Текст книги "Рассказы о войне"
Автор книги: Алексей Борисов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Алексей Борисов
Рассказы о войне
Я родился в старинном дворике с оштукатуренными фасадами двухэтажных зданий, выходящими на центральную улицу, и бесчисленными палисадниками, сараями, деревянными домиками внутри двора. В то время фронтовикам было всего по 40-45 лет. Они еще не были легендой – они были довольно молодыми мужчинами, которые по выходным играли за столом в тени деревьев в домино, иногда ссорились, шумно мирились, по утрам уходили на работу, вечерами возвращались…
Рассказывали ли они про войну? Редко. Видно, не было в это войне ничего такого, о чем хотелось бы вспоминать и рассказывать. Но то, что они рассказывали, запомнились мне на всю жизнь. Вот некоторые из историй.
Плен
Меня призвали в 41-м году. Так как на гражданке работал электриком, то направили связистом в тяжелую артиллерию. В 1942-м бросили в наступление по Харьков. Говорят, в тот день, когда мы пошли в этот прорыв, Манштейн, командовавший против нас войсками, устроил пир своим офицерам – настолько обрадовался, что мы в такую ловушку поперли.
И вот днем мы наступаем – ничего, а ночью смотрим – сполохи от артиллерийского огня у нас на флангах далеко на горизонте мелькают, и свет фар по небу скользит. И вся эта иллюминация сначала у нас по бокам была, а потом все дальше в тыл уходить начала. И поняли мы, что попали в окружение. В «мешок».
Пушки свои тяжелые, крупнокалиберные так без единого выстрела побросали и пошли обратно. Какая-то растерянность началась, даже упадок настроения – идем невесть куда, а по ночам огневые всполохи все дальше и дальше на восток уходят. Командиры сразу все исчезли. Точнее говоря, переоделись в солдатскую одежду – на случай, если немцы в плен брать будут.
И вдруг на третий или четвертый день появляется один – форма как для парада, кубари в петлицах – и всех останавливает. Приказывает рыть окопы в полный профиль, командует, оружие к бою проверяет. И мы, было, обрадовались – хоть что-то определенное появилось.
Вырыли окопы, приготовились к обороне, и вдруг тот, который при параде, выходит на видное место, встает во весь рост и говорит:
– Ребята! Немцы нас окружили. Вас, скорее всего, возьмут в плен, и вы останетесь живы. Я же – еврей, и если попаду в плен, то меня все равно убьют! Так хотя бы похороните меня! – достал наган, на глазах у всех приставил к виску и застрелился.
Зарыли его во все том же окопе и стали отступать дальше. Дошли до какой-то речки, начали переправляться вброд, и тут нас обстреляли. Кто сунется в воду, того тут же и убивают. И никак эту речку не перейти.
Что делать?
Собрались мужики за бугорком, посовещались – надо ведь что-то решать! Пошли вчетвером-впятером вверх по течению другой брод искать. Отошли подальше, переправились, вернулись по другой стороне к тому месту, где немцы нас держат. А там всего два фрица с пулеметом и двумя лошадьми! И тысячу человек держат!
Закололи их прямо на месте штыками и дальше пошли.
И вот идем, идем и вдруг видим, впереди – танки! Сначала решили, что английские – в то время много английских танков в войска поставлялось. Обрадовались и побежали к ним. А они начали из пулеметов жарить. Немецкие то были танки.
И метко бьют! Пулемет в танке закреплен жестко, не дрожит, все пули одна за другой в цель идут. В кого попадет – сразу пять-шесть дырок. Человек и не ойкнет!
Мы залегли. А немцы подъехали на танках и начали по нам ездить. Проедут в одном направлении, развернутся и обратно едут. Будто борозды по живым людям прокладывают!
Проехали немцы раз пять или шесть, один танк посреди поля остановился, люк открылся, оттуда немец кричит:
– Ну, что, русские, хватит, или еще? Если хватит, то вставай и стройся!
Поднялись мы, построили нас немцы в колонны по три и погнали обратно, на запад. А гнали таким порядком: остановили на первый привал, дали передохнуть, потом скомандовали подъем, а один не встал. Не может идти. Тогда немцы и его, и двух других, кто с ним рядом в колонне шел, расстреляли. Тут же на месте. Так что после следующего привала не то, чтобы кого-нибудь оставить – мертвых с собой волокли, чтобы живыми остаться!
В то время у немцев под Харьковом концлагерей не было. Поэтому нас просто загнали в какой-то котлован и поставили вокруг солдат с винтовками и автоматами. Немного, всего десяток-другой. А кормили так: подведут к котловану полудохлую лошадь и стреляют ей в голову, и катится она вниз. Она еще издохнуть не успеет, дрыгается, копытами сучит, а к ней уже со всех сторон бросаются и на куски разрывают. Голодно было очень. Всю траву, что в этом котловане росла, изжевали.
Потом началось людоедство. Стали находить трупы с вырезанными ягодицами, бедрами, икрами. Немцы узнали об этом и обвинили узбеков. Опять всех построили, нашли нескольких узбеков и расстреляли.
Людоедство, правда, после этого прекратилось. Кто бы этим ни занимался, наверное, испугались, что немцы будут и дальше расстреливать.
А потом отправили еще дальше на запад, в настоящие концлагеря, работать на заводах и в шахтах. Освободили нас американцы. А по тогдашней договоренности со Сталиным они должны были передать нас обратно, в Советский Союз. Прямо в лагерь приехали вербовщики и тех, у кого была какая-нибудь специальность, стали уговаривать записываться на работу. Предупредили, что всех, кто не завербуется, отправят на Сахалин в лагеря. К счастью, у меня была специальность, и я завербовался вольнонаемным электриком работать на шахте…
Вот такая была война…
Снайпер
Случилось это во время войны. Завелся у немцев на одном участке фронта ловкий стрелок – снайпер. Щелкает наших одного за другим, а самого не видно – только выстрелы слышно.
Клин, как известно, клином вышибают. Позвало начальство нашего снайпера. В общем-то, обычный парень, ну, разве только с малолетства привык везде первым быть. Знаете, бывают (или бывали) такие: в пацанах, как с соседней улицей драться, так во главе клина шел, если нормы ГТО сдавать, так чтоб лучше всех, на комсомольском собрании руку тянул… Потому, когда призвали, его под общую метелку не замели, а дали в руки снайперскую винтовку и сказали: «Иди, гвозди фрицев! Будешь нашим, советским снайпером!»
Вражьего стрелка, однако, из окопа не выследишь – надо в поле идти, искать, где немчина спрятался. Прижал парнишка винтовку к груди, перевалился через бруствер и нырнул в поземку: канул в неизвестность ничейной полосы.
Что дальше было?
Подстрелил немец нашего снайпера. Это ведь только в нынешних фильмах начали советские герои-умельцы из дедовских берданок с первого выстрела «гансов» через амбразуру броневого щита да прямо сквозь окуляр оптического прицела «снимать». А в жизни – ползет парнишка по снегу, впереди бурьян по снегу стелется, позади бурьян по снегу стелется, больше ничего не видно, и известно только, что где-то под этим свинцовым небом сидит немец и ждет, чтобы тебя пристрелить.
И получается, что очень много шансов за то, что именно он тебя пристрелит, а не ты его. Потому как его специально учили-тренировали и как позицию занимать, и как наблюдать, и на фоне какого кустика лучше голову поднять, чтобы незаметно было. У нас же солдат – как грязи, каждого учить – лишь время тратить; наоборот, чем больше немцы их набьют, тем быстрее в ставке твои полководческие таланты заметят. А потому хлестнул кнутом по полю выстрел из «маузера» (на германском оружейном заводе не только длинноствольные пистолеты, полюбившиеся советским комиссарам, выпускали, но и отменные армейские винтовки); будто кувалдой ахнуло русского солдата по бедру – даже губы от боли одеревенели; но сознания не потерял: обмер, лежит, ждет, когда его немец вторым выстрелом прикончит. И муторно, и тяжко, и от досады слезы сами по себе из глаз текут, а куда денешься?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
