Текст книги "Рыжий рыцарь"

Автор книги: Алексей Дурново

Глава шестая
Заговор

Тристану даже в голову не приходило, что подбор одежды может занять четыре часа, однако за вечер он сменил двадцать пар штанов, сорок пар ботинок и примерно столько же камзолов. Все эти наряды Форинт притащил из какой-то лавки, где торговали старой одеждой. Ее хозяин оказался большим поклонником Рыцаря Бедных.

Выбор в итоге был сделан в пользу ярко-красного камзола, светло-зеленых штанов и синих башмаков. В таком костюме, как утверждал Вирель, он хоть немного походил на настоящего рыцаря.

– Не переживай, – подбодрил Тристана Форинт. – Все придворные так одеваются. Считается, что чем пестрее костюм, тем знатнее и богаче человек.

Вирель засыпал его советами, ибо на бал Тристан должен был идти один. Оруженосцев и советников туда не пускали.

– Веди себя так, будто ты родился рыцарем, – побольше наглости и напора.

– Наглости? – Тристан развел рукам. – Да я даже не знаю, что нужно говорить. Мне же придется беседовать с принцессой. Что я ей скажу?

– Если совсем ничего в голову не придет, – с видом знатока ответил Вирель, – то просто сделай ей комплимент.

– Комплимент?

– Это легко, все девчонки их обожают, а уж принцессы и подавно. Сначала найди в ее облике что-нибудь красивое и вырази восхищение. А потом сразу, не дав ей опомниться, похвали ее саму, всю целиком.

Тристан захлопал глазами.

– Не знаю, скажи что-нибудь о ее украшениях, а потом сравни ее с чем-нибудь. Например: «У вас фантастические сережки, а сами вы красивы, словно единорог».

Впрочем, больше всего мучений было с богами.

– Запомни, рыцарям покровительствует Басторен. И тебе, соответственно, тоже. Забудь про свою крестьянскую Тидрису.

У Тристана голова шла кругом.

– Ладно, просто выучи стихотворение, там все просто, – сказал наконец Вирель, – с ним ты точно не запутаешься:

 
Известно всем из древнего присловья,
Что бог есть свой у всякого сословья.
Коль ты суровый воин, рыцарь в латах,
И урлов побеждал, врагов проклятых,
Чтоб не грозил тебе ни меч, ни плен,
Тебя поддержит в битве Басторен.
А магу, что стремится вечно к знаньям,
Ученью, мудрости, наукам тайным,
Чей взор всегда направлен только вдаль,
В его делах поможет Аосталь.
Коль ты ремесленник, а на руках мозоли,
То Арха попроси о лучшей доле.
В тяжелый час его ты призови —
Раскупят вмиг изделия твои.
Очаг хибарки, нивы плодородье —
Тидрисы доброй славные угодья,
Старушка хлебопашцам верный друг,
Им в поле сбережет волов и плуг.
Торговым кораблям и караванам,
Купцам, что в дальние уходят страны,
Менезис верный указует путь,
Чтоб вложенное с выгодой вернуть.
Но коли ты ленив, и пьян, и празден,
Коль ты по кабакам гуляешь разным
И элем заливаешь ты печаль,
Твой бог – смутьян розовощекий Гваль.
А девушки, о женихах мечтая,
Богиню Нейлу дружно почитают,
И не бывать той деве молодицей,
Что Нейле позабудет поклониться.
 

Тристан от этого только еще больше запутался.

Отправляясь на бал, он всей душой надеялся, что его прихода никто не заметит. Но едва он вступил во дворец, как наткнулся на Гнусомунда и его свиту.

– Смотрите-ка, Рыцарь Бедных пожаловал. Ну и наряд! Прямо как у любимого попугая моей матушки.

Гнусомунд был одет по последней моде – черный камзол, шитый жемчугом и перламутром. Продав такой, можно было бы купить весь Нижний город. Нолус захихикал, смеясь собственной шутке, и несколько придворных поспешили присоединиться к нему. Тристан ничего не ответил.

– А меч у тебя, должно быть, бумажный, – не унимался Гнусомунд, – а вместо боевого коня деревянная лошадка!

К ним подошел Этассан. Пожилой рыцарь с серебряными усами и бородой был одет все в тот же простой красно-белый плащ с леопардом.

– Турнир Великого Подвига, юный нолус, – сказал он, – это серьезное состязание. Богатый наряд и дорогие лошади тут бесполезны. А вот ум и отвага пригодятся. Если, конечно, они есть.

Гнусомунд скривился, будто проглотил жабу.

– Добро пожаловать, кин Тристан, Рыцарь Бедных, – продолжил Этассан. – Весь город только и говорит, что о вашем неожиданном появлении.

– Поверьте, ваша светлость, – учтиво ответил Тристан, – для меня мое появление было столь же неожиданным, как и для горожан.

Этассан улыбнулся и двинулся дальше. Уж не обидел ли я его, испугался Тристан.

– Надо же, какая важная птица наш Рыцарь Бедных, сам Этассан с ним заговорил, – рассмеялся Гнусомунд. – Моя мама всегда говорит: сражения – для дураков. Умный человек не будет тратить на это силы, он будет думать о том, как стать богаче.

– Кто тут смеет дурно говорить о сражениях?

Тафгай Дюжий, стоявший неподалеку, подошел ближе. Настоящая гора мышц, подумал Тристан, лучше не дразнить такого воина понапрасну. Гнусомунд, должно быть, думал точно так же. Надменная улыбочка исчезла с его лица.

– Я смотрю, ты горазд чесать языком, Гнусомунд Каверзник…

– Я Гнусомунд Великолепный, – запротестовал тот.

– И что же в тебе такого великолепного? Может быть, ты великолепно машешь мечом или верхом ездишь?

– Не зли меня понапрасну, – насупился Гнусомунд. – У меня очень влиятельные родственники. Одно мое слово – и тебя сгноят в Хельмхорте.

– Что ж, – Тафгай посмотрел Гнусомунду прямо в глаза, – беги жаловаться мамочке.

Щеки Гнусомунда надулись, а руки затряслись, точно кто-то невидимый как следует встряхнул их. Нолус фыркнул, развернулся и ушел прочь. Свита придворных последовала за ним.

– Очень страшный враг, – расхохотался Великий Вояка. – Единственный участник Турнира, которого действительно нужно бояться, это я.

Двери тронного зала отворились, и важный церемониймейстер в малиновом наряде громко объявил:

– Его величество Иаран Десятый, король Амбинии и Всех Сопредельных Земель, приглашает гостей к праздничному столу.

За дверями раскинулся длинный стол, накрытый белой скатертью. Стол этот был заставлен всевозможными кушаньями. Вино, хлеб, пахучие сыры, спелые фрукты, сочные овощи, утки, гуси, свинина, говядина, баранина, оленина – чего тут только не было! Место во главе стола занимал король Иаран Десятый. По правую руку от него сидела Алькорта, по левую – Инфанта. Гости ринулись в зал, будто за ними урлы гнались, и стали рассаживаться по своим местам. Тристан вошел едва ли не последним.

– Прошу вас, – сказал лакей, одетый лучше многих гостей, и вежливо отодвинул стул.

Тристан сел и робко осмотрелся. Его соседом справа оказался свирепый Глуншул. По левую руку от него расположился розовощекий юноша, одетый так же богато и нарядно, как Гнусомунд.

– Приветствую вас, – любезно поздоровался юноша. – Мое имя Розе-Мур Нежный, я сын Фор-Марселя Мелководного, правителя Речного княжества.

Тристан назвал свое имя, не забыв прибавить к этому вежливую улыбку.

– Я не самый известный рыцарь в Амбинии, – тем же приятным тоном продолжал Розе-Мур. – За свою жизнь я не совершил ни одного подвига, если не считать того, который требовался для получения титула. Честно сказать, не очень переживаю из-за этого, ибо необходимость геройствовать сильно тяготит меня.

Напротив них сидели мудрейший Хилон, Этассан, какой-то рыцарь в белых латах и Харибда Алчная. Это была полная, как бочонок, женщина, с обвислым подбородком, напоминавшим гусиный зоб. Толстые пальцы были унизаны перстнями, а шею украшало ожерелье из огромных жемчужин. Но самым страшным было ее ядовито-бледное лицо – неестественно молодое, будто нарисованное. Щеки, скулы и рот совершенно окаменели, двигались одни лишь глаза. Княгиня омолодила себя с помощью магии. Волшебство сгладило морщины и придало чертам Харибды фальшивую свежесть. Никакая старость не могла бы изуродовать ее больше, чем омолаживающая магия. По левую руку от нее сидел богато одетый мужчина, голова его была опущена, а ноздри издавали тихое сопение. Мужчина спал. Князь Интроверт Сонный, догадался Тристан.

– Доблестные рыцари и благородные гости, – провозгласил король, поднимая золотой кубок, – начнем же торжественный пир в честь открытия Турнира Великого Подвига. От всей души я желаю его участникам удачи, и пусть Талисман добудет сильнейший и достойнейший из вас. Я также надеюсь, что в этот раз обойдется без жертв и ни один из рыцарей не погибнет в пути. Да направит Басторен ваши мечи!

– Ура! – прокатился по залу радостный крик.

Гости подняли и сдвинули бокалы.

– Теперь ешьте и пейте, – сказал Иаран.

Рыцари не заставили короля повторять дважды и набросились на еду, будто голодные собаки. Тристан даже изумился, что столь богато одетые мужи так дико ведут себя за столом. Они хватали мясо с тарелок руками и жадно, по-волчьи, рвали его зубами, не используя ни ножей, ни вилок. Они чавкали, ругались из-за каждого куска, а кости швыряли прямо на пол, мало заботясь о чистоте дворца. Только король ничего не ел. Он молча смотрел на своих гостей. Алькорта тоже не притронулась к еде. Зато Инфанта ела с удовольствием, успевая при этом еще и разговаривать с грузным вельможей, что сидел слева от нее. Двойной подбородок, выпученные глаза и толстые губы делали его похожим на болотную жабу. Грудь его украшали многочисленные ордена и медали, которые тихо позвякивали, стоило их обладателю сделать движение рукой, головой или корпусом. Насколько мог понять Тристан из обрывков разговора, долетавших до его ушей, это был генерал Фанфарон, командир королевских латников.

Впрочем, Тристана мало интересовали Инфанта и генерал. Все его мысли были поглощены Алькортой. Принцесса сидела неподвижно и обводила стол пристальным взглядом своих изумрудно-зеленых глаз. Иногда она щурилась, что делало ее лицо еще красивее, хотя это, казалось, было совершенно невозможно.

– Ну, как тебе женихи? – спросил Иаран, наклонившись к уху дочери.

Иаран говорил очень тихо, почти шепотом, но Тристан слышал слова короля так четко, будто тот обращался к нему.

– Все ничего, – принцесса сжала губы, – кроме Глуншула и Гнусомунда.

– Нолус из доспехов вон лез, чтобы произвести на тебя хорошее впечатление. Он подарил тебе очень красивое платье.

– Платье в самом деле красивое, отец, но я не могу носить его.

– Почему?

– Потому что нолус Розе-Мур и нолус Тафгай тоже прислали мне в подарок платья. И теперь у меня три новых платья, которым суждено пылиться в шкафу. Если я надену платье, которое подарил Розе-Мур, то Тафгай и Гнусомунд обидятся и будет ссора. Если я надену платье, подаренное Тафгаем, то обидятся Гнусомунд и Розе-Мур, а если выберу то, что прислал Гнусомунд, то оскорблю Розе-Мура и Тафгая. Можно, конечно, надеть все три платья сразу, но и тогда не миновать ссоры. Кто-нибудь непременно обидится, если поверх его подарка будет надет подарок соперника.

Звон кубков отвлек Тристана от этого разговора. Гости выпили за здоровье всех участников Турнира. Едва кубки вновь оказались на столе, как Этассан откинулся на спинку стула и обратился к Хилону с вопросом, который мгновенно завладел вниманием всех, кто присутствовал на пиру.

– Честно говоря, мудрейший, мне совершенно непонятно, что все-таки должен совершить победитель: убить дракона или принести Талисман?

– Разумеется, принести Талисман! – Мудрейший Хилон тряхнул седыми волосами.

– То есть? – громогласно переспросил Тафгай Дюжий. – Убивать дракона не нужно? – В его голосе слышалось разочарование.

– Скажем так, – ответил Хилон, – это не обязательно.

– Так зачем же тогда вы битых полчаса рассказывали участникам Турнира об этом драконе?

Хилон вытер губы.

– Нам известно, что Талисман хранится в пещере этого дракона. Так что дракон остается важной фигурой Турнира. Существует вероятность, что рыцарь избежит боя, но она очень мала.

– Вот это уже лучше! – Тафгай громко хлопнул в ладоши. – Я, признаться, не очень-то люблю нудные поиски. Другое дело – крушить и драться.

– Минуточку, – перебил его Этассан, – то есть рыцарь не обязан убивать дракона?

– Нет, – покачал головой Хилон, – он должен принести во дворец Талисман.

– Все это немного странно, мудрейший, – встряла в разговор Харибда. – Ведь в прежние времена рыцарь должен был кого-нибудь победить.

– Мы решили чуть-чуть изменить правила, – сказал Хилон. – Многие члены Палаты Мудрых выражали серьезную обеспокоенность тем, что популяция драконов стремительно сокращается. Доблестные рыцари так ревностно истребляют этих ящеров, что в Амбинии осталось не более сорока особей. У нас даже нет уверенности, что уцелевшие драконы способны дать потомство. Они находятся на грани вымирания. А Палата, волею премудрой Аосталь, старается беречь уникальную фауну Амбинии.

– Что до меня, – прорычал Тафгай, – то я считаю, что этих свирепых тварей давно пора передавить.

– Позвольте с вами не согласиться, – покачал головой воин в белых латах. – Как первый паладин Братства странствующих рыцарей, я заявляю, что истреблять всех драконов ни в коем случае нельзя.

– Почему, кин Бедивер? – спросила Инфанта.

– Видите ли, ваше высочество, – учтиво ответил Бедивер, – победа над драконом считается вершиной воинского искусства. Такой подвиг способен прославить имя рыцаря навеки. По шкале кина Эгланда, один дракон равняется тридцати троллям, семидесяти пяти людоедам и двум сотням гоблинов. Врага равной силы и мощи просто не существует. И если мы перебьем всех амбинских драконов, то многие рыцари попросту не смогут повысить квалификацию.