Текст книги "Сведите ваши счеты"

Автор книги: Александр Юринсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Но не у Хельми Пака был перевес, потому что все-таки решает все не количество, а качество. Не численность войска, а знания командующего. А я не зря провел на Марсе эти недели: кое-что почитал, кое-кого порасспрашивал, и теперь из десятка маленьких хитростей выбрал одну, более на мой взгляд подходящую к ситуации.

Защитное поле – это не полупрозрачное зеркало, а двустороннее. Как оно гасит и рассеивает атаку снаружи – так и изнутри, поэтому дырочки, чтобы выпустить ваш гнев – выражайся он в виде луча или взрывающегося снаряда – все-таки есть. Но для луча они очень-очень маленькие; это только кажется, будто луч – что твой прожектор в ночи, на деле он больше напоминает пулемет, то есть состоит из миллионов обрубков. Дырочка в поле выпускает один такой кусок – и закрывается, пока не подоспеет следующий.

Но все еще сложнее: попадание в отверстие под углом не дает нужного результата, это изобретатели продумали. Только от одного невозможно уберечься – от самого прямого попадания; то есть когда вы палите противнику в ствол, а он палит в ствол вам. Но уж тут все – как нигде по-честному, потому что все эти открывания-закрывания происходят с такой скоростью, что никакой компьютер не рассчитает, учитывая множество других факторов, от работающего мотора до частоты излучения того же компьютера. Так что, кто кого – дело случая. А случай просто не мог не быть на моей стороне.

И я принялся подставлять под встречный огонь сопла лучеметов. На всякий случай в качестве домашней заготовки была составлена программа, начинающая палить всякий раз, когда луч противника приближался к нужному месту; ну и просто беспорядочно, для отвода глаз. Так что я мог сосредоточиться исключительно на управлении машиной и маневрировании. И поэтому не сразу заметил "дрозда", сделавшего несколько кругов над полем боя и опустившегося неподалеку. А главное – меня не предупредили приборы. А еще раньше – Дик с базы о том, что "дрозд" вылетел.

Вот это было уже серьезно. Если обе машины возьмут меня в оборот, мне крышка. Я даже заскрипел зубами от гнева и бессилия. Впрочем, ничего не оставалось, как продолжать играть с Хельми Паком в русскую рулетку: шансы – пятьдесят на пятьдесят. Но теперь, по всем законам справедливости, – сто к нулю. Если справедливость существует.

Момента, когда лучи двух вездеходов оказались на одной линии, я, естественно, не заметил. Только яркая небольшая вспышка, серия вспышек, как в грозу многоступенчатая молния – и все. Взрывная волна тряхнула меня и отшвырнула головой о крышу кабины.

Я не потерял сознания, потому что ясно помню, как лежал, подвывая от боли, и все же радостно думал: справедливость – есть. Есть справедливость.

Тишина стояла такая ужасная и неживая, что чтобы проверить, жив ли я и цел, я произнес вслух:

– Ну ты герой, парень. Ну ты крут.

Жив. И уже просто так ответил на похвалу со скромным достоинством:

– Ну, крут – не крут, а выкрутился.

В этот момент в кармане пискнул мой маленький компьютер. Кто-то вызывал меня, а судя по тому, что принял сигнал он, все остальное барахло в вездеходе безнадежно мертво.

Я поднял крышку, но экран не засветился.

– Ты молодец, дорогой, – это была она. Черт возьми, мир так прекрасен, и вот я получил поздравления от двух самых дорогих человек – от себя самого и от Милы.

– Как хорошо, что ты здесь, дорогая. А почему тебя не видно?

– Пока незачем.

– То есть, это ты убрала изображение? А то во время последнего сеанса с базой я тоже не видел Дика.

– Я знаю. Если бы не недостаток опыта, этого сеанса не было бы вообще.

– Что? Это сделала ты? Разве такое возможно?

– Что возможно? – она усмехнулась. – Вообще вырубить базу? Или чтобы это сделала я? И то, и другое, милый.

– Но зачем? Ты, что ли, всерьез на его стороне?

– Зачем? Ну, ты все-таки не дурак. Я хотела появиться неожиданно. Кстати, неожиданно и для него. Может быть, увидев мою птицу, они замешкались и пропустили твой выстрел, а?

– Может быть... Значит, база просто не может посигналить, а меня услышит?

Мила чуть помедлила с ответом и, слава богу, поняла, что врать мне после этой паузы глупо.

– Только попробуй! – натянуто рассмеялась она. – Я заглушу тебя.

Положение, кажется, становилось несколько неустойчивым.

– Какого черта, Мила! Разве мы больше не вместе?

– Вместе? – она снова помолчала. – Да, мы вместе. Мы навсегда теперь будем мужем и женой. – Она хихикнула: – Пока смерть не разлучит нас.

О, боже, возможно ли, что она не в своем уме? В перевернутом вездеходе я с трудом отыскал скафандр для выхода под открытое небо и стал напяливать его на себя.

– Неужели ты не знал о той давней истории? Ни за что не поверю! Хотя, ты всегда был странным...

– Какая история? – почти машинально ответил я, возясь с ботинками.

– Неужели ты не знаешь имя основателя "Карельских сельскохозяйственных машин"? Ведь это твой прапрадед!

– Ты сошла с ума, – подытожил я.

– Дурак! Лучше послушай. Этого человека звали Виллем Аалто, он был финном до мозга костей и ненавидел эстонцев, поэтому когда его дочь Хайла сбежала, чтобы выйти замуж за Михкеля Рейцака, он проклял ее до черт знает какого колена и лишил наследства навсегда. Но в те годы "Машины" были не бог весть каким призом.

– Ты это серьезно? – я бросил натягивать скафандр и прислушивался.

– Это еще не вся история. Дед Хельми Пака был богатым корейцем. В то время дела у рода Аалто пошли неважно: "Машины" приносили убытки, а наследницей стала дочь Линна Аалто – Хэйккила. Я не утомляю тебя этим рассказом, дорогой? Сейчас начнется самое интересное. Теперь ты знаешь, откуда взялся Хельми Пак, погибший сегодня на марсианской равнине от руки своего дальнего родича и не оставивший наследников.

– Это не равнина, – пробормотал я невпопад. – Это Желтое море. Заторможенность снова возвращалась ко мне, будто я и не избавлялся от нее.

– Да? Очень хорошо. Теперь тебе все понятно?

– Не совсем. Но, может быть, я сейчас приду к тебе и мы продолжим разговор как супруги – как все нормальные люди – лицом к лицу?

– Нет, милый, лучше не надо. Твои слова говорят о том, что ты ничего не понял. Ты теперь – наследник Хельми Пака и владелец "Сельскохозяйственных машин". Возможно, не единственный, но других я раскопать не смогла. Как тебе это нравится?

Я не ответил.

– Мне это, например, нравится очень, – продолжила она. – Потому что, по сути, наследница – я. Ты для Земли – мертв. Либо ты останешься на Марсе, либо вернешься и попадешь под суд за убийство, кстати, из корыстных побуждений. Процентов семьдесят – смертная казнь, остальное – пожизненное заключение.

– Почему ты не хочешь, чтобы мы встретились? – перебил я ее.

– Ну как ты не понимаешь? Ты только что убил трех человек. Добавить к ним еще одного, наверно, пара пустяков.

– Но я не хочу тебя убивать. Я люблю тебя! И я же не боюсь, что ты меня убьешь.

– Господи, Яан, логика и ты всегда были не в ладах! Я не могу тебя убить. Я не могу даже развестись с тобой, потому что тогда перестану быть госпожой Рейцак и перестану иметь какое-либо отношение к "Машинам"!

– Но я действительно люблю тебя! Мне не надо твоей смерти, я только хочу тебя видеть, – повторял я; а что еще можно сказать в такой ситуации?

Мила заговорила голосом, который можно было бы назвать даже ласковым:

– Мы еще увидимся. В другой раз. Обязательно.

Я закончил возиться со скафандром, сунул компьютер в карман и распахнул люк вездехода. Солнце стояло высоко и палило слабо, но ярко. Громадный летательный аппарат высился в полукилометре от поля боя, – кому только пришло в голову назвать этого металлического ящера "дроздом"?. Я отошел от перевернутого вездехода метров на пятьдесят – жалкая фигурка среди безграничной каменистой пустыни и железных монстров.

– Ты хочешь оставить меня здесь?

Ответ из кармана прозвучал глуховато:

– А сколько до базы? Километров тысяча? Или две?

– Или три.

– Сам не доберешься?

– У меня же есть связь. Когда ты не глушишь.

– Меня на базе ждет шлюпка с Деймоса. Как только я окажусь на ней, заглушка будет снята. – Она помолчала и добавила: – Я тоже не хочу твоей смерти. – И еще после паузы: – Отойди подальше, я буду взлетать.

Я побрел прочь. Минут через пятнадцать земля под ногами задрожала; "дрозд" висел в воздухе, выплевывая под себя огненные струи; потом сорвался с места и уже через минуту превратился в едва заметную точку над самым горизонтом.

Желто-оранжевая равнина вокруг меня медленно прогревалась; возможно, температура песка была уже такой, что к нему можно прикоснуться голыми руками. Проверить этого я не мог. Да и не хотел.

Марс больше не интересовал меня – дело было сделано.