Текст книги "Узелок"

Автор книги: Александра Васильковская

 
И когда загрустила земля,
Улыбнулся ей тихо Господь.
И страстей, сожигающих плоть,
Прекратил утомительный бег.
И упал ослепительный снег
На размокшие грязно поля.
 
 
И пушистый и белый ковер
Все любовно покрыл и очистил.
А красу отлетевшую листьев
Заменил несказанный убор.
 
 
Посмотри, целый день за окном,
Претворяя осенние слезы
В неустанную нежную радость,
Тихо падают белые грезы,
 
 
Тихо дремлют под снегом надежды.
Крепко спят под землей семена.
Их баюкают вьюги-мятели.
И тепло им хранит глубина.
Хорошо мне сегодня с тобой,
У печи, за закрытыми окнами.
И любуюсь на блики огня я, —
На пушистых серебряных локонах.
 

4.8.46.

 
Вселенная. Весь мир.
Громады гор и черных туч.
Провалы бездны. Выси круч.
Над ними облак белый клир.
 
 
Вселенная. Весь мир.
И человеческое «я».
Роса на травах. Капля, пыль.
И отраженье бытия.
 

22.9.51.

 
Таились в глубинах, на дне, чудеса.
И в небо глядели озера – глаза.
А синие, миром дыша, небеса
Смотрелись в прозрачные очи земли.
 
 
И белое облако плыло, спеша.
И песней звенела, в безбрежной дали, —
Высоко летящая, чья-то душа…
 

1.4.51.

 
Дышит влагой блаженно земля на рассвете.
Ветер росы снимает с растений, в привете.
 
 
Уже розовым золотом скалы горят.
И движение радости – в небе заря.
Уже первая птица очнулась, поет.
Утра мир окружает, задумчивых, нас.
…Господи, Боже, пусть Имя Твое
Назовется в молитве сейчас.
 
 
Забываю заботы, дневные отравы.
И я верю, что молятся птицы и травы.
 
 
И касается утро проснувшихся век.
Где-то молится так же другой человек…
И молитвой слагается медленный стих…
Помолись, дальний брат, обо всех. О других.
О таком, что уходит сейчас, умирая,
Как лампада, как пламя, свеча… догорает.
 
 
И о том, кто рождаясь сейчас на земле,
Огонек чуть затеплил в предутренней мгле.
 
 
И о том, кто страдает душою ли, телом.
Чтобы страшную муку свою одолел он.
 
 
О встречающем светлое счастье свое
И о нем. В озаряющий утренний час…
… Господи, Боже, пусть Имя Твое
Назовется в молитве сейчас…
 

КОЛЫБЕЛЬНЫЕ

 
Лунный и ласковый,
Ветер спустился.
Город измученный
Так утомился…
 
 
Тише, мой маленький,
Плакать не надо.
В окна повеяли
Сны и прохлада.
 
 
Пусть был мучителен
День отошедший, —
Ночь немятежная
Шорохом шепчет.
 
 
Все, что вчерашнее:
Горе, рыданья —
Все успокоила
Сонным мечтаньем.
 
 
Тише, мой маленький,
Плакать не надо.
Ночь так серебряна,
В лунных нарядах…
 
 
Вот закрываю я
Двери покрепче.
К нам не вернется уж
День отошедший.
 

28 авг. 1919 г. Киев.

 
Юность свою убаюкаю.
Спи, золотая моя.
Белою, снежною вьюгою
Полога станут края.
 
 
Льды заискрятся хрустальные,
Лица овеет нам снег.
Лягут дороги нам дальние.
Будет – бездомный ночлег.
 
 
Но за дорогой, за муками,
За бессердечными вьюгами, —
Горы целует заря.
 
 
Розовым светом горя,
Скалы откроют моря.
Воды под солнцем заблещут.
 
 
Синее, синее плещет…
Теплые ждут нас края…
Спи, золотая моя.
 

Декабрь 1925 г. Прага.

 
Тише, тише, надо спать.
О не бывшем помечтать.
Звезды глянули в окно.
Мы устали уж давно.
Шорох – стук.
Спи, мой друг!
 
 
На ресницах нет ведь краски.
И, как в старой, давней сказке.
Любят сразу
И навек.
И кармин теперь не ляжет,
А морщинки, острой пряжей,
Скоро, скоро,
На лицо.
Это бродит сон несмелый,
Это к нам пришел и сел он
На крыльцо.
Там сидит, седой, нечеткий,
А в руках – такие четки,
Что вовек
Не перебрать.
Ветер вьет седую прядь,
Чуть коснется тихих рук.
Шорох – стук…
Спи, мой друг.
 

1926 г. Прага.

 
Спят все розы, спят левкои.
Сонно, сонно дышит сад.
И с вечернею звездою,
Неба бархатен наряд.
 
 
В темноте совсем неясный,
Спит пион любимый красный.
Баю-баюшки-баю,
Тихо песенку пою.
 
 
Голубым платком укрою…
Башмачки поставлю в ряд…
 
 
Над притихшею землею,
Ночь зажгла звезду свою,
Вон другую, золотую,
Чтоб не так был темен сад.
 
 
Спать малютки-незабудки
Без лампадки не хотят…
 

Белград 1937 г.

 
Кот пушистый, дымчатый,
В белых башмачках,
В беленькой жилетке,
На огонь глядел
И мурлыкал-пел
У меня в ногах
Вечерком нередко.
 
 
Мерной песней, дремотной,
На бессонную меня,
Сон спокойный навевал.
От тревог ушедших дня,
У вечернего огня,
В полной мере отдыхал.
 
 
Человек не одинок,
Если серенький зверек
Лег – доверчивый клубок, —
На диване, возле ног.
 
 
Вечер. Тихо. Дрема.
Хорошо быть дома
Тем, кто жизнью утомлен.
Ниже пламя, ниже.
Память бисер нижет.
Дрема, дрема. Тише… Сон.
 

15.11.55.

Святочное

П-м.

 
Вот железная дорога.
Многолика, многонога,
Суета на ней, тревога —
Там, где станция, вокзал…
 
 
Полыхал какой-то строгий,
Свистнул, брякнул, убежал…
А другой стоит далеко,
Не легко его найти,
На семнадцатом пути…
________________________________
 
 
Там, за длинным рядом окон,
Сон гуляет темноокий,
По пустым вагонам ходит,
Позабытое находит.
Не шумит, а дышит громко,
Прячет в синюю котомку,
Что отыщет, все равно, —
На узорчатое дно.
 
 
__________________________________
 
 
Позади товарный дремлет,
(Тот, пути который мерит,)
Скучно длинный, без затей, —
Красноватый, дряхлый змей.
 
 
В час указанный, зевая,
Длинным телом извиваясь,
С визгом, лязгом, задрожит.
В дымы, искры, черногромы,
Вслед веселому, другому, —
Он лениво побежит…
_________________________________
 
 
Вот такое, в общем, дело…
На него я поглядела,
(На знакомое, хотя,)
И решила, не шутя:
________________________________
 
 
Изувеченные нервы…
Облегчая… Долгом первым…
Для леченья старых ран —
Все изломы и уклоны
И души больные стоны —
Дай упрячу в чемодан.
И злорадно и коварно,
Подпихну в вагон товарный —
Пусть их ищут новых стран!
 
 
А в почтовом – писем много.
Он об этом всю дорогу
Деловито тарахтит.
Явь лелеет небылицы.
Самолет над ним, как птица,
Растопырою летит…
 
 
_____________________________
 
 
Мчатся чудища – уроды.
Строки рвутся на свободу:
«С Рождеством! И с Новым Годом!..
Много, много счастья вам!..»
 
 
Легкий звон на целом свете…
Как не верить чудесам?..
И слова приветно эти:
«С Рождеством! И с Новым Годом!»
С этим самым самолетом,
Посылаю я друзьям.
 

11.12.53.

СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ (не вошедшие в бумажное издание)

Паучок

 
Вьет свою ниточку маленький, серый паук.
Радости, горечи встреч и разлук,
 
 
Вспышек, раскаяний медленный круг —
Нитью серебряной выткал паук.
 
 
Взлеты – падения – каждый прыжок,
С кем ты был нежен и с кем был жесток —
 
 
Маленький, серый, во тьме паучок
Знает и ткет он, а ты изнемог.
 
 
Трудится, нитка за нитью, паук…
Как поседел ты, мой друг!..
 

«Воля России». 1928. № 1

Колоколенка

 
Сидит в траве под колоколенкой —
Такой смешной ребенок голенький.
А рядом – серый кот.
 
 
И щеголяют чинной позою.
И молоко из кружки розовой
По очереди пьют.
 
 
В траве желтеют одуванчики.
И целит прямо в солнце мячиком,
Сощурясь, мальчуган…
 
 
Куда уйду от колоколенки?
О, все равно, мы все невольники
У тела смертного в плену.
 

«Казаки». 1929. № 1

Девчонка

 
Ах, где-то на свете смеется так звонко,
Веселая пляшет растрепка-девчонка,
Взметаются смеха веселые взбросы,
Взметаются, треплются длинные косы.
 
 
Устанет и кинется прямо в траву.
Шепнет одуванчику: – Нет, не сорву. —
И руки раскинув широким движеньем,
Задремлет под кроткой малиновки пенье.
 
 
Проснется, и рада, не зная чему.
Порою взгрустнется мучительно-сладко;
В потемках, на старом диване, украдкой,
Поплачет, не зная сама почему…
 
 
И снова забудет про смутную тьму,
И снова кружится растрепкой опять,
И ветер целует взлетевшую прядь…
 

«Казаки». 1929. № 1

Колыбельная (вариант)

 
Тише, тише, надо спать.
О не бывшем помечтать!
Тихий сон стучит в окно.
Шорох – стук.
Спи, мой друг!
 
 
На ресницах нет ведь краски.
И, как в старой давней сказке.
Любят сразу и навек.
Это сон раскрыл котомку, —
И чернить не надо тонко
Края век.
И кармин теперь не ляжет,
И морщинки острой пряжей
Скоро, скоро на лицо.
Это бродит сон несмелый,
Это к нам пришел и сел он
На крыльцо.
Там сидит – седой, нечеткий…
А в руках такие четки,
Что вовек не перебрать…
Ветер вьет седую прядь,
Чуть коснется тихих рук…
Шорох – стук.
Спи, мой друг!
 

«Дни, как золото, последние…»

 
Дни, как золото, последние,
Дни, как золото, горят.
Не пойду с тобой к обедне я.
Буду новый шить наряд.
 
 
Надоело гувернанткою
Быть непутному тебе.
Стану лучше алой ранкою
На закушенной губе.
 
 
Дни, как золото, последние,
Дни, как золото, горят.
И душа моя победнее,
И темней твой темный взгляд.
 
 
Пусть другая будет добрая,
Терпеливая твоя.
И пускай я злая, кобра я,
Но веселая змея.
 

Дудочка

 
У тебя есть струны.
Это ты опалов горсти лунных
В пену звуков уронил.
 
 
У меня есть дудочка.
И хочу, она еще – хоть чуточку
Чтоб попела у могил.
 

 
Я выжгла горестью каленой
Узор на дудочке своей.
И день тот знойный был жесток.
 
 
Печалью светлой напоенный
Вечерних нежностью теней,
Ее прослушает лужок.
 
 
Два звука чистых и высоких,
В протяжной трели отдыхая,
Попеременно запоют.
 
 
Умрут в задумчивой осоке,
И птица дикая ночная
Ответит им: – Я тут, я тут!..
 

Гребешок

 
Раз к дантисту гребешок
На трамвае прикатил.
Говорит ему: – Дружок,
Ты б мне зубы починил…
 
 
А дантист его в ответ
Пригласил в свой кабинет.
 
 
– Вот присядьте в это кресло…
Ах, вы весь как из картонки…
Этот зуб немного треснул —
Материал ужасно тонкий.
 
 
И ужасно ваши хрупки
Целлулоидные зубки…
И посажены так густо,
Что чинить их трудно очень.
Но зато мое искусство…
 
 
– Фу, как гадко ты всклокочен!.. —
Теребил его больной, —
Зуб ты вставь мне золотой.
 
 
Починил дантист как мог.
Золотые клал заплаты.
И беззубый гребешок
Снова стал зубатый.
Плату выложил на стол,
Расплатился и ушел.