Текст книги "Мишка с севера (СИ)"

Автор книги: Александра Мурри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Александра Мурри
Мишка с севера

Если ты сама не веришь в окружающую реальность и если у тебя в ней нет настоящей любви – в каком из миров ты ни находилась бы, он будет для тебя фальшивой пустышкой.

Харуки Мураками «1Q84»

1

Мандарины исчезали один за другим, ароматные шкурки заполнили уже всю поверхность стола, валялись поверх бумаг и на клавиатуре компъютера. Сгорбив спину и вперив взгляд в пустоту, за столом сидела девушка. Голова опущена, темные волосы полностью скрывают лицо. Она медленно, почти медитативно отправляет в рот поочередно то дольки, то шкурки.

В опустевшем здании музея, среди погруженных в темноту залов, только в крохотном кабинете горит свет. Кабинетом помещение называют чисто символически, из симпатии к его владелице. На самом деле – коморка коморкой. Стол, стул, шкафы от пола до потолка, заполненные старыми архивными папками, и непропорционально большая настольная лампа с зеленым плафоном. В углу у входной двери притулилась складная лестница и вешалка с одним единственным целым крючком.

Майя, так звали любительницу мандарин и их шкурок, оттягивала уход домой. Ей предстояло сделать два нелюбимых дела подряд – вернуться в пустую квартиру и упаковать чемодан.

Возвращаться после рабочего дня домой всегда приятно, – скажет большинство. Но не Майя. Ее съемная однушка пустая и холодная, и казалось, с каждым прожитым в ней месяцем становится только холоднее. Если бы в городе жили домовые, можно было бы предположить, что сам дух дома на Почтамской улице недолюбливает новую жительницу, всеми силами стараеться ее выжить. Но Майя точно знала – в мегаполисах домовые не обитают. Не по нраву им здешняя жизнь.

С тяжелым вздохом она спрятала лицо в ладони. Язык уже щипало от съеденных фруктов. Девятый час вечера, а ничего толкового в голову так и не пришло. Ни одной стоящей идеи по спасению себя любимой.

Все против нее! Как ни крути, сколько не оттягивай, придется собираться в дорогу, искать какие-то сувениры-подарки, чтобы хоть создать видимость радостного родственного визита, и – О, кошмарный ужас! – проводить две недели со своей ненормальной семьей в забытом цивилизацией месте, которое даже ни на одной карте не значится.

«Приезжай на Рождество, иначе случится страшное!» – было написано на тыльной стороне потертой открытки. Без обратного адреса, без подписи. Майя узнала отправителя по почерку, так характерно, как кура лапой, писала только ее сестра. Да и «открытка» была своеобразной, в духе шестнадцатилетней бунтарки, – вафельный рожок с лыбящейся горкой шоколадного мороженого, или чего другого, что тоже коричневое.

Что же такое страшное могло случится, Майя выяснит по прибытии. Если окажется, что сестренка так пошутила… Месть, вот что за беда случится.

Долго, очень долго Майя не появлялась в тех краях. Шифровалась и пряталась как могла, но как оказалось, – без толку. Ей просто дали время. И сейчас, когда выделенное время истекло, ее в ультимативной форме «пригласили» обратно.

Шеф ни с того, ни с сего, с непривычной, и оттого пугающей добродушной улыбкой, отправил отдыхать. Сам, можно сказать, навязал длительный отпуск. Подозрительные вещи творятся вокруг.

Майя стряхнула остатки мандаринов вместе с очистками в пакет, закрыла лэптоп и сунула все богатство в вместительный портфель. Сняла с вешалки куртку и выключила свет. Один щелчок, и словно не лампочка в сорок ватт погасла, а включилась и ожила темнота.

На пороге Майя оглянулась. Кабинет без окон, как маленький бункер, ее убежище последние полтора года. Здесь она проводила больше времени, чем в съемной однушке на окраине города.

Дверь запирала в призрачном свете уличного фонаря, свет которого падал через окно в вестибюле. Тишина, темнота и само время будто замерли, выжидая пока Майя покинет музей. Ощущение нетерпения и прощания, музей, его дух ли, будто подталкивал девушку в спину. Неприятно кольнула обида, до сих пор Майя была с этим старинным зданием заодно, вместе они таились и выжидали. А теперь ее и отсюда выгоняют. Сговорились будто все!

Майя изо всех сил старалась контролировать собственную жизнь, но та, вопреки стараниям, уходила совсем не туда, куда следовало. Или Майя чего-то не понимает. Или не знает… В любом случае, штурвал на корабле «Жизнь Майи Потаповой» не в руках хозяйки.

На улице шел мокрый снег вперемешку с невнятным градом. Уже декабрь, а морозом и не пахнет. В Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаландии, то есть – в родных краях – уже небось сугробы по пояс. Надо теплые носки и термобелье не забыть с собой в дорогу взять.

* * *

Два года назад Майя Потапова уехала из дома ни с кем не простившись. Сбежала. Да, пожалуй точнее и честнее всего характеризует ее отъезд именно это слово – побег. Светлой летней ночью, закинув на плечо полупустой рюкзак, Майя прошла тайной дорогой, соединяющей потерявшуюся в лесах и во времени деревушку с остальным миром.

Шла долго. Сперва еле заметной тропкой в лесу, затем полем, в гору, под гору, до первой автобусной остановки. Прождала транспорт целый час, постоянно озираясь, страшась, что ее догонят и вернут назад.

Не догнали. И не вернули. Она беспрепятственно купила билетик и уехала в неизвестность. В обычный современный мегаполис в четырех днях пути.

Помнится, ей тогда жутко смешно стало, что вот он какой, билет в новую жизнь – клочок дешевой бумажки с выцветшим неразборчивым шрифтом, стоимость двадцать пять рублей! Смех, правда, больше походил на истерику.

Большой Реальный Мир, где живут и работают обыкновенные люди. Ни тебе бесконечно долгих, темных зимних ночей, ни стай голодных волков, ни малейших проявлений магии. Ни семьи, ни лучшего друга. В восемнадцать лет Майя начала жизнь с нуля. Искала свое место и боролась за него. Нашла и отстояла. Доказала самой себе, что чего-то стоит. И пусть должность архивного работника, мизерная зарплата и крохотная квартирка на отшибе не ахти какие достижения, но Майя собой гордилась. Мало кто из ее сородичей выжил бы один в городе.

Возвращение со щитом, пафосно выражаясь. Только отчего-то щит этот смелости не прибавлял. Будто в Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаландию возвращается все та же неопытная домашняя девочка, и ждет ее серьезный нагоняй от строгих родителей.

Длинный путь на поезде. Три пересадки, потом еще сутки на автобусах. Первый – еще относительно новый, с работающими фарами и отоплением. Второй – допотопный, приветливо распахнутые двери приглашали всех, решивших распрощаться с жизнью. Водитель, скорее всего, тоже из этих, – суицидников-экстремалов. Весело насвистывая, за пять минут до отбытия, он увлеченно кувырялся во внутренностях капота.

Пассажиров, что не удивительно, было не так уж и много. Двое мужчин среднего возраста, парень помоложе, молодая мать с ребенком… В окружающей обстановке люди выглядели нормально, но привыкшей к другой, городской норме, Майе, они казались чудаками. Взять хотя бы одежду, точно из прошлого века. Шапки-ушанки, тяжелые шубы, валенки… Валенки! В двадцать первом веке!

Автобус громыхал всеми запчастями, громкость внутри и снаружи как у трактора, скорость передвижения примерно такая же. Отсутствие обогрева все почувствовали уже в первые десять минут езды. На улице стремительно темнело, лобовое стекло заиндевело, и водителю, чтобы различать дорогу, приходилось склоняться к стеклу, дышать на него и активно тереть варежкой. Результатом усилий стал кусочек относительно прозрачного стекла, размером с мобильный телефон. Водитель продолжал насвистывать, довольно и жизнерадостно, словно все впорядке. Радио, наверняка, тоже не работает.

Кстати, о технике. Связь пропала еще в том, «новом» автобусе. Движения на дорогах не было, что, учитывая обстоятельства, увеличивает шансы доехать целыми и невредимыми до пункта назначения.

Майя чувствовала себя донельза странно, словно инопланетянка, возвращающаяся после долгой экспедиции с земли на родную планету.

Чтобы отвлечься от навязчивых, ходящих по кругу, мыслей, достала старенький лэптоп. Взятую с собой бумажную книгу она дочитала еще в поезде, а зарядки в компьютере как раз должно хватить до конечной остановки. А там – лес, тропинка, по горке вниз, по второй вверх, через каменные валуны, через поле… Не до чтения будет. Зимой этот путь Майя еще не проделывала.

Пользуясь тем, что в салоне автобуса кромешная тьма, достала из рюкзака второй комплект одежды. Более теплый и удобный, как раз для здешних мест. Помнится, легкие, утепленные и сверхустойчивые ботинки стали ее первой покупкой на первую зарплату. Неосознанно, уже тогда, Майя будто готовилась вернуться. Причем, осознала это только сейчас, в трех часах езды от дома.

Переодеваться между сидениями задание непростое, но Майя справилась. Заодно и согрелась немного. Утрамбовала ненужные вещи на дно рюкзака, где пальцы неожиданно нащупали завалящий батончик-мюсли. Обрадованная, Майя включила комп и устроилась поудобнее.

Пространство вокруг осветил синий призрачный свет. Кусочек инопланетной техники, движущийся среди тьмы и льда по варварским просторам.

Не успела Майя прочитать и первый абзац, как из темноты между сидениями впереди показалась любопытная детская мордаха и полный восхищения голос прошептал:

– Мама, смотри! У тети компь-ютель!

– Да, ты смотри… Ника, убери палец, невежливо тыкать, – зашипела мама девочки.

Майя ощутила себя не в своей тарелке. И смех и грех! За два года она полностью привыкла к прибамбасам, скорее даже – к элементарным атрибутам повседневной жизни большого города. Для местных же, все эти «штучки» оставались чем-то далеким, экзотичным и жутко дорогим.

Девочка не отрывала от светящегося экрана круглых глаз. Ее мама смотрела скромнее, искоса. Мужчина с соседнего ряда разглядывал, пересев от окна к проходу, ближе к Майе.

Давай, Майя! Порази аборигенов стекляшками! Слово-то какое нашла… Аборигены. Тоже мне..! Сама ты чукча! – разозлилась на себя Майя.

Батончик мюсли протянула любопытной девочке. Та прошептала «спасибо!» и радостно принялась шуршать оберткой. Одновременно следить за манипуляциями с планшетом угощение ни в коей мере не мешало.

Пассажиры один за другим сошли до конечной остановки, и Майя вздохнула с облегчением. Ладно, девочка пялится, это Майя переживет. Но взрослые, большие, небритые мужики? Их взгляды нервировали, и это еще мягко сказано.

Остаток пути они проделывали вдвоем с жизнерадостным водителем. У обоих шел пар изо рта, температура внутри автобуса казалась даже ниже, чем снаружи.

Через некоторое время дорога кончилась и автобус остановился. Майя с удовольствием выбралась наружу и попрыгала, разминаясь и согреваясь. Над макушками исполинских деревьев висела круглая желтая луна, черное небо усыпано крупными мерцающими звездами.

– Тебе туда? – показал водитель пальцем в лес. Деревья окружали узкую дорогу сплошной стеной, но палец в варежке указывал в нужном Майе направлении, точно в сторону прохода в Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаландию.

Майя осторожно кивнула, что водитель в темноте, скорее всего, видеть не мог. Но он и не ждал ответа. Перед тем, как изнутри вручную помочь автоматическим дверям автобуса закрыться, зевнул и сказал:

– И мне домой пора. Удачи!

Водитель вернулся за руль, двигатель он предусмотрительно не глушил, и поехал обратно задним ходом.

2

Летом проделывать этот путь было несравнимо легче, чем зимней ночью в лютый мороз. Градусов двадцть ниже нуля, не меньше.

Майя проваливалась по пояс в сугробы, тропинки, ясное дело, никакой не видно, снежные пласты с еловых веток обрушивались на голову и за шиворот. Бессчетное количество раз девушка падала, благо, снег мягкий да куртка толстая, более-менее защищала от ударов. С пронзительным визгом проехалась на попе с горки вниз, в который раз возблагодарив свою предусмотрительность и прочность новых полярных штанишек.

Майя пыхтела, ругалась вполголоса, но упорно шла вперед. Ей не было страшно, на этой дороге дикие звери ее не тронут. Но не покидало ощущение чужого взгляда, наблюдающего за ней из темноты. Этот взгляд, может и не злой, но очень пристальный, тревожил.

Луна. Ни души вокруг.

До дома осталось совсем немного. Майя тихо прокрадется через заднюю дверь, никто и не заметит. Наверняка все уже спят, первый час ночи. Бабушка с дедушкой всегда рано ложатся. У папы на работе сейчас завал, спит, уставший, пушкой не разбудишь. Мама с ним вместе, как всегда. Аля сова, но… Даже если не спит, из своей студии все равно носа не покажет, хоть потоп, хоть метеорит, хоть возвращение непутевой сестры.

Соседи… остается надеяться, что в такую ночь они сидят по домам и греются у теплых печей.

И только утром, спокойно, после того как приведет себя в порядок, выспится, помоется, настроится, можно будет со всеми встретиться. Майя не сообщала, когда приедет. Во первых, связь никакая, во-вторых, не хотела, чтобы ее встречали. Ни к чему суета.

Как бы не так! Выйдя на опушку, издали увидела свет чуть ли не во всех окнах двухэтажного дома. Майя крадучись подошла ближе и остановилась как вкопанная.

– Топаешь как бегемот, – раздалось из-за сугроба.

– Миша? – прошептала Майя, выходя в квадрат падающего из окна света.

Откуда ОН узнал, что она сегодня ночью вернется?! Кто ему сказал?! Почему он здесь?!

Мишка чистил снег перед ее родным домом. Вернее, сдвигал большой лопатой как бульдозером снежные горы, расширяя между ними узкий проход от дома к калитке.

Он изменился, стал выше и крупнее, чем она помнила. Светлые волосы совсем коротко остриг. Одет в джинсы и зеленую старую толстовку. Миша никогда не мерз, в отличие от самой Майи. Она помимо воли жадно разглядывала соседа, по совместительству – бывшего лучшего друга.

Вдруг радостно, безудержно залаял Помпон. Снежно белый пушистый шарик, не прекращая тявкать и повизгивать, прыгнул с вершины сугроба прямо Майе на голову.

– Тихо ты, Помпошка, родной! – Майя невольно рассмеялась, горячий мокрый язык облизывал ее лицо и… Она вдруг осознала, насколько соскучилась. Невероятно, нестерпимо просто! Ее не было дома целых два года!

– Хороший мой, маленькая моя собачка, Помпошечка-а…

За обнимашками и сюсюканием Майя забыла, что звонкий как сирена голос Помпона поставит на ноги всю улицу. С соседнего двора уже раздавался ответный лай Зиггера.

– Фу, – тихого приказа оказалось достаточно, чтобы утихомирить обеих собак.

Миша, кто же еще. Майю животные никогда так не слушались.

Он продолжал стоять над девушкой и наблюдать ее нежности с Помпоном. Последний, не в силах сдержать эмоций, молча стал носиться по сугробам. Он легкий, в снег не проваливается.

Майя подняла взгляд на лицо друга и вежливые слова приветствия застряли у нее в горле. Планируя возвращение домой, именно этого мгновения страшилась больше всего.

Серый взгляд поглотил как бездонная прорубь, забрал способность двигаться и дышать. Не понять, то ли он слишком горячий, то ли нестерпимо холодный. Обжигающий лед.

Миша ничего не говорил, только смотрел, не отпуская взгляд девушки. И Майя, непонятно почему, с каждой секундой чувствовала себя все более виноватой.

Она ни в чем не виновата! Она дала ему свободу, ушла! Оставила дом и родных, из-за него. Освободила от надуманных обязательств и детской привязанности.

Миша так и не двинулся с места, как и Майя. Сколько длился немой диалог, неизвестно. Майя совсем потерялась во времени и пространстве. Будто не было двух лет самостоятельной жизни, одинокого выживания в городе. Будто она по прежнему неопытная, не наделенная каким-бы то ни было даром, девочка, живущая среди сильных магов и ворожей.

Тем летом, два года назад, она также стояла перед Мишей и они молчали. Потом она сделала один, разделяющий их шаг, и поцеловала его. Невинно, нежно, с закрытыми глазами. Три секунды как вечность. Счастливая вечность, полная надежд, которым не суждено было сбыться.

Три секунды вечности, после которых Майя развернулась и убежала, прихватив из дома заранее приготовленный рюкзак.

Увы, этой ночью бежать некуда. Она только что приехала, вообще-то.

Дверь в дом распахнулась и на крыльцо высыпала целая куча народу. Все галдели, смеялись, ловили Помпона и приближались к застывшей на дорожке композиции «Миша с лопатой и испуганная Майя, или Возвращение блудной дочери». Майе показалось, что из дома вышли человек десять, не меньше.

– Майка! – послышался звонкий голос сестры.

– Иди сюда племяшка, обниматься будем! – пробасил дядя Володя.

Мама, оказавшись быстрее всех, отодвинула локтем Мишу с его лопатой и крепко обняла дочь.

– Девочка моя вернулась… – прошептала сквозь слезы.

– Наконец-то, – проворчал подоспевший папа, и заключил в объятия сразу обеих – и жену и дочь.

Кто их обнимал еще, Майя не видела. Обзор заслонила голова матери и широкая грудная клетка отца. Но судя по силе объятий и количеству голосов вокруг, встречающих не мало. Бабушка, дедушка, дядя Володя, папин младший брат. Даже Аля выползла из своей берлоги.

Майя уткнулась носом в мягкие мамины волосы, вдохнула родной запах, и позволила выльиться из глаз всем накопившимся слезам. Хорошо, что ее лица не видно, а мамина жилетка прекрасно впитывает влагу.

– Ну что мы застряли тут, пойдемте в дом! Мы с бабушкой такой вкуснятины наготовили! – через какое-то время произнесла мама, наконец отстранившись.

Майя шмыгнула носом и торопливо вытерла шарфом мокрые щеки. Хотя, конечно, слезящиеся глаза можно списать на ледяной ветер.

– Маюшка, там твая любимая замороженная форель с перцем и солью, орешки в меду… – продолжила перечислять мама.

– Да, запахи просто обалденные весь день по дому ходят. А взять хоть один малюсенький пирожок на пробу не разрешают, Кузьма бдит, будто золото охраняет.

– Порядок должен быть! – откуда-то сверху пискнул до сих пор Маией незамеченный старичок, с метр ростом. Седой, бородатый, в аккуратном вязаном свитерке, штанишках и нарядном жилете с блестящими пуговицами. Домовой, почти такой, как их рисуют в человеческих сказках.

Вся компания гуськом шла к дому. Говорить было неудобно, так как тропинка узкая и на собеседника приходилось постоянно оглядываться. Но Кузя маленький, легкий, идет рядом не по очищенной дороге, а по сугробам. Чем Майя и воспользовалась. Домовые всегда в курсе всего, может и Кузьма поделится важными сведениями.

– Кузьма, – обращаться только по полному имени, домовые терпеть не могут, когда их имя уменьшали, или заслуги… Таланты и ум тоже преуменьшать чревато. – Как ты вырос, Кузьма! – польстила ему Майя.

– Правда? – домовой обрадовался так, будто ему на Рождество вагон сгущенки подарили. Не плохая идея, кстати. Здесь сгущенка в дефиците, и ей можно задобрить даже самого строгого представителя клана домовых. – А мне никто ничего не сказал, по одежде тоже как-то не особо…

– Ты что, Кузьма! – прервала его Майя. – Мне со стороны виднее, я же тебя давно не видела, теперь разница в глаза прям бросается. И штанишки, смотри, вроде коротковаты…

Щепетильный в делах гардероба, да и в любых остальных делах тоже, домовой, остановился и пристально изучил штанины.

– Скажу по секрету, – прошептал, догнав девушку. – Вчера привезли большую партию мандарин. Помню я твою слабость. Я тебе в комнату парочку…

– Килограммов?

Экономный домовой немного нахмурился, но вспомнив о своем росте, спорить не стал.

– Ага, пару кило оставлю.

Пусть эта информация не та, на которую рассчитывала Майя, но тоже не лишняя. Тем более, что в Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаландию доставляли какие-то особенно вкусные мандарины. Не такие, которые можно купить в городе на каждом углу.

Отвлечься надолго не удалось. Все тот же Кузьма, перед тем как зайти в дом, по-шпионски оглядываясь, доложил:

– Он идет последним, буравит взглядом твою спину. Злой.

Взгляд-то Майя чувствовала, из-за него и расслабиться не получалось. Но зачем Мишка к ним в дом идет?

– Его пригласили? – заподозрила она неладное.

– Да.

– Кто? – Майя сразу подумала о коварной сестре интриганше. Аля в дом забежала первой и сразу же пропала из виду.

– Все. Это всеобщий сговор. Берегись! – предупредил Кузя.

Что на это ответить, Майя не нашлась. Только глубоко вздохнула.

Тяжелая деревянная дверь закрылась за последним гостем. Майю окутали тепло и уют родительского дома. Знакомые с детства голоса, запахи, суета и вечные споры, без которых ее семью сложно представить.

В душе Майи замешивался вихрь противоречивых эмоций. А на улице поднимался сильный ветер, и даже круглощекая луна предпочла спрятаться за густыми серыми тучами.

* * *

К счастью, на немедленном общении никто настаивать не стал. Майю отправили на часок отдохнуть и привести себя в порядок. Папа предложил баньку стопить. Но потом блудное дите, безо всяких отговорок, ждали в столовую на ужин. Праздничный ночной ужин в ее честь. Все приглашенные специально выспались днем, а Майя наверняка всю дорогу проспала.

Зайдя в свою детскую спальню, Майя огляделась. Все в комнате было именно так, как она оставила. Ее книги, учебники, разбросанные карандаши и одежда. Любимый плюшевый мишка в кровати. Только странно, что пыль нигде не лежала. Будто кто-то все заботливо протирал, и снова ложил на место.

На глаза в очередной раз за вечер навернулись слезы. Сколько же их там накопилось?! Что за плакса такая?! – рассердилась на себя Майя.

Много накопилось, – поняла она. Ибо даже проверенная гримаса «Морда кирпичем», призванная остановить соленые потоки, оказалась бесполезной.

Девушка открыла шкаф, нашла старые джинсы и любимый свитер. Вся одежда пахла приятно, никакой затхлости и моли. Старое белье, правда, не подходило. Все-таки за два года там, где надо, объема у Майи прибавилось. Белье достала из рюкзака, заодно и небольшую косметичку, чтобы привести в порядок лицо.

Слезы текли, будто невидимый кран отвинтили.

С фотографии на прикроватной тумбе на Майю смотрели смеющиеся лица. Ее собственное, Мишки и маленькой Альки. В тот солнечный зимний день они втроем лепили во дворе снеговика, играли в снежную войну – две девчонки против одного мальчика, и лопали утащенные с кухни пироги в прикуску с сосульками. Были счастливы.

Родители Миши, единственные в поселении, у кого в то время имелся фотоаппарат, сфотографировали сына с соседками на память. На фото Майя с Алей стоят рядом, снеговик за спиной у Али, а за спиной у Майи – Мишка. Все кроме него смотрят в объектив, даже снеговик. Ответственное дело, однако, – фотографироваться! Но светловолосый парень, нагнувшись немного вперед, заглядывает в лицо стоящей впереди девушке. Его мама потом выговаривала Майе, что та якобы отвлекла его, не дала нормально позировать.

Слезы текли.

Выглянув за дверь, осторожно, чтобы ни с кем не столкнуться, Майя пробежала по коридору в ванную комнату.

Как же! Ни с кем не столкнулась. Почти. Но только благодаря скорости и ловкости этого «кого-то». Майя почувствовала движение и еле ощутимое касание. Кто-то высокий и теплый скользнул вплотную к ней, задержался на короткий миг, и исчез. У Майи перехватило дыхание, из горла вырвался судорожный всхлип.

Добравшись на ватных ногах до конца коридора, включила свет в ванной комнате. На пороге оглянулась. Снова ощущение чужого взгляда, как в лесу по дороге домой. Но в темноте коридора ни зги не видно.

Ладно, это мог быть и Кузя, – Ха! Под два метра ростом?! – или любое другое существо, а не тот, кто занимал все ее мысли.

– Выбрось его из головы! Ни до чего нового, все равно не додумаешься. А старое не подходит, – прошептала, разглядывая собственное отражение в зеркале. Темные волосы спутаны, лицо бледное, карие глаза как у испуганной лани, на которую охотится большой и страшный кошмар всей ее жизни.

Слезы течь перестали.

Да, старые методы уже не актуальны. Что-то подсказывало, что на этот раз сбежать не удастся.