Стихи
Текст книги "Стихи"
Автор книги: Алексей Бабий
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Алексей Бабий
Стихи
Как умру, похороните…
Как умру, похороните
На седьминской горке.
На могилу положите
Три тетрадных корки.
После смерти вспомяните:
Жил, мол, был мальчишка.
Задружился, простудился,
Подвело сердчишко…
(осень 1968)
Евгений Терехов
Фрагмент поэмы
Деревня, где скучал Евгений,
Была красивый уголок.
Там друг рыбацких наслаждений
Благословить бы небо мог.
Тут, мой читатель удивлённый,
Пред градом сим уединённым,
Мы остановимся. Вдали
Пред мной пестрели и цвели
Поля и нивы золотые.
Дома мелькали. Здесь и там
Стада ходили по лугам,
И ветви простирал густые
Огромный лес. То бишь тайга.
Но здесь была уже нога!
…
Служа в охране у тоннеля,
Охотник был его отец.
К тому же был приучен Женя,
И стал охотник наконец.
Сызмала плавал в лодке он,
Ловил «торпедой», сети ставил..
Сам был к воде он приучён,
А также и меня заставил…
Учил меня веслом он гресть,
И править лодкой на теченьи,
Ловить то краткое мгновенье,
Когда ко брегу её свесть.
…
Допрыгался…Открылись очи,
И я подумал, что влюблён.
…
Сначала я с глухой досадой
За сим событием следил.
Но вскоре я уже увлёкся
И по наклонной поволокся…
…
Смеюсь теперь я над вниманьем,
С которым я за ней следил.
Воспринимаю с диким ржаньем
Стихи, что ей я посвятил…
1969
Двадцатый век
Двадцатый век,
Е-е
Квартира номер шесть…
И человек,
Е-е
Там интересный есть:
В штаны одет,
Е-е,
Нечесан и немыт,
Его завидев, даже Жека
В свой интернат бежит…
Е-е-е, человече!
Е-е-е, или нет?
Е-е-е, покалечен?
Е-е-е, не задет…
1969
Как взглянешь на меня, так сразу…
Как взглянешь на меня, так сразу
Лишаюсь духа я, как атом электронов.
Твой взгляд… Твой взгляд подобен плазме,
Прорвавшейся сквозь поле плазмотрона.
От взгляда этого я поднимаюсь
На высший уровень, на дальнюю орбиту
И, как фотоны, вирши испускаю.
Ион я – дух мой возврати ты!
1969
Иногда я бродил один…
Иногда я бродил один,
Вечерами, когда смеркалось…
Все дороги ведут в Рим,
Все тропинки ведут к вокзалу…
Я тебя никогда не любил,
Не ходил за тобой по пятам.
Все дороги ведут в Рим,
Все тропинки ведут на вокзал…
Мне плевать, любишь ли ты:
Было б раздолье стихам.
Все дороги ведут в Рим,
Все тропинки ведут на вокзал…
С кем захочешь, с тем и ходи.
И всегда на моих глазах.
Все дороги ведут в Рим,
Все тропинки ведут на вокзал…
1969
Подражание Р. Рождественскому
– Смотри, звезда, устав светить, упала – сквозь Орионово плечо!
– Чо?
– Ты слышал? Люди на Луне?
– Не.
– Гляди-ка, звёзды. Много их…
– Псих!
1969
Я – не поэт
Я – не поэт. Я – виршеплёт,
Который только ради рифмы
Из слов конструкции плетёт
Без выражения и смысла.
1969
Стихи – это кванты душевной энергии…
Стихи – это кванты душевной энергии:
Когда от души меня вдарит что-нибудь,
Я излучаю не вольты, не эрги:
Я излучаю рифм мегатонны…
1970
Быстрый вечер
Быстрый вечер. И костёр.
День в хождениях прошёл.
Хорошо!
Пламя лижет бок ведра,
Все кружочком у костра…
И пора!
1970
Не хочется и хочется влюбиться…
Не хочется и хочется влюбиться,
И есть кого, и некого любить.
Не хочется и хочется добиться,
Чтоб для кого-то самым нужным быть.
Не хочется и хочется рвануться,
Одним прыжком барьер покоя взять.
Я даже не боялся бы споткнуться,
Я даже не боялся бы страдать…
Не хочется и хочется метаться,
Гореть мечтой о встрече, ревновать,
Надеяться, томиться, волноваться,
И волосы родные целовать…
(21 ноября 1970)
Фильм идёт про цинизм и подлость…
Фильм идёт про цинизм и подлость
Идёт обвинение грязи и злу
А в зале слышен (подумать только)
С седьмого ряда – гитары звук.
Сидят, ухмыляясь, встречают смехом
Души отцовской отчаянный крик.
И в их сердцах не слышится эхо
Чужих волнений, чужих обид.
Для них основное – они сами,
Сомнения в себе их не грызут.
Им всё бы смотреть за чужими глазами,
Не видя бревна в своём глазу.
А если упрямый, а если строптивый,
А если кинул правду в лицо,
«А ну-ка выйдем, щенок паршивый,
Сейчас мы тебе покажем кинцо!»
Послушайте, люди! Ведь эта зараза
Самим вам, ну вам же мешает жить!
И стыдно, и больно тому, кто ни разу
Её не пытался остановить.
1971
Глупое положение – тет-а-тет…
Глупое положение – тет-а-тет,
Или вроде того:
У меня подходящих слов нет,
Чтоб описать его…
Хочешь сказать о том, что в душе,
О том, что волнует ум,
Но речь зашла далеко уже
От этих заветных дум…
И трепешь о лестницах, фонарях,
Про вечер на Новый год.
О разных прочих дурацких вещах,
И шиш закроешь рот.
Закрыл. Гнетущая тишина,
И только снега скрип.
В мозгу – холодная война.
Кто победит?
И снова лестницы, фонари,
И снова Новый год…
И снова откуда-то кучи бери
Натянутых острот.
(29 января 1971)
Барабан мой, барабан…
Барабан мой, барабан,
Мой зелёненький пузан!
Только ты один мне верен,
И в тебе лишь я уверен!
Не обманешь, не продашь,
Не возьмёшь на карандаш…
Не зарежешь, не разлюбишь,
Вечным другом моим будешь.
(3 марта 1971)
Вот уже который раз…
Вот уже который раз
Я вам спою про десятый класс.
Как известно, лучше нет
Класса
И это – не секрет.
Как по школе он идёт,
Всё бушует и ревёт
Стулья в щепы, сумки в прах,
Ах!
Десятый класс – на педсовет,
Десятому классу дают советы:
«Десятый класс! Подавай пример!
Десятый класс не знает меры!
Десятый класс – могучая рать!
Десятому классу нужно встать!»
Ай!
Только мы не знаем меры,
Не хотим давать примеры,
Знаем, что мы – могучая рать,
Только нам неохота вставать!
Мы уж лучше
Посидим,
И в окошко
Поглядим.
А за окошком играют в снежки,
А ты печально стоишь у доски,
Смотришь на класс с немою тоской.
Ой!
(март 1971)
Я мозоли набил авторучкой…
Я мозоли набил авторучкой,
И на сердце мозоли набил…
Мне осталось – лишь снимков кучка,
Да стихи о том, что любил…
(15 апреля 1971)
Горе, радость или боль
Горе, радость или боль,
Всё своё ношу с собой.
Никому не расскажу,
Ничего не покажу.
Если скучно – буду ржать,
Если весело – скучать.
Если горько – улыбаться,
Если худо – не сдаваться.
Чтоб никто не догадался,
Кем я был и кем остался.
Чтобы все вокруг забыли,
Что с тобою мы любили.
11 мая 1971
Я иногда, уткнувшись…
Я иногда, уткнувшись
Дома в стекло оконное,
Вспоминаю, как рушилось
Счастье, двоим дарёное,
Рушилось в громе молчания,
В треске взглядов случайных…
В горечи непонимания
Вещей совсем тривиальных.
А мне всё хотелось крикнуть:
«Я не могу так больше!»
А я надевал улыбку
И корчил веселые рожи.
А я хохотал натужно,
Строил рубаху-парня,
Душу себе поганя.
…Всё это было не нужно.
(17–19 апреля 1971)
И вообще, как погляжу…
И вообще, как погляжу,
Ты – рыжая, не золотая!
И зря я время провожу,
Когда лишь о тебе мечтаю.
Ругачка вновь по мелочам…
А где же суть? Соль анекдота?
Печали чёрт нам накачал…
А впрочем, ладно: к чёрту чёрта!
И всё же я тебя люблю,
Хоть вру, как заяц во хмелю,
Хоть чертовщину и мелю,
Люблю…
(10 мая 1971)
Угораздило меня сесть за тобой в кино…
Я чуть касался жёсткой болоньи,
И вспоминал: твои ладони
В моих ладонях…
Любовь найдите светлее первой,
Светлей и чище.
Ведь после первой – нервы…
Я чуть касался жёсткой болоньи,
И вспоминал: твои ладони —
В моих ладонях…
(2 апреля 1971)
Дом наш очень музыкален
Дом наш очень музыкален.
Например, внизу сосед:
У него труба играет,
Или, может быть, кларнет.
Саксофонит справа Петя
(Тот, над кем смеются дети),
Слева слышно: «ча-ча-ча»,
Сверху «Казачок» кричат.
А сосед диагональный
Уж совсем оригинальный:
У него инстрУмент звонкий,
Барабан имеет он,
А при нем тарелки, бонги,
И вдобавок чарлистон.
Вот во двор я выбегаю,
Но и тут покоя нет:
Спорят, что теперь играет:
Саксофон или кларнет.
1971
А я живу в другом пространстве-времени…
А я живу в другом пространстве-времени,
Без ширины, длины и высоты
Я там, где первым и последним измерением
Являешься лишь ты, и только ты…
1972
Клятва первокурсника
Я, совсем ещё молодой первокурсник,
не знающий, что такое интеграл Лебега-Стилтьеса,
и что такое первая,
вторая,
третья,
четвёртая,
пятая
и шестая теоремы Коши,
еще ни разу не ходивший в кино
во время занятий,
я клянусь методом математической индукции,
что через пять и даже десять лет
я также не буду знать,
что такое интеграл Лебега-Стилтьеса,
и что такое первая,
вторая,
третья,
четвёртая,
пятая
и шестая теоремы Коши.
Я клянусь своими будущими конспектами,
что наберу положенное количество
спецкурсов,
спецсеминаров
и прогулов.
Если же я нарушу эту священную клятву,
то пусть мою стипендию проинтегрируют по замкнутому контуру,
разделят на 2Pi частей,
и выдадут мне только одну часть,
и пусть мне каждую ночь снится метод неопределённых коэффициентов.
(1972, совместно с Пинкиным)
Дождь и дождь
Дождь и дождь
Вчера и завтра
Проливной
Иль моросит…
Дождь и дождь,
Как слёзы, капает,
Будто небо
Плакало навзрыд…
Под дождём
Я бреду.
Всё кругом,
Как в бреду…
Всё кругом —
Серый цвет,
И нигде
Тебя нет…
Это небо
Синим было,
Синим, как
Твои глаза
А теперь
Всё тучами заплыло
И гремит,
Гремит гроза…
(20 июля 1972)
Я сегодня до зари встану
Я сегодня до зари встану,
Теоремы поучу скромно…
Что-то с памятью моей стало:
Что угодно, кроме них, помню!
Льют слезинки по щекам впалым:
На «Анализ» мне пять дней мало!
Даже не был я знаком с парнем
Тем, что лекции читал, мама!
«Фихтенгольца» листы пахнут горечью,
Хороши вечера на Оби,
Просыпаемся мы – и грохочет над полночью
То ли гроза, то ли сессии близкой шаги…
Полночь-заполночь опять лягу,
А ведь завтра мне вставать рано,
Потому что мне к тому парню
На зачёт идти опять, мама…
1972
Язык АЛкоГОЛ и его поСЛЕДСТВИЯ
Нотации Бахуса
Основные символы:
цифра::=рубль| копейка
арифм. выр.::= + – * /
Операции следования:
go to – пойти в…
if – если
then – то
else – иначе
do – оператор выпивания
Операторные скобки
begin – по первой
end – по последней
Разделитель
step – шаг
Описатели
real – поллитра
integer – четушка
arraw – пиво
procedure – процедура в вытрезвителе
Пример АЛкоГОЛьной программы:
Petя:=1.00; Senя:=1.00; Vasя:=1.62;
Petя, Senя, Vasя goto Gastronom1;
Б[1]:= (Petя+ Senя+ Vasя)/3;
Comm:(за прилавком, в закуточке)
goto Gastronom2;
Б[2]:= (Petя+ Senя+ Vasя)/3; begin do
goto Skverik
Comm: (где детские грибочки)
if step>0 then goto Pivnaя:
Pivnaя: arraw [3,2]
goto; goto; goto;
if step>0 then goto Gastronom1
else Procedure
P(0042) (Petя, Senя, Vasя);
end;
1972
Для горечи – простор
Для горечи – простор,
Обид и горя – куча,
Опять…
Пиковый разговор
И мысль чернее тучи
Опять…
А ссоры – пруд пруди,
А то и сотни
Прудов…
И холодно в груди,
Как в подворотне.
Темно…
– Зачем? – Тебя спрошу.
Опять спрошу тебя я:
Зачем?
Ведь чем-то дорожу,
И чем-то согреваюсь
А чем?
1973
Заботы подступили прямо к горлу…
Заботы подступили прямо к горлу,
Мне нужно за неделю сдвинуть горы.
От горячих мыслей дрожу,
Целый день в читалке сижу,
Миссия моя нелегка,
А сессия близка…
ПРИПЕВ:
О, если бы начал жизнь сначала!
Я б конспекты, наверно, писал,
Я бы сессию в сроки сдавал,
Все бы лекции я посещал,
Я бы брал по частям интеграл…
Я бы ночи, наверно, не спал,
А спецтекст наизусть заучал,
А потом бы его излагал…
По лугам, по полям не скакал,
А в читалке весь день пропадал…
1973
Вот график, который построил студент
Вот график, который построил студент.
А это – страница
Из книги, в которой как раз говорится
Про график, который построил студент.
А это – карман,
В котором находится эта страница
Из книги, в которой как раз говорится
Про график, который построил студент.
А это Кислицын,
Который подумал: «Чтоб мне провалиться,
Но есть у студента в кармане страница
Из книги, в которой как раз говорится
Про график, который построил студент.»
А это – студент,
Который с тревогой следит за Кислицыным,
Который подумал: «Чтоб мне провалиться,
Но есть у студента в кармане страница
Из книги, в которой как раз говорится
Про график, который построил студент.»
А это – зачётка,
Которая полною снится
Студенту, который следит за Кислицыным,
Который подумал: «Чтоб мне провалиться,
Но есть у студента в кармане страница
Из книги, в которой как раз говорится
Про график, который построил студент.»
А это – оценка,
Которая, в общем, должна поместиться
В зачётку, которая полною снится
Студенту, который следит за Кислицыным,
Который подумал: «Чтоб мне провалиться,
Но есть у студента в кармане страница
Из книги, в которой как раз говорится
Про график, который построил студент.»
А это – мораль:
Что надо учиться,
Чтоб выше оценка могла поместиться
В зачётку, которая полною снится
Студенту, который следит за Кислицыным,
Который подумал: «Чтоб мне провалиться,
Но есть у студента в кармане страница
Из книги, в которой как раз говорится
Про график, который построил студент.»
1973
Грустная песнь наиглавнейших администракторов
Если сердце замирает,
Значит, песня не допета.
На щеке снежинка тает,
Вот она была – и нету!
Ватман вновь бросает листья,
Все по-зимнему одеты…
Это значит, скоро выпуск
Стенгазеты, стенгазеты…
Я на практиках кукую —
У меня конспектов нету:
Я на лекциях рисую
Стенгазету, стенгазету.
Я забыл, когда был дома
От заката до рассвета:
Это омут, это омут —
Стенгазета, стенгазета…
1974
Вы слыхали, как орут коты?
Вы слыхали, как орут коты?
(А ты?)
Нет, не те коты, не холостые,
А коты, которым на хвосты
Жёны наступили молодые!
Вот идёт народ в универсам
(сам!)
Среди них мужей подразделенье,
Узнаю я их по голосам
Тихие они до омерзенья!
Ни за что второй раз не женюсь!
(Боюсь!)
Я не псих, и я не одурею…
А случись что – сразу утоплюсь…
И совсем себя не пожалею!
(1976 совместно с А. Пинкиным)
Абсолютно неучёная песня
Все торопятся, спешат: тот почти что кандидат,
Тот – уже, для виду топчется на месте…
Я для гонок староват, у меня усталый взгляд,
Мне и телом, и душою – лет под двести!
А когда-то, помню, был у меня спортивный пыл:
Думал, пусть не догоню, так хоть согреюсь!
Пыл, однако, был да сплыл, тот азарт уже не мил —
На другое в жизни я теперь надеюсь!
Я в стороночке стою, бодрых песен не пою,
Бодрым маршем не шагаю с кислой рожей —
В вашем муторном раю постоянно я сбою:
Как ни вертишь, все равно одно и то же!
Как ни вертишь, все одно надоевшее кино:
Все бежишь, и все ногами месишь нечто —
Называется оно по испански гуано,
Говорят, его запасы бесконечны!
И от этой беготни порастрескались ступни,
Повсеместные мозоли и шипицы…
Одинаковые дни, под ногами грязь и пни,
Не летают журавли и нет синицы…
Ах, ученые мужи, наточите-ка ножи,
Да зарежьте-ка меня умело-дружно!
Среди этой вашей лжи, патентованной лажи
Пребывать, быть может, можно, да не нужно!
Изподтишка и в похвальбе пробивают путь себе:
Жизнь – борьба, а значит, надо жить борьбою!
Не повешусь на столбе и отдам себя борьбе —
Но борьбе не за себя – борьбе с собою!
1985
Программа анонимных эпиграмм
(Л.Р.)
Про эту, товарищ, не вспоминать нельзя:
Промашки такие отмщеньем грозят —
Настигнет, оглушит, поставит на вид…
Всё! Всё! Умолкаю… Тарелка летит!
(Н.С.)
Я помню чудные мгновенья:
Она порхала без забот…
Но – ДЕЛЬТА, муж, дитё – и вот
Порханий нет, есть мановенья.
(Л.М.)
Пусть в группе ПО обед, декрет,
Начальника полгода нет,
Но группа ПО – в её лице —
Всегда присутствует в ВЦ!
(Н.Л.)
Она – средь шумной суеты
Интеллигентна и спокойна.
Я, варвар, говорю ей «ты»,
Но добавляю «те» невольно.
(Г.Т.)
Нам не нужны журналы мод!
Как в комнату она войдет,
Мы и без них узнаем вроде,
О том, что завтра будет в моде.
(О.В.)
Свежа… мила… неплохо, но
Есть возражение одно:
Снижает это нам всегда
Производительность труда.
1985
Баллада о сером пальто
На трамвае ли качу,
Еду ли в авто,
Всё глазами я ищу
Серое пальто.
Раз уж к слову мне пришлось,
Высказать готов:
Сколько всё же развелось
Сереньких пальтов!
Телеграмму я отбил
Прямо в Минлегпром:
Много раз обманут был
Серым я пятном.
От природы близорук,
Вздрогну – нет, не та!
А как еду, всё вокруг
Серые пальта!
Оттого и грустно мне:
Я ж мечтал о том,
Чтоб побыть наедине
С серым тем пальтом!
Я ж с утра и дотемна
Вспоминаю ту,
Что была облачена
В серую пальту!
Но, в трамвае ли качу,
Еду ли а авто,
Безуспешно я ищу
Серое пальто…
(14 мая 1985)
Всё, что скажешь – я пойму…
Всё, что скажешь – я пойму,
Что не скажешь – тоже:
«Это всё нам ни к чему…»
Ни к чему… И всё же…
Что ты скажешь? – «Дорогой
От любви страдалец!
Посмотри-ка ты на свой
Безымянный палец!»
Что не скажешь? – «Не о том
Мне бы волноваться…
Надо думать о своём
Безымянном пальце..»
Всё, что скажешь – я пойму,
Что не скажешь – тоже…
Это всё нам ни к чему…
Ни к чему. И всё же…
(3 мая 1985)
Под ладонью моей
Под ладонью моей
Так щека твоя прохладна…
Я затих средь кудрей.
Погоди немного, ладно?
Подожди, не спеши
Принимать своё решенье.
Ну же, дай для души
Хоть одно ещё мгновенье!
Подожди, подожди,
Своенравная принцесса:
Словом не обожги
Торопливым, неуместным.
Будет всё хорошо,
А не будет – будь что будет…
Что ж нам нужно ещё?
Мы о будущем забудем.
Подожди, помолчи:
Я люблю тебя, молчунья.
Или вот поворчи:
Мол, куда тебя тащу я.
Но в ладони моей
Так ладонь твоя прохладна…
Будем после умней.
Подожди немного, ладно?
(2 июня 1985)
Ежедневная утрата
Ежедневная утрата:
То в автобусном окне
Улыбаешься ты мне
Почему-то виновато…
То смотрю я на фигурку
Со склонённой головой,
С неизменною сумой
Уходящую проулком…
И утраты непрямые:
Непожатие руки,
Непонятие строки,
Разговоры неживые…
И утрачены, я знаю,
Те часы, что без тебя:
Я живу тогда скорбя…
Не живу – переживаю.
(15 июля 1985)
Мои стихи неблагозвучны
Мои стихи неблагозвучны.
Их, как умею, я леплю.
Тебе читать, пожалуй, скучно
О том, что я тебя люблю.
Я не Шекспир и не Петрарка:
Обыкновенный графоман.
Тебе ни холодно, ни жарко
От строчек, сунутых в карман.
Но я пишу. Зачем, не знаю.
Пожалуй, это способ жить.
Но я люблю. Хоть понимаю:
Довольно мне людей смешить.
Я рад бы был, глаза закрывши,
Не увидать лицо твоё…
Но, видно был Бабий – да вышел:
Не удаётся мне сиё…
И что бы я писать не начал —
Программу, речь, статью, рассказ,
Уж если начал – это значит,
Стихами кончу каждый раз.
…Возможно, слишком уж пространно
О всём об этом говорю.
Любовь моя, возможно, странна,
Но, как умею, так люблю…
(1 августа 1985)
В апреле запели лесные капели…
В апреле запели лесные капели,
Недели летели, летели качели,
Летел я все выше, под самые крыши
И был в высотище светлее и чище…
Но что-то пропало на маковке вала:
Сиё означало паденья начало…
Знобило и било, и не было силы,
И было не мило что раньше манило:
То рвался напиться, а то – протрезвиться,
В мечтах – то девицы, то светлые лица…
На что же похоже – я выпустил вожжи,
И чувствовал кожей – до точки я дожил!
Снаружи безликий, но внутренне дикий,
Молчал, безъязыкий, и сдерживал крики…
Но после паденья – опять воскресенье:
Долой тяготенье, даешь вдохновенье!
Сгорая, взлетаю я к самому раю,
Заранее зная, что все потеряю…
(лето 1985)
Время остановилось
Часы мои встали. Секундная стрелка
И та не желает по кругу бежать.
Ты мстишь, что ли, Время? Ты, что ли, так мелко?
За что на меня ты в обиде опять?
Я в целом не против, но как-нибудь позже…
Вот буду я счастлив, тогда – тормозни!
Тогда протянись, чтобы было подольше,
А тут, без Неё – ну зачем эти дни?
«Послушай» – тогда моё Время сказало —
«Чего ты психуешь? Не мальчик, кажись!
Давно я с тобою возиться устало.
Ты выспаться должен. Ты понял? Ложись!»
Послушно лежу, на постели распластан.
Часы не идут, только сердце стучит.
Оно с остановкой часов не согласно.
А Время отечески мне говорит:
«Ну что тебе с нею? Танталовы страсти!
Хоть око и видит, да губы неймут!
Ты, может быть, скажешь, что в этом и счастье?»
«Скажу. Но, конечно, меня не поймут.
Эх, Время! Готов на любые условья!
Рабом – так рабом, я готов шестерить…
Любимым ли, другом, знакомым – готов я,
Но только, чтоб рядом. Иначе не жить.»
Сказало мне Время: «Тебе же на пользу.
Устал ты. Ты понял? Ты слишком устал.
А что не живешь – так того ты не бойся!
Ведь жить-то и так ты давно перестал!
А что, скажешь – жил ты? Ты бегал, и только.
Сперва по прямой, и по кругу потом.
Собою самим не бывал. Ни вот столько!
А был только тенью. Чужою притом.»
«Послушай-ка, Время! Однако, хамишь ты!
Ведь если и жил я, так только тогда,
Когда я любил, и потел, как мальчишка,
Когда у дверей я Её поджидал!
Пусти поскорее отсчёт до свиданья,
Ну, Времечко, Время, давай, не ленись!
Ну, что тебе нужно? Что хочешь, отдам я!
Давай! Не могу я – ну хоть застрелись!»
«Пацан! Всё, что хочешь – ты хочешь сейчас же.
Науку терпеть ты совсем не постиг!
Полжизни ты прожил, ума же – не нажил.
Очнись! Отрезвей! Ну хотя бы на миг…
И знай – я напрасно с тобою болтало
Ты шутку не понял, а значит – прости.
Ведь Время твоё (то есть я) не стояло.
Ты просто часы позабыл завести!»
(22 июля 1985)
У меня болели зубы
Любовь – это зубная боль в сердце
(не то Гете, не то Гейне)
У меня болели зубы.
Ох, метался и стонал!
Те бы зубы вырвать грубо,
Я же рвать их не давал!
Что за жизнь – ходить беззубым:
Кушать кашку из овса!
Я скорее дал бы дуба,
Чем лишил себя мясца!
Вы же зубы мне лечили,
Заговаривали их:
Вы сурово говорили,
Чтобы, дескать, я притих.
Дескать, парень, не волнуйся,
Вставь коронки, наконец:
Не в свои дела не суйся
Будешь мальчик-молодец!
Не хочу ходить в коронках,
Фиксы с детства не терплю,
И ходить по самой кромке
Никогда не разлюблю!
Будь во всем согласен с вами,
Я б давно уже прокис:
Пусть с больными, но с зубами:
Вот мой жизненный девиз!
1985
