Текст книги "Взгляд ангела (СИ)"

Автор книги: Александра Башинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Никто и никогда не думает, что несчастье может произойти с ним. Или с кем-то близким. Тем больнее терять надежду, которая почему-то остается рядом последней. И умирает последним из чувств.

 – Прости меня. Прости. – Казалось, остатки голоса куда-то делись, горло сжималось от рыданий, началась икота. Я пыталась нащупать пульс, прекрасно понимая, что поздно, слишком поздно что-то делать, да и не получится ничего.

Впервые в жизни меня бросали. Бросали так, что я не могла этого простить – умирал предназначенный мне судьбой человек, так и не успев стать со мной счастливым. И не пытаясь хоть мизинцем ухватиться за ускользающую жизнь.

Это со мной недавно – вообще-то я всем обязана приносить счастье. Всем, кого встречу, на кого случайно взгляну, мимо кого пройду, не поднимая головы. Я и приношу. Приносила. Буду приносить?

Я – всего лишь ангел. Откуда мне знать Божий промысел? Мое призвание – нести свет в чужие души, полные сумятицы и мрака, разгонять светом своей улыбки сгущенные тучи плохого настроения. И мне нравится эта моя обязанность. Нравилась. А теперь... Что мне теперь делать, если у меня нет сил спасти Его заблудшую душу? Что?

Я сидела, держа его за руку, пыталась дать ему хотя бы часть своего света, чтобы он не ушел в темноту, чтобы не сгинул во мраке не отпущенных грехов...

Он уходил. В последние мгновения своей жизни он видел меня, видел крылья. Хотелось верить, что он ушел в раскаянии и надежде обрести лучшее.

Что делать? Что делать ангелу, у которого умирает подопечный, так и не склонившийся к свету? Что я могу сделать?

Зло в извечном споре с добром получило еще один голос...

Нет, как-то же можно исправить это. Это – моя вина. Всецело и полностью. Это – человек, которому, наверняка, было суждено совершить немало добрых дел. Только если бы я смогла спасти его вечную душу.

Мягкое касание – это один из стражей, пришедший сопроводить душу несчастного моего человечка на Суд, где его душу взвесят – на одной чаше весов свет, на другой – тьма, а потом будет Ад с его бесконечностью, или Рай, куда уже редко попадают души, способные оторваться от своих нужд и услышать голос Добра.

Врачи еще пытаются вернуть жизнь искалеченному телу, хотят воскресить то, что уходит с каждой секундой все быстрее – возможно, он стремится к свету.

Нет. Так быть не должно. На миг осветилось все – остолбеневшие стражи, усталые, полные безнадежного упорства лица врачей.

 – Ты потеряешь крылья. Потеряешь бессмертие. И на долгую жизнь будешь привязана к земле. Тебя поглотят мирская суета и человеческие слабости. Тебя будут искушать все соблазны этого мира. Но ты спасешь его. Тебе решать. – Всегда искренний, правдивый, но абсолютно беспристрастный, Архангел Михаил явился мне во всем своем величии.

 – Жизнь этого человека важнее, чем какое-то бессмертие.

 – Это – твой выбор. – Шелест крыльев за спиной возвестил о прибытии подкрепления.

Мне держали руки, заломили одно крыло, потом – второе, и отрезали почти ровно. Огромные, еще сияющие, обагренные кровью крылья лежали рядом. Мне хотелось зарыться в них лицом и плакать – я лишилась чего-то такого, чего никогда себе не прощу, все время вспоминая о прежней жизни. Стало вдруг холодно. И больно. Неожиданное одиночество непомерной ношей навалилось мне на плечи. Хотелось кричать, безумно смеяться и плакать от отчаяния. Наконец, меня затопило темной волной ужаса, и я потерялась в собственных мыслях.

Очнулась я в сером, унылом доме с решетками на окнах. Я сидела за столом. Вокруг бродили тени людей, утонувших в еще большем самосозерцании. Это была клиника для психиатрических больных. И я была пациентом. Руки сами потянулись к спине, нащупать обрывки кожи, веревки сухожилий и перья – нет, не было даже намека на мои крылья – только сильный зуд там, где раньше они были.

Люди вокруг абсолютно не обращали на меня внимания. На миг мелькнула мысль, что я поступила слишком благородно, пожертвовав своей вечностью. Я ее отогнала, понимая, что эта мысль – признак моей слабости,  и навеяна она может быть только тьмой в моей человеческой сущности. Меня позабавила следующая мысль – я теперь почти падший ангел.

День шел за днем.

Однажды с облюбованного мною подоконника был виден кусочек сада, припорошенного ранним снегом – еще живая листва была укрыта бесконечным полотном летящего белого пуха. Я никогда не ходила по земле, припорошенной снегом. Хотелось босиком бежать по дорожкам, ощутить ногами, холодный он, или теплый, ловить его в ладони, пробовать на вкус, подставлять ему лицо... Никто меня не выпустил под эти на вид мягкие хлопья. А ночью пришли кошмары – мне снилось раз за разом одно и то же – мне отрезают крылья и я остаюсь одна, еще и еще, бесконечность, разменянная на кошмары. Утром санитары привязали меня к кровати, затянув специальные петли на моих руках и ногах – пока еще один смывал кровь с моей спины, макая корпию с моей человеческой горячей кровью во что-то холодное. Потом – укол. И долгое забытье, после которого меня опять ждал кошмар. Бесчисленное количество дней прошло, прежде чем наступила весна, и к нам попал новый пациент.

Я его узнала сразу – голубоглазый неулыбчивый самоубийца, на жизнь которого я поменяла свои крылья.

Пришло странное чувство. Мне казалось, что это он виноват в том, что со мной произошло. Понимая, что слабый человек всегда винит во всем других, я чувствовала еще и вину за свои крамольные мысли.

Человека звали Андрей. Он был очень обаятелен, красив – это светилось в его улыбке – и оказывал странное воздействие на меня. Иногда мне казалось, что он – единственный, кто не сошел с ума в этом маленьком мире, отгороженном от большого высокой кирпичной стеной.

Я его жалела – даже моих крыльев не хватило на то, чтобы он смог ходить – после падения с крыши он передвигался только на инвалидной коляске. Постепенно моя жалость на расстоянии переросла в желание понять – почему же он прыгнул с крыши, ведь он был бы тогда лишен того, чем человек дорожит больше всего на свете – обычной жизни, сотканной из света улыбок, убежавшего кофе и чувства самосохранения.

Мы разговаривали. Нашлось очень много тем, которые я раньше никогда не обсуждала ни с кем. Он сильно удивился, когда я на его нечаянный комплимент заплакала.

 – Знаешь, а ведь каждый может позавидовать мне сейчас – я разговариваю с ангельски красивой девушкой. Да еще и умной в придачу.

Мне было грустно – я больше никогда не буду ангелом, не смогу видеть, как люди от моего света начинают чувствовать Добро в себе. Но Андрей подарил мне надежду. Надежду на спасение хотя бы его души.

С тех пор, как я отказалась от своих крыльев, прошло много лет. И он, хотя нам и бывало порой трудно, больше не пытался расстаться с тем величайшим даром, которым наделен каждый – с жизнью.