Текст книги "Шанель №007"

Автор книги: Александра Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Сейчас у нас с вами будет тест. Я раздам вам карточки, на них будут тексты с пропущенными словами. Слова эти напечатаны на обратной стороне. Вы выбираете подходящее и вставляете.

– Так мы пишем сочинение? – опешил кто-то.

– Нет, – возразила моя подруга. – Сейчас у нас с вами будет тест.

– На вопросы отвечать, что ли?

– Я раздам вам карточки, на них будут тексты с пропущенными словами, – с олимпийским спокойствием повторила Настя. – Слова эти напечатаны на обратной стороне.

– А как же мы их прочтем?

– Перевернете карточку. Вот так!

– Но тогда не видно текста!

– Перевернете обратно. А можете сразу выписать слова на листок. Не спешите. Времени достаточно.

И, лучезарно улыбнувшись, она выскочила в коридор.

– И как у тебя хватает терпения? – восхитилась я.

– В отличие от твоих студентов, они каждый месяц приносят сюда наличные деньги, – честно объяснила подруга. – Так и знала, что ты не выдержишь и прибежишь. Сейчас я тебе его покажу.

– Кого?

– Не кого, а что. Атрибут публичного дома. Впрочем, суди сама.

Она распахнула соседнюю дверь и впихнула меня в помещение. Да, зрелище впечатляло! Посреди аудитории был построен довольно высокий подиум, выложенный кафелем. На подиуме располагался миниатюрный – размером с ванну – бассейн. А с потолка свисал сверкающий металлический душ.

– Каково? – с гордостью матери вундеркинда поинтересовалась Настя.

– Что это?

– Откровенно говоря, эту аудиторию в следующем семестре обещали отдать мне. И вот прихожу я – а тут оно. Как это прикажешь понимать?

– Хоть бы занавесочку какую повесили, – задыхаясь от смеха, простонала я.

– Как раз отсутствие занавесочки и навело меня на мысли. Мы садимся за парты, и я вызываю к… ну, не к доске, разумеется, а к душу. Человек поднимается на подиум и медленно начинает раздеваться. Звучит тихая музыка. Я подаю команды…

– Слушай, а он работает?

– Не знаю. Мы не проверяли. Включишь – все стены забрызгаешь водой. Пока что мы с другими преподавателями пьем здесь чай. Вон, видишь, розетка? Сейчас вскипячу. Кстати, как тебе сюрпризик в метро? Понравился переход? До конца дойдет не каждый пассажир, а лишь особо тренированный.

Я присела на край бассейна.

– Больше всего меня поразило, что я неожиданно оказалась невесть где. Я даже заподозрила, что попала в параллельный мир.

Настя пожала плечами:

– А вдруг бы тебе там понравилось?

– Ты настолько жаждешь от меня избавиться? – удивилась я. – Еще понимаю, студенты…

– Да нет, мне и в этом мире с тобой не тесно. Вот бутерброды. Я специально взяла побольше, знала, что ты придешь. А шоколадка осталась с банкета.

Подивившись про себя прозорливости Курицына, я набросилась на еду и не успела съесть три бутерброда, как мозги мои пришли в норму.

– Вообще-то я к тебе по важному делу, – пояснила я. – Оно связано со Светой.

– Да, – оживилась Настя, – мне никак до нее не дозвониться. А тебе?

– Мне тоже. Насколько я поняла, она сменила номер мобильного. Но главное, сегодня она приходила в институт.

И я по мере сил попыталась пересказать недавнее происшествие. Оно не вполне поддавалось пересказу, ибо хромало по части логики, что тут же заметила моя мудрая подруга.

– Есть подозрение, что у кого-то из вас не в порядке с головой.

– И не только у нас! – радостно поведала я, вспомнив нечто, ускользавшее от меня весь сегодняшний день. – Представляешь, месяц назад обнаруживаю я у себя на лекции… кого бы ты думала? Бандита!

– Серьезно? – обрадовалась Настя. – И сколько он с тебя потребовал? Вот уж, нынешние преступники не брезгуют ничем. Или он захотел платы натурой?

– Ну уж нашей зарплатой все-таки брезгуют, – вступилась за преступников я, – и моей натурой тоже. Он пришел не за наживой.

– Неужто за знаниями? И как ты его опознала? Может, это был не бандит, а чужой студент, перепутавший аудиторию?

– Опознала по возрасту, – объяснила я. – Ему лет сорок. Таких студентов не бывает.

– А других отличий между бандитами и студентами нет?

– Чего привязалась? – возмутилась я. – Студенты у меня всякие. Есть с пирсингом, есть бритые наголо, есть с длинными волосами в колтунах. Бандиты тоже попадаются. Но всем им лет по двадцать, а тут взрослый мужик. Я бы его не заметила, но он сам ко мне подошел на перемене. На проверяющего не похож. Я решила – отец двоечника пришел ругаться, и, признаюсь, испугалась. Ты же знаешь, у меня в этом деле большой опыт, и я хорошо знаю, что от кого можно ожидать. Вот от этого типа можно ожидать, что он возьмет и придушит тебя голыми руками. У него лицо такое… и одежда, и манера выражаться… Ну бандит, честное слово!

– Ладно, – кивнула подруга, – в профессиональных вопросах я твоей интуиции доверяю. Если ты приняла его за отца студента и умудрилась испугаться, значит, тип и вправду подозрительный. Но чего ему все-таки было от тебя нужно?

– Он спросил, знаю ли я Светлану Барскую. Ну, я, естественно, скрывать не стала. Потом он уточнил, правда ли, что мы с ней вместе учились в университете и до сих пор дружим. Я так опешила, что подтвердила, хотя надо было потребовать с него отчета, чего это он ею так интересуется. Он выслушал и слинял. Вот с тех пор я Свете и названиваю. Черт, я же опять не взяла новый номер ее мобильника! Попробую-ка сейчас позвонить ей домой.

«Здравствуйте, меня нет дома, – сообщил милый Светин голос, – но вы можете оставить сообщение».

– И такое теперь постоянно, – пожаловалась я. – Хотя уж дочка-то должна когда-нибудь быть дома! Где может шляться вечерами десятилетний ребенок?

– Может, у бывшего Светиного мужа? Они ведь расстались довольно мирно. Признаюсь, меня больше интересует не дочка, а бандит.

– Меня тоже. Просто изнываю от любопытства, зачем он ко мне приходил?

– Значит, в следующий раз, когда с тобой случится подобное, будешь умнее, – наставительно заметила Настя.

– Не буду, – покаянно вздохнула я. – Точнее, не была. Ко мне еще раз являлся похожий тип, хотя, кажется, и другой. Впрочем, точно не знаю – я плохо запоминаю лица. Короче, я опять забыла у него спросить, в чем дело. А сегодня забыла спросить у Светы, представляешь? Только думаю, не связано ли это все между собой.

– Возможно. А что в ее мешке? Ты внимательно смотрела?

– Совсем не смотрела. Меня Курицын застукал. И я, как благородная птица от гнезда с птенцами, вынуждена была отвлекать его от твоего логова. Так что мне было не до мешка.

– Ты настоящий друг! – искренне поблагодарила знавшая Курицына Настя. – Так пошуруем в мешке?

Я кивнула и снова вытащила на свет божий красную сумочку, за ней – два небольших свертка и нераспечатанный пакетик с подозрительно блестящими колготками. Первый сверток порадовал нас светлым париком, второй – бархатным красным свитерочком (видимо, по его поводу Света и пыталась объяснить мне, как гладят бархат).

И все!

– А где юбка? – с претензией поинтересовалась моя подруга.

– Юбки сейчас не носят, – машинально процитировала Свету я. – Вернее, носят, но без комбинации. То есть не в той комбинации.

Настя, хмыкнув, ткнула перстом в миниатюрное одеяние:

– И она полагает, ты в это влезешь? Может, тебя намылить?

Намыливать меня, как ни странно, не пришлось, поскольку материал оказался на прорезиненной основе. Зато при взгляде в зеркало выяснилась страшная вещь, заставившая оцепенеть. Свитерочек определенно претендовал на роль платья! В одном из прочитанных мною современных детективов из библиотеки фигурировала проститутка, дома изображавшая невинную девочку и носившая там скромную юбочку «всего на пару мужских ладоней выше колен». При чтении я громко хохотала, и лишь теперь поняла, одежду какой длины носила эта дама на работе.

– Зато тебя не должно волновать, как гладят бархат, – попыталась утешить меня Настя.

И она была совершенно права. Возможно, на худощавой Свете платьице и сумело бы найти повод продемонстрировать неуместные складки, на мне же оно демонстрировало исключительно меня. Особенно бюст. Именно он составлял основное отличие моей фигуры от Светиной.

– Хорошо, что я не мужчина, – задумчиво заметила моя подруга.

Я, нисколько в этом не сомневавшаяся, тем не менее, автоматически поинтересовалась:

– Почему?

– Не хотелось бы попасть в тюрьму за изнасилование.

– Никуда я в таком виде не пойду, – сделала вывод я. – И Света прекрасно это понимает. Меня арестует первый встречный милиционер. Наверное, это все-таки розыгрыш.

Настя неуверенно пожала плечами:

– Ну, арестовывать все-таки не за что. И вообще, на улице ты ведь будешь в плаще. Если Света способна на подобные розыгрыши, значит, я ничего не понимаю в людях. Давай-ка посмотрим ее записку! Так, адрес, время… – Она перевернула бумажку и протянула ее мне: – Смотри!

Светино обращение отличалось эмоциональностью и лаконичностью.

« Катя! Ты выдашь себя за меня! Не забудь про парик! Веди себя как я! Никто не должен заподозрить! А то меня посадят! А что делать? »

Один из вечных русских вопросов в очередной раз поставил меня в тупик. Действительно, а что делать? Шуткой явно не пахнет. Светка опять влипла, а с нею и я. Не могу ж я ей отказать, если действительно надо?

– Светка опять влипла, – словно прочла мои мысли Настя. – Все-таки у нее талант!

И она была права. Света обладала феноменальным талантом по попаданию в криминальные ситуации – и не менее феноменальным по выпутыванию из них. Нападали на нее в этом году три раза. Первый – в восемь вечера почти у порога ее родного офиса. Ткнули в ребра пистолет и потребовали шубу и сумку. Как пояснила потом сама Света, она сочла разумным убедить себя, что пистолет игрушечный, и бодро завопила: «Охрана, ко мне!» Охрана, разумеется, не почесалась, зато бандиты моментально исчезли, оставив у ног потерпевшей свое оружие (кстати, вполне настоящее). Потом ей сообщили в милиции, что в тот день подобным образом было ограблено не менее десяти человек, из них половина – мужчины, видимо не сумевшие поверить в игрушечность наставляемого на них пистолета. Вскоре в подъезде на мою несчастную подругу набросился сексуальный маньяк. Распространяться не буду, но побила она его так, что сломала себе руку. А мерзавец, надеюсь, зарекся после этого приставать к беззащитным женщинам. Третий раз был самый скучный – какой-то дурак попытался вырвать у Светы сумку. Нашел у кого… ха!

Дважды за последнее время грабили ее квартиру. Вначале старую, перед переездом, и потому сумели поживиться лишь продуктами из холодильника да парой бутылок мартини – ничего более ценного уже не оставалось. Света сразу поставила на новой квартире железную дверь, однако это не помогло. Придя как-то с работы, она обнаружила, что замок заело, его пришлось выпиливать, и, попав после долгих мытарств домой, она с горечью заметила, что осталась без видеоцентра, аэрогриля, компьютера, а также всевозможных документов. Это я вспомнила лишь самые вопиющие примеры из Светиной биографии. А сколько раз она влипала по мелочам, не сосчитать даже мне – кандидату физматнаук!

Я вздохнула и натянула на голову парик. Если подруге требуется алиби, по мере сил я ей его обеспечу, и Бог мне судья!

– А тебе идет, – обрадовалась Настя. – Теперь давай тебя красить.

Мы извлекли из бархатной сумочки кучу косметики, и я с отвращением взялась за помаду. Терпеть не могу ощущение чего-то инородного на губах! Так и тянет вытащить носовой платок и стереть. Ну, тушь и тени для век – это еще ладно. Лак для ногтей тоже переживу. А это что за штучка? Подводка для глаз, что ли? Ладно, если она предназначена для чего-то другого, Света сама виновата – надо было вложить инструкцию. Так, румяна… честно говоря, при моем нервном состоянии скорее пригодились бы белила… впрочем, и они имеются – точнее, тональный крем. Господи, как женщины выдерживают подобное издевательство над своей кожей ежедневно? Надеюсь, все?

– Слушай, – изумилась Настя, – никогда не замечала, как вы с нею похожи! Просто фантастика!

– Не фантастика, а косметика, – буркнула я. – Все становятся на одно лицо. Тем не менее надеюсь, что в этом новом офисе Свету и впрямь никто не видел. Чтобы нас перепутать, надо быть слепым. Придумала какой-то бред, а я теперь отдувайся!

Я бы наговорила еще многое, если б наш тет-а-тет не прервали самым беспардонным образом.

– Анастасия Васильевна! – прорычал громовой бас. – Я уже написал сочинение. Мне можно домой? А… – И уверенный рык сменился задавленным хрипением. Еще бы! Бедный юнец узрел меня, современной Венерой восседающую на краю бассейна под сверкающим никелем душем.

Настя схватилась за голову:

– Уже шесть! Ты опоздаешь! А я уже опоздала! Ну, ни пуха тебе, ни пера!

– К черту, – искренне ответила я и отправилась в путь.

Признаюсь, шла я как на голгофу. Какой-то праздношатающийся индивид даже бодро окликнул меня, предложив:

– Эй, девушка! Костыли нужны? За бутылку отдам!

Лишь тут я сообразила, что не мешало бы выпрямиться и перестать волочить ноги. Холодно отказавшись от костылей, я почти недрогнувшей рукой нажала кнопку звонка под астрономической вывеской «Эридан». Не знаю, почему фирмы так тянет к названиям звезд?

– Кто? – подозрительно осведомились из-за двери.

– Светлана Барская, – после минутного замешательства сообщила я, тайно надеясь, что от меня потребуют удостоверение личности и за неимением такового выгонят вон.

Не выгнали. Железная дверь распахнулась, и за ней предстали трое – два амбала в осточертевшей коже и маленький толстенький человечек, весь обшитый галунами. Честное слово! Или, возможно, это были позументы. По крайней мере не малиновый, как в былые времена, а почему-то зеленый пиджак субъекта сиял от золотых нашивок, под которыми было почти не видно ткани. Опешив, я даже забыла поздороваться и лишь с изумлением изучала галуны. Видимо, такая политика была правильной. По крайней мере меня взяли под руку и втянули внутрь.

Новый офис фирмы явно подвергся недавно процедуре, носящей загадочное название евроремонт. Слава богу, я уже сталкивалась с его последствиями. Это случилось, когда в институте меня послали замещать заболевшего преподавателя на гуманитарный факультет. Наличие гуманитарного факультета в Техническом университете уже само по себе явилось для меня откровением, вторым же откровением стало то, что самостоятельно проникнуть в назначенную для занятий аудиторию я не сумела. Мне помогли студенты, не забыв любезно пояснить, что ручки дверей, как, впрочем, и все остальное, сделаны по европейским стандартам. К слову, фамилии студентов показались мне знакомыми, но я лишь на следующий день поняла, где встречала эти фамилии раньше. На кабинетах наших проректоров – похоже, факультет создавался специально для тех из их детей, кто не в силах учиться вместе с нормальными людьми даже по блату.

Таким образом, благодаря полученному опыту я сумела просочиться в следующую комнату, не утруждая мужчин просьбой открыть мне дверь. Боюсь, эта просьба весьма бы их удивила.

Оглядевшись, я с горечью поняла, что, придя вовремя, явно явилась слишком рано. Видимо, пунктуальность здесь не в почете. По крайней мере гости слонялись из угла в угол, ожидая начала презентации, и не знали, куда себя деть. Я наметила мягкое на вид кресло и только собиралась в него усесться, как с ужасом вспомнила, что изображаю из себя Свету. А как поступила бы она в подобной ситуации, я, к сожалению, знала твердо. Она отправилась бы помогать на кухню.

Кухня встретила меня обилием приятных запахов, моментально напомнивших организму, что, за исключением мюслей и бутербродов, он сегодня не сумел поживиться ничем. Наверное, какой-то из окружающих меня агрегатов был фритюрницей, а какой-то аэрогрилем. Знакомая с этими достижениями цивилизации лишь по рекламным картинкам, я не сумела их опознать, безошибочно идентифицировав лишь микроволновую печь. Правда, пользоваться ею мне ни разу не приходилось, однако уверяют, что это просто.

Я оглядела окружающих. Три девицы и три молодых человека. Если бы я пришла на экзамен, то могла бы смело заключать пари, что мне придется поставить пять двоек, зато один парень потянул бы на четыре или даже на пять. Он-то и направился ко мне.

– Ты, разумеется, Светик, – радостно известил меня он. – А я Андрей. Эдик много нам про тебя рассказывал. Не узнать тебя по его описанию было бы невозможно!

– Правда? – вежливо осведомилась я, судорожно думая, кто же такой этот мерзкий Эдик и не заявится ли он сюда. Вспомнила! Эдик – Светин хозяин. Она как-то жаловалась, что вместо денег ей часто выдают бумажки, которые работники фирмы называют «эдиками» – ими можно расплачиваться исключительно в принадлежащих Эдику магазинах.

– Эдик так тебя ценит! – продолжал Андрей. – Просто замечательно, что вы с ним согласились нам помочь. На первых порах у нас наверняка возникнут проблемы. Мы ведь так расширились совсем недавно. И все благодаря удивительным способностям Геннадия Борисовича, – и он повернулся к орангутаноподобному субъекту, внимательно изучающему мои ноги. – Он – душа и мозг нашего предприятия.

– Для тебя… блин… – Гена, – милостиво разрешил душа и мозг, вцепившись в мою руку и тряся ее в весьма крепком пожатии. – Эдька сказал, ты баба во! И ты – баба во!

– Спасибо, – пробормотала я, безуспешно пытаясь вырвать руку.

– И я ему сейчас скажу, – словно заезженная пластинка, повторил Гена, – ты баба во!

Я оцепенела. Неужели позвонит Эдику? Что же мне делать? Уж он-то прекрасно знает Светин голос!

– Эдька, – как сквозь пелену, услышала я, – она пришла. И она – баба во!

Поскольку ради телефона мою руку пришлось отпустить, я судорожно попятилась, надеясь скрыться. Бац! Я обернулась. Да что ж они все сгрудились на кухне, гады такие? На полу у моих ног лежал тот, который с галунами. И не так уж сильно я в него врезалась, честное слово. Просто неустойчивый попался.

– А это – заместитель Геннадия Борисовича, – проинформировал меня вездесущий Андрей. – В основном тебе придется работать именно с ним. Давайте я вам помогу, Николай Борисович!

Горько вздохнув, что ливрейный лакей оказался обыкновенным заместителем, я принесла свои извинения. Наверное, он их принял. По крайней мере замычал, дохнул на меня винным перегаром и куда-то смылся. Я хотела последовать его примеру (в последнем пункте, разумеется), однако Андрей явно не желал прекращать свою деятельность экскурсовода.

– А я осуществляю менеджмент, – признался он почти шепотом, словно открывая великую тайну. – Ну, ты понимаешь?

– Да, – на всякий случай соврала я. – А кто это режет колбасу? Очень красивая девочка.

Я надеялась отвлечь ею внимание собеседника, однако он равнодушно кивнул:

– Это Вика, моя жена. Теперь она будет руководить одной из наших школ.

Слово «школа» меня несколько успокоило, хотя, честно говоря, я с трудом представляла себе окружающих пашущими на ниве образования. Но всерьез задумываться не было времени, так как в этот момент к Вике подошел Гена. Пошуровав рукой в блюде с колбасой, он гневно пророкотал: «Ты как режешь, блин!» – и, схватив девушку за волосы, добросовестно повозил ее лицом по блюду. Я созерцала происходящее молча, лишившись дара речи. Почему молчали другие, осталось неизвестным. Вика быстро стряхнула с лица колбасу и приложила к носу салфетку, тут же пропитавшуюся кровью. Похоже, начальника это слегка проняло. Он скривился, вытащил из кармана купюру и небрежно сунул в вырез Викиного платья. Инцидент был исчерпан. Все вернулись к своим делам. Одна я стояла как завороженная.

Первой мыслью было срочно отсюда бежать. А второй – что в подобных кругах, пожалуй, не шутят. И, если Света уверяет, что ее убьют, это не фигура речи, а констатация факта. Раз женщину без особой причины тычут мордой в колбасу, что же с нею сотворят, когда причина будет иметься? Я должна создать подруге алиби. Даже хорошо, что Гена позвонил Эдику, – лишний свидетель не помешает. Теперь я обязана просидеть здесь подольше. И просижу!

Единственная поблажка, которую я себе позволила, – это отказалась от идеи помочь с приготовлением пищи. Откровенно признаюсь, хозяйственные способности являются не самой выигрышной моей стороной. Более того, один мой знакомый, долгое время мечтавший на мне жениться, моментально исцелился, увидев, как я режу твердокопченую колбасу.

Я выползла из кухни обратно в зал. Народу прибавилось. Еды на столах тоже. Самые нетерпеливые уже хватали куски прямо с блюд. А вот и бутерброды с икрой. Сейчас стащу один, и будь что будет! Сил больше нет терпеть! Я протянула руку – и снова ее опустила. Ведь я – это не я, а Света, и от моего поведения, быть может, зависит ее жизнь. А Света не стала бы воровать бутерброды. Она занялась бы совсем другим.

И я обреченно оглянулась по сторонам в поисках самого длинного мужчины в зале. Несомненно, вон тот. Значит, придется к нему пристать.

Скажу прямо, мне лично совершенно непонятно пристрастие Светы к пожарным каланчам. Мы с нею одинакового роста (скромно замечу, того самого, какой считался у древних римлян ростом Венеры) и в наш век манекенщиц выглядим скорее невысокими. Поэтому я предпочитаю мужчин… ну, разумеется, выше меня, однако на разумную величину… на которого приятно постоянно задирать голову? Так вот, Свете приятно. При виде двухметрового субъекта она просто теряет разум. Не сомневаюсь, что за своего бывшего мужа она выскочила исключительно потому, что тот был самым долговязым на курсе. Казалось бы, это должно было ее исцелить – да где там! До сих пор, описывая кого-нибудь, она первым делом упомянет рост, а в любой компании молниеносно притулится к какому-нибудь верзиле.

Я подошла к пожарной каланче. Легко сказать – притулится! Как же она это делает? Не скрою, мой личный опыт приставания приближается к нулю. В моей жизни превалировали иные интересы. Однако я сейчас – не я, а Света. И, бросив прощальный взгляд в сторону бутербродов, я лучезарно улыбнулась намеченной жертве.

Боюсь, от голода улыбка вышла чересчур плотоядной. По крайней мере жертва попятилась.

– Вы не знаете, когда начало? – спросила я, не прерывая атаки.

Мой визави глянул на часы:

– Сейчас восемь. Уже на час опаздывают. Они и в школе опаздывали.

Опять эта школа! Вообще-то, Света могла бы объяснить, куда именно меня отправляет. Так и тянет спросить, что за школа, но спрашивать нельзя. Надо перевести разговор на другое… только помнить, что я Света… значит, ни о каком театре… и тем более о книгах… о… о…

И тут я с ужасом обнаружила, что мне безумно хочется заговорить о математике. Вот ведь незадача! Самое главное, я – отнюдь не типичный ученый и думаю о науке гораздо меньше, чем полагается. А в свободное время и вовсе о ней забываю, и уж тем более не навязываю собеседникам. Но сейчас словно бес какой-то в меня вселился и требовал поведать каланче содержание первой теоремы о гомоморфизме. Понимаете ли, гомоморфный образ группы изоморфен фактор-группе по ядру гомоморфизма. Такая вот простенькая теоремка. Однако сомневаюсь, что Света выбрала бы ее в качестве инструмента обольщения. А я сейчас – Света и ни в коем случае не должна думать о гомоморфном образе группы! О чем угодно – лишь бы не о нем!

– А знаете, – снова сделала попытку я, – го… – Я задохнулась от ужаса, но мужественно исправилась: – Голодно что-то.

Это каланче понравилось.

– Точно. Я уже всю буженину у них съел. Пошли!

И он подвел меня к вожделенным бутербродам. Однако я не успела откусить и куска, как наконец началось. Под звук аплодисментов в зале появились Гена, Вика в подновленном макияже и тип в галунах, с которым мне предстояло работать. Или Свете? Пожалуй, все-таки мне, потому что, как Света намеревается объяснить ему свою метаморфозу, ума не приложу.

Пересказать торжественные речи я не берусь. Они были довольно долгими, но немногословными. Точнее, слов было достаточно, однако все одних и тех же. Звучал «блин», иногда разбавляемый мычанием. Еще фигурировали новый офис, евроремонт и школа. Больше я не поняла ничего – за исключением, пожалуй, того факта, что большинству из присутствующих грозило впоследствии старческое слабоумие (оно же – болезнь Альцгеймера). Не подумайте, что я кого-то оскорбляю, – просто ставлю медицинский диагноз. Дело в том, что в моем любимом журнале «Наука и жизнь» одна из статей была посвящена этому весьма распространенному в последние десятилетия заболеванию, и в качестве первого признака его приближения называлось нежелание индивидуума употреблять сложные предложения. С тех пор авторы большинства бестселлеров вызывают у меня живое сочувствие. Стоит мне прочесть: «Он сунул руку в карман. Вытащил пистолет. Взвел курок. И выстрелил. В нее», – как будущее писателя предстает передо мной в весьма мрачном свете. Так вот, перспективы работников загадочной школы были не лучше. А статья мне запала в душу потому, что я впервые наткнулась на болезнь, симптомов которой пока не сумела найти у себя. Впрочем, возможно, дело в том, что до старости мне дожить не удастся.

За столом Гена посадил меня рядом с собой. По другую сторону от него сидела Вика. А от меня – каланча (по имени Артем).

Я оглядела яства и в очередной раз осознала, что нет худа без добра. Я давно хотела побывать на месте собаки банкира – и жизнь с помощью Светы наконец предоставила мне случай.

Банкирская собачья жизнь уже несколько месяцев не давала мне покоя. Ровно с того дня, когда я впервые переступила порог квартиры частного ученика, которого обещала подтянуть по математике. Раньше я бы вряд ли поехала заниматься на другой конец города, но в связи с заменой вступительных экзаменов на ЕГЭ в этом году лишилась привычного приработка от натаскивания абитуриентов – теперь этим занимаются школьные учителя. Жить на мою зарплату невозможно, вот и пришлось соглашаться на любые условия.

Однако речь о другом. Отец ученика владел известным банком, женой и собакой по имени Неллюша, которая потрясла меня с первого взгляда. При виде нее я поняла, что выражение «поперек себя шире» вполне может иметь буквальное значение. Представьте себе шкафчик с ушками – вот вам точный портрет этого животного, впрочем, вполне милого и безобидного.

С порога мне сообщили, что Неллюше сегодня нездоровится. Она почти ничего не ела. В качестве доказательства была продемонстрирована полная миска вырезки столь привлекательного вида, что мне тут же захотелось вместо Неллюши слопать ее самой – не исключено, даже сырою.

– Может быть, – горестно предположила хозяйка, – Неллюша предпочитает сосисочку? Или сарделечку?

Из холодильника были вынуты и та и другая, но собачка, понюхав каждую, презрительно отвернулась. Я, сидящая из-за безденежья на вынужденной диете, лишь глотала слюнки, созерцая деликатес за деликатесом, пока обрадованная мать ученика не закричала: «Я поняла, что тебе надо!» – и, открыв коробку пастилы в шоколаде, не начала по одной всовывать конфеты Неллюше в пасть.

И такое зрелище я была вынуждена наблюдать постоянно! Сами понимаете, мне очень хотелось хоть ненадолго попробовать собачьей жизни. Впрочем, Неллюша зато явно хотела попробовать моей. Во время занятий я выставляла ее на кухню, а она упорно рвалась к нам. Хозяйка несколько раз с подозрением интересовалась, чем я ее приманиваю, а честный ответ: «Знаниями», – воспринимала недоверчиво. Завершил мою бесславную карьеру репетитора потрясающий эпизод – Неллюша стала ходить вокруг меня на задних лапах. Только не спрашивайте, почему. Лучше спросите об этом у нее. Хотите верьте, хотите нет, но после этого в богатый дом меня больше не приглашали.

Короче, на презентации нового офиса я вдоволь развила свою способность к перевоплощению – побывала не только Светой, но и самой Неллюшей. Слава богу, платье было на резиновой основе, так что я могла себе это позволить. Правда, мои соседи проявляли воспитанность ровно наполовину: они полагали, что их долг – заботиться о том, чтобы у женщины не пустовала рюмка, а тарелкой она займется сама. В их пользу должна заметить, что в отношении данной конкретной женщины они были совершенно правы.

Пила я неохотно. И не только потому, что не больно-то хотелось. К сожалению, меня не покидало желание поведать миру о гомоморфизме. Обычно не заставить себя думать о подобных вещах, а тут думается и думается! Правда, я нашла неплохой выход и в ответ на все более невнятное мычание Гены говорила: «Го… господи, господи», – но опасалась, что алкоголь затуманит мой непривычный к спиртному разум и в качестве реакции на очередную скабрезность я сообщу владельцу загадочной школы, чему равен гомоморфный образ группы. Разумеется, бедная Света тут же будет разоблачена! Поэтому я тайком подливала в рюмку минералку вместо водки.

Окружающие становились все пьянее.

– Я – лучший ученик их школы, – бил себя в грудь каланча-Артем.

– Потому что любого свалю… Ноги-руки переломаю. В момент! Не веришь? Сейчас покажу!

– Верю, – поспешно соглашалась я. И я действительно верила. Пожалуй, подобному типу даже такой принципиальный преподаватель, как я, поставит отличные оценки. Разумеется, если Артем начнет ломать не с правой руки – левой я писать не умею.

– А жена ему: «Хочешь, да не можешь», – шептал мне в другое ухо Гена, пытаясь ногой нащупать под столом мою ногу. К счастью, бдительная Вика каждый раз успевала подсунуть ему свою.

Шел одиннадцатый час. «В одиннадцать уйду, – решила я. – Не было такого уговора – всю ночь сидеть. Я тут с семи – за это время можно совершить десяток преступлений, особенно при Светиной расторопности. А мне завтра на работу». И тут я с ужасом вспомнила, что сегодня четверг! Завтра, следовательно, пятница, а по пятницам у меня занятия начинаются с восьми утра!

Если вы – «жаворонок», вам меня не понять. Впрочем, по западным тестам «жаворонком» являюсь и я. Причем лживым. Хотя сама себя, несомненно, считаю «совой». То есть человеком, предназначенным природой для того, чтобы поздно ложиться и поздно вставать. И сколько б мне ни говорили, что приучить свой организм можно к любому режиму, я не поверю. Пробовала – не помогает! Ранним утром я еле таскаю ноги, а вечерами бодра и весела. Что касается западных тестов, то они в отношении меня вечно дают странные результаты. Там подсовывают хитрые вопросы на проверку правдивости испытуемого, и мои честные и откровенные ответы признаются недостоверными. Ну не бывает на западе таких людей, как я, и все тут! В частности, из того факта, что я к утру сбрасываю с себя одеяло, а на завтрак предпочитаю мясо, сделали вывод, что я «жаворонок», зачем-то притворяющийся «совой». Если б это было так! Кроме того, по тесту Гарвардского университета, предназначенного для поступающих на работу, все виды деятельности, за исключением спорта и военной службы, оказались у меня в крутом минусе, зато высоко котировались мои хозяйственные способности и покладистость. Сии выводы я бы вставила в рамку и показывала знакомым мужчинам, да мешает одно – в первых же строках сообщается, что недостоверность равна девяноста семи процентам. Результаты российских тестов обнадеживают несколько более. За исключением того, что на вопрос «Стоит ли вам заниматься бизнесом?» я получила ответ «Не расстраивайтесь, зато вы порядочный человек», все остальное меня вполне устраивает.