355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александра Осенняя » Избранница дракона: меж двух огней (СИ) » Текст книги (страница 1)
Избранница дракона: меж двух огней (СИ)
  • Текст добавлен: 19 марта 2017, 12:30

Текст книги "Избранница дракона: меж двух огней (СИ)"


Автор книги: Александра Осенняя



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Глава 1

Какое-то время спустя

Щелкнул замок на двери, и я успела подскочить до того, как в палату вошла санитарка. Появление медсестры означало, что наступило время завтрака. Утренний приём пищи здесь длиться с семи до девяти утра, ровно два часа, поскольку не все пациенты психиатрической клиники ведут себя также тихо, как я и многие другие. Некоторых приходиться связывать или одевать в смирительную рубашку, чтобы покормить насильно, потому что некоторые психически больные пациенты наотрез отказываются от приёма пищи. Но это точно не про меня. Во-первых, я здесь по собственной воле. Во-вторых, я не психически больная и даже не дебоширка, поэтому, как пошутил один молоденький санитар, связывать меня интересно будет только в одном случае. Намёк был явно пошлого характера, но парень он хороший, мы с ним много общаемся. Я это вам, как ведьма говорю.

И сейчас, вы слегка ошарашенные, спросите, что я делаю в психиатрической больнице, да ещё и по собственной воле?! Моим ответом будет – прячусь. Да, пожалуй, именно это я и делаю. Скрываюсь от мамы и отчима, от лучших подруг и друзей, от всего мира и, наконец, даже от самой себя. Но, как бы я не старалась, насколько сильно не бежала бы, от самой себя убежать не получается. Даже во снах. Теперь я боюсь одиночества, потому что, как только остаюсь одна, мне приходится встречаться с самой собой, а я ведь пытаюсь убежать, помните. Иногда, кстати, у меня это получается. Например, от одиночества я спасаюсь, проводя энное количество времени в общих залах, просто наблюдая за пациентами. Таким образом, я отвлекаюсь от мыслей, преследующих меня внутри.

Когда приходит время для сна, санитарка даёт мне сильное снотворное, и я забываюсь глубоким, почти беспробудным сном. Можно сказать, сплю, как младенец. Правда, перестала видеть сны. Это, как чёрная дыра. Засыпаешь и тут же открываешь глаза. Кажется, прошёл миг, а на деле часов восемь, не меньше. Знаю, злоупотреблять снотворным не рекомендуется, мне даже врачи так говорят, заботясь о моём здоровье, но если не приму, ко мне явится голубоглазый, светловолосый, вечно усмехающийся дракон и, коснувшись моей щеки, скажет «моя Алекс». Обычно после таких снов я просыпалась от собственного истошного вопля. Просыпалась, впрочем, не только я, а вся психиатрическая клиника. Вопреки звуконепроницаемым стенам, мои голосовые связки оказались сильнее толщи стен.

– Алекс, время завтрака, – мягко напоминает санитарка.

Темноволосая женщина возрастом примерно в сорок пять лет, всегда улыбающаяся своей тёплой, лучезарной улыбкой. Казалось, даже её карие глаза улыбались и светились, несмотря на окружающую обстановку. От неё пахло чистотой и чем-то сладким, но едва уловимым для меня и совсем не чувствующимся для человеческого обоняния. Она добрая, как сам ангел и яркая, как само солнце. Валентина Петровна искренне любила свою работу и посему её обожали многие, оставшиеся вменяемыми, пациенты психиатрической лечебницы. В том числе, и я. Валентина, она позволила мне себя так называть, увидев меня, сразу же поинтересовалась, что в таком месте делает здоровый человек. Удивлённая её заботой и добротой, я рассказала ей про свою трагедию, естественно, опустив моменты, связанные с тьмой, магией и вообще сверхъестественным миром. Расскажи я кому, меня действительно начнут считать психически больной.

– Да, конечно, – с улыбкой кивнула я, поднимаясь с постели.

– Алекс, твой лечащий психиатр отныне категорически запретил тебе принимать снотворное на ночь, поэтому сама понимаешь, – женщина вздохнула.

– Ничего страшного, – заверила я её.

Что ж, придётся справляться самостоятельно. Наверное, пора взглянуть своему страху и боли прямо в глаза. В ледяные, небесного оттенка глаза. Но сейчас всего лишь седьмой час утра, я подумаю об этом ближе к вечеру. Может, вообще попроситься волонтёром в ночную смену? Да, это было бы отлично. Я бы могла делать полезное и сбегать от собственных кошмаров. Надо обсудить эту идею с лечащим врачом, убедить её, что трудовая терапия пойдёт мне только на пользу. Разносить таблетки по палатам, ума не надо.

– Ты девочка сильная, справишься, – поддержала меня Валентина Петровна и удалилась, видимо, будить моих соседей из следующих палат.

Как только она ушла, я направилась в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. Тёмно-каштановые волосы заплела в косу, сверху на белую униформу надела тонкий серый кардиган, потому что в столовой всегда прохладно и оттого воздух свежий. Кстати, о форме, принятой носить в этой психиатрической клинике. Белые штаны, белая футболка и белые чешки. Все, кроме чешек, было из хлопка. Кардиган исключительно моя вещь, взятая с собой. Единственное, помимо воспоминаний, что связывало меня с прошлым и домом. Всё остальное я оставила под эмоциями, желая начать новую жизнь. «Новая я. Новая жизнь», – это было что-то вроде девиза, но работало паршиво.

Я так и не спросила, но без понятия, с чем связано предпочтение в белом цвете. Всё здесь в этой психиатрической больнице было белым. Белые стены, белые потолки, белые двери, белая мебель, белая униформа, врачи в белых халатах. Кроме полов, кстати, они были серого цвета. Хоть какой-то контраст! Потому, что изобилие белого меня лично жутко раздражало поначалу, потому что глаза резало, потом привыкла, правда. Сейчас как-то до лампочки, но сначала да, реально бесило. Иногда мне казалось, что я не в психиатрической лечебнице, а в секретной лаборатории. Есть такая терапия – влияние цветов на психику. Так вот, здесь про это, видимо, не слышали, ну или бюджета не хватило. В России, как-никак ведь.

Но если вы, судя по моим рассказам, подумали, что это курорт, а не психиатрическая лечебница, то всё же ошиблись, потому что вменяемых здесь не так много, как хотелось бы. Я одна из трёх человек, у которых в медицинской карте написано «психическое расстройство». Наверное, я всё же, в какой-то степени, и вправду больна. Может, это разрыв метки на меня так повлиял. Может, смерть Ская. А, может, всё в совокупности навалилось, и я просто сломалась. Ведь не кукла же, не манекен. Тоже живой человек, хоть и ведьма, и мне больно бывает, и плохо, и желание сдохнуть тоже присутствует иногда. Но в большинстве своём здесь всё, как вы и представляете. Сумасшедшие пациенты, громкие крики, иногда драки, после которых кому-то нехорошо достаётся от санитаров, жёсткая дисциплина и наказания для провинившихся. Сумасшедшие, как дети, только несмышлёные.

Выхожу из своей комнаты. Палаты в этой лечебнице закрываются только на ночь, чтобы пациенты не сбегали, если что, но в остальное время суток открыты. Ценных вещей у меня не имеется, а всё, что есть, заколдовано и любой сунувшийся узнает на себе силу боевой магии, если решиться. Но пока в мою палату никто зайти так и не отважился, кроме санитарки и некоторых врачей. Такое понятие, как личное пространство, не нарушается даже здесь – в лечебнице для душевнобольных. Может, я тоже больна душой? То, что она у меня болит, это однозначно. Так верно ли называть сумасшедших душевнобольными? У многих душа болит, но они же не психически больные. Пожалуй, это вопрос так же вечен, как быть или не быть.

– Алекс, солнце моё, привет, – с белоснежной улыбкой мне махает проходящий мимо молоденький санитар по имени Иван. Тот самый, чьи шутки веселят меня и не дают скиснуть окончательно. Благодаря ему мне здесь не так одиноко.

– Привет, – радостно махнула я в ответ.

– Куда идёшь? В столовую?

– Нет, блин, веситься! – хохотнула я.

– Ты это, не шути здесь так, а то поймут неправильно, – рассмеялся мне в ответ Ваня.

Показала ему язык, прямо, как ребёнок и направилась прямиком в местную столовку. Из-за открытых окон в воздухе витал запах хвои, потому что лечебница располагалась неподалёку от леса. Удобно, да? Обхватив себя руками, прошла к раздаточному столу, взяла поднос и начала заполнять его своим сегодняшним завтраком. Так, фигня, фигня, на это у меня аллергия, фу, не люблю жирное с утра пораньше. О, омлет! Его я и схватила, а ещё чай из шиповника, который жутко ненавидела в детстве. Сейчас я его тоже ненавидела, но мне казалось, что, выпив чай из шиповника, я, таким образом, избавлюсь от части себя из прошлого. Той, что не любила чай из шиповника.

В столовой было много столов, поэтому каждый пациент имел возможность сидеть отдельно в одиночестве. Поскольку я не с кем здесь не «дружила», то и сидела, собственно, одна, стараясь не давиться под пристальным вниманием сумасшедших. Они как будто чувствовали, что я здесь чужая, что я не одна из них. В том-то и дело, ребята, я одна из вас, как бы не хотелось это осознавать! Время идёт и мне не становится лучше, как предполагалось изначально. Я всё время бегу, бегу и бегу по невидимой дороге, а позади бежит та другая, что из прошлого и вместе с ней горе от утраты и потери любимого. И, кажется, скоро она догонит меня. А, когда догонит, я, наверное, сойду с ума окончательно и буду думать, что здорова, потому что сумасшедшие не осознают, что они больны.

И да, пересилить я себя не смогла, поэтому чай с шиповником был отставлен в сторону.

Я, может, и в психушке, но бдительность не утратила, поэтому чётко почувствовала присутствие ведьмы. Это однозначно! Аккуратно, стараясь не привлекать внимания, оглянулась по сторонам, но никого подозрительного не заметила, но магическая энергия продолжала исходить откуда-то. Так, надо бы проверить клинику, пройтись и осмотреть каждый угол, потому, что любая ведьма при желании может скрыть своё присутствие, однако эта ведьма, наоборот, хотела, чтобы я нашла её. Энергетика незнакомая, не принадлежит никому из маминых знакомых, я бы сразу почувствовала и дёрнула из этой больницы прочь. Вот чего-чего, но не ожидала, что могу встретить здесь такую же, как я.

Поскольку мне свободно разрешали перемещаться по клинике, я, позавтракав, направилась на групповые занятия, чтобы отвлечься, а вечером начнётся настоящая охота на ведьму! Групповых занятий было достаточно много, чтобы развлечь пациентов психической лечебницы. Рисование, где мы самовыражались и раскрывали свои эмоции на холсте, танцы, но на них я не ходила из-за музыки, потому что музыка напоминала мне о моей потери. Любая музыка. Всё, что красиво звучало, напоминало его. И да, имя дракона я стараюсь не произносить даже в мыслях, от этого ещё больней. В главном зале, где все пациенты могли поиграть в настольные игры или пообщаться, стояло чёрное пианино. И как только кому-нибудь стоило за него сесть, я убегала оттуда, сломя голову, лишь бы не слышать тонких, душевных нот.

Как говорит моя психолог, есть множество способов показать и выразить свою боль. На листе бумаги, например, рисуя или сочиняя стихи. С помощью музыки. С помощью движений в танце. И это далеко не все способы рассказать миру о своей боли. Именно она порекомендовала мне заняться рисованием, я послушалась совета взрослой, самодостаточной женщины и стала ходить на рисование. Аудитория для рисования, кстати, была не белой, а очень даже цветной и оттого уютной, домашней. Обстановка приятно грела душу и настраивала на творческий лад. Рисовали мы пальцами, потому что был один неприятный прецедент с кисточкой. Как-то раз один сумасшедший воткнул себе конец кисти для рисования в глаз. Безопасность превыше всего, теперь мы рисуем пальцами.

– Доброе утро, ученицы, – поздоровалась с нами учительница по рисованию.

Я в ответ улыбнулась, другие вяло кивнули, некоторые вообще не обратили внимания. Вполне себе обыкновенная ситуация для психиатрической лечебницы. Села за деревянный мольберт, схватила ватман, краски и ждала, на какую тему мы рисуем сегодня. Преподаватель всегда западала определённую тему, и мы придерживались её. Она многих хвалила, многим помогла и поддерживала. Настоящий мастер своего дела! Мы тут не художники и не Микеланджело, чтобы рисовать, как великие. Но, тем не менее, у многих получается действительно славно. Благо, я из-за своей настырности относились к этим счастливчикам!

– Сегодня рисуем вымышленное существо из фэнтезийного мира, – задала нам тему преподаватель.

Я поморщилась, но промолчала и принялась размышлять, что же такое изображу. Глубокий вдох. И...выдох. Не глядя на палитру, макнула пальцы в краску и начала рисовать, находясь в каком-то трансе. О чём я думала? О чём угодно, лишь бы не о нём. Но не думать о нём не получалось, раздери меня демоны! Если и думала не о нём конкретно, то о чём-то, связанным с ним. Стихия ветра, стремительный полёт, от которого захватывает дух, яркое, огненное пламя ледяного оттенка и...дракон. Моргнув, увидела, что нарисовала дракона, переливающегося всеми оттенками голубого и синего. Именно такого дракона, которым он был на самом деле.

На глаза наступили слёзы и, смахнув их, пока никто не заметил, я изорвала листок с драконом на маленькие, маленькие, маленькие, чёрт возьми, кусочки. Собрала изорванные клочки от листа в горстку и собиралась кое-что проделать.

– Алекс, что такое? – нахмурилась преподаватель. – Не понравился рисунок? – и вместе с тем тон её был спокойным и вежливым.

– Нет, не понравился, – честно призналась я. – У меня больше нет настроение. Я, пожалуй, пойду. Извините.

– Ничего страшного, – она мягко улыбнулась. – Нельзя заставлять себя рисовать. Творчество должно идти от души.

Кивнув, я покинула аудиторию и направилась на прогулку во внутренний двор лечебницы. Как только отошла достаточно далеко, чтобы скрыться от взора охранников, подняла руку повыше, и порыв ветра унёс изорванные кусочки бывшего рисунка по воздуху куда-то в сторону. Наверное, это было плохая идея – заняться рисованием. Наверное... Но, кажется, это было моё последнее занятие. Стояла и просто смотрела, куда уносит ветер мой рисунок. Куда-то на восток. Восток... И даже это причиняет мне боль, навивая воспоминания о его родине. Как давно я не была в том мире? После похорон я туда не возвращалась. Слишком живы были воспоминания. Рана ещё не заживо и от этого паршиво.

Говорят, время лечит. Сколько должно пройти времени в моём случае, чтобы сердце не сжималось в судорогах боли при одном воспоминания аквамариновых глаз?! Ох, это оказалось принять слишком тяжело для себя. Проклятие тьмы должна было убить меня, но не убило из-за его самопожертвования. Но я вдруг отчётливо понимаю, если бы на моём месте смерть грозила ему, не раздумывая, я бы согласилась умереть, лишь бы он остался жив. Мой дракон и моя боль. Моё несчастье и мой крест, который я буду нести до скончания времён прежде, чем отправиться в загробное царство к своему любимому. И я бы, чёрт подери, ушла сейчас, но не имею право! Я обязана жить, потому что он отдал за меня свою жизнь! Это будет нечестно с моей стороны. Это моё обязательно с моей стороны перед ним.

После мне предстояла встреча с психологом. Честно, не люблю, когда у меня копаются в голове. Но пусть уж лучше словесно, чем ментально воздействуя. Тем более, она говорит такие умные слова, что её просто хочется слушать. И вправду, мне нравилась её речь, дикция, голос. Как профессионала я ещё не успела оценить её работу, но некоторые её сеансы повлияли на меня. Я перестала забиваться в угол, обхватывать колени и раскачиваться из стороны в сторону, повторяя его имя, как молитву. Иногда мне хотелось рвать волосы на голове. Свои жалко, чужие нельзя, поэтому я быстро отбросила эту глупую затею. Первое время объявляла самой себе голодовки, но потом поняла, это бессмысленно! Прокляла тьму, но смирилась и продолжила лечиться.

Кабинет психолога находился исключительно на первом этаже, потому что один сумасшедший, когда кабинет находился на третьем этаже, не выдержал сеанса и сбросился. И не надо на меня так смотреть! Это вполне себе нормальная психушка, где я лечусь, живу, прячусь от всех и бегу от себя. Кто сказал, что, побывав здесь, я обязательно свихнусь? Слишком сильная для этого дерьма. Я потеряла любимого и продолжаю улыбаться, это что-то, да стоит. Сейчас в моей жизни переломный момент и нужен кто-то, кто просто будет рядом, чтобы послушать. Конечно, я не рассказываю всей правды, опуская всё, что касается мира магии и всё же. Но одно ясно, как то, что после ночи наступает утро, я пока не готова возвращаться в общество.

– Алекс, – поднимаясь со своего кожаного кресла, улыбнулась психолог. – Ты давно у меня не была, – заметила она. – Присаживайся, – и кивнула головой на кресло напротив её письменного стола. – Есть что-то, что тебе хочется обсудить или поделиться?

– Да, – кивнула я, усаживаясь на кресло. – Сегодня я задумалась кое о чём. Сколько примерно потребуется времени, чтобы не чувствовать душевной боли?

– Для каждого человека свой промежуток, – пожала она плечами. – Но лечит не время, Алекс, а люди, которые поддерживают нас и находятся рядом. У тебя есть такие люди?

Безусловно! Это мама, тренер, Мирусик и Полиночка, друзья из академии и даже Данил, видеть которого, мне будет также невыносимо тяжело. Слишком они похожи.

– Допустим, есть, – промедлив, ответила я. – Врач запретил мне принимать снотворное. Как быть теперь?

– Никак, – улыбнулась психолог. – Сны неотъемлемая часть нашей жизни. Ты планировала постоянно убегать от своего же сознания? Сны хранят наши переживания. И чем больше ты думаешь, тем вероятней, что тебе будет сниться то, о чём ты думаешь. Не всегда, конечно, потому что способность контролировать свой сон умеют не многие люди, но у тебя есть шанс научиться. Ну, или попробовать хотя бы.

– То есть, это хорошо, что мне снятся кошмары? – хрипло спросила я.

– Сны – это всего лишь один из способов организма справиться с сильным стрессом. У здорового человека здоровый сон, а у больного...сон нарушен, сама знаешь. Ты должна понимать, что чем сильнее бежишь от собственного «я», тем сильнее потом будет столкновение с реальность, соответственно и больнее.

– И что нужно делать? – я хлюпнула носом.

– Тебе нужно принять это. И простить. И себя простить в первую очередь. И не винить никого в случившемся, даже если кто-то и вправду виноват.

Ага, тьма виновата! Но такое психологу не озвучишь.

– Давай так, – внезапно сказала она. – Я предлагаю посетить тебе групповую терапию. Там мы садимся в круг и рассказываем о своей боли. Не ты одна потеряла кого-то из близких. Многие теряют любимых людей и продолжают жить. Поделись своей болью и увидишь, станет легче. Копить всё внутри тоже не вариант. Ты не бездонная и не бесчувственная.

– Хорошо, – согласилась я. – Я приду.

– До встречи, – с улыбкой кивнула головой психолог, и наш сеанс подошёл к концу.

При выходе из её кабинета я столкнулась с Ваней.

– Алекс, я в город, тебе что-нибудь надо? Только т-с-с!

Мне что-нибудь надо? Даже если было надо, я бы наколдовала запросто. Поэтому улыбнувшись, я сказала:

– Спасибо, Вань, мне ничего не надо.

– Уверенна? – уловила заботливость в его голосе.

– Правда, всё хорошо, – продолжая улыбаться, настаивала на своём.

– Если что, обращайся, – подмигнул санитар, и я двинулась дальше, не оглядываясь.

Вот и по жизни бы так... Но увы от прошло убежать оказалось гораздо тяжелее, чем от кого-нибудь. Может, я сама не хотела убегать? Может, я настолько привыкла к самоедству и боли, что это начало доставлять мне удовольствие и стало смыслом моей жизни? Может, я и в самом деле больна? Не знаю. Я настолько отдалилась от прошлого, что стала чужой даже для самой себя, будто бы с его смертью не стало и меня.

Время обеда. Я направлялась в столовую по пустому коридору, как вдруг подул ветер и мне прямо в лицо прилетела свернутая бумажка. Развернув её, прочитала:

«Я знаю, кто ты. Встретимся ровно в полночь в саду, ведьма».

Не испугалась, нахмурилась. Записка явно принадлежала мне. Адресант был не указан, но это однозначно девушка, руку на отсечение даю! Принюхалась к бумажке и таки да, убедилась в своём предположении касательно пола неизвестного отправителя. Что ж, если эта кто-то решила показать своё лицо, я не против нового знакомства. Меня боевую ведьму уже ничем не напугать! Всё, что у меня было, я потеряла. Часть души, сердце и любовь. Неприятно кольнуло только пренебрежительное обращение в последних строчках «ведьма», будто она моего имени не знала! Знала, конечно! Иначе не смогла бы отправить мне эту бумаженцию.

Раскрыла ладонь и вспыхнуло пламя, сжигая бумагу. Вздохнув, направилась на обед. П-ф, ведьма! Неизвестная явно не настроена на вежливую беседу, это видно по обращению в записке. Но стало жутко любопытно увидеть ту, которую я почувствовала сегодня во время завтрака, вживую. В том, что эта незнакомка не была послана кем-нибудь из моих родных или знакомых, я была абсолютно уверена. Благо, магические способности позволяют мне отслеживать по энергии возможные связи с моими близкими или со знакомыми, или со знакомыми моих близких. Если короче, то мне не составит труда понять, с какими намерениями меня ищут.

Кстати, о близких. У чародеек по женской линии сильная ментальная связь с матерями, поэтому моя родительница прекрасно знает, что я жива и более того, совершенно здорова. Она не может чувствовать мои душевные переживания, но если я сойду с ума, мама поймёт мгновенно. Но я блокирую любое ментальное отслеживание себя, потому что не хочу быть найденной. По крайней мере, точно не сейчас. Я пока не готова встретиться с мамой или подругами, не готова смотреть в их глаза и знать, что они прекрасно осведомлены, отчего же у меня болит сердце. Я чувствую себя уязвимой, когда кто-то знает, почему мне больно.

Пообедав какой-то невкусной похлёбкой, я направилась на групповую терапию, на которую меня пригласила психолог. Почему похлёбка была невкусной? Нет, не потому, что повар неуч, а потому, что я потеряла вкус. Вроде, ем, но не чувствую прежнего удовольствия. Ем потому, что того требует организм и желудок. Кажется, я потеряла вкус не только к пище, но и к жизни, к каким-то минимальным интересам. Например, если бы мне раньше кто-то сказал, что я буду грызть ногти, я бы засмеялась ему прямо в лицо. Однако сейчас, глядя на свои обломанные ногти, я не испытываю ровным счётом ничего. Меня не расстраивает бледность лица, отражающаяся, когда я смотрю в зеркало. Не пугают искусанные до крови губы. Мне всё равно на синяки, которые остались после множества ночных кошмаров, когда я пинала санитаров и им приходилось меня успокаивать. Всё это меня не трогает.

Групповая терапия проходила в малом зале. Там, сидя на стульях, уже сидело шесть человек. Ожидали только меня. Смутившись, извинилась за опоздание и заняла стул рядом с каким-то парнем, которого на вид жизнь не просто потрепада, она его пыталась побить и добить, но парень выдержал. Ну, или нет, раз находится здесь. Психолог мне улыбнулась, но я оглядывала остальных пациентов, которые собирались здесь и сейчас рассказать свою историю. Два парня и четыре девушки, включая психолога. Всего семь человек. И я даже не могу сказать, кто выглядел паршивей всех, потому что ужасно выглядели все, кроме психолога. У всех был видок такой, словно бы мы восстали из мёртвых. Некоторые взгляды просто были устремлены вперед, свозь пространство.

Перекрестив ноги, психолог прямо восседала на стуле, сжимая в одной руке блокнот, в другой ручку и всё время делая какие-то пометки.

– Итак, у кого-нибудь есть желание начать первым? – миролюбиво поинтересовалась она, почему-то глядя на меня. – Алекс, может ты попробуешь?

На меня не смотрели, что удивительно. Все смотрели на свои руки или колени, либо на психолога. Лишь парень, сидящий рядом, разок взглянул, а потом вновь опустил взгляд на свои сцепленные руки, которые он сжимал с такой силой, что выделялись вены.

– Можно мне второй? – попросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал, как можно спокойней и безэмоциональный. Это просто просьба и ничего личного.

– Конечно, – мягко улыбнувшись, разрешила психолог и обратилась к девушке, сидящей рядом с ней. Именно она и начала рассказывать свою историю первой.

Психолог задала ей один единственный вопрос и девушка начала изливать нашей группе свою душу. Не поднимая глаза, она рассказывала о личном и сокровенном, о том, что похоронила глубоко в душе и ей пришлось заново вскопать, чтобы поведать историю нам, потому что таким образом, она может освободиться от лишней грязи в своей душе. Я слушала, но не слышала, о чём твердит эта девушка, но всех присутствующих её история растрогала. Она потеряла всю семью. Наверное, это паршиво. Ведь у меня была семья и друзья были, а кто есть у неё?

Когда настал мой черёд, психолог мягко спросила:

– Алекс, расскажи нам, как ты оказалась здесь?

Устремив взгляд в окно на медленно опускающееся за горизонт солнце, я представила, что нахожусь в этом зале совершенно одна и начала свой рассказ:

– Я знала, что моя семья и друзья будут за меня очень волноваться. И, тем не менее, я здесь потому, что мне хотелось упасть на землю и подохнуть, спрятаться от всего мира, закрыться, убежать, как можно дальше и больше ни о чём не думать.

– Ты была подавлена? – психолог, скорее констатировала факт, чем спрашивала.

– Да, – я поморщилась. – Я не была той Алекс уже очень долго и никто не вызвался взять на себя эту роль. Сдаётся, у меня нет выбора.

– Потому, что ты единственный человек в мире, кто может быть тобой, – улыбнулась женщина. – Каждый человек состоит из трёх составляющих: прошлое, настоящее и будущее. И избавиться от чего-то одного просто нельзя.

– Но можно лишить себя будущего, – сказала я.

– Можно, – кивнула психолог. – Только в случае, если ты умрёшь, а так будущее неотвратимо. Жить прошлым невозможно, как бы тебе не хотелось. Ты расскажешь нам, как оказалась здесь?

Кивнув, я продолжила:

– Я сильно заболела. Настолько сильно, что некоторое время лежала без сознания. Говорили, что я умру, но я...выжила, – про себя подумала, «к сожалению». – Очнулась, а меня уже окружали близкие и родные. Но...не все. Уже тогда понимала, случилось что-то плохое. Это навязчивое чувство не покидало меня, пока не узнала правду. А, когда узнала... Плохо помню тот момент, но это что-то вроде, когда тебе кажется, что все лгут специально, чтобы причинить боль. Только будут ли близкие причинять боль намеренно? – я фыркнула. – Конечно, не будут. – Уже после его похорон я убежала, никому ничего не сказав. Хотелось скрыться от всего, что напоминало мне об утрате.

– После чьих похорон, Алекс? Кого ты потеряла?

– После похорон...мужа, – я сглотнула ком в горле.

– Как звали твоего мужа? Это важно, – мягко приговаривала психолог.

Я отрицательно замотала головой.

– Как его имя, Алекс? – продолжала допытываться психолог.

Она просто делает свою работу и делает это хорошо, потому что все сидящие в комнате понимают, с прошлым надо попрощаться. Но не в этот раз. Я подскочила со стула и извинившись, пулей вылетела из зала, направляясь в свою палату. Это имя я похоронила в себе так глубоко, что пока не готова раскапывать и делиться с остальными, не готова говорить о нём так, будто он действительно умер. А ведь он и вправду умер, Алекс и это не изменишь! Мёртвых не вернуть, даже с помощью некромантии, а тех, что возвращают, становятся просто оболочкой без души. Нет в мире ни одной магии, которая могла бы повернуть время вспять.

Вернувшись в свою палату, я захлопнула дверь и вздохнув, легла на постель. До полночи ещё очень долго. Время всего шестой час вечера, ужин в восемь, поэтому я решила поспать. Легла и уставившись в потолок, начала делать упражнение на дыхание и успокоение нерв. Вдох-выдох. Раз, два. Снова вдох и не выдохе, как по волшебству, меня, наконец-таки, сморил сон.

***

Лёгкое, почти невесомое, но всё же ощутимое касание тёплой ладони к моей щеке. Чьи-то пальцы обводят контур нижней губы, чуть надавливают, а потом следует сладкий, медовый поцелуй с привкусом лета и одуванчиков. В воздухе витает запах летней листвы и цитруса, немножечко моря, немножко мяты и зелёного, кислого яблока. Поцелуй, наполненный нежность и о, свет и тьма, как же мне не хочется, чтобы он когда-нибудь закончился. Хриплый смех, принадлежащий...ему, я услышала и в мгновение открыла глаза, встречаясь с взглядом аквамариновых глаз, ярко переливающихся на солнечном свете.

– Алекс, кое-кто проспал пары, ты в курсе? – мягкий смешок и руки, обхватывающая мою талию, сжимается крепче. – Хватит спать, соня.

– С-с... – и по моим щекам катятся слёзы, потому что я не могу произнести его имя.

– Алекс, ну чего ты плачешь? – ласково спрашивает муж. – Подумаешь, проспала пары, невелика беда. Ты у меня умная, справишься с любой нагрузкой.

Всхлипнула и слёзы потекли градом из глаз.

– Ты...ты живой?

Дракон нахмурился.

– А разве я умирал?

Я кивнула, не зная, что ответить.

– Родная, если я и умер, то только в твоем самом кошмарном сне. Но это сон, так ведь?

– Сон, – прошептала я опухшими губами. – То есть, я спала? И нет никакого проклятия тьмы, насланного на вашу династию?

Принц вздохнул.

– Поверь, Алекс, если бы было, я бы об этом знал. И что ещё за проклятие такое?

– Проклятие тьмы, – повторила я. – Это, когда умирает истинная избранница дракона.

– Так ты испугалась, что умрёшь? – удивился он. – Алекс, скорей, я бы умер за тебя, чем позволил бы какому-нибудь проклятию забрать мою избранницу!

И тут я зарыдала ещё сильней.

– Скажи, что это точно не сон? Потому, что мне кажется, что я проснулась сейчас и тебя не будет рядом, – я практически умоляла его.

– Я всегда рядом...где бы ты не была...

Дальше...дальше обстановка вокруг нас сменилась и я оказалась одна, стоящей на берегу моря, где дракон впервые поставил на мне метку. Огляделась, выискивая его взглядом и нашла... О боже, нашла тонущим в море! Он был так далеко, но всё же я видела его и бежала, а потом плыла, вкладывая все силы, которые у меня имелись, чтобы спасти его. Но, чем ближе подплывала, тем дальше он становился от меня. Слёзы на моих щеках смещались с солёной водой моря, а я всё плыла, плыла и плыла, крича и зовя его, но он...утонул!

***

И я резко села на постели, чувствуя, как у меня начинается истерика. Прикусив кулак, я начала прикладывать все усилия, чтобы не разрыдаться. Если меня услышат, нехорошо будет, потому что никого не хочется тревожить и тем более, никому не хочется объяснять причину своей истерики и слёз. Обняв коленки руками, я тупо смотрела в пространство, отсчитывая про себя до тысячи. Успокоилась быстро, надо заметить. Намного быстрее, чем успокаивалась и окончательно приходила в себя после таких вот снов раньше. Всхлипнув, вытерла тыльной стороной ладони слёзы, прикусила губу и подумала о чём-то отвлечённом. Надо вообще-то на ведьму начинать охотиться. Впрочем, неизвестно ещё, кто на кого охотиться. Я на неё или она на меня, но инициативу незнакомая ведьма проявила первая.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю