Текст книги "Колдун и Сыскарь"
Автор книги: Алексей Евтушенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Ну… мне как-то неудобно было навязываться…
– Блин с чебурашкой! Неудобно ей. Неудобно спать на потолке, как мы в детстве говорили. Всё, и слушать ничего не хочу, едешь с нами. Согласна, надеюсь? Попробуй только сказать, что не согласна.
– Конечно, согласна, – мягко улыбнулась она. – Спасибо… Андрюша.
Андрюша! Она сказала «Андрюша»!
Хотелось свистнуть, заорать и так дать по газам, чтобы кроссовер взлетел над крышами и улочками райцентра и там, в синем глубоком небе, заложить пару захватывающих дух виражей на зависть стрижам, ласточкам и всем прочим воздушным обитателям! Но он сдержался. Плавно тронул машину с места и, не превышая скорости, поехал в больницу.
Иван, уже переодетый в свою одежду, ждал в палате, лёжа поверх покрывала на заправленной кровати и терзая смартфон в какой-то видеоигре – смоделированный грохот автоматных очередей был слышан с порога. Лицо у Ивана было розовое и довольное. Только небритое. Что, впрочем, лишь придавало ему мужественности.
– Привет, Сыскарь, – прошептал он и приветственно помахал рукой. – Старший лейтенант Лобанов готов к транспортировке!
И залихватски подмигнул.
– Больной! – строго напомнил врач Владимир Борисович. – То, что я разрешил вам при необходимости говорить, ещё не значит, что можно болтать без умолку. Вы ещё отнюдь не здоровы, поберегите себя, настоятельно советую.
– Не волнуйтесь, доктор, – сказал Андрей. – На свободе он проведет не более четырёх часов. Да и те в машине, глядя в окошко на красоту природы. Из больницы – в больницу. Я уже договорился. И пока окончательно не выздоровеет, его оттуда не выпустят.
– Вот и хорошо, – сказал хирург. – Очень надеюсь на ваше благоразумие, Андрей.
– Можете не сомневаться, – заверил его Сыскарь и, обращаясь к другу, осведомился: – Готов? Отлично. Тогда пошли. И предупреждаю сразу. Внизу тебя ждёт очень приятный сюрприз.
Сюрприз Ивану понравился. Настолько, что немедленно возник спор, где кому ехать. То, что за рулём будет Сыскарь, возражений естественным образом ни у кого не вызывало. Но что касается остальных мест… Иван, ссылаясь, на свое положение раненого и пострадавшего за общее дело, попросил Светлану ехать с ним сзади.
– Мне так будет гораздо легче переносить дорогу, – пояснил он трагическим шёпотом.
– Тогда я буду всё время оборачиваться, чтобы посмотреть, как вы там себя ведёте, – возразил Сыскарь. – А водитель, который плохо следит за дорогой, – угроза безопасности движения.
– А ты в зеркало заднего вида смотри, – посоветовал Иван. – Ты будешь смотреть, а мы будем тебе в ответ улыбаться. Правда, Света?
– Вот откуда в раненом столько прыти, хотел бы я знать? – обращаясь в пространство, осведомился Сыскарь. – Тебе доктор запретил разговаривать, помнишь?
– Мальчики, не спорьте, – разрешила вопрос Светлана. – Давайте так. Половину дороги я буду сидеть сзади, а вторую половину – впереди. Можно, конечно, впереди сесть Ивану, – задумчиво добавила она, – но ему тем более шеей вертеть нельзя.
Ближе к Москве, когда машин на шоссе резко прибавилось, а скорость, наоборот, не менее резко упала, им уже казалось, что они знают друг друга если не всю жизнь, то несколько лет – точно. И все эти годы, уместившиеся в каких-то три с половиной часа совместной дороги, лишь укрепили друзей в мнении: Светлана Олеговна Русская – лучшая девушка на Земле. Та, которую каждый из них искал всю жизнь. И вот, слава создателю, нашёл. Жаль, конечно, что нет у неё сестры-близнеца – точной копии с теми же душевными качествами, умом и чувством юмора. И даже очень жаль. Но делать нечего, спасибо и на этом. В смысле, большое спасибо. Хоть одному кому-то повезёт. Может быть. Потому что, как доподлинно выяснилось за совместно проведённые в машине часы-годы, ни московский бизнесмен Роман Павлюк, ни какой-либо иной представитель сильного пола на сегодняшний день не имел над сердцем Светы Русской ни малейшей власти. А это значит, что шансы у обоих претендентов имелись и, разумеется, каждый считал и надеялся, что именно его шансы предпочтительней.
– Так как, Свет, – осведомился Сыскарь, когда они въехали на МКАД, – сначала отвозим Ваню в больницу, а потом тебя?
– Зачем такие сложности? – удивилась девушка. – Сестра в Гольяново живёт, от МКАД три минуты на машине, всё равно мимо будем сейчас проезжать. Сбросьте меня рядом с домом, а потом езжайте в больницу.
– Как скажешь, – вздохнул Сыскарь. – Вань, ты не против такого расклада? Молчи, не отвечай. Знаю, что не против.
Мобильник Андрея запел, когда они только-только остановились возле нужного дома на улице Алтайской, и Светлана собралась выходить из машины. Звонила чудо-секретарь частного сыскного агентства «Поймаем.ру» Ирина Москвитина.
– Вы где сейчас, орлы-сыщики? – осведомилась она.
Андрей честно ответил, где, и каков будет их дальнейший маршрут следования.
– Ясно, – сказала Ирина. – Ты только, когда Ваню в больницу отвезёшь, не забудь на работу заехать, о’кей?
– А что я там забыл? – искренне удивился частный сыщик.
– Нет, ну не свинство, а? – возмутилась секретарь. – Мало того, что бросили девушку одну на целых четыре дня вместо одного-двух, так ещё теперь и видеть её никто не желает. Ладно, Ваня, он ранен, и к нему у меня претензий нет. Но ты, Сыскарь, мог бы проявить и чуть больше внимания к своему бесценному наёмному работнику, коим я, несомненно, являюсь. Ключевое слово здесь – «бесценному», если ты не понял.
– Соскучилась, что ли? – хмыкнул Сыскарь. – Ладно, заеду. На часок.
– Нужен ты мне, – не слишком убедительно фыркнула Ирина. – Роман Павлюк звонил. Клиент. Сказал, что будет у нас сегодня в семнадцать тридцать.
– Что ему надо? Светлану мы нашли, вот она, рядом сидит.
– Он говорит, что в качестве доказательства хотел бы увидеть её фотографии. Хотя бы две-три. Иначе, говорит, ему будет трудно заставить себя расстаться с причитающейся нам суммой.
– Вот же чебурашка неумытый, – зло сказал Сыскарь. – Может, он ещё захочет, чтобы мы Светлану к нему домой привезли? Обойдётся. Такого уговора не было.
– А в чём дело-то? – спросила Света.
Сыскарь попросил Ирину повисеть минутку на трубке и коротко объяснил в чём.
– Вообще-то, – сказал он, – обычно клиент и впрямь требует фотографии. Но в данном случае мы подписывались лишь узнать твоё местонахождение. Так что пусть Рома идёт лесом.
– Да какие проблемы? – сказала Светлана. – Хочет фото – дайте ему фото. Прямо сейчас и сфотографируйте, я не против. Можете даже сказать, что я в Москве, но завтра уезжаю обратно.
– А ты уже завтра уезжаешь? – Сыскарь хотел задать этот вопрос раньше, но как-то не находил удобной минутки, а тут она сама нашлась.
– Да. Послезавтра мне обязательно нужно быть в школе. – Она посмотрела на погрустневших напарников и улыбнулась. – А вы приезжайте в гости, когда Ваня выздоровеет.
– Приглашаешь?! – воспрял Сыскарь.
– А то!
– Ну, раз так, обязательно приедем. Соскучиться не успеешь. Правда, Лобан?
Иван только кивнул головой, не сводя восхищённых глаз с девушки.
– Алло! Алло! – надрывалась в руке Сыскаря телефонная трубка голосом Ирины.
– Да, Ириш, – сказал он, поднеся её к уху. – Я снова на проводе. Всё, договорились, приеду. С фотографиями. Часам к семнадцати жди. Целую в середину лица. И Ваня тоже тебя целует.
– Это в нос, что ли? – По голосу было слышно, что Ирина слегка оттаяла. – Так и быть, целуйте. А Ваньке скажи, пусть выздоравливает. Я завтра его навещу в больнице. Всё, пока, жду.
– Ирина – это секретарь нашего агентства, – пояснил Сыскарь, пряча телефон в карман. – Очень обязательный и полезный работник.
– Я поняла, – улыбнулась Светлана. – Ну что, фотографировать будете или как?
– Ага, сейчас. Слушай… – Он замялся.
Светлана смотрела на него с интересом.
– Ну, в общем, если этот чебурашка, в смысле бизнесмен Роман Павлюк, будет излишне назойлив, ты звони, не стесняйся.
– А потерять клиента не боитесь? – засмеялась Светлана. – Мало ли, вдруг ему от вас ещё что понадобится?
Друзья переглянулись.
– Да пошёл он! – сказали они одновременно.
Один шёпотом, а второй в полный голос.
К родному агентству, как и обещал, Сыскарь подкатил ровно в семнадцать часов две минуты. Набрал код, вошёл. И тут же увидел Ирину. Девушка стояла на стуле в прихожей и пыталась вывинтить перегоревшую лампочку из плафона. Роста не хватало.
– Привет, Ириша! – весело провозгласил Сыскарь, подошёл, обхватил двумя руками секретаря за тонкую талию и легко поставил на пол. Веса в Ирине Москвитиной было вряд ли больше пятидесяти килограммов.
– Мужчина в доме, – радостно провозгласила Ирина и протянула ему лампочку. – Наконец-то. Действуйте, Андрей Владимирович.
– Кофе напоишь? – спросил Андрей, чуть привстал на носки, дотянулся до плафона и быстро вкрутил лампочку. Та вспыхнула. – А то так есть хочется, что переночевать негде.
– Это когда, интересно, тебе, бедненькому, негде было переночевать? – удивилась секретарь. – Конечно, напою. Даже с пирожками, если хочешь.
– Из кондитерской на углу?
– А ты бы предпочёл, чтобы я испекла их дома?
– Неужели умеешь?
– Запросто. Но не в этот раз.
– Ладно, сойдут из кондитерской, что-то я и впрямь проголодался.
Они как раз допивали кофе, и Сыскарь, умявший четыре пирожка с мясом и оттого значительно повеселевший, заканчивал краткий и хорошо отредактированный пересказ событий, произошедших с ними в селе Кержачи (об их с Иваном отношении к девушке Светлане он решил пока не упоминать), когда приехал бизнесмен Роман Павлюк.
Опять же в силу нынешних своих чувств к Светлане подспудно Сыскарь ожидал, что клиент начнёт выдвигать какие-нибудь требования, не оговорённые контрактом, и внутренне приготовился дать жёсткий отпор. Однако всё обошлось. Получив всю необходимую информацию, включая несколько фотографий в цифровом виде, господин Павлюк заплатил оставшуюся сумму наличными и, вполне довольный, отбыл.
«А ведь хватит у мужика прыти, пожалуй, отправиться за Светланой в Кержачи, – подумал Сыскарь, задумчиво глядя через окно, как бизнесмен садится в свою машину и уезжает. – То-то будет забавно, если мы там все пересечёмся…»
– О чём задумался, Андрюша? – окликнула его Ирина. – Рабочий день, считай, закончен, и срочных дел у нас никаких. – Она прервала фразу, словно чего-то не договорив.
Сыскарь обернулся и посмотрел на девушку. Ирина улыбнулась.
Неожиданно подступила усталость. Не та, которая бывает от хорошо выполненной трудной работы, когда на сердце легко и даже весело. А какая-то тоскливо-сосущая, тёмная и мутная. Никаких позитивных желаний.
«Ерунда какая-то, – подумал Сыскарь. – Что это со мной? Пожалуй, надо ехать домой, поужинать, посмотреть какой-нибудь немудрящий фильмец по ящику и спать. К утру всё рассосётся».
– Тебя отвезти? – спросил он и зачем-то добавил: – Извини, что-то устал я сегодня.
– Куда ты меня повезёшь, по пробкам-то? – усмехнулась Ирина. – До метро подбрось и ладно. Иди к машине, я здесь всё закрою.
Андрей благодарно кивнул и вышел.
Глава 10
О том, что его старый друг, напарник и компаньон Лобанов Иван Сергеевич ночью умер, Андрей Сыскарёв узнал дома за утренним кофе посредством телефонного звонка из больницы.
Сообщение показалось ему настолько диким и нелепым, что он не поверил. Точнее, не захотел поверить. Выскочил из дома, сел в машину и помчался в больницу. Там встретил совершенно потерянных от горя родителей Вани и с ужасом осознал – это правда. И сделать уже ничего нельзя. Внезапная остановка сердца, так сказали врачи. Совершенно необъяснимая и вряд ли как-то связанная с полученным ранением. Нам очень-очень жаль, но такие случаи бывают. Молодые и вполне здоровые люди внезапно умирают. Особенно мужчины. Вы знаете, что, по статистике, у нас, в России, средний представитель мужского пола может чувствовать себя в относительной безопасности в возрасте до двадцати лет и после пятидесяти трёх-четырёх? А самый продуктивный и активный промежуток жизни длиной в тридцать с лишним лет одновременно является и самым смертоносным. Такая вот странная особенность, вызванная, скорее всего, не самыми полезными для здоровья переменами, которые произошли в нашей стране в конце двадцатого и начале двадцать первого века. Да и продолжают происходить. Ну и образ жизни, понятно. Постоянные стрессы, алкоголь, табакокурение…
Но весь этот врачебный лепет мало интересовал Сыскаря. Он выслушал его даже не из вежливости, а просто в силу привычки выслушивать ответы на заданные вопросы. Хотя очень хотелось немедленно отыскать виновного и предъявить счёт. В самом деле. Он же вчера привёз им пусть не совершенно здорового, но отнюдь не умирающего друга! И получил заверения, что всё самое страшное позади, медицинская помощь была оказана Ивану правильно и в полном объеме и он скоро встанет на ноги. И что? Вместо этого – внезапная остановка сердца. Ночью, во сне. Иван даже к аппарату не был подключён за ненадобностью, и его смерть, в общем-то, случайно, обнаружила дежурная медсестра, которая рано утром совершала обход и обратила внимание на странную бледность пациента, чьё лицо с вечера имело совершенно естественный оттенок.
Конечно же, никаких виновных в стенах больницы он искать не стал. Довольно было и того, что таковым чувствовал себя сам. В относительной степени, но всё же. Вопросы-то мысленные, заданные самому себе, немедленно посыпались.
Какого хрена было торопиться и забирать Ваньку из райцентровской больницы?
Почему он, Сыскарь, всегда стрелявший довольно метко, в этот раз не попал в зверя, когда тот нёсся по проходу в коровнике?
На хрена вообще они согласились на предложение фермера Саши?
Зачем не уехали из Кержачей сразу же, как только выполнили задание клиента?
На последний вопрос ответ существовал. Ясный и однозначный. Света. Светлана Русская. И больше всего в связи с этим Сыскарь ненавидел себя за мысль, первой пришедшую на ум после того, как он узнал о смерти Ивана. Мысль о том, что теперь его шансы, за отсутствием конкуренции со стороны друга, значительно возросли. Он понимал, что подвергать себя самоуничижению за какие-то там, пусть и довольно циничные и даже безнравственные, мысли – верх глупости. Мало ли что в голову человеку приходит время от времени! Люди – не ангелы, и сей факт следует принимать как должное. Да и ангелы ещё неизвестно, о чём думают. И всё-таки, и всё-таки. Как ни крути, а действительно выходило, что теперь добиться Светланы ему будет легче. При прочих равных. Вот только друга похоронить и – вперёд. Дорога в Кержачи, можно сказать, почти наезжена.
Это были трудные дни. Кто хоронил близких, знает, как это тяжело. Особенно в молодости, когда чувства ещё не успели огрубеть. А Сыскарь, несмотря на то что участвовал в боевых действиях и видел смерть товарищей, был молодым и жизнерадостным человеком.
И ещё он только сейчас, потеряв друга, понял, как сильно его любил и как теперь ему будет Ивана не хватать. Так, наверное, не хватает человеку утраченных пальцев на руке – хоть и можно приспособиться, но уже, братцы, совсем не то.
И ещё он постоянно ощущал на себе горе родителей Ивана, которых знал с детства. Ваня был у них единственным сыном, и получалось, что он, Андрей, его вроде как не уберёг. Глупо? Наверное. Но выходило так. Сам-то он из стычки с волком вышел живым и здоровым, верно?
Одно было хорошо – денег на счету детективного агентства «Поймаем.ру» хватало, чтобы устроить Ивану нормальные похороны и поминки. А организационные вопросы почти полностью взвалила на себя и достойно решила Ирина Москвитина. Это было то немногое, чем они могли помочь родителям друга и сотрудника и хоть как-то облегчить их горе.
От кремации, давно ставшей в Москве делом привычным, пришлось отказаться. «Не хотим хоронить урну с пеплом, – сказали родители Вани. – Пусть всё будет по-старому, как у людей. Чтобы можно было у могилки проститься и потом тоже к могилке прийти». Делать нечего – пришлось срочно искать удобное кладбище в ближнем Подмосковье, так как похоронить человека в Москве прежним порядком, если он не какой-нибудь там народный депутат или просто дутая или настоящая знаменитость, оказалось несколько затруднительно. Правда, оставалось, к примеру, Богородское кладбище, где москвичей хоронили (за соответствующую мзду) и без кремации, но родители Ивана жили в Коньково, то есть чуть ли не на другом конце Москвы. К тому же Москва – это в любом случае Москва. Здесь и жить шумно и тесно, и мёртвым в земле лежать – тоже. Поэтому и решили, что удобнее и лучше всего будет лежать Ване на подмосковном Ракитском кладбище, что находится всего в десяти километрах от МКАД по Калужскому шоссе. И от Коньково на машине или автобусе легко добраться, и вообще там тихо, спокойно и красиво.
На похороны пришло много людей. Были здесь и одноклассники, и боевые товарищи Ивана и Андрея по Северному Кавказу, и те, с кем они вместе учились в Московском университете МВД России, а затем ловили преступников на обширных и зачастую весьма опасных просторах столицы, и даже некоторые бывшие клиенты агентства «Поймаем.ру». Сыскарь и не ожидал, что будет столько народу. Принимая слова соболезнования от людей, которых не видел лет пять, а то и все десять, он был им благодарен и думал о том, что его друг Лобан, Ваня, был и впрямь хорошим и добрым человеком. С плохим бы проститься не пришли. Он-то, конечно, и раньше это знал, но теперь вот убедился окончательно и бесповоротно. От осознания того, что всё теперь и впрямь окончательно и бесповоротно, временами хотелось плакать.
Но Сыскарь держался. Среди бывших коллег, товарищей и друзей он слыл смелым, бесшабашным и весёлым человеком, которому всё нипочём, и ему не хотелось показывать на людях слабость.
Потом поплачу, если слёзы будут, думал он, целуя у разрытой могилы мёртвого Ивана и бережно укладывая в гроб гранёный стакан и две бутылки красного полусладкого крымского – любимого вина старого друга. Сам Сыскарь предпочитал крепкие напитки, а водке – коньяк или виски, но Иван, если была такая возможность, всегда выбирал красное полусладкое. Желательно произведённое в Крыму. Впрочем, к спиртному он был практически равнодушен, и Сыскарь, спроси его кто, вряд ли бы смог внятно объяснить, зачем это делает. Мысль, что неплохо бы положить в гроб другу две бутылки его любимого вина и стакан, пришла вечером накануне похорон и показалась настолько важной, что он решил обязательно осуществить задуманное. И осуществил.
– Прощай, друг, – сказал вслух. – Прости, что не смог тебя уберечь.
Не видя окружающих лиц, протолкался к опушке рощицы, зашёл за сосну, прислонился спиной к дереву, вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую флягу с коньяком, хлебнул как следует, часто подышал ртом, борясь с очередным приступом слёз, вытащил сигарету, закурил.
Подошла вся в чёрном Ирина. Остановилась в шаге.
– Ты как? – спросила негромко, глядя снизу вверх прямо в глаза.
– Ничего, – ответил он. – Ничего, Иришка, спасибо тебе. Выпить хочешь?
– Давай, – согласилась она.
Он протянул флягу. Ирина отпила глоток, вернула. Постояли молча рядом, Сыскарь в несколько торопливых безвкусных затяжек дотянул сигарету, бросил на землю, затоптал окурок.
– Ну что, пошли? Сейчас, наверное, закапывать начнут.
– Пойдём, – сказала она и совершенно естественным жестом, как бы ободряя и одновременно ища поддержки и защиты, взяла его под руку.
На поминках Андрей размяк. Сказалось напряжение последних трёх дней, и он, обычно не теряющий над собой контроля ни при каких обстоятельствах, в какой-то момент утратил надёжную связь с окружающей реальностью. Нет, его не шатало из стороны в сторону, и никаких пьяных глупостей он не натворил. Просто после очередной рюмки мир и чужие слова перестали восприниматься ясно и отчётливо, а память отказалась запечатлевать события в привычных подробностях.
«Домой меня на такси доставила Ирина. Это я помню. Но вот что потом… Вот же блин с чебурашкой, накушался вчера по самые брови. Ай, как нехорошо. Получается, она осталась у меня. И? Нет, ни хрена не помню. Стыдобища. Причём в любом случае».
Сыскарь стоял в проёме кухонной двери, подперев плечом косяк, и смотрел, как секретарь Ирина Москвитина ловко жарит на его кухне блины. Надо думать, на завтрак. Утреннее солнце заливало кухню радостным светом, вспыхивая в рыжеватых волосах девушки, но Сыскарю было не по себе. Нет, смотреть-то на Ирину ему было приятно. Была она невысокой, худенькой, с маленькой грудью и стройными ногами. Чуть вздёрнутый носик, веснушки, синие, с хитринкой, глаза за очками в лёгкой модной оправе. Но то обстоятельство, что секретарь была одета в его старую фланелевую рубашку, закрывавшую пресловутые стройные ноги не более чем до середины бедра, наводило на беспокойные размышления. Размышлять же было трудно. А уж беспокойно размышлять – тем более.
– Доброе утро, – сказал он севшим голосом и, не зная куда деть руки, поскрёб небритый подбородок. – Э… давно проснулась?
– Минут сорок. Иди в душ, сейчас завтракать будем.
Это вот она сейчас лукаво улыбается со значением или как? О, господи.
– Скажи…
– Да?
– А как вчера? Ну, вообще…
– Что – вообще? Андрей Владимирович, вы меня удивляете. Что это за «вообще»? Выражайтесь яснее, пожалуйста. Вчера вечером вы были красноречивы. Очень.
Издевается, подумал он. Так мне и надо.
– Это когда мы в такси ехали, что ли? – решил проявить осведомлённость Сыскарь.
– И в такси тоже. Но особенно, когда сюда приехали. Так красноречив, что я, Андрюша, подумала и согласилась.
Ой, мама…
Видимо, на узком лице Сыскаря отразилась такая сложная и яркая гамма чувств, что Ирина сжалилась.
– Да ладно тебе, – сказала она. – Ничего не случилось, не переживай. Тебе было плохо, и ты попросил меня остаться. Я осталась, но спали мы раздельно, если тебе интересно. Просто постель с тахты гостевой уже убрала. А рубашку твою старую надела, потому как не нашла фартука. Не стану же я в своей чистой одежде блины жарить!
– Ни фига себе, – слегка ожил Сыскарь. – Что, я даже не сделал попытки к тебе пристать?
– Не скажу. – Ирина ловко перевернула на сковородке блин. – Мучайся теперь. Пусть это будет платой. Суровой, но справедливой.
– Жестокосердная! – провозгласил он и направился в ванную. Теперь можно было приводить себя в порядок. Благо суббота и делами агентства заниматься не надо.
Кстати, насчёт агентства, размышлял он под душем. Теперь, после смерти Ивана, необходимо что-то решать. Одному, даже с помощью такого гениального секретаря, как Ирина, ему не справиться, это ясно. Значит, нужно искать человека, который мог бы Ваню заменить. Но делать это категорически не хочется. Потому что Ваню не может заменить никто. Так что же теперь, закрывать лавочку? Жалко. В лавочку-то сил и нервов вложено до хрена и больше, и денежку она приносит хорошую. Да и не умеет он, Андрей Сыскарёв, ничего больше делать, кроме как выслеживать, находить и ловить себе подобных. Грешных на всю душу представителей вида хомо сапиенс. Не в охрану же идти, в самом деле. Вот уж, прости господи, профессия – ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Всегда удивлялся, как могут здоровые на вид мужики ею заниматься. Или вернуться в органы? Плохая мысль. Название с милиции на полицию поменяли, но порядки там не сильно изменились, уж это ему доподлинно известно. А раз так, то рано или поздно повторится та же история. И к колдуну Григорию не ходи.
При мысли о Григории он тут же подумал о Светлане, и на сердце посветлело. Будто лучик солнца пробился сквозь низкие, чёрные, терзаемые пронзительным холодным ветром, тучи.
«Правильно, ну его всё на фиг. Объявлю Ирке, что агентство в полном составе уходит в двухнедельный оплачиваемый отпуск. Не завтра, конечно. Скажем, через неделю, чтобы все хвосты подчистить. Тем более что и ей, и себе мы эти отпуска задолжали. Жаль, Ваня отгулять не успел. Значит, я отгуляю. И за него, и за себя. Прости, дружище. Может, я и сволочь, но по-другому поступить не могу. А то ведь уведут девчонку из-под носа, и „мама“ сказать не успеешь. Особенно такую. Решено. Сначала в Кержачи, прямо сегодня, а там поглядим».
Ирина отнеслась к его предложению о двухнедельном отпуске с пониманием. Хоть и без особого энтузиазма.
– О’кей, – сказала за блинами и чаем. – Как скажешь, начальник. Недели на подчистку хвостов нам, думаю, хватит. Там и хвостов-то, считай, нету. Пустяки. А новые дела просто не будем брать. Или отложим, если будет такая возможность.
– Вот и я так решил.
– Решил, значит, решил. Может, и правильно. Надо в себя прийти слегка после всего этого ужаса. Лично я до сих пор не верю, что Вани нет.
Сыскарь промолчал. Ему нечего было сказать. Он-то как раз верил. Очень не хотел, но верил. Чисто мужское свойство восприятия реальности, наверное.
– Чем займёшься? – вроде бы безразлично осведомилась Ирина. – Извини, если вопрос не к месту и не ко времени.
Соврать или правду сказать? А с чего врать, если все свои? Он подумал, что за те полтора года, что Ирка работает в частном сыскном агентстве «Поймаем.ру», она и впрямь стала абсолютно своей. Человеком, на которого можно положиться в любом деле. Как профессиональном, так и личном. А такому человеку врать без особой на то нужды нехорошо. К тому же всё равно узнает рано или поздно.
Он прожевал и проглотил очередной блин, запил чаем, вытер руки салфеткой, закурил и посмотрел Ирине в глаза.
– Спасибо, – сказал. – Очень вкусные блины. – Вздохнул и добавил: – Жениться хочу. Если, конечно, получится.
Ирина поперхнулась блином с чаем. Да так, что ему пришлось хлопать ей по спине, чтобы вернуть нормальное дыхание.
– Извини, – сказала она, прокашлявшись, и тут же попросила сигарету.
– Ты ж не куришь, – удивился он, протягивая ей пачку.
– Ты вроде бы тоже недавно бросил. А теперь опять, – парировала она. Прикурила, выпустила дым. – Что там с вами в этих Кержачах случилось, Андрюша? Один умер, второй тут же жениться собрался. Это, понятно, не моё дело, и мне всё равно, но избранницу твою случаем не Светлана Русская зовут?
– А если и так, то что? – спросил он с вызовом.
– Да ничего. – Ирина пожала худенькими плечами, затушила в пепельнице едва начатую сигарету. – Какая гадость всё-таки, – поднялась со стула, потянулась, рубашка стремительно поползла вверх, Сыскарь сглотнул и отвёл глаза. – Дело хозяйское. Только попомни моё слово – ничего хорошего из этого не выйдет.
– Это ещё почему? – нахмурился Сыскарь и подумал, что разговор зашёл далековато. Надо было, наверное, и впрямь соврать.
– Потому что у меня сердце – вещун.
– Колдунов с колдуньями развелось – ступить некуда, – пробормотал он. – Один в Кержачах развлекается, вторая прямо здесь, под боком. Ты, Ир, извини, но я как-нибудь сам этот вопрос решу, ладно?
– Да понятное дело, решай, конечно. Кто я такая, чтобы вмешиваться в твои решения!
– Блины были очень вкусные, – сказал он бесстрастным голосом.
– Всё-всё, ухожу, ещё раз извини. Только скажи, что за колдун в Кержачах? Настоящий?
Он молча посмотрел на неё. Ирина повернулась и подчёркнуто эротичной походкой удалилась в комнату.
Нет, никогда мне не понять женщин, подумал Сыскарь и закурил вторую сигарету. Сейчас дождусь, когда она уйдёт и завалюсь, пожалуй, ещё на часок-другой в койку. Чтобы организм поскорее очухался. А потом – в Кержачи.
Глава 11
В рейсовом автобусе, идущем из райцентра в Москву, место Григорию досталось у окна. Слева по ходу движения. В точности, как он хотел. Ничего особенного, он всегда получал то, что хотел. Ну, почти всегда. Примерно в четырёхстах девяносто девяти случаях из пятисот. И дело было не только в его изощрённом умении колдовать. За столетия жизни Григорий научился, когда надо, быть настолько обаятельным, что люди чаще сами предоставляли ему всё необходимое. От сведений до услуг. Вот и сейчас. Одна белозубая улыбка, подаренная немолодой уже кассирше с оплывшим и злым лицом, и высказанная особым тоном просьба о том, что ему очень хотелось бы сидеть в автобусе у окна и непременно слева по ходу движения и – пожалуйста. И никакого принуждения. Собственно, высшее искусство колдуна и заключается в том, чтобы действовать без принуждения. Всякие, тщательно приготовляемые, а затем незаметно подсыпаемые в еду и питьё приворотно-отворотные зелья, наложение-снятие заклятий руками и словом, протыкание иголками куклы-образа, заговоры на богатство и здоровье наряду с нищетой и болезнями, а также масса иных колдовских средств воздействия, которые так любят показывать в кино и описывать в книгах, – это для тех, кто не умеет совсем или умеет плохо. Ещё – для получения денег, с которыми обычному человеку трудно расстаться, если он не видит, что колдун «работает». Зрелище. Или, как нынче модно говорить, шоу. Что одно и то же. Нет. Достаточно знать, чего человек страстно хочет и каковы при этом его сильные стороны, а также слабости и пороки, чтобы получить от него необходимое. И при этом он будет полностью уверен, что действовал исключительно по собственной воле и желанию.
Взять этого частного детектива. Андрея Сыскарёва по кличке Сыскарь.
Чья машина только что миновала автобус по встречной полосе, направляясь, знамо дело, в Кержачи (вот для этого ему и требовалось место у окна, слева по ходу движения – убедиться).
Не занеси двух этих друзей-товарищей в село, ему, Григорию, было бы, наверное, проще. Но зато не так интересно. Повторим, никакого принуждения. Андрей с Иваном сами влюбились в Светлану (в его Светлану!)? Сами. Сами попёрлись в полнолуние ловить на чужой ферме человека или зверя? Сами. Да, он мог пощадить Ивана, и тот остался бы жить. Но с какой стати? В конце концов, Григорий тоже сильно рисковал, получить в брюхо пулю – то ещё удовольствие. Пусть и не серебряную. Чистая самозащита, ничего личного. То есть, понятно, что как раз сплошное личное, но, повторим, никто не заставлял их устраивать на него засаду. А вот то, что Григорий знал об этом их намерении – другое дело. На то он и ведун, чтобы ведать, знать. И о том, что Иван умрёт, он тоже знал (хе-хе, никто ещё не выживал после его особого укуса).
Да, пришлось немного поработать, чтобы на расстоянии и незримо окончательно убедить родителей Ивана в необходимости похорон сына на кладбище по нормальному православному обряду (из всего можно извлечь пользу, даже из ненавистного христианства). Но они и сами были готовы принять такое решение. Он лишь чуть-чуть подтолкнул. И ещё совсем немножко Андрея, когда внушил ему мысль о том, что в гроб другу нужно положить две бутылки вина. Но, опять же, тут частный сыщик сам виноват, он его в гости не звал. Хотя и знал, что тот зайдёт. И о том, что буквально на следующий день после похорон друга Сыскарь отправится в Кержачи, знал тоже. Любовь же, куда он денется. И любви этой всячески мешать Григорий тоже не собирался. Зачем? Пусть милуются до времени, недолго осталось. Так даже лучше – покладистей станет, когда поймёт, что её рыцарь на поверку оказался обычным… Но – нет. Об этом ещё рано думать. Наслаждаться победой до того, как она свершилась, не в его правилах. Сначала нужно сделать дело. И на этот раз самое настоящее колдовское. Недоступное тем, кто называет себя магами в это забавное время, насквозь пропитанное технологиями и пресловутыми достижениями науки – костылями для тех, кто давно приучился жевать то, что ему дают. Да и абсолютному большинству из ведунов прошлого недоступное тоже. Потому что у мёртвых нет страстных желаний и слабостей. Их нельзя незаметно направить, их можно только заколдовать. Ну и всё остальное требует вмешательства. И для того, чтобы оно прошло так, как нужно, ему потребуются все его силы и умение. Без остатка. Хватит ли? Должно хватить. Он уже совершал подобное. Да, будем откровенны, этого не сделать без помощи того, чья тёмная мощь неизмерима. Ну и что? Та встреча, сотни лет назад, в священной роще Велеса была задумана не им, Григорием, носящем тогда другое имя – Самовит. И была она неизбежна. Использовали ли его так же, как он тысячи раз использовал людей ради достижения своих целей? Разумеется, использовали. В этом не может быть ни малейших сомнений. Но в том-то и дело, что в данном случае цели совпадали. А значит, всё случилось именно так, как и должно было случиться.
