Текст книги "Иллюзия побега"
Автор книги: Александра Корсунова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Александра Корсунова
Иллюзия побега
Иллюзия побега
Юлия Глобина
Жестокость милосердия
Труба выхлопного коллектора закрывала свет лампы как раз там, где ключ никак не нащупывал головку болта. Это было настолько неудобное место, что все, и дядя Паша и отец, отказались прикручивать патрубок охлаждения, через прокладку которого вытек весь тосол. Вот не советовалась, когда покупала развалину, теперь давай учись, разбирайся.
Находясь в яме, с сожалением смотрела на лохмотья ржавого днища. Ну пусть старенькая, ездит же! И двигатель масло не берёт. А до двух болтов и правда еле добраться. Мужская рука не развернётся, а для неё – это не сложно. Тонкие девичьи пальчики могли достать самые неудобные гайки.
Не торопясь закручивала по четверти оборота за раз. Муркин пришёл и сел рядом с колесом. Рыжий забурчал на другой стороне ямы. Обложили… Жаль, здесь котов не водится. С ними спокойнее…
– Наська, бесова дочка, ты как прокладку поставила? – голос мастера Горва вырвал её из глубоких воспоминаний. Хозяин был разъярён, – Хочешь, чтобы этот чёртов клапан взорвался на пятой версте?
Настя ещё раз проверила натяжение болтов, посмотрела на манометр. На стыке предательски собиралась капля воды, ещё лёгкая, но уже готовая упасть.
– Да не взорвётся он, – заверила она, – Бумага набухнет, и ничего течь не будет. Я три слоя положила.
– Если бы не твои проворные ручки, давно бы выкинул на улицу, грозился Горв, – вечно по-своему всё делаешь! Иди отсюда! Вон Дона, зовёт ужинать. Навязали ж, нахлебницу мне!
Настя промолчала. Она никогда не спорила с ним. Этими попрёками Горв угощал и свою жену, и восемь ребятишек, наплодившихся за долгую спокойную жизнь. Старшие уже помогали отцу, но смышлёным в механизмах был только средний сын, Осьен.
Настя помнила его ещё совсем маленьким и лопоухим, когда только появилась в мастерской Горва, отбывать принудительные работы. Старшие ребятишки очень настороженно отнеслись к Насте поначалу, но Осьен сразу признал в ней человека, способного удовлетворить его любопытство. Насте нравилось рассказывать малышу всё, что помнила о прошлой жизни. Она не хотела забывать родной мир, а Осьен был неутомимым слушателем, порой выводя из себя своими бесконечными вопросами, когда хотелось побыть одной. Неугомонный мальчишка не давал впасть в уныние.
Единственным спасением от него было занятие в мастерской Горва, когда туда привозили сломанные механизмы дирижаблей. В основном маршевые двигатели. Горв восстанавливал их, страшно гордясь своей причастностью к этим могучим летающим кораблям. Хотя сам, никогда не ступал на палубу ни одного из них. Настя даже не была уверена, видел ли он когда их вблизи, а не только на чертежах или частями.
Возможно, благодаря Осьену, Настя смирилась. Она всё реже вспоминала свой дом и бабушку, сожалея, что не успела попрощаться с ней. Наверно, бабушку забрала мама, а дом, скорее всего, продали. Одной старушке было бы трудно его содержать. Настя жила вместе с бабушкой, только пока училась в институте. А теперь некому было ходить на занятия. Насте хотелось думать, что её исчезновение там уже пережили, и вспоминают только в День Рождения, да на Пасху. Она знала – назад вернуться никогда не сможет.
Ей повезло. Инквизиторы не нашли в ней магического дара и не признали ведьмой. Их способы дознания не предполагали пыток и утоплений, как это делали люди. Маги этого мира понимали, кто обладает запредельной силой, а кто нет.
Жена Горва, пышнотелая, хитроватая, ещё не старая горожанка, недолюбливала магов. Называла их узурпаторами, живущими в роскоши, оглядываясь при этом по сторонам, всё-таки побаиваясь, что какой-то маг услышит и наложит страшное проклятье. Однако Настя полагала, что здесь существует кучка людей, захватившая сверхтехнологии и выдающие их за волшебство, а обычным людям достаётся только самое простое и понятное. Сам мастер Горв никогда не обсуждал дела Магистерата, повторяя, что благодаря их магии у него есть работа, пока крутятся лопасти двигателей и наполняются газами баллоны. Он часто ругал жену за злой язык. И боялся он не проклятий, а застенков Цитадели.
Настя очнулась в чужом городе внезапно. Один вдох и один выдох отделил её от мира в котором родилась, перенеся в другой. Сразу не поняла где оказалась, с удивлением рассматривая проходящих мимо дам в изысканных платьях и мужчин в длиннополых пальто и высоких шляпах. Ей показалось забавным, с каким достоинством следовали люди в своих клоунских нарядах. Это напомнило, как показывают в фильмах закулисную жизнь киностудий, где по старинным картонным улицам ходят персонажи разных эпох и миров. Но здесь были представители одного мира. И он всё более начинал казаться реальным.
Её больно толкнул, спешащий юноша, непонятно буркнувший, и даже не взглянувший на Настю. И тут же грубо окрикнул водитель удивительного аппарата, гремящего механизмами, шагающего на восьми ногах, как паук. Настя преградила ему путь. Пришлось отскочить с булыжной мостовой к тротуару, где сновало ещё больше людей, обходящих её и что-то учтиво бормочащих. Она даже не обращала внимания на них, провожая взглядом дребезжащий аппарат.
Окружающее пространство всё менее походило на сон, и Настя стала осознавать необычность своего положения. Она нерешительно оглядывалась вокруг, ища возможности спросить, куда она попала. Увидела уличное кафе и убирающего чашки официанта, спросила, что это за место. Тот оценивающе посмотрел на неё, ответил вежливо, но также не понятно, а затем подозвал мальчишку в вычурном костюме и передал короткое указание. Тот потянул Настю за собой.
Так она оказалась в полицейском участке. Её короткое летнее платье и распущенные волосы заметно отличали от местных жителей. На боку болталась сумочка со смартфоном, переброшенная через плечо и толстая тетрадь с лекциями. Она так и не успела на семинар. Больше ничего не было.
Большое здание из коричнево-красного кирпича, куда привели Настю напоминало старый вокзал с высокими окнами и стеклянным куполом. Её пытались расспрашивать, но их язык был неузнаваемым. Тогда Настя поняла – эти люди не заигрались в историческую реконструкцию, а реально проживают свою жизнь. Её стала охватывать паника. Она почти не слышала, что ей говорят, смотрела растерянными глазами на вопрошающих чиновников и готова была расплакаться.
Она даже не пыталась сопротивляться, когда её повели в камеру, явно для преступников, разделённую железными прутьями на секции. Оставили надолго. Настя, не предполагая, что ждёт дальше, отважилась на сон и устроилась на короткой лавке, подложив под голову сумочку и тетрадь.
Проснулась озябшей. Каменные стены здания ещё не прогрелись весенним солнцем и по коридорам гуляли сквозняки. Проснулась с ощущением, что за ней наблюдают. На скамье напротив сидел человек, увлечённо листающий её лекции. Он был одет в длинный жакет из бархата глубоко-чёрного цвета, вместо застёжки перетянутый широким поясом. Ботинки на грубой подошве, напоминали армейские, совсем не противоречили, выглядывающему из ворота белоснежной рубашки, щегольскому шёлковому платку.
Неужели кому-то интересны конспекты по сопромату, исписанные мелким почерком, часто, с сокращениями, понятными только писавшему, знающему, значения схем и выводов формул?
"Листающий, ещё не значит понимающий," – подумала Настя, наблюдая, как тот рассматривает её записи, опустив голову и она видела его брови, хмурящиеся от прочитанного, ровные, с лёгким изгибом. Острые скулы выдавали юношескую худобу, хотя он не был столь молод. Виски и затылок коротко острижены, почти выбриты. Чёрные волосы, стянутые в тугой хвост, подчёркивали высокий лоб.
Почувствовав её взгляд, человек оторвался от схем. Тетрадь он легонько швырнул, и та приземлилась на скамью рядом с Настей, удивив траекторией полёта, естественной, но в то же время нереальной. Расстояние было такое, что лёгкий взмах рукой вряд ли докинул бы тетрадь точно. Для него это была игра. Человек встал.
Казалось, его тяготило нахождение здесь. Мрачный взгляд, как после тяжёлого похмелья, пронизывал с головы до ног. Ни слова не было произнесено, чтобы понять – присутствие Насти его раздражало, его оторвали от важных дел, и теперь ему предстоит выяснять, как она сюда попала.
Человек подошёл ближе, наклонился, взял её за подбородок. Она дёрнула головой, пытаясь освободиться, но он сжал сильнее, до боли. Заглянул в глаза, как если бы исследовал больное животное. И это животное, растерянное и трепещущее боялось пошевелиться, почувствовав его силу. Взгляд держал её, заставляя цепенеть. Своей уверенностью, он напоминал охотника, знающего повадки зверя, знающего, как подчинить, загнав в ловушку. Он сам излучал страх. Этот страх толкал на колени, отдаться ему и получить награду за свою покорность.
"Отпусти" – прошептала Настя, но голоса своего не услышала.
Его зрачки расширились. Он узнал всё, что хотел. Ничего не сказав, отпустил. Даже имени не спросил. Лишь презрительно усмехнулся, будто перевидал таких наивных девочек на своём веку тьму, и эта, ничем не примечательная чужестранка, не представляла для него никакого интереса.
Надменная усмешка задела Настю. Она не заслужила это презрение, и не её вина, что попала в чужой мир. Сказала зло, не надеясь быть понятой:
– Насмехаться над пленником – позорно для мужчины!
Ей показалось, улыбка мелькнула на губах гостя. Как если бы он внутренне посмеялся над кем-то глупым, но не хотел, чтобы Настя видела его веселье и расценила как слабость. Улыбка вышла кривой. Он произнёс:
– Мне сказали, ты принесла заклинания, – снова от его сумрачного взгляда у Насти похолодело вдоль позвоночника, – Я знаю, тебе страшно, но ты здесь гостья. И я ещё не решил, как поступить с тобой.
Настя удивилась, услышав русский. Но это разозлило сильнее. Кто он такой, решать за неё!
– Это – не страх, это – злость! Можно и взглядом оскорбить! Если я в чём виновна перед тобой – скажи, если нет – отпусти!
Он снова протянул руку к её лицу, но Настя не позволила прикоснуться, резко отбросив ребром ладони. И тут же замерла, увидев его взгляд, поняв, что может получить ответный удар. Человек сдержался. Нахмурившись, произнёс, будто делая закономерный вывод своим наблюдениям:
– Я не вижу магии… Думаю, ты неопасна. Если не будешь дерзкой, тебя не обидят здесь. Назад ты вернуться не сможешь.
Потом ей сказали. Допрос проводил сам Верховный Инквизитор. Высший духовный сан в этой стране. Маг, обладающий великой силой и такой же безграничной властью. Ей оказали большую честь. С тех пор она его не видела и лишь смутный образ с тёмным изломом бровей оставался в памяти. Ощущение страха исчезло, и она иногда ловила себя на мысли, что хотела бы увидеть его снова, словно не доглядела в нём что-то, а что именно – не могла понять. Возможно она хотела задать ему вопрос, почему она сюда попала, но Верховный Инквизитор не обязан был ей отвечать. Ей предстояло жить в этом мире, под надзором инспекторов, учить непонятный язык, привыкать к новым вещам, познавать странную культуру, красивую и в то же время ужасную.
Вынеся вердикт, Настю передали светским властям, и она попала к Горву, владельцу мастерской, успешно ремонтирующей двигатели дирижаблей. Эти огромные, фантастические сооружения восхищали Настю. Деревянные части украшались золочёной резьбой и росписью. Даже механизмы отливались с узорами и изящными завитками, если не мешали работе. Это были настоящие произведения искусства, доступные королю и вельможам, великим магистрам и генералам.
Настя никогда не видела их вблизи. Обычно они проплывали высоко над городом, и она провожала взглядом красные или синие кили с боковыми мачтами, держащими, похожих на китов, двигатели. Сверкающие винты, как чудовищные плавники медленно вращались от потоков воздуха в холостом режиме, ожидая старта, запрещённого над жилыми кварталами. Роскошную верхнюю надстройку палубы она не могла видеть, но однажды упросила Горва отпустить прогуляться и увидела огромный дирижабль, почти рядом. Он проплывал над морем, мимо высокого скалистого берега, где стояла Настя. Она увидела огромный продолговатый баллон, украшенный трепещущими под лёгким бризом яркими флагами, изогнутый профиль бортов, и роскошную палубу с золочёными статуями, бархатными балдахинами с шёлковой бахромой, резными перилами лестниц. Настоящий дворец в воздухе! В этом мире всё старались делать красивым, утончённым, услаждающим взгляд.
Поравнявшись с Настей, дирижабль включил маршевые двигатели и с урчащей вибрацией прошёл мимо. Восхищение мощью и размерами корабля, заставило долго смотреть ему вслед. Он казался фантастическим монстром из давно забытых фильмов.
Но в агрегатах, с которыми приходилось возиться Насте, всё было замасленным, вонючим, ржавым, и иногда приходилось поковыряться с полдня, чтобы открутить какую-нибудь гайку. С какой тоской она, порой, вспоминала про простую вэдешку из своего мира, очень пригодившуюся бы здесь. Она понимала, почему её определили сюда. Магистр, наверно прочёл мысли, и угадал способности, полезные в этом мире. Лучшей профориентации она не встречала.
Маги редко общались с простыми людьми. И каждый контакт не сулил добра. Раз в месяц к Горву приходил один из инспекторов Инквизиции, как правило младший чин. Человек, не обладающий магией, присматривающий за подозрительными гражданами и чужестранцами. Он пил чай с ромом из любимой чашки мастера Горва, обсуждая последние новости, изобретения. Дону больше интересовали сплетни об аристократах, будто зная их, она становилась ближе к прекрасному миру, недоступному обычной горожанке.
Один из ранних визитов инспектора Настя запомнила навсегда. Она впервые увидела человека с механической рукой. Ещё плохо понимая, что ей говорят, попятилась от протянувшего к ней уродливую стальную руку чиновника в длинном плаще, уткнулась в стену. На обычное приветствие Настя отреагировала, как дикарка. Может, если бы увидела простого калеку, посочувствовала ему, но эти замысловатые механизмы выглядели устрашающе. Человек же с достоинством отвернулся, сглаживая неловкость, немного поговорил с хозяином и откланялся. Лишь Дона осуждающе покачала головой, приказав Насте уйти в свою комнату.
Насте выделили комнатку на третьем этаже, потеснив старшую дочку хозяина, Мелису. Соседство с чужестранкой той не понравилось и она всячески показывала враждебность. Девушка уже высматривала женихов и сразу уловила разницу, отличающую простую юную красоту, от Настиной, печальные золотисто-карие глаза которой манили, на фоне белейшей кожи. Было чему завидовать.
От зарождающейся ненависти Настю спасла её способность разбираться с механизмами, с первых дней прячась от лишнего внимания домочадцев в мастерской. Работа отвлекала от тоски по дому, но этот мир ей совсем не нравился. Иногда она ходила в город по поручению Мастера Горва или Доны, в какую-нибудь лавку и ни на одной улице не увидела ни единого деревца или цветка. Говорили, что в других районах, где позволено бывать более достойным людям, всё иначе. Там есть парки, скверы, аллеи. И Мастер Горв бывал там. Но квартал Лиду, где ремесленничал Горв, оставался пропахшим маслом, наполнен скрежетом и шумом работающих машин.
Настя задыхалась в этом городе, и как великое благо ждала редких дней, когда хозяин отпускал на прогулку, на побережье. Она никогда не брала с собой Осьена или кого-то из младших детей. Это был только её день. Она наслаждалась плывущими облаками, тишиной травы и теплом земли, словно набиралась сил у самой природы. Того, чего лишалась в этом каменном бездушном городе. Но каждый раз приходилось возвращаться. Она даже как-то принесла домой комочек земли с кустиком, похожим на коровяк. Не смотря на насмешки Мелисы, посадила в банку из-под печенья и радовалась каждому новому листу. В комнате на третьем этаже света не хватало и Настя спрятала крохотный горшок на одном из узких подоконников в мастерской.
Через три месяца появилась стрелка с бутонами, и Настя гадала, неужели она не ошиблась и это будет тот самый коровяк, росший у реки, куда ходила собирать чабрец. Она терпеливо ждала, когда покажутся фиолетово-бордовые цветы. Неужели в этом мире встречаются растения, похожие на земные!?
Но она их не увидела. Мастер Горв стал искать нужную деталь в этой части мастерской, не заметил маленького растения и смахнул жестяную банку с подоконника, как ненужный хлам. Когда Настя пришла плеснуть воды, вывороченные корни уже пересохли и цветок погиб. Она думала: "Не стоит расстраиваться из-за простого сорняка!" Но слёзы сами наворачивались и она никак не могла их унять. Собрав остатки земли, Настя выбросила вместе с банкой и больше не заводила подобной игрушки.
У Насти никогда не возникало желания убежать. Она, конечно, боялась преследования, в случае побега. Уж истории Доны о войнах магов были очень живописны. И ей подробно рассказали, как действует Инквизиция и как контролирует всех магов. Но ей некуда было бежать. Ей не позволяло одиночество. За четыре года она не нашла друзей, знакомых, сумевших бы подсказать способ вернуться домой. В чужом и жестоком мире и помощи ждать было неоткуда. Здесь не очень радовались лишним людям, видя в них угрозу и конкурентов.
Осьен, самый непослушный сын мастера Горва, несмотря на вечно выпадающие из его рук предметы, разбитую посуду и пролитые жидкости, был самым сообразительным. Настя понимала, все его неудачи, и получаемые за них подзатыльники были связаны с торопливостью и быстротой с какой выполнял порученные дела. Ему не хватало опыта, а решения он принимал быстрее, чем обдумывал. Но это было нормально для парнишки девяти лет. И Осьен видел в Насте надёжного защитника, хотя порой за его проделки доставалось им обоим. Особенно Насте, за то что покрывала. А она просто жалела мальчишку, лишённого внимания. Поэтому Осьен постоянно крутился возле неё, подавая нужные инструменты или вычищая до блеска бронзовые детали.
Он рассказывал Насте разные городские истории, свои приключения или события из жизни своих друзей, таких же городских мальчишек. Некоторые ходили в школу при университете. Настю удивляло одно – у Осьена не было мечты! Обычные краткосрочные желания получить новый плавающий кораблик, или заводного волка, или ещё что-нибудь, конечно были. И он получал. Не сразу, но Дона находила к какому-нибудь празднику возможность побаловать сына. Иногда подарки проходили мимо, как наказание за несносное поведение. Но дальше этих материальных желаний, мечты у него не было.
Настя, вспоминая своё детство, думала, что и Осьен должен мечтать кем-то стать, хотеть узнать или увидеть. А он, когда та задала вопрос о будущем, только сказал, что выше днища дирижабля не прыгнет, и нет смысла изучать какую-то науку, ненужную в отцовской мастерской. Странно было слышать это от девятилетнего мальчишки, никогда не выезжавшего за пределы города.
Но ещё больше огорчало Настю – Осьен никогда не летал во сне. Она думала, все дети летают. Но в этом городе никто никогда о таком не слышал. В этом мире Настя стала снова видеть сны, как в детстве. И во сне она снова летала. Когда рассказала об этом своему малолетнему дружку, тот сказал, что она просто хочет домой вот и видит во сне всякую ерунду. Настя не обиделась на него. Отчасти мальчишка был прав, но с тоской по дому она свои сны не связывала.
В тот день, рано утром, Мастер Горв послал Настю за шлифовальной пастой на склад давнего партнёра и поставщика. С ней прицепился Осьен. Он уже бывал на улице Морасов в пяти кварталах от их мастерской и вызвался проводить, ведь единственный транспорт семьи Горвов понадобился Доне и её дочерям для поездки к одной из подруг и её вселяющие надежды племяннику.
Эти визиты раздражали мастера Горва. Приходилось раскошеливаться на подготовку к ним, но он понимал необходимость частых визитов. Иначе не выдаст замуж трёх дочерей, не блещущих особенной красотой или обаянием.
Осьен по пути рассказывал, как в прошлом году в этой части города, завёлся оборотень, и он по ночам убивал бездомных или запоздавших прохожих. И что здесь есть маги, оживляющие мертвецов, а те воруют для них детей. А ещё есть лавки, где торгуют приворотным зельем и зельем, которое помогает видеть ночью.
Настя в пол уха слушала болтовню мальчишки, не запоминая его страшилок. Про лавку она слышала, и даже была в одной такой, когда Дона, решив остановиться в производстве потомков пошла на грех и попросила сходить к травнице за ядом. Сама не хотела быть замеченной в том квартале, а Настю никто не знал и о репутации чужестранки, никто не беспокоился. Она и так была безнадёжно испорчена. Общение с Инквизиторами уже накладывало пятно на её честное имя.
Настя хотела успеть вернуться домой до ужина, и не поддавалась на уговоры Осьена заглянуть в какой-нибудь интересный магазинчик.
– Если мы будем задерживаться возле каждой витрины, то мы не успеем до заката и точно оборотня встретим, – рассердилась она, в очередной раз, – никогда не возьму тебя с собой!
После чего мальчишка притих. Несколько переулков они прошли спокойно, пока их не нагнала толпа ребятни, шумящих и торопящихся куда-то. Один что-то шепнул Осьену на ухо, и тот аж подпрыгнул от возбуждения.
– Настя, пойдём на восемнадцатую улицу, там оборотня заметили! Все туда идут облаву смотреть!
Настя оторопела.
– Ты с ума сошёл? Никуда мы не пойдём! А кто мне коробку понесёт?
Но Осьен, предвидя такой ответ, вырвал руку и побежал за мальчишками. Настя кинулась за ним. Она не могла бросить громоздкую коробку с покупкой, но и отпустить сына мастера Горва в такое опасное место тоже не могла. Она не представляла, что такое облава на оборотня в этом мире, да и в её мире, тоже не много было информации. Больше сказок да мифов, и полуправдивых фильмов. Настя злилась на непослушного мальчишку. Из-за него придётся делать крюк и терять время.
Место зрелища она увидела издалека. На улице собралось несколько десятков зевак, жаждущих зрелища. Наверно больше сотни людей толпилось у старого облезлого здания, с выбитыми стёклами, поржавевшими жалюзями, но всё ещё подающего признаки жилого. Над домом завис чернобрюхий дирижабль, огромным баллоном закрывая небо, и по цветам флагов была понятна его принадлежность службе инквизиции. Видимо они уже были в доме. Слышались глухие взрывы, крики людей, стёкла отсвечивали вспышки света.
Настя высматривала в толпе рыжие вихры Осьена, но мальчишка, наверно пробрался поближе к кольцу стражников, сдерживающих толпу. Из покосившихся дверей быстрым шагом вышел человек в чёрном. Настя сразу узнала его по выбритым вискам, собранным в пучок волосам и высокому росту. Она видела его четыре года назад. Сам Верховный Инквизитор проводил поимку преступника. Неприятными воспоминаниями защемило под рёбрами. Видеть снова этот надменный взгляд она не могла и спряталась за головы зевак. Инквизитор что-то тихо сказал капитану стражников, и тот стал прогонять людей дальше от выхода.
В толпе раздались восторженные возгласы, ожидающие развязки. Насте послышался выкрик Осьена. Она почти увидела его, и поторопилась забрать, чувствуя опасность, но мальчишка ускользал от неё, оттесняемый волнующейся толпой. Настю не интересовали никакие оборотни, и на глаза Инквизитору тоже не хотелось попадаться. А тот стоял в центре свободной площадки, ожидая конвоиров.
Четверо инспекторов появились в проходе, едва сдерживая связанного вырывающегося человека. Настя не назвала бы его монстром или чудовищем. Необычайная сила его вселяла страх, но лицо, вполне человеческое, с выдающейся нижней челюстью и правда напоминала волчью пасть. Его обличье несло печать какой-то генетической болезни. Если она делала из этого человека чудовище, конечно его надо было изолировать. Настя жалела это существо и его близких, породивших урода. Но кем бы он ни был, монстром его сделало общество, погрязшее в насилии.
Настя увидела Осьена, почти рядом с Инквизитором. Стала пробираться к нему, чтобы вытащить из толпы. В этот момент, оборотень вырвался из рук держащих его людей, разорвав путы, раскидал по сторонам, и вцепился зубами одному в шею. Человек захрипел. Маг обернулся. Ледяной взгляд заставил Настю отшатнуться, замерев. Он вскинул руку и ослепительная голубая молния, впилась в спину оборотню. От боли тот взревел, прогнувшись. Люди закричали и бросились бежать, перескакивая через упавших. Настя искала рыжую голову мальчишки. Оборотень рванул к магу, тот снова послал разряд, повалив на спину. Оборотень захрипел, затрясся. Маг не дал опомниться, метнулся к нему и ударил в грудь ладонью, останавливая жизнь. Волна воздуха окатила толпу. Все, кто ещё остался здесь, вздрогнули. В мёртвой тишине, Настя слышала биение своего сердца.
Маг склонился над оборотнем на одно колено, тяжело дыша, слушая, как дух покидает измученное тело, резко повернул голову, почувствовав взгляд Насти. Ей показалось, что, вместе с яростью, в его взгляде была печаль. Он жалел свою жертву…
Опомнившись, Настя метнулась к Осьену, наконец дотянувшись, схватила за рукав и побежала прочь.
