Текст книги "Снайпер. Эффект позора (СИ)"

Автор книги: Александр Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Снайпер. Эффект позора
Александр Волков

Над городом светило солнце. Плотно стоявшие друг к другу дома теснились перед широкими проспектами. Эмми терпеть не могла солнечную погоду. Ей не посчастливилось разделить проклятие всех чистокровных рыжих, а именно – высокую чувствительность к Солнцу. Она, одетая весьма откровенно, в юбку как у японской школьницы, и черный, обтягивающий топик, карабкалась по лестнице. За спиной девушки висела тяжелая винтовка пятидесятого калибра, лямка которой неприятно давила в плечо, и натерла кожу до боли.

Эмми с легкостью поднимала вес своего тела руками, которые были укреплены металлическим каркасом, насаженным на спицы, и напоминавшим экзоскелет из фильма «Элизиум». Данная модификация предоставляла очень много возможностей, и помимо того, что Эмми ударом кулака могла проломить бетонную стену, у нее совсем не дрожали ладони, что было очень важно для стрелка.

В конце пути девушка схватилась за край, и рывком бросила себя через него, приземлившись на крышу. Под ногами хрустнул гравий. Рыжие волосы Эмми на солнце словно блестели, рассыпаясь по плечам, и доставая до груди. По Эмми в жизни нельзя было сказать, что она штатный снайпер полицейского спецназа. Она больше напоминала косплейщицу, чем бойца. В ее ухе был наушник, в котором неожиданно раздался голос координатора Лики, по совместительству являющейся хакером:

– Эмм, а скажи, почему ты одеваешься, как шлюха?

– Ну, – хмуро начала Эмми. – Я единственный боец из подразделения, согласившийся на государственную программу технологической модификации. Это меня многого лишило. Так что я могу хоть с голой жопой приходить в штаб, и уж тем более на боевой выход, – Эмми сняла винтовку с плеча, и взяла в руки, – мне насрать, что там начальству хочется. Да и задница не потеет. Попрыгаешь несколько лет в полицейском комбезе, поймешь, о чем я. Как макрель становишься...

– Ясно... – с легкой завистью сказала Лика.

Здание, на которое залезла Эмми, стояло в центре перекрестка, одна из дорог которого вела прямо к средней школе имени Эрика Бентли. Вдали виднелось двухэтажное здание учебного заведения, рядом стояли грузовики спецназа, а так же автомобили сотрудников полиции. Прозрачное защитное поле желтоватого оттенка четко повторяло контуры школы, и видно поле было лишь потому, что светило солнце.

Поле являлось первым эшелоном военной защиты, который кому-то удалось включить, и применить в своих интересах. Лика уже пятнадцать минут безуспешно пыталась взломать систему обороны здания, но пока все попытки заканчивались провалом. Из-за чертового защитного экрана нельзя было ни взять здание штурмом, ни очистить его с помощью снайперского огня.

Эмми, держа перед собой винтовку, легла в метре от края крыши, не спуская глаз со школы, и отогнула сошки, поставив на них оружие. Конечно, нужда в сошках отпала сразу после модификации рук, ведь системы стабилизации в суставах и мышцах прекрасно справлялись с отдачей, но это было скорее дело привычки. Многолетней привычки.

На винтовке был установлен мощный оптический прицел с несколькими регулировочными барабанчиками и защитной крышкой.

Прежде, чем снимать защиту с оптики, девушка подкрутила один из барабанчиков, опуская сверхтонкую светоотражающую штору, чтобы избежать бликов оптики и не выдать свою позицию. Лишь после этого Эмми открыла крышку, устроилась удобнее, и прислонилась глазом к окуляру. Горячий гравий тут же стал въедаться в оголенные участки бедер и живота, что было не совсем приятно, но терпимо.

От оружия исходил приятный запах ружейного масла.

В прицел прекрасно было видно школьные окна, блестевшие на солнце, и пустовавшие классы. Почти всех учащихся эвакуировали в подвал, кроме тридцати человек из одиннадцатого класса. Внизу, у парадного входа, стояли бойцы спецназа вооруженные автоматами, находившиеся в полной боевой готовности и ожидавшие взлома защитного поля. Эмми глядела на них через перекрестие. Дальномер показал дистанцию в полтора километра, от чего она присвистнула. «В такую даль мне шмалять лишь пару раз приходилось... Нехорошо».

Электронный дисплей прицела тускло освещал лицо девушки, покрытое веснушками.

– Лик, я на позиции, – отрапортовала Эмми, передернув тяжело щелкнувший затвор (винтовка уже была снята с предохранителя). – Вижу школу, вижу пацанов из спецуры, но не вижу клиента.

– Второй этаж, окна в крайнем правом ряду.

– Ага, – Эмми тут же переместила прицел в нужный сектор. Она увидела в оконных проемах пару мелькнувших человеческих силуэтов. Людей сгоняли к стенке. – Нихрена не видно.

Арнольд стоял у доски, панически оглядываясь по сторонам, и крепко сжимая рукоять тяжелого пистолета. Дыхание парня было тяжелым и прерывистым. В класс заливался солнечный свет, падая на испуганные лица одноклассников, толпившихся в другом конце помещения.

Великовозрастный школьник, одетый на манер хулигана, стоял между партами подальше от остальных. Он был белобрысым. Его лицо даже у незнакомого человека вызвало бы неприязнь, не говоря уже о тех, кто с ним учился. Барри уверенно смотрел на Арнольда. Остальные в ужасе сбились у стены, затаив дыхание, и боясь даже пошевелиться.

– Слышь, гондон набитый кашей! Ты меня что, не слышал, сука?! – рявкнул Арнольд, вскинув пистолет, и направив его на Барри. – Живо, к стене, к остальным! Ты думаешь, Барри, я шутки шучу?! Я тебе башку нахуй отстрелю!

Как только Арнольд взял Барри на прицел, тот сразу изменился в лице, и побледнел. Нехотя, подавляя в себе бунтаря, хулиган зашагал назад и присоединился к толпе. Барри встал рядом со светловолосой девчонкой по имени Аннет. Как только Арнольд увидел ее, то на миг его сердце облилось горячей кровью, напомнив об угаснувших чувствах. Теплых и приятных чувствах, которые пылали несколько лет. Аннет была первой школьной любовью. Он любил ее раньше, но теперь, после того, что она сделала, от любви не осталось и следа.

– Там уже полиция снаружи, – сказал Барри, осмелев, и шагнув вперед из толпы. – Тебе хана, рохля. Не тупи.

– Заткнись! Не называй меня так, уебище! – в груди Арнольда защемило, и он взял голову Барри на прицел. В носу защипало от навернувшихся на глаза слез. – Я тебя убью!

Арнольд ненавидел Барри всем сердцем. К горлу подступил ком. В глубине души еще оставались отголоски страха, возникшие не без причины, ведь Барри был ночным кошмаром Арнольда с начальных классов. Барри окунал его головой унитаз, избивал его, и однажды даже провел половым органом по губе, после чего бедный парень полгода не появлялся в школе.

Но теперь бояться было нечего. Арнольд держал в руке пистолет сорок пятого калибра, и знал, что 12 миллиметров свинца моментально успокоят любого дебошира. В пределах класса, благодаря стальной игрушке, находившейся в его распоряжении, Арнольд имел абсолютную власть. Он был богом, решавшим, кому жить, а кому нет. Это даже доставляло ему удовольствие, которое смешивалось с волнением.

– Дрочер, – сплюнул Барри.

Арнольд задрожал, почувствовав, как ухнуло сердце. Он попытался нажать на спусковой крючок, но не вышло. Сковал страх. Барри победоносно улыбнулся, но улыбка была на его лице недолго. Арнольд вспомнил все издевательства, которые пережил, и боль от этих мучений стала силой, заставившей палец сжаться. Громыхнул выстрел, и сильнейшей отдачей, которая больно ударила по ладони, руку Арнольда отдернуло вверх. Пуля, разорвавшись прямо в голове Барри, раскрыла черепную коробку как розу, и обломки черепа полетели в разные стороны. Кровавые брызги и куски мозга оросили стену.

Класс заполнился женским визгом. Кто-то зарыдал, а кто-то, онемев сполз по стене, беспомощно сжимая кулаки. Сердца напуганных ребят и девочек колотились, как у трусливых зайцев. Арнольд, испытывая сильнейшее моральное удовлетворение со всплеском адреналина, ощутил мелкую дрожь в теле.

– Че уебки?! – безумно улыбнулся Арнольд, снова направив на одноклассников пистолет. – Че мрази?! Когда у Арнольда есть пистолет – плачем, а когда у него пистолета нет, так «Арнольд дрочер, Арнольд чмо»!? Где ваша смелость теперь?! Шлюхи трусливые! Социумовы рабы! Гнобите тех, кто слабее, только потому, что так делают остальные! Теперь за мной право сильно! За мной, суки! – Арнольд стукнул себя кулаком в грудь.

Он стиснул зубы, удовлетворенно ухмыльнувшись, а затем хищно посмотрел на Аннет. Со лба Арнольда струился пот, огибая бровные дуги, и стекая по щекам. Девушка, заметив его взгляд, застыла в ужасе, и стала как каменная. Захотелось притвориться мертвой. Она всхлипывала, глотая слезы.

– Аннет, любимая моя, иди-ка сюда, – прошипел сквозь зубы Арнольд.

Эмми увидела смерть Барри в оптический прицел, нахмурилась, и крикнула:

– Лика! Чем ты там занимаешься?! Этот хмырь заложников валит! Работай живее!

– Пытаюсь! – ответила Лика.

В классе стояли звуки плача и испуганных вздохов. Люди были напуганы до такой степени, что никто не мог выдавить и слова.

– З... Зачем? – дрожащим голосом спросила Аннет, стараясь не поднимать на Арнольда глаз.

– Сука, тупая шкура! – Арнольд шагнул вперед, вцепившись в шершавую рукоять пистолета двумя руками. – Если я сказал к ноге, значит к ноге, мразь!

У девушки внутри все похолодело. Сердце пропускало удары, и она, зажмурившись, стала хватать ртом воздух. Было настолько страшно, что каждый вдох давался ей с великим трудом. Неуверенно зашагав к доске, Аннет тихо заплакала, пробормотав:

– Арни, пожалуйста, не надо...

– Ебало завали, тварь! – крикнул Арнольд, и Аннет вздрогнула от испуга. Она брела с закрытыми глазами.

Арнольд, как только Аннет подошла, схватил ее за плечо, сжав его до боли, и резко развернул жертву лицом к классу.

Эмми увидела бредущую в проемах окон Аннет, и стиснула зубы.

Ее до безумия раздражало то, что цели не было видно, и до жути бесило проклятое защитное поле. Террорист стоял недалеко от доски, а это место, к сожалению, находилось в мертвой зоне. Если бы Лика успела взломать поле, то можно было бы попробовать отработать врага через стену, но, из-за отсутствия в прицеле мощного рентгеновского аппарата, это не представлялось возможным. Было неизвестно, где именно противник стоял.

В душе бушевал ураган эмоций, но Эмми удавалось их подавлять. В ее деле был важен холодный расчет, несовместимый с импульсивностью.

Аннет стояла перед одноклассниками, подрагивая от ужаса. Грудь ее вздымалась в такт тяжелым вдохам. Все с испугом смотрели на нее, притихнув. Арнольд отошел ближе к доске, специально избегая окон, и направил оружие Аннет в затылок. Ненависть к ней боролась с любовью. С одной стороны, Аннет было жалко, ведь Арнольд сильно любил ее, но с другой – поступок, совершенный ею, невозможно было простить.

Ему вспомнилось, как они с Аннет занялись виртуальным сексом с использованием веб-камер. Это был лучший день в жизни неудачника и девственника, которым являлся Арнольд. Аннет тогда попросила сделать так, чтобы в кадре было видно лицо парня, потому что это больше возбуждает. Арнольд поверил ей, выполнив просьбу, а она, в свою очередь, записала Арнольда за их интимным занятием. Да, Аннет тоже участвовала, но ее в ролике видно не было. На следующий день видео с актом мастурбации Арнольда смотрела вся школа.

Его стали высмеивать сразу с порога, и преподаватели так же не сторонились этого, провожая беднягу насмешливыми взглядами. Как только он вошел в класс, все хором стали кричать: «Дрочер! Дрочер! Дрочер!»

Он стоял у входа, осмеянный до слез, и в сердце заныло от стыда. Он взглянул на Аннет. Она с улыбкой писала сообщение в телефоне, и вскоре оно пришло Арнольду. Взглянув на экран, он прочел: «Ты, наверное, хочешь умереть со стыда?»

Плач Аннет вернул парня к реальности.

– С-сука... – прошептал Арнольд, видя Аннет со спины. По щеке скользнула слеза. – Я же любил тебя...

– И я... Т-тебя... Люблю, – задыхаясь сказала Аннет. – Прости.

– Ай, не пизди, – оскалился он. Озвученная ложь уничтожила в нем остатки души.

Он со щелчком взвел курок большим пальцем.

– Раздевайся, – с улыбкой сказал Арнольд. – Догола.

– Ч-что? – запнулась Аннет, испуганно распахнув заплаканные глаза.

– Я что, сказал не внятно? Стягивай с себя тряпки, блядина! Все, до одной! Быстро!

Арнольд выстрелил в потолок, и Аннет взвизгнула, испуганно вжав голову в плечи. В ушах зазвенело. На пол упала блеснувшая в солнечном свете гильза. С места попадания пули на пол посыпалась штукатурка. Душа Аннет ушла в пятки, и она инстинктивно стала срывать с себя одежду, сверху донизу оголяя шикарное тело, и не жалея рвущихся дорогостоящих тканей. Организм стремился к тому, чтобы спасти себя, и физиология страха превалировала над любыми проявлениями стыда, заставляя Аннет пойти на что угодно ради выживания.

Она стояла перед всеми раздетая, прикрывая тонкими ладошками интимные места. Плача навзрыд, она взмолилась:

– Арни, прекрати, пожалуйста!

– О, – Арнольд наклонил голову. Он подошел к Аннет, и прислонил к ее затылку дуло, все еще теплое после выстрела. – Ты, наверное, хочешь умереть от стыда?

– П-прости, – всхлипнула Аннет. Ей было и стыдно, и страшно одновременно. Сегодняшние события непременно нанесли ее психике серьезную травму.

– Боженька простит, – улыбнулся Арнольд. – Все скоро кончится. Тебе осталось немного сделать. Знаешь что?

– Что? – сдавленно спросила Аннет, чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. В висках стучала кровь.

– Лезь на первую парту, и мастурбируй. При всех.

У нее перехватило дыхание. В ее голове сработали все возможные социальные ограничители, которые только были, и их противоречие с природными инстинктами ввело Аннет в ступор.

– Я... – выдавила Аннет. – Я не могу...

– Сука! Тебе что, жить надоело?! Полезай на стол, и дрочи, тварина! – Арнольд толкнул девушку в спину, ладонью коснувшись мокрой кожи. Аннет, все же поддавшись импульсу страха, будто на автомате полезла на стол. Забравшись, она села на коленки, закрыла лицо руками, и громко заплакала.

– Вот так, моя хорошая. Теперь раздвинь ножки, и приступай. И так, будто бы удовольствие получаешь.

– Не надо, пожалуйста...

Аннет, пересев на ягодицы, широко раздвинула ноги в разные стороны. Ее будто принуждала неведомая сила. Девушка делала это, не в силах противиться рефлексам, которые, по решению ее организма, могли привести к сохранению жизни. Шокированные одноклассники парализовано смотрели на развернувшуюся картинку.

– Вы, мудачье, парни которое, – Арнольд обратился к мужской части класса, направив в их сторону оружие. – Как только она приступит, вы достаете причиндалы, и начинаете развлекаться, смотря на нее. Вам ясно? Будете выделываться, сучка подохнет, – Арнольд вновь прислонил ствол к голове Аннет, ласково погладив ее по плечу. От его прикосновения она вздрогнула. – А так хоть можете удовольствие получить, и я вас отпущу. С той же травмой, которую вы, уроды, мне нанесли. За все в жизни нужно платить, – он зарылся носом в волосах Аннет, и глубоко вдохнул их свежий аромат, блаженно зажмурив глаза. – Вкусно.

Ривер стоял перед парадным входом. За его спиной, окаменев и держа оружие в готовности, выстроились бойцы отряда специального назначения. Ривер крепко сжимал автомат, имея решимость в любой момент применить его против любого противника. Защитное поле было серьезным, физически непреодолимым препятствием, которое мешало бойцам взять здание штурмом. Кончиком пальца Ривер коснулся защитного экрана, и по нему, будто по воде, пошли круги.

В наушнике раздался голос Эмми:

– Ребята, спешите! Там вообще пиздец творится! Вы бы видели! У девчонки крышу точно сорвет после этого...

– Внимание! Сейчас произойдет пробное отключение поля, после которого придется ждать еще минут десять! Никому не двигаться! – скомандовала Лика. – Я почти справилась!

– Принял, – ответил Ривер.

Не было времени ждать. Нервы бойцов находились на пределе, и Ривер не являлся исключением. По спине струился холодный пот, и кое-как, с применением приемов саморегуляции, удавалось сдерживать дрожь в руках. Ривер был переполнен злобой, которую был вынужден сдерживать. Он понимал, что несет ответственность за жизнь каждого заложника, и бездействие было смерти подобно.

– Отключаю!

Поле погасло. Пульс участился, скакнув до 140 ударов в минуту, а сердце колотилось так, что едва не выламывало ребра. Тут же Ривер рванулся в сторону двери, услышав позади возгласы: «Командир, ты че?!» «Стоять же сказали!». Рассчитывая на чистую случайность, боец врезался плечом во входную дверь, и она распахнулась, открыв взору пустой школьный коридор. Не раздумывая, Ривер прыгнул внутрь, и поле снова включилось, едва не разрезав оперативника пополам. По телу прошлась неприятная дрожь. Он оглянулся, увидев в проеме двери грузовики спецназа.

– Ты что творишь, Ривер?! Команда стоять была! – возмутилась Лика.

– Пока вы возитесь с полем, он там всех перестреляет нахер. Я пошел. Эмми, держи меня в курсе.

– Приняла, – отозвалась Эмми. – Иди тихо. Он не в курсе, что ты вошел.

– Принял.

Ривер вскинул оружие, внимательно вглядываясь в коридор, а затем бесшумно, и с максимальной быстротой, засеменил в сторону лестницы на второй этаж, на ходу бегло заглядывая в каждый класс. В здравом уме никто бы на месте Ривера так не поступил. Было неизвестно, открыт ли парадный вход, было неизвестно, удастся ли проскочить, но боец пошел на риск. Он знал наверняка – если не поспешить, то будет поздно.

Аннет колебалась. Она предпринимала тщетные попытки тянуться к промежности, но у нее ничего не выходило из-за пожирающего чувства отвращения к себе. Оно оказалось сильнее инстинкта самосохранения. Девчонка с надеждой, блестящими от рыданий глазами, смотрела на своих бледных одноклассников, но они отворачивались, делая вид, что ничего не замечают. Те, кто называл ее другом, кто спал с ней, кто заявлял что любит ее, кто строил из себя храбреца. Все боялись даже пикнуть, трусливо прижимаясь к стене, и желая спасти лишь себя.

– Я не могу, – говорила она сквозь слезы, чувствуя, как слезинки падают на оголенную грудь.

– Тогда ты подохнешь! – крикнул Арнольд, и прицелился девушке в голову. – Хочешь умереть?!

Эмми держала окно в перекрестии прицела, прекрасно видя Аннет, но при этом Арнольд по-прежнему оставался вне досягаемости. «Чертов ублюдок», – хмуро думала Эмми, глядя на страдания Аннет. В голове не укладывалось то, что на планете были психопаты, способные заставить людей пойти на подобные вещи.

Ривер поднялся на второй этаж. Классы были справа, и Ривер взял рукоять автомата в левую руку, превратившись в левшу. В коридоре послышались крики Арнольда, доносящиеся из последнего кабинета:

– У тебя есть десять секунд, чтобы начать! Ты видела, что я сделал с Барри?! То же самое и с твоей гребанной башкой произойдет! Дрочи!

– Я не могу! Прекрати, пожалуйста! – умоляюще возразила девушка.

Боец засеменил к классу, намереваясь взять террориста на прицел, как вдруг справа послышался детский крик:

– Дядь! Дядя полицейский! Спасите, пожалуйста! Мне страшно!

Ривер застыл напротив открытой двери кабинета, расширив глаза от удивления, и понял, что бесшумной его операция быть перестала. Взглянув вправо, он увидел маленького мальчика, первоклашку, лицо которого распухло от слез. «Бля! Они же сказали, что эвакуировали всех!» – пронеслось в голове Ривера.

Арнольд взглянул в сторону выхода, и почувствовал, как сердце в груди будто перестало стучать. Спина похолодела, а волосы на макушке встали дыбом. Поддавшись испугу, Арнольд растерял былую прыть. «Как?! Как сюда мог кто-то проникнуть?!»

– С-стоять! К-кто там?! – заикнулся Арнольд, схватив пистолет, и направив его на выход. – Не дергаться, или заложникам хана! Вон отсюда!

Арнольд выстрелил в коридор, и пуля вонзилась в стену. Заложники снова закричали. Подойдя к Аннет, Арнольд грубо схватил ее за волосы, и стянул за них со стола, повалив на пол. Девушка с ужасом вскрикнула, боясь, что у нее оторвется скальп. Было больно. Она свернулась на полу клубочком, продолжив рыдать.

– Лежи, сука!

Ривер забежал в класс, в котором находился первоклашка. Он сел перед мальчиком на одно колено, и приложил палец к нижней части маски.

– Иди к доске, и прячься под столом учителя, понял? – шепнул Ривер, пристально глядя первоклашке в глаза. – Ничего не бойся. Скоро все кончится.

Мальчик кивнул как загипнотизированный, впав в транс из-за взгляда Ривера, и юркнул к доске, спрятавшись под столом.

– У меня модифицированная обойма на 15 патронов! Всем пиздюлей раздать хватит! Пошли вон, мусора гребанные! – голос Арнольда глухо доносился через стену, а затем стал эхом гулять по коридору.

Это привлекло внимание бойца.

Ривер подошел к двери, вскинул оружие, и специально встал так, чтобы в коридоре было видно его тень. Арнольд высунулся из класса, увидев на полу темный силуэт Ривера, и с испугу стал стрелять в сторону бойца спецназа, желая тем самым загнать его в угол. Он совершенно не понимал, что необходимо делать при столкновении с вооруженным противником, ибо был уверен, что все пройдет как по маслу.

Ривер прислушивался. От звуков выстрелов дребезжали окна. Пули, свистя, мчались мимо уха, с треском врезаясь в дверную раму, и разнося ее в щепки. Поднялось облако древесной пыли. Кусочки отлетающей от рамы древесины сталкивались с наплечниками, затем опадая на пол. Форма начала сереть от микрочастиц дерева, заполнивших воздух.

Просчитав промежутки между выстрелами, Ривер решился атаковать.

Арнольд стрелял, выйдя из класса лишь на треть, но и этого было достаточно для опытного оперативника.

Дождавшись очередного выстрела, Ривер рухнул на одно колено, показавшись в коридоре, и дал прицельную очередь по ногам Арнольда. Одна из трех пуль навылет прошила икроножную мышцу парня, и тот болезненно взвыл, почувствовав в месте ранения ужасающей силы жжение. На пол брызнули капельки крови. Адреналин, и системы повышения болевого порога в организме, не дали Арнольду упасть от раны.

Он, волоча за собой поврежденную ногу, скрылся в классе, и Ривер, встав, быстро засеменил следом, крикнув:

– Пацан, завязывай! Завязывай, и тебе оставят жизнь!

Допрыгав до Аннет, Арнольд наставил на нее пистолет, в котором остался всего один патрон.

– Вставай! Живее!

Аннет послушно встала, и Арнольд схватил ее сзади, используя как живой щит. В дверном проеме показался Ривер, сразу же взяв Арнольда на мушку. Чувствуя нарастающую в ноге боль, Арнольд тяжело дышал через рот, брызгая слюной и раздувая щеки. Горячая кровь, вытекая из раны, струилась по коже, заполняя обувь, и медленно растекалась по полу. Арнольду было страшно. Он не ожидал, что придется столкнуться с вооруженным, да еще и опытным противником. Безоружные школьники это тебе не боец спецназа. С ними воевать много ума не надо.

Эмми, наконец, увидела спину Арнольда в окне, и ее зрачки сузились от возбуждения. Вся картина развернулась как на ладони. В проеме двери стоял Ривер, а метрах в трех перед ним Арнольд с заложницей, которую он использовал как живой щит. Перед мысленным взором Эмми вспыхнула заученная наизусть снайперская баллистическая таблица. Девушка, взглянув на индикаторы скорости и направления ветра, находившиеся на электронном интерфейсе оптики, сделала поправку, переместив перекрестие чуть левее и выше.

Сложный выстрел. Очень сложный выстрел. Попасть с дистанции в полтора километра тяжело даже в торс, не говоря уже за прицельный выстрел в голову. К тому же, голова Арнольда находилась в опасной близости от головы Аннет, что создавало высокую вероятность попадания в заложника.

– Эмми, – раздался в наушнике голос Лики. – Поле будет отключено через пятнадцать секунд. Его удалось взломать быстрее, чем планировалось, но есть нюанс. Приказ командования: террориста оставить в живых. Как поняла?

– Вы ёбу дали?! Каким образом?! В пятку ему стрелять, блядь?! – возмутилась Эмми.

– Тебе открывать огонь запрещено, – объявила Лика. – Террориста обезвредит Ривер.

– Как?! Через девчонку?! Да вы на всю башк...

– Приказ есть приказ. Их не обсуждают. Как поняла?

– Принято, – сквозь зубы прошипела Эмми.

Ривер хмуро смотрел на Арнольда, который прислонил к виску Аннет дуло пистолета. Та схватилась двумя руками за предплечье парня, и боялась даже пошевелиться, чтобы не спровоцировать его. Арнольд произнес дрожащим голосом:

– Отвали мужик! Они заслужили этого! Пусть они сделают, что мне хочется, и я отпущу их!

– Нет, – Ривер поместил палец на спусковой крючок. – Не нервничай. Отпусти девчонку, сдай ствол, и тебе спишут часть срока. Ты уже наделал дел лет на тридцать заключения. Остановись.

– Да мне насрать! – крикнул Арнольд, крепче сдавив Аннет, и придавив пистолет к ее виску. Она хрипнула, спиной ощущая, насколько сильно билось сердце Арнольда. – Они мою жизнь в ад превращали одиннадцать лет! Думаешь, мне есть что терять?!

– В тюрьме хуже, поверь на слово, – сказал Ривер. – И лучше бы тебе быть там как можно меньше.

– Нет уж, – Арнольд резко навел пистолет на Ривера.

Эмми испуганно расширила глаза, и в ее сердце защемило до боли. Она, видя, что Риверу угрожает опасность, плюнула на все приказы, затаила дыхание, и надавила на спуск. Раздался раскат выстрела, который трудно было не перепутать с громом среди ясного неба. В ушах зазвенело. Даже не смотря на модификацию рук, девушка ощутила отдачу, давшую в плечо. Ударная волна вышвырнула из-под конца ствола гравий, оставив там неглубокий кратер, и шевельнула волосы Эмми, будто бы порывом ветра. Почувствовался резкий запах пороха.

Эмми брела по улице, направляясь к грузовикам спецназа, и несла винтовку, держа ее за оптику. Около здания стояла группа карет скорой помощи, в которых фельдшеры оказывали медицинскую помощь заложникам, выведенным из школы. В сопровождении двух бойцов, Аннет, одетая в рваную одежду, вышла из парадного входа, крепко вцепившись в руку одного из конвоиров. Он отвел ее к скорой, с трудом убедив отпустить себя, и ушел к грузовикам.

Эмми задержалась поблизости от Аннет, взглянув на нее. Она сидела на пороге медицинского фургона, укутанная в плед, и с чашкой горячего напитка. На волосах, лоснящихся из-за крови, виднелась седая прядь. Взгляд Аннет был напуганным, и мысленно, казалось, она еще в классе, под дулом пистолета. Она вздрагивала от любого шороха или резкого звука.

Снайпер стояла недалеко от фургона скорой помощи, и безотрывно смотрела на девочку. В глазах Эмми отражался свет работавших проблесковых маячков. Вспоминался выстрел. Ее винтовка была необычной, сделанной специально под пули, в которых применялась особая пороховая смесь. Начальная скорость полета пули составляла 1600 метров в секунду, что неизбежно влияло на все характеристики винтовки, и позволило сделать практически невозможное, а именно: попасть Арнольду в голову с расстояния в 1,5 километра (не без удачи).

Аннет не обращала на окружающий мир никакого внимания. Вскоре к ней пришла штатный психолог. Эмми решила дальше не смотреть.

Отойдя к фургону, она поставила винтовку на землю, облокотив ее дулом на кузов, и сама прислонилось к горячему металлу спиной. Подошел Ривер, зажимавший в подмышке шлем. Автомат висел на груди. Ривер встал рядом с Эмми, надел шлем на голову, и достал из кармана штанов пачку сигарет.

– Дай курить, – попросила Эмми, протянув руку.

Она закурила, и, раскалив уголек докрасна, блаженно выдохнула белое облачко. Легкие обожгло табачным дымом, возникло легкое головокружение, и Эмми расслабилась.

– Прикинь, это депутатский сынок оказался, – сказал Ривер, закурив и затянувшись. – Лучше бы ты дала меня убить. Теперь проблемы будут.

– Удачи, – усмехнулась Эмми. – Во-первых, я спасла жизнь сотруднику при исполнении, что уставу, даже в случае наличия соответствующего приказа, не противоречит. Во-вторых, у меня больше денег, чем этим пидорасам из государственной палаты кажется. Кстати, ты знаешь, что произошло? Почему он захват устроил? Нам же при постановке боевой задачи не рассказывают. Мол, не ваше дело. Сказали убить – убивайте.

– У одного из заложников словесный понос случился, пока мы его выводили. – ответил Ривер. – Если верить ему, то, на месте парня, не знаю, что бы я сделал. Мне не приходилось быть изгоем.

Ривер пересказал историю, из-за которой Арнольд решился на такой поступок. Под конец Эмми покачала головой, ощутив, как в груди защемило. Она крепко затянулась.

– Знаешь. Если бы у меня был выбор, – Эмми блеснула глазами в сторону Аннет. – Я бы лучше ее подстрелила.

– Успокойся, – Ривер бросил сигарету, и придавил ее носком. – Поверь, она уже сполна за свой поступок получила. Слышал, что штатные психологи констатировали для психики серьезные последствия. Это было понятно еще до разговора с девочкой. Скорее всего, ее увезут в психоневрологический диспансер.

– Да знаешь, нет. Я, наверное, уволюсь. Мне надоело защищать членососов, вроде нее, под которых точено наше дебильное законодательство. С одной стороны да, невинная девочка, но с другой страшный зверь. Закон не способен обеспечить полноценной защиты тех, кто страдает от нападок одноклассников. Вот он за себя и постоял. Мне даже его жалко, – Эмми опустила глаза. – Лучше бы он ее грохнул. Но ты прав. Еще неизвестно, что хуже. Умереть, или жить со свернутой кукушкой, что ее непременно ждет.

– Ладно, завязывай хандрить, – сказал Ривер. – Полезай в грузовик. Скоро едем.

Ривер залез в кабину, сев на место пассажира, и захлопнул за собой дверь.

Прежде, чем погрузиться в фургон, Эмми еще раз взглянула на Аннет, с которой пыталась беседовать психолог. Девочка вяло шевелила губами, и не была способна внятно отвечать на вопросы.

Снайпер примерно предполагала, что служило мотивацией для поступка Аннет. Эмми никогда не присоединялась к травле одноклассников в школьные годы, но чувствовала социальные позывы к этому. Когда изгоев в ее классе подвергали травле, то нечто зловещее у нее внутри пыталось приобщить Эмми к этому действию. Социум никогда не имел власти над ней, и теперь она поняла, что не зря. На практике асоциальная личность намного безвреднее социальной.

Что плохого Арнольд сделал своим одноклассникам? Ничего. Но почему тогда дети, сидевшие на уроках обществознания и этики, гнобили его, будто бы он преступник? Кто-то начал, желая потешить чувство собственного достоинства, а остальные, подчиняясь шепоту общества и боясь стать жертвой издевательств, поддерживали.

Вместе с этим вставал вопрос о любви. Ведь Арнольд искренне любил существо, уничтожавшее его вместе с другими. Но потом любовь превратилась в ненависть. Эмми задумалась. Есть ли любовь на самом деле? Это природное явление, или очередное социальное понятие, созданное затем, чтобы управлять потребительскими запросами людей, и попытаться подавить их истинную животную природу?