Текст книги "Мы разминулись на целую жизнь (СИ)"
Автор книги: Александра Соколова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
г. Таганрог. Июль 2004 года.
Лиза тихонько мурлыкала, чувствуя, как теплые ладони скользят по её спине, разминая уставшие мышцы. Она лежала поперек кровати на животе, уткнувшись носом в подушку, и изредка напрягала ягодицы, на которых уютно устроилась Инна. Сегодня им выпал редкий вечер в одиночестве – Лёша и Женя отправились гулять, прихватив с собой Дашу и тонну ценных рекомендаций и увещеваний.
– Полегче? – спросила Инна, наклоняясь и целуя Лизу в затылок.
– Угу, – промычала та, – Но лучше не останавливайся… Так хорошо…
До кормления осталось около часа, и Лиза собиралась использовать это время с максимальной пользой. Первое время она ужасно комплексовала из-за своей совсем не худенькой фигуры, из-за покрытых растяжками бедер и выступивших на ногах венок. Но Инна быстро справилась с этими комплексами, объяснив и наглядно показав Лизе, что её полный животик – самый лучший на свете, а полосатые бедра очень мило смотрятся как при дневном свете, так и под мягкими лучами торшера.
Ладони сместились со спины на плечи, и мурчание усилилось. Напряжение уходило вместе с мягкими поглаживаниями, а где-то в животе зарождалось сладкое ощущение неги.
– Поцелуй меня, – прошептала в подушку Лиза, сгибая ноги в коленях и касаясь подошвами Инниной поясницы.
Инна снова наклонилась, и кончиком языка провела по обнаженной шее, укутанной завитками светлых волос.
– Мне нравится твой запах, – выдохнула она, сжимая пальцами Лизины ладони, – И твоя кожа. И твое тело.
– А я тебе нравлюсь? – неожиданно Лиза вывернулась, опрокинула Инну на спину и уселась сверху на её бедра. – Или только мое тело?
– А тебя я люблю, – от серьезности интонаций у Лизы что-то ёкнуло в сердце и разлилось теплом по всему телу. Она изящным движением приподнялась и улеглась на Инну, вжимаясь губами в её щеку, губы, и сползая пониже – к шее.
– Я тоже тебя люблю, – зашептала она, пробираясь ладонями под халат и нащупывая гладкие бедра, – И если ты меня сейчас не остановишь – то выслушаешь миллион слащавых слов, которые терпеть не можешь.
– Кто это сказал? – Инна выгибалась под нетерпеливыми Лизиными ласками и тихонько постанывала. – Я обожаю миллион слащавых слов.
– Моя любимая… Самая лучшая… Нежная, родная, сладкая… Зайчик мой…
– Эй! – Инна захохотала, обхватывая Лизу руками и поднимаясь на постели. – Зайчик – это уже слишком. Давай остановимся на котике, если тебе так нравится животный мир.
– Глупая…
Лиза больше не хотела говорить. Она сидела верхом на Инниных бедрах, видела полуобнаженную грудь под распахнутым халатом, и чувствовала на шее горячее дыхание. Этого было достаточно, чтобы забыть о разговорах и отдаться более приятному занятию.
Инна не успела даже ахнуть, как оказалась снова на спине, и почувствовала, как окончательно расползаются в стороны полы её халата, а горячая кожа груди покрывается мурашками от жадных прикосновений. Лиза задохнулась от удовольствия, накрывая сосок губами и лаская его кончик языком. Она ощутила, как нетерпеливые пальцы хватают край её майки и поднимают её вверх, оставляя на спине легкие царапинки.
Через мгновение обе уже были обнажены, лежали, тесно обнявшись и вжимаясь друг в друга. Лиза гладила растрепанные волосы Инны, целовала её губы и таяла от нежности.
– Я хочу тебя, – прошептала она, – Очень-очень… Можно?
– Нет, – со стоном выдохнула Инна, ощущая, как горячая ладошка проникает между их тесно сжатыми телами и настойчиво стремится к бедрам, – Скоро ребята… вернутся.
– Мы успеем, – Лиза коленом раздвинула ноги Инны и ладонь наконец получила долгожданный доступ, – Хотя если ты настаиваешь…
– Нет… Нет…
Инна застонала, обхватывая ногами Лизины бедра и выгибая спину. Она рывком притянула Лизу к себе и поцеловала её, начиная двигаться.
Тихо… Медленно… И вдруг – быстрее и быстрее, в восхитительном, опьяняющем ритме. Губы опухают от поцелуев, кажется еще немножко – и сердце выскочит из груди… Кожа воспаленно-горячая, бедра двигаются вверх-вниз…
– Ёлки палки!
Лиза скатилась на кровать, упала на спину и зарычала сквозь зубы. Рядом, задыхаясь, пыталась нащупать халат Инна.
– Девчонки, вы где? – разнесся по квартире громкий Лёшин голос. – Пора обедать!
– Иди, – всё еще пытаясь восстановить дыхание, прошептала Инна, – Даша голодная.
Лиза, ругаясь сквозь зубы, нашла за кроватью шорты, футболку, быстро оделась и потянулась к Инне, чтобы поцеловать.
– Нет-нет! – испуганно отодвинулась та. – Дай мне минутку, а то…
Улыбнувшись, Лиза скользнула взглядом по возбужденным Инниным соскам, по трясущимся рукам, пытающимся завязать пояс халата.
– Позже, – шепнула она и кончиком пальца провела по своим губам, – Обязательно.
И выбежала из комнаты, успев услышать грохот и громкий смех за дверью.
г. Таганрог. 2006 год.
Второй Женин день в Таганроге прошел в беготне по различным учреждениям. Первым делом она посетила агентство по недвижимости и оставила заявку на покупку двухкомнатной квартиры в районе улиц Чехова или Александровской. Следующим шагом было посещение женской консультации, осмотр и долгий разговор с доктором. Затем Женя отправилась в БУМ и долго ходила по отделу игрушек, выбирая огромного белого медведя и симпатичную куклу.
И уже вечером, поймав такси и прижимая к себе пакеты с покупками, Женя поехала в гости. Туда, где – она знала! – ей обязательно будут рады.
– Привет! – растрепанная Лиза широко распахнула дверь и кинулась Жене на шею. – Как я рада тебя видеть! Заходи. Мы, правда, в своем репертуаре – ужин готов, стол накрыт, а вот себя в порядок привести не успели.
– Ничего страшного, – засмеялась Евгения, выбираясь из Лизиных объятий, – Руководи, чем помочь – я с удовольствием включусь в процесс.
– Да всё уже готово! Сейчас я волосы уложу, Инка переоденется – и всё. Проходи в зал. Лёшка задерживается немножко, но через час точно будет. А что это за пакет такой огромный?
– Подарок для Даши. Не бойся, это всего лишь медведь.
Женя прошла в гостиную, с интересом оглядываясь. Новая квартира Инны и Лизы ей понравилась гораздо больше, чем старая: здесь было просторнее, светлее, и уютнее. Большой накрытый стол в центре не занимал половину комнаты, а оставлял немало пространства для маневра.
– Дашенька, здравствуй!
Боже мой, как подросла эта девочка! Женя помнила её совсем малышкой, а теперь – смотри ты! – хоть в садик отдавай. И бежит, несется навстречу, не слишком уверенно, но ведь бежит же!
– Бу! – выкрикнула Даша, смешно надувая щеки, и запрыгнула в любезно подставленные Женины руки. – Привет!
– Как твои дела, дорогая моя?
– Хорошо! А твои?
– Жень! – раздался из соседней комнаты Лизин голос. – Последи за Дашкой, пожалуйста. Чтобы она ничего не разбила.
– Ты любишь разрушения? – поинтересовалась Женя, усаживаясь вместе с Дашей на диван.
– Я люблю мультики! – ответила девочка. – А что у тебя в пакете?
– Подарок для тебя. Откроешь сама или мне достать?
– Сама!
Тайфун, ураган, всемирное бедствие. Даша соскочила с дивана прежде, чем Женины руки успели её поймать. Через секунду она уже опрокинула стул и уселась верхом на пакет. Детские пальчики с трудом справлялись с упаковкой, но всё же вскоре медведь был извлечен из пакета, и гостиная наполнилась радостным визгом.
– Медведик! – завопила Даша, хватая игрушку за ухо и пытаясь тащить её за собой. – Мама, медведик!
– Дашка! – в гостиную влетела Инна, на ходу застегивающая пуговицы рубашки. – Жень, привет. Дашуль, давай мы медведика посадим на диван, и ты с ним поиграешь…
– Медведик! Мама! Медведик!
Восторг, в который пришла девочка, оказалось очень сложно купировать. Она радостно вопила, сжимая игрушку, но всё же позволила Инне усадить себя на диван. После этого сказала что-то благодарственное и принялась выдергивать у медведя шерсть.
– Она зовет тебя мамой? – спросила Женя, когда порядок был восстановлен, и Инна присела рядом.
– Да. Мы поначалу беспокоились из-за этого, но Лёшка нас убедил, что в этом нет ничего плохого.
– А соседи? И друзья?
– Друзья все в курсе. А соседи считают, что мы с Лизой сестры, поэтому мало удивляются. В конце концов, ребенок привык – почему бы и нет?
– А родители? – Женя с интересом смотрела на Инну. Та тоже изменилась за последние два года: немного располнела, но ей это даже шло – она казалась такой мягкой, уютной и домашней, но в то же время по-прежнему яркой и стильной. Был в ней какой-то внутренний стержень – из тех, что – Женя всегда подозревала – не хватало Лёке.
– Мои очень любят Лизу и Дашу. А её… Лиза не писала тебе?
– Нет. Вы что, всё-таки им рассказали?
– Пришлось. Хотя, знаешь… Я думала, что будет хуже. Помнишь, они звонили тогда, летом? Вот с того дня всё и началось.
г. Таганрог. Июль 2004 года.
Одного взгляда, брошенного на Лизу, хватило Жене, чтобы понять: они явились не вовремя. Но плачущий ребенок не позволял гулять дальше.
Пока Алексей мылся в душе, а Лиза кормила Дашу, Женька готовила ужин. Через несколько минут к ней присоединилась тщательно расчесанная, одетая в джинсы и белую майку, Инна.
– Как погуляли? – спросила она, отбирая у Жени лук и устраивая его на разделочной доске.
– Хорошо. Правда, пришлось чуть раньше вернуться – Даша раскапризничалась.
– Понимаю, – улыбнулась Инна. Она расслышала в её словах извинение и это ей очень понравилось, – Что готовим?
– Плов. Одна моя… старая знакомая говорила, что я готовлю его лучше всех на свете.
– Лёка?
– Нет. Другая… старая знакомая. Инна, можно задать тебе вопрос?
– Попробуй. Только дай мне ножик с коричневой ручкой, он поострее.
Женя передала нож, загрузила в казан мясо и начала натирать морковку.
– Ты в Лизу с первого взгляда влюбилась?
– Не знаю, – засмеялась Инна, – Скорее всего, да. А что?
– Просто меня поразило, как ты боролась за свою любовь. Не отступила даже перед тем, что она была несвободна.
– Это смотря с какой стороны посмотреть. Несвободна она была в любом случае – во-первых, потому что была замужем, а во-вторых, потому что жила с человеком, которого не любила. Ты спрашиваешь, потому что считаешь, что на чужом горе своего счастья не построить?
– Вроде того, – кивнула Женя, – Однажды я нарушила это правило, и дело кончилось не так хорошо, как хотелось бы. Вернее, совсем плохо.
– И ты решила, что плохой финал произошел из-за того, что ты увела человека из пары? А других причин не было?
– Были. Но я искала первопричину, понимаешь?
– Конечно, – Инна ножом переместила лук на сковородку и вытерла полотенцем заслезившиеся глаза, – Знаешь, я не верю в приметы и постулаты, навязанные другими людьми. Отец всегда говорил, что надо жить своим умом, а не брать за правило то, что кто-то там придумал. И я с ним согласна.
– Но есть же правила, одинаковые для всех. Те же заповеди…
– Заповеди тоже придумал кто-то, а не ты сама. Я считаю, что пока ты каждую из них не примешь, не прочувствуешь – толку не будет. Ты можешь каждый день по сто раз говорить мне, что убивать – не хорошо, но пока я не пойму этого сама, толку будет чуть. Также и с правилом «не разрушать чужие семьи». Я знаю, что это нехорошо. Теоретически знаю. А на практике – в нашем случае вижу одни только плюсы. Мы с Лизой любим друг друга, и мы вместе.
– А Лёша? – тихо спросила Женя. – Его ты в расчет не берешь?
– О нем я говорить не стану, поскольку то, что хорошо для меня – не обязательно хорошо еще для кого-то. И одну и ту же ситуацию мы с ним можем воспринимать по-разному. Я бы на его месте была довольна. Да, мне было бы больно и несколько неприятно, но в целом я бы считала, что всё сложилось правильно. Знаешь, почему?
– Потому что лучше быть одному, чем с человеком, который тебя не любит?
– Я бы сформулировала иначе, но в целом верно, – улыбнулась Инна.
– А как бы сформулировала ты? – поинтересовалась Женя.
– Я бы сказала, что лучше быть одной, чем заставлять страдать любимого человека.
– Я тоже так считаю, – Алексей, на ходу вытирая мокрые волосы, вошел в кухню и улыбнулся дамам, – Что будем есть?
– Плов. Сходи посмотри, как там Лиза.
– Я схожу, – вызывалась Инна, – Потом будем на стол накрывать.
Лиза уже закончила кормление и уложила Дашу в кроватку. Она молча смотрела на спящую дочку, когда почувствовала обвивающие её сзади руки.
– Я люблю тебя, – прошептала Инна, вдыхая потрясающий запах любимой женщины.
– Я тебя тоже, – Лиза протянула руки назад и погладила крепкие бедра, – Давай закроемся в спальне и скажем всем, что мы спим?
– А ужин? Женя готовит плов…
– К черту ужин.
Они целовались, сидя на диване, когда зазвонил телефон.
– Надо ответить, – прошептала Инна, ни на секунду не прерывая поцелуй.
– Вот и ответь. Что ж за день сегодня…
Лиза разочарованно откинулась на спинку дивана, а Инна дотянулась до трубки.
– Слушаю.
– Оо, возлюбленная моей девочки? – ехидно поинтересовался знакомый голос. – Ну, как поживаете?
– Мась, сходи на кухню, посмотри, как там продвигаются дела с ужином, – попросила Инна, закрывая мембрану трубки ладонью, – Я поговорю и приду.
– А кто это?
– Это меня. Старая знакомая.
Лиза послушно вышла из комнаты, а Инна, помедлив, вышла на балкон и плотно закрыла за собой дверь.
– Я вас слушаю, – сказала она.
– А я уж, было, подумала, что ты не хочешь со мной пообщаться, – пропел голос, – Позови Лизу, детка, не трать мое время.
– Нет.
Голос помолчал недоуменно. И снова ворвался в эфир ехидными интонациями.
– А ты умная. Неужели Лиза научилась выбирать себе нормальных девочек?
– Да.
– Так ты позовешь её к телефону или нет?
– Нет.
– О, понимаю, – в голосе послышалась плохо скрываемая злость, – Ревнуешь? Боишься, что она до сих пор меня любит?
– Она вас не любит, – спокойно ответила Инна, – Не звоните сюда больше, пожалуйста.
И повесила трубку.
Она стояла на балконе, плотно сжав губы, и удивлялась – откуда в этом человеке столько злости? Зачем она это делает? Неужели для того, чтобы отомстить? Но ведь столько лет прошло…
Телефон снова взорвался настойчивым гудками. Всё, это уже слишком.
– Послушайте, – нажав на кнопку, заговорила Инна, – Я говорю вам снова: не звоните сюда больше. Лиза не любит вас. Да, любила. Но это было давно. Теперь она – моя жена. Она недавно родила дочь. И не нужно больше нарушать её покой. Если вы хотите о чем-то поговорить, или вам нужна помощь, или еще что-то – вы можете обсудить это со мной. Вы меня поняли?
– С кем я говорю? – раздался в трубке мужской голос, от которого у Инны вдруг ноги подогнулись. – Что за бред?
На принятие решения было всего несколько секунд. Что делать? Что говорить? Врать? Сказать правду? Нет, нельзя говорить правды, не обсудив это с Лизой. Но ведь раньше она принимала решение, не спрашивая её. В мелочах. А это – не мелочь. Это её родители и её жизнь.
– Куда вы вообще звоните? – спросила Инна, добавив в голос жестких интонаций. – Не занимайте линию, пожалуйста.
Она выключила телефон и метнулась в комнату, к розетке. Рывок – и белый шнур выскочил из разъема. Вот так будет лучше. Нужно обсудить всё с Лешей, чтобы он завтра позвонил Лизиным родителям и сказал, что этим вечером они были в гостях. Да, так будет правильно. Наверное…
г. Таганрог. 2006 год.
– Да, я помню этот вечер, – сказала Женя, – Все тогда удивились, почему Лиза так спокойно всё это восприняла. Знаешь, я тогда в очередной раз порадовалась за вас – она так тебе доверяла, что даже задумываться не стала.
– Ты права, – кивнула Инна, – Мы доверяем друг другу. Мась, ты закончила с прической?
Лиза вошла в комнату – ослепительно красивая, яркая, одетая в брючный костюм и туфли на низком каблуке.
– Да, – ответила она, вынимая из Дашиного рта медвежью лапу, – Дашунь, ты хочешь кушать?
– Нет! – радостно ответила девочка. – Хочу смотреть мультики. А папа когда придет?
– Скоро. Мась, включи телевизор. Жень, а ты присаживайся за стол. Лёша звонил, просил его не ждать.
– Так чем же кончилась история с родителями? – спросила Женя, когда все выпили по бокалу вина и попробовали Лизин фирменный салат.
– Они приехали навестить семью дочери, – улыбнулась Инна, – И нам пришлось им всё рассказать.
– Перестань, – Лиза сморщила брови, – Мы в тот же вечер решили им рассказать. Просто так получилось…
г. Таганрог. Август 2004 года.
Инна вошла в квартиру и с облегчением закрыла за собой дверь. Она отвезла Женю на вокзал, посадила в поезд, а на обратном пути успела заехать в магазин за продуктами. От таскания больших тяжелых пакетов у неё разболелась спина и испортилось настроение.
На кухонном столе обнаружилась записка: «Ушли гулять. До скорой встречи». Инна улыбнулась и принялась выгружать из пакетов продуктовое многообразие. Колбаса, французский сыр, пакет с сухарями, йогурты, набор морепродуктов, куриное филе… Она так увлеклась укладыванием всего этого в холодильник, что расслышала звонок только с третьего раза.
– Ключи забыла? – радостно улыбаясь, Инна распахнула входную дверь и опешила, увидев на пороге не Лизу и не Лёшу, а двух незнакомых людей.
Это были мужчина и женщина, явно пенсионного возраста. Мужчина крутил на толстом пальце брелок от ключей, а женщина теребила в руках большую старинную сумку.
– Чем могу помочь? – осведомилась Инна, видя, что гости не собираются начинать беседу первыми.
– Вы кто? – отмер мужчина. – Здесь живет моя дочь, Лиза. С мужем.
– Заходите, пожалуйста. Лиза ушла гулять с Дашей, а Алексей на работе.
Инна шагнула назад, приветливо улыбаясь и, нагнувшись, вытащила из шкафа два набора тапочек.
– Давайте познакомимся, – предложила она, распрямившись, – Меня зовут Инна Павловна Рубина. Я работаю в той же компании, что и Лиза.
– Я Пётр Игнатьевич, – мужчина видимо успокоился и перестал вертеть брелок. Он изобразил улыбку и ткнул жену в плечо. – А вот моя жена, Тамара Федоровна.
– Очень рада, – кивнула Инна, – Если позволите, давайте я предложу вам чаю, пока Лиза не вернулась?
– С удовольствием.
Помыв руки и смущенно оглядываясь, родители прошли на кухню и заулыбались, увидев на скорую руку накрытый стол.
– Прошу вас, – предложила Инна, – Присаживайтесь. Пётр Игнатьевич, Лиза много о вас рассказывала. Вы работаете инженером в «Красном котельщике», верно?
– Петя старший мастер по цеху, – с гордостью сказала Тамара Федоровна, – А я учительница, Лиза вам говорила?
– Конечно. Вы преподаете русский язык и литературу, так? В каких классах?
– В старших.
– Устаете, наверное? – посочувствовала Инна, разливая чай и пододвигая гостям блюда с печеньем и конфетами. – Профессия педагога одна из самых важных и сложных в любой стране.
Следующие полчаса были посвящены обсуждению развития педагогики в России и перспектив внедрения электронного оборудования в цеха заводов. Инна была внимательна, зажигательно смеялась, расспрашивала, и к тому времени, когда вернулась Лиза, они с родителями уже успели наладить неплохой контакт.
– А вот и Лиза с Дашей! – Инна подскочила, услышав, как открывается входная дверь. – Оставайтесь тут, пусть для неё будет сюрприз.
Пётр Игнатьевич подмигнул, а Тамара Федоровна кивнула, соглашаясь. Инна спокойно вышла в коридор, прикрыла за собой дверь и поймала Лизу на пути в комнату.
– Мась, помоги сложить коляску, – попросила та, – Замучилась я с ней.
– Тут твои родители, – шепнула Инна, целуя подругу в щеку, – Но я тебе ничего не говорила. Это сюрприз.
– Чей… сюрприз? – Лиза побледнела до синевы и схватилась за Инну, чтобы не упасть. – Что ты придумала? Зачем?
– Они приехали в гости. Я их не приглашала. Просто изобрази удивление, когда их увидишь, вот и всё. Иди в кухню и не нервничай. Они милейшие люди.
– Ты уверена, что это именно мои родители? – Лиза с трудом сделала вдох и попыталась успокоиться. – Их трудно назвать милыми.
– Ты предвзята. Я люблю тебя. И мы всегда будем вместе, ясно? Иди. Я уложу Дашу и приду к вам.
Инна скрылась в комнате, а Лиза коснулась пальцами загоревшихся от легкого поцелуя губ и потихоньку пошла в кухню. Несколько слов. Один поцелуй. И она больше ничего не боится.
Чем она заслужила такое счастье? Откуда взялась в нашем мире женщина, которая с рождения была предназначена только ей одной? Почему рядом с ней так тепло и спокойно, что не пугает даже мамина нетерпимость и папин авторитаризм? Как тепло на душе… Как будто положили за пазуху что-то горячее, похожее на свежую булку или вечный огонь. Как будто ничего плохого уже никогда не сможет случиться.
– Мама? Папа? – Лиза изобразила удивление, заходя в кухню, но почувствовала неожиданно радость. Радость от встречи с родителями.
– Лизавета!
Эх, не были привычны Лизины родители к ярким проявлениям чувств – они всего лишь подставили щеки под поцелуи и остались сидеть на своих местах.
– Почему вы с Лёшей так давно не приезжали? – строго спросила мама. – И где, наконец, наша внучка?
– Мам, ты же представляешь, сколько забот после рождения ребенка обрушивается… Времени не было.
– Это не оправдание, – вступил отец, помешивая остывший чай, – Могли бы хоть звонить почаще.
– А вот и мы! – дверь распахнулась, и кухня наполнилась упоительным детским запахом и тишиной. Инна вошла, неся на руках сладко посапывающую Дашу. – Я подумала, вы обязательно захотите сразу увидеть внучку. Только тихонько, ладно? Она только заснула.
Тамара Федоровна ахнула, а Пётр Игнатьевич, зажав ладонью рот, тяжело поднялся на ноги и подошел к Инне.
– Хотите подержать, деда Петя? – прошептала, улыбаясь, Инна. – Не бойтесь, держите… Только головку уложите на ладонь.
Отец, стараясь не дышать, осторожно принял на руки внучку. И принялся неловко её укачивать. Всё молчали. Лиза стояла у окна, заворожено глядя на дочь, а Тамара Федоровна не отрывала взгляда от мужа.
– Давайте, – несколько минут спустя Инна снова взяла Дашу на руки и подошла к Лизиной маме, – Баба Тома, теперь вы.
Пётр Игнатьевич улыбался так умиротворенно, что выглядел удивительно добрым и красивым. Тамара Федоровна гораздо увереннее взяла внучку и тоже заулыбалась.
– Хотите её уложить? – шепотом спросила Инна. – Пойдемте, я вам помогу.
Осторожно ступая, женщина унесла из кухни посапывающую Дашу, и Лиза с отцом остались одни.
– Я так рад, – коротко сказал он, – Очень рад, дочь.
– Спасибо, папа, – растроганно прошептала Лиза, – Я тоже… рада.
Пётр Игнатьевич быстро справился с собой. Он с шумом отодвинул стул и присел, похлопывая себя по коленям. Лиза осталась стоять.
– Вам с Лёшей надо переехать к нам, – сказал отец, – Ребенку нужен свежий воздух. И еще. Я рад, что ты научилась грамотно выбирать друзей.
– Ты об Инне? – Лиза проглотила замечание о переезде, по опыту зная, что лучше сейчас не начинать спорить.
– Да. Очень достойная молодая женщина. Давно вы дружите?
– Мы не только дружим, пап. Мы любим друг друга. И живем вместе.
Какая тяжелая тишина… Слышно даже, как капает вода из неплотно закрученного крана. Красивая бледная женщина стоит у окна, вцепившись пальцами в подоконник, и тяжело дышит, глядя на пожилого мужчину, сидящего за столом. Мужчина смотрит удивленно, рассерженно и одновременно осуждающе. А женщина – испуганно и в то же время твердо.
– Опять? – голос отца прозвучал спокойно, но Лиза без труда расслышала в нем угрозу и зарождающуюся ярость. Но не дрогнула.
– Не «опять», пап. Мы всегда будем с Инной. Мы любим друг друга.
Пётр Игнатьевич молчал. Он буравил взглядом стол и кривил губы. Лиза тоже не делала попыток продолжить разговор. Ей было страшно. Она боялась, что сделала неверный выбор. Может, нужно было подождать Инну? И уже с ней признаваться? Вдруг она рассердится? И скажет, что всё было сделано неправильно…
И снова, в очередной раз, распахнулась дверь. Инна с Тамарой Федоровной – улыбающиеся, притихшие и какие-то светящиеся, вошли в кухню. Одного взгляда хватило Инне, чтобы понять, что случилось. Не переставая улыбаться, она подошла к Лизе, встала рядом с ней и взяла за руку.
– Мать, – тяжело сказал Петр Игнатьевич, – Поехали домой. У нас больше нет дочери.
– Что случилось? – испугалась Тамара Федоровна. – Петя… Лиза… Что?
– Она извращенка. Пошли.
Лиза и Инна хранили молчание. Мама посмотрела на руку дочери, сжатую ладонью чужой женщины, и вдруг поняла.
– Опять? – ахнула она, и на её лице разом выступили слёзы.
– Мама… – прошептала Лиза. – Я…
– Заткнись! – закричал Пётр Игнатьевич, ударив кулаком по столу так, что задрожала посуда. – Мать, мы уходим.
Тамара Федоровна плакала, закрыв лицо руками. Инна выпустила Лизину ладонь и, распахнув дверцы кухонного шкафчика, достала пузырек с корвалолом.
– Сколько капель вы обычно пьете? – спокойно спросила она.
– Дв… Двадцать, – прорыдала женщина.
– Вот, держите, – Инна присела рядом с Лизиной мамой на табуретку, мягко погладила её по голове и протянула стопку с лекарством. От этого её жеста – по-дочерни нежного, женщина разрыдалась еще сильнее.
Пётр Игнатьевич не делал попыток подняться. Он по-прежнему смотрел только в стол, игнорируя всё происходящее вокруг.
– В этом нет ничего страшного, – сказала Инна, забирая у Тамары Федоровны пустой стаканчик и обнимая её за плечи, – Лиза и Дашенька ваши дочка и внучка. Они здоровы, спокойны и счастливы. То, что происходит, нужно просто принять. Лёша тоже никуда не делся. Он останется вашим зятем, будет рядом, когда это необходимо.
– Но вы же… Вы…
– Мы любим друг друга. Ваша дочь очень дорога мне, и со мной она обязательно будет счастлива. Неужели вы не хотите счастья для Лизы?
– Но это…
– Нет, это не извращение, – Инна одной рукой обнимала женщину, другой осторожно гладила её по седой голове, – Любовь нельзя назвать извращением, ошибкой или чем-то, достойным порицания. Лиза не лесбиянка, да и я тоже. Мы просто полюбили друг друга. Это другое… Это просто любовь.
– Но вы же… – всхлипнула Тамара Федоровна, но Инна снова не дала её продолжить.
– Да, мы занимаемся любовью, – мягко перебила она, – Люди по-разному проявляют свои чувства. Поверьте, семья, в которой нет физической близости, была бы неполноценной. А мы с Лизой – семья. Как и вы с Петром Игнатьевичем.
– Не сравнивай, – прорычал вдруг сквозь зубы отец, – Как ты смеешь?
– Я не сравниваю, – мягко ответила Инна, поднимая глаза, – Каждая семья в чём-то отличается от других.
– Ты совратила мою дочь! – не выдержал всё-таки Петр Игнатьевич, закричал со злостью, впиваясь тяжелым взглядом в Инну. – Она была замужем, она родила дочь, а ты её совратила!
– Нет, что вы. Секс – это последнее, что случилось в наших отношениях. Мы полюбили друг друга, и Лиза не изменяла Алексею.
– Как не изменяла? – Тамара Федоровна высвободилась из Инниных объятий и посмотрела на неё с надеждой. – Так вы не…
– Мама, это не твое дело, – заявила от окна бледная Лиза, – Это наша личная жизнь, и…
– Мась, подожди, – Инна строго посмотрела и покачала головой, – Не нужно так говорить. Твои мама и папа беспокоятся, они твоя семья, и мы не имеем права что-либо от них скрывать. Тамара Федоровна, дело в том, что наши отношения с Лизой долго были исключительно платоническими. Мы всеми силами боролись с тем, что с нами происходило, потому что не хотели разрушать семью Лизы и Алексея.
– Но всё же разрушили! – снова выкрикнул Петр Игнатьевич.
– Позвольте, я закончу. Мы старались. Потому что поначалу не могли знать точно, что означают наши чувства – любовь, или всего лишь влюбленность или страсть. Время показало, что это всё же любовь. И тогда – только после разрыва Лизы и Алексея – мы позволили себе быть вместе.
– И он так просто отпустил тебя? – Петр Игнатьевич вскочил на ноги и заорал, обращаясь к дочери. – Ты проститутка! Ты встречалась с ней, когда была беременна! А муж твой идиот, надо было просто дать тебе как следует и выбить эту дурь!
– Не смей так говорить! – не выдержав, закричала в ответ Лиза. Её глаза широко распахнулись, а губы скривились в гримасе. – Это из-за вас половина моей жизни пущена коту под хвост. Я всё время пыталась вам что-то доказать, добиться вашей любви, а получала только ненависть и осуждение! Инна любит меня так, как никто до этого не любил! Я для неё – самая лучшая, что бы ни делала, что бы ни натворила, ясно? И я люблю её так, как вы даже себе представить не можете. Они с Дашей моя семья, а вы – просто дураки, которые испортили жизнь своей дочери!
– Заткнись! – Пётр Игнатьевич отшвырнул ногой табуретку и под грохот продолжил кричать. – Мы с матерью жизнь тебе дали! Мы тебя кормили, одевали, выучили! Вот так ты нас отблагодарила? Тебе только деньги наши были нужны, и ничего больше.
– Какие деньги, папа? – Лиза едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться, но предательские слёзы всё-таки потекли по щекам. – Сам себя послушай! Ты упрекаешь меня в том, что я вообще родилась! Как ты можешь?
Инна появилась рядом неожиданно и как-то незаметно. Она обняла Лизу за плечи, прижала к себе и позволила спрятать лицо на своем плече. И только после этого она обратила спокойный взгляд на Петра Игнатьевича.
– Успокойтесь, пожалуйста, – мягко попросила она, – Никогда не нужно говорить слов, о которых потом можно пожалеть. Давайте присядем, выпьем чаю и всё спокойно обсудим.
– Ты думаешь, я буду с тобой разговаривать? – возмущенно, но уже сбавив тон, прищурился мужчина. – С тобой, сучкой, которая сделала это с моей дочерью?
– Не выражайтесь. И прекратите орать, вы разбудите Дашу. Говорить с нами или нет – решать вам. Поймите, ни криками, ни слезами, ни даже рукоприкладством вы не измените наших с Лизой отношений. То, что мы вместе – это константа. Вы не в силах разлучить нас. Я предлагаю поговорить только по одной причине: хочу успокоить вас и Тамару Федоровну, объяснить, ответить на все ваши вопросы. Мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли одновременно дочь и внучку. Поймите, наконец, одно: никто не просит вашего одобрения. Мы просто хотим помочь вам понять.
Пётр Игнатьевич замолчал. Он растерялся, сбитый с толку спокойным, но уверенным тоном голоса Инны. На его лице отобразился мучительный круговорот мыслей. Он понял. Понял, что ничего не изменишь, что Инна ни капельки не похожа на ту, предыдущую, ужасную. И что на этот раз всё гораздо серьезнее.
– Это ужасно, – Пётр Игнатьевич поднял табуретку, присел на неё и закрыл глаза, как-то разом постарев и ссутулившись, – Что мы скажем друзьям? Соседям?
Инна поняла, что победила. Она мягко погладила Лизу по голове, сжала её ладонь и подтолкнула к столу. Лиза послушно присела. Она больше не плакала, но и поднять глаза на родителей боялась.
Тамара Федоровна всё еще немного всхлипывала, но, привыкшая во всем и всегда полагаться на мужа, молчала.
– Друзьям и соседям знать вовсе не обязательно, – серьезно начала Инна, – Пусть для них всё останется так, как было.
– Вот видишь! – возмущенно перебил Пётр Игнатьевич. – Ты сама признаешь, что эти ваши… отношения – извращение!
