Текст книги "Федор Волков. Его жизнь в связи с историей русской театральной старины"

Автор книги: Алексей Ярцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Первые русские актрисы

Глава X. Татьяна Михайловна Троепольская

Первые русские актрисы. – Т. М. Троепольская. – Ее сценическая деятельность, амплуа и отзывы об ее игре. – Смерть Троепольской

Русская женщина выступила на подмостки сцены как драматическая актриса почти в одно время с мужчинами-актерами. Еще года за три до издания указа об учреждении русского театра, когда ярославцы учились в кадетском корпусе, труппа их была пополнена для придворных спектаклей несколькими женщинами. Первыми были приняты Зорина и Авдотья, – по тогдашнему обыкновению без фамилии, – танцовщицы из придворной балетной труппы, сформированной лет пятнадцать тому назад из бедных девочек и мальчиков.

До этого времени наши женщины выступали лишь как любительницы. Царевны устраивали домашние спектакли, в которых принимали, конечно, участие и приближенные к ним женщины высшего придворного круга, забавлявшиеся театром и у себя дома. На публичных сценах, в кадетском корпусе, в Ярославле, в училищах – женские роли исполнялись мужчинами. В кадетском корпусе и училищах, понятно, и не могло быть иначе, но и Волков для своей труппы не нашел, а может быть, под влиянием общих понятий и не искал актрис – и у него женские роли исполнялись Дмитревским и другими актерами. А общие понятия о театре, общие взгляды на женщин и на их положение в семье и обществе были тогда таковы, что женщине нужно было много решимости и особенно счастливые личные условия жизни, чтобы появиться на публичных подмостках, принять всенародно участие в “бесовских потехах”. Большею частью русская актриса и в первое время, и долго потом происходила из низшего, небогатого класса. Она – или крепостная, или мещанка, или дочь незначительного чиновника, мелкого купца, или незаконнорожденная. А в низшем классе еще сильнее чувствовался тяжелый, веками наложенный на женщину запрет на всякое дело, выходившее из сферы домашнего хозяйства и семейных забот. Пойти по совершенно новому пути, бороться с общественными предрассудками для женщин-актрис было гораздо труднее, чем для актеров, и в этой решимости, а для некоторых, может быть, и в личном самопожертвовании – большая заслуга наших первых актрис. Новизна дела представляла вообще много затруднений нашим первым актерам и актрисам, хотя поддержка и покровительство театру со стороны высшей власти могли значительно облегчать эти затруднения. Они не испытывали того угнетенного положения, какое выпадало в старину на долю актеров в Западной Европе, где к ним нередко применяли такие кары за занятие лицедейством, как отлучение от церкви, предание анафеме и лишение христианского погребения. Но это все-таки не уменьшает заслуг первых наших актрис, вступивших на совершенно новый путь общественной деятельности и заменявших коренным образом строй своей личной жизни: они не знали, что ждет их впереди, не могли увлекаться материальными выгодами или заманчивостью неведомой еще закулисной жизни и покорялись, очевидно, лишь силе своего призвания.

Ко времени официального учреждения театра, в 1756 году, кроме Зориной и Авдотьи, в труппу были приняты еще три актрисы: Мусина-Пушкина, впоследствии жена Дмитревского, и две сестры Ананьины.

Следующим женским именем в летописях русского театра является имя Татьяны Михайловны Троепольской, одной из знаменитых русских актрис. О ней сохранились некоторые биографические данные, и это уже указывает на то, что она выделялась своим талантом и оставила в современниках глубокое впечатление.

О детстве Троепольской ничего не известно. Мы узнаем о ней, когда она уже является женой регистратора сенатской типографии и, по одним сведениям, уже известной актрисой московского театра, где ее видит Волков во время своего пребывания в Москве для устройства театра. По другому рассказу, она дебютировала в Петербурге, в театре Зимнего дворца, в 1757 году, очень понравилась императрице Елизавете Петровне и уже прославленной актрисой поехала в Москву. Здесь она пробыла до закрытия московского театра около двух лет и снова вернулась в петербургскую придворную труппу. Оба рассказа сходятся на том, что Троепольская остается в Петербурге до конца своей жизни.

Таким образом, артистическая деятельность Троепольской относится к первым 15 – 17 годам после учреждения русского театра. Как Волков и Дмитревский носили звание первых актеров, так и Троепольская считалась первой актрисою. Преимущественно она исполняла главные роли в трагедиях, составлявших тогда основу репертуара и создавших ей славное имя. Самые значительные роли у нее были в трагедиях Сумарокова, которые она переиграла все без исключения, в переводах и переделках трагедий Вольтера, Корнеля, Шекспира, из которого она, между прочим, играла Офелию (“Гамлет”) и Джульетту (“Ромео и Джульетта”). Амплуа Троепольской не ограничивалось исключительно трагедией. С одинаковым успехом играла она роли и в появившихся уже в ее время “мещанских” трагедиях, действие которых происходило в среде обыкновенных смертных, а не царей и героев, как в псевдоклассических трагедиях. Приходилось ей выступать и в комедиях, и в мольеровских ролях, из которых у нее выделялась роль, Селимены в “Мизантропе”; реже всего исполняла она бытовые роли.

Современники находили в Троепольской замечательное дарование. Императрица Екатерина II высоко ставила ее талант и частыми подарками выражала ей свое одобрение. Сумароков, восхищенный ее игрой в трагедии “Синав и Трувор”, написал ей элегию. После уверения, что похвалы его совершенно беспристрастны, он так отзывается о Троепольской:

 
Достойно русскую Ильмену ты сыграла:
Россия на нее, слез ток лия, взирала
И зрела, как она, страдая, умирала.
 

Похвалы Сумарокова как главы современного направления в драматическом искусстве указывают на то, что Троепольская удовлетворяла вполне своей игрою требованиям этого направления. Трагедии по тогдашнему художественному вкусу требовали напыщенной декламации, рассчитанных и размеренных поз и движений, резких и эффектных переходов из одного тона в другой – такова была, вероятно, и игра Троепольской в трагедиях. Сама внешность Троепольской была как бы создана для трагического амплуа. Прекрасная и величественная фигура Троепольской, ее красивое, “правильное” лицо и голос, говоривший сердцу зрителя, давали полную внешнюю иллюзию при олицетворении героинь трагедии. Развитие ее таланта приписывают Сумарокову, но безошибочно можно предполагать, что традиции и советы Волкова и Дмитревского, с которыми она играла, отразились на ее даровании. Современные знатоки, и в числе их сам Дмитревский, находили, что Троепольская по своему таланту не уступала иностранным актрисам прошлого века: Лекуврер, Дюмениль и Клерон.

Вот все, что можно рассказать о жизни одной из замечательных русских женщин – первой трагической актрисы Т. М. Троепольской, буквально до самой смерти не сходившей со сцены. Ее смерть, оплаканная Сумароковым в особой элегии, произошла при совершенно исключительных обстоятельствах. 16 мая 1774 года была дана в первый раз последняя из трагедий Сумарокова “Мстислав”. Главную женскую роль Ольги играла Троепольская, носившая в себе уже давно смертельную болезнь – чахотку. Троепольская собрала последние остатки своих сил, чтобы пропеть свою лебединую песню, и играла, по выражению современника, “пленяя умы зрителей”. Это был последний выход Троепольской на сцену. По крайнему нездоровью она получила через несколько дней отпуск на минеральные воды для лечения, а в виде пособия на поездку ей был назначен бенефис на 23 мая. Но судьба приготовила нашей первой актрисе и трагическую смерть в той самой театральной обстановке, в которой она жила духовно и давала жить массе зрителей. Смерть пришла за Троепольской в самый день ее бенефиса: перед самым началом представления, 23 мая 1774 года, она умерла в своей театральной уборной.

Глава XI. Сандуновы

Характерный эпизод из истории русского театра. – Лизанька, воспитанница театральной школы. – Ее поклонник – граф Безбородко. – Гонения на Лизаньку театрального начальства. – Сандунов. – Его карьера. – Любовь Лизаньки и Сандунова. – Их смелые выходки. – Покровительство императрицы. – Брак Сандуновых. – Переезд в Москву. – Последний выход Сандунова на сцену. – Сандунова. – Русская опера в прошлом веке. – Разбор игры, характеристика таланта и значение артистической деятельности Сандуновой

После Троепольской первой русской актрисой, получившей наиболее громкую известность в театральных летописях, была Сандунова. С ее именем и с именем ее мужа, замечательных артистов старинного русского театра, связаны воспоминания об одном из интереснейших эпизодов в закулисных хрониках – о событиях, сопровождавших их брак. Закулисные тайны, обыкновенно смутно известные публике, обнаружились при этом так ясно и при таких условиях, что самая широкая огласка их была неизбежна. Смелость и находчивость молодого актера Сандунова и его будущей жены поразили всех и сразу доставили им такую известность, которая у других приобретается целыми годами артистической деятельности. К тому же молодая чета была одарена недюжинными талантами, и это закрепило за ними окончательно любовь публики.

В истории русского театра оригинальное приключение Сандуновых является единственной в своем роде страничкой, живо рисующей закулисные нравы старого времени. Эта страничка – центр интереса в биографии Сандуновых, и потому с нее можно начать рассказ о них, тем более что сведения о их жизни до этого события очень скудны.

В театральной школе к началу 90-х годов XVIII века резко выделялась одна из воспитанниц, которую все, по тогдашнему обыкновению, называли просто Лизанькой. Бойкая и в высшей степени миловидная Лизанька обратила на себя особенное внимание императрицы Екатерины II. Расположение ее к бедной воспитаннице доходило, по рассказам, до того, что она заботилась о ней, интересовалась ее ученьем и даже будто бы отдала приказ посылать каждый день к директору театров узнавать о здоровье, поведении и успехах Лизаньки. Провидя, может быть, в Лизаньке восходящее светило на театральном горизонте, императрица в честь вновь открытой планеты дала ей фамилию Урановой.

Лизанька Уранова дебютировала в эрмитажном театре в опере “Дианино древо” в роли Амура 29 января 1790 года. Юная дебютантка всех обворожила. Прелестная собой, живая, ловкая, “с глазами пламенными, искавшими побед”, она с первого спектакля сделалась любимицей двора и публики. К тому же она обладала прекрасным голосом, и в игре ее и пении по итальянской методе уже можно было предугадывать будущий крупный талант.

Лизанька невольно завоевала себе массу поклонников из высшего круга. В числе их был и один из всесильных вельмож того времени – граф Безбородко. Мысль обладать Лизанькой захватила графа, и он, не знавший в подобных случаях никаких препятствий, надеялся на легкую победу над такой незначительной по своему положению девушкой, какой можно было считать беззащитную воспитанницу театральной школы. Началась обычная в таких делах атака против Лизаньки. Подарки и самые обольстительные обещания были пущены в ход. Но каково было удивление Безбородко и его приспешников, когда Лизанька твердо и решительно отказалась от всех предлагавшихся и будущих благ. Она сожгла, говорят, при посланном 80 тысяч рублей, которые предлагал ей в подарок граф, бросивши их равнодушно в камин. Не помогли сластолюбивому графу его льстивые обещания богатства и роскоши; тогда был избран другой путь – путь притеснений. Сторону Безбородко приняли управлявшие театрами Соймонов и Храповицкий. Императрице стали доносить, что Лизанька не слушается начальства, что она плохо учится. Императрица не верила доносам на любимицу, но это не мешало врагам Лизаньки продолжать против нее поход.

Лизанька не уступала. Она имела уже помощника и защитника в борьбе своей с сильными людьми. У нее завязалась уже романическая любовь. Актер Сандунов был предметом ее любви.

Сила Николаевич Сандунов, пришедший на помощь к Лизаньке, был москвич, несколько лет тому назад приехавший в Петербург. Он и родился в 1756 году в Москве. Отец его, потомок грузинских дворян, дал своим сыновьям хорошее образование. Младший из Сандуновых, Николай, был впоследствии профессором Московского университета, старший, Сила, начал свое житейское поприще мелким чиновником мануфактур-коллегии. Одаренному от природы блестящими способностями, остроумием, необыкновенным даром слова, Сандунову не суждено было прожить весь век чиновником. Живой характер его не соответствовал монотонной деятельности канцеляриста, любовь к литературе требовала совсем иной среды, чем окружавшая его. Один из знакомых пригласил его как-то в театр. В пьесе, которую давали в тот день, была роль слуги, проворного, ловкого, – роль, дававшая простор для разных комических выходок. Увидав этого слугу, Сандунов воскликнул: “Да я и сам не хуже этого сыграю!” С этого дня зародилась в нем мысль поступить в актеры. Чтение театральных пьес и знакомство с актером Шушериным довершили в нем развитие страсти к театру. Кончилось тем, что двадцатилетний Сандунов против воли матери поступил в театр Медокса и в первый же раз играл роль слуги в комедии Княжнина “Чудаки”. Сандунов угадал свое амплуа: роли слуг сделали имя его знаменитым. Около 8 – 10 лет Сандунов играл в Москве, а затем по приглашению петербургского театрального начальства перешел на тамошнюю сцену.

Таким образом, к началу истории с Лизанькой Сандунов был уже в Петербурге около пяти лет и успел приобрести известность. Красивый, ловкий, остроумный, Сандунов сумел покорить сердце Лизаньки, и она дала слово быть его женой, когда выйдет из школы. Но трудно было бороться против силы и власти, которыми хотели сломить ее упорное сопротивление желаниям Безбородко. Директора театров, проведав, что Лизанька нашла себе жениха, решили устранить и это препятствие. Проще всего, конечно, было удалить Сандунова из Петербурга, – и он был уволен со службы.

Но Сандунов, смелый, находчивый и настойчивый, не хотел уступать и придумал средство вывести свое начальство на чистую воду. Перед отъездом его в Москву ему был дан бенефис. Играли комедию “Смех и горе”, в которой у Сандунова была роль пронырливого слуги. Совершенно неожиданно, играя роль, Сандунов обратился к зрителям и прочел специально сочиненный монолог, в котором довольно прозрачно рассказал всю закулисную историю, случившуюся с ним и с Лизанькой. Отдавая свою жалобу на суд публики, он закончил свою речь словами, прощаясь со зрителями:

 
Теперь иду искать в комедиях господ,
Мне кои б за труды достойный дали плод;
Где б театральные и графы, и бароны
Не сыпали моим Лизетам миллионы.
 

Публика, жадная вообще до закулисных тайн, ответила на его жалобу рукоплесканиями. Узнала, конечно, об этом и императрица, потребовала объяснений у директоров театра и осталась недовольна их действиями. Но и это не заставило их прекратить преследования Лизаньки. Тогда артистка решилась на отчаянное средство.

В эрмитажном театре шла в первый раз комедия “Федул с детьми”, сочинение самой императрицы. Лизанька играла в этой комедии роль Дуняши, и играла так, что императрица была в восхищении. И вдруг, в конце своей арии, Лизанька упала на колени и, обратясь к государыне, подала ей просьбу. В этой просьбе были описаны все интриги против нее и Сандунова. Императрице тогда стало ясно всё, что она уже замечала давно и вполне ей объяснило поступок Сандунова в бенефисный спектакль. Она очень разгневалась, приказала в тот же вечер заготовить указ об отставке директоров театра, Соймонова и Храповицкого, а Лизаньку взяла под свое особое покровительство. Бенефис Сандунова был 10 января 1791 года, представление “Федула” – 11 февраля, а 14 февраля Лизанька и Сандунов, по повелению Екатерины, были обвенчаны в придворной церкви. Богатые подарки, бриллианты и приданое были пожалованы Лизаньке императрицей. В один из сундуков с приданым она положила, говорят, свадебную песню своего сочинения, с собственноручной подписью. Песня эта сберегалась Сандуновыми как святыня.

Сандуновы, таким образом, торжествовали. Лизанька стала Елизаветой Семеновной и была оставлена с мужем в петербургском театре. Смелость, находчивость и решимость привели их к желанному счастью. Но успех отуманил им головы, победа над Безбородко казалась им не полна. И вот Сандунова опять вздумала подшутить над ним. Через несколько дней после свадьбы она играла в опере “Редкая вещь”. Во время пения одной арии, напоминавшей отношения Лизаньки с Безбородко, она вынула кошелек с деньгами и, обратившись прямо к ложе, в которой сидел Безбородко, с насмешливой улыбкой пропела:

 
Престаньте льститься ложно
И мыслить так безбожно,
Что деньгами возможно
В любовь к себе склонить.
Нам нужно не богатство,
Но младость и приятство...
Еще что-то такое, —
 

она остановилась и с значительным ударением закончила —

 
Что может нас прельщать,
Что может уловлять.
 

Всем был понятен прозрачный намек, дружные аплодисменты раздались в ответ на это. Хлопал и сам Безбородко, но на самом деле это не могло быть ему приятно...

Сандуновы раздражали опасного врага, и действительно, ария Лизаньки не прошла им даром. После свадьбы они пробыли в Петербурге около трех лет и вынесли немало неприятностей от нового директора театров князя Юсупова. Граф Безбородко не мог забыть публичной обиды, а он был силен и мог направить против артистической четы ряд интриг и притеснений. Неприятности, которыми донимали Сандуновых, касались и материального положения, и артистического самолюбия и довели их до того, что они в 1794 году уволились со службы при петербургской дирекции театров и переехали в Москву.

Сандуновы вскоре вошли в славу и здесь и сделались любимцами публики. Московская служба их продолжалась около 15 лет, до 1810 года, когда Сандунов вышел в отставку. Об уходе его со сцены рассказывают так. В феврале 1810 года был назначен его бенефис. Все было готово к спектаклю, как вдруг заболел один из участвовавших актеров. Пришлось взять другую пьесу, о чем и заявили публике перед началом представления. Но публика, среди которой пронесся слух, что пьесу отменили по интригам Сандунова, встретила это заявление свистками и шиканьем. Когда же вышел на сцену бенефициант, недовольство публики приняло шумный характер: свистки усилились до того, что Сандунов не мог начать свою роль. Оскорбленный актер, выждав, пока волнение в зрительном зале успокоилось, подошел к рампе и обратился к публике с речью. Он указал на свою долголетнюю службу, на всегдашнюю любовь к нему публики и объяснил, что он обижен несправедливо, что перемена спектакля нисколько от него не зависела. Свою речь Сандунов закончил заявлением, что он и его жена после этого спектакля не останутся больше на сцене. После речи, как ни в чем не бывало, под громкие аплодисменты публики он сыграл свою последнюю роль. Сандунов был очень настойчив и сдержал данное публично слово: он не играл больше, несмотря на то, что начальство долго не хотело давать ему отставку. Сандунова, однако, не бросила сцену. В 1813 году она переехала из разоренной Москвы в Петербург и играла там еще 10 лет. Ко времени ее переезда Сандунов уже разошелся с нею. Он остался в Москве и здесь закончил свои дни. Он умер 27 марта 1820 года и похоронен на Лазаревском кладбище. Могилу его можно легко разыскать и теперь. Сандунова умерла тоже в Москве, в 30-х годах.

Сандуновы пережили свою славу: закат их дней прошел не на театральных подмостках. Но история театра сохранила их имена, и не только потому, что они так шумно начали свою артистическую деятельность. Славу им создали их замечательные таланты, о которых с увлечением говорят их современники и биографы.

Роли слуг, которые преимущественно играл Сандунов, составляли такую же необходимость тогдашних комедий, переведенных и переделанных с французского, как и роли “наперсников” в трагедиях. Но их значение в комедиях было гораздо важнее, чем значение “наперсников” в трагедиях, и потому в ролях слуг был простор для самых выдающихся талантов. Слуги были в комедиях главною пружиною, они вели интригу пьесы, завязывали и разрешали действие. Ловкость, самоуверенность, бойкость были необходимыми качествами актеров на роли слуг. Таков был и Сандунов. Остроумный, находчивый, смелый, он никогда не терялся ни на сцене, ни в жизни. В игре его всегда была перед зрителями живая личность, тонко отмеченная самыми мелкими подробностями интонации и жестов, мимики, грима и костюма. В его игре была “острота и замысловатость”, то есть он тщательно отделывал роль, был всегда боек и развязен. Небольшого роста, прекрасно сложенный, он был живой как ртуть со своим оживленным лицом и быстрыми глазами. Кроме ролей слуг Сандунов также хорошо играл и роли старинных приказных крючков и подьячих. Каков он был на сцене, таков и в жизни: “Бойкий талант, ума – палата, язык – бритва”, – так определяет его один современник. Вообще, Сандунов – яркий и живой образ из театральной старины. В галерее типических представителей нашего театра он рельефно выделяется своеобразным складом натуры, ума и характера, – совершенно артистическим, пропитанным юмором и сатирою.

Е. С. Сандунова была первой из прославившихся русских оперных артисток, и этим определяется ее значение в истории русского театра. Русская опера, возникшая в царствование Елизаветы Петровны, долгое время не была национальной. Репертуар ее состоял из опер итальянских и французских композиторов. Первая русская опера “Цефал и Прокрис”, сочиненная Сумароковым, с музыкой капельмейстера Арайи, была нерусской и по сюжету, и по музыке; следовавшие за ней – тоже. При Екатерине II появились оперы самой императрицы: “Храбрый и смелый витязь Архидеич”, “Февей”, “Федул с детьми” и другие с музыкой по большей части итальянцев – музыкантов, служивших при дворе. Заботясь о развитии русского театра, императрица своими операми хотела положить начало народной опере, но и ее оперы, и оперы других композиторов имели в себе не слишком много русского. Исключением была комическая опера Аблесимова “Мельник”. Всю первую четверть XIX века русская опера шла почти тем же, отнюдь не народным, путем.

Особенность тогдашнего оперного репертуара заключалась в том, что в оперы вводился в большинстве случаев драматический элемент, так что это были полуоперы, полудрамы. Артисты исполняли роли и в операх, и в драмах, поэтому от них требовалось не только уменье петь, но и играть. Сандунова удовлетворяла этому требованию вполне: превосходная певица, она была в то же время и замечательная актриса и в свое время могла соперничать с первоклассными европейскими талантами. Голос Сандуновой, меццо-сопрано, был приятным, звучным и обширным, охватывавшим три октавы. Репертуар ее, оперный и отчасти драматический, был очень богат: по ее словам, у нее было 232 роли и партии. В операх, в которых встречались русские мотивы, она славилась задушевной передачей народных песен.

Сандунова не довольствовалась успехом, быстро завоеванным в самом начале своей сценической карьеры. Она всегда трудилась над разработкой своего дарования, над добросовестным изучением своих ролей. Сохранился один рассказ, характеризующий ее в этом отношении. В 1817 году, то есть уже почти в конце своей деятельности, ей пришлось играть “старую жидовку”. Несмотря на свою сценическую опытность, несмотря на упроченную славу, она не понадеялась на свои силы. Желая сыграть роль в совершенстве, она отыскала пожилую еврейку и долго брала у нее уроки. Вообще, игра Сандуновой отличалась правдивостью и задушевностью.

Впечатление, которое производила она на современных зрителей, было чарующим. Этому способствовала ее красота, выразительное лицо, прекрасные, живые глаза, – и все это сохраненное до пожилого возраста!

По своему характеру Сандунова не походила на мужа. Отличаясь, так же как и он, умом, бойкостью на сцене, она в домашней жизни была скромной, доброй, даже робкой женщиной. Несходство ли характеров мужа и жены, неуживчивость ли мужа или что другое, но Сандуновы прожили вместе всего около 15 лет. Рассказывают, что в минуты раздражения и злобы Сандунов дурно обращался с женой, даже бил ее. Один раз он так будто бы толкнул ее, что она упала, повредила себе ногу и с тех пор всегда немного прихрамывала. После ухода Сандунова в 1810 году со сцены они вскоре расстались навсегда. Так необыкновенно, так шумно заключенный брак по любви имел такую грубо-прозаическую развязку. Но самый эпизод брака и имена Сандунова и Лизаньки, впоследствии знаменитой Сандуновой, останутся навсегда в театральных летописях как имена замечательных артистов, способствовавших поддержке старинного русского театра и развитию художественной правды и простоты в русском сценическом искусстве.