Текст книги "Затерянные"

Автор книги: Алексей Пешков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1

Стремительное появление двенадцати хищных теней на границе визуальной видимости не стало полной неожиданностью для шестерых боевых пловцов из отряда «Тюлени», которые вот уже второй час осуществляли внеплановое учебное патрулирование западного сектора зоны безопасности охранного периметра станции «Наутилус» на глубине трехсот пятидесяти футов. Оператор с диспетчерского центра связи и наблюдения заблаговременно предупредил командира патруля, что в направлении его группы движется стая из двенадцати крупных акул, судя по всему белых касаток.

С началом процесса глобального потепления эти обитательницы северных широт стали частыми гостьями в водах Восточного Средиземноморья и при этом проявляли несвойственное им ранее стремление сбиваться в довольно крупные стаи с ярко выраженными агрессивными намерениями по отношению к остальным коренным и пришлым обитателям подводного мира. Поэтому командир патрульной группы Майк Хариссон совершенно не удивился их появлению и приказал плывущим за ним бойцам пустить в направлении непрошеных гостей две мини-торпеды с ультразвуковой системой отпугивания акул «Дельфин-глобал».

Посчитав, что этого будет вполне достаточно, ведущий группы не стал отзывать на подмогу двух роботопловцов, высланных им полчаса назад в авангард зоны патрулирования. Да и тревожить своего командира на базе по пустякам тоже не решился, хотя сначала у него и промелькнула мысль предложить Большому Фрэнку организовать охоту на невесть откуда заплывших сюда северных хищников. Ребята могли бы размяться, да и деликатес типа сваренного в черепаховом супе акульего плавника украсил бы меню станционного бара-ресторана. Стряпуха Молли – главный, и, пожалуй, единственный профессиональный повар в их небольшом подводном поселении – была докой по этой части.

Однако малоприятные воспоминания о последнем, очень шумном разборе полетов после вчерашнего патрулирования, который устроил всем членам отряда «Тюлени» их командир мастер-сержант Фрэнк Уоллес, быстро охладили охотничий пыл Майка. Желания снова попасть на персональный разнос к разгневанному шеф-сержанту за «излишнее проявление инициативы и попытку самоустранения от выполнения поставленной боевой задачи» он совершенно не испытывал. Как ни странно, именно эта, в общем-то здравая мысль сыграла роковую роль в судьбе капрала Хариссона и пяти сослуживцев из его патрульной группы.

Первыми погибли два Джека – Смитсон и Паули. В их двухместный подводный транспортировщик одновременно попали сразу шесть мини-торпед. Первые две сдетонировали у кормовой части, обездвижив «подводный мотоцикл». Вторая двойка, попав в носовую часть, полностью вывела из строя автоматическую систему бортового вооружения и звукоподводной связи. Оставшиеся две торпеды зашли с бортов и врезались в пассажирское отделение. Обоих подводников, управляющих аппаратом, мгновенно разнесло в клочья.

Но их гибель не стала напрасной и дала остальным возможность прожить еще несколько драгоценных минут и вызвать подкрепление. Майк сразу понял, что торпедная атака имела своей целью одним ударом уничтожить всю его группу. Остальных спасла чистая случайность. В момент торпедной атаки за счет работы винтов шумовой фон создавал только транспортировщик двух Джеков. Машина самого Майка состыковалась с аппаратом другой двойки боевых пловцов для дозаправки топливом. После стыковки на обоих транспортировщиках выключили двигатели, и они практически беззвучно дрейфовали на глубине, попав в зону быстрого подводного течения. Поэтому-то все выпущенные по ним торпеды и атаковали только один объект, достойный внимания.

Дальнейшие действия оставшихся в живых членов патрульной группы Майка носили чисто рефлекторный характер, наработанный годами тренировок. Еще не успев точно определить, кто на них напал, водители транспортировщиков успели экстренно расстыковать свои машины, снова запустить двигатели и послать сигнал тревоги на базу, а вторые номера активировали системы автоматического боя и заняли места стрелков у многоствольных реактивно-гарпунных пушек с ручным управлением.

Автоматические боевые системы наведения двух оставшихся транспортировщиков опознали в быстро идущем на сближение косяке акул атаковавшего патруль врага. Из-за близкой дистанции контакта с противником и резко сузившегося угла атаки времени на применение торпедного контрудара уже не оставалось. Поэтому компьютеры автоматической системы наведения приняли решение задействовать оружие средней дальности – стационарные бортовые лазеры, установленные на турелях по бортам транспортировщиков. Через секунду обе стороны обменялись лазерными ударами. Но противник на долю секунды успел опередить патрульных.

Майк отчетливо увидел, как двенадцать лучей одновременно скрестились на соседнем транспортировщике, вырвавшемся на четверть кабельтова вперед по фронту атаки. Людей и машину мгновенно разрезало на десятки частей. Еще через мгновение два ответных луча бортовых лазеров патрульного аппарата Майка распотрошили брюхо акуле, стремительно плывшей во главе атакующего боевого порядка.

Не обращая внимания на конвульсии смертельно раненного животного, остальные адские твари продолжили преследование оставшегося в полном одиночестве патрульного транспортировщика. Они постепенно выходили на дистанцию реактивно-гарпунного залпа. Напарник Майка выжимал из двигателей все возможное. Датчик скорости фиксировал восемь с половиной узлов. Однако расстояние неумолимо сокращалось.

Несмотря на довольно высокую скорость передвижения под водой, водитель и стрелок подводного транспортировщика были надежно защищены от набегающего потока воды козырьками-обтекателями из прозрачного металлопластика и могли без помех сосредоточиться на исполнении своих основных функций во время боя.

Поэтому, как только лазерный дальномер на окуляре пушки показал, что первая цель вошла в зону эффективного поражения, американец обеими руками что было сил сдавил спусковую скобу гашетки. Раздалось глухое шипение выходящих длинной очередью полуметровых стальных стрел на реактивной тяге. Вода на линии прицела забурлила, значительно ограничивая стрелку видимости. Но на экране теплового сонара было отчетливо видно, как бурое пятно, наиболее близко подошедшее к отметке транспортировщика, покрылось серией ярко-красных всполохов и начало сокращать скорость, при этом стремительно набирая глубину.

Первую обойму пушка выплюнула за полторы секунды, и Майк суетливо начал менять барабан магазина. Вся энергия оружейных аккумуляторов ушла на залп боевых лазеров и пока еще не восстановилась до уровня, необходимого для обеспечения работы автоматики. Поэтому перезарядку приходилось производить вручную.

Сменив барабан, стрелок приник к широкому окуляру прицела, но выстрелить снова так и не успел. Два гарпуна, выпущенных практически в упор, пробили защитный козырек и пригвоздили плечи подводника к спинке сиденья. И прежде чем третий гарпун пробил его кадык, Майк, так и не потерявший сознание, несмотря на адскую боль в плечах, успел увидеть, как буквально в метре над ним, на приличной скорости, пронеслось брюхо огромной белой касатки, ощетинившееся стволами подвесных пушечных установок, торпедных мини-пусковых аппаратов и ударных лазерных систем.

ГЛАВА 2

Четвертого апреля 2053 года Кэтрин О’Ливи, как обычно, проснулась в своей каюте за пятнадцать минут до звонка механического будильника, установленного на семь часов утра по южноевропейскому времени. Ее восьмичасовая вахта в должности дежурного коменданта подводной исследовательской станции «Наутилус» начиналась только с восьми часов утра, что давало возможность вставать не ранее половины восьмого. Но полтора года беспрерывной сменной работы успели утомить Кэтрин. Поэтому для приведения себя в порядок ей требовалось около часа, половина которого уходила на прием душа.

Контракт первого лейтенанта морской пехоты Кэтрин О’Ливи предполагал два года работы под водой и постоянное пребывание на объекте Шестого флота №257. Именно под таким грифом в секретном реестре структуры ВМФ Конфедерации проходила подводная исследовательская станция «Наутилус». Отпуска и выходные вне станции не были предусмотрены из соображений секретности. Эти неудобства контракта хорошо оплачивались, но в последнее время легче от этого не становилось. Постоянное нахождение в замкнутых помещениях все сильнее давило на психику.

Кэтрин была потомственным профессиональным подводником и не страдала клаустрофобией. Но чем ближе подходил срок окончания контракта, тем сильнее ее преследовали синдром постоянной усталости и странное сочетание ночной бессонницы с утренней сонливостью. При этом каждое новое утро начиналось с терпимой, но раздражающей головной боли в висках и неприятной вялости в мышцах.

Снотворные препараты и занятия в спортзале, которые прописал ей штатный станционный психолог, практически не помогали. Поэтому единственное, что оставалось Кэтрин,– это теплый, расслабляющий получасовой душ.

Понежившись в кровати пятнадцать минут, Кэтрин дождалась-таки звонка будильника. Его механический завод был рассчитан на двухминутную беспрерывную работу. Но вынести этот резкий, словно царапанье зазубренного ножа по рельефному стеклу, звук более двадцати секунд было решительно невозможно. Поэтому, уперев руки в перекладину кровати и подтянув ноги к груди, Кэтрин резким борцовским движением, словно высвободившаяся из-под гнета пружина, выбросила свое тело из постели.

Оказавшись у тумбочки, она с размаху опустила ладонь на выключатель звонка все еще надрывающегося будильника. Насладившись в течение нескольких секунд полной тишиной и ощутив некоторый прилив сил, Кэтрин открыла спальный шкаф, взяла чистое полотенце и отправилась в душевую кабину.

Когда-то, еще во время учебы в военно-морской академии, одна из подруг сказала ей, что самое выдающееся изобретение человечества – это автоматизированный душ. Тогда, на фоне ежедневных посещений шикарного пляжа Майами, такое экстравагантное утверждение показалось забавной шуткой. Но сейчас получасовые утренние водные процедуры превратились в такую же насущную потребность, как пища и сон.

Настроив температурный режим, Кэтрин уселась в позу Будды на полу душевой, подставив тело под теплые струи воды, и начала медитировать. Постепенно температура воды стала снижаться и через полчаса Кэтрин под воздействием заметно охладившегося душа окончательно пришла в себя. Обтеревшись, надев форму и наведя легкий макияж, девушка закрыла каюту и направилась в буфет. До начала смены оставалось еще двадцать пять минут, и можно было спокойно позавтракать.

В отличие от жилых кают и кубриков, которые находились на втором уровне станции, буфет и зал управления размещались на первом уровне, в непосредственной близости от основных коммуникаций – доков для приема пассажирских батискафов и грузовых подводных лодок снабжения, складов, гаражей для исследовательских аппаратов и охранных систем. Поэтому путь наверх, через переплетение коридоров и лифтовых подъемников, занял у Кэтрин целых семь минут, несмотря на то, что она шла быстрым шагом, нигде не задерживалась и отлично ориентировалась в этом урбанизированном лабиринте.

Без пятнадцати восемь в буфете «У Молли» уже успела собраться как минимум четверть состава вновь заступающей смены основного оперативного персонала. Несмотря на тот факт, что обеспечение комфортных условий жизни будущим жильцам и работникам было одним из основных требований при строительстве станции «Наутилус», в случае с буфетом-рестораном проектировщики по каким-то неведомым причинам нарушили это правило и произвели планировку исходя из рационального использования свободного пространства.

Поэтому все помещения хозяйства толстушки Молли имели крайне асимметричный вид. В том числе и основной зал, где, собственно, и столовались посетители. Он представлял собой неравномерный многоугольник. Искривленные поверхности стен и перегородок стыковались с полом и потолком не совсем под прямыми углами, а с некоторым уклоном. Сам потолок имел весьма сложное геометрическое строение с чередованием небольших выступов и впадин.

Однако эта архитектурно-геометрическая несуразица не помешала оборудовать буфет-ресторан весьма эффектной системой многоцветного освещения. Обычный белый свет заливал только два угла и пространство между ними, которое занимала буфетная стойка – место приема заказов и основная резиденция толстушки Молли. А остальные углы, где были установлены столы для посетителей, попадали в зону действия разноцветных световых источников. Причем на каждый угол приходился свой цвет.

Для дополнительного эффекта столы, установленные по углам, были еще и выкрашены в соответствии с освещением. Центр зала был затемнен, а в центре потолочного выступа были установлены телевизионные мониторы, пульты управления и звуковые колонки которых были смонтированы на столах, что позволяло посетителям буфета комфортно совмещать прием пищи с просмотром и прослушиванием телеканалов.

В зеленом углу, окружив себя тарелками с сэндвичами и салатами, скучала в ожидании Кэтрин ее старший помощник по смене Аманда Коэн. Эта высокая негритянка со сногсшибательной фигурой пребывала в звании старшего ворэнт-офицера четвертого класса службы технического обеспечения и по совместительству являлась лучшей подругой Кэтрин.

Сочетание острого ума, обаяния и ярко выраженной сексапильности наделило Аманду редкой способностью постоянно будоражить окружающих ее людей, делая из них либо самых близких друзей, либо заклятых врагов или просто недоброжелателей. Импульсивность подруги Кэтрин никогда и никого не оставляла равнодушным. Но сейчас она сидела с несвойственным ей угрюмым и понурым видом.

– Привет, Аманда! Чего грустишь? – Кэтрин уселась напротив, на забронированное для нее место, и жадно набросилась на салаты и сэндвичи, не забывая запивать их ароматным фруктовым соком.

– Да так, колбасит с утра что-то. Предчувствия нехорошие… – облокотившись на столик, Аманда задумчиво вертела перед глазами чайную ложку и внимательно изучала ее вогнутую поверхность.

– Может, заболела? Так сходи к Жаклин. Она хоть и первостатейная стерва, но все же хороший врач. Настроение, конечно, не поднимет, но пошатнувшееся здоровье восстановит. В крайнем случае, снимет тебя с сегодняшней смены, это ее любимый рецепт. Сможешь отлежаться и как следует выспаться. Я и без тебя сегодня справлюсь, не волнуйся.

– Да нет, я в порядке, не обращай внимания. Сейчас Молли принесет сладкое, и я приду в себя.

– Что, Фрэнк опять не оправдал надежд? Или ты снова застукала его с другой?

– Бог с тобой, Кэтрин! Думаешь, меня все еще волнует этот козел-недомерок? Да пусть хоть всю станцию перетрахает! Мне все равно. Просто всю ночь кошмары снились, да бабка моя вспомнилась. Ядреная была старушка, но меня очень любила. Колдовством баловалась. Сама она была родом из Нью-Орлеана, а там афроамериканская община до сих пор вовсю практикует вуду. Вот и бабка моя колдуньей была. Только в отличие от многих она действительно обладала даром. Из-за него и погибла, но дело сейчас не в этом. Она меня кое-чему научила, в том числе и толковать сновидения.

– Ну и что же тебе ночью такого страшного приснилось?

– Черные мамбы!

– Черные мамбы?!

– Да, это самые опасные ядовитые змеи в Африке, а может быть, и в мире. По древним африканским поверьям, если тебе снится черная мамба, значит, скоро рядом с тобой кто-то может погибнуть. Если во сне она тебя кусает, то жди прихода собственной смерти. А приснится клубок черных мамб – значит, смертельная угроза нависла над всеми, кто находится вокруг тебя. Кэтрин, боюсь, что сегодня у нас здесь произойдет нечто ужасное.

– Да брось, Аманда! Все это бабушкины бредни. Просто ты переутомилась. Мы все тут скоро с ума сойдем. Шутка ли, полтора года безвылазно сидим в этой консервной банке! Я тоже второй месяц плохо сплю. А утром, ты не поверишь, из душа не могу вылезти. Так и подмывает послать все к чертовой матери, прервать контракт и отправиться на материк. Ты вон хоть развлечение себе нашла в лице Фрэнка. А меня на мужиков последнее время вообще уже не тянет. Хотя какие тут у нас мужики? Либо тупоголовые ныряльщики-«тюлени», помешанные на самосозерцании и самосовершенствовании в казарменных условиях, либо яйцеголовые импотенты-неврастеники – жертвы науки, предпочитающие здоровому сексу всякие извращения ума, либо подчиненные и коллеги, крутить романы с которыми по уставу строго запрещено. Самый неудачный расклад для женщины с нормальными половыми инстинктами! Но ты не расстраивайся. Через пару недель команду Фрэнка сменит отряд панцер-пловцов «Эккернферд» из германской флотилии, и нам будет с кем поразвлечься. Говорят, у них там есть нормальные мужики, и даже холостые. Да и домой уже скоро, всего полгода осталось. Надо потерпеть, Аманда! Закончится контракт, и мы с тобой махнем на Канары. Представляешь, две такие разномастные красотки, да еще и при деньгах! Подцепим миллионеров с Уолл-стрит и пошлем флот к чертовой матери. Как тебе мой гениальный план?

– Я с тобой, командир!

– Ну вот и славно. А насчет отоспаться и отдохнуть ты все-таки подумай всерьез.

– Да нет, командир, раз на Канары вместе, значит, и в эту смену мы тоже пойдем вместе. Да и резона нет идти к Жаклин за освобождением. Пошлет она меня куда подальше…

– Почему это?

– Обиделась.– К Аманде постепенно возвращалось обычное для нее ехидное выражение лица.– Я ее вчера вечером в мужскую раздевалку при бассейне отправила. Как раз в тот момент, когда Фрэнк и остальные гориллы из его отряда, по сложившейся у них традиции, после очередного патрулирования хвастались друг перед другом трофеями с сексуального фронта – ну там лифчики, трусики и тому подобное. Сказала ей, что у них массовое помешательство началось, на почве долгосрочного пребывания в замкнутых помещениях.

– Ну и что же из этого вышло? – Кэтрин уже готова была рассмеяться, заранее зная, что приколы Аманды всегда заканчивались бурными скандалами и последующим сочинением анекдотов, пользующихся огромной популярностью по всей станции, а иногда и за ее пределами. Именно поэтому, несмотря на то, что Аманда была очень обаятельным человеком, у нее и имелась масса недоброжелателей, репутация которых так или иначе пострадала от ее розыгрышей. Но такова уж была Аманда, спокойно жить и работать она не умела.

– Ну ты же знаешь нашу старушку Жаклин! Она просто помешана на психиатрии. Представляешь, я недавно случайно узнала, что эта пигалица в белом халате в свободное от работы время пишет докторскую на тему: «Возникновение массовых психозов при долгосрочном пребывании в ограниченном пространстве». Вот уже полтора года, с самого начала нашей вахты, лелеет надежду, что у нас в «массовом порядке» поедет крыша, чтобы получить возможность проявить себя в качестве светила психиатрии и набрать материал для своей диссертации. Ну скажи, не дура?

– Да все мы тут постепенно становимся двинутыми, так что, может быть, она и права, пытаясь совместить работу, карьеру и хобби. Хоть какое-то оправдание двум практически потерянным годам.

– Ага, скажешь тоже! Только на сей раз это увлечение сыграло с ней злую шутку. Жаклин так серьезно относится к своей паранойе, что всегда и везде, оказывается, таскает с собой пару шоковых гранат и маленький ручной дистанционный электрошокер. На случай, если понадобится утихомиривать толпу обезумевшего персонала…

К столику подошла толстушка Молли с подносом, на котором в полной кулинарной гармонии соседствовали две дымящиеся чашечки кофе и тарелка с четырьмя пирожными «леклер».

– Аманда, лапочка, я у тебя в вечном долгу! – весело защебетала буфетчица, перебивая рассказ Аманды.– Давно пора было проучить эту сумасшедшую пуританку. Как же меня достают ее ежедневные санэпидосмотры! Может, хоть теперь недельку поживу спокойно, пока она в себя приходить будет…

– Да объясните же, наконец, что там случилось? Неужели ребята Фрэнка решились изнасиловать Жаклин прямо в мужской раздевалке?

– Нет, что ты! Скорее, это она их там всех поимела,– продолжила Аманда, помогая Молли сервировать десерт.– Представляешь, после моих слов Жаклин ворвалась в мужскую раздевалку как раз в тот самый момент, когда совершенно голый Фрэнк, дабы поразвлечь своих ребят, напялил на себя «трофейную» сорочку толстухи Эмили из археологической группы и под бурные овации полусотни таких же жилистых жлобов вытанцовывал рок-н-ролл, да еще и с сержантской подтанцовкой!

Кэтрин начал душить неудержимый смех. Конечно, со стороны многим могло показаться, что Жаклин Джексон, воспитанная в лучших традициях вековой давности, могла истолковать неожиданно представшее перед ней зрелище только как начало массового помешательства. Действительно, как может прийти в голову молодой леди из строгой пуританской семьи, что хорошо обученные и натренированные двадцатипятилетние бойцы прославленного подводного спецназа ВМФ Конфедерации, прошедшие жесткую психологическую обработку и подготовку, неоднократно участвовавшие в настоящих боевых операциях, могут иногда дурачиться, как шестнадцатилетние подростки, да еще и под предводительством своих собственных отцов-командиров? Многих на станции давно интересовал вопрос, чей злой гений засунул сюда растяпу Жаклин в качестве бессменного доктора, да еще и штатного психолога. Многих, но только не Кэтрин.

Недалекий человек с первого же взгляда на доктора Джексон мог решить, что перед ним стоит врач, в совершенстве освоивший искусство «лечить людские тела», но при этом не разбирающийся во многих нюансах современного человеческого поведения. И только самые опытные догадывались, что этот несуразный образ молодой, но старомодной и закомплексованной женщины – всего лишь маска хорошо подготовленного профессионала. К числу этих опытных Аманда явно не относилась.

– Что произошло дальше, я точно не знаю,– продолжала Аманда, не замечая саркастическую улыбку Кэтрин на фоне сияющей Молли.– То ли ребята неуклюже попытались ее урезонить, и она с испугу сорвалась, то ли действительно решила, что мужики не в себе и их надо успокоить, пока не поздно. Короче, как мне потом рассказали, она успела активировать в раздевалке две шоковые гранаты и даже применить электрошокер, прежде чем мальчики Фрэнка окончательно очухались и смогли ее спеленать. Вот такая не совсем удачная шутка случилась вчера вечером.

– Каковы же потери у команды Фрэнка?

– Ну большинство отделались легким испугом и небольшим шоком. Но как минимум на ближайшую пару дней Жаклин работой себя обеспечила. Слегка пострадал сам Фрэнк и парочка его сержантов, изображавших подтанцовку. Они оказались в самом эпицентре шоковых взрывов и в активной зоне действия нейропарализатора – практически в совершенно голом виде. Еще шестерых пришлось экстренно отправить на материк для полного восстановления рефлекторных функций. Этим ребятишкам так досталось, что их грузили на транспорт прямо в закрытых носилках, поскольку они до сих пор не отошли от полученного шока. Говорят, что и самого Фрэнка нехило зацепило. Когда с Жаклин случилась истерика, он от удивления даже сорочкой не успел прикрыться. В результате в его медицинской карте теперь стоит весьма занятный диагноз – «обострение светочувствительности глаз плюс частичная мышечная атония в области паха». Так что на этой неделе ценность Фрэнка в сексуальном плане будет практически приближена к нулю. Тем более что пострадавшим предписан полный карантин на время госпитализации. Боюсь, это обстоятельство добавит к его диагнозу еще и психологический стресс.

– Я вижу, тебе его совсем не жалко?

– Ничего. Воздержание и легкий стресс пойдут Фрэнку только на пользу.

– А ты не боишься, что он, несмотря ни на что, начнет приставать к Жаклин. Ведь лечить-то их там больше некому. Замену ее бывшему напарнику пришлют только через пару недель. Вот кто счастливчик так счастливчик! Отработал контракт, и теперь, наверное, загорает на флоридских пляжах…

– Ты шутишь? После того, что Жаклин сделала с ним, Фрэнк будет воспринимать ее исключительно как ходячее стихийное бедствие, а не как представителя противоположного пола!

– Ты же сама говорила, что Фрэнк любит женщин с характером?

– Но только не двинутых на работе мужеподобных истеричек.

– Так у него же там особого выбора-то не будет!

– Так у него там и вставать еще долго не будет!

Обе снова дружно залились смехом.

Наконец с кофе и пирожными было покончено. Расплатившись, девушки направились на главный щит управления, благо до него от буфета было не более минуты ходьбы. Ровно в восемь они были на месте.

Зал главного щита являл собой не особо примечательное, но достаточно вместительное для шестидесяти операторов смены помещение, стены которого были сплошь заставлены различными приборами, компьютерными мониторами и терминалами. Здесь ежесекундно обрабатывалась информация, поступающая со всех отсеков от основного и вспомогательного оборудования, а также велся мониторинг показаний внешних датчиков. Это был мозг станции, который руководил всеми процессами, связанными с ее текущей эксплуатацией и обеспечением дальнейшего функционирования.

Дежурный комендант ночной смены Серж Авеньи и его помощник Ганс Штокман представляли собой не менее колоритную парочку, чем Кэтрин и Аманда. Если у американок резко бросались в глаза расовые различия, то в случае с европейцами Авеньи и Штокманом контраст заключался в традиционном различии национальных типажей Старого Света.

Гасконец Авеньи словно сошел со страниц исторических романов семьи Дюма: худощавый кареглазый брюнет невысокого роста, с длинными волосами, забранными на затылке в хвост, и усиками, а-ля «президент де Голль».

Уроженец немецкого Рура Ганс Штокман внешне был полной противоположностью своего шефа: статный голубоглазый блондин очень высокого роста, с короткой прической «полубокс» и рельефной мускулатурой торса, которая угадывалась даже под неплотно облегающей спецовкой главного оперативного дежурного.

За свою классическую внешность оба получили на станции соответствующие клички: Мушкетер и Ариец. Характеры у них тоже были под стать внешности, совершенно разные. Мушкетер страдал излишней импульсивностью и склонностью к рискованным авантюрам, а Ариец доставал всех своим истинно нордическим спокойствием, обстоятельностью, педантичностью и неторопливостью. Единственное, что у них было общего,– это возраст. Обоим было по двадцать восемь лет.

Именно различия сделали Авеньи и Штокмана не только коллегами по работе, но и довольно близкими друзьями. Они гармонично дополняли друг друга, что положительно сказывалось на эффективности их совместной работы.

Войдя в зал управления, Кэтрин подошла к терминалу оперативного контроля и расписалась в регистрационном журнале и протоколе приема-передачи смены. Затем для ознакомления взяла со стола пресс-бюро последние информационные сводки и направиласьк резиденции дежурного коменданта, одновременно с интересом наблюдая за процессом пересменки оперативного персонала. Ее всегда волновал этот момент – момент принятия ответственности и постепенного обретения власти.

Зал бурлил. У главного терминала, яростно жестикулируя, отдавал последние распоряжения Мушкетер. Чуть правее чем-то не на шутку встревоженная Аманда раздраженно уточняла что-то у флегматично спокойного и невозмутимого Арийца. О чем они там беседовали, с такого расстояния услышать не представлялось возможным. Вокруг было довольно шумно. Кэтрин от удовольствия закрыла глаза и томно потянулась, разгоняя остатки сна. Но в полной мере насладиться окружающей суетой она так и не успела.

– Я гляжу, милашка Кэтрин еще окончательно не проснулась! – Мушкетер возник у нее за спиной неожиданно и как обычно застиг Кэтрин врасплох, заставив ее щеки вспыхнуть возмущенным румянцем.

– А я смотрю, Серж, ты, как всегда, горишь на работе? – Кэтрин попыталась скрыть смущение за маской презрительности и первая начала ставшую уже традицией словесную перепалку с Мушкетером.– Хотя это-то и понятно. Некоторые предпочитают добиваться трудовых успехов на работе, чтобы иметь оправдание своего бессилия в постели.

– Мадемуазель, ровно через восемь часов я готов доказать вам, что мои успехи в постели ничем не уступают достижениям в профессиональной сфере деятельности.– Авеньи улыбался во весь рот, явно получая неописуемое удовольствие от затеянной перебранки.

– Ах ты провокатор! Ну ладно, шутки в сторону. Ты хочешь что-то мне сказать, Серж?

– Да, Кэтрин.– Лицо Авеньи мгновенно приобрело сосредоточенное выражение.– Боюсь, что у тебя будет веселенькая смена.

– Что-то произошло?

– Да, кое-что. И нам с Михаэлем кажется, что в твою смену могут возникнуть еще более серьезные проблемы.

– Что-то многим сегодня неприятности мерещатся. Знаешь, Мушкетер, как говорят русские: «Когда кажется – креститься надо». Хотя, насколько я знаю, вы с Арийцем паникерами никогда не слыли. Ладно, мальчики, о чем вы хотите меня предупредить?

– О-ля-ля! Лапуля, откуда у тебя такие познания о русских фразеологических оборотах? Только не говори мне, что твои предки – выходцы из старорусской аристократической семьи царского Петербурга.– Авеньи лучезарно улыбнулся, забавно шевеля усами, и сделал шутливый реверанс, но тут же сам себя одернул: – Хотя, нет, Кэт, молчи. Не разрушай красивый романтический образ, так кстати возникший в моем изнывающем от окружающей серости сердце.

– Шут ты гороховый! Не Петербурга, а Санкт-Петербурга.

– О, еще один рашен оборот! «Шют га-ро-ха-вый». Действительно, только у русских могут возникать такие несвязанные смыслом речевые перлы. Кэт, только не говори, что ты русская шпионка. Выбор между любовью к тебе и чувством долга разорвет на мелкие кусочки мое и без того исстрадавшееся сердце!

– Да пошел ты…

– А вот уточнять не надо. Я опытный морской волк, не раз объехавший белый свет, и догадываюсь, как далеко может простираться маршрут, предлагаемый этими восточными варварами. Лучше давай вернемся к делу.

– Давно пора, мон шерри!

– Вкратце обстановка у нас такая: на юге, в двухсотмильной нейтральной зоне, продолжает курсировать русская эскадра. Ночью к ней со стороны Суэцкого канала подошел караван кораблей снабжения из Индии и прилетал почтовый гидроплан со стороны России. Так что, судя по всему, русские не собираются заканчивать здесь свое патрулирование.

– Странно, ведь учения нашего флота завершились еще неделю назад… – Кэтрин задумчиво поправила прическу.– Насколько я помню, разведка докладывала, что русская эскадра пришла в юго-восточный сектор Средиземного моря исключительно для наблюдения за ходом военно-морских учений Шестого флота Конфедерации. Может быть, ты ошибаешься, Серж, и приход кораблей и гидроплана снабжения означает лишь, что они готовятся к походу домой или просто будут менять место дислокации?