Текст книги "Последняя битва"

Автор книги: Алексей Бобл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава шестая

Сидя на верстаке в темной мастерской, Вик думал о Кристин, дочке Сельги Инеса, которой пообещал починить пистолет. Имя он узнал у Георга и только сейчас сообразил: как же пистолет ей вернуть? Они о встрече не договорились. То есть договорились, но место не назначили. Или она завтра опять приедет?

Вик поежился, плотнее закутался в драное одеяло. Георг после вопросов о накопителе не хотел разговаривать, а когда пришла Кристин, так вовсе разозлился. Почему киборг переменился?

Сквозь стены в мастерскую проникал мерный рокот мотоплугов: бурильщики готовили бассейн к посевной. Утром наполнят его водой, запустят молодых улиток, водорослей набросают. К концу декады вода зацветет…

Вик спрыгнул с верстака, прошлепал босиком в угол, где были приколочены полки, на ощупь отыскал блюдце с огарком свечи и зажигалку. Запалив огарок, посмотрел на заполненные всякими вещами полки. Его интересовал небольшой старенький приемник в деревянном корпусе, который Вик заметил, когда Георг вином угощал. Если приемник от генератора питается, то придется ждать до утра, пока киборг вернется. Без него Вик не рискнет подключаться к сети мастерской, напряжение устройствам разное требуется, он опасался, что погорят транзисторы. Но если в корпусе заряженные батарейки, можно попробовать поймать радио Московии и узнать последние новости.

Правда, время совсем позднее, Балу-Весельчак вряд ли что-то сейчас вещает. Вик подхватил рукой сползавшее одеяло. Хотя бы музыку послушает, пока с пистолетом возиться будет.

Сняв приемник с полки, он дунул на пыльную сеточку динамика и развернул обратной стороной. Устройство оказалось простеньким, внутри небольшая плата и гнездо, в котором сидела квадратная батарейка. Выковыряв ее из корпуса, Вик лизнул клеммы. Ощутив жжение на языке, вставил батарейку обратно и покрутил приемник в поисках тумблера. Не найдя, сообразил, что надо верньер повернуть на передней панели.

Щелкнуло, из динамика полилась тихая спокойная музыка. Видимо, Георг держал приемник на нужной частоте.

Вик прошел к верстаку, оставив блюдце со свечой на полке. Пламя слабо дрожало, бросая отсветы на стены. Дробильный пресс в другой части мастерской стал похож на огромного маниса с железными ногами-стойками, конвейер напоминал хвост ящера, а паровой котел с большим колесом-маховиком и печью – повозку.

Поставив приемник рядом с тисками, Вик забрался с ногами на верстак, развернул халат, который был у него вместо подушки, и достал из кармана пистолет Кристин. Затвор покрывали затейливые узоры, на костяных щечках рукояти было вырезано клеймо. Не все буквы оказались знакомы. Рассудив, что пистолет могли сделать еще до Погибели, не в Москве – тогда ведь много фабрик было, люди говорили на разных языках (Вик читал об этом), – разобрал оружие и тщательно осмотрел каждую деталь.

Пистолетом явно давно не пользовались, но при этом следили за ним – ржавчины не видно. Вик взял спиленный ударник, стальную иголочку с фалангу пальца, прикинул, сможет ли сам такой выточить на станке или надо просить Георга, – и, решив, что сможет, отложил его в сторону.

В динамике слабо затрещало, музыка прекратилась. Вик вздрогнул, ощутив, как сильно нагрелись ладони, в подушечках пальцев кольнуло. Спина покрылась потом, на лбу выступила испарина.

Сквозь помехи на мгновенье прорвался глубокий, полный отрешенности голос.

– Осирис? – тихо позвал Вик, глядя на динамик, в котором снова хрюкало и булькало.

Пытаясь уловить в этих звуках знакомые интонации, Вик напрягал слух, но кроме помех ничего не слышал.

Нахлынули воспоминания: полет над Пустошью, странный разговор с… Он назвался Осирисом, сказал, что свободен, помянул силы и атипичные технологии для цивилизации хомо сапиенс, какие-то отсутствующие командные структуры, поэтому он свободен… Нет, не так. Осирис волен поступать, исходя из заложенной степени свободы воли.

Какая странная фраза. А что означает эта заложенная степень свободы воли?

Ладони быстро остывали, тело пробирал озноб, стучали зубы, выбивая дробь, будто Вик сидел на вибрирующей станине пресса, сквозь которую в лоток сыплется смолотая в труху панцирная крошка.

Из динамика снова полилась тихая музыка. Вик скинул одеяло, взял халат, вытер пот. При этом он постоянно следил за приемником, вдруг опять все повторится.

А что должно повториться? Разговор с Осирисом? Вик зажмурился, сжал кулаки, стараясь увидеть внутренним взором схему приемника, детали, замкнутую цепь, по которой течет ток из батареи.

Не вышло.

Но ведь раньше у него получалось!

Вик взял в руки приемник в надежде, что сейчас оттуда польется глубокий низкий голос Осириса, но заиграла новая мелодия.

А вдруг он утратил джагерские способности? Мысли спутались, воспоминания скакали с одного на другое.

Разозлившись на себя, Вик спрыгнул на пол, глубоко вдохнул и сделал пару резких наклонов. Выдохнув, развел руки в стороны и принялся выполнять упражнения. К зарядке его приучил отец. Когда мысли разрозненны, дело не спорится, надо успокоить себя, переключить мозги, отвлечься от всего. Со временем Вик усвоил это. К тому же легкая тренировка не помешает, тело нужно держать в форме, чтобы оставаться быстрым, ловким, как боевой мутафаг на арене Лужников. Если бы он мог выйти из мастерской и пробежаться вокруг, то непременно сделал бы это. Но Георг запер его и ушел спать в палатку.

Закончив с упражнениями, раскрасневшийся Вик повернулся к верстаку. Музыка по-прежнему лилась из динамика.

Что же все-таки произошло? Осирис пытался связаться с ним? Тогда, в капсуле над Пустошью, он несколько раз повторил, что будет наблюдать. Значит…

Вик быстро прокрутил события в Нарочи и вспомнил Владыку Баграта, тот тоже был джагером, умел ходить по некрозу, хоть и не имел способности видеть электронные цепи. Может, Осирис наблюдает за джагерами?

Покачав головой, Вик залез на верстак. Это все домыслы насчет Осириса. Слишком много вопросов – так много, что зарядка не помогла. Нужно выспаться. Георг появится рано утром, наверняка отойдет от вечернего разговора, и тогда Вик постарается его осторожно расспросить про вычислительную машину. Возможно, в накопителе найдутся ответы, но надо знать, где взять машину и как подключать устройство. В общем, предстоит долгий разговор, если киборг действительно оттает после вчерашнего.

Он встал на четвереньки, не слезая с верстака, подобрался к стене с полками и задул свечу.

* * *

Ферзь вздрогнул, открыл глаза. Пару мгновений в голове висела звенящая пустота, старый вор пытался сообразить, где он и что за бычары сидят по бокам.

Спереди загырчали на крымском наречии – и Ферзь вспомнил события минувшей ночи. Все-таки его сморило, ближе к утру случился приступ язвенной болячки, мутанты дали глотнуть какой-то дряни из фляги, и вор забылся во сне.

В утренних сумерках виднелись две фигуры, стоявшие возле сендера с омеговской эмблемой на капоте; говорил высокий, бритый налысо старик. Низкорослый мутант с аккуратной бородкой смотрел на лес, тянущийся справа от дороги, но, судя по позе, слушал внимательно.

Мутанты были в брезентовых плащах. Если бы Ферзь встретил таких в Москве, то решил, что перед ним обычные старатели. Поискал глазами пятого и услышал за спиной тихое сопение. Слева высились два кургана из мусора, один большой, другой поменьше. Свалку огибала светлая лента дороги, а впереди возвышались холмы. Что ж – он еще раз глянул по сторонам – мутанты едут правильно, за холмами Сетуньская пойма. Ферзь потер глаза морщинистыми пальцами, взъерошил волосы. От поймы совсем недалеко до нищих кварталов. Стоит на старую дорогу вырулить – и вот она, территория клана. Там и братва…

Он скосил взгляд вправо, потом влево. Бычары по бокам от него пялились вперед с застывшими лицами. Их бугристые лбы скрывали кепки, тень от козырьков падала на глаза.

– Твари! – прошипел Ферзь.

И получил локтем в бок. Охнув, вор зажмурился, хватая воздух ртом, предчувствуя, как блеванет желчью.

Чернявый, что подписал его с мутантами идти, тоже тварь! Кровью умоется, когда Ферзь из этой бодяги выскочит, но сначала надо от мутантов избавиться. Вор, пересилив боль, сел прямо.

– Стоян, – старик шагнул к машине, – зачем так сильно?

Он перешел на язык нормальных людей.

Зажав ружье коленями, ударивший вора Верзила поправил лямки ранца за спиной, недовольно буркнул что-то и снова обхватил ручищами длинный ствол.

– Смотри, – старик недовольно качнул головой, – кабы ребро не сломал.

Снял флягу с пояса, протянул Ферзю, но тот не спешил ее брать. Сглотнул, вспомнив неприятный вкус бурды, после которой в желудке все затвердело и накатила сонливость.

– Пей, – повернувшись, сказал низкорослый.

Старик по-прежнему протягивал флягу, напряженно глядя вору в глаза. Мутант, которого назвали Стояном, размашистым движением обхватил Ферзя, словно любимую женщину. Согнув руку, слегка придушил старого вора, двинув предплечьем вверх, запрокинул ему голову.

– Пей, – повторил низкорослый.

Верзила взял флягу и сунул Ферзю в приоткрытый рот. Вонючая, вязкая жижа пошла не в то горло. Вор икнул, непроизвольно фыркнул – брызги вперемешку с соплями вылетели из носа. Тягучий комок скатился по пищеводу и ледышкой свалился в желудок. Перед глазами поплыло.

Стоян отпустил Ферзя.

– Так лучше? – Старик перегнулся через борт, забрал флягу.

Ферзь с удивлением ощутил, что боль в желудке отпускает, и кивнул в ответ. Правда, мысли в голове потекли медленней, стали как кисель.

– Тодор, – сказал старик, – сними ранец, сходи к холмам. Посмотри, что за ними. Жив, тебе на свалку, Стоян – в лес.

Верзилы попрыгали на землю, скинув тяжелую поклажу, разошлись.

– Поговорим. – Старик занял место водителя, сев боком к Ферзю. – Ты помнишь, как меня зовут?

Имя само всплыло в голове – твердое, как гранит, крепкое, как железо.

– Демир, – сказал вор, глядя в умные глаза мутанта.

Слова эхом отдавались в голове Ферзя, лица собеседников слегка расплывались, вокруг все было серо, как в тюремной камере киевской Лавры, куда он угодил в юности, когда впервые смокрушничал. С подельниками завалил двух монахов, иначе в продуктовый склад было не забраться. Но не учли они тогда, что сигнальная электроника на воротах стояла, спалились все. Жрецы отбили Ферзю почки и бросили в камеру. Потом пришел узколобый хмырь с козлиной бородкой, осмотрел его ушибы и составил протокольную запись, зарисовав приметы вора.

– Это Крум. – Старик указал на подступившего к сендеру низкорослого мутанта.

– Стоян не переборщил? – Крум взял Ферзя за подбородок, оттянул одно веко, потом другое.

Вор отдернул голову. Он не манис для продажи, чтобы ему в рожу заглядывали.

– Нет, сейчас он мало выпил, – возразил старик.

– Что за пойло? – Ферзь встряхнулся, стараясь избавиться от шума в голове.

– Отвар из песчаного бессмертника с добавками дурман-травы, – мягко сказал Демир. – От язвы помогает.

Лицо мутанта разгладилось.

– Только часто и много его нельзя: кишки вязать станет, – добавил он, – придется клизьму ставить.

Вор побледнел. Не хватало ему такого сраму. Если братва узнает…

– Хочешь сбежать? – спросил вдруг Демир. Его голос стал твердым, взгляд – пристальным.

– Нет. – Ферзь ответил честно. Он не думал о побеге, хотел добраться в кварталы и там избавиться от мутантов.

– Помнишь? Тебе не жить, – быстро произнес старик. – Тебя в клане прикончат, если узнают про это.

Демир полез во внутренний карман плаща, достал смятый листок.

Мутант держал его ровно, но буквы все равно плясали перед глазами. В голове снова зашумело, мелькнули лица Болта и Дули, сидящих на лавке в просторной комнате. Образ чернявого незнакомца, который знал про Ферзя не меньше, чем сам вор, сменил долговязый пацан, похожий на погибшего кореша из Херсон-Града.

– Помнишь? – повторил Демир.

Когда вор кивнул, он спрятал листок в карман.

– Поможешь нам? – Крум снова придвинулся вплотную. – Тогда научим делать отвар, вылечишься. Проживешь долго.

– Да, – кивнул старик, похлопав по карману. – Получишь бумагу и делай с ней что хочешь.

Оба слегка картавили, чувствовался характерный для южан выговор, но изъяснялись мутанты на языке нормальных людей достаточно хорошо. И самое главное – были не глупы, предлагали Ферзю кнут и пряник. Вор задумался, соображая, сможет ли выгоду извлечь из сложившейся ситуации. Все-таки перед ним не хитрый чернявый хмырь, а мутанты. У них мозги по-другому завернуты, надо обвести тварей вокруг пальца, Ферзь на это мастак.

– Почему племена на Москву двинули? – спросил он, рассудив, что другого момента может не представиться и прояснить все следует здесь и сейчас.

Крум посмотрел на старика.

– Московские кланы жестоки, всегда против мутантов, – Демир с достоинством взглянул на Ферзя. – Но мы честнее вас, мы только охотимся, чтобы добыть пищу, а нас за это хотят истребить.

– Кто?

– Нас хочет истребить Преподобный Гест. Он…

– Нет больше Геста, – перебил Ферзь. – Чего вы сюда приперлись-то?

Мутанты переглянулись, а вор добавил:

– Ильмар теперь за него, евонный брательник.

– Какая разница? – сказал Демир. – Цели московского Храма прежние.

Вор молчал, и старик продолжил:

– А мы, как видишь, не хуже людей. Так почему за мутантов… – он задумался на миг, заведя глаза к небу, – нашу судьбу решает Храм?

Видя, что Ферзю нечего возразить, Демир сказал:

– Я согласен с Багратом, и Крум, и братья Верзилы. – Он махнул в сторону холмов, глянул на лес и снова повернулся к Ферзю. – Свою судьбу мы решаем сами.

– Это который Баграт? – встрепенулся вор. – Владыка?

Старик, явно сбитый с мысли, заморгал.

– Он, – ответил за него Крум.

Ферзь снова зажмурился. В голове старого вора наконец прояснилось. Вот кто этот чернявый хмырь, помогающий мутантам, – Владыка Баграт. Вот почему тот Ферзя так хорошо знает. Вор трижды попадал в темницы киевского Храма и трижды сбегал оттуда, но к тому времени в архивной комнате бумаг на него накопилось предостаточно. Если б он не перебрался В Москву и не поднялся в нищих кварталах, монахи б давно его изловили. Против Киева не попрешь, Храм тамошний – сила. Поэтому людям в западной Пустоши живется гораздо лучше, чем в Москве.

– Выходит, – вор уставился на Демира, – Баграт в союзе с мутантами?

– Да, – ответил старик. – Тебя это удивляет?

Ферзь отвел взгляд. Баграт убедил мутантов выступить против московских кланов. Привел целое войско, которое в разы сильней Меха-Корпа, нефтяников и монахов, вместе взятых. Но хочет обойтись малой кровью, для того ему Ферзь нужен, чтобы город захватить. Он посмотрел на старика.

– Ты знаешь, как проехать к месту, где соберется Совет кланов? – произнес Демир.

Помедлив, вор ответил:

– Да.

– Не заезжая в город? – вставил Крум.

– Но зачем? – удивился Ферзь, понимая, что если не попадет в нищие кварталы, то от мутантов вряд ли избавится. – Через Москву быстрее будет.

– Мы не доверяем тебе, – заговорил старик. – Проведешь мимо застав – получишь бумагу.

Он хлопнул себя по карману.

– И отвар, – добавил Крум.

Ферзь задумался. Пока мутанты не попали на Совет, за свою жизнь нечего опасаться. Но стоит тварям достигнуть цели, пришьют по-тихому, как ни в чем не бывало.

Из разведки вернулись Жив и Стоян. Крум отошел от машины и тихо заговорил с Верзилами.

– Ну? – Демир напряженно смотрел на Ферзя. – Проведешь?

– Смогу, – ответил наконец вор. Деваться все равно некуда. Баграта ему ни за что не одолеть, тот развел его по полной. Остается надеяться, что Владыка сдержит слово, и никто не узнает, что вор такую подлянку московским кланам кинул. И после свалить по-тихому.

– Ферзь? – Старик дернул его за плечо. Увлекшись мыслями, вор прослушал вопрос.

– Как долго туда ехать? – повторил Демир.

– Куда?

– В место, где Совет соберется?

– День.

Демир задумался.

Переговорив, Крум с Верзилами подошли к сендеру. Старик поднялся навстречу, хотел спрыгнуть на землю.

За холмами стрекотнул пулемет. Потом еще. Мутанты обернулись. По дороге пылил Тодор, размахивая длинным тесаком. За его спиной раздался рокот мотора, над вершиной холма, с которого он только что сбежал, разлился яркий свет, и спустя миг выкатился бронированный «тевтонец».

Не снижая скорости, «тевтонец» помчался за Тодором. Над кабиной сверкнули вспышки, вспоров утренние сумерки красным пунктиром, трассирующие пули обогнали бегущего мутанта, ударили в землю перед сендером, в капот, плечо Ферзя.

Вор откинулся на спинку. Боли он не почувствовал, перед глазами вспыхнули разноцветные круги. Промелькнула надежда, что монашеский патруль покрошит мутантов и освободит Ферзя.

Круги стали нестерпимо яркими, слились в большое радужное пятно и потухли разом.

Мир померк.

* * *

На галерею сквозь затянутые ржавой сеткой проемы лился слабый красноватый свет. Солнце всплывало над горизонтом. Куда ни глянь, всюду горбятся темно-серые развалины. Кривыми бороздами между ними извиваются улицы, по многим не проехать: мешают завалы. В обитаемых домах почти не горят огни, Москва будто вымерла. Светило еще не набрало силу, оттого город с высоты напоминает огромный, изъеденный крысами кусок плесневелой лепешки. Но вскоре все изменится: небо побелеет, пыхнет жаром и горячий спертый воздух, гонимый ветром от границ Донной пустыни, накроет Московию. Наступит сезон Большого солнца.

Архип погрузился по шею в остывающую ванну и тупо уставился в потолок. Глава клана был пьян. Патефон на табурете давно отыграл любимую пластинку, графин с водкой опустел. На тридцатом этаже башни висела тишина, лишь с лестницы на галерею иногда доносились слабые шорохи.

Дважды к главе клана поднимался Гуго, и дважды он прогонял старика. Если бы маузер, который Архип держал, свесив руку за край ванны, был заряжен, то старый сапожник давно бы лежал трупом при входе на галерею. Но патроны Архип расстрелял еще во время поездки к Ильмару, поэтому, когда Гуго появлялся на пороге, он целил в него и щелкал бойком, щелкал… и еще раз щелкал, вжимая спусковой крючок. Потом звал Ирму, срывая голос, чтобы та принесла водки, но она не приходила.

Все кинули Архипа Деку. Все! Покойник Гест, занявший его место Ильмар, жена, которая, когда глава клана отдал Вика Каспера в Канториум при Храме, сильно переменилась. Ирма будто чужая ему стала: сторонилась и почти не разговаривала, пропадая постоянно на кухне с другими женщинами.

Архип зажал нос двумя пальцами, закрыл глаза и ушел с головой под воду. Гулко стукнул об пол упавший маузер. Глава клана полежал, пуская пузыри, потом вынырнул, фыркнул и гаркнул на всю башню:

– Гугооо!!!

Тряхнув головой, он выбрался из ванны. Постоял, глядя в оконный проем, потом повернулся и, шатаясь, пошлепал к кровати под стеной, где была разбросана одежда. Он едва не растянулся на полу, когда нагнулся за штанами. Колено больно врезалось в край кровати, Архип вскрикнул и повалился вперед.

С лестницы долетел звук шагов.

– Звал, хозяин?

Архип скривился от боли в колене. Перевернулся на спину и кое-как сел.

– Ну? – Он икнул, потирая ногу. – Чё ты прячешься? Заходь… ить…

Видя, что глава клана не целит из маузера и не швыряет рюмки, Гуго осмелел, прошел на галерею и предложил:

– Может, рассола?

– Неси, – буркнул Архип, ища взглядом штаны.

Сапожник шагнул на лестницу и тут же вернулся, но уже с банкой, наполовину заполненной мутноватой жидкостью, в которой плавали бурые томаты.

Глава клана поморгал, когда до него дошло, что старикан банку заранее приготовил, – снова зашарил рукой по покрывалу и понял, что сидит на одежде. Икнув, вытащил из-под себя куртку. Глядя, как Гуго суетится возле тумбочки в углу, наливая рассол в кружку, почесал волосатую грудь и накинул куртку на плечи, прикрыв полами чресла.

– Ну, – сказал Архип. – Чего тут без меня было?

– Партию обувки для омеговцев сготовили, – доложил старый сапожник, протягивая ему кружку. – Как ты велел, в мешки запаковали. Сто единиц всего.

Архип взял кружку, шумно выдохнул и выпил двумя большими глотками. Вытер рот, посидел молча. Видя, что Гуго мнется в нерешительности, произнес:

– И?

Сапожник оглянулся на дверь, отступил от кровати.

– Не забрали обувку.

– И? – не понял Архип. В глазах у него перестало двоиться, распрямив ногу, он попытался просунуть ее в лежащий на полу сапог. – Чё молчишь, Гуго?

Погладив бороду, старик решился:

– И не заберут.

Архип нахмурился. Нагнувшись, надел сапог, до сих пор не врубаясь, к чему Гуго клонит. Второй сапог оказался под кроватью, Архип устало махнул рукой и не стал за ним тянуться.

– Что ты мне в голове некроз развел, а? – Он поднял взгляд. – Партию обуви сделали?

– Да, – кивнул Гуго.

– К отправке подготовили?

– Ага. Я думал, ты знаешь, Архип.

– Об чем?

– Можайский тракт… застава, мост… – сбивчивым шепотом, косясь на лестницу, затараторил Гуго. – В общем, хозяин, обувь забирать некому.

Взгляд у сапожника был виноватым, поэтому Архип не мог понять, в чем тут дело. Может, со станками чего случилось, на которых обувь делают? Или…

– Можайский тракт? – медленно произнес он.

– Да-да, – закивал старик, пятясь к лестнице. – В городе ночью такой шум был, особенно в нищих кварталах. Говорят, что Ферзь слинял и клан предал. Теперь там какой-то Крапива за старшего. Беднота из города побёгла, но не вся, часть к Храму подалась защиты просить. А все почему?

Он остановился. Архип мотнул подбородком вверх, мол, почему?

– Мутанты поутру наступать станут. – Гуго снова попятился мелкими шажками. – Они ж переправы на юге Московии и Кислую долину захватили. Теперь вся надежа на люберецких кормильцев, еды-то откель еще взять? Все равно всем не хватит. Рыбари и те до Балашихи собираются, свой кратер бросают, а…

– Стой! – рыкнул Архип и поднялся.

Хмель из головы почти выветрился. Он стоял в куртке и одном сапоге возле кровати, переваривая по крупицам сказанное Гуго, стараясь ухватить суть.

– Омеговцы, – начал Архип, – отряд ихний на Можайском тракте того?

– Ага, – промахнувшись мимо дверного проема, сапожник подпер спиной стену, сместившись бочком, шагнул на лестницу.

– Стой!

Гуго замер.

– Стало быть, артель ломщиков…

У Архипа в голове все сложилось воедино. Мост через Можайский тракт захвачен мутантами, партию обуви, которую клан для солдат Омеги приготовил, теперь некому выкупать, но это ерунда в сравнении с тем, что Москва отрезана с юга от Перепутья. Совсем отрезана. Город ждет голод! И – паника.

– Когда это случилось?

Он сел, нашарив под кроватью второй сапог, начал обуваться.

– Говорят, вчера.

Плюнув, Архип скинул сапоги, схватил штаны.

– Буди Гриву! – подпоясавшись, сбросил куртку, потянулся за рубахой. – Бригаду готовьте, на «тевтонцы» пулеметы ставь.

– Архип…

– Не перебивай. В башне всем оружие раздать, меня дожидаться.

Он надел куртку, сунул ноги в сапоги, не мотая портянки.

– Я в Храм. Говори, что хотел?

– А… – Гуго растерялся. – Остальным как?

– Ждите.

Архип запахнул куртку, поискал глазами маузер. Куда ж он его подевал?

– Пистолет мой найди, во дворе отдашь.

Он пересек комнату, когда Гуго поспешил к ванной, кинул с порога:

– Зарядишь и две обоймы еще… нет, три принесешь. Ясно?

– Да, хозяин, – отозвался старый сапожник, доставая маузер из-под ванны.