Текст книги "Жулик. Часть 3. Сын неба 2, или 100 страниц про любофф"

Автор книги: Алексей Авшеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Алексей Авшеров
Жулик. Часть 3. Сын неба 2, или 100 страниц про любофф

Бабники редко думают

сразу о целой бабе.

Ежи Карецкий

В этих рассказах, дорогой читатель, я дам отдохнуть твоей фантазии, возбужденной нулями украденных миллиардов, и расскажу о женщинах, ставших неотъемлемой частью моей жизни. Это напоминает «Декамерон» Боккаччо, только современный. Новеллы охватывают малую толику приключений, выбранных мной на основании личных симпатий и антипатий. Моралисты, дабы не волноваться и не ругать автора, дальше могут не читать, остальные – welcome!

Яхтсмен

В Анапу я приехал в 2000 году учиться виндсерфингу. Накопленный за зиму адреналин пропал, начались ломки, и серфинг мог вштырить снова. Поселился я у Лидии Степановны, замечательной старушенции. Первые дни она косилась и, убедившись, что не пью, занимаюсь спортом, оттаяла и похвалилась соседке: «Яхтсмен живет!» Слово «серфингист» она не понимала.

Усадьба бабы Лиды состояла из дома хозяйки и постоялого двора, заставленного сараюшками для сдачи. В таком «курятнике» жил и я, другие тоже не пустовали. Дверь в дверь со мной обитали две девушки из Москвы. Одна – яркая блондинка с точеной фигурой, правильными чертами лица и непомерными амбициями, другая – смуглая, с лицом индейского вождя в исполнении Гойко Митича, хотя при теле. Мы познакомились, и я поинтересовался их отдыхом.

Блондинка, скорчив мордочку, пожаловалась на скуку, вторая, мыча, поддержала подругу

‒ Купались ночью? ‒ спросил я. – Вода супер!

‒ Сегодня можно? – ухватилась красивая

‒ Договорились, – сказал я и ушел на море.

Весь день дул плотный южак, и, накатавшись, уставший, но довольный, я еле приполз обратно. Солнце село и, наслаждаясь вечерней прохладой, я без сил вытянулся на кровати.

Из дремы вывел голос:

‒ Предложили искупаться, а сами спите!

В дверях, с шампанским и покрывалом, стояли неугомонные соседки.

Я нехотя встал и поплелся выполнять обещание. Компанию нам составила только луна, освещавшая море и камни ярким неоном. Выстрел пробки и треск шоколадки оживили безмолвие. Вино быстро закончилось, и, напомнив девушкам о цели прихода, я разделся. «Вождь краснокожих» собралась за мной, однако блондинка что-то зашептала ей на ухо. Я расслышал, как «смуглая» возражала: «Не знаю… Ты как хочешь, а я пойду» – и она, сняв просторный сарафан, осталась в чем мать родила. Взявшись за руки, осторожно ступая по скользким камням, мы вошли в море. Когда вода поднялась выше пояса, я притянул телку к себе. Большие сиськи уперлись в мою грудь.

–Холодно! ‒ девушка задрожала от возбуждения. Почувствовав меня внутри, она застонала, сперва тихо и робко, затем все громче, срываясь на крик.

Рядом плюхнуло. Один раз, другой. Девица тоже заметила это. Шлепки приближались все ближе.

‒ Подруга камнями кидается! – догадался я.

‒ Дура! ‒ ответила девушка.

‒ Что ей мешает примкнуть и не хулиганить?

‒ Месячные пришли. Сама тебя хотела!

‒ Кончай быстрее, пока нам бошки не разбили!

Домой мы возвращались в гнетущем молчании.

Ночное приключение разбудило во мне альфа-самца. Инстинкт требовал ежедневных «жертв». С трудом перенося разврат, общественность микромира поставила ультиматум хозяйке: или я с «блядьми», или они, нравственные и порядочные. Успокоив теток, бабушка настояла на моем целибате. Стараясь найти компромисс с товарками, я выбрал наименее воинственную и привел ночью к себе. В пылу соития баба разошлась, ором сведя на нет мое обещание. Скандал разгорелся с новой силой. Удовлетворенную предательницу подвергли остракизму, а довод, что она «ваша», не приняли во внимание. Под давлением масс Лидия Степановна дала мне час на сборы. Расстроиться я не успел: приехал Веник, и мы отправились искать совместное жилье. Комнату нашли быстро и, проведя день на море, вечером вышли в люди.

В кафе напротив сидели две телки и пили вино. Я предложил Венику подсесть к ним, но тот отказался: трезвым кадриться он не мог. Я пошел один, и они радостно приняли меня в компанию. Барышни отличались друг от друга: одна – блондинка спортивного вида, другая – роскошная брюнетка с глубоким декольте и налитыми грудями. Спортсменка приехала из Дзержинска, сисястая – из ерофеевских Петушков. Они оказались коллегами и служили в прокуратуре. Я не поверил, и девушки, смеясь, показали ксивы. Веник дошел до кондиции и тоже подсел к нам. Вечер завершился логично. Мы допили вино и парами разошлись в темноту. Мне досталась светленькая. Расположившись в парке, мы разговорились. Оказалось, что кроме закона девица защищает ворота сборной страны по хоккею на траве. Немного поболтав, я разложил вратаря на лавке, прикрытой от посторонних глаз, зеленью. Она ждала подвига. Ночь вспугнули сирена и свет фар. Я нагнулся над ней.

‒ Чего остановился? – она приподняла голову.

‒ Там менты. Пусть проедут.

‒ Продолжай. Удостоверение есть, отмажу.

Давясь от смеха, я закончил начатое.

Веник ничем таким похвастаться не мог и утром заявил, что прокурорши его больше не интересуют. Зато волновали меня, особенно темненькая. В том, что консенсуса достигну и с ней, я не сомневался. Подруги и сестры, тети и племянницы передавали меня, как эстафету. Сын Неба не раз совершал «инцест» и с дочками, и с их мамами.

Добиваясь цели, я повсюду таскался с новыми знакомыми, однако уединиться с брюнеткой не получалось: предвидя адюльтер, вратарь не оставляла нас вдвоем. Наконец повезло. В отсутствие спортсменки я затащил богиню в море, и мы поплыли на фарватерный буй. С трудом добравшись до цели, девица ухватилась за скобу, и я начал атаку. Она не сопротивлялась. Будь под ногами земная твердь, пенетрация прошла бы на раз-два, но когда под тобой более десяти метров глубины, инстинкт самосохранения не вовремя подавляет остальные.

Время шло. Телка болталась рядом. Волны предательски разлучали готовые вот-вот сойтись тела. Я боролся с морем, эрекцией и женским равнодушием. Развязка наступила быстро. Руку, которой я держался за буй, сковала сильнейшая судорога. Я практически достиг цели, но организм, выбрав жизнь, начал избавляться от предназначенного брюнетке. Раздираемый болью и оргазмом, я закричал и вдруг услышал: «Вы тонете?» Рядом вынырнула голова в очках и шапке. «Голова» удивилась не меньше нас, встретив здесь посторонних. Кривясь от боли, я успокоил пловца, и тот погреб совершать моцион дальше. За ним к берегу уплыла и богиня, а я долго разминал руку, боясь отпустить спасительный поплавок.

Спустя год, в августе, я вновь оказался в Анапе. Уже опытный, жилье теперь я искал с понимающими хозяевами и, обходя частный сектор, нашел оптимальный вариант. Курорт там держали мать и сын-балбес, которому я без обиняков выложил условия. Парень понимающе усмехнулся и повел в глубь сада. Здесь под раскидистым орехом стояла хибара. Внутри царил курортный минимализм: диван, стол, стул. Дав хорошую скидку, он добавил:

‒ Дешевле комнату с кондером не найдешь!

‒ Где он? – я осмотрел обшарпанные стены.

‒ Здесь! – «сынок» подошел к окну и, отодвинув пыльную занавеску, ткнул пальцем в проем. Тот прошел насквозь. Стекло отсутствовало. – Всегда работает и электричество не жрет! – заржал он.

Проверив надежность ложа, я согласился.

Жилище быстро обрело популярность. Бабы разных возрастов, форм и размеров уверенно протоптали туда дорожку. Одна из «клиенток» оказалась советником юстиции 2-го класса и опять прокурором. Дама имела военную выправку, огромный бюст и харизму руководителя. Попробовав раз, она заявила:

– Завтра в это же время! Чтоб дома был!

Мое неприятие силовиков возмещалось любовью их женской половины, и часик за ней я оставил.

Приехал Веник. Встречу мы отметили в кафе, где засиделись до утра. Компанию нам составили молоденькие пэтэушницы, пьяные и глупые, поэтому вопрос, что делать дальше, не стоял. Пока то да се – рассвело. И тут я вспомнил, что прокурорша сегодня уезжает и перенесла рандеву на десять. Часы пропикали девять, а утомленная сексом аборигенка спала без задних ног. Я растолкал ее, и она сладко зевнула:

– Сначала еще раз, потом кофе и шампунь.

Ускоряя процесс, я поставил чайник и, пока он кипел, выполнил первое задание. Кофе пролетел так же быстро, а мытье головы, сушка и укладка заставили волноваться. Хронометраж трещал по швам, а девка, не торопясь, подводила брови. От безнадеги я попросил хозяйского сынка задержать юстицию.

‒ Что я ей скажу? – затупил он.

‒ Не знаю, спой, если в голосе!

Ровно в десять я выпихнул «ночную бабочку» за ворота. Улица, хвала небу, радовала пустотой. Завернув за угол, мы дошли до остановки, и подъехавшая маршрутка забрала прелюбодейку. Когда я вернулся обратно, посередине двора, никого не стесняясь, метала молнии прокурор.

Хозяйка как могла успокаивала буянку:

– Вот же он, а мне шепнула: – Повезло тебе!

Допросив меня где болтался, прокурор разомлела на еще теплом месте пэтэушницы и отдалась нахлынувшему чувству.

‒ Супер! Так страстно и долго! – похвалила бабенка и, всплакнув на прощание, добавила: – Как я теперь без тебя буду? Ума не прилажу…

«Просто кончить не мог», ‒ чуть не ляпнул я.

Через год прокурор сама подошла на пляже:

‒ Ты все там же? Вечером зайду!

‒ Боюсь, мой новый друг не поймет это!

‒ Какой друг? Ты гей? ‒ и, скептически оценив Веника, она ретировалась. Тот давился от смеха.

Светка

В 2003 году Фонд замутил с Али-Бабой и направил меня «смотрящим»» в Анапу. Жизнь аборигена от бытия курортника отличается как день и ночь. Приезжая раньше на месяц, я тут же хотел всего и сразу. Теперь праздник жизни длился вечность, и необходимость спешить отпала.

Как-то утром я обратил внимание на необычно одетую девушку. В леопардовом жакете, мини-юбке, сверкая несуразным количеством золота и камней, она выделялась на фоне синюшных полуголых отдыхалок.

‒ Вы не похожи на приезжую, – сказал я.

‒ С работы иду, ‒ ответила незнакомка и, видя

мою понимающую ухмылку, пояснила: ‒ Не то подумали. Я сторожиха!

‒ Сторожите местный ювелирный?

‒ Куда там! Хотя директор тоже говорит, что на мне ценностей больше, чем под охраной, и караулить надо саму. Я отца подменяю, а золото моя слабость.

Так я узнал Светку Симаненко. История ее заслуживает отдельного рассказа. Закончив донецкое ПТУ, Светка подалась в Тюмень. Не красивая, но смышленая, она быстро поняла, что успех в жизни зависит от мужчин, научилась не отказывать им и через год переехала в двухэтажную элитку. Ворующие нефть бандиты оформили на нее фирму, и бабло поперло. Незаконное обогащение закончилось банально: кто-то кому-то не занес, менты завели дело, и Светку, чтобы не сдала, снабдив деньгами, отправили в бега. Потусив годок в Ялте, она перебралась в Анапу, где купила квартиру.

Вечером я трахнул Симаненко и, расценив связь как разовую, оказался глубоко неправ. До конца лета я и шага не мог ступить, не наткнувшись на Свету, радостную и веселую, готовую всегда отдаться.

Симоненко держала меня в тонусе. Когда видеть ее становилось невмоготу, она давала пару дней «отгула», чтобы потом снова уединиться на пляже, в кустах или кафешном туалете. Как-то в море Симаненко увязалась за мной. В прозрачной воде она смотрелась необычно и возбуждала. Я решил попробовать на «плаву» еще раз и посадил ее на колени, Она, как ватерполист, торчала поплавком, однако возникла проблема. Толкая девку вверх, я сам уходил в пучину. Мне снова грозило фиаско, и пришла идея:

‒ Давай нырнем и кончим под водой!

‒ Давай! – ради оргазма она, не задумываясь, рисковала жизнью, и не только своей.

Обняв друг друга, мы скрылись в глубине, и когда до финиша осталось чуть-чуть, Светка захлебнулась и дернулась вверх. Возникла дилемма: эякулировать в утопленницу или спасать ее. Я вытолкнул нас, кончил, но вздохнуть не успел. Опираясь на меня, Симоненко страстно тянулась к жизни. Преодолев асфиксию, я еле всплыл, и мы погребли к берегу.

В конце концов Симоненко достала, и я попытался бросить ее, однако не тут-то было! На провокации она не велась, прощая баб, эгоизм и откровенное хамство. Ничто не помогало. Светка обижалась и, немного поскулив, возвращалась, как бумеранг.

Зато осенью, в аэропорту, размазывая тушь на зареванном лице, она сказала, прощаясь:

– Хотел избавиться, а не смог! Спасибо за лето! – и я понял, что эта далекая от идеала женщина всегда добьется своего.

Несмотря на Светкину экспансию, в жизни случались другие подвиги, иногда курьезные. В июле на пляже я встретил девушку. Невысокая, сбитая, с упругой грудью, она привлекла внимание. Разговорились. Приехала из Смоленска. Работает в пожарке. Живет у родни. В воде я обнял ее и, убедившись в лояльности, пригласил на чай.

Она замялась:

‒ Ты понимаешь… Сейчас эти дни…

‒ Ну и что? Презервативу все равно.

‒ Нет запасного тампакса…

‒ Потом разберемся! – думать, что будет после, пока не случилось главное, я не хотел.

Спустя час, утомленные и довольные, мы лежали поперек кровати.

«Пожарный» первая обрела ясность мысли:

– Что делать будем? Я не дойду!

Оставив ее, побежал в аптеку. Сзади гуднули.

– Куда летишь? – Сашка открыл окно джипа.

Я сказал.

– Зови, отвезем. Только тряпку кинь, измажет!

Мы благополучно домчали экстремалку, а я убедился в правоте толстовской мудрости: «Счастье есть удовольствие без последствий».

Эгоистка

К сожалению, не всем приключениям сопутствовал happy еnd. Как-то в июне, не чувствуя подвоха, я познакомился с молодой девкой. Она привезла к нам детей с Братской ГЭС. Уговаривать не пришлось. Баба сама «била копытом и задирала хвост».

Удовлетворив молодую страсть, я задремал. Ощутимый толчок вырвал меня из сетей Морфея.

– Мне скучно! Не спи!

Выдав еще раз, я посчитал миссию выполненной и отвернулся, однако тумаки не прекратились.

‒ Ты что творишь? – я сел на постели.

‒ Спать не хочу, – заскулила девка. – Поговори!

‒ А я хочу! – и я снова отвернулся.

‒ Не спорь! Мне ни папа, ни муж не возражают!

Сон как рукой сняло. В пререканиях прошло часа три. Сквозь жалюзи робко забрезжил рассвет. Никогда я еще не ждал так наступления утра!

Отоспавшись, я поехал к Симаненко. Вечером позвонил Али-Баба:

‒ Алексей Валентинович! Жалуются на вас! – сказал он, хихикая. ‒ Девушка пришла, а тебя дома нет! Сейчас ей телефон передам!

‒ Какая девушка? – удивился я, пока в трубке не узнал голос ночной террористки: «Ты где?»

‒ Сегодня нет. Хватило накануне.

‒ Не хочешь?! – завопила она. – Пожалеешь!

Ночью опять звонил Бабаев. Уже не шутя, просил приехать и вывести из кабинета разбушевавшуюся фурию. Я отказался и выключил аппарат.

После окончания смены в санаторий пришел гневный отзыв с Братской ГЭС. Руководство здравницы обвиняли в черствости и цинизме.

Молочные братья

Наш музыкальный руководитель, женщина с консерваторским образованием, не ждала милостей от природы. Не понимая, почему должна маяться без секса в деревенской глуши, она устроилась в «Жемчужину» и начала действовать. Бесцеремонность и большой бюст Гали поражали воображение. Карауля меня после завтрака, она шла за мной. Не спрашивая, хочу или нет, заходила в дом и раздевалась. В своих чарах Галина не сомневалась!

Спустя неделю «утренней дойки» Галю сменила ее коллега. Обсудив мои достоинства, они решили раскрыть некую тайну и приперлись вдвоем.

– Ты не один герой! – рассмеялась Галина. ‒ Есть еще Миша плаврук. Кандидат наук из Гомеля.

‒ Откуда инфа?

‒ Знаем… Плавали! – и тетки переглянулись.

На следующий день я встретил «соперника» на море. В белоснежной бейсболке, отутюженной майке, с флажком в руке и свистком на шее, он воплощал собой гармонию и порядок. Явный метросексуал!

‒ Привет, я Алексей. Как личная жизнь?

‒ Не понял? – Миша смотрел настороженно.

‒ Про молочных братьев слышал?

‒ Это те, у кого бабы общие?

‒ Угадал. Тебя музработники сдали, брат!

‒ Эх, Галя! Не может держать язык за зубами!

Раскрыв карты, болтали мы откровенно и нашли еще пару телок, бегающих между нами.

Разговор дал стимул нашим отношениям. Теперь Михаил, здороваясь, сам спрашивал про успехи и, снисходительно улыбаясь, рассказывал:

– Вчера прибавил. 19 лет. Вожатая. Мягкая, как пончик в детстве, прыщавая и ебливая!

Мое эго стремилось к реваншу, и ответ не заставлял себя долго ждать. Майка лидера весь сезон переходила от одного к другому. Так стартовал наш секс-марафон, в котором «побеждал» то он, то я.

В июле к нам присоединился новый «участник» – студент-медик. Молодой, высокий, перспективный, он вызывал неподдельный интерес у вожатых, но, выбрав одну, успокоился. Раскачать его не удалось ни мне, ни Мише. Нацепив маску и ласты, он весь день елозил по дну в поисках ракушек. Вечерами, глядя на закат, студент читал возлюбленной стихи Гарсиа Лорки, подыгрывая себе на гитаре.

Все изменилось в один момент. Во время пляжного алкопати закончилось бухло, и непьющего медика отправили за добавкой. Прошло полчаса, и он сообщил, что задание выполнил, а кроме вина тащит нам баб, подобранных на дороге. Предчувствуя разврат, фантазия разыгралась. Время шло, студент не появлялся и на звонки не отвечал. Изъеденный комарами, злой и неудовлетворенный, я побрел домой.

Утром медик оправдывался:

– Мы шли по берегу. Одна захотела купаться. Пока плавала, вторая пристала, и я не выдержал. Выпили, подруга в море пошла, и все повторилось с другой. Они нарочно сговорились!

Ночное происшествие радикально изменило студента. Он не нырял – украли ласты, ракушки лежали в углу и страшно воняли. Книжка Гарсиа Лорки, залитая вином, и разбитая гитара летели в пропасть, куда падал и сам медик. Страсть к женщинам овладела им. Весь день, утюжа пляж, он кадрил баб.

С «тревогой» мы наблюдали успехи мальчика и в конце признали: начни он треш раньше – лавры победителя достались бы ему! На прощание студент сфотографировал меня и подписал фото: «Наставнику от способного ученика».

Годы брали свое, ажиотаж иссяк, и, отметив пятидесятилетие, мы прекратили гонку, но шиповки вешать на гвоздь не спешили.

Месть

Я шел пустынным берегом. Полуденный зной разогнал отдыхающих: на пляже остались самые стойкие. Увидев меня, девица приподнялась на локтях и внимательно посмотрела поверх очков. Я подошел, она смутилась. Курортный блиц успокоил ее, и на прыщавом лице появилось подобие улыбки. Искупавшись, мы вышли из воды влюбленные друг в друга. Девушка рассказала, что в Анапу собиралась с женихом-медиком, но перед свадьбой он изменил ей и торжество расстроилось. Зарыдав, она успокоилась лишь в постели. После секса девица вскочила на кровать и заорала в угол комнаты кому-то невидимому или виртуальному:

– Доктор, теперь и у тебя рога!

Разгневанная гарпия упивалась местью!

Нечто подобное произошло год спустя в пансионате Жоры, моего завхоза. Наступал вечер. Отдыхающие шумно отмечали приезд, в баре громко играла музыка, и феромоны носились в воздухе. Официантки, зная вкус хозяина, подсадили к нам новеньких из Ярославля. Девки понравились Жоре. Он шутил, травил байки, не забывая подливать вино женщинам. Те, смакуя букет, манерно закрывали глаза, хвалили и смеялись в ответ. Вдруг заорал Лепс про рюмку водки. Смутившись, барышня достала телефон:

– Алло. Повтори, не слышно. Здесь музыка… Сейчас отойду… – и она растворилась в темноте.

Пришла чем-то озадаченная. Жора продолжал веселить нас. Лепс из дамской сумки прорезался снова. Извинившись, женщина ушла. Вернулась не на шутку расстроенная и в слезах.

‒ Что случилось? – участливо спросил завхоз.

Подруга пояснила:

‒ Муж ревностью изводит. Напился, гад, и чудит! Музыку в телефон услышал и напридумывал!

‒ Тяжело тебе! – Жора пожал руку страдалице.

Девочки принесли новую бутылку, и разговор, под неумолкающий рингтон Лепса, обрел новую тему.

‒ Откуда он взял? Повода не даю! Кроме него нет никого! Выпьет – и как шальной! – жертва Отелло, меняя платки, ревела белугой.

‒ Ты возьми и сделай, – масла в огонь подлила товарка. – Раз веры нет!

‒ Интересная альтернатива! – Жора благодарно посмотрел на союзника.

‒ Вы что предлагаете?! – возразила женщина. – Как можно? Никогда не сделаю!

Вечер становился скучным. Отелло звонил и звонил. Жора подливал дамам уже коньяк.

Нью-Дездемона напилась и уже не плакала:

‒ А, собственно, почему бы и нет? Приеду – все равно драться полезет. Так хоть за дело получу и вспомнить что будет!

Закрепив решение еще бутылкой, завхоз увез бабу в придорожный мотель.

Чудная

Лето в том году наступило рано. В мае санаторий забили социальщиками: инвалидами и мамками с детьми. Для организации их досуга на кампобазе открыли кафе, и я зашел посмотреть, как там. Санаторий ужинал. В пустом зале девушка тянула пиво.

‒ Не возражаете? – я подвинул стул и присмотрелся. Чуть за тридцать. Платье-стрейч с трудом прикрывало тело и заманчиво облегало выпуклости.

Пытаясь завести разговор, я рассказал анекдот, однако лицо соседки осталось невозмутимым. Пара шуток также не достигли цели, и я понял причину: телка страдала явной задержкой развития. Любопытство взяло верх, и я под столом погладил ее ногу. Реакции не последовало, и только когда, обнаглев, я полез дальше, она заерзала.

‒ Пойдем со мной! – сказал я ласково.

‒ А ты «Девятку» еще купишь?

‒ Куплю! – и, взяв пиво, мечтая каждый о своем, мы вышли из кафе.

Дома она сразу разделась и уселась с бутылкой на постель. Плотная фигура производила хорошее впечатление. Небольшие сиськи торчали упругими пирамидками, широкие бедра возбуждали, а полумрак комнаты благоразумно скрывал олигофрению. Телка допила, и я разложил ее.

Потом все повторилось: она пила, я терпел, а затем трахал. Не капризничая, девка делала все, что я хотел и ждал от нее.

Sex in collusive продолжался до конца недели, оставив в коридоре два ящика пустой тары.