Текст книги "Краткое содержание произведений русской литературы XIX века"

Автор книги: Александра Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 67 страниц)

Петр Дмитриевич Боборыкин 1836 – 1921

Жертва вечерняя
Роман в четырех книгах (1867)
С. И. Чупринин

Дождливым ноябрьским вечером 186* г. в Петербурге Марья Михайловна – двадцатитрехлетняя богатая вдова гвардейского адъютанта – начинает вести интимный дневник, чтобы разобраться в причинах своего постоянно дурного настроения. Выясняется, что мужа она никогда не любила, что с сыном, трехлетним «кислым» Во-лодькой, ей скучно, а столичный свет не предоставляет никаких развлечений, кроме выездов в Михайловский театр на спектакли с канканами. Хандры не развеивает ни письмо, полученное Марьей Михайловной из Парижа от двоюродного брата Степы Лабазина, ставшего за время их разлуки «философом» и «физикусом», ни ее визит к замужней светской приятельнице Софи. Застав Софи с любовником, рассказчица делает ей строгий выговор, хотя и догадывается сама, что скорее завидует чужому, пусть прошлому, но все-таки счастью. Определенную новизну в жизнь Марьи Михайловны вносит, правда, знакомство с «умничающей» Плавиковой, в чьем салоне по четвергам собираются разные «сочинители», и в их числе сорокалетний (т. е. сильно немолодой уже) романист Домбрович. Поддавшись праздному любопытству, рассказчица тоже начинает читать европейские журналы, пытается поддерживать разговоры о философии Б. Спинозы и вообще об «умном», но жгучий интерес у нее вызывает только образ жизни содержанок-француженок, к которым, напрочь забывая о светских дамах, так тянутся мужчины. Для того чтобы познакомиться с Clemence, самой блистательной из этих куртизанок, она ездит по рождественским маскарадам, всюду встречая Домбровича. Даже Clemence, когда их знакомство наконец состоялось, говорит по преимуществу о Домбровиче, подчеркивая, что он намного выше всех светских франтов. Домбрович, с которым рассказчица видится все чаще, действительно не обманывает ожиданий: он обаятелен, тактичен, остроумен, способен часами увлекательно рассуждать и о писателях, и о людях света, и о самом себе. «Поговоривши с ним, как-то успокаиваешься и миришься с жизнью», – заносит рассказчица в дневник, замечая, что о многом она начинает судить так же, как ее новый знакомый. Дневник заполняют размышления о женщинах – «синих чулках» и «нигилистках», рассказы о спиритических сеансах, светские сплетни, но с каждой новой записью центральным героем все более и более становится Домбрович. Он вспоминает о своих встречах с Лермонтовым, сурово оценивает Тургенева и других современных беллетристов, доказывает, сколь вредны умным женщинам узы брака, и исподволь учит Марью Михайловну искусству «срывать цветы удовольствия» так, чтобы «овцы были целы и волки сыты».

Спустя два месяца после знакомства происходит неизбежное: оказавшись впервые в квартире Домбровича и позволив себе шампанского за завтраком, рассказчица отдается своему учителю. Сначала она, разумеется, чувствует себя обесчещенной и едва ли не изнасилованной: «И это делается среди белого дня... Тонкий, цивилизованный человек поступает с вами, как с падшею женщиною», – но довольно быстро успокаивается, поскольку «ничего уже воротить нельзя», а еще через несколько дней записывает в дневнике: «Что тут жеманничать? Скажем сразу: я не могу без него! Так должно было случиться!» Не раскрывая своей тайны, Марья Михайловна и Домбрович почти каждовечерне видятся в светском обществе, причем, следуя толковым советам своего наставника, наша рассказчица пользуется отныне и у «молокососов», и у сановников несравненно большим успехом, чем прежде. В ее жизни наконец-то появился смысл, а неделя теперь так набита делами, что время летит точно с экстренным поездом: заботыоб эффектных нарядах, визиты, хлопоты по патронированию сиротского приюта, театр. Но самое главное: дважды в неделю встречаясь с любовником у себя дома, в остальные дни Марья Михайловна, заявив прислуге, что ей нужно в Гостиный двор за покупками, украдкой спешит в Толмазов переулок, где Домбрович специально для интимных свиданий снимает комнатку с мебелью. Обучение «по части клубнички», как выражается Домбрович, идет полным ходом: опытный соблазнитель сначала знакомит свою ученицу с романом Ш. де Лакло «Опасные связи», «Исповедью» Ж. Ж. Руссо, другими скандальными книжками, а затем уговаривает ее принять участие в тайных вечеринках, где пятеро распутных аристократок, слывущих в свете жеманницами и самыми неприступными женщинами столицы, встречаются со своими любовниками. Шампанское, соблазнительные туалеты, канкан, сочинение акростихов на разные неприличные слова, застольные рассказы о том, кто как и когда потерял невинность, – вот мир сладкого порока, в который стала погружаться Марья Михайловна. И, наверное, погрузилась бы с головой, если бы в один из вечеров, когда ужин столичных сатиров и вакханок перешел в настоящую оргию, среди пирующих не появился вдруг добродетельный Степа Лабазин. Оказывается, он только что вернулся из заграничных странствий и, узнав от горничной Ариши, что Марья Михайловна очутилась в пучине разврата, незамедлительно помчался ее спасать. Пробужденной стыдливости и раскаянью нашей рассказчицы нет предела. В присутствии Степы она раз и навсегда разрывает свои отношения с Домбровичем – человеком, вне всякого сомнения, ярким, талантливым, но, как и все люди сороковых годов, изолгавшимся, развращенным и до крайности эгоистичным. Теперь Марье Михайловне, проведшей несколько дней в беседах с резонером Степой, хочется обрести «цельное мировоззрение» и, забыв о том, что существуют на свете мужчины, встать на стезю подвижничества и заботы о ближних. По совету Степы она знакомится с некоей Лизаве-той Петровной, которая раздала бедным все свое состояние и посвятила себя перевоспитанию падших девушек. Вместе с новой наставницей рассказчица посещает больницы, ночлежки, солдатские и, напротив, шикарные увеселительные дома, скандаля всюду с прито-носодержательницами и словом любви пытаясь возродить проституток к новой, честной жизни. Глазам Марьи Михайловны открываютсяи несчастные русские девушки, которых, как ей кажется, на путь порока толкнула только ужасающая бедность, и целая галерея француженок, немок, англичанок, приехавших в петербургские бордели специально за тем, чтобы заработать себе приданое или деньги на обеспеченную старость. С патриотическим желанием спасать именно заблудших Матреш, Аннушек, Палаш рассказчица создает что-то вроде исправительного дома, учит девушек грамоте и азам добродетели, но вскоре убеждается, что ее подопечные либо вновь норовят пуститься в загул, либо всякими правдами и неправдами вымогают у нее деньги. Разочаровавшись в перспективах подвижничества и обстоятельно поговорив с неизменным советником Степой, Марья Михайловна приходит к выводу, что многие женщины промышляют собою вовсе не из-за нищеты, а ради наслаждения, ради веселой жизни и что свою любовь ей лучше обратить не на них, а на своего родного сына.

Планам уехать из Петербурга за границу мешает неожиданная болезнь ребенка. Марья Михайловна, даже и не ожидавшая от себя, что она так сильно полюбит своего «кислого» Володьку, решает провести лето на даче под Ораниенбаумом, подальше от столичной «ярмарки тщеславия». Степа поселяется с ними под одной кровлей, продолжая работу по просвещению двоюродной сестрицы в духе позитивизма шестидесятых годов. Марья Михайловна, признающаяся, что она была всегда равнодушна к природе, к музыке и к стихам, под воздействием бесед со Степой развивается и эмоционально, и интеллектуально. Читает она уже не французские романы, а «Накануне» И. Тургенева, «Басни» Лафонтена, «Гамлет» В. Шекспира, прочие умные книги. Но чуть-чуть все-таки страдает от того, что вокруг нет никого, кто смог бы оценить ее как женщину. Перемену в добропорядочную и пресноватую жизнь вносит знакомство с Александром Петровичем Кротковым. Этот двадцатишестилетний ученый, знакомец Степы по заграничной жизни, тоже поселился на лето у своей кузины под Ораниенбаумом. Он презирает женщин, что поначалу задевает, а затем раззадоривает нашу рассказчицу. Ее дневник заполняется пересказом рассуждений Кроткова о науке, космополитизме, женской эмансипации и других важных вещах. Марья Михайловна теряет обретенное с трудом равновесие. Она вновь влюблена и бесится при одной только мысли: «Этот человек ходит теперь по Петер-692

бургу, курит свои сигары, читает книжки и столько же думает обо мне, как о китайском императоре». Впрочем, Александр Петрович, кажется, вполне готов соединить свою судьбу с судьбою рассказчицы, но... Итогом будет брак скорее по расчету, в лучшем случае, по сердечной склонности, а никак не по страсти, и эта эмоциональная снисходительность избранника решительно не устраивает Марью Михайловну. Она то мечтает о союзе равных, то сходит с ума от страсти, и дневник превращается в череду горячечных признаний, обвинений и самообвинений, мыслей о том, что вся жизнь рассказчицы «одно блуждание, одна беспомощная и безысходная слабость духа», а во всех ее «поступках, мыслях, словах, увлечениях одни только инстинкты». Жить больше явно незачем. Поэтому, решив покончить с собою, Марья Михайловна делает прощальные визиты, прощается со святой в ее самообмане Лизаветой Петровной, объезжает напоследок все петербургские театры, в том числе и Александринку, где шла «Гроза» А. Островского, и... В очередной раз отвернувшись от кротковских признанийвлюбви,отказавшисьвыслушатьвсепривычныерезоны Степы, Марья Михайловна целует спящего в кроватке сына и заново перечитывает завещание, записанное под ее диктовку верным Степой. Судьба Володьки вверена в этом завещании Александру Петровичу Кроткову.Дневник должен быть передан сыну, «когда он в состоянии будет понимать его. В нем он найдет объяснение и, быть может, добрый житейский урок». А сама рассказчица принимает яд, уходя из жизни с улыбкой на губах и шекспировским двустишием из «Гамлета»: «Как такой развязки не жаждать? Умереть, уснуть».

Китай-город
Роман в пяти книгах (1881)
С. И. Чупринин

Торговая и деловая жизнь кипит во всех улочках и переулках Китай-города, когда погожим сентябрьским утром недавно вернувшийся в Москву Андрей Дмитриевич Палтусов – тридцатипятилетний дворянин заметной и своеобразной наружности – заходит в банк на Ильинке и встречается там с директором – своим старинным приятелем Евграфом Петровичем. Поговорив о том, насколько русские люди отстают все еще от немцев в финансовых делах, Андрей Дмитриевич перечисляет изрядную сумму денег на свой текущий счет, а затем отправляется в трактир на Варварке, где у него уже назначен завтрак со строительным подрядчиком Сергеем Степановичем Калакуцким. Выясняется, что Палтусов горит желанием разбогатеть, пустившись на выучку к гостинодворским Титам Титычам, и стать, таким образом, одним из дворян-«пионеров» в деле, где пока царствуют иностранцы и купцы, но для успеха ему нужен почин. Приняв на себя обязанности «агента» Калакуцкого, он перебирается на Никольскую, в ресторан «Славянский базар», где сговаривается пообедать в «Эрмитаже» с Иваном Алексеевичем Пирожковым, которого помнит еще по учебе в университете. До обеда есть еще время, и, выполняя поручение Калакуцкого, Палтусов заводит знакомство с Осетровым – «дельцом из университетских», который разбогател на речном промысле в низовьях Волги, а действие переносится в ряды старого гостиного двора, где находится «амбар», принадлежащий фирме «Мирона Станицына сыновья».

Появляется Анна Серафимовна – двадцатисемилетняя жена старшего совладельца – и, предъявив своему «распустехе» мужу векселя, выданные им одной из его любовниц, требует, чтобы Виктор Миронович, получив отступное, совсем устранился от дел. Тот вынужден согласиться, и Анна Серафимовна, несколько минут поболтав с заглянувшим на огонек и душевно симпатичным ей Палтусовым, отправляется с деловыми визитами – сначала к верному другу – банкиру Безрукавкину, затем к тетушке Марфе Николаевне. Став с сегодняшнего утра полновластной хозяйкой огромной, хотя и расстроенной фирмы, Станицына нуждается в поддержке и получает ее. Особенно славно чувствует она себя в кругу «молодежи», собирающейся в тетушкином доме, где выделяются эмансипированная дочь Марфы Николаевны Любаша и их дальний родственник Сеня Рубцов, недавно прошедший курс обучения фабричному делу в Англии и в Америке.

Спустя месяц, дождливым октябрьским утром, читатель оказывается в роскошном, выстроенном самым модным архитектором особняке коммерции советника Евлампия Григорьевича Нетова. Это своего рода музей московско-византийского рококо, где все дышит богатством и, несмотря на купеческое происхождение хозяев, изящным, аристократическим стилем. Одна беда: Евлампий Григорьевич давно уже живет «в разногу» со своей супругой Марией Орестовной и панически ее боится. Вот и сегодня, в ожидании очередного «чрезвычайного разговора» со своенравной спутницей жизни, Нетов рано утром выскальзывает из дома и отправляется с визитами. Получив полезные наставления у дяди – «мануфактурного короля» Алексея Тимофеевича Взломцева, он отправляется к другому своему родственнику – Капитону Феофилактовичу Красноперому, славящемуся в среде предпринимателей грубым высокомерием и демонстративным славянофильством. Нетову в высшей степени неприятно иметь какие бы то ни было дела с «мужланом» Красноперым, но выхода нет: надо согласовать интересы всех потенциальных наследников умирающего патриарха московского купечества – Константина Глебовича Лещова. К Лещову, следовательно, и последний в это утро визит Евлампия Григорьевича. Но и тут незадача: узнав, что ни Взломцев, ни Нетов, опасаясь скандальных последствий, не хотят становиться его душеприказчиками, Лещов выгоняет Евлампия Григорьевича, бранится с женой, с адвокатом, снова и снова переписывает свое завещание, учреждая в одном из пунктов специальную школу, которая должна будет носить его имя. А робкий, многократно униженный за несколько часов Евлампий Григорьевич спешит домой, на встречу с обожаемой, но презирающей его супругой. И узнает, что Мария Орестовна, оказывается, уже твердо решила на зиму, на год, а может быть, навсегда покинуть его, в одиночестве уехав за границу. Более того, она требует, чтобы муж наконец-то перевел на ее имя часть своего состояния. До глубины души потрясенный этими известиями, Нетов не смеет даже ревновать, когда видит Палтусова, направляющегося с визитом к Марии Орестовне. Они в последнее время стали частенько видаться, хотя мотивы их сближения различны: Нетова явно движима сердечной склонностью, а Палтусов – всего лишь охотничьим азартом, поскольку женские прелести Марии Орестовны его нимало не волнуют и, как он сам признается, нет в нем никакого уважения ни к «дворянящимся мещанкам», ни вообще ни к кому из новых московских буржуа. Тем не менее он с готовностью принимает на себя обязанности поверенного в делах Марии Орестовны. Нетов, в свою очередь, доверительно сообщает Палтусову, что намерен положить жене пятьдесят тысяч годового содержания и, явно примеряяськ скорому одиночеству, заводит речь о том, что ему тоже, мол, надоело всю жизнь ходить «на помочах» и пора брать свою судьбу в собственные руки. Проснувшаяся вдруг отвага побуждает обыкновенно конфузящегося Евлампия Григорьевича очень удачно выступить на похоронах Лещова. Об этом успехе Марии Орестовне рассказывает ее брат Николай Орестович Леденщиков, без особого блеска подвизающийся на дипломатическом поприще, и это чуть-чуть примиряет ее с мужем. К тому же мадам Нетова понимает, что, расставшись с Ев-лампием Григорьевичем, она тотчас же получит в нахлебники своего «ничтожного» брата. Ее решимость поколеблена, да к тому же приехавший на вызов доктор неожиданно намекает Марии Орестовне, что она, быть может, станет вскорости матерью. Нетов, узнав об этом, сходит с ума от радости, а Мария Орестовна... «Не желанное рождение здорового ребенка представилось ей, а собственная смерть...»

Спустя еще два месяца, на рождественской неделе, действие переносится в одноэтажный домик на Спиридоновке, где под водительством восьмидесятилетней Катерины Петровны едва ли не в нищете живет обширное дворянское семейство Долгушиных. У дочери Катерины Петровны отнялись после беспутной молодости ноги; зять, выйдя в отставку генералом, промотал, пускаясь во все новые и новые аферы, не только собственные средства, но и тещины; внуки Петя и Ника не задались... Одна надежда на двадцатидвухлетнюю внучку Тасю, мечтающую о театральной сцене, но, к несчастью, не имеющую денег даже на учебу. С унижениями вымолив взаймы семьсот рублей у брата Ники, в очередной раз сорвавшего хороший куш в картах, Тася просит совета и поддержки сначала у давнего друга дома Ивана Алексеевича Пирожкова, а затем у своего дальнего родственника Андрея Дмитриевича Палтусова. Они с тревогой глядят на театральную будущность Таси, но понимают, что иным путем молодой бесприданнице, пожалуй, не вырваться из семейной «мертвецкой». Поэтому Пирожков для того, чтобы девушка составила себе представление об актерском житье-бытье, вывозит ее в театральный клуб, а Палтусов обещает познакомить с актрисой Грушевой, у которой Тася могла бы в дальнейшем брать уроки.

Сам же Палтусов продолжает путешествовать по «кругам» пореформенной Москвы, с особой грустью навещая «катакомбы», как онназывает стародворянские Поварскую, Пречистенку, Сивцев Вражек, где доживает свой век разорившаяся и выродившаяся знать. Встретившись с сорокалетней княжной Куратовой, он горячо доказывает ей, что дворянство уже сошло с исторической сцены и будущее принадлежит коммерсантам, чьи отцы крестили лоб двумя перстами, но чьи дети зато кутят в Париже с наследными принцами, заводят виллы, музеи, протежируют людям искусства.

Чувствуя себя «пионером» в мире капитала, Палтусов с охотою встречается с самыми разными людьми – например, с престарелым помещиком и поклонником Шопенгауэра Куломзовым, который, чуть ли единственный в дворянской среде, сохранил состояние, но и то благодаря ростовщичеству. Особенно же мил и приятен Андрею Дмитриевичу «эпикуреец» Пирожков. 12 января, в Татьянин день, они вместе едут на торжество в университет, обедают в «Эрмитаже», ужинают в «Стрельне», а вечер завершают на Грачевке, славящейся своими публичными домами.

Разуверившись в том, что Палтусов хоть когда-нибудь выполнит обещание свести ее с актрисой Грушевой, Тася Долгушина приезжает в меблированные комнаты мадам Гужо, где живет Пирожков, и обращается к нему с той же просьбой. Иван Алексеевич и рад бы удружить, но не хочет, как он говорит, брать грех на душу, вводя благородную девушку в неподобающее ей общество. Разгневанная Тася самостоятельно узнает адрес Грушевой и является к ней без всяких рекомендаций. Желая испытать будущую ученицу, Грушева велит ей разыграть сцену из «Шутников» А. Н. Островского перед артистом Рогачевым и драматургом Сметанкиным. Искра божья в Тасе вроде бы обнаружена, и девушку оставляют слушать новую комедию, которую сочинил Сметанкин. Тася счастлива.

А Пирожков в это время пытается помочь уже мадам Гужо – домовладелец «из купчин» Гордей Парамонович решил отставить эту почтенную француженку от должности распорядительницы меблированных комнат, а дом продать. Из хлопот Ивана Алексеевича ничего путного не выходит, тогда он обращается за поддержкой к Палтусову, совсем недавно переехавшему из меблированных комнат в собственную квартиру у Чистых Прудов. Палтусов рад услужить приятелю. К тому же случай с мадам Гужо лишний раз подтверждает его теорию о том, что «вахлак»-купец на все в Москве накладывает лапу, и,следовательно, «наш брат» – дворянин и интеллигент должен наконец взяться за ум, чтобы не оказаться съеденным. Прибегнув в переговорах с Гордеем Парамоновичем к посредничеству Калакуцкого, Андрей Дмитриевич вскоре понимает, что его «принципал» зарвался в финансовых спекуляциях и что ему самому отныне выгоднее не служить в «агентах» Калакуцкого, а открыть собственное дело. Приняв это решение, Палтусов отправляется на бенефис в Малый театр, где, встретившись с Анной Серафимовной Станицыной, приходит к выводу, что она гораздо порядочнее, умнее и «породистее», чем отбывшая наконец за границу и, как говорят, разболевшаяся Мария Орестовна Нетова. Вступив в антракте с Анной Серафимовной в беседу, Андрей Дмитриевич убеждается, что и он ей небезразличен. Разговор среди прочего заходит и о судьбе семейства Долгушиных. Выясняется, что Тасина парализованная мать умерла, отец-генерал поступил в надзиратели к табачному фабрикату, а сама Тася, едва-едва отвлеченная от опасного для приличной девушки общества актрисы Грушевой, остро нуждается в заработке. Тронутая этими новостями, Анна Серафимовна вызывается взять Тасю к себе в чтицы, пока не придет ей время поступать в консерваторию.

На следующий вечер Станицына и Палтусов, будто ненароком, встречаются вновь – уже на симфоническом концерте в зале Благородного собрания. Андрей Дмитриевич не прочь еще теснее сблизиться с очаровательной купчихой, но его останавливает людская молва. Будут, небось, говорить, что он примостился близ соломенной вдовушки-«миллионщицы», тогда как на самом деле ему не нужно «бабьих денег»; он, Палтусов, и сам пробьет себе дорогу. Обостренная щепетильность и деликатность мешают Анне Серафимовне и Андрею Дмитриевичу объясниться во взаимной сердечной приязни. Они расстаются, условившись, впрочем, свидеться на балу у купцов Рогожиных. А пока, узнав, что Калакуцкий окончательно разорился, Палтусов едет навестить его. Им движет не только дружеское чувство, но, признаться, еще и надежда перехватить у бывшего «принципала» самые выгодные подряды. Этим планам не суждено сбыться, поскольку в доме у Калакуцкого он застает околоточного: Сергей Степанович только что застрелился. Палтусов и опечален, и возбужден мечтою, тайно воспользовавшись доверенными ему деньгами Марии Орестовны, завладеть высокодоходным домом своего покойного работодателя. Эта мечта столь неотступна, что, встретившись на рогожинском балу со Станицыной, Палтусов ее уже едва замечает. Голову ему кружит теперь красавица графиня Даллер, а еще пуще мысль о том, что он вот-вот, временно пойдя на нечестный поступок, станет полноправным членом «семьи» самых денежных людей Москвы. Анна Серафимовна, понятно, набравшись отчаянной храбрости, приглашает Андрея Дмитриевича к себе в карету и... бросается с поцелуями к нему на шею, но скоро, впрочем, застыдившись, одумывается. Влюбленные расстаются: она – с мыслями о своем позоре, он – с верою в скорое обогащение.

Действие пятой книги романа начинает эмансипированная дочь станицынской тетушки Любаша. Заметив, что ее «братец», а на самом деле дальний-предальний родственник Сеня Рубцов «неровно дышит» по отношению к Тасе, играющей при Анне Серафимовне роль чтицы, юная «дарвинистка из купчих» понимает, что она и сама влюблена. «Молодежь», флиртуя и пикируясь, целые дни проводит в доме Станицыной. Но Анне Серафимовне не до них. Узнав, что отставленный муж в очередной раз навыпускал фальшивых векселей, по которым, чтобы не было сраму, ей придется платить, она решает развестись с Виктором Мироновичем, освободив себя для вымечтанного и, кажется, такого возможного брака с Палтусовым. Да и дела требуют к себе внимания. Наняв толкового Сеню к себе директором, Ста-ницына вместе с ним, с Любашею и Тасей едет на собственную фабрику, где, по сообщению немца-управляющего, будто бы назревает забастовка. Визитеры обследуют прядильные цеха, «казарму», где живут рабочие, фабричную школу и убеждаются, что забастовкой «не пахнет», поскольку дело во владениях Анны Серафимовны поставлено совсем не плохо. Зато совсем плохи дела в доме Нетовых. Мария Орестовна вернулась из заграничного вояжа умирающей, пораженной антоновым огнем, но Евлампий Григорьевич не чувствует больше по отношению к ней ни прежней любви, ни прежнего страха. Впрочем, Нетова не видит перемен в своем муже, чье сознание явно помрачено, поскольку он, как поговаривают в их среде, давно страдает прогрессивным параличом. Огорченная тем, что Палтусов так и не полюбил ее как должно, она мечтает поразить избранника собственным великодушием, сделав его либо своим душеприказчиком, либо, чем черт не шутит, наследником. Мария Орестовна посылает за ним,но Андрея Дмитриевича не могут сыскать, и, с досады не оставив завещания, Мария Орестовна умирает.

Все наследство по закону переходит, следовательно, к мужу и ее «ничтожному» брату Леденщикову. И тут наконец появляется Палтусов. Оказывается, он был болен, но вступивший в наследование Леденщиков, не желая входить в какие бы то ни было обстоятельства, требует, чтобы Андрей Дмитриевич незамедлительно вернул те пятьсот тысяч, управление которыми доверила ему покойная Мария Орестовна. Палтусов, тайно распорядившийся изрядной частью этой суммы по собственному усмотрению, поражен в самое сердце: ведь «все было у него так хорошо рассчитано». Он летит за кредитом к Осетрову – и получает от человека, которого считает своим идеалом, решительный отказ; собирается за помощью к Станицыной – и останавливает себя, ибо для него непереносимо быть обязанным женщине; фантазирует о том, как ради денег придушит старичка-процентщика и шопенгауэрианца Куломзова – и тотчас же устыжается; думает о самоубийстве – и не находит в себе сил на это... Кончается все это, как и следовало ожидать, сначала подпиской о невыезде, а затем и арестом попавшего в западню Палтусова.

Узнав об этом от растерявшейся и не знающей, что предпринять, Таси, Анна Серафимовна немедленно велит подать экипаж и едет в арестантскую, где третий уже день содержится Андрей Дмитриевич. Она готова заплатить залог, достать всю, какая требуется, сумму, но Палтусов благородно отказывается, поскольку решил «пострадать». Он, по словам адвоката Пахомова, «смотрит на себя какна героя», все действия которого в состязании с купеческой мошной не только позволительны, но и морально оправданны. Пирожков, навещающий Андрея Дмитриевича в заточении, не вполне уверен в его правоте, но Палтусов настойчив: «...Я чадо своего века» – и век, дескать, требует достаточно «широкого взгляда на совесть».

Следствие по делу о растрате продолжается, а Станицына с «молодежью» отмечают Пасху в Кремле. Все они озабочены: Анна Серафимовна – участью Андрея Дмитриевича, Тася – своей неудавшейся театральной карьерой, Любаша тем, что «дворянка отбила у нее того, кого она прочила себе в мужья». На разговенье в дом Станицыной нежданно является Виктор Миронович – он, «наскочив» за границей на какую-то недотрогу, сам предлагает Анне Серафимовне развод, ией, при одном воспоминании о томящемся в арестантской Палтусове, становится «так весело, что даже дух захватило. Свобода! Когда же она и была нужнее, как не теперь?». Счастливая развязка поджидает и Тасю: во время посещения Третьяковской галереи Сеня Рубцов предлагает ей свою руку и сердце. Все потихоньку устраивается ко всеобщему удовольствию, и вот уже гуляющий по Пречистенскому бульвару Иван Алексеевич Пирожков видит коляску, в которой рядышком с Анной Серафимовной сидит выпущенный ее хлопотами на свободу Андрей Дмитриевич. Самое время идти в «Московский» трактир, где, как и в других бесчисленных ресторанах первопрестольного града, на свой пир победителей собираются «хозяева» из берущих в стране верх коммерсантов и музыкальная машина оглушительно трещит победный хор: «Славься, славься, святая Русь!»