Текст книги "Советник по культуре"

Автор книги: Алексей Калугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Алексей Калугин
Советник по культуре

– Вы напрасно надели костюм из шейота. Мы здесь такие не носим.

Вот такое начало. Не успел Николай Стверцов ступить на землю Нионы, как ему тут же сделали замечание. И кто? Шофер из посольства, приехавший за ним в космопорт. Ситуация – глупее не придумаешь.

– А почему? – поинтересовался Стверцов, усаживаясь на заднее сиденье посольского лимузина.

– Не принято, – коротко ответил шофер.

– Странно, – начал было по привычке размышлять вслух Стверцов, но вовремя остановился. Советнику по культуре негоже высказывать свои сомнения шоферу.

Хотя и в самом деле странно. Изделия из превосходно выделанной кожи – фирменное название «шейот» – являлись основным предметом товарообмена между Нионой и Землей. Неизвестно, что было тому причиной – уникальные свойства шкур инопланетных животных, шедших на изоговление шейота, или особенности технологии, используемой при выделке, – только любой доставленный с Нионы костюм облегал тело, все равно как вторая кожа. Даже у толстяков живот подтягивался и фигура становилась как будто стройнее. Выглядела одежда из шейота блестяще настолько, что ее невозможно было спутать ни с одним другим изделием из кожи. Лучшие модельеры мечтали поработать с шейотом, но все как один получили отказ – с Нионы поступала только готовая одежда. К этому следует добавить, что поставки с Нионы осуществлялись хотя и регулярно, но очень небольшими партиями, и сразу становилось ясно, почему модники и модницы на Земле за любые изделия из шейота выкладывали суммы, которые в иной ситуации они сами назвали бы немыслимыми, а может быть, и безумными. Собственно, именно поэтому Стверцов и облачился в костюм из шейота, дабы тем самым подчеркнуть связь Земли с Нионой и то, что лично он, новый советник по культуре при посольстве Земли Николай Стверцов, высоко ценит вклад нионцев в развитие добрососедских отношений и крайне…

На этом мысль Стверцова оборвалась, потому что лимузин остановился возле главного посольского корпуса.

Внешний вид посольства Стверцову понравился – добротная пятиэтажная постройка, неплохо имитирующая стиль позднего барокко. Все в порядке, если не брать в расчет, что все инопланетные посольства Земли были выдержаны в том же стиле. История обычная: кто-то когда-то, при не выясненных до конца обстоятельствах утвердил единый стандарт для посольских зданий, которого с тех пор неукоснительно придерживались. Барокко – это, конечно здорово, думал Стверцов, поднимаясь вслед за шофером по широкой мраморной лестнице, но для начала нужно бы выяснить, как воспринимают сей стиль аборигены. Тем более что на Нионе компактно проживают несколько этнических групп, отличающихся друг от друга как уровнем общественного развития, так и степенью влияния на культурную составляющую общественной жизни.

Взвесив все «за» и «против», Стверцов все же решил явиться на первую встречу с послом в том же костюме из шейота, вызвавшем неодобрение шофера. В конце концов, шофер – это только шофер, а посол – личность во всех отношениях незаурядная. Можно даже сказать, легендарная. Ведь именно он, Джейк Бэрд, в свое время на переговорах с сидоннами сумел отстоять приоритет Земли в проекте «Восхождение» для Нионы.

Чтобы понять, какую ошибку он допустил, Стверцову хватило пяти секунд – выражение лица посла не допускало вариантов толкования.

– Простите… – начал неуверенно Стверцов.

– Вас должны были предупредить насчет костюма, – перебил Бэрд.

– Да, но…

– Переоденьтесь!

Бэрд заложил руки за спину и повернулся спиной к новому советнику по культуре, давая тем самым понять, что аудиенция будет продолжена лишь после того, как Стверцов выполнит распоряжение. Стверцов так же понял, что чем быстрее он снимет костюм из шейота, тем благотворнее это скажется на его дальнейшей карьере. Уже выбегая за дверь, Стверцов услышал голос посла:

– На Нионе люди не носят одежду из шейота.

* * *

Когда, переодевшись, Стверцов вновь вошел в кабинет посла, Бэрд встретил его вопросом:

– Какие из языков Нионы вы знаете?

– Гаррапский, – замер на пороге Стверцов.

Посол смотрел на новоявленного советника по культуре так, будто ждал продолжения.

– Гаррапы являются доминирующей расой на Нионе. – Голос Стверцова прозвучал так, словно он оправдывался, хотя на самом деле никакой вины он за собой не чувствовал. – Я полагал, что главным образом с гаррапами мне и придется работать.

– Придется, – подтвердил посол, после чего провел ладонью по коротко стриженному затылку.

Стверцову показалось, что прозвучало это совсем уж как-то безрадостно. Казалось, Бэрд серьезно сомневается в способностях нового советника по культуре и общается с ним исключительно в силу служебной необходимости – ну что поделешь, раз прислали такого! Хотя что значит «такого»? Да, у Стверцова не было опыта работы в инопланетных представительствах Земли, но ведь каждому приходится с чего-то начинать. Тот же Бэрд наверняка ведь не сразу стал послом. Так что же он теперь разговаривает со Стверцовым, будто с младенцем неразумным? Забыл, как сам начинал? А Николай Стверцов, между прочим, был первым в выпуске Дипакадемии.

Чего действительно боялся Стверцов, так это того, что посол поднимет на него свой тяжелый взгляд и сразу поймет, что за мысли бродят в голосе советника по культуре. Но Бэрд продолжал говорить, низко опустив голову, как будто изучал взглядом причудливый орнамент годовых колец на гладко оструганной столешнице. Где он стол такой отыскал? Сколочен, будто вручную.

– Помимо гаррапов на Нионе живут еще четыре гуманоидные расы…

– Я в курсе.

Слова слетели с языка быстрее, чем Стверцов успел подумать, что говорить-то как раз ничего не следовало. Посол методично выдавал информацию, которую считал нужным сообщить новому советнику по культуре, при этом его нисколько не интересовало мнение самого Стверцова на сей счет. Бэрд продолжал говорить, будто и не слышал реплики Николая. Даже бровью – тонко, будто кисточкой нарисованной – не повел. Или ему взаправду было все равно?

– Для формирования первоначального этноса гаррапы были выбраны главным образом по причине их многочисленности. Кроме того, в силу своего военного превосходства гаррапы, скажем так, имели влияние на прочие расы. Гаррапов боялись, с ними предпочитали не конфликтовать. Впрочем, боятся их и сейчас, хотя времена, когда безумные, пьянеющие от запаха крови воины-кочевники, именующие себя гаррапами, совершали опустошительные набеги на своих оседлых соседей, остались, хочется верить, в прошлом. Первым этапом проекта «Восхождение» стал перевод гаррапов на оседлый образ жизни. Теперь они не грабят, а получают дань со своих соседей. Прочие же расы готовы платить гаррапам, лишь бы быть уверенными, что кочевники не вторгнутся вновь на их территорию. Казалось бы, чего проще, все договаривающиеся стороны получают то, что хотят, однако заключить такой договор удалось только при посредничестве нашей миссии. – Посол неожиданно поднял голову и пристально, так что Стверцов почувствовал себя словно лещ на сковороде, посмотрел в глаза советнику. – Знаете почему?

– Нет, – качнул головой Стверцов.

– Потому что гаррапам не верят. Все прочие расы – джаззиры, миккопы, шекконары и диммины – уверены, что гаррапы станут соблюдать условия перемирия лишь до тех пор, пока их устраивают условия договора, который сами гаррапы заключили с Землей.

– Что предусматривают условия договора с гаррапами? – спросил Стверцов и по тому, как едва заметно наклонил голову посол, понял, что на этот раз вопрос пришелся к месту.

– То, что мы признаем гаррапов высшей расой Нионы и все переговоры с представителями прочих рас ведем только при их посредничестве. Кроме того, именно гаррапы поставляют нам изделия из шейота. Гаррапы перешли на оседлый образ жизни и с нашей помощью возвели посреди серединных степей нечто, отдаленно напоминающее поселок городского типа, именуемый Даш-Шадун. Официально Даш-Шадун считается столицей Нионы. Кстати, – снова бросил взгляд на советника Бэрд, – как бы вы перевели название столицы?

– Ну, – Стверцов на секунду замялся, – что-то вроде Катитесь-Все-К-Черту.

– Верно, – согласился посол. – Если придерживаться рамок нормативной лексики, то примерно так оно и звучит. Одно это уже дает представление о том, как относятся к своим соседям гаррапы.

– Быть может, – набравшись смелости, спросил Стверцов, – имеет смысл постепенно переносить акцент проекта на предствителей других рас?

– Не имеет, – качнул головой Бэрд. – Уровень развития у всех рас примерно одинаковый. За исключением шекконаров, которые по сей день живут небольшими племенами, скрываясь от врагов среди болот. Второй этап проекта восхождения Нионы заключается в объединении всех рас в единый суперэтнос, основой которого должны послужить гаррапы.

Стверцов с сомнением поджал губы, что не осталось незамеченным.

– Согласен с вами. – Посол вновь провел ладонью по затылку. – Не самый лучший путь. Но в условиях Нионы – единственно возможный. Пока мы лишь загнали межрасовые проблемы в дальний угол, но отнюдь не решили их. Период шаткого мира между расами продолжается чуть более четырех лет. И держится он исключительно на авторитете землян, выступающих гарантами мирного договора. Если, не приведи случай, наш авторитет пошатнется или, того хуже, по той или иной причине нам придется покинуть Ниону, здесь начнется настоящая бойня, война всех против всех.

– Какие причины могут заставить нас покинуть Ниону? – удивленно приподнял бровь Стверцов.

– Сидонны, – коротко ответил посол.

Да, конечно, сидонны. Раса разумных ящерообразных, активно оспаривавшая в Сенате Галактической Лиги право землян заниматься проектом «Восхождение» для Нионы на том основании, что уровень развития цивилизации сидоннов превосходит земную на пятьдесят две универсальные единицы. Оставшись недовольными решением Сената, сидонны ждали малейшего повода, любого просчета со стороны дипломатической миссии Земли на Нионе, чтобы подать апелляцию.

– Из-за сидоннов мы вынуждены работать в режиме постоянного цейтнота. Малейшее нарушение графика равносильно для нас потере контроля над проектом «Восхождение». Ключевым моментом второго этапа является приобщение четырех главенствующих рас Нионы к единым культурным традициям.

– Четырех? – переспросил Стверцов. – Кого вы сбрасываете со счета?

– Шекконаров, – ответил посол. – Шекконары не имеют мест компактного проживания, отдельные племена, состоящие главным образов из представителей двух-трех поколений одной семьи, всячески избегают встреч не только с чужаками, но даже с представителями своей расы. Поэтому эффективно работать с ними невозможно.

– А что скажут на это сидонны? В соответствии с требованиями, предусмотренными Пактом о восхождении, проект должен быть рассчитан на предствителей всех рас и народов, обитающих на данной планете.

Посол ответил не сразу. Сначала он медленно поднял голову, положил тяжелый подбородок на сложенные вместе ладони и посмотрел на Стверцова – не то с тоской, не то с жалостью.

– Мне это известно, молодой человек, – устало вздохнул Бэрд. – Но также я знаю и то, что если нам не удастся реализовать на Нионе проект «Восхождение», то обитающие здесь гуманоиды – наши потенциальные союзники, окажутся под влиянием сидоннов. К чему это может привести – не мне вам рассказывать.

Сказать по чести, Стверцов плохо представлял, к каким серьезным последствиям может привести переход проекта из рук землян в когтистые лапы сидоннов. Ну да, государственный престиж. Еще, как уже сказал посол, – потенциальные союзники. Военная база в малоосвоенном землянами секторе, понятное дело. Непонятно только, кто с кем в ближайшее время воевать собирается, – контролирующие сектор сидонны всегда были и остаются военными и стратегическими партнерами землян. Ну да ладно, куда ж мы без господ с аксельбантами. И все равно, где корень зла зарыт, непонятно.

– Вам известны обязанности советника по культуре при инопланетных посольствах, работающих над проектом «Восхождение»?

Стверцов озадаченно прикусил нижнюю губу. Ничего себе вопросец! С одной стороны, прост до смешного, с другой – поди угадай, какого ответа ждет посол. Ежели Бэрд взаправду решил устроить банальный экзамен вновь прибывшему советнику, значит, все то, что слышал о нем Стверцов, не более чем легенды, возросшие на почве всеобщего восхищения талантливым дипломатом.

– Забудьте обо всех инструкциях и наставлениях, полученных перед отправкой, Николай. – Посол впервые обратился к Стверцову по имени. – Ситуация на Нионе требует новых, нетрадиционных подходов. У вас две недели на то, чтобы осмотреться и составить план необходимых мероприятий.

– Простите. – Советник осторожно щелкнул пальцами.

Левая бровь посла удивленно изогнулась.

– Да. – Похоже, Бэрд полагал, что сказанное им в комментариях не нуждается.

– О каких именно мероприятиях идет речь?

Правая бровь посла приняла то же самое положение, что и левая.

– Вы ничего не поняли? Серьезно? – Бэрд усмехнулся, как будто хотел дать понять, что оценил шутку Стверцова. – Как я уже сказал, нам предстоит создать на Нионе единый суперэтнос, в который войдут по крайней мере четыре из пяти рас. По-вашему, что их может объединить? Поскольку захват чужих территорий и насильственную ассимиляцию мы исключаем, остаются только единый язык, единая культура и единая экономика. Мы уже начали работать над созданием единой экономики системы. А языком и культурой придется заниматься вам, Стверцов.

* * *

От шофера Стверцов отказался – он и сам неплохо водил скайдер. А провожатого из гаррапов взять пришлось: Бэрд настоял.

– Если с вами будет хотя бы один гаррап, я буду уверен, что вы в безопасности.

– Гаррапы настолько честны и преданны? – поинтересовался Стверцов.

– Нет, – усмехнулся посол. – Гаррапы алчны, коварны и лживы. Не по природе своей, а потому что у них эти качества считаются основой добродетели. Но сейчас гаррапы настолько заинтересованы в добрых отношениях с землянами, что не допустят, чтобы хотя бы с одним из нас приключилось несчастье. Выгоду свою они понимают не хуже других разумных существ.

Представленный Стверцову гаррап-проводник произнес длинную фразу, которую Николай расценил как традиционное приветствие. Однако оказалось, что это было родовое имя гаррапа. Представив, как он будет обращаться к своему спутнику, Стверцов озадаченно прикусил губу. Гаррап же, похоже, только того и ждал. Опыт общения с землянами у гаррапа имелся, а потому он снисходительно похлопал советника по плечу, после чего разрешил называть себя просто Шуни. В переводе с гаррапского имя проводника звучало как Мозоль На Пятке.

Между землянами и аборигенами Нионы существовали некоторые анатомические различия, но внешне гаррап почти не отличался от землянина, разве что только ростом чуть ниже и в плечах пошире. Лицо у Шуни было круглое, нос слегка приплюснут, глаза широко расставлены, нижняя губы отвислая. Прическу Шуни носил традиционную: волосы зачесаны назад и обрезаны на уровне плеч. Из одежды на проводнике был только жилет из шейота и здорово смахивающие на плавки короткие шортики из того же материала, поддерживаемые широченным ремнем со здоровенной медной бляхой. На ногах – обувка, смахивающая на мокасины, тоже кожаные, но уже не из шейота. Довершали костюм кожаные поручи, прошитые петельками, в каждую из которых была вставлена двадцатисантиметровая метательная стрелка. Но главным оружием Шуни был большой складной нож с широким изогнутым лезвием – гаррап носил его, заткнув за пояс.

Две недели могут вместить в себя очень много, особенно если выбрать в качестве средства передвижения скайдер. Гаррап скайдера поначалу побаивался, но вскоре освоился и с интересом посматривал в приоткрытое оконце на проносящиеся под самым днищем вершины деревьев. В полный восторг приводила Шуни волна, что гнал перед собой скайдер во время движения над водной гладью. Зная гаррапский язык лишь по учебным пособиям, но не имея языковой практики, Стверцов опасался, что в общении с гаррапом могут возникнуть проблемы. Но оказалось, что Шуни неплохо объясняется по-русски. Коряво, путая безбожно падежи и времена, но все же понять, о чем идет речь, можно. Всю дорогу Шуни гнал байки о подвигах своих героических предков, при этом врал так, как не снилось даже ирландским сказителям. Поначалу слушать истории Шуни было забавно, когда же пошли повторы, Стверцов переключился на изучение документов, что прихватил с собой. Но все его попытки выстроить единую картину культурной составляющей в жизни аборигенов Нионы разбивались о факт, крепкий, как алмаз, – ни о какой культуре на Нионе и речи быть не могло.

Все расы Нионы говорили на разных языках, но при этом ни у одной из них не было письменности. Даже договоры с землянами заключались в аудиоформате. Все культурное наследие обитателей Нионы сводится к устным историям вроде тех, что с большой охотой травил Шуни, так ведь это даже фольклором не назовешь. Казалось, прошлое нисколько не беспокоило аборигенов. «Что прошло, то ушло навсегда», – сказал советнику один из миккопов. А раз так, то и не заботился никто о том, чтобы оставить потомкам какие-то зримые напоминания о тех, кто жил до них. Убогость и бедность царили во всех селениях, где побывали Стверцов и Шуни. Когда каждый день приходится думать о еде, тут уже не до плясок, не до сказок вечером у костра. Правда, у джаззиров был музыкальный инструмент, похожий на примитивную свирель, да пользовались они им лишь для того, чтобы скот собирать. В селении димминов на глаза Стверцову попалась деревянная колода, которую он поначалу принял за тамтам, но не отходивший ни на шаг от советника Шуни объяснил, что на этой колоде женщины белье отбивают. Обратив внимание на то, что советник интересуется музыкальными инструментами, гаррап обещал по приезде в Даш-Шадун показать боевой рог. Стверцов не понял, что значит боевой рог? Шуни объяснил: в рог дуют, чтобы подстегнуть воинов, идущих в битву. Ну, то есть раньше дули, когда воевать приходилось, теперь же боевые рога в домах без дела по полкам лежат.

Чем ближе был конец путешествия, тем понятнее становился Стверцову план Бэрда. В условиях полунищенского существования, когда людям не хватало порой самого необходимого, а властные структуры внутри общин были в лучшем случае только отмечены, но при этом не обладали ни малейшей возможностью осуществлять свои полномочия, ни о каком экономическом сотрудничестве между расами и речи быть не могло. Сильный забирал у слабого то, что ему было нужно, и хорошо еще, если при этом сильный понимал, что слабому все же стоит что-то оставить, иначе в следующий раз некого будет грабить, – вот и вся экономика. Но то, что ни одна из рас, как это ни прискорбно, не обладала даже минимальным культурным наследием, позволяло надеяться на то, что базисные элементы культуры, искусственно привнесенные извне, включая единые для всех рас язык и письменность, послужат основой для образования суперэтноса.

Изучая рабочие файлы своего предшественника, покинувшего Ниону за неделю до прибытия нового советника, Стверцов обнаружил заготовку для универсального алфавита Нионы и общую программу для составления толкового словаря. Бегло просмотрев материалы, Стверцов пришел к выводу, что бывший советник по культуре изначально пошел неверным путем. Для записи звуков традиционных нионских языков можно было использовать как кириллицу, так и латиницу, но составитель алфавита почему-то начал придумывать новые значки, которых Стверцов насчитал аж пятьдесят два. Словарь же должен был представлять собой жуткую мешанину из слов, используемых в четырех нионских языках – шекконарский язык, если таковой вообще существовал, оказался забыт, а в соответствии с предложенными правилами грамматики, упрощенными до полного примитива, фраза «Моя твоя не понимай» представлялась образцом красноречия. Одним словом, Стверцов пришел к выводу, что все наработки предшественника следует отправить в мусорную корзину и начинать работу заново.

За десять дней стремительных перемещений с места на место Стверцов успел побывать на территориях обитания джаззиров, миккопов и димминов. Целый день ушел на обследование болотистой низменности, густо заросшей колючим кустарником и высокой, в рост человека, травой, похожей на тростник, в надежде отыскать представителей шекконаров. Шуни сразу заявил, что ничего у них не выйдет, и оказался прав – им не удалось обнаружить даже следов присутствия человека.

– Шекконар хитрый такой, – поглядывая в приоткрытое окно скайдера, качал головой Шуни. – Но все равно глупый.

– Как это? – удивленно спрашивал Стверцов. – Хитрые, но глупые?

– Так, так, – снова кивал Шуни. – Хитрый – умеет хорошо прятаться. Глупый – поймать легко. Приманка нужна.

– Приманка? – еще больше удивлялся Стверцов.

– Так, приманка. – Шуни запрокидывал голову назад и старательно скреб ногтями шею. Стверцов уже успел уяснить, что таким жестом гаррап выражал свое презрение к тому, о чем говорил. – Лучше – бралан. – Речь шла о домашних животных, стада которых пасли диммины. – Так, бралан – хорошо.

– И что же нужно сделать с браланом?

– Бралана надо затащить на топкое место, так. Чтобы он вылезти не мог. Бралан мекать начнет, так. Шекконар будет думать, бралан сам на болото пришел, и прибежит, чтобы мяса наесться. Много шекконаров прибежит бралана есть. Так. Шекконар мясо не жарит – сырым ест. Дикий совсем.

И в самом деле дикие, озабоченно качал головой Стверцов. Видно, придется для шекконаров отдельную программу разрабатывать.

* * *

Визит в столицу гаррапов Даш-Шадун Стверцов намеренно отложил на конец путешествия. Поскольку гаррапы являлись доминирующей расой Нионы, нужно было вначале составить хотя бы самое общее представление об остальных. И это было правильно. Если бы Стверцов не видел соломенных шалашей джаззиров, задымленных землянок миккопов и сараев, в которых диммины спали вместе со своим скотом, если бы не помотался по болотам в поисках хитрых, но глупых шекконаров, то непременно бы назвал поселок гаррапов убогим. Как иначе назвать кучу домов, собранных из доставленных с Земли стандартных строительных панелей и раскиданных как попало на огромной площади? Невозможно было пройти от дома к дому, не провалившись по щиколотку в жидкую грязь, в которой копошились большие, с локоть длиной и в руку толщиной, белые черви. Стверцов знал, что черви эти насекомоядные, что-то вроде земных лягушек, и все равно старался обходить их стороной – уж очень напоминали они выросших до гигантских размеров опарышей.

И все же это был поселок – первое увиденное Стверцовым на Нионе место компактного проживания большой группы людей. Удивило его только то, что, когда в сопровождении Шуни он шел по поселку, на глаза им попадались только мужчины. На вопрос советника о женской части населения гаррап с серьезным видом ответил, что женщинам нечего делать на улице, женщины должны дома сидеть и домашними делами заниматься.

– А чем мужчины занимаются? – поинтересовался Стверцов.

– Мужчина шейот выделывает, одежду из шейота шьет.

– Такую, как на тебе? – спросил советник.

Шуни глянул на свой кожаный жилет.

– Не так, – отрицательно качнул он головой. – Одежду гаррапу женщина шьет, так. Мужчина шьет одежду, которую на Землю отправлять надо.

Стверцову было известно, что земляне поставили на Ниону партию полностью автоматизированных швейных станков с программным управлением. Тому, кто обслуживал такие станки, оставалось только загрузить в приемное устройство несколько отрезков нужного материала требуемых размеров, нажать кнопку «пуск» и спустя какое-то время получить на выходе готовое изделие. И все равно Стверцову трудно было представить того же Шуни обслуживающим один из программируемых станков. Ничего не поделаешь – бремя цивилизованного человека. Хотя, конечно, глупо оценивать способности человека исходя из того, как он одет.

– Прямо идем, – сообщил Стверцову Шуни, топая по луже. – Так.

– Понимаю, – ответил советник.

Лужу он постарался обойти, но влез при этом в грязь и едва не наступил на червяка.

– Не так, – махнул рукой Шуни. – Не понимаешь. Прямо идем, – указал рукой на строение, такое же уродливое, как и все остальные, но заметно больших размеров.

– Туда идем, – подсказал Стверцов.

– Туда, – кивнул гаррап.

– И что мы там увидим?

– Хозяина. – Шуни посмотрел на советника и многозначительно воздел палец к небесам.

– Хозяина, – повторил следом за ним Стверцов.

– Так, – кивнул гаррап.

– Хозяина чего?

Шуни посмотрел на советника так, будто тот спросил, не умеет ли гаррап летать.

– Хозяин, – раскинув руки в стороны, Шуни обвел ими окрестности. – Хозяин, так.

– А… – понял наконец, о чем идет речь, Стверцов. – Вождь? – сообразив тут же, что слово это гаррапу, скорее всего, неизвестно, он спросил иначе: – Главный гаррап?

– Так. – Шуни смачно цокнул языком. – Главный гаррап, – видно, ему понравилось такое определение, – давно тебя ждет.

Итак, в первый же день пребывания в Даш-Шадуне Стверцову предстояло встретиться с главой гаррапов, по совместительству являющимся также и официальным представителем планеты Ниона. Что ж, советник по культуре к встрече был готов. Стверцов задал провожатому только один вопрос:

– Как зовут главного гараппа?

– Э-э-э. – Шуни устремил взгляд в серые небеса, готовые вот-вот окропить землю мелким дождем. – Сам тебе говорит. – Гаррап перевел взгляд на советника и добавил: – Так.

* * *

Дверь, ведущая в резиденцию гаррапского вождя, болталась на неумело закрепленных петлях. Зато за дверью, в небольшой прихожей, гостей поджидали трое здоровенных по местным меркам гаррапов, вооруженных широкими палашами с зазубренными на концах лезвиями. Посматривая с интересом на землянина, охранники перекинулись парой фраз на гаррапском с Шуни, которого они, судя по всему, хорошо знали, после чего гостям было позволено пройти дальше.

Войдя следом за Шуни в комнату, Стверцов замер на пороге, не зная, что делать – ужаснуться или рассмеяться. Большая комната, в типовом доме выполнявшая роль гостиной, выглядела подобно юрте кочевника. Окна завешены тростниковыми циновками, по стенам оружие развешено, пол застелен звериными шкурами, в центре – обложенный камнями очаг, в потолке, как и положено, прорублено отверстие для дыма. Иллюзия присутствия в жилище воина-кочевника была бы полной, если бы не два инородных предмета – нежно-голубой холодильный шкаф на аккумуляторах и большой плоский телемонитор.

– Так, гаррап-хозяин живет, как должен жить воин.

Обернувшись на голос, Стверцов увидел улыбающегося гаррапа, ростом едва ему по плечо, с большой головой, росшей как будто прямо из плечей, и заметно выпирающим круглым животиком. Одет гаррапский вождь был так же, как и Шуни, – шорты и жилет из шейота, вот только оружия у него не было.

– Добрый день, – учтиво наклонил голову Стверцов. – Рад знакомству. Я новый советник по культуре при посольстве Земной Федерации на Нионе. Мое имя Николай Стверцов. Можете называть меня просто Ник.

Слушая Стверцова, низкорослый гаррап то и дело кивал головой, как будто соглашаясь с тем, что он говорил.

– Так, – еще раз кивнул он, когда советник закончил свою короткую речь. – Ник – понятно. Меня, – он ткнул себя большим пальцем в грудь, – Даш-Даш Катун. Так. – Гаррап усмехнулся. – Нужно очень простой имя, или землянин не запомнит.

Шуни подобострастно засмеялся.

Даш-Даш Катун глянул на проводника и что-то строго сказал по-гаррапски. Шуни кивнул и присел на корточки слева от двери.

– Проходи, Ник, проходи.

Улыбчивый Даш-Даш Катун учтиво взял Стверцова за локоть и повел к центру комнаты, где возле очага имелось несколько возвышений, покрытых шкурами различной расцветки.

– Есть будешь, Ник?

– Нет, – отказался Стверцов. – Спасибо.

– Пить? У меня в холодильнике много разных банок. – Гаррап очень старательно, почти правильно выговаривал слова чужого языка. – Банки с напитками, так.

Даш-Даш Катун подвел Стверцова к возвышению, покрытому пятнистой шкурой, и жестом предложил присаживаться.

– Не так! Не так! – замахал он вдруг руками. – Ник должен пробовать шупук! Так!

– Шупук? – переспросил Стверцов.

– Шупук! – уверенно кивнул гаррап и указал на очаг.

С краю очага, возле тлеющих углей стоял круглый котелок, до половины наполненный бурой жидкостью.

– Гаррап пить шупук, – ткнул себя большим пальцем в грудь Даш-Даш Катун. – Ник тоже пить шупук. Так.

Стверцов улыбнулся и согласно наклонил голову: шупук – значит, шупук. Ничего не поделаешь, придется попробовать.

Даш-Даш Катун достал из-под шкур две глиняные чашки, зачерпнул одной из котелка и протянул Стверцову. Советник принял чашку из рук гаррапа и с большим сомнением заглянул в нее. По краю посудины тянулся широкий черный ободок – ясное дело, он не первый пользовался чашкой, которую после предыдущего употребления в лучшем случае только ополоснули.

Зачерпнув и для себя чашку шупука из котелка, Даш-Даш Катун весело глянул на Стверцова.

– Садись, Ник, садись! – махнул он свободной рукой и сам присел на возвышение, покрытое огненно-рыжей, не иначе как крашеной шкурой.

Стверцов изобразил ответную улыбку, в знак благодарности наклонил голову и сел на предложенное место.

– Ахш, шакаттак! – Даш-Даш Катун вскочил со своего места, кинул чашку с шупуком на разбросанные по полу шкуры и дважды радостно хлопнул в ладоши. – Сел! Так! Так! Сел!

Не зная, что сказать, Стверцов смотрел на гаррапа в полнейшем недоумении. Может быть, ему тоже следовало кинуть чашку, вскочить на ноги и начать хлопать в ладоши?

Даш-Даш Катун быстро успокоился, поднял с пола чашку, вновь зачерпнул себе шупука из котелка и уселся, скрестив ноги, на рыжую шкуру.

– Нельзя сразу садиться на предложенное тебе место. – Гаррап сделал глоток из чашки и, глядя на советника, с укоризной покачал головой. – Не так!

– Почему?

Ствероцов понюхал шупук в чашке, что держал в руке. Пахло крепким травяным настоем.

– Колючку могли положить.

– Что за колючку?

– Ахш! – Даш-Даш Катун запустил руку под шкуру и вытащил небольшую веточку с висевшими на ней тремя усеянными мелкими колючками плодами, каждый размером с горошину. – Сядешь на колючку – и все – готово, помирай. Так.

– Ядовитая колючка? – догадался Стверцов.

– Так, – кивнул гаррап. – Сильно ядовитая. Нет лечения, так. Только помирай.

Стверцову сделалось немного не по себе.

– Кто же станет мне ядовитую колючку подкладывать? – Он все же улыбнулся, чтобы показать, что воспринимает разговор всего лишь как шутку.

– Ахш! – едва ли не с восторгом выдохнул гаррап. – Ты – большой человек, – указал он на советника. – Я, – ткнул себя пальцем в грудь, – большой человек, так. У большого человека всегда есть враги, так.