Текст книги "Убей зверя"

Автор книги: Алексей Калугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Алексей Калугин
Убей зверя

После утренней пробежки вдоль реки Сергей Шадов и Артур Чемош, не заходя на станцию, отправились к метеоавтомату. Открыв дверцу, Чемош стал проверять настройку и калибровку приборов, а Шадов, подключив к коллектору данных миниатюрный блок памяти, перегнал в него недельные данные о погоде на Тампе, переданные с метеоспутника.

– Смотри-ка, тамперы, – указал рукой за реку Чемош.

Трое всадников быстрой рысью спустились с холма, разметав потоки радужных брызг, пересекли вброд реку и повернули к станции землян.

Побыстрее закончив свои дела, Шадов с Чемошем поспешили им навстречу.

Тамперы остановили лошадей у входа в лабораторный корпус. Двое молодых, высоких, загорелых мужчин, одетые только в короткие шорты из мягкой кожи, соскочили на землю и помогли слезть с коня старцу с длинными седыми волосами, падающими ему на плечи мягкими серебристыми волнами. На старце был длинный бесформенный балахон, волочащийся по земле, составленный из огромного числа мелких разноцветных лоскутков. Молодые тамперы остались возле лошадей, а старец неторопливой, полной достоинства походкой подошел к землянам.

– Привет тебе, Шагабан, хранитель мудрости тамперов, – почтительно приложив руку к груди и склонив голову, поздоровался со старцем Шадов.

Чемош молча повторил жест.

– Привет вам, земляне! – Шагабан поднял чуть выше головы левую руку с открытой ладонью. – Я пришел, чтобы говорить со всеми землянами, живущими на Тампе.

– А что случилось? – удивленно поднял брови Артур.

Шадов толкнул его локтем в бок и взглядом указал на дверь корпуса. Если Шагабан сказал, что хочет говорить со всеми, то больше не произнесет ни слова, пока не увидит тех, кто ему нужен. Пожав плечами, Чемош скрылся за дверью.

Скрестив ноги, Шагабан опустился на траву и жестом разрешил присесть Сергею.

Сидя на земле в своем пестром одеянии, Шагабан был похож на большую кучу опавшей осенней листвы. Шадов, пристроившийся рядом, изучал глазами причудливый рельеф глубоких, похожих на шрамы морщин, изрезавших худое лицо старого тампера. По тому, как посерели, поблекли глаза за узким разрезом век, Сергей понял, что дух Шагабана находится сейчас далеко, где-то среди Полей Вечности.

Когда из двери станции, сопровождаемые Чемошем, вышли Дирк Зегель и Анджей Варт, Сергей с сожалением тронул старца за руку.

– Я все вижу, – тихо произнес Шагабан и громко, обращаясь к Зегелю, спросил: – Разве раньше вас было не пятеро? Я хочу говорить со всеми.

– Джу Тонг отправился на побережье проводить пробное точечное бурение, – ответил Зегель. – Он вернется только к вечеру.

Почти минуту Шагабан молчал, задумчиво глядя в пустоту перед собой.

– Будет ветер, – произнес он. – Ветер с побережья. Этот ветер дует каждый год в течение месяца, и все, кто живет в долине, покидают ее на это время. Мы называем этот ветер Оро. Он выдувает разум из человеческого мозга и любовь из его сердца. Человек, попавший под ветер Оро, становится оройном – опасным, злым и кровожадным зверем. Завтра мы уходим к перевалу, в поселок горцев. Вы тоже должны идти с нами, если не хотите превратиться в оройнов.

– Мы не можем оставить станцию на целый месяц, – категорично заявил Зегель. – Это сорвет весь план намеченных работ.

– Если вы станете оройнами, то вообще не сможете выполнить никакой план.

– Мне кажется, ваши страхи не слишком обоснованы, – снисходительно глядя на старого тампера, произнес Зегель. – Вряд ли ветер может явиться причиной психического расстройства.

– Вы на Тампе всего пять месяцев, а мы живем здесь все время, – сказал Шагабан, не поднимая взора от земли. – Я хочу, чтобы каждый из вас принял решение самостоятельно. – Шагабан поднялся на ноги. – Я исполнил свой долг, предупредив вас об опасности. Забрать вас силой я не могу. Мы уходим завтра, на рассвете. Я пришлю к вам гонца, и вы сообщите ему о своем решении. Но помните, что если вы решите остаться в долине, то, вернувшись через месяц, мы будем вынуждены убить вас.

Молодые тамперы помогли старцу забраться в седло, и всадники поскакали прочь.

Зегель обвел взглядом притихших людей.

– Ну, что вы об этом думаете?

– Глупость какая-то! – резко, даже как будто злобно, выкрикнул Чемош. – Ветер, выдувающий мозги? За свои мозги я спокоен.

– Для ежегодных миграций тамперов должны быть какие-то причины, – сказал Варт. – Но то, что рассказал Шагабан, мне тоже кажется слишком уж невероятным, чтобы быть правдой. Скорее всего это просто старинная легенда.

– Только из-за легенды тамперы не стали бы из года в год на месяц бросать свой поселок, – возразил Шадов.

– Сказкой об оройнах Шагабан поддерживает свой авторитет колдуна, – сказал Зегель.

– Шагабан не колдун, а хранитель мудрости тамперов!

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – не стал спорить Зегель. – Но тем не менее я, как руководитель, категорически против, чтобы на основании сказки, рассказанной хранителем мудрости тамперов, на месяц сворачивать работу. Если у кого-то иное мнение…

Зегель сделал красноречивый жест рукой.

– Полностью согласен, – решительно кивнул головой Чемош.

– Я тоже, – подумав, сказал Варт. – Если бы существовала какая-то реальная опасность, нас предупредили бы о ней заблаговременно, а не за один день.

– Возможно, тамперы сначала хотели получше узнать нас, – предположил Шадов.

– А узнав как следует, пообещали через месяц убить, – язвительно усмехнулся Чемош.

– Они обещали убить не нас, а оройнов.

– Все, хватит этих сказок про оройнов, – решительно взмахнул рукой Зегель. – Экспедиция остается на станции.

Вечером вернулся Джу Тонг, уставший и голодный. Пока он разгребал багажник своего вездехода, Шадов рассказал ему о визите тамперов.

– Мне еще образцы надо просмотреть, – недовольно проворчал Тонг. – Сказки тамперов по твоей части.

На рассвете прискакал гонец от Шагабана.

– Мы уходим, – сказал он встретившему его Шадову. – Вы идете с нами?

– Мы решили остаться.

– Тогда прощай, – крикнул тампер, разворачивая коня.

После ухода тамперов из долины жизнь на станции шла своим чередом. Но слова, сказанные Шагабаном, все-таки наложили на нее определенный отпечаток. Люди, хотя и не верили рассказам об оройнах, тем не менее чувствовали, что за предупреждением старого тампера что-то кроется, какая-то неизвестная им пока опасность. Шадов, присматриваясь к своим товарищам, обратил внимание, что все они стали более напряжены в общении друг с другом. Он и сам все больше времени проводил в своей комнате, забросив даже утренние пробежки на пару с Чемошем. А Артур, в свою очередь, не напоминал ему о них.

На четвертый день после ухода тамперов в дверь комнаты Шадова постучались.

– Войдите, – сказал он, откладывая в сторону книгу.

В комнату вошел Варт.

– Я не помешал?

– Нет. Присаживайся, – ответил Шадов, не испытывая при этом абсолютно никакого желания разговаривать о чем бы то ни было.

Анджей взял стул и сел на него верхом.

– Больше всего тебе хочется сейчас выставить меня за дверь, правильно? – произнес он, глядя собеседнику в глаза.

Шадов отвел взгляд в сторону.

– Можешь не отвечать, – сказал Варт. – Я знаю, что угадал.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что в последнее время сам испытываю то же самое, когда стучатся в мою комнату.

– И о чем это говорит?

Анджей пожал плечами.

– Ты веришь тому, что рассказал Шагабан о ветре с побережья? – спросил он.

– Не знаю. У меня нет оснований не верить ему. Прежде он никогда не обманывал. Если он рассказывал легенду, то всегда предупреждал, что это всего лишь легенда, и за достоверность рассказанного он не ручается.

– Сегодня я испытал на себе тест Мак-Алистера на подавленную агрессивность. Агрессивность, направленная вовне, возросла у меня до 19 баллов, при том, что нормальный ее уровень не должен превышать десяти. С таким показателем, как сейчас, меня бы просто не допустили до участия в продолжительной внеземной экспедиции.

– Я весьма поверхностно знаком с тестом Мак-Алистера.

– Говоря простыми словами, при уровне до 10 баллов я стерплю, если ты невзначай, словами или действием, заденешь меня, попытаюсь обратить все в шутку. При уровне от 10 до 20 баллов – отвечу какой-нибудь грубостью. А если уровень моей агрессивности будет превышать 20, то я просто запущу в тебя тем, что окажется под рукой. Если подобное происходит только со мной одним, это не слишком страшно – окружающие смогут подавить мою агрессивность. Но если уровень агрессивности возрос у всех, то от малейшей искры может произойти взрыв. – Варт секунду помолчал, глядя на испачканный чем-то зеленым носок своего ботинка. – Ты не хотел бы пройти тест Мак-Алистера?

– Для этого имеются основания? – недовольно спросил Шадов.

– Последнее время мне не нравится психологический климат нашего коллектива. Если мои опасения подтвердятся, я, как врач, должен буду принять меры.

– Какие же?

– Ну, хотя бы накормить всех транквилизаторами, – усмехнулся Варт.

– Хорошо, я не против.

В медицинском отсеке Варт надел на мизинец левой руки Шадова кольцевой электрод и запер его в небольшой, тускло освещенной кабинке.

Шадов сел в кресло, положил руку на контрольную кнопку на подлокотнике и постарался успокоиться и расслабиться. Тест Мак-Алистера заключался в том, что в ответ на различные виды раздражающего воздействия испытуемый должен быстро нажимать на тугую, с трудом поддающуюся кнопку. Состояние его оценивалось, исходя из того, как долго он ее после этого не отпускал.

Через минуту Шадов ощутил легкое покалывание в том месте, где был закреплен электрод, и надавил на кнопку. В течение десяти минут перед его глазами то вспыхивали разноцветные огни, то что-то свистело в ухо, то снова укалывал электрод, то вздрагивало кресло под ним. Все это чередовалось в нарастающем, лавинообразном темпе. Под конец Сергей уже почти не отпускал кнопку, держа ее вдавленной в подлокотник.

– Все, закончили, – сказал, открыв дверцу кабинки, Варт. – Можешь снимать электрод и выходить.

– Ну и как я себя проявил? – шутливо поинтересовался Шадов.

– Чуть лучше, чем я, – совершенно серьезно ответил Варт. – У тебя 17 баллов.

– Ты тестировал кого-нибудь еще?

– Нет, но теперь в этом нет необходимости. Если в небольшом, замкнутом коллективе уровень направленной вовне агрессивности хотя бы у двоих превышает 15 баллов, то и у остальных он не ниже.

– Получается, что Шагабан прав?

– Я бы не стал утверждать это так уж категорично. Мы уже почти полгода находимся вместе и, наверное, успели друг другу порядком надоесть. Но, как цивилизованные люди, мы стараемся сдерживать свои эмоции. Иногда это может вести к росту внутренней агрессивности, выливающейся в недовольство собой, своей работой. Это может показаться странным, но психика человека гораздо проще и легче адаптирует к агрессивности, направленной вовне. Рассказ Шагабана мог оказаться тем провоцирующим фактором, который частично освободил от контроля агрессивность, направленную прежде исключительно на себя самого. У нас появилось подсознательное оправдание: во всем виноват не я, а ветер Оро.

– Выходит, скоро мы все, если и не передеремся, то уж точно переругаемся?

– Совсем не обязательно. Я думаю, что отмеченный рост агрессивности скорее всего не постоянная тенденция, а временное явление. Если не произойдет срыва, то вскоре все вернется к норме.

Срыв случился в тот же вечер.

Джу Тонг, как всегда, провозился со своими образцами и опоздал к ужину. Он появился в столовой, когда все уже заканчивали еду. Сев на свое место, он развалился на стуле и нетерпеливо постучал ладонью по столу. Чемош, дежуривший по кухне, бросил на него неприязненный взгляд.

– Пришел бы еще позже, и кормить бы тебя было некому, – недовольно буркнул он, ставя перед Тонгом тарелку с макаронами и мясом, политыми соевым соусом.

– Опять ты приготовил эту бурду, – скорчил гримасу Тонг.

Он пару раз ковырнул макароны вилкой и с отвращением оттолкнул от себя еду.

Схватив полную тарелку, Чемош швырнул ее в приемник для грязной посуды.

– В мое дежурство можешь больше вообще не появляться в столовой!

– Успокойтесь, господа! – нервно хлопнул ладонью по столу Зегель.

Тонг обвел всех присутствующих мутным взглядом, презрительно хмыкнул и поднялся из-за стола. Он прошел на кухню и вернулся, держа по консервной банке в руке. Открыв их, он принялся за еду.

– Ты решил перейти на консервную диету, Джу? – поинтересовался Шадов.

– Я люблю консервы, – с набитым ртом, не прекращая жевать, ответил Тонг.

– Я думаю, вам стоит извиниться друг перед другом, – неуверенно произнес Зегель и посмотрел сначала на Чемоша, потом на Тонга, ожидая, кто из них первым произнесет слова примирения.

– Я не чувствую себя виноватым, – сказал Чемош, демонстративно глядя в сторону.

Тонг же, ничего не говоря, уткнулся носом в консервную банку, продолжая пережевывать ее содержимое.

Зегель хотел было что-то сказать, но, передумав, кашлянул в кулак, поднялся и вышел.

Глядя на то, как Тонг, чавкая, жует рыбу в томате и, дергая подбородком, сглатывает, Шадов почувствовал острое желание вырвать банку у него из рук и вывалить ее содержимое ему на голову. Оторвав взгляд от Тонга, он посмотрел на Варта. Тот нервно постукивал вилкой по краю пустой тарелки.

Лежа в постеле, Сергей долго не мог уснуть. Его распирало с трудом сдерживаемое желание куда-то пойти, что-то сделать: сломать, разбить, растоптать, уничтожить…

Что случилось с ними? Откуда эта нестерпимая раздражительность, тупая злость? Может, прав Шагабан? Пусть не ветер, но что-то в природе происходит, что порождает волну ничем не обусловленной агрессивности?

Сергей выключил свет, отвернулся к стене, закрыл глаза и снова попытался уснуть.

В коридоре послышались легкие, крадущиеся шаги.

Шадов приоткрыл дверь и выглянул в коридор. По полутемному проходу медленно, касаясь рукой стены, шел Варт.

– Анджей, – шепотом окликнул его Сергей.

Варт, испуганно вздрогнув всем телом, обернулся. Глаза его некоторое время бесцельно шарили по стенам и потолку и наконец зацепились за взгляд Шадова.

Сергею показалось, что Анджей не сразу узнал его. Варт весь подобрался и присогнул ноги в коленях, словно готовясь к прыжку. Длилось это не более мгновения. Расслабившись и выпрямившись, он подошел к Сергею.

– Куда ты направляешься? – спросил Шадов.

– Не знаю, – как-то растерянно произнес Варт. – Просто вышел пройтись…

Он достал из кармана плоскую упаковку какого-то лекарства и, выдавив на ладонь, проглотил две пилюли.

– Не желаешь? – протянул он упаковку Шадову.

– Что это?

– «Стилон-200», транквилизатор. Помогает сбросить напряжение.

– Нет, спасибо, – отказался Шадов.

– А Дирк взял.

– Ты бы предложил их Чемошу и Тонгу.

– Боюсь нарваться на грубость. Если хочешь, можешь сам попробовать.

– Ты говорил Зегелю о тесте Мак-Алистера?

– Да. Он склонен считать возросшую агрессивность временным явлением, связанным с неудачами последних дней. У Джу в образцах идет только пустая порода.

– Раньше такое тоже случалось.

С видом, снимающим с него всякую ответственность, Варт развел руками.

– Пойду спать, – сказал он.

Сделав несколько шагов, он обернулся.

– После ужина я снова проверил себя по тесту Мак-Алистера. Мой уровень агрессивности возрос до 22-х баллов. Так что постарайся не задевать меня. Если потребуется транквилизатор – заходи.

Проснулся Шадов с тяжелой головой, в которой роились бессвязные обрывки кошмарных, бредовых сновидений. Он не помнил, где был во сне, в каких дебрях нереального, им же самим придуманного мира блуждало его сознание, освобожденное от дневной тяжести тела, но даже сейчас, стоило лишь чуть прикрыть глаза, перед его мысленным взором проносились вереницы ужасающих образов: изуродованные тела с раздавленными грудными клетками, из которых, разорвав мышцы и кожу, выпирали неровные, зазубренные обломки ребер; оторванные конечности с волочащимися за ними лохмотьями сухожилий и вен, сочащиеся кровью и лимфой; размозженные головы, выставляющие напоказ содержимое своих черепных коробок…

Не было никакого желания подниматься на ноги, но сегодня он дежурил на кухне. Превозмогая страшную апатию и ломоту во всем теле, Шадов, не одеваясь, подхватил полотенце и пошел в душ.

Судя по влажным пятнам на полу душевой, кто-то его уже опередил. Шадов бросил полотенце на перекладину под зеркалом и, протянув руку, включил душ в крайней кабинке. Собравшись шагнуть под воду, он замер на пороге, словно натолкнулся на невидимую стеклянную стену. Упругие струи воды со звоном били в пол, размывая большое багровое пятно, слегка подсохшее по краям. Ошеломленный Шадов, не двигаясь с места и ничего не предпринимая, наблюдал за тем, как окрашенная кровью вода, закручиваясь размазанной спиралью, уходит в сток. Через полторы минуты на полу душевой не осталось никаких следов.

Придерживаясь рукой за стену, Шадов отошел к раковине, открыл кран и сунул голову под жесткие струи холодной воды. Когда кожу под волосами начало сводить от холода, он поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. Опершись руками о края раковины, он пристально всматривался в размытые, подергивающиеся черты лица, по которому скатывались большие, прозрачные капли. Он пытался и никак не мог поймать свой взгляд – серые, тусклые глаза отражения смотрели как будто в глубь самих себя, с трудом различая, что происходит снаружи.

– Ничего не произошло. Я ничего не видел. Это всего лишь продолжение сна, – медленно произнесло отражение.

Накинув на голову полотенце, Шадов принялся яростно растирать мокрые волосы.

Завтрак был уже почти готов, когда в столовую вошел Варт. Его пустые, сонные глаза, полуприкрытые складками век, бессмысленно блуждали по сторонам, не задерживаясь надолго ни на одном предмете. Вокруг глаз лежали широкие черные круги.

– Плохо спал? – спросил Шадов.

Варт молча кивнул и сел за стол.

– Ты не переборщил с транквилизаторами?

– Ничего. Все нормально, – вяло махнул ладонью Варт.

У пришедшего вслед за ним Зегеля вид был тоже не лучше: втянутая в сжатые плечи голова с кое-как приглаженными волосами и клочья плохо сбритой щетины на подбородке. Передвигался он неровной, качающейся походкой. Ни на кого не глядя и не вынимая рук из карманов, он кивнул безадресно головой и неловко опустился на краешек стула.

– Где остальные? – спросил он тихим, шелестящим голосом, по-прежнему ни к кому конкретно не обращаясь.

– Сейчас, должно быть, придут, – ответил Шадов, ставя на стол перед Зегелем поднос с посудой.

Вскоре появился Чемош. Окинув всех присутствующих быстрым, настороженным взглядом бегающих глаз, он сел на свое место и стал торопливо, почти не пережевывая, глотать пищу. Волосы у него, обычно зачесанные назад, сегодня почему-то падали на лоб. На мгновение подняв глаза и прекратив жевать, он судорожно дернул головой, сглотнул и сказал так, чтобы слышали все:

– А ветер действительно переменился. Я был утром у метеобудки…

– И что же из этого следует? – раздраженно прервал его Зегель.

– Ничего, – безразлично пожал плечами Артур и снова уткнулся в тарелку. – Я просто так сказал.

– Не хочу больше слышать этот бред про ветер! – закричал Зегель, швырнув вилку на стол.

Чемош ел, не обращая на него никакого внимания.

– Ты слышал, что я сказал?

Перегнувшись через стол, Зегель схватил Чемоша за подбородок и резко дернул его голову вверх. Ударом раскрытой ладони Чемош оттолкнул руку Зегеля в сторону, вскочил на ноги и непроизвольным движением головы отбросил со лба волосы. На левом виске багровел обширный кровоподтек.

– Что у тебя с головой? – спросил Варт, хватая Чемоша за руку.

Чемош выдернул руку и, проведя пятерней по волосам, снова опустил их на лоб.

– В душе поскользнулся, – сказал он.

При этом его взгляд, похожий на взгляд затравленного хищника, готового к последнему, смертельному броску, перепрыгивал с Варта на Зегеля. Рука же непроизвольно гнула вилку, прижав ее зубьями к столу.

Неожиданно для всех Зегель хлестко ударил Чемоша ладонью по щеке.

Злобно рыкнув, Чемош бросился было на него через стол, но отшатнулся назад, наткнувшись на холодный, бесчувственный взгляд вороненого ствола пистолета.

Губы Зегеля растянулись в тонкую, злорадную усмешку.

– Ну, что вы скажете теперь? – спросил он, обводя взглядом трех человек по другую сторону стола.

– Откуда у тебя пистолет? – с трудом ворочая языком, спросил Варт.

– Из оружейного бокса.

– Оружейный бокс вскрывается только при чрезвычайных обстоятельствах.

– Сейчас именно такой момент.

– Что же произошло?

– Пока не знаю. Вы все что-то затеваете против меня. Но теперь голыми руками вы меня не возьмете. А таблетки, которые ты, Анджей, мне дал, я глотать не стал.

– И совершенно напрасно.

Варт, опершись локтями о стол, устало прикрыл ладонями глаза.

– Послушай, Дирк, у тебя будут неприятности с Советом безопасности, когда там узнают, что ты самовольно вскрыл оружейный бокс, – сказал Шадов, не сводя взгляда с руки Зигеля, сжимающей пистолет. Его указательный палец нервно подрагивал на спусковом крючке.

– Со своими неприятностями я разберусь сам, – огрызнулся Зегель.

– А что ты хочешь от нас?

Зегель на мгновение растерялся. Он посмотрел на свою руку с пистолетом, будто сам не понимая, откуда в ней появилось оружие. Но тут же тело его содрогнулось от нового приступа ярости.

– Где Тонг? Почему его нет в столовой?

– Наверное, завтракает консервами в своей комнате, – косо глянув на направленный в его сторону пистолет, ответил Чемош. – И правильно делает, – добавил он едва слышно.

– Он будет есть вместе со всеми, в столовой, – злобно скрипнул зубами Зегель. – Я не потерплю никакого самовольства.

Развернувшись на каблуках, он быстрым шагом, почти бегом, вышел в коридор.

– Его надо остановить. – Шадов тревожно посмотрел на Варта.

– Какое мне до него дело? Он сошел с ума, – вяло произнес Варт.

– Пойди, останови его, у него пистолет, – мрачно добавил Чемош.

Шадов догнал Зегеля уже в коридоре жилого отсека.

Зегель с размаха навалился плечом на дверь комнаты Тонга. Дверь оказалась незапертой, и Зегель, потеряв равновесие, почти упал внутрь.

Ужасная картина предстала перед глазами Шадова, когда он заглянул в комнату Тонга. То, что он увидел, было похоже на материализовавшийся ночной кошмар. На скомканных, заскорузлых от засохшей крови простынях лежало на спине почти голое, в одних трусах, тело Тонга. Горло его было разодрано от уха до уха. Бессмысленный взгляд остекленевших глаз устремлен в потолок. В обнаженных смертельным оскалом зубах зажат клочек синей материи.

Над окоченевшим трупом стоял Зегель. В глазах его не было заметно ни страха, ни жалости, ни даже удивления – пустой, ничего не выражающий взгляд свинцово тяжелых зрачков. Тонкие губы кривились в злорадной ухмылке.

– Кто это мог сделать? – сдавленным голосом с трудом произнес Шадов.

– Чемош, – уверенно сказал Зегель.

Наклонившись, он вырвал из стиснутых зубов Тонга клочок материи и спрятал его в карман.

– Почему ты так в этом уверен?

– Они вчера повздорили в столовой.

– Но это не повод…

– Может быть, ты не согласен со мной?

Зегель повернулся к Шадову. Дуло пистолета было направлено Сергею в живот.

Шадов пожал плечами и, повернувшись спиной, сделал шаг к выходу. В следующую секунду он упал, откинулся назад и, обхватив Зегеля за колени, рванул на себя. Вскинув руки, Зегель рухнул плашмя, гулко стукнувшись затылком об пол. Выхватив из его руки пистолет, Сергей вскочил на ноги и несколько раз со злостью ударил растянувшееся тело носком ботинка по ребрам. Он чувствовал, как в нем поднимается волна жгучей ненависти к этому скорчившемуся у его ног человеку. Ему хотелось бить его снова и снова, рвать его тело ногтями и зубами, чтобы услышать наконец крик боли, а вслед за ним – вопль предсмертного ужаса. Он сам испугался этого дикого, невесть откуда появившегося желания и, чтобы подавить его, с размаха ударил кулаком в стену. Резкая, острая боль в сбитых до крови костяшках пальцев отрезвила Сергея. Сунув пистолет в карман, он схватил безжизненное тело Зегеля за ворот и выволок в коридор, где уже стояли Чемош и Варт.

– Мы слышали ваш спор, но решили не вмешиваться, – безразличным тоном, словно спорили они о какой-то совершенно безобидной вещи, сообщил Варт.

– Кто-то убил Джу, – сказал Шадов.

– Увы, все мы смертны, – скорбно развел руками Варт.

Чемош же только оскалился в мерзкой улыбочке, похожей на ту, что была на лице Зегеля, когда он стоял над мертвым Тонгом.

– Но его убил кто-то из нас! – заорал Шадов.

– Не брызгай слюной, – провел ладонью по щеке Варт. – Это могли быть и тамперы.

– Тамперы дружелюбны к нам. Зачем им убивать Джу? К тому же тамперов нет в долине, они откочевали к перевалу. Это все ветер! Тамперы предупреждали нас! Нам всем надо уходить! Немедленно! – Шадов схватил Варта за куртку. – Немедленно, Анджей, иначе будет поздно! Мы перегрызем друг другу глотки!

– Успокойся, Сергей. – Варту с трудом удалось оторвать от себя цепкие пальцы Шадова. – Все это сказки.

– Сказки? Посмотри на то, что лежит в комнате Джу, – это, по-твоему, тоже сказки?

Варт склонился над неподвижно лежащим на полу телом Зегеля, нащупал пульс, приподнял веко.

– Помогите мне отнести его в медицинский отсек, а то у нас может появиться еще один труп, – сказал он.

– Я останусь с Джу, – с мрачной решимостью заявил Чемош.

Шадов и Варт подхватили Зегеля под руки и потащили обвисшее тело по коридору.

В медицинском отсеке они уложили его на кушетку и раздели по пояс. Варт, облачившись в белый халат, подключил к телу Зегеля датчики диагностора.

– Похоже, ничего страшного, – сообщил он через какое-то время, просматривая выползающую из лазерного самописца ленту. – Всего лишь легкое сотрясение мозга.

Он взял шприц и ввел Зегелю в вену какой-то раствор.

– Ему лучше поспать.

– Нам надо скорее уезжать отсюда, – напомнил Шадов.

Варт взял из шкафчика пузырек с лекарством. Вытряхнув из него на ладонь четыре голубоватые капсулы, он протянул руку.

– На, прими и успокойся.

Сергей отрицательно мотнул головой.

Варт безразлично пожал плечами и бросил капсулы себе в рот.

– Я никуда не собираюсь ехать, – сказал он, проглотив лекарство.

– Мы погибнем здесь!

– Не вижу причины.

– Ветер!

Варт недовольно поморщился.

– Я не знаю, в чем дело, но сейчас я чувствую себя легко и свободно, как никогда. Я не скован никакими условностями.

– Ты просто наглотался таблеток.

– Таблетки тут ни при чем, – снова поморщился Варт. Он говорил медленно, с трудом подбирая слова, едва удерживая нависающие над глазами веки. – Человек, в силу своей социальности, вынужден сдерживать, подавлять в себе большую часть возникающих у него желаний… Мы сами превратили себя в убогие, зажатые существа… Влачим жалкое существование… Я не вижу ничего ужасного в том, что кто-то перегрыз Джу горло…

– А если бы на его месте оказался ты?

– Это было бы ужасно только для меня.

Веки упали Варту на глаза. Казалось, он погрузился в сон.

– Анджей, – тряхнул его за плечо Шадов. – Нам нужно уезжать.

Варт приоткрыл глаза. Из кармана халата он достал скальпель с длинным, узким лезвием.

– Смотри, какая великолепная вещь. – Он показал скальпель Шадову, сам любуясь, как на острие играют отблески света. – Им можно проделывать сотни замечательных операций.

Поднявшись на ноги, он подошел к кушетке, на которой лежало тело Зегеля, и легко, без нажима провел острием скальпеля по обнаженной груди Дирка.

– Смотри! – восхищенно воскликнул он. – На теле осталась только едва заметная белая полоска, которая через секунду исчезнет. А если нажать посильнее? Кожа расползется в стороны, из-под нее появятся капельки крови. Затем кровь потечет широкой полосой. Острие скальпеля вонзится в мышечные волокна, пройдется по ним, встретит на своем пути кровеносный сосуд и перерубит его! Фонтанчик артериальной крови взметнется вверх!..

– Прекрати, Анджей!

Варт посмотрел на Шадова сочувственным взглядом и снова опустился в кресло.

– Для того чтобы оценить прекрасное, требуется проявить усилие, – назидательным тоном произнес он.

Вслед за этими словами он поднял рукав халата и одним быстрым движением рассек скальпелем предплечье от локтя до самой кисти. Крупные красные капли крови брызнули на стерильную белизну халата. Подняв руку вверх, Варт с восторгом наблюдал, как стекающая из разреза кровь впитывается материалом, расплывается по нему бесформенным алым пятном. Затем он поднес руку к губам и, высунув на всю длину язык, провел им вдоль разреза.

Перемазанные кровью губы расплывались в идиотски-блаженной улыбке, когда он снова повернул лицо к Шадову. Глаза Варта закатились под веки, были видны только белки с частой сеткой красных прожилок. Движением сомнамбулы он достал из кармана широкий бинт и туго перетянул разрезанное предплечье.

– Я никуда не поеду, – через силу выдавил он и откинулся на спинку кресла.

Шадов подобрал с пола выпавший из рук Варта скальпель и слегка царапнул им запястье. Боли он не почувствовал. Посмотрев на мерно вздымающуюся и опускающуюся грудь Зигеля, Сергей представил, как эффектно будет торчать из нее блестящая рукоятка скальпеля.

В ужасе отшвырнув скальпель в сторону, он выбежал в коридор.

Бежать! Немедленно бежать отсюда! Ехать к перевалу, к тамперам! Только Шагабан, хранитель мудрости тамперов, сможет помочь им!

Прежде чем идти в ангар, где стояли вездеходы, Шадов решил заглянуть в жилой корпус, надеясь забрать с собой Чемоша. Он нашел его в комнате Тонга. Чемош стоял на коленях, вцепившись в мертвое тело скрюченными, словно сведенными судорогой пальцами, и зубами вырывал из груди куски кровоточащего мяса. Заметив Шадова, он бросился на него и, навалившись всем телом, опрокинул на пол. Забыв о пистолете в кармане, Шадов дважды ударил разбитым кулаком по нависающей над ним окровавленной морде. Издав ужасающий, нечеловеческий вой, Чемош вцепился зубами ему в плечо возле самой шеи. Сергей услышал, как скрипят на зубах разрывающиеся ткани. Обхватив голову Чемоша ладонями, он надавил большими пальцами на глазные яблоки и при этом несколько раз ударил коленом в пах. Чемош разжал зубы и отпрянул в сторону. Оттолкнув его, Шадов вскочил на ноги и что было сил рванулся к двери, ведущей в ангар.

У самой двери Чемош нагнал его и схватил сзади за плечи. Сергей толкнул Чемоша к стене и припечатал тяжелой стальной дверью.

Заблокировав дверь ангара изнутри, он сел в вездеход и вывел его через открытые ворота.

Порыв ветра, ударивший в лицо, смял и перемешал в его голове разрозненные обрывки мыслей.

Он гнал вездеход, не разбирая дороги, выжимая все, на что был способен двигатель. Машина продиралась сквозь густые заросли кустарника, рубила передним скатом мелкую древесную поросль, перепрыгивала через канавы, раскидывая широкие крылья воды, падала в реку. Шадов гнал вездеход, надеясь в стремительной, рискованной гонке забыться, выбросить из головы видения ужасных сцен, оставшихся за спиной. Но кровавая пелена по-прежнему застилала глаза. В дикой, беспричинной злобе на себя, на людей, которые остались на станции, на тамперов, бросивших их и ушедших к перевалу, на тех, кто прислал его на эту проклятую планету, на весь белый свет, Шадов с еще большей силой прижимал ногой к полу и без того вдавленную до отказа педаль газа. Сейчас он был бы только рад опрокинуться и свернуть себе шею. Уйти навсегда… Уснуть так, чтобы не видеть больше кошмаров… Не помнить ни о чем…