Текст книги "Обхитрить Лису (СИ)"

Автор книги: Александра Малинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

«Надеюсь, это Ромка» – мысленно вздохнула я и послушно двигалась за неизвестным, натыкаясь на мебель и какие-то еще непонятные предметы по дороге. Такое чувство, что бежали мы никак не меньше получаса, а между прочим на плане это расстояние казалось смехотворным. Видимо, это мои неудобства давали о себе знать.

Последняя дверь отворилась, и я почувствовала, что мы оказались на улице. Шапка к тому моменту окончательно лишила меня зрения, но обоняние и слух к счастью никуда не делись.

«Еще немного» – подбадривала я себя, мчась рядом надеюсь что с Ромкой. Он тяжело дышал и не говорил не слова. Определенно, Ромка. Пнув какое-то ведро я тихо выругалась, в ногу вступило и бежать стало еще труднее, если такое вообще возможно. В данный момент я, весьма далекая от спорта искренне уважала всех, кто занимается таким неблагодарным делом как бег. Это же просто ужасно!

Рука, так крепко державшая меня, внезапно дернула вправо. Все силы ушли на то, чтобы не расквасить себе нос об асфальт. Хлопнула дверь и я поняла, что мы в подворотне, где Ромка бросил машину. Выдернув руку, я сдернула себя дурацкую шапку.

– Хватит пыхтеть, садись! – рявкнул друг, прыгая за руль.

Я залезла в фургон, решив не обращать внимания на его тон, быстро стянула с себя свой идиотский прикид, запихнула его в мешок. Ромка умудрился сделать тоже самое, находясь за рулем, в меня полетели розовые штаны и футболка. Он остался в коротких спортивных шортах и белой майке-алкашке, мой наряд мало чем отличался, просто под белой майкой был еще и тесный спортивный топик.

Мы затормозили в каком-то убогом дворе, я кинула мешок с нашей одеждой в мусорный бак и подожгла. Надеюсь, все успеет прогореть как следует, увидеть это мы уже не сможем. Ромка в очередной раз ударил по педали газа, мы проскочили проходной двор и вышли из машины. Я протянула ему спортивную сумку, куда затолкала нашу добычу, себе взяла рюкзак, предусмотрительно переложив злополучные ноутбуки в Ромкину сумку (и так сегодня весь день тяжести таскаю, хватит с меня).

– Ничего не забыла? – буркнул друг.

Отвечать я сочла ниже своего достоинства. Можно подумать, я когда-то что-то забывала, кроме как поставить пистолет на предохранитель конечно.

До парка, куда мы держали путь отсюда всего один квартал. В этот раз мы уже не бежали (счастье какое!), просто двигались быстрым шагом. Шагать мне тоже было не совсем удобно, обувь я не поменяла, но по сравнению с побегом это мелочи. По дороге я умудрилась распустить волосы, кое-как расчесав их пятерней. Надеюсь, никого знакомого в таком виде не встречу, подумают, что я с ума сошла окончательно. Раньше в белой майке показываться на публике мне не приходилось, равно как и в кроссовках.

«Я качусь по наклонной вниз» – пессимистично решила я.

Мы зашли в парк. Было решено погулять тут с часок и отправиться домой. Это мы на случай погони планировали, затеряться в парке. Двое молодых людей в спортивной одежде, ничего примечательного. В парке сейчас часто бегают и стар и млад, спорт сейчас в моде. Никогда не понимала этого желания потеть у всех на виду.

Мы с Ромкой молча свернули на одну их боковых аллей. Все предпочитали гулять по центральным асфальтированным дорожкам и на тропинки мало кто сворачивал, так что народу здесь было мало. В самом же парке наверняка не протолкнуться.

– Ромашка, ты чего молчишь? – заискивающе начала я.

– Сама то как думаешь?

– По моему, все не так уж и плохо, – сильно покривила я душой.

– Я понимаю, что ситуация тебя крайне забавляет, но хотя бы постарайся сделать грустное лицо!

– Успокойся, в конечном итоге все у нас получилось: мы натырили кучу барахла, – я ударила кулаком по Ромкиной сумке и случайно угодила в ноутбук, рука моментально заныла, – Конверт тоже у нас, только попал каким-то подозрительным образом… Посмотрим, что там?

– Дома посмотрим, – буркнул Ромка.

– Дома так дома. Ромочка, улыбнись!

– Улыбнись? Улыбнись?? – взвыл друг, я моментально нахмурилась: чего злится то?

– Обычно чем глупее все выглядит, тем даже лучше.

– В таком случае мы побили все рекорды.

– Если ты из-за отца…

– Ооо, твой отец сам по себе еще куда ни шло, уверен, если он все узнает, то вы сможете договориться. В конце концов, лишишься тачки на месяцок…

Я нахмурилась еще больше. Ведь знает, куда побольнее ударить, вот свинья неблагодарная.

– Но отца тебе показалось мало, – продолжал рычать Ромка, – И ты взяла и вырубила его ни в чем неповинного компаньона, или кем он там ему приходится. Кем кстати?

– Если ты имеешь ввиду мой небольшой тремор руки, то…

– Да у тебя тремор мозга!

– Ромочка, между прочим тремор – это генетическое заболевание. Смотри, у меня опять рука трясется! Как думаешь, может, мне стоит провериться сходить?

– Проверься…

– Эй, и впредь будь осторожнее с комментариями. В конце концов, с этого момента ты мой раб, – не сочла лишним напомнить я.

– Давно хотел узнать, были ли у вас в роду сумасшедшие, – пробормотал Ромка.

– У меня брат со странностями, это совершенно точно. Даже мама так считает, а ты сам понимаешь, как трудно ей было в этом признаться.

Ромка закатил глаза.

– Ты что, не брата имел ввиду? А кого тогда? – озадачилась я.

– Твой брат вполне нормален.

– Да?!

– Ты можешь хоть на минуту прекратить паясничать? В конце концов, мы только что грабанули десять человек.

– Кое-кто слишком впечатлительный. Успокойся, а то привлекаешь к себе внимание, – недовольно заметила я, – Вот так вот обычно и заваливаются, а я с нечесаной головой не могу себе такого позволить.

– А я думал, что заваливаются, потому что делают все по-идиотски. Например, понятия не имеют о предохранителе или начинают лупить всех по голове, – съязвил Ромка, что его как мужчину конечно не красило.

– Это все ты виноват!

– Я?!

– Конечно, ты, – с чувством кивнула я, – Прежде чем заставлять хрупкую девушку взять в руки пистолет, мог бы и напомнить, как им пользоваться.

– Может и так, но мы оба прекрасно знаем, что стреляешь ты отменно и пистолет в руке удержать в состоянии.

– Твоя прямая обязанность…

– Виноват я, понял! – Ромка поднял руки вверх.

– Само собой, виноват. Тебе вообще легко говорить, стоял там и автомат свой глупый демонстрировал. Да если бы не я...!

– Ой, лучше тебе не продолжать!

– Молодые люди не ругайтесь, – услышала я голос справа от себя и подпрыгнула. Рядом со мной шла старушка-одуванчик и хитро улыбалась. Интересно, как много она слышала? Вроде караул не кричит, значит, немного.

– Мы не ругаемся, – подозрительно косясь на старушенцию, осторожно заметил Ромка, его мысли наверняка вертелись недалеко от моих.

– Вот и славно, посмотрите, какая у вас милая девушка.

Ромка испуганно на меня покосился, схватил за руку и припустился вперед, таща меня за собой словно на аркане.

– Милая?! – через минуту завопила я, зачем-то ткнув пальцем в старушку, – Она сказала, что я милая?!

– Сенечка, не обращай внимания, успокойся, – Ромка предусмотрительно сжал меня за плечи и ткнул носом в грудь. Не особо приятно.

– Она меня милой обозвала, как тут вообще можно успокоиться?! Ты же слышал ее, слышал, что она сказала?! Нет, сегодня определенно худший день в моей жизни, а ведь еще только утро!

– Она не имела этого ввиду. Никому в здравом уме не придет в голову назвать тебя милой, уж поверь мне. Да ты посмотри на нее – она в маразме давно. Да и не ты ли минуту назад утверждала, что все не так уж и плохо?!

Мы оба покосились на бабульку, та приветливо помахала. Ромка опять прижал меня к могучей груди, я как могла старалась отвлечься от дурацкого обзывательства и восстановить дыхание.

– Ненавижу это слово!

– Это все ограбление, выбило тебя из колеи. Я знаю, ты любишь импровизировать, но не при отце же? Кто угодно на твоем месте вышел бы из себя… Поедем к тебе, выпьем чего-нибудь покрепче. Думаю, погоня нам уже не грозит.

Ромка схватил меня за руку и повел к противоположной стороне парка, где была стоянка такси.

Дома я бессильно плюхнулась, в смысле грациозно прилегла на свою круглую кровать, предварительно стянув с себя никчемные тряпки и облачившись в шелковую пижаму, которую приобрела в Париже в этом году. Ромка удалился на кухню, никак не меньше пятнадцати минут там чем-то гремел и вскоре ко мне присоединился, протянув мне мой любимый коктейль из мартини, себе налил коньяка. После пары глотков мне стало немного легче.

– Ромчик, я говорила, как люблю тебя?

– Ты любишь только себя и шмотки, но для разнообразия поверю.

– Вот свинья, – закатила я глаза. Вот и признавайся в любви после такого.

– Я тоже люблю тебя, Сенька. Но все равно проклинаю тот день, когда ты заставила меня съесть песок, когда нам было по три.

Ромка залпом допил коньяк, сгонял в коридор и притащил нашу добычу. От ноутбуков мы избавились еще в парке, так же как и от теткиной сумки (там ничего, кроме всякого барахла все равно не было, а ноутбуки – это риск). Швырнул все это на пол, я недовольно поморщилась.

– Посмотрим, что там?

– Конверт доставай уже!

– Так, где же…

Пришлось оттолкнуть Ромку и изъять конверт самостоятельно. Этого медведя пока дождешься все нервы истреплешь, а они у меня и так сегодня достаточно расшатаны. А он ко всему прочему может его и вовсе не заметить. Конверт ничем примечательным не отличался: совершенно обыкновенный и белый.

– Тебе тоже показалось немного подозрительным, что цыганка передала его именно нам?

– Какая еще цыганка?!

– Которая конверт мне протянула, – разозлилась я чужой недогадливости. Меня часто злила Ромкина узколобость и невнимание к деталям.

– Это очень подозрительно, открывай уже.

Теперь время тянула я:

– Независимо от того, что мы тут обнаружим, с дамочкой надо потолковать. Тот, кто передал ей конверт был уверен, что мы появимся. Похоже на подставу, вот только… – сформулировать свою мысль оказалось не так то просто, в голове бродили какие-то смутные догадки, но облечь их в слова я так и не смогла.

– Хватит фантазировать, просто открой его! – теперь злился Ромка.

Я аккуратно открыла конверт. В нем покоился сложенный вдвое листок бумаги и фотография моей персоны полугодичной давности. Я грязно выругалась…

– Что это может значить? – первым обрел дар речи Ромка.

– Ты посмотри на этот кошмар! Да кто вообще с такого ракурса фотографировать догадался? Дураку же ясно, если свет так падает, нужно брать намного левее… Понабирают всяких идиотов, и что в результате? Вот что! – я ткнула пальцем в ненавистный снимок, – Кучка бездарей!

– Закончила представление?

– Нет!

– Хорошо, можешь еще попричитать, я налью себе еще коньяка, – Ромка в очередной раз ушел на кухню, а мой энтузиазм пошел на убыль: когда не было зрителей вдохновение тоже куда-то улетучивалось.

Вернулся друг с целой бутылкой, решив видимо как следует подзаправиться перед тем, как я продолжу.

– Записку прочитала?

– Какую? – не поняла я, моим вниманием всецело завладел снимок.

– Ту, что ты откинула в сторону, чтобы полюбоваться на себя любимую.

– Ах, этот листок.

Я брезгливо схватила ни в чем неповинную бумагу, но потом позволила себе немного расслабиться и развернула ее.

– «Никто не лицемер в своих забавах», – прочитала я вслух.

– Это что еще за хрень?

– Слова одного английского писаки. И как он только посмел обо мне написать? – возмутилась я.

– Значит, кто-то в курсе, чем ты занимаешься в свободное время. Интересно, откуда?

– Нет, писатель давно мертв, откуда бы ему знать?

– Господи, как я сочувствую бедолаге, которому придется на тебе жениться, – картинно закатил глаза Ромка.

– Ну ты теперь полгода мой раб, вот ты и женишься, – мстительно заявила я, весьма довольная собой.

Ромка сделал большой глоток прямо из бутылки, наверняка от большого счастья, а я продолжила:

– Снимок был сделан в январе этого года, аккурат после Нового Года. Тогда я в Европе отдыхала, вместе с мамой. Это ресторан нашего отеля в Париже, кормили там кстати довольно паршиво, зато драли втридорога, чертовы французы. Если я правильно помню, снимок сделан с того столика, что ближе к выходу располагался. Я всегда сидела у окна у крайнего столика, так что подобный ракурс как раз только оттуда можно было снять. И сделал это наверняка посетитель, или некто очень похожий на того, кто может себе позволить подобный отель. Если бы там кто-то выделялся, я бы приметила, уверяю тебя. Да и с охраной там полный порядок…

– Кто-то следил за тобой?

– Не думаю, я бы заметила. Скорее всего, это была случайная встреча, либо слежка длилась очень недолго. Но раз снимающего я не узнала, значит, он меня знает, а я его нет.

– Он хочет нас шантажировать? Это ведь намек на то, что он все знает? – как всегда узко мыслил Ромка.

– Он хочет со мной поиграть, – счастливо разулыбалась я, настроение мгновенно поднялось.

– Что значит «поиграть»?! – заволновался Ромка.

– То и значит: фото, сделанное в Париже, якобы подставное ограбление… Все это как-то… не похоже на наших обычных врагов, ты не находишь? Во-первых, вряд ли кто-то из них потащился бы во Францию ради одной единственной фотографии, во-вторых, слишком уж замудрено. Этот кто-то хотел заинтересовать меня, хотел, чтобы я поучаствовала в его игре. Пока это лишь мои фантазии, но они не лишены смысла.

– И труп – часть игры?

– Уверена, он просто намекнул некоторым людям, что у него есть нечто весьма интересное о дочери Симбирина. Даже намекнул какого свойства информация, чем легко привел механизм в движение. Если раньше у всех были лишь догадки, то он обещал доказательства. Он или она, – поправила я саму себя, потому что не понаслышке знала, что женщины куда чаще могут похвастать коварством и изощренным умом, мужчины обычно топтались где-то на уровне Ромки: все должно быть просто как два плюс два, а то и проще, – На его или ее месте я бы так и поступила.

– Надеюсь, он не следил за нами, когда мы занимались трупом, – испугался Ромка.

– Я ничего такого не заметила.

– Почему он прислал именно эту фотку?

Мы вместе уставились на фотографию. На ней я сидела вполоборота и тоскливо смотрела в огромное французское окно. На мне был костюм белого цвета (один из моих любимых, между прочим) и шляпа с широкими полями. Алые губы и черная подводка для глаз довершали образ. Ромка с недоумением уставился на меня.

– Что? – ответила я на его взгляд, – Я разыгрывала француженку!

– Зачем?!

– Мне было одиноко и тоскливо там.

– Ты сама говорила, что твой акцент ужасен, – хитро прищурился он.

– Что?! Я не могла такого сказать. Максимум – заметен, поэтому я и тренировалась: а ну как придется выдавать себя за француженку? Да и вообще, не тебе тут сидеть и рассуждать о моем акценте, – разозлилась я: Ромка не то что по-французски, он по-английски то всего два слова знал.

– И ты была тогда с мамой? Она ничего тебе не сказала? – дипломатично сменил тему друг.

– Как видишь, тут я одна. И да, раз ездила я с маман, оставалось довольствоваться лишь небольшими представлениями. Тем более, мамуля тоже была актрисой с тонкой душевной организацией и наверняка бы…

– Твою душевную организацию тонкой ну никак не назовешь, – охладил Ромка мой пыл. Вот всегда он так.

– Свинья, – привычно закатила я глаза.

– Представляю, как тебе было трудно не развернуться по-настоящему.

– Поэтому я тебя и терплю: ты меня всегда понимаешь.

– Не понимаю, а только могу представить, – поднял Ромка указательный палец вверх.

– Не порти момент, мужлан. И хватит пялиться на эту ужасную фотку, – я выхватила ее из Ромкиных лап, – Я тебе уже сказала, что сама по себе фотка не имеет никакого значения, это так, чтобы вызвать интерес к записке, и, как следствие, к ситуации в целом. Старый пень Боярышник пришел к тебе, так что послание в любом случае попало бы к нам. Кстати, его приход выглядит странно, он же наверняка был в курсе нашей нежной дружбы…

– Наверное, надеялся на мою алчность.

– Надеюсь, зря?

– Твои сомнения мне не нравятся.

– А мне не нравится состояние твоей квартиры, я давно предлагала помочь тебе с ремонтом…

– Не увлекайся, я и так понял, что ты сегодня в ударе. Давай лучше посмотрим, что еще мы увели из банка.

Ах да, точно, я и забыла что я на себе сегодня пять сумок тащила. Не зря уже начинаю чувствовать, как мышцы побаливают… Пожалуй, первым Ромкиным рабским заданием станет массаж.

Я уступила Ромке имущество бизнесменов, сама же взялась за папины документы. Надо бы их как-нибудь аккуратно ему вернуть, нехорошо родного отца обворовывать, моя карма и так сегодня достаточно пострадала. В папке кстати ничего заслуживающего внимания не было, как обычно, все связано с фирмой. Вот уже пару лет папуля пытается втянуть меня в семейный бизнес, но пока я поддаюсь не очень охотно. Я знаю, что рано или поздно мне придется взвалить на свои хрупкие плечи большую ответственность, но я надеялась, что это случится поздно и увиливала как могла. В пожитках папиного адвоката-компаньона-коллеги-конкурента (тут даже моя фантазия истощилась) внимания заслуживала лишь красная бархатная коробочка. Я открыла ее и меня буквально ослепило кольцо необыкновенной красоты. Из белого золота с россыпью бриллиантов, а посередине камень такого размера, что против воли на глазах моих выступили слезы. Кому так повезло, интересно? Повертев кольцо в руках, я решила оставить его себе, должна же я себя хоть чем-то порадовать за пережитые страдания?

Кроме кольца парню принадлежал кошелек (насколько я помнила). Похожий я как раз собиралась подарить папе, только этот был наполнен долларами и всякими банковскими карточками. Даже рублей не было. Интересно, как он управляется в местах, где не принимают карточки? Доллары что ли сует?

«То же мне выпендрежник» – хмыкнула я. Не зря я ему по павлиньей головушке навернула, ой не зря. Возможно, в голове хоть немного проясниться и уже завтра он будет далеко отсюда.

На банковских карточках было указано имя: Макар Березин. Фамилия всегда мне казалась мелодичной, а вот имя явно подкачало. Его старая интерпретация мне нравилась куда больше.

– Что за хрень? – отвлек меня Ромка.

– Не мог бы ты так не выражаться при леди?

– Глянь, леди.

Друг усиленно тыкал пальцем в раскуроченный кейс. Как истинный австралопитек, Ромка воспользовался какой-то непонятной мне железякой, чтобы его открыть. Подобрать код – не его стиль. Я посмотрела куда он показывал и поняла, отчего он так пучит глаза – внутри были деньги, на этот раз евро. Навскидку – явно больше миллиона.

– Кто же в наше время деньги в кейсе таскает? Я то думала, сейчас все больше переводами балуются, в разы удобнее…

– А теперь глянь сюда.

На этот раз Ромка ткнул пальцем в черный мешочек, на нем покоились камни.

– Алмазы, – схватив один из камней, заявила я.

– Откуда такие познания?

– Все знают, как выглядят алмазы. Тем более я видела что-то подобное на ювелирной фабрике Джемс Галлери.

– Глупо спрашивать, что ты там делала…

– Сейчас это неважно. Значит, те два плешивых меняли алмазы на евро? Забавно, – протянула я, – Когда утром я шла грабить банк не думала, что из этого выйдет что-то настолько интересное.

– Ты уверена, что это вещи плешивых?

Я задумалась:

– Насчет портфеля точно, раз выудила его прямо из рук того, который очкарик. А кейс стоял рядом с диваном, но не может же он быть бесхозным? Значит, принадлежит тому, что с залысинами.

– И они оказались там совершенно случайно?

– Вот уж не знаю, получается куча-мала какая-то. Мне срочно нужен еще один коктейль!

Коктейль я получила и еще с час мы строили догадки. Для начала решили поговорить с девушкой, что передала мне конверт, попутно занимаясь плешивыми. Оба задания я свалила на Ромку, пусть он девицу окучивает. А узнать личности бизнесменов ему труда не составит, так что он должен справиться сам, мое дело – думать и становиться все прекраснее и прекраснее.

От дискуссии (Ромка противился моим заданиям, начисто забыв, что теперь он подневольный) нас оторвал звонок моего мобильного.

– Папуля, – застонала я, едва глянув на экран. Там высвечивалась наша фотография десятилетней давности, там у меня были красивые косички и мы с папулей довольно улыбались в камеру.

Ромка заметно напрягся, когда я приняла сонный вид (не важно, что папа не может меня видеть, если вживаться в роль, то по полной программе) и ответила на звонок:

– Алло?

– Дочь, ты спишь что ли еще?

– А сколько время? – прохрипела я. Обычно даже спросонья голос у меня приятный и мелодичный, но сейчас лучше немного переиграть.

– Уже обед, пора просыпаться, – весело заявил папа, он то прекрасно знает, что раньше полудня меня трудно застать в вертикальном положении.

– Ты позвонил, чтобы меня разбудить?

– На самом деле нет, просто ты куда-то пропала и не появлялась дома уже больше недели. Куда подевалась твоя дочерняя совесть?

– Мы виделись с тобой трижды, с мамой я тоже обедала на неделе, так что совесть вроде как накормлена и крепко спит.

Папуля рассмеялся:

– Ничего не знаю, мама велела передать, что вечером ждет тебя на ужин. Собственно, я и решил тебя разбудить, к ужину как раз будешь готова.

Я зевнула:

– Предусмотрительно. Мне же не отвертеться?

– Нет. Тем более нельзя постоянно избегать своего брата, Сентябрина. Вы как дети, пора бы уже вырасти и научиться терпеть друг друга хотя бы во время ужина. В конце концов, брат у тебя всего один…

Папа обожал покровительственный тон, но подобное я слышала от него только наедине. Обычно на людях он предпочитал делать вид, что происходящее его не касается.

– Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно, пап, – покривила я душой, потому что с братом в общем-то ладила отлично.

– Сегодня у нас будут гости, так что вам придется держать себя в руках.

«Это мы еще посмотрим!» – хмыкнула я, а вслух недовольно буркнула:

– Ты же знаешь мое отношение к гостям, верно?

– Верно. Просто сегодня я и мой друг попали… в ситуацию, я бы даже сказал, что он попал из-за меня. Так что я решил позвать его на ужин.

– Что-то серьезное? Что за ситуация? – изобразила я испуг, забыв упомянуть, кого папуле следует благодарить за «ситуацию», как туманно он обозвал ограбление банка.

– Ерунда, не бери в голову. Жду сегодня к семи домой, постарайся сильно не опоздать. Люблю тебя, моя милая.

– Я тоже тебя люблю, папуль.

Телефон полетел в сторону, а я откинулась на подушку, совершенно забыв про Ромку. Мысли мои потекли в совершенно неприятном направлении, но друг вернул меня к действительности, робко кашлянув.

– Подавился?

– Привлекаю внимание царской особы, – серьезно заявил он. Ведь знает, как расположить к себе, жук.

– Зачем? Ты слышал разговор.

– Евгений Олегович ни о чем не догадывается?

Я на минуту задумалась, прежде чем ответить:

– Черт его знает. Предпочел сделать вид, что нет. Но с другой стороны, с какой стати он должен о чем-то догадаться? Тем более, узнай он меня, рвал бы и метал.

Сдержанный со всеми и во всем папуля легко выходил из себя, если дело касалось его единственного толкового ребенка, то бишь меня, особенно когда я начинала искать неприятности на свою светлую голову. Раньше такое случалось куда чаще, сейчас я стала более аккуратной.

– Пока пронесло, – выдохнул Ромка.

– Тебя да, а мне ему весь вечер в глаза смотреть придется, а ты знаешь, какой он проницательный.

– Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.

– Придется, – буркнула я, и решила поделиться новостью: – Папуля решил притащить к нам еще и типа, что я вырубила. Уверена, что это будет он.

– Хочешь, я с тобой пойду? – предложил сердобольный Ромка, внимательно ко мне приглядываясь: мое настроение он всегда чувствовал отлично и сейчас явно не мог понять, что не так, а докладывать, что именно, я пока не спешила.

– Побудешь моим рабом завтра, а пока лучше тебе не светиться перед отцом.

– Вот и отлично, займусь пока дамой из банка.

– Фу, – поморщилась я, глядя на Ромкину светящуюся физиономию, – Свози ее хотя бы сначала анализы сдать. А потом в салон красоты… и по магазинам бы тоже не мешало.

– Придушить бы тебя…

– Тебе пора на выход, – перебила я, прикрыв глазки, – Мне скоро на ужин, времени на сборы совсем чуть.

– Я тебя еще больше шести часов.

– Говорю же, совсем мало.

Ромка выругался сквозь зубы, но встал и покорно пошел к выходу, не забыв чмокнуть меня в губы и красочно хлопнуть дверью. Наконец-то я осталась одна, за эти три дня друг успел мне изрядно поднадоесть, на общение с ним уходило слишком много энергии. Когда я говорила ему это в лоб и пыталась выгнать хоть ненадолго, он заявлял, что если бы я не тратила все свои силы на дурацкие сцены, было бы проще нам обоим. Никогда не понимала людей, которые постоянно ищут простоту, это же напрочь лишено смысла. Но сколько я не пыталась спасти Ромку от серости, от все равно тянулся обратно.

Полежав еще с полчаса я позвонила своему стилисту Оксане, она обещала прибыть через пару часов. Есть время побыть в одиночестве, что я очень любила. Разве интересному человеку может быть скучно наедине с собой? Да нет конечно. Вот и сейчас, я начала мысленно готовиться к сегодняшнему вечеру. И если к ограблению было подготовиться весьма просто и даже занимательно, то к семейному ужину много тяжелее. Давались они тоже как правило нелегко, Ромке после подобных событий воспрещалось приближаться ко мне не меньше суток, остальным гражданам не меньше двух. Даже не знаю, отчего мне приходилось тяжелее: от папулиных бесконечных попыток подыскать мне жениха-подкаблучника, причем его подкаблучника, а не потенциально моего; от маминых бесконечных историй об их с отцом счастье (все бы ничего, но я уже все знала наизусть, счастье на самом деле имело место быть и я даже слегка завидовала, что меня как любящую дочь конечно не красило); или от того, что там будет мой придурковатый братец.

Нет, я люблю каждого своего родственника, но по отдельности. Вместе мы никак не сочетаемся, все слишком уж разные. Например, мама у меня в прошлом актриса и модель (утверждает, что весьма известная), но она ни капли не похожа ни на одного представителя данной профессии. Не то чтобы я знала много актрис, но есть у меня знакомые модели местного разлива, те еще злобные бабы. Мама же у меня отличалась добротой, причем до сумасшествия. Она постоянно что-то кому-то жертвовала, тащила домой котят, щенят и даже однажды поросят. Понятия не имею, где она их достала… И я уверена, что за всю свою жизнь не слышала, чтобы мама сказала хоть одно плохое слово, даже не ругалась, а просто что-то нехорошее брякнула. Она любила свою семью, несмотря на все наши недостатки, а еще она постоянно витала в облаках. Не знаю, это черта ее характера, или приобретенное качество, но иногда я думала, что она вообще мало чего знает о внешнем мире, живя в каком-то своем, розовом и сказочном. А еще она отличалась красотой, какой-то неземной. Мы были очень похожи внешне, но я была более приземленной что ли. Наверное, все дело в ее мечтательном и постоянно влюбленном взгляде. Да-да, именно влюбленном, в моего отца. Это парадокс, потому что все говорят, что в семьях, подобной нашей любви быть не может, но глядя на маму и отца я начинала немного им завидовать. Они женаты вот уже тридцать лет, а смотрят друг на друга так, словно у них до сих пор медовый месяц.

Это был как раз тот случай, когда противоположности притягиваются. Мама отлично уравновешивала отца, характер у него был жесткий и требовательный. Поэтому он добился таких высот, хотя у него был высокий старт, мой дед оставил ему пару заводов. Теперь же больше половины города принадлежало нашему семейству, папа один со всем успешно управлялся и думаю, что двадцать лет назад он надеялся оставить все своему сыну. Так как с сыном у него не выгорело, семейным бизнесом однажды придется заняться мне. Вообще, раньше все задумывалось по-другому, но после смерти папиного друга и всей его семьи нам было непросто. Говорят, в городе царила самая настоящая экономическая война, но со временем все утряслось. Я уже упоминала что отец требовательный? Это только ко мне, с мамой он вообще никогда не спорит, с братом даже разговаривает редко. И если внешне я похожа на маму, то характером пошла в отца, потому то раньше делала буквально все, чтобы этого избежать. Просто с детства я мечтала об Оскаре, и никому не удавалось меня отговорить от актерской карьеры. Да что греха таить, я и сейчас о ней втайне мечтаю, но все, чего я добилась от отца – разрешение два года учиться в Лондоне в актерской школе, потом меня вернули на Родину. Тогда я была слишком мала, чтобы смекнуть, что хитрый папа отправил меня туда язык учить, и от акцента избавляться, а не актерством заниматься. После всего этого я получила пару высших образований уже на Родине и вот теперь иногда появляюсь на официальных встречах вместе с отцом. У нас своего рода перемирие: он перестал слишком наседать, я перестала грезить об Оскаре.

Но это все было до недавних пор, когда папуля решил обзавестись внуками. Я так думаю, это для гарантии: если не я и не брат, то хотя бы внуки станут достойными наследниками. В этом плане на брата надежды мало, и все опять легло на мои хрупкие плечи, так что теперь у нас дома периодически устраиваются смотрины. Подозреваю, сегодня меня ждет что-то подобное. Папин авторитет конечно давил, но на меня еще никто не клюнул, характер у меня и так паршивый, а при слове «замужество» и вовсе становится хуже некуда. Но папуля у меня упертый и не опускает руки.

Ну и мой брат, Март, разумеется, тоже будет присутствовать. Я уже говорила, что мама у нас творческая натура, и весьма забывчивая к тому же, что лично я легко могу понять, так что к нашим именам она тоже подошла нестандартно: я родилась в сентябре и стала Сентябриной, а братец в марте. Зато трудно забыть месяц рождения своих детей, весьма оригинальный подход. Хотя брат считал, что вдохновлялась она собственным именем – Майя, решила что это гениально, оттого то мы и получили свои имена. Даже не знаю, кому из нас больше не повезло, но как по мне, Сентябрина звучит куда приятнее.

Март был моей полной противоположностью: похож на отца внешне, но характер мамин. И если у нее это все выглядит мило, то тридцатилетний двухметровый мужик, витающий в облаках это то еще зрелище. Ко всему прочему, добротой Март не отличался, как и мозгами. Чем он занимался, никому не ведомо, но из комнаты выползал крайне редко, надеюсь, хоть иногда проветривал помещение. Когда-то давно Ромка предположил, что братец просто зависим от компьютерных игр, что сейчас в общем-то часто встречающийся недуг, но нет: опытным путем (установив камеру) мы доказали, что Март просто лежит на кровати и пялиться в потолок, компьютер его мало интересует. Это было жутко, больше мы за братом не следили, дабы поберечь свои же нервы. Хотя, позже я начала подозревать, что о слежке он прознал и просто нагонял страху: как никак, в каких-то там своих кругах он считался компьютерным гением. Выглядел Март как немытый бомж сколько я себя помню. Даже в детстве он умудрялся быть не очаровательным ребенком, а странным непромытым затворником. Отец несколько раз отправлял его к психологу, после того, как нашел у него в комнате книги с весьма странными названиями, что-то типа: «Как из человека превратиться в растение» и наподобие, но ничего не выгорело: Марта так и не удалось выкурить из дома. Даже мама однажды признала, что считает его особенным (читая между строк – полностью неадекватным). Я же когда была маленькой со всей своей детской непосредственностью спрашивала отца: