355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Евтушенко » Отвези меня домой » Текст книги (страница 15)
Отвези меня домой
  • Текст добавлен: 6 сентября 2016, 23:39

Текст книги "Отвези меня домой"


Автор книги: Алексей Евтушенко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать четвёртая

Егор сидел на маминой кухне у открытого окна, глядел на мощёную брусчаткой пустынную улицу и мучился похмельем. Час назад, Анюта отказалась его лечить, сказав, что в няньки к алкоголикам она не нанималась и, что тот, кто любит кататься, должен любить таскать за собой и саночки.

– Возить саночки, – поправил Егор.

– В данном случае слово «таскать», по-моему, подходит лучше, – резонно возразила Анюта.

В душе Егор был полностью с Анютой согласен, но всё равно было обидно страдать, зная что есть способ избавиться от мучений безо всяких последствий. Утешало Егора лишь то, что, во-первых, Анюта догадалась вернуться именно к маме, а не в Ростов, например, во-вторых, что у неё это получилось и они не попали куда-нибудь на Северный полюс или в дебри Амазонки и, в третьих, что похмелье было физическим, а не душевным. То есть, голова, конечно, болела, но и только. А уж это можно было перетерпеть, не прибегая к испытанному, но коварному методу, основанному на вышибании клина клином. Опять же мысль о водке или даже пиве ничего, кроме искреннего отвращения, не внушала. Хорошо ещё было то, что мама, когда он явился уже ранним львовским утром абсолютно никакой (правда двери своим ключом смог открыть и даже сумел раздеться, прежде чем рухнул на постель), не сказала худого слова, а, наоборот, пожалела и, уходя по делам оставила на столе пару сваренных всмятку яиц, свежезаваренный чай и ласковую записку.

Егор посмотрел на часы. Два часа дня. Он проснулся час назад и ограничился горячим чаем с лимоном. Пора было заставить себя поесть, после чего опять поспать и уж потом обдумать своё дальнейшее житье.

Вторично за этот день Егор проснулся в пять часов пополудни и понял, что чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы принимать решения и выполнять их.

Какие именно это должны быть решения, а также как и зачем их необходимо выполнять, он пока не знал, но чувствовал, что жизнь его с появлением в ней Анюты и Зои приобрела вместе с яркими красками и некоторую, так сказать, неопределённость и даже двойственность, чего он, как и любой нормальный мужчина, не любил, предпочитая уверенность в завтрашнем дне и ясность отношений. Опять же что-то нужно было делать с самим собой, так как продолжать зарабатывать деньги за баранкой собственной машины, которая давно и не машина вовсе, а добрый товарищ и даже – будем говорить прямо – любовница (вот бред-то, а?), было просто глупо, а учитывая Анютины возможности, глупо вдвойне.

Может, отправиться в путешествие? – размышлял Егор, лёжа на кровати и закинув руки за голову. Мир посмотреть, себя показать… Когда ещё такая возможность представится? Чтобы безо всяких там виз и прочих хлопот… Например, я никогда не был во Флоренции и в Париже. И в Буэнос-Айресе тоже не был. Дело, правда, это противоправное по всем международным законам и, если, не дай бог, прихватит где-нибудь полиция – так, совершенно случайно и потребует показать документы… Ничего, Анюта выручит. И потом, если потихоньку, незаметно, одним, так сказать, глазком… Ага, потихоньку. Как же! То-то ему последнее время удаётся вести себя потихоньку… Ну просто самый незаметный человек во всей Европе и Америке! Чёрт, магнитом все эти проблемы притягиваются, что ли? Или просто срабатывает некий закон компенсации? То есть, если уж тебе судьба подбросила некое чудодейственное средство в виде чуть ли не волшебной палочки, то, будь добр, и сам пользуйся и про друзей и родных не забывай. А что? Вполне может быть. Но если это верно, и такой закон действительно существует, то, значит, он должен внутренне готовиться к ещё большим сюрпризам, потому как «волшебная палочка» и она же Анюта, судя по всему, совершенствуется не по дням, а по часам, и на что она будет способна завтра, одному Аллаху известно. И с мамой нужно, вероятно, что-то решать. Хотя это как раз самое простое. Захочет – переедет жить к нему. Не захочет – он будет пока приезжать в гости, а там видно будет. Хотя особо гостеприимным этот город назвать нельзя, но, во-первых, все в наше время быстро меняется, а во-вторых, уж больно он красив, этот Львов. Красив и как-то по-особому уютен. Кстати, а где мама?

Егор прислушался и уловил на кухне бормотание телевизора и звяканье посуды.

Ага, значит мама уже дома. Что ж, пора вставать, подумал он, поднялся и пошёл на кухню.

Переезжать в Ростов мама отказалась.

– Нет, сынок, – вздохнула она. – Может, потом когда-нибудь… Меня там все давно забыли, а здесь друзья и работа. Ученики. И город, который, несмотря ни на что, я очень люблю. Ты же вряд ли согласишься переехать сейчас на Украину, верно?

– Да уж конечно! – энергично подтвердил мамино предположение Егор.

– Вот и я об этом. Тем более, что сейчас я благодаря тебе и Богу совершенно здорова. Мне даже говорят, что я помолодела лет на десять, представляешь?

– Ты действительно помолодела, – кивнул Егор. – Говорю тебе как сын и мужчина.

– И я себя именно так и чувствую, – слегка разрумянилась мама. – В конце концов, мне ещё нет и шестидесяти. А если учесть эти десять лет, на которые я помолодела, то даже пятидесяти! – она задорно тряхнула головой. – Чем чёрт не шутит, может, я ещё замуж выйду! А в Ростове… Ты ведь тоже не вечно будешь холостым ходить, а свекровь в доме – не лучший подарок молодой жене. Нет. Лучше ты пока будешь ко мне в гости приезжать, а я к тебе. Хорошо?

– Как скажешь, мам, – вздохнул Егор. – Но если передумаешь, то учти, что это предложение, что бы ни случилось, остаётся в силе.

Родной Ростов-папа встретил Егора затяжным дождём и противным сырым северо-восточным ветром, что вообще-то для данного времени года было совершенно не характерно. Но Егор все равно обрадовался. Возвращаться домой всегда хорошо, а если учесть то количество разнообразных впечатлений на единицу времени, которые он получил в это, казалось бы, короткое путешествие к маме, то возвращаться было хорошо вдвойне.

– Анюта, – позвал он, садясь снова в машину после того, как засвидетельствовал своё прибытие соседу дяде Лене, коту Тихону и всему дому в целом, а также поспал и позавтракал, – тобой можно воспользоваться в качестве телефона?

– И только? – игриво осведомилась Анюта.

– А что, у меня ещё есть шанс? – не отстал Егор.

– У такого мужчины как ты, он всегда есть, – торжественно заверила его она. – Звони.

Мелькнула мысль позвонить Зое, но Егор вовремя сообразил, откуда именноон звонит, продиктовал номер Валерки Четвертакова и посмотрел на часы. Двенадцать дня. Нормально. Валерка вполне может быть дома.

– Але! – отрывисто бросил в трубку Валерка, и Егор, давно угадывающий состояние друга по одному сказанному слову, понял, что тот или куда-то спешит или находится в запарке.

– Это я, – сказал Егор.

– Старик! – обрадовался Валерка. – Привет, ты где?!

– Здесь, в Ростове.

– Приехать сейчас можешь?

– Не вижу препятствий.

– Давай, а то я тут весь в сборах.

– Уезжать, что ли, куда собрался?

– Да, в командировку в Москву надо смотаться.

– И когда?

– Завтра. Приезжай, расскажу. И ты заодно расскажешь где был да что видел. Пива только возьми, ага?

– Ага, – засмеялся Егор. – Жди. Через полчаса буду.

В это время дождь кончился, и в мир вернулось солнце.

– Ну что, Анюта, – спросил Егор, – навестим Володьку?

– Навестим, – согласилась та. – Хороший у тебя друг. Мне он нравится.

– Мне самому нравится. Признайся, это ты вылечила ему гастрит?

– И гастрит тоже.

– Что-то серьёзное было? – встревожился Егор.

– Нет, мелочи. Но неприятные.

– А вот скажи, ты что, в принципе любую болезнь вылечить можешь?

– Из тех, что вам известны – любую.

– Ну да, что это я спрашиваю… ты вон даже матушку мою воскресила, а тут какой-то гастрит!

– Если ты думаешь, что это легко, то ошибаешься. Энергии уходит уйма. И не только энергии.

– Да я верю. Только одного вот не пойму…

– Чего именно?

Они уже выехали на проспект Стачки, и Егор повернул направо, к центру.

– Вернее, не одного. Двух.

– Ты не можешь понять двух?

– Да. Двух вещей.

– И каких именно?

– Первое. Или первая. Я не понимаю, откуда ты такая взялась.

– Ага. А вторая?

– А вторая… Почему ты мне помогаешь?

– А что, не нужно?

– Да нет, я тебе очень благодарен и вообще… Но, понимаешь, мне все кажется, что мои скромные достоинства не соответствуют объёму и качеству той помощи, которую ты оказываешь мне, а также моим друзьям и близким.

– А что, разве в этом деле могут быть какие-то счёты?

– Не знаю… Раньше, в юности, я думал, что нет. А потом понял, что счёты все равно существуют. Просто мы их зачастую не осознаем. Конечно, это не прямые расчёты типа «я тебе помогаю, потому что ты мне помог», но… Понимаешь, в конечном итоге всё равно за всё приходится платить.

– Согласна. Только с чего ты взял, что не платишь?

– Как… Да ведь я ничего для тебя не сделал пока! Только ты и делаешь, а я так, рядом нахожусь.

– А вот это самое «рядом», по-твоему, ничего не стоит?

– Э-э… ну, в каком-то смысле… смотря как посмотреть, конечно… – Егор окончательно запутался и смутился.

– Странные вы, люди, существа, – помолчав, сказала Анюта. – Особенно мужчины. То вы совершенно бескорыстны и готовы отдать первому встречному последнее и самое дорогое, а то вдруг пытаетесь подсчитать во сколько вам обойдётся любовь.

– Ну, знаешь! – возмутился Егор. – Когда это я подсчитывал во сколько мне обойдётся любовь?!

– Только что, – невозмутимо ответила Анюта. – Только что подсчитывал. Ты правильно сказал, что за всё надо платить. Только… Вот скажи, если за всё надо платить, то сколько и чем надо платить за любовь?

– За любовь, – назидательно и сердито сказал Егор, – вообще можно заплатить или ответной любовью или ничем.

– Вот видишь… Если ты такой умный, то отчего задаёшь глупые вопросы?

«То есть, ты хочешь сказать, что ты меня любишь?» – чуть было не ляпнул Егор, но вовремя захлопнул рот и сказал совсем другое:

– Вообще-то, ты очень ловко избежала ответа на мой первый вопрос, перейдя сразу ко второму.

– А… – Анюта еле заметно вздохнула. – Егор, милый, оно тебе надо? Ты ведь давно понял и сам, что я, так сказать, не местная. А всё остальное… Я живая. И разумная. И это, по-моему, главное. Мне просто на самом деле не очень хочется объяснять. И не потому, что сие есть какая-то страшная тайна, нет. Все достаточно прозаично. Я, скажем так, путешествовала по служебной надобности и со мной случилась крупная неприятность. Настолько крупная, что если бы не твоя машина, которая подвернулась мне просто чудом и не та маленькая толика энергии, которая хранилась в аккумуляторе этой машины, и, в конечном итоге, не ты сам и вообще не твоя планета, то я бы погибла самым обычным образом, как погибают и умирают все живые существа. Так что ты мне жизнь спас в прямом смысле слова. Покинуть твою планету я сразу не могла – нужно было восстановить силы. Этим я и занялась. Ну а заодно и с тобой познакомилась, и с друзьями твоими и вообще со всей жизнью вашей. Очень, надо сказать, забавной, но интересной жизнью. Только очень жестокой.

– Значит, мы жестокие?

– Очень. Я не знаю в известной мне части вселенной более жестокой расы, чем вы, люди.

– А много их, этих рас?

– Хватает для того, чтобы можно было не волноваться о том, что мир останется непознанным.

– Ишь ты, загнула… Что ж, я рад, что мы не одиноки. А вообще, странно…

– Что странно?

– Все! – засмеялся Егор. – Еду себе и, как само собой разумеется, разговариваю с инопланетянкой, которая живёт в моей машине! Кстати, спасибо, что вернула ей прежний облик, а то объяснять лишний раз, что да откуда…

– Если быть точным, то меня нельзя назвать инопланетянкой.

– Ты же сама призналась!

– Я не говорила, что я с другой планеты.

– А… А откуда же тогда?

– По-твоему, только на других планетах может быть жизнь?

– Ну… а что ещё там есть, в космосе? Звезды, туманности, эти… пылевые и газовые облака. Что ещё… А, «чёрные дыры» есть, квазары какие-то – забыл, правда, что это такое, но, вроде, есть. Э-э… ну, поля, там, разные магнитные и прочие. И вакуум, разумеется. Пустота, то есть. Так ты что, в пустоте живёшь? Вроде как рыба в воде?

– Скорее, как дельфин, – серьёзно ответила Анюта. – Только во вселенной абсолютной пустоты не бывает. Пустота – понятие абстрактное. Философское, можно сказать, понятие. Философское и математическое. Так что про пустоту забудь. Там, где я живу, нет пустоты. Там есть красота и там хватает ужаса, но пустоты там нет.

– Мир прекрасен и удивителен? – спросил взволнованный Егор.

– Именно так. Ты, кстати, не забыл, что обещал Четвертакову взять пива? А то мы уже почти приехали.

В доме у Володьки царил и торжествовал весёлый бардак. Жена Надя что-то спешно шила на машинке и одновременно готовила обед, сын Генка и дочь Саша громко спорили о том, чья сейчас очередь играть на компьютере, а собака Дружбан старалась принять посильное и в то же время активное участие во всех этих делах и событиях.

– Заходи! – провозгласил Володька, распахнув дверь. – Вообще-то я уже практически собрался. Так что самое время нам попить пивка. Или ты за рулём?

– Последнее время меня это не колышет, – небрежно похвастался Егор, проходя в квартиру и с удовольствием пожимая крепкую руку друга. – Анюта любому инспектору глаза отведёт. Или, на крайний случай, меня протрезвит. Мгновенно. И запаха не останется.

– Даже так?

– А ты думал! Тут, старик, такое открылось за последнее время… Я даже рассказывать боюсь – всё равно не поверишь.

– Ну-ка, ну-ка… Ты давай проходи, я сейчас стаканы принесу.

Они выпили по стакану пива, и Егор вкратце рассказал Четвертакову о своих последних приключениях, опустив только эпизод эротический (чтобы такое рассказать даже ближайшему другу, одного пива было мало). Владимир Александрович только глазами хлопал да время от времени хмыкал то недоверчиво, то изумлённо. Даже про пиво забыл. И только когда Егор закончил, снова наполнил стакан, закурил и твёрдо начал:

– Пока сам не увижу и не услышу… – потом задумался и спросил. – А она со мной на контакт пойдёт?

– Не знаю, не спрашивал. Но вообще-то она не далее как сегодня сказала мне, что ты ей нравишься. Потому как хороший человек.

Володька опять хмыкнул (на этот раз несколько смущённо) и сказал:

– Так, может, это… пойдём пообщаемся?

– Пошли, – легко согласился Егор. – А пиво с собой возьмём. Только позвоню сейчас от тебя Зое, и пойдём.

– Давай, а я пока оденусь.

– Кстати, – спросил Егор, берясь за телефон, – забыл спросить. Что там с этим французом, Симоном, кажется? Починил ты ему его мотоцикл?

– А! – засмеялся Володька. – Мотоцикл-то я ему починил, но он никуда пока не уезжает. Решил остаться на лето и поработать в экспедиции. Всю жизнь, говорит, мечтал раскапывать древние города. Правда, я подозреваю, что не древнегреческие тайны его манят, а душевные и физические качества ростовчанок. И в особенности – ростовчанок-танаиток. Но тут уж не он первый, так сказать, не он и последний.

– Да уж… А что Черемша?

– А что Черемша? Рад. Его ж музею это бесплатная реклама. Об этой истории уже все местные газеты раструбили, из Москвы телевизионщики приезжали снимать сюжет про француза-романтика, а теперь, вот, ждут журналистов уже из Франции.

– Лихо, – покачал головой Егор и набрал номер Зои.

Глава двадцать пятая

Со стороны это, вероятно, выглядело самым обычным образом: двое мужчин сидят в хорошо отремонтированной «копейке», пьют пиво, курят и ведут непринуждённую беседу.

Возможно, друзья. Или деловые партнёры. Или просто хорошие знакомые.

И только более внимательный взгляд мог бы заметить, что, разговаривая, эти двое почему-то чаще посматривают не друг на друга, а куда-то вперёд и вниз, туда, где в машинах обычно располагается радиоприёмник или магнитофон. А чей-нибудь не в меру тонкий слух мог бы уловить и вовсе большую странность: в то время как в машине находилось только двое, разговор вели три человека! И третьим была женщина, обладающая мягким и приятным голосом низкого тона.

Впрочем, вполне может быть, что гипотетический наблюдатель с внимательным взглядом и тонким слухом, и не нашёл бы в данных обстоятельствах ничего странного, – при современных средствах развития связи вполне можно предположить, что эти двое просто говорят со своей общей знакомой по какому-нибудь мудрёному телефону, у которого микрофон и наушник вмонтирован по прихоти владельца прямо в приборную доску автомобиля.

Но не было поблизости никого, кто мог бы прислушаться и приглядеться – практически пуста была в этот час улица, на которой проживал друг Егора Владимир Александрович Четвертаков. А те редкие прохожие, которые всё-таки время от времени появлялись в поле зрения Егора и Володи, явно были озабочены своими мыслями и проблемами и не обращали ровно никакого внимания на двух друзей, уединившихся с пивом в салоне синих «жигулей» образца семидесятых годов прошлого века.

Тем временем, Володька Четвертаков, поначалу чувствовавший себя явно не в своей тарелке, полностью освоился и даже успел уговорить Анюту незаметно полечить его жену Надю, детей и собаку, которые, в общем-то, были вполне здоровы, но в целях профилактики…

– Но учтите, Владимир Александрович, – чувственным голосом предупреждала Анюта, – только ради вас и только в целях профилактики.

– Нюточка! – радостно восклицал Володька. – Родная! О чём вы говорите! Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены, как говаривал отец Фёдор из вечно живой книги «Двенадцать стульев». Разве ж я не понимаю? Нам, людям, только волю дай – и мы тут же взвалим свои проблемы на высшие силы. Лишь бы самим ничего не делать. Но ведь с другой стороны и грех не воспользоваться такой возможностью! А, как вы считаете?

Анюта смеялась, соглашалась, что не воспользоваться подобной возможностью действительно грех, но считать себя какой-то там высшей силой решительно отказывалась.

– Бросьте, Володя, – говорила она. – Какая ещё, к чёрту, высшая сила… Запомните, – для вас я просто Анюта.

Егор только диву давался, слушая этот приятельский трёп, в который ему лишь изредка удавалось вставить реплику-другую и вспоминая с каким трудом он сам устанавливал с этим существом женского пола более менее постоянный и дружеский контакт. Он даже в какой-то момент поймал себя на том, что испытывает к другу Володьке нечто вроде ревности и очень позабавился этому обстоятельству, но тут весёлая беседа неожиданно кончилась, потому что Анюта, прервав саму себя, встревожено воскликнула:

– Ого!

– Что? – одновременно спросили Егор и Володя.

– Погодите, сейчас уточню, – ответила Анюта и замолчала.

Друзья открыли ещё по одной бутылке пива и закурили.

– Ну и как тебе это всё? – заполняя паузу, осведомился Егор, кивая на радиоприёмник.

– Охренеть, – коротко и честно признался Володька. – При всей своей нелюбви к фантастике, вынужден признать, что это именно фантастика и есть. И ещё должен констатировать, что тебе повезло так, как, возможно, не везло никому и никогда. Ну и меня твоим везением зацепило по краешку. Так что, с меня, когда всё это закончится, большая и вкусная бутылка.

– Что значит «когда закончится»? – не понял Егор.

– Так ведь все когда-нибудь заканчивается, – пожал плечами Четвертаков. – Вот наберётся Анюта силёнок у нас, оклемается окончательно и того… Ищи её свищи в космических просторах! Правильно я говорю, Анюта?

– Всем домой хочется, – философски заметил Егор. – А Анюта будет прилетать к нам в гости. Верно я говорю, Анюта?

– Если будет к кому прилетать, – сказала Анюта. – Я тут только что перехватила кое-какую информацию, и она мне совсем не понравилась. Информация пока закрытая, но, боюсь, если она верна, то скоро станет известна всем. И тогда, мальчики, я вам не завидую.

– Нам, это кому? – быстро спросил Володька. – Мне и Егору?

– Нет, – сказала Анюта с печалью в голосе. – К сожалению, всем людям.

– Ты это прекращай, – строго заметил Егор. – Нас пугать не надо. Мы и сами, кого хочешь, испугаем.

– Вы лучше послушайте и сами решайте, пугаться вам или нет. Включаю запись.

В динамике что-то отчётливо щёлкнуло, и чей-то очень знакомый, мужской голос, но с какими-то совсем незнакомыми интонациями закончил явно только что начатую фразу:

– … десять миллионов человек. Вы представляете, что будет, если начнётся паника?

– Да что десять миллионов… – устало ответил второй, тоже мужской, но уже гораздо менее знакомый голос. – В стране сто сорок пять миллионов с хорошим хвостиком. А в мире – шесть миллиардов человек. Это ведь всех касается.

– М-мда… Послушайте, а вы полностью уверены в достоверности этой информации? Может быть, все не так страшно? Пусть, чёрт возьми, сто раз проверят и опять доложат! Пусть с американцами ещё раз проконсультируются!

– Консультировались уже. У них те же данные. Но, разумеется, сейчас снова и снова все проверяют и перепроверяют.

– Хорошо. Сколько им нужно времени на проверку данных?

– Сказали, что хватит суток. А с учётом дополнительных консультаций с американцами и коллегами из других стран – двух.

– Двое суток… Хорошо, а какие-нибудь предварительные рекомендации они дать могут?

– В каком смысле?

– В смысле наших действий. Что делать, проще говоря. Они знают?

– Насколько я понял, – нет.

– Что, вообще никаких предложений?!

– Дело в том, что подобный вариант никогда не рассматривался в ввиду своей… как бы это выразиться… безнадёжности, что ли. То есть, с самого начала было ясно, что если завтра такое случится, то всем… кранты. Нет у нас на сегодняшний день технологий, с помощью которых можно было бы эту, извините, хренотень, остановить. Нет и в ближайшие годы не предвидится. Собственно, времени у нас тоже нет. Счёт, насколько я понял, идёт буквально на недели. А, может, и на дни.

– А если… Впрочем, ладно. Жду вас лично с подробнейшим докладом завтра в это же время. И прихватите там с собой кого-нибудь из этих умников, кто помоложе и посмекалистей. У пожилых, конечно, знаний и опыта больше, но нестандартно мыслить они зачастую уже разучились. А нам как раз и нужны нестандартные решения. Впрочем, я всё же надеюсь, что тревога ложная, и всё обойдётся. До завтра.

– До свида…

На этом запись оборвалась.

– Так, – после короткого, но тягостного молчания требовательно вопросил Четвертаков. – И что сие означает?

– По-моему, – не очень уверенно сказал Егор, – один из говоривших – это наш Президент. Во всяком случае, голос очень похож. А вот второй…

– Второй – это ваш Секретарь Совета Безопасности, – проинформировала Анюта. – Вы их слышали практически в режиме реального времени. То есть буквально через пару минут после того, как они закончили разговор.

– Это мне понятно, – стараясь говорить совершенно спокойно, сказал Володька. – Мне не понятно о чёмони говорили. Анюта, кончай тянуть кота за хвост и признавайся. Что случилось?!

Даже не знаю, стоит ли об этом говорить…

– Анюта! – рявкнул Егор. – Что это за женские штучки?!

– И ничего не женские. Просто я сама ещё до конца ни в чём не уверена. Но если вы настаиваете…

– Мы – настаиваем, – хором подтвердили Егор и Володя.

– Ладно. В общем, мне трудно и больно об этом говорить, но, кажется, ваше солнце гаснет.

– Эка невидаль! – попытался пренебречь сообщением Анюты Егор. – Да оно уже миллионы лет гаснет. И ещё десятки миллионов гаснуть будет.

– Погоди, Егор, – поморщился Четвертаков. – Анюта, ты что, хочешь сказать, что наше солнце гаснет слишкомбыстро?

– Вот именно, – подтвердила Анюта. – Процесс неожиданно начался несколько дней назад и стремительно ускоряется. Приобретает, как принято у вас говорить, лавинообразный характер. Пока это заметили только ваши учёные, которые специально занимаются исследованием солнечной активности. Теперь и я. Но совсем скоро, если всё будет продолжаться с той же прогрессией, что и сейчас, мы это увидим, что называется, невооружённым глазом.

– Гаснет… – пробормотал Егор потрясённо. – Не понимаю. Как солнце может погаснуть? Это же солнце!

– Так и может, – сказала Анюта. – Как свеча на ветру. Вообще-то странно. По моим данным у вас вполне благополучное и здоровое светило. Оно не должно гаснуть.

– Что значит «здоровое»? Разве солнце живое?

– Может и живое, – серьёзно ответила Анюта. – Смотря, что под этим понимать. Но дело не в этом. Дело в том, что оно всё-таки гаснет. Хотя гаснуть не должно. Есть у меня, правда, одно подозрение, но оно нуждается в проверке.

– Все подозрения – потом, – отрезал Четвертаков. – Что нам делать? Людям, то есть?

– Если всё верно, то только одно – молиться.

– Бога нет, – негодующе фыркнул Володька.

– И это медицинский факт? – с иронией осведомилась Анюта. – Лично я не подписалась бы под этим категоричным утверждением.

– Постой, постой, – заволновался Четвертаков. – Ты что, хочешь сказать, что ОН есть?

– Лично я в этом не сомневаюсь, – быстро обозначил своё отношение к данному вопросу Егор.

– И не надо, – сказал Володька. – Я у Анюты спрашиваю.

– Есть сила, – назидательно сообщила она, – которая совершила сознательный акт создания нашей Вселенной. Если хотите, её можно называть Богом.

– И ты совершенно точно знаешь, что такая сила есть? – прищурился Володька.

– Совершенно точно может это знать только вышеупомянутая сила, – туманно ответила Анюта.

– А если без демагогии?

– А если без демагогии, то, что бы я не утверждала, тебе в любом случае придётся принимать мои слова на веру. Или не принимать. То есть опять возникает вопрос веры. Или ты веришь в то, что Бог есть или, наоборот, что его нет. Но в любом случае веришь, а не знаешь. Тут всё дело в том, что для моей веры в эту высшую силу, возможно, есть больше фактических оснований, чем для вашей.

– Ребята, – жалобно сказал Егор. – О чём вы говорите? Тут всем нам полный… наступает, а они о существовании Бога спорят!

– Потому и спорим, что он наступает, – резонно заметил Володька. – В подобных обстоятельствах, знаешь ли, очень полезно знать, есть Бог или его нет.

– И вести себя соответственно? – с горечью спросил Егор.

– Именно, – подтвердил Четвертаков. – Именно, что соответственно.

– Мальчики, – вмешалась Анюта, – может, я всё же сначала все проверю, а потом уже будем спорить?

– И как именно ты собираешься проверять? – спросил Егор.

– Просто подберусь поближе к вашему светилу и внимательно посмотрю, что и как.

– А ты… это можешь?

– Теперь уже могу. Только мне нужна твоя машина. Она… в общем, это долго объяснять, но без неё я не могу перемещаться в пространстве.

– Бери, – кивнул Егор. – Да и как я могу тебе запретить? И вообще она уже давно не моя и, как я подозреваю, вовсе не машина.

– Машина, машина, – успокоила его Анюта. – Только совсем другая. Так я поехала?

– Что, прямо сейчас?

– А чего ждать?

– И то верно… И сколько тебя не будет?

– Точно сказать не могу. Может, сутки. Может, больше. Ждите.

Они попрощались, вылезли из машины и захлопнули дверцы. Анюта затемнила стекла, коротко просигналила, плавно тронулась с места и, набирая скорость, скрылась в ближайшем переулке.

– Вот чёрт, – сказал Егор, хлопнув по нагрудному карману, – сигареты забыл.

– Пошли, – сказал Володька, – у меня дома есть. И пиво ещё осталось.

– Пиво – это хорошо, – задумчиво сказал Егор. – Но мне что-то захотелось водки.

– Не вижу препятствий, – согласился Четвертаков.

И они направились к ближайшему гастроному.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю