Текст книги "Непримиримые 3"
Автор книги: Александра Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Красивый… Очень красивый. Мне, конечно, не с кем особо сравнивать. В реале он первый голый мужчина в моей постели. Но если брать в расчёт Лианга, которого видела в плавках, Игнат выигрывает по всем статьям: и рост, и мощь, и крепость. Джи Линь тоже красив, но он напоминает тигра, жилистого, смертельно-опасного, а Селивёрстов… льва. Наглого, вальяжного… знающего, что все самки его.
Не удивительно, что столько девчонок сходят по нему с ума.
На пляжном турнире замечала кокетства других представительниц женского пола. Они заигрывали с Игнатом, улыбались, жеманничали, стараясь привлечь внимание. Насколько помню, он с одной даже ночь провёл… из-за этого и опоздал на второй день игр.
Кошак блядунский…
Мда, он умеет обольстить. Знает, как действует на противоположный пол. Соблазняет, влюбляет, пользует…
Хорошо, что я не поддаюсь его чарам!
Мысль сильная, достойная… уместная, вот только… ловлю себя на том, что хоть и звучит уверенно, но на деле – бравада чистой воды! Ведь не знаю, как бы себя повела, что бы ощущала, если бы сосед с детства меня не гнобил, а пытался быть своим в доску. Да блин, я бы, скорее всего, таяла, как и все остальные.
Я ничуть не сильнее их. Ничуть не лучше!
Вот и сейчас чётко осознаю, что он мне нравится. Несмотря ни на что – даже его поведение и вольности, отвращая, притягивают. Это какая-то острая форма болезни. Меня бьют, а я терплю… В меня плюют, а я терплю…
Хорошо, хоть не влюбляюсь…
Или всё же сердечко даёт слабину?
Не! Я сильная… да и повезло, что Игнат всю школу надо мной насмехался, издевался – вот и выработался иммунитет к его очарованию, даже спасибо хочется сказать за это.
Антивлюблин!
Хм, вот бы исследования на этой почве сделать. Научиться управлять феромонами, как «парфюмер».
Хорошая мысль, разумная…
Опять кошусь на Селивёрстова.
Удивительно природа постаралась над созданием парня – при светлых, чуть вьющихся волосах, тёмные брови и чёрные длинные ресницы.
Чуть подрагивают, на лице нет кривой усмешки.
Милый парнишка, вот прям реально милый… В такого можно влюбиться! Ещё как. Без памяти.
Но лучше пусть будет колючим, едким, гадким, вредным. Мне это нужно. Жизненно необходимо – не хочу стать его бывшей… Одной из…
Только сейчас понимаю, что бесстыдно продолжаю рассматривать Селивёрстова.
Лёгкая небритость. Прямой нос словно высечен рукой мастера. Прямая линия рта – не узкого, но и не полного. Очень чувственного.
А как умеет целовать… От воспоминаний о прикосновениях губ Игната вновь бросает в стыдливый жар.
Едва одёргиваю глупый порыв коснуться щеки…
Дура пустоголовая!
Повезло, что парень спит. Хоть рассмотреть смогла вблизи.
Улыбка растягивается против воли. Вот теперь мне хорошо и спокойно. Могу и поспать!
***
С утра просыпаюсь первой. Как только юркаю в ванную комнату, предусмотрительно щёлкнув замком, начинаю умываться. Щётка во рту. Ритмично вожу туда-сюда, вверх-вниз… слышу настойчивый стук:
– Открой!
– Ага, щас, – хмыкаю, продолжая чистку зубов. – На войне как на войне. Кто первый – того и тапочки.
– Ир, я не шучу, – ударяет сильнее Игнат. – Я ссать хочу!
У меня аж глаза на лоб лезут – вижу свой шок в зеркало. Во рту щётка, волосы растрепаны.
– Селивёрстов, свали в туман, – бурчу, на секунду вытащив средство гигиены. – Моя ванна!
Пару раз провожу по зубам, в дверь опять стучат. Настойчиво, нетерпеливо:
– Я дверь вышибу, будешь потом душ принимать на моих глазах!
Эта мысль не нравится, но игнорю. Ополаскиваю щётку, ставлю в стаканчик. Беру расчёску, провожу по волосам… и тут дверь с грохотом распахивается:
– Обалдел?! – выдыхаю оторопело. Воинственно стою в одном белье и с массажкой в руках. Игнат тоже красава – в боксёрах, спасибо хоть их надел. – Ты… ты… неандерталец! – негодую праведно.
– Мгм, знаю, не только ты заметила мои изысканные манеры, – ухмыляется чересчур самонадеянно. – И сейчас из этой пещеры тебе лучше смотаться, а не то.
Его откровенно похотливый взгляд прогуливается по мне, задерживаясь на некоторых участках, которые приличной девушке стоит прикрывать. Заливаюсь краской смущения, грудь яростно вздымается, что не ускользает от Селивёрстова.
– А не то я покажу, что такое первобытное желание, и от души продемонстрирую, как именно брали тех, кого хотели!
Дёргаюсь к выходу, словно ошпаренная, но в проёме Игнат отрезает дорогу, рукой преграждая путь:
– Малыш, тебе реально не хочется? – не скрывает недоумения и надежды.
– Неа, – рьяно мотаю головой. Проныриваю под локтём, и только в комнате понимаю, что забываю вещи в ванной.
Звук льющейся струи пригвождает к месту.
Опять? Блин, он что, реально опять ссыт, не стесняясь меня?
Сердце недовольно бьётся в негодующем темпе. Шумно выдыхаю.
– Ко мне присоединишься? – вырывает из коматоза голос Игната, чуть приглушённый гулким плеском воды из крана.
Хватаю из шкафа новые джинсы и футболку. Сдергиваю с вешалки толстовку. В рюкзак запихиваю тетради и учебники. Вжикаю молнией и выскакиваю из комнаты прежде, чем сосед выходит из уборной.
***
– Что у вас за грохот? – волнуется ба, когда стремительно сбегаю в зал. Родственница как раз выходит из кухни, вытирая о полотенце руки.
Отец и дед сидят в зале и завтракают.
– Этот… этот, – бурлит гнев, – дикарь, – наконец выдавливаю слово, боясь высказаться тяжелее, – сломал дверь в ванну!
– Что? – ахает бабуля, но дед удерживает её за руку:
– Успокойся, всё поправимо!
– Прямо Шекспировские страсти, – мрачно подмечает папа, крутя чашку в руках, – ни стыда, ни совести, ну и взрослость изо всех мест…
Насупливаюсь, но зачем в перебранку бессмысленную вступать? Если отец хочет на меня повесить все грехи – его не переубедить, пока полностью не уступлю его позиции. А я… я не хочу уступать! Чёрт! Я… я тоже твёрдолобая и вредная.
– Он ведь нечаянно? – допытывается мягко бабушка.
Блин, я прямым текстом говорю, что сосед дверь сломал, а мне учиняют глупый допрос в надежде на обратное. И взгляд, молящий опровергнуть сказанное…
Не хочу расстраивать родственницу.
– Не важно, – качаю головой, чуть поостыв, – суть в том, что дверь теперь без замка!
– Вот видишь, – натянуто кивает дед. – Починю…
– Да ладно, – небрежно отмахиваюсь, – Игнат такой милый, что я подумываю ему свою комнату отдать! Насовсем!
– Мгм, согласен, – раздаётся ненавистный голос. Селивёрстов с ленцой сытого кота спускается по лестнице. Рюкзак через плечо. – С тобой в придачу. Кстати, я подумываю колечко тебе купить. Нужно же наши отношения узаконить!
– Прекрати! – не выдерживает папа. Поднимается, упираясь руками в стол. – Ты тут только гость, а ведешь себя так, словно…
– Насколько знаю, мы почти родственники. Вы, кстати, уже сделали предложение маме?
Отец не отвечает, лишь багровеет. Селивёрстов продолжает искусно отыгрывать роль гада:
– Вот, – кисло подытоживает, – я не хочу быть, как вы… Я, может, ещё тот говнюк, но если испортил девчонку, женюсь!
– Я не голодна, – подрываюсь из-за стола. – Пока всем, – даю отмашку и спешу прочь, чтобы не слышать дальнейшую ругань.
Уже было покидаю зал, но Игнат успевает меня нагнать возле двери из дома в гараж:
– Мы не закончили, Королёк! – рукой упирается в косяк, не позволяя выйти. Зло кошусь через плечо:
– Мы и не начинали. Пусти! – молча пилим друг друга взглядами.
– Ирк, – с теплотой и нежностью, интимно с хрипотой, так проникновенно, что удушливо становится. Завороженной идиоткой стою и жду продолжения. – Ирк, – ощущаю прикосновение к бедру, меня накрывает праведным негодованием:
– Пусти, – повторяю с угрозой и наступаю Игнату на ногу. Он терпит, но чуть морщится:
– Боевой Королёк – это что-то новое…
Мой кулак, попадающий в солнечное сплетение Игнату, вряд ли причиняет вред, но помогает избавиться от нависшего гнёта в лице Селивёрстова.
***
– Ксю, – сидя в кафешке, набираю Бравину. – План не срабатывает!
– То есть? – скучающе и с некоторым оттенком недопонимания.
– Ну, я вчера… – кратко пересказываю, что да как.
– Он, правда, так хорош? – хихикает Ксения, явно не разделяя моего возмущения.
– Ау-у-у, – взываю к разуму подруги. – Ты слышала всё, что я сказала? Или застопорилась на том моменте, когда я рассказывала, что он голый лежал?..
– Слышала, – неуверенно оправдывается Бравина, – просто уточняю.
– Ксю, – скулю в трубку, помешивая чай. – Я слабее его…
– Мне так не кажется, – отрезает Ксения. – Просто он… уже битый жизнью, матёрый волк, а ты – новичок. Не давай спуску, не уступай…
– Думаешь, стоит продолжать? – не на шутку разбирает сомнение.
– Даже не обсуждается!.. – категорически.
То ли становлюсь параноиком, то ли подруга играет против меня. Нет, возможно, я просто накручиваю, но закрадывается сомнение в адекватности Ксении. Хотя, мне ли судить?! Из меня любовно-военный стратег… да никакущий. Я вообще не умелица вести битвы с противоположным полом.
***
Вечерком, после того, как продолжила уборку в руинах дома соседей, полистала конспекты, решаю наведаться на площадь. Шумахер пригласил, точнее завалил смс.
Так что да, чтобы сбежать с поля боя… точнее, от Селивёрстова, его ухмылок и наглых реплик – готова на глупость. Встретиться опять с Родионом.
Гляну, что да как.
Гонять не хочется, но проветриться, поболеть, посмотреть на других – очень. Мне это необходимо.
Как кислород!
Останавливаюсь чуть поодаль основного сборища – не желаю в толпе светиться и толкаться. К тому же не стремлюсь к общему вниманию, хотя за последнее время познакомилась со многими и стала, по их мнению, своя в доску. Вот только мне звёздность претит. Не люблю лести, подхалимства и откровенных заискиваний, а этого огребаю сполна. Одно дело, когда к тебе как к равной относятся, а другое, когда обычное желание забраться под юбку маскируют благодеяниями и маслеными речами.
Не то чтобы осуждаю – дело каждого, как добиваться цели, просто не хочу быть пешкой в игре, которая мне не интересна.
При всём этом гонки – моё…
Грязь, лицемерие, спортивная злость, подставы… конечно, разное бывает. Но общая атмосфера… Она как наркотик.
Вот и я желаю немного зарядиться атмосферой жизни, скорости, а то последнее время всё грустно, да уныло. Ещё и мерзкий сосед настроение убивает на «нет»!
Полюбовавшись на гонщиков, отмечаю, что очередной заезд выигрывает… Шумахер. Красавчик, вечно окружённый сворой псов и распущенных девиц.
Нет, не ревную, но в любой компании его глазами быстро нахожу. Парень видный, личность знаменитая… Да и не даёт о себе позабыть – звонки, смс, вот и сегодня по его приглашению приехала. Ничего непристойного, в отличие от Игната, не позволяет. Но я всё равно себя убеждаю, что нужно держать Родиона на расстоянии. Вижу, какой он… очаровательный, обаятельный, но склизкий тип. Победы даются легко, а противников не щадит. И грязненько подшутить может, отпустить неуместное замечание, выпендриваться, сам не свой…
Хотя, он в общем-то обычный самовлюблённый парень, которому всё просто даётся. Было бы странным, если бы он был серьёзным и ответственным.
В принципе, это не смертельно, но говорит о многом, так что любви у нас точно не случится.
После очередного смс от него «Ты где?», – забавно наблюдать со стороны, как парень тебе же пишет сообщение, – всё же подумываю подойти, поздравить, но застываю, увидев в толпе, в противоположной стороне, компанию… Игната, где конечно же выделяется сам Селивёрстов.
Секундное онемение – вот никак не ожидаю встретить тут соседа! Настроение ухает ниже некуда…
Дура, он же тоже гоняет, значит, это должно было случиться рано или поздно. Вообще удивительно, как раньше не сталкивались.
Он как всегда в центре, смешливо хохочет, под боком, – кто бы сомневался, – очередная красотка – «легко даю»… Не хочу наговаривать, но уже видела её в кругу других представителей братии гонщиков, и она там мило обнималась с очередным «единственным». Хотя, может, у неё мужичины по типу «недельки». Не мне осуждать, просто если подумать, со сколькими она… а потом Игнат с ней… то без справки о здоровье с соседом лучше за стол не садиться.
Мысль своевременная и чрезвычайно неуместная.
Не надо говорить, что сматываюсь быстро, настрочив Шумахеру смс: «Прости, встреча срывается. У меня важные дела».
Сажусь на байк и гоню прочь – не хочу, чтобы меня Селивёрстов заметил.
Дома оказываюсь, естественно, раньше, поэтому выдыхаю с удовольствием и спешу к себе в комнату.
Как и обещал дедушка, дверь уже починена.
Принимаю душ, отметив, что наконец-то полотенце на месте! Одеваясь, по обычаю, вещи Селивёрстова, обнаруженные в шкафу и ящиках комода, выкладываю отдельной стопкой – он их с завидной упорностью обратно засовывает, но я упряма не меньше…
После, с чувством выполненного долга, беру тетрадь с конспектом и заваливаюсь на постель, порадовавшись, что Игнат её застелил. Впервые за несколько дней. До этого мне приходилось…
Значит, парень дрессуре поддаётся. Хм, это же отлично!
ГЛАВА 5
(День четвёртый, ночь пятая)
Ира
О возвращении парня узнаю за несколько минут до его появления в комнате. Балконная дверь приоткрыта, поэтому отчётливо слышу рычание байка на улице, гул ворот и роллставней гаража. Тишина… размеренный топот поднимающегося по лестнице…
– Ой, ты уже меня ждешь? – самодовольно лыбится сосед, распахивая дверь в комнату, и ступая, как к себе.
– Ага, – деланно равнодушно отзываюсь, – скоро мумифицируюсь, – продолжаю пялиться в тетрадь, хотя с момента вторжения Игната в дом так и не осилила ни единой строчки.
Селивёрстов роняет рюкзак возле стола, глядя несколько секунд на открытый комп, крышку которого опять забыла опустить, и сейчас там на весь экран застыла фотка Лианга Джи Линя.
Блина!
Ну да, поддалась слабости и посмотрела несколько видосов. Не потому, что скучала, а потому, что пыталась найти в своём бывшем хоть что-то, что сто процентов перевесило бы мои сахарные порывы обратно в его сторону.
Брови Игната съезжают к переносице, с лица сходит ухмылка:
– Это он из тебя мумию сделал? – мрачно смотрит на меня, кивая на экран.
Р-р-р, я такого не выдержу!
Встаю, с показным равнодушием закрываю ноут и шагаю обратно к постели.
Игнорю, как бы ни пытался развести на разговор. Не буду отвечать! Хотя меня так и подмывает про справку ляпнуть! Но нет, не стану… Моя несдержанность вызовет массу вопросов, да и может натолкнуть на глупые мысли, что мне не всё равно, с кем он обтирается.
Вскоре Селивёрстову надоедает молчание, и он садится за учёбу.
***
Пока на кухне пью чай, Игнат успевает оккупировать постель. Поэтому спать ложусь опять с мандражом в коленках и укрепляющейся ненавистью к своей мягкотелости и разжиженному мозгу.
Ну никак не могу понять химических реакций, что происходят со мной и во мне, когда Игнат рядом! Это что-то непостижимое… До последнего уверяю себя – неприязнь в чистом виде! В голом, первозданном виде! Вот меня и трясёт до кипучего состояния, но в душе гаденько укрепляется мысль, что это не так!
Самообман к добру не приведёт, а вот к фатальной ошибке…
Натягиваю маску равнодушия. Война же… поле боя, как никак! Я обязана быть стойким солдатом! Я, чёрт возьми, самый что ни на есть непрошибаемый боец!
Ощущаю силу… ух какую! Меня не сломать. Я кремень!
Игнат вальяжно разваливается полубоком, подпирая голову рукой. Без стеснения глазеет и, блин, меня лихорадит от того, что читаю у него на лице. Сосед даже не скрывает, что хочет секса!!!
Сила куда-то испаряется. Кремень стачивается…
Меня жутко потряхивает – посещает разумная и уместная мысль, что шортики и футболка, которые одеваю ко сну, ну совсем не подходят для этого дела. Не ощущаю я себя защищённой и уж тем более прикрытой. Чёрт, да под пристальным наглым осмотром Игната сама себе кажусь обнажённой, аки младенец!
Нужно приучиться к спортивным штанам и… толстовке. Однозначно!
Боже, какой маразм!
Это моя комната! Моя постель!.. А я планирую одеваться, как на Северном полюсе, хотя спать собираюсь в Аду!
– Селивёрстов, тебе нужно лечиться, – горжусь своим ровным голосом без намёка на нервоз.
– Почему? – насмешливо озадачивается парень.
Задерживаю взгляд на участке одеяла, которое откровенно топорщится, выдавая блядский настрой Игната.
– Малыш, ты меня пугаешь, – ничуть не смущается выпирающего возбуждения Селивёрстов. – От этого только одно лекарство – секс. Или ты мне его и предлагаешь?
– Да пошёл ты…
– Куда? – растягивает губы в глумливой улыбке сосед. – Если в твою… ничего против Такого секса не имею.
Из меня словно весь воздух разом вышибают. Порывисто отворачиваюсь, но заслышав смешок, понимаю, как двусмысленно выглядит моя реакция. Опять ложусь на спину.
– Ирк, – мурчит Игнат, – ты так забавно реагируешь, будто никогда ни о чём подобном не говорила, да и вообще парня в своей постели впервые видишь.
– Я тебя умоляю! – фыркаю нервно, горько осознавая, что отчасти он прав.
С Лианг Джи несколько раз чуть до секса не дошло. Это было что-то наподобие невинного петтинга, и заканчивалось лёгкими поцелуями и поглаживаниями. И с возбуждением парня я, конечно, сталкивалась… Не в голом виде, но всё же… И в постели, естественно, была. Даже спала… Спала! Ну да, чуток побаловались, поцеловались, и спатки…
Лианг меня ни разу ни к чему не принуждал. Он меня… берёг. Уважал моё мнение и прислушивался к желаниям… Повторял, что я его Гуаньинь. А с богами нельзя, как с обычными людьми. Я улыбалась, пыталась возражать, но Линь Джи было не переубедить. Да, он меня обожествлял… Отчасти, это подкупало. Приятно быть кем-то важным!
– И много их было? – уточняет Игнат холодно.
Меня накрывает волной возмущения, негодующе смотрю на парня.
– Кореец этот? – огорошивает Селивёрстов хмуро.
– Ну, знаешь ли! – выдыхаю гневно. – Во-первых, китаец, – беру себя в руки.
– Да какая хрен разница? – злится ни с того ни с сего парень.
– Не матерись, – отрезаю спокойно, – разница есть. В национальности, менталитете, истории, культуре… Во-вторых, не твоего ума дело.
На языке опять вертится язва по поводу распутных баб, что вечно вьются рядом с соседом, и промеж дела затребовать справку от врача… Но пока достойно сформулированной колкости не придумала, молча соплю.
– У тебя с ним серьёзно? – продолжает допрос Игнат.
Ноут! Нужно бы запаролить вход, а то кто его знает, что Селивёрстов учудит. Не дай бог полезет…
Блин, там много личного. Видео и фотки… мои! Я…
– У тебя с ним серьёзно? – повторяет с нажимом парень, сверля меня недобрым взглядом.
– Селивёрстов, – начинаю строго, – уровень твоей бестактности пугает!
– Я не специально подсмотрел, комп был открыт, – без толики сожаления заявляет сосед. – Так «да» или «нет»? – требует ответа.
Меня начинает потряхивать от злости.
– Не хочу больше с тобой говорить. Ни! О! Чём! Либо заткнись, либо уймись! – закрываю глаза. Делаю вид, что хочу спать, но взгляд парня не даёт покоя. Аж жжёт.
– Я, пожалуй, в зале посплю, – бросаю сухо. Сдёргиваю с Игната одеяло, с облегчением отметив, что сегодня трусы надеть не забывает.
– А мне как спать? – реплику оставляю без комментария. – Я же замёрзну…
– Так найди другую постель, где согреют! – радуюсь мелкой победе.
– Меня эта устраивает, но мой обогреватель какой-то ущербный.
Проглатываю обиду. Демонстративно заворачиваюсь в одеяло и шлёпаю прочь из комнаты.
Уже лёжа на диване в зале долго мучаюсь, кручусь, верчусь, если и проваливаюсь в сон, то короткий и оборванный. Когда просыпаюсь в очередной раз, испуганно охаю:
– Блин… – чуть отшатываюсь к спинке дивана, пытаясь быстрее сообразить, где я и что происходит. – И-Игнат?..
Парень, уткнувшись лицом в руки, сложенные на коленях, сидит на полу прямо около меня, точнее прислонившись плечом к дивану возле моей подушки.
– Ир, – просительно бормочет чуть слышно, – пойдём наверх. Я… не могу без тебя спать.
– Селивёрстов, ты… блина, – трясу сонно головой, пытаясь собрать вялые мысли в нечто чёткое. – А как раньше спал?
– Нормально, а теперь не спится. Привык…
– Что? Да мы только две ночи вместе проспали! Какая к чёрту привычка?
– Не знаю, – бурчит Игнат в никуда, продолжая скрывать лицо в скрещённых на коленях руках. – Но мне с тобой хорошо спится. Пойдём…
– Неа, мне и тут отлично, – отворачиваюсь.
Что с ним происходит? Чокнулся?
Чёрт, а может, принял чего опасного?
– Ирк, я не шучу, вернись в комнату, – голос ровный, тихий, вкрадчивый. – А не то я тебя насильно поволоку.
– Псих… – без злости, скорее забавляясь.
– Мгм, – не отрицает и это настораживает, – но обещаю себя вести прилично. Не приставать… с неудобными вопросами.
Кошусь. Шутит или нет?
Блин, а ведь подкупает примирительная манера общения. Не хамит, не рычит. Просит. О, как… Видать, и впрямь фигово ему. Да и мне тоже… спать на узком, коротком диванчике… не сахар.
– Что, без одеяла плохо? – подмечаю язвительно.
– Холодно, – соглашается вяло.
– Или темноты боишься? – ложусь на бок, рукой подпираю щёку, сердито глядя на парня.
– Типа того, – ворчит Игнат. – Пойдём, а… – наконец поднимает голову, но на меня не смотрит – перед собой… в никуда.
– Сказку рассказывать, петь колыбельную или укачивать не собираюсь, даже не умоляй, – отрезаю нарочито строго.
– Пойдёт, – Селивёрстов поднимается на ноги, дружески протягивает ладонь. Несколько секунд гляжу, а когда моя оказывается в его, «капкан» сжимается крепе: – А одеялко приткнёшь?..
– Если только роже твоей, чтобы доступ кислорода перекрыть, – соглашаюсь лениво. Селивёрстов осторожно дёргает меня на себя, помогая встать. Я ему благодарна, сама бы с трудом и со скрипом – тело затекло.
– Злая ты, даже не знаю, как с тобой живу… – сокрушается дурашливо, смущая близостью. – Ладонями в грудь толкаю на шаг от себя, отвоёвывая лишнее пространство.
– Не живи… где выход – знаешь! – Прежде чем двинуться, не сдерживаю блаженного стона: – О, мои косточки. – Закрыв глаза, потягиваюсь – всё тело жутко болит из-за неудобного сна. – Даже не вздумай руки распускать и… – запинаюсь, не зная, как сказать, что боюсь его приставаний, а что ещё больше – своей реакции на них. – И пѝсать, закрывая дверь! – выпаливаю какую-то хрень, лишь бы не спалиться, что меня одолевают другие, более развязные мысли.
Игнат тяжко вздыхает и опять кивает:
– Как скажешь.
Накидываю одеяло, кутаюсь. Иду по лестнице, сосед плетётся позади:
– А к груди прижмёшь? – реплика задумчивая, с робким ожиданием чуда.
Застываю на месте. Зря поддалась на уловку. Не собирается парень меняться.
– Да шучу я, – качает головой Игнат, подталкивая меня наверх.
Уже в комнате хмурюсь. Подушки и игрушки разбросаны, постель вся измята.
– Не спалось, – безлико констатирует сосед.
Ничего не говорю. Иду к ближайшей подушке. Поднимаю. Возле тумбочки сгружаю всё на пол и перестилаю постель. Селивёрстов помогает заправить простынь. Забрасывает наверх подушку, которую поднимает с пола возле балкона, и ложится, как только я ныряю под одеяло со своей стороны.
– Спокойной ночи, – бурчу через плечо, не поворачиваясь к парню. Не хочу… Боюсь!
– Спокойной, – бормочет Игнат.
Лежу без сна, прислушиваясь к мирному сопению Селивёрстова, а сама не могу сомкнуть глаз – мне сложно, томно, удушливо. Зря вернулась… Тяжко мне.
Но я ведь молодец! Я ведь сильная… до сих пор не поддалась магнетизму Игната. Не сдала позиций. Не показала слабости! Ух, горжусь собой… аж до отвращения и сладкой истомы внизу живота.
Что ж так муторно-то? У-у-у…
Мучаюсь долго, но меня всё же утягивает в сон.
***
Ещё до конца не вынырнув из сна, спиной лащусь к теплу, щекой трусь о… Обо что?
Начинаю понимать, что-то не так. Промаргиваюсь, сосредоточиваясь на руке… не моей, но под моей головой. Крепкой, мускулистой, чуть волосатой.
– Тш-ш-ш, Ирк, лучше не двигайся, а то я за себя не ручаюсь, – шелестит на ухо Игнат, беззастенчиво прижимаясь к моей спине и упираясь к заду чем-то донельзя твёрдым. Голос подрагивает, прерывается шумным дыханием.
По телу бегут мурашки, волосы от странности происходящего становятся дыбом, глаза медленно, но верно расширяются от ужаса.
– Т-твоя р-рука, – заикаюсь, боясь собственных ощущений, – на мне… по мне…
– Прости, ей на тебе лучше, – нежно винится Игнат.
– Ты же обещал… при себе держать! – нелепый писк с заминками.
– Одну до сих пор держу, – гордо уверяет с хрипотцой в голосе Селивёрстов, – а вот вторая… боюсь, я потерял над ней контроль.
Мне становится дурственно-сладко. Да что ж такое?!. Я, словно масло, плавлюсь на жарких углях.
– У-убери, а, – жалобно и совершенно невнятно.
– Ирк, да пусть пошарится, никому хуже не будет. Ты, главное, задом не крути, а то сорвусь.
– Селивёрстов, – нервно сглатываю.
Сосед по-свойски, ловко так, уже блуждая рукой под моей футболкой, незначительным движением оголяет от кружевной чашечки бюстика грудь и с бархатным мычанием стискивает её ладонью, словно проверяя на тяжесть и упругость.
Торопею от наглости, но в следующий миг стону, не в силах контролировать тело и голос. Игнат с жуткой простотой и уверенностью господина, которому позволительно если не всё, то многое, играет с соском, сжимает пальцами бусинку. Я пытаюсь лежать бревном, но… предательски поддаюсь ласке – бесстыдно, будто развязная шлюшка, трусь пятой точкой о твёрдое возбуждение Селивёрстова.
– И-и-ир, – рычит интимно-шершаво парень, подгребая меня ближе.
Постыдство… Ау… мозги… заставьте меня начать сопротивляться!
– М-м-м, – не то стону, не то мычу от переизбытка новых ощущений. – Это не я… тело само, – хнычу позорно, и вместо того, чтобы отбиваться, продолжаю ластиться кошкой. – Ты! Ты виноват…
– Бл***, что же ты такая… отзывчивая, Ирк?! – тихо мычит Игнат. Секунда – и я уже лежу на спине. Селивёрстов вминает меня в матрац бедром, не переставая изучать сокровенные прелести, горящие точно в огне.
– Ир, – дышит шумно, рвано, жадно. – Ир, – твердит, точно заклинание.
Теперь уже обе чуть грубоватые ладони непростительно вольно хозяйничают на моём теле. Складывается впечатление, что они везде и всюду. Блуждают по ногам, животу, сжимают грудь, мнут, возвращаются к сосредоточению пожара между ног.
– Ир, – с мýкой, бархатно шепчет Игнат.
Дурею от чувств, интимности. Вот как можно сразу протрезветь, если просыпаешься в какой-то пьяной дымке, а тут ещё ударная доза дурмана? Вот и я… и хочу, и не могу прогнать этот морок.
Словно под гипнозом рассматриваю лицо истязателя. Крылья прямого носа нервно подрагивают, пасмурные глаза завораживают откровенным, нескрываемым желанием. Тону в серой бездне похоти.
– Игнат, – ёрзаю, охваченная огнём, испепеляющим изнутри. – Прошу, – голос надламывается.
Не понимаю, о чём именно прошу. То ли, чтобы прекратил, то ли, чтобы был более решительным.
И он делает ещё шаг – его губы опаляют мои. Коротко, жадно, будто пробуя, можно ли?.. Не против ли я? Не этого ли хочу?..
Срывает стон и отстраняется, чтобы увидеть мою реакцию. Непроизвольно подаюсь следом, ведь этого прикосновения пылающему рту катастрофически… жутко мало! А я ещё хочу… не раскусила, не напилась… не поняла…
И Игнат вновь припадает – напористей, жарче, влáстней. Поглощает мои губы своими уверенней, наглее, со смаком и пылом.
Стону от новой мощной волны, расползающейся по телу, точно цунами – она опаляет грудь, мощно бьёт в голову. Другой горящий узел пульсирует внизу живота – томно, требовательно, настойчиво.
Эйфорию дурмана сбивает очередное острое ощущение – Игнат пальцами хозяйничает в моих трусиках, беззастенчиво лаская сокровенное.
Даже не успеваю извернуться, возразить или просто возмутиться – он мягко вторгается, куда раньше никого не пускала, заставив ахнуть и прогнуться дугой. Неприятные кратковременно болезненные ощущения сменяются новыми – приятными и тягучими. А Селивёрстов голодными поцелуями продолжает усугублять падение в омут сладкой истомы, лишь ненадолго отрываясь и позволяя глотнуть кислорода. Наглые движения прогоняют по телу щекотливые волны удовольствия.
Ласки становятся более грубыми, но не менее восхитительными.
О, чёрт! Я и не знала, что такое можно испытывать! Лианг не позволял себе вытворять подобное с моим телом. Он хотел, но не…
Мой очередной вскрик Игнат заглушает губами. Жуёт мои, а я разрываюсь между «притянуть ближе» и «найти силы и немедленно прекратить пытку» – оттолкнуть соседа прочь.
Меня потряхивает от наслаждения, теряюсь в чувствах, но упираюсь руками в грудь парня и, занимаясь самоистязанием, всё же неуверенно пихаю.
– Ир, – мычит с мýкой Игнат, – не надо, – бормочет, опаляя кожу дыханием и прикосновением губ. – Не мучай нас, – мягко сопротивляется. Лёгкими поцелуями прокладывает дорожку по шее, языком скользит по ключице, чуть дольше припадает к выемке между грудей.
Полный швах мозгам! Вместо того, чтобы отталкивать – обвиваю ногой торс, подставляясь под ласки Игната. И он хватается за мою капитуляцию – стискивает бедра так сильно, что опять ахаю, прогибаясь навстречу жалящим губам и зубам.
Реальный ураган! Ударной волной, да с мощью цунами. Блин, сейчас буду стонать так громко, что сбегутся все родственники!
От удовольствия закрываю глаза и закусываю губу, чтобы хоть как-то себя заткнуть.
Нужно его остановить…
Боже!
Что творит Селивёрстов?!
Его губы на груди. Жадно втягивают со…
О-о-о, нежно прикусывает.
Распахиваю глаза. Одновременно вцепляюсь в волосы парня и тяну выше. Меня надо заткнуть! Не хочу орать на весь дом!
Сама требую поцелуя. Даже хуже – впиваюсь в Селивёрстова с таким постыдным пылом, что презираю себя и в то же время благодарю – хоть так не смогу заголосить.
Игнату это нравится. С надрывом хмыкает в рот, углубляя поцелуй – дрожу сильнее, подставляясь под беспредельно, в конец оборзевшие пальцы, толчками меня подводящими к чему-то новому, почти разрывающему на части.
Мне так хорошо. Задыхаюсь от чувств. Почти в Раю…
– Ир, – отрывается от меня сосед, коротко обжигает губы своими, и опять уставляется глаза в глаза, чаруя пасмурной серостью. Его руки продолжают истязать мою плоть сладкой пыткой, доводя до какого-то сумасшествия. – Только скажи, и я…
Какой же у него чарующий бархатный голос! Мощнее любой известной дури. Сейчас кончу только от его шуршания, хрипоты.
Но я не в силах говорить, меня пожирает огонь, лишь мечусь по подушке, остатками не перегоревших мозгов понимая – ни за что не скажу, что он хочет услышать. А я знаю, чего этот гад желает.
Нет уж… не получит!
– Ир, – с болью взывает к состраданию Игнат, – ну, хоть коснись меня, – носом утыкается в висок, пыхтит яростно, натянутый, точно струна.
Совсем одурел?
Чуть не давлюсь негодованием, но вместо язвительной реплики рукой сильнее зажимаю его волосы, не позволяя отстраниться, а другой касаюсь мощного плеча. Скольжу, описывая рельефы шикарного тела, проникаю под резинку боксёров. Готова сгореть от стыда, но уверенно провожу ладонью по твёрдому, упругому возбуждению. Боже! Никогда не трогала чего-то более… восхитительного! Это так приятно. Горячее, пульсирующее… оно живое…
