцию. Я получил это сообщение непосредственно от ФСБ. У нас, как вам известно, с этой организацией хорошие отношения. Вы, Лёня, знаете ведь Ковригина Александра Васильевича? Заместителя руководителя пресс-центра?

Ковригина я знал и поэтому утвердительно кивнул головой.

– Так вот, – продолжил главный. – Полетите с ним. Сначала в Ростов, а потом, местной авиалинией, в Волгодонск. Станция находится в этом… как его… Дубовском районе Ростовской области, в тринадцати с половиной километрах от Волгодонска. Вы, Лёня, когда-нибудь бывали в Волгодонске?

– Нет, Иван Алексеевич. В Ростове был однажды. Пару дней, проездом.

– А я бывал. В ранней юности строил Атоммаш по комсомольской путёвке… – глаза главреда подёрнулись на секунду мечтательной дымкой. – Но это к делу не относится. В общем, так. Сейчас быстро в кассу за командировочными, потом домой – собираться. Через два часа за вами придёт редакционная машина и отвезёт в аэропорт. Вылет в пятнадцать десять. Билет вам я уже заказал. Только деньги заплатить – и всё. Устраивайтесь в Волгодонске где хотите и как хотите, но чтобы информацию я от вас получал ежедневно. Такого ещё в истории цивилизации не было, и я хочу иметь на месте своего профессионального корреспондента. В телефоне вашем сотовом встроенный GPRS-модем имеется?

– Обязательно.

– Пользоваться умеете?

– Разумеется.

– Очень хорошо. Петя, выдай ему свой редакционный ноутбук. Если что сломается, найдёте в Волгодонске компьютер с подключением к Сети, в какой-нибудь местной редакции, например или в интернет-кафе…. Короче, не маленький, разберётесь. Вопросы?

– Есть парочка. На сколько дней командировка?

– Откуда же я знаю? Пока ситуация не разрешится. Тем или иным способом.

– Вот именно. Второй вопрос как раз о способах разрешения данной ситуации. Чего хотят террористы, сколько их, и что грозят учинить в случае невыполнения их требований?

– Это сразу три вопроса, – ухмыльнулся Иван Алексеевич. – Но ответы на них вы, разумеется, вправе знать заранее. Отвечаю. Сколько их, не знает точно пока даже ФСБ. По предварительным данным – несколько десятков. Хотят они всего-навсего двадцать миллионов долларов наличными, вертолёты и свободный воздушный коридор на территорию Грузии. Оттуда, вероятно, собираются в какой-нибудь Иран или аллах ведает куда…. Иначе обещают взорвать реакторы всех четырёх блоков. Предварительно расстреляв заложников. Это всё, что я знаю. Подробности вам расскажет Ковригин. И сами выясните по прибытии на место. Да, чуть не забыл. Поскольку дело экстраординарное и опасное, то вам будет за август начислен двойной оклад. Также обещаю повышенный гонорар на все публикации на эту тему, первую полосу и хорошую премию по возвращении. Командировочные получите также в двойном размере. Устраивает?

– Вполне, – я постарался скрыть облегчение от того, что главный сам ответил на незаданный мной вопрос.

– Тогда – по коням. И возьмите вот это. В самолёте изучите – пригодится, – он протянул мне с полтора десятка страниц распечатки в прозрачном файле. – Это данные о Ростовской АЭС.

– Спасибо, – я взял распечатку. – Так я пошёл?

– Счастливо, – он пожал мне руку. – И это… не геройствуй там особенно, Лёня, хорошо? Ты нам живой нужен. И по возможности здоровый.

На улицу я вышел с деньгами в кармане, ноутбуком в руке и в некотором ошалении. Уж как-то очень быстро и неожиданно всё получилось. Впрочем, в газете, а особенно у нас, в отделе происшествий, всегда так. Но всё равно – террористы, грозящиеся взорвать АЭС – это уже слишком. Прямо не жизнь, а роман в мягкой обложке какой-то. Я даже на некоторое время забыл о том, что со мной произошло вечеров в пятницу, вчера и сегодня утром. Но, уже почти дойдя до станции метро, вспомнил. А вспомнив, направился в ближайший двор, зашёл за металлические гаражи, огляделся, как человек, собирающийся справить малую нужду, и перенёсся в свою квартиру. Глупо терять час с лишним на дорогу, когда времени и так мало.

Уже дома, собирая дорожную сумку, я подумал, что мог бы таким же макаром попасть и в Ростов, но, поразмыслив, решил, что не стоит. Что-то мне подсказывало, что мою фантастическую способность нужно держать до поры до времени в крепкой тайне. И чем дольше, тем лучше.

Редакционная машина доставила меня во Внуково за полтора часа до отлёта. Я направился прямиком к кассам, выкупил заказанный билет и как раз прятал в карман деньги и документы, когда сзади меня негромко окликнули:

– Здравствуй, Лёня.

Разумеется, это оказался Саша Ковригин, заместитель начальника пресс-службы ФСБ.

– Привет, Саша, – обернулся я, заранее изобразив на лице приветливую улыбку.

С Ковригиным мы были на «ты», пару-тройку раз пили вместе водку и неоднократно встречались по служебным делам. Он хорошо относился к моим репортажам, а я нормально относился к его сволочной работе (впрочем, назовите мне хоть одну не сволочную работу!), старался войти в положение и редко задавал провокационные вопросы.

Мы пожали друг другу руки.

– До старта ещё час двадцать, – поправляя очки на полноватом лице, объявил Ковригин. – Иди регистрируйся, а потом мы тяпнем с тобой коньячка, и я тебе расскажу то, что пока могу рассказать.

– Надо же! – восхитился я. – Первый раз ты хочешь мне сам что-то рассказать. Да уж, по этому поводу, действительно, стоит тяпнуть коньячка!

– Ситуация уж больно неординарная, – объяснил фэсбэшник. – И мы заинтересованы в правильном её освещении.

– Вы всегда заинтересованы в правильном освещении любой ситуации, – усмехнулся я. – Но предложение, разумеется, принимается с удовольствием.

Странно устроен человек, а в особенности журналист. Казалось бы каких-то пару-тройку часов назад я искренне размышлял о том, что пора бросать газету и, в силу кардинально изменившихся обстоятельств, заняться чем-нибудь более серьёзным, основательным, возможно, интересным и – несомненно! – прибыльным, но, как только пахнуло острым и горячим, забыл обо всём и, словно хорошая охотничья собака, опять готов идти по следу хоть к чёрту на рога. Или это не азарт, а просто выработанный с годами профессионализм не даёт увильнуть в сторону и заставляет довести дело до конца? Но ведь тот же профессионализм пополам с опытом подсказывает, что за одним делом тут же следует другое, не менее важное – и так до старости.

Ладно, подумал я, подходя к стойке регистрации, ещё разок – и всё. В конце концов не каждый день террористы АЭС захватывают….

Народу в аэропорту, несмотря на ещё длящуюся пору отпусков, было немного. Мы сели за столик в пустующем кафе, заказали кофе и одновременно вытащили из внутренних карманов курток почти одинаковые двухсотпятидесятиграммовые, забранные в коричневую кожу, металлические фляжки.

– Во как! – восхитился Ковригин. – Приятно осознавать, что кто-то думает так же, как ты сам. Ну, за хороший конец.

– Во всех смыслах, – поддержал я.

Мы стукнулись флягами и сделали по глотку. Принесли кофе.

– Рассказывай, – предложил я, доставая блокнот и ручку.

Оказывается террористы захватили АЭС ещё в пять часов утра. Самое удобное время. Ночь уже прошла, день ещё, как следует не начался, доблестная охрана полуспит-полубодрствует, а ночная смена устала и тоже находится в изрядно расслабленном состоянии. Впрочем, охрана, на самом деле оказалась доблестной и оказала сопротивление. В результате огневого контакта четверо террористов погибли и несколько были ранены. Охрана же потеряла девять человек убитыми, одиннадцать ранеными и в конечном результате была разоружена и взята вместе с обслуживающим персоналом станции в качестве заложников.

– Это не обычные бандиты, – говорил вполголоса Ковригин, перегнувшись ко мне через стол. – Сработано очень и очень профессионально. Несомненно, они прошли отличную подготовку. И вообще, судя по всему, долго и успешно воевали и в первую и во вторую чеченскую и, возможно, где-то ещё. Так что охране, даже такой боевой, как на Ростовской АЭС, было не устоять. Во-первых, любая, даже самая подготовленная охрана, – это всё лишь… охрана. Во-вторых, как всегда, фактор неожиданности….

– Этот фактор неожиданности можно обозначить по другому и одним словом, – усмехнулся я. – Прошляпили. И не охрана, а именно ваша контора. И вообще. Разве на подобных объектах расположена ВОХРа? Разве не спецчасти МВД? Особенно на юге, где Чечня под боком!

– Мы не боги, – слегка поморщился Ковригин. – Всего знать и предвидеть не можем. А насчёт МВД… Не для печати. Кое-кто за это ответит, поверь. Потому что буквально за четыре месяца до сегодняшнего дня спецчасть, как ты говоришь, и заменили ВОХРой. Очень профессиональной, повторяю, и обученной. Но ВОХРой.

– Как интересно… – протянул я. – И кто же отдал такое замечательное распоряжение?

– Узнаешь со временем, – буркнул Ковригин. – Говорю же, – не для печати.

– Можно подумать, что ты у меня единственный источник информации. А если я об этом узнал от кого-то другого? Уже там, на месте?

– Ради бога. Я же не запрещаю тебе эту информацию печатать. Я только говорю, что получил ты её не от меня.

– И то хлеб, – вздохнул я. – Слушай, Саша, я ведь никого не обвиняю. Пока. Просто всякий раз зло разбирает. Кашу-то лучше совсем не заваривать, чтобы потом расхлёбывать не пришлось.

– А она все равно заваривается, да? Нам, поверь, тоже не сладко и все разборы полётов ещё впереди. Эх, чую, полетят головы и звёздочки с погон…. В общем, сколько их, террористов этих, мы пока в точности не знаем. Думаем, что-то около сотни. Предполагаем также, что взорвать все четыре реактора они способны. Если, как они утверждают, мины уже установлены, то мощности их, поверь, с лихвой хватит, чтобы разнести к чертям, входные камеры реакторов, трубопроводы и даже внешнюю защитную гермооболочку. А она, между прочим, выдерживает землетрясение до семи баллов, прямое попадание самолёта весом в 20 тонн на скорости 700 км/час и избыточное давление до 5 атмосфер. Не считая ураганов, пыльных бурь и прочих смерчей с наводнениями. Можешь себе представить, что будет, если они взорвут все четыре активные зоны и внешнюю гермооболочку впридачу? Я тебе скажу. Будет сразу четыре Чернобыля. И даже ещё хуже.

Ковригин замолчал и нервно отхлебнул из фляги. Я пропустил и спросил, закуривая:

– Саша, а вы уверенны, что они не блефуют?

– До конца пока не уверены. Но думаю, что в течение сегодняшнего дня всё выяснится. И всё равно, даже если мин или бомб, назови, как хочешь, нет… в общем, при желании и должном умении и без всякой взрывчатки на АЭС можно учинить такое, что тот же, повторюсь, Чернобыль покажется невинным сном ребёнка. Там, блин, один блок рванул, а здесь у нас четыре. И потом. У них ведь заложники, понимаешь? И не просто заложники, а специалисты, атомщики. Заставят пустить реакторы в разнос – и всё. Привет, Вася. Короче, хреновая ситуация, как не крути. Но тут есть своя тонкость. Деньги и вертолёты они требуют завтра к двенадцати часам. Если их не будет, обещают для начала взрыв трубопровода одного реактора, а затем показательный расстрел нескольких заложников. Для демонстрации серьёзности намерений, так сказать.

– Ага, – сообразил я. – Именно поэтому вы и думаете, что они не блефуют, да? Фактор времени. Если к двенадцати часам завтра не будет денег и вертолётов, а мин и бомб на самом деле нет… Для того, чтобы пустить реактор в разнос, нужно гораздо больше времени, чем для того, чтобы его тупо взорвать. Так? И если выяснится, что взорвать реакторы они не могут, то… Хрен с ними, с заложниками, будем штурмовать. Да, Саша? Я угадал?

– Фантазёр… – пробормотал Ковригин. – Заметь, что я тебе ничего не говорил, а ты сам только что всё это придумал.

– Хорошо. Пусть придумал. Каковы же тогда на самом деле будут наши действия?

– Думаем пока. Думаем и ведём переговоры. Тянем время. Впрочем, если бы план действий уже был, я бы тебе всё равно сейчас ничего не сказал. Сам понимаешь почему… Оп-ля, а вот и телевизионщики… Все, бегу прятаться в туалете.

Он подмигнул, бросил на стол деньги, прошёл за стойку и, мельком показав молоденькой буфетчице служебное удостоверение, скрылся в подсобке, чтобы выйти через задний ход.

За время полёта до Ростова я успел внимательно просмотреть распечатку главного редактора и узнал массу полезных и нужных для дальнейшей работы вещей.

Оказывается, строить Ростовскую АЭС начали в прошлом веке, в ноябре 79-го. Тогда ещё никакими Чернобылями и не пахло, а Советскому Союзу, изнемогавшему в экономической и военно-космической гонке с мировым капитализмом-империализмом, позарез нужна была дешёвая электроэнергия в больших количествах. Потом СССР распался, строительство приостановили, но через несколько лет решили всё-таки станцию достроить. И достроили. Уже в нашем веке. И вывели на рабочий режим. Четыре энергоблока с реакторами типа ВВЭР – каждый мощностью в 1000 мегаватт; распределительные устройства ОРУ-500 и ОРУ-220, предназначенные для преобразования и вывода электроэнергии за пределы АЭС; резервные дизельные электростанции – по три на каждый энергоблок; насосные станции, пруд-охладитель (кусочек Цимлянского водохранилища, огороженный специальной дамбой); ресиверы (сборщики) газов; здание переработки радиоактивных отходов, административно-бытовой и лабораторный корпуса; гараж…. В общем, большое и серьёзное хозяйство, карта которого прилагалась в распечатке, и которую карту я постарался внимательно изучить. А потом изучил параграфы под названием «Максимальная проектная авария» и «Максимальная запроектная авария».

Если верить прочитанному, – а у меня были основания к сомнениям, поскольку текст явно писали энергетики-ядерщики – то при максимальной проектной аварии («разрыв одного из четырёх главных циркуляционных трубопроводов с истечением теплоносителя первого контура»), ничего страшного не произойдёт. Потому что, якобы, 98 % суммарной активности выброса придётся на радиоактивные инертные газы, 1,9 % – на сравнительно короткоживущий йод-131 (период полного распада – 2-3 месяца) и только доли процента – на по-настоящему опасный цезий-137.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю