Текст книги "Склонность к дождю (СИ)"

Автор книги: Александра Ростова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 17

Торнадо

Они не сразу поняли, что прозвучал дверной звонок. Показалось? Конечно. Показалось…

Стояли обнявшись – счастливый покой, тишина, понимание, что нашли друг друга.

Звонок в дверь!

Встрепенулись, посмотрели в глаза друг друга – невольная улыбка…

– Тётя Нина!

– Ух ты!

Софья поспешила открывать.

Марк оглядел кухню. Быстро ополоснул чашку…

Что?

Из прихожей доносился мужской голос. Первая мысль была – отец Софьи пришёл.

Что?!

– Софья, прости. Повёл, как дурак себя. Ну, сорвался!

– Будет лучше, если ты уйдёшь.

– Ну сама подумай, я всё осознал, обругал себя последними словами, бабку твою убедил! Примчался сюда и… вижу!

– Дверь открыта.

– Софья, я люблю тебя. Прости меня. Пожалуйста!

Марк снял пиджак и повесил на спинку стула. Направился в прихожую, на ходу засучивая рукава.

– Теперь всё будет хорошо. Это точно. А в последний раз намеренно сделал тебе… немного болезненно, хоть какой-то контраст с безразличием, понимаешь? И чтобы в следующий… ярче было! Чтобы почувствовала и сравнила.

– Так, я не понял, – Марк снял часы и положил на комод. У Алексея лицо вытянулось… – Девушка не желает тебя видеть!

Софья стояла, держась за дверную ручку, дверь была нараспашку.

В одно мгновенье Марк вытолкнул Алексея за дверь, оттеснил к лестнице.

– Она моя!

– Была.

– Я… – голос Алексея сорвался на шипение, – её первый мужчина!..

– Урод ты, а не мужчина.

– Я!..

– Первым быть – не главное. Главное – стать единственным.

– Фр… – дар речи всё же подвёл.

– Забудь этот адрес, – Марк указал на ступени. – Сам спустишься, или помочь?

Алексей бросил на Марка полный ненависти взгляд.

Марк жестом показал, чтобы шёл уже, – не себя злись.

Когда шаги Алексея затихли, вернулся в квартиру.

Прокололись они с Софьей, дверь распахнули, не подумав, что и в закрытый двор можно пробраться при желании. Хорошо, значит, развиты у этого примата пятипалые конечности, раз никак не отвяжется. Интересно, теперь понял, что лучше не приближаться?

Марк крепко обнял Софью, поцеловал в макушку – она только его.

– Моё золотое зёрнышко…

Он вспомнил, как бабушка сказала – тяжело закрепиться на твоей открытой равнине. Софье и закрепляться не нужно, Марк сам её не отпустит, а вот остальных, вздумающих к ним приблизиться, отгонит. А уж молотком ли, кулаком ли, словом ли…

– Софья… я не могу тебя здесь одну оставить.

– Больше никогда в жизни не открою дверь, не посмотрев в глазок.

– Мне почему-то кажется, что он не сегодня покинет Петербург.

– Я вызову полицию. Если что.

– И поедешь в участок вместе с ним. У тебя регистрация какая в паспорте?

– Марк…

– Соф, у меня двухкомнатный номер, я прекрасно переночую на диване. Там две подушки, два одеяла, я, естественно, одним комплектом пользуюсь. А ты завтра как следует отдохнёшь, выспишься.

– Мне… не выходить?

– Нет! Единственное, для чего – он не будет знать, где ты! Только и всего. А я… завтра рано уеду. Надеюсь, к обеду освобожусь.

Софья замерла – о ней, в общем-то, никто никогда не заботился. Комок подкатил к горлу, она смогла лишь кивнуть и… потянулась к Марку, чтобы обнять…

* * *

Марк не выдержал – перед уходом осторожно приоткрыл дверь, чтобы полюбоваться на Софью. Она спала, вытянувшись в струнку на самом краю кровати. Такая милая… Но в таком неосознанном напряжении.

Марк точно знал, что Софья долго не могла уснуть. Сам он заснул быстро, только вот просыпался каждый час. Сначала открыл глаза в начале первого – Софья точно не спала, он даже слышал, как она вздохнула. Ну как тут не вздохнёшь: навязчивый тип стоял возле ограды, когда они вышли из дома. Конечно, Марк вызвал такси – понятно было, что этот Алексей посчитает своим долгом осветить переулок своими прекрасными фонарями. Хоть бы банку с водой, что ли, купил, приложил к синякам. Вообще, неприятный он, даже не попытался сдачи дать, не на мосту, конечно, но хотя бы в подъезде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Потом Марк проснулся в десять минут третьего. Было тихо, но отчего-то казалось – не спит Софья. Почему-то представил, что она лежит на спине, всматриваясь в кипенный потолок. Думает, глядя на белое полотно… О ом, что Алексей признался в любви. В общем-то неплохо обставился – а какой мужик не сорвётся, увидев с другим. Только вот настолько грубые слова говорить женщине. А тем более женщине, которую любишь. Пытается быть настойчивым. Или такой и есть, просто не сориентировался в ситуации – ведь другой неожиданно нарисовался.

Софья, может, думает, появится ли Алексей снова? Возможно, их отношения вспоминает. Только… не забыть о… персонаже.

Так хотелось, чтобы она забыла о боли и думала о том, что их поцелуй – торнадо. Торнадо…

…Конечно, просыпаться ночью ежечасно – утомительно. И зачем только рука тянется к телефону, чтобы справиться о времени.

Половина четвёртого – спит Софьюшка, точно… Его золотое зёрнышко…

…Очень удобно, что завтрак в отеле был с семи до двенадцати часов. Для всех удобно – и для командировочных, и для туристов! И заказать можно – Марк так тщательно обдумывал меню для Софьи… Заказ получился большой, чтобы не ошибиться в её предпочтениях.

К девушкам за стойкой администратора у него тоже нашлось поручение.

Потом поднялся в номер, собрался. Посмотрел на спящую Софью… И поспешил к уже ожидавшему в машине Андрею. Сегодня у них намечались ранние беседы на Васильевском острове…

… – Марк Анатольевич, Валерий поговорил с соседкой, с той, которая вяжет, – в тот день Марк с Андреем уехали, не дождавшись её пробуждения. – Она согласна встретиться.

– Хорошо.

– Валерий только говорит, бабушка уверена, что показания даст в обмен на вознаграждение. Согласилась пораньше сегодня встать.

– Поговорим с бабушкой.

– Как думаете, сегодня нам удастся с сожительницей самогонщика пообщаться?

– Думаю, сделаем ещё один шаг, чтобы всё получилось.

В прошлый визит женщина разговаривать отказалась наотрез. Сегодня Марк с Андреем встретили её в соседнем дворе, она явно торопилась на работу.

Марк преградил ей дорогу, приложив ладонь к груди.

– Я очень прошу уделить мне несколько минут, – улыбнулся смущённо. – Здравствуйте.

Она остановилась.

– Слушайте, вы же адвокат, вот и защищайте! Полиция пусть разыскивает. Что вы не своим делом занимаетесь!

– Вы не могли бы попросить своего мужа встретиться со мной?

– А что вам надо? Его даже следователь не вызывает. Потому что подтверждено – его не было в ту ночь в квартире. И всё ясно!

– Я знаю. Но, возможно, туда заходил кто-то из… знакомых вашего мужа. И… понимаете, могли видеть кого-нибудь в… парадном. Или возле дома! Мне нужны контакты этих знакомых.

Она вздохнула.

– Понятно. Работаете ищейкой.

– Приходится.

– Попробую, поговорю с ним. Сами понимаете, он стресс пережил. И конфискация… Безобразие. Да и убийство в квартире.

– Конечно, после такого отдохнуть надо.

– Вот.

– Когда можно будет к вам подойти? Может быть, через пару дней?

– Давайте так, – она кивнула и поспешила в сторону проезжей части.

Марк с Андреем смотрели ей вслед.

– Марк Анатольевич, как вы думаете, что её может удерживать возле отсидевшего самогонщика?

– Любовь, видимо.

– Может, давняя?

– Может, необъяснимая.

Андрей посматривал на Марка. Необычно он работал – вот с этой дамой, например, не настаивает, беседует так, что она и разговаривать начала, правда. Информации пока никакой. Только известно: она дала показания, что сожитель в ночь убийства был с ней.

Интересно, для чего ему это, в общем-то, безрезультативное общение? Хочет собрать материал. Чтобы потом можно было посеять сомнения в виновности Кирилла? Не торопится, потому что времени до суда, наверняка, немало ещё?

Пока ждали звонка Валерия, сидели в машине. Андрей читал книгу, уткнувшись в смартфон. Марк, устроившись на заднем сиденье, пересматривал все имеющиеся по делу материалы. Казалось, что наизусть всё уже знает, но всегда читал и читал. Очень часто за этим занятием приходили ценные мысли.

Наконец, бабушка пробудилась и была готова к разговору.

– Анна Ивановна, значит, вы не спали в ту ночь, когда произошло убийство?

– До четырёх утра мне не спалось.

– Расскажите, что слышали. Возможно, выходили из комнаты и кого-нибудь видели?

Анна Ивановна многозначительно посмотрела на Валерия, и он кивнул.

– Я не выходила. И вообще, та ночь спокойной была. В дверь постучали, кто-то из наших колобродников открыл. Привыкли все, с этими экскурсиями-то… Потом, знаете, такая абсолютная тишина вдруг! И с улицы – ни звука. Я ещё подумала, что, может, усну наконец-то! Пашка пришёл. Ну… прямо через несколько минут я и уснула, – она уставилась на Марка. – Вы мне деньгами дадите или поедем вместе покупать?

Теперь был понятен её многозначительный взгляд, обращённый к Валерию. Значит, пообещал что-то сосед.

– Анна Ивановна, а как вы поняли, что Пашка пришёл, если говорите, что из комнаты не выходили и никого не видели?

– Так она кашлял. Я его кашель из сотни узнаю. Знаете, он с особой интонацией кашляет.

– Да? И как же это?

– А… будто капли капают… Каш-каш-каш-каш… И так три раза подряд. Как из тюрьмы вернулся, так и кашляет.

– Анна Ивановна, я хочу пригласить вас в качестве свидетеля со стороны защиты.

– Ладно. Но только деньги, ну или нитки побыстрее бы! А то из-за этого убийства пока никого не водят квартиру смотреть, а мне без вязания туго… Хочу вязать, а не из чего!

Марк ещё раз показал бабушке удостоверение

– Вы приглашаетесь в качестве свидетеля.

– А?

– Я официальное лицо.

Анна Ивановна фыркнула:

– Я не пойду даром ни в какой суд.

– За неявку придётся уплатить штраф в размере сорока тысяч рублей.

– Приду и скажу, что ничего не слышала и опознать по кашлю никого не смогу.

– Дача ложных показаний? Анна Ивановна, я понимаю, что вы стеснены в средствах, но… Вы обязаны исполнить гражданский долг.

– Доисполнялись уже! Доперестраивались! Человеком себя перестаёшь чувствовать!

– Возможно. Зачем же усугублять ситуацию?

– А что от меня зависит? Что-то поменяется, может?

– Если и старшее поколение уподобляться будет!.. Вообще не с кого будет пример брать. Это вам в голову не приходило?

– Сейчас каждый о себе в первую очередь думает! Доамериканились!

– Нет ничего плохого в том, что человек думает о себе. Другой вопрос – что и как. Вот вы и подумайте.

Андрей внимательно наблюдал за Марком. Всё время он был уравновешен. Действовал грамотно и чётко. Спокойно.

И совсем недавно, когда Марк беседовал с сожительницей самогонщика Пашки, Андрей растерялся. Марк не надавил, хотя и можно ведь было! Ему показалось, что спокойствие это застопорит расследование.

А потом, когда Марк сосредоточенно читал документы, сидя на заднем сиденье, вдруг всё понял! Это такое затишье перед бурей! И именно поэтому адвокат Кушманцев даже не произнёс слово «сожитель», не сказал, что – «не муж он вам, обязаны дать показания, ответьте-ка на вопрос, будьте, любезны!» И как Андрею раньше это в голову не пришло? Ведь стоит этим двоим повредить атмосферу, могут ломануться в загс. А станут женихом и невестой – всё, никаких показаний.

Так вот он какой, Марк: тишина, а потом – вихрь! И мало никому не покажется.

Вот и сейчас Марк напряжённо молчит и даже не смотрит в сторону бабушки-вязальщицы.

А выражение лица Анны Ивановны менялось на глазах. Поджатые губы распрямились. Ноздри перестали раздуваться. Прекратила моргать учащённо.

Взгляд остановился на Марке.

– Милый, я приду.

– Что вспомнилось, Анна Ивановна?

– Да… – она махнула рукой. – Думать надо о себе и с себя начинать.

– Прошу никому не говорить о предмете ваших будущих показаний.

– Я понимаю.

– Всего доброго, Анна Ивановна.

…Едва покинули дом, Марк достал телефон. На сегодня ещё была намечена встреча с прибывшей в Петербург матерью обвиняемого.

– Марина Николаевна, добрый лень. Марк. Да. В течение получаса могу к вам подъехать.

Отель был на Крестовском острове, совсем недалеко от дома с показательной коммуналкой.

Андрей высадил Марка на улице Рюхина, напротив аллеи, ведущей к отелю, а сам отправился искать парковку. В этом зелёном местечке не всё было просто.

Марк же прошёл совсем немного вглубь территории, как увидел спешащую ему навстречу жену шефа. Ещё с момента известия о её приезде, он решил, что скажет обычные слова. Всё как обычно – эмоции здесь могут только навредить.

Вкратце обрисовал ситуацию – предельно лаконично. Как лакедемонянин, житель Лаконики. Ещё в школе, на истории Древнего мира учитель заставил их выучить, как поговорку: жители Лаконики – лакедемоняне. Тогда это привело Марка в восторг, позже вспоминалось, как знак о выборе профессии.

И закончил традиционно для подобного случая:

– Я сделаю всё, что будет в моих силах и, надеюсь, сообщу вам о прекращении преследования из-за непричастности Кирилла к совершению преступления.

– Марк, ты как свежий ветер! Сильный, хороший, приятно дующий в лицо!

Марк осторожно улыбнулся.

– Знаешь, мне дышать легче стало. И вдруг пришла мысль, что не буду Кирилла ругать. У меня завтра с ним свидание.

– Хорошо, что сказали это. Ругать точно не надо, по крайней мере, сейчас. Ему поддержка нужна. Понимаете, Марина Николаевна, правда, истина даётся нелегко, я и до Кирилла эту мысль донёс. В уголовном деле недостаточно быть невиновным, невиновность необходимо доказать. Аргументированно, цельно, широко. Так нанести мазок, чтобы ни единого сомнения не проступило. И чаще всего невиновному труднее доказать свою непричастность, чем виновному обрисовать и обставиться так, чтобы повыгоднее себя преподнести. Ведь изначально суд… не верит – ты это понимаешь, и одно дело убеждать в правоте невиновного, когда отчаяние близко подступает, и совсем другое – срежиссировать побочные факты. Так что задача у нас непростая, каждый должен собраться и правильно, отбросив личные переживания, сработать на победу, – Марк пристально смотрел в глаза матери обвиняемого, – Кириллу очень тяжело. Мало того, что осознаёт цену собственной беспечности, он ещё и скамью подсудимого ой как чувствует! У этой скамьи своя психология, о ней в обязательном курсе психологии обычного ВУЗа – ни слова. Ну и… будем надеяться на судью, что не попадётся нам самоуверенный или поддающийся соблазну осудить, а достанется грамотный и беспристрастный.

Женщина молчала ещё некоторое время – прав оказался муж, попросив о защите именно Марка Кушманцева. Она-то просто симпатизировала этому молодому мужчине, он был для неё одним из самых приятных в адвокатском бюро мужа. От него будто исходили позитив и доброжелательность – очень приятный человек, каких не много. А тут ещё и профессиональные качества не из последних. У него должно получиться – вихрем смести все аргументы против.

– Спасибо, Марк, – Марина Николаевна осторожно коснулась его плеча. Муж собирался предложить адвокату Кушманцеву партнёрство в случае оправдательного приговора. Правильно. – У тебя хорошее настроение! Я рада.

Марк сдержанно кивнул. Никаких улыбок.

Его хорошее настроение! Его отличное настроение!! Да он никогда ещё таким счастливым не был! СОФЬЯ!

Как же он хотел, чтобы она ожидала его в гостиничном номере. Марк надеялся, что Софья правильно поймёт его, когда проснётся, прочтёт записку и…

Попрощавшись с Мариной Николаевной, он помчался по аллее, на ходу звоня Андрею, чтобы подъезжал.

Улыбнулся, наконец, открыто и счастливо – его золотое зёрнышко!

– Интересно, как там Софья?

Глава 18

Интересно, как там Софья?

Открыв глаза, Софья улыбнулась. Марк! Марк…

Портьеры задвинуты, но по бликам было понятно, что солнечное утро в самом разгаре. Софья с удовольствием потянулась – она долго не могла уснуть, но когда всё же провалилась в сон, полностью отдохнула. Видимо, все думы передумала, и поэтому сейчас ничего не чувствовала кроме радости и понимания. Понимания, что всё пережитое и преодолённое было дорогой к счастью и любви.

Прислушалась – тихо. Конечно, Марк говорил, что уйдёт рано. Так, надо вставать и думать, как быть…

Но думать ни о чём не пришлось. В соседней комнате ждала записка от Марка.

Он желал своему солнышку, своему золотому зёрнышку доброго утра. И предлагал позвонить вот по этому телефону, чтобы принесли завтрак.

«Софьюшка, я заказал разные блюда, чтобы ты выбрала по вкусу. Приятного аппетита!»

На столике, возле телефона, Марк оставил планшет – «может, почитать захочешь или по Интернету полазать». Оставил планшет – давал понять, что скрывать нечего.

Марк обещал быть к обеду.

Становилось понятно: он очень хочет, чтобы Софья его дождалась.

Прежде, чем позвонить, Софья оглядела комнату, в которой ночевал Марк. Спал он на диване, и постельное бельё было аккуратно сложено.

– Сначала застелю постель.

Поправила, разгладив все складочки, перенесла и уложила бельё Марка… Значит, он спит на этой половине кровати… Осторожно провела ладонью по его подушке.

Марк написал, что табличка «не беспокоить» висит снаружи, ключ в замке изнутри.

Софья подошла к двери и повернула ключ – сейчас она примет душ, позвонит по указанному Марком телефону и… с удовольствием его дождётся!

…Софья посмотрела на своё зеркальное отражение: то, что прихватила с собой это лёгкое трикотажное платьице – удачно, а вот то, что ни единой заколки не догадалась взять… Косу заплела, но локоны расходились… Но ничего…

Завтрак доставили быстро, вкатили уставленную блюдами, тарелочками и чашечками тележку, тут же появилась администратор с большим подарочным пакетом и букетом лаванды. Вручила Софье, улыбнувшись. Вазу с цветами поставила на стол.

Дверь за посетителями закрылась. Софья растерянно смотрела на всё, появившееся в номере.

Завтрак. Они бы и с Марком это не съели… Сыр, ветчина, колбаска, рыба – всё в ассортименте. Икра. Блинчики. Хлеб – белый, чёрный, с отрубями… Вот каша – только овсяная, и это уже хорошо. Термосы с чаем и кофе. Молоко и сливки. А ещё – абрикосы и черешня.

Поражённая, Софья опустилась на диван и отложила сумку в сторону. Вздохнула. И… улыбнулась.

Вот оказывается, как продолжает ухаживать Марк Кушманцев, адвокат по уголовным делам. Заботливо. Не скупясь. Окружая невероятным вниманием.

Софья посмотрела в окно. Солнце не прекращало свой невероятный питерский карнавал. Солнце. Но она счастлива!

А ведь как было совсем недавно?

Совсем недавно… Софья довольствовалась редким одиночеством – почти постоянная забота о младшей сестре и память о долге перед семьёй, не приносили не то что счастья, даже относительной удовлетворённости жизнью.

А счастье?

Софья ощущала чуточку счастья, лишь когда шёл дождь. Она подружилась с дождём. Дождь создавал иллюзию уюта, и находиться дома было хорошо, а уж если в это время родных поблизости не было!.. Вот она дождь и полюбила. И даже если он заставал её на улице, радовалась, как… волшебству, способному поделиться кусочком счастья.

И вот. Счастье без аккомпанемента дождя. Интересно, что же она будет испытывать, если услышит приветливый шум дождя и рядом будет Марк?

Софья даже зажмурилась – неужели она близка к абсолюту?

Глубоко вздохнула, выдохнула. И открыла глаза.

– Так.

С удовольствием съела кашу. Наполнила чашечку кофе и добавила молока.

Взяла блинчик, намазала маслом, положила икры и завернула. Нет, ну чистейшей воды хулиганство. Даже прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом.

– Марк, наверное, рассчитывал, что я объемся и не смогу двинуться. Не иначе.

Обвела взглядом всё доставленное – невероятно…

Позволила себе ещё полчашечки кофе…

И принялась складывать еду в предусмотрительно оставленные официантом контейнеры. Убрала всё в холодильник, выкатила тележку в коридор.

Вернула на место табличку «не беспокоить», но дверь запирать не стала.

На столе красовалась вазочка с букетом лаванды. Софья устроилась на диване и подвинула к себе подарочную сумку. Открыла и… замерла.

Вчера, пока Софья собиралась в гости к Марку, он с удовольствием рассматривал вышивки, которыми была украшена прихожая. Софья не удержалась и показала ему Спас, который привезла в подарок тёте Нине. И всю дорогу до отеля Марк расспрашивал её о вышивке, а когда узнал, что схемы она создаёт сама, с интересом слушал о подробностях её увлечения.

И вот. Софья доставала из пакета… канву, набор мулине «Петербурженка», иглы для вышивания, бумагу для рисования, набор простых карандашей, точилку, «Ленинградские» краски, кисти и даже баночку для воды.

Не только дар речи пропал, она утратила способность мыслить.

Подошла к столу, где стоял букет лаванды – открытка. На открытке был изображён букетик лаванды, на обратной стороне напечатано: «Лаванда символизирует духовную любовь и счастье, этот цветок притягивает светлые и добрые силы».

– Вот и пусть Марка не покидают светлые и добрые силы!

Софья преобразилась – глаза засияли, улыбка коснулась губ. Она начала готовиться к работе!

Поставила букет под самое выгодное освещение – волшебные солнечные лучи Петербурга. Повернула, выбирая, какой цветок написать.

Взяла кисточку, собрала волосы в пучок и закрепила.

Подточила твёрдый карандаш.

Бумага отличная!

Ох… и краски «Ленинградские»!!!

…Софья увлеклась до того, что не услышала звук открывающейся двери. Но зато почувствовала тепло невероятной силы, коснувшееся её буквально на какие-то секунды.

– Марк… – едва слышно.

Отложила кисточку в ложбинки на крышке баночки.

Обернулась.

Марк стоял, привалившись к дверному косяку. Осторожно, нежно улыбался – манящий её торнадо…

* * *

Когда в Маше шевельнулась эта мысль, она даже испугалась. Да ерунда, быть этого не может! Ну что ей беспокоиться о Соне! Она о ней маленькой не очень-то волновалась, а что уж теперь!

Началось всё в тот день, когда она увидела Володю. Не покидало ощущение, что на неё взглянула старшая дочь, и глаза вопрошали – зачем?

Мария поморщилась тогда – только этого не хватало! Но ничего, просто этот неофициальный визит на неё подействовал. Бывает.

– Завтра и думать забуду.

Но не тут-то было. К этому ещё и размышления о словах матери добавились – «Ему повезло, что у него есть Софья!»

Мария была озадачена – что, оставить всё, как есть? То есть подчиниться воле отца, которому никогда ни до кого не было дела? Квартиру-то он ей купил, чтобы себе покой обеспечить, в этом можно не сомневаться.

А Сонька осталась на Таганке прописана. А ещё Софья была единственной, чьё существование замечал выдающийся театральный режиссёр – он временами покупал ей игрушки. И даже дарил книги. Причём те книги, которые Соню интересовали…

Маша глубоко вздыхала. И продолжала терпеть мысли о взгляде и словах.

Чёрт!

Да ещё и воспоминания стали накатывать против воли. Будто сеть из прошлого на неё накинули.

…Она так рада тогда была, что разбила Нинино счастье, пусть узнает, каково это, когда ты не нужна. В голову не приходило, что сестра уже хлебнула этого «не нужна». Сама-то Маша вообще никому из своей видной семьи была не нужна, а вот у Нины – такая бабушка и такой отец!

– А то слишком сладко, ещё и Володя симпатичный! А теперь, в её-то возрасте, пусть поищет себе мужа, пусть попробует, побегает!

Она была довольна, что вопрос с окончанием школы решился сам собой – забрали документы, а другой оказалась школа «со знакомствами», там оформили экстерн, ей даже не пришлось выпускные экзамены сдавать, за денежки всё нарисовали. Только вот мать с бабкой поставили условие – пока беременная, заниматься самостоятельно, а после родов выбрать вуз, пойти на подготовительные курсы!

После родов! Маша тогда сразу решила, что год точно проваландается.

– Мне же восстановиться надо будет! После родов…

Поскольку почти всю беременность провалялась на диване, рожала долго и трудно.

– В парнике тебя что ли выращивали? – ворчала акушерка.

– Я даже два раза в день гуляла.

– Где? На балконе?

– Она тужилась больше часа, выдавливая из себя ребёнка. Крови много потеряла, порвалась, от натуги даже сосуды в глазах лопнули. Как она и хотела, почти год ушёл на восстановление.

Девочкой няня занималась. Маша только кормила грудью, когда приносили. Но с окончанием лета эта лафа закончилась – бабка с дедом вернулись с дачи, у матери с отцом закончились гастроли, и няня стала приходить только днём. Соню пришлось взять к себе в комнату, и все ночные заботы легли на молодую маму.

И время полетело.

Когда Маша окончила институт, Соня пошла в школу. В тот год она и задумалась, что… замуж-то выйти не помешает.

Но не везло ей с этим мероприятием. Вот встречи «на разок» – это пожалуйста, желающих хоть отбавляй. И даже если очередной мужчина ни сном ни духом не ведал о дочке, не задерживался возле Маши. Будто пожелав сестре побегать-поискать, она и себе то же обеспечила.

Время шло, и Маша приближалась к рубежу, который когда-то, усмехаясь, озвучила для сестры. Вот и тебе уже столько же, попробуй, побегай, поищи мужа.

Бегать было бессмысленно. Проще было сесть и подумать, кто из сотрудников банка, в котором работала, не только подходит в качестве мужа, но и кто может поддаться.

Прикинула. И остановила свой выбор на тридцатипятилетнем, щупленьком, скромном. Раньше в его сторону даже и не смотрела. А теперь понаблюдала и решила, что… вполне. И задействовала семейный ресурс – улучшила момент и обронила вскользь, что пропадает билет на превью. А одной идти в театр – не очень. Может?

А потом выяснилось, что режиссёр спектакля – папа… В общем, всё сложилось. В качестве свадебного подарка папа-режиссёр преподнёс квартиру, раз уж у жениха с этим проблемы.

И Софья всегда была так незаметна, по дому помогала, нисколько не перетягивала внимание Маши на себя. Так, прижмётся иногда, как робкий оленёнок!

Но временами по лицу мужа проскальзывало недовольство – Маши не оказывалось дома вечером, если в школе было родительское собрание; вдвоём они не могли уехать даже на несколько дней.

– Может, надо было тогда Соню оставить в Питере? Раз Нина даже попросила, – пробормотала Маша, измученная воспоминаниями и необходимостью что-то решать с квартирой.

– Что ты там бубнишь? – проворчал муж, недовольно отрываясь от чтения.

– Ничего.

– В Питер надо ехать, Маша. Пока твоя доченька и там кусок не оттяпала!

Маша подавила вздох – отчего-то стало так обидно за Соню… Наверное, впервые в жизни.

– Она ничего не оттяпывала.

– Ага! А квартира на Таганке? Да тем более в таком доме!

– Давай не будем поднимать эту тему.

– Что?!

Муж отложил книгу. Сел напротив Маши. И – началось!

Она когда узнала, что сестра – одинокий человек?! Вот и надо было ехать! А доченька твоя, не сомневайся, опомнится! Сейчас на море отдохнёт и!.. Кстати, нельзя забывать, что Соня твоя наплевала на них! Она, видите ли, на пляже теперь! А они? На даче по выходным? Не знают, как распланировать лето, чтобы и самим отдохнуть, и ребёнка без внимания не оставить! Не сомневайся, она и с Питером в плюсе будет. А тем более ты всё телишься! Надо ехать! Немедленно!

Голос мужа приобретал визгливые оттенки – это всегда устрашающе действовало на Машу. Он переходил чуть не на ультразвук, да ещё и… В том, что Соня выросла невоспитанной, неблагодарной и неотзывчивой только Машина вина. Когда он пришёл в их семью, Соньку уже бестолку было перевоспитывать, уже всё ужасное было заложено и взращено. За последний год Маша не меньше десятка раз слышала эти высокочастотные обвинительные речи. И сейчас, когда сама извелась от неожиданных мыслей…

– Да, ты прав!

– Конечно, я прав! Она и усвистела-то от нас, наверняка, из-за мужика. Там-то – раздолье! Вот, вот современные нравы! Хотя… О чём я? Это же, безусловно, наследственное, впитанное с молоком матери, и полученное – безответственное поведение от не пойми какого отца. Хорошо, что для моей дочери ты была только вскармливаюшей средой! Да, и, кстати, если мужик Сонькин – не дурак, они всё захапают и будут по югам колесить. А мы!..

Маша и не заметила, как сеть-воспоминание сползла.

– Да, да, да! Я еду!

И в самом деле, что это она расчувствовалась?! Надо о себе думать – младшая дочь вырастит, не заметишь, и пресловутый квартирный вопрос встанет поперёк горла.

Они засуетились. Купили билет на самолёт – оказалось, недорого. Да и добираться быстро. Чуть больше часа.