Текст книги "Армагеддон – завтра"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Александр Тюрин
Армагеддон – завтра

1

С Настей у Севы все обстояло серьезно. Невестушка, через полгода свадьба.

Да вдруг Настя проявила независимость и отправилась на девичник. Возвращалась около полуночи. В это время по городу рассекают крутые тачки – Темирхановы обозревают владения. Настя привыкла, что с Севой гулять безопасно, потому не беспокоилась. И напрасно.

На душной улочке около нее, легко прошуршав колесами, остановился мощный внедорожник. «Анастасия, свет очей моих, что ж ты старых друзей забываешь?». С Булатом Темирхановым Настя действительно и в школе училась до 8 класса, и списывать давала.

Булат подвез на свой темирхановский лад. Сева узнал, где Настя, только через неделю. Рашид, друг еще с детсадовских времен, поведал:

– Она – у Темирханова Булата на его даче. Мой дядя видел ее. Не связывайся с ним, папаша его не только по фамилии, но и в самом деле тут хан. Найди себе другую деваху – тебе ж не сложно.

– Мне всё не сложно. Ты мне друг, Рашид, точно? Поезжай к этому Булату, с дядей или без, передай, я жду его сегодня, как только стемнеет, у ротонды в парке отдыха.

– Ты чего, Сева, со стула упал и мозгом ударился?

Рашид основательно покачал головой по дуге большого круга, но поехал. А около девяти Сева пришел в самую заброшенную часть парка. После того, как здесь прирезали бомжа – точнее, покромсали на ломтики не больше колбасных – люди как-то перестали сюда ходить.

Ротонда, где некогда играл духовой оркестр – «Прощание славянки», «Амурские волны» – наполовину обвалилась. А упавшие перекрытия придали ей сходство с песочными часами.

Несмотря на залихватские «мне все не сложно», Сева не был железобетонным, как папа, а скорее в покойную мать. Булат явится, в этом можно не сомневаться. Джигита ведь из себя строит. Но вот будет ли он один? И если даже один – это серьезный противник. Карате занимался, тяжелее на двадцать кэгэ. В кармане наверняка лежит короткоствол. Лучше бы, как и советовал приятель, не связываться…

Но забыть Сева не мог. Настя совсем не напоминала девок из семей спившихся работяг бывшего «Энергомаша». Скорее всего, была она единственной в городе, которую Темирханов мог бы взять только силой.

Сева почувствовал приближение хищного тела, резко обернулся – Булат был почти рядом. Массивный, а идет тихо, как тигр.

– О чем задумался, служилый? – голос Темирханова лился приторно-дружелюбно. Сева отругал себя – ведь действительно, задумался в самый неподходящий момент, как мальчик-аутист.

– О ней.

– А может, не стоит брать в голову? Иди лучше ко мне работать, в ЧОП – заместителем директора.

– А ей ты предлагал место секретарши или сразу лапы потянул?

– Я ей предложил то, что ты ей не мог дать. Вообще, не понимаю, ты ее для меня девушкой сохранял? Ты чего, на всю голову православный?

Сева перепрыгнул через обвалившуюся балку, сымитировал удар по верхнему уровню и, мгновенно прижавшись к земле, врезал противнику по нижнему уровню – под колени.

Темирханов повалился лицом в пыль.

– Вставай, – сказал Сева, – для тебя еще ничего не кончилось.

Темирханов встал. Физиономия его выглядела растерянно. Он сделал, прихрамывая, пару шагов вперед, попробовал атаковать – ударом ноги в голову. Кречетников нырнул под ногу Темирханова и провел сразу два удара – локтем в корпус, тылом ладони в лицо.

Булат благодаря массе удержался на ногах, но теперь его «афиша» была запачкана кровавыми соплями и перекошена злобой.

– Подробности хочешь? Вначале она немного поломалась, но лишь для вида – я пришлю ее шмотки, ни одной пуговички не оторвано – а в конце просила взять к себе. «Булатик, а ты меня не бросишь?»

Через мгновение Сева, перемахнув через сгнивший круглый стол, оказался сбоку от Булата и вколотил ему кулак в ухо, а хуком справа в челюсть уложил на землю. Нокдаун.

Покачиваясь, Темирханов поднялся, попытался провести прямой удар. Сева аккуратно затормозил его кулак ладонью левой руки. Булат пихнул правой ногой в колено Кречетникова, но тот подцепил стопой его пятку, вывел из равновесия и двумя ударами в голову опрокинул на спину. Снова нокдаун.

– А теперь можешь полежать, скот.

Опершись на локти, Темирханов стал подниматься – Сева вовремя заметил блеснувший в его руке металл и пинком вышиб пистолет.

– Стоять, ни с места…

Кречетников обернулся. От дальних скамеек к ним шло двое полицейских с оружием наизготовку.

– Эй ты, покажи грёбла.

Кречетников протянул руки ладонями вверх и на его запястьях защелкнулись наручники.

Сева вместе со своим конвоиром отошел лишь шагов на двадцать от ротонды, когда в глаза ударил свет фар. С полминуты он ничего не видел, только слышал, как из машины выходит несколько крупных тел – и сразу догадался, кто это. Темирхановцы – все отожравшиеся.

– Сержант, отойди… Расульчик, займись этой гнидой.

По голосу Кречетников узнал Темирханова-старшего, мэра города. Тембр, напоминающий о жужжании мух, запомнился по его выступлениям на местном телевидении.

Удар силой в несколько сот килограммов сбил Севу на землю. Сознания он не потерял, так что понял, что им занялся боксер-профи. Стало трудно дышать – кровь заполнила носоглотку. Он подумал, что надо сгруппироваться, но еще несколько ударов в голову, в бок, залили его тело тяжелой болью. Она ходила туда-сюда и была его полным владельцем.

– Стоп, иначе отключится. Расул, за руль…

Заработал мотор, сквозь пульсирующую боль Сева почувствовал приближающийся корпус машины, а потом его стали давить…

Андрей Андреевич нашел Севу утром – в городской больнице, с приставленным полицейским. В ту ночь дежурил, по счастью, Царегородцев, последний нормальный хирург, начавший работать еще при советской власти. К полудню доктор вышел из операционной с красными воспаленными глазами и сказал, что парень будет жить. Царегородцев не стал говорить измученному отцу, что сын его пролежит до конца своих дней в кровати и работать у него, в лучшем случае, станет только левая рука. И что будет Сева проклинать врача, который вытащил его с того света. А еще через час Кречетников-старший ознакомился с обвинением, которое было предъявлено сыну.

Причинение умышленно тяжкого вреда здоровью и покушение на убийство Булата Темирханова в составе организованной группы. «По мотиву… расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды…» К делу приобщено оружие обвиняемого – пистолет «Глок 36». УК РФ, статьи 111, 112 и еще четыре.

– Кто же тогда изувечил Севу? – прошептал Кречетников-старший, сидя на жестком стуле в кабинете следователя. От отчаяния так сдавило горло, что едва мог говорить.

– Попал под машину, на которой подъезжал его подельник, – следователь подмигнул, показывая, что такова новая реальность. – Да, про девушку вы говорили, только никаких заявлений от гражданки Пентковской к нам не поступало…

Центральная пресса и интернет сработали оперативно.

Уже к вечеру на новостных сайтах появилось сообщение о группе скинхедов в городе Шалшык (бывший Ковалевск), занимавшейся нападениями на лиц нерусской национальности. На следующий день появились фамилии. Бывший десантник Кречетников, а также ранее судимые Иванов и Скворцов.

Соответствующие сообщения, с указаниями на опасный рост русского национализма, имеющего связи с силовыми структурами, были опубликованы в нескольких западных газетах, в том числе консервативной «Таймс» и либеральной «Нью-Йорк таймс».

Информация о «банде Кречетникова» расцветала новыми нюансами. Военная прокуратура завела на Всеволода еще одно дело. По показаниям жителей горного селения Кызыл-Юрт, при прохождении военной службы Кречетников В.А. участвовал в похищении местного бизнесмена Курбанова.

А популярный блогер, сынок многотиражной писательницы, выделил в этой истории и сексуальный подтекст: «Так называемая «невеста Кречетникова» ушла к Булату Темирханову из-за импотенции своего «жениха», страдающего наркотической зависимостью после прохождения службы в армии, где он устанавливал «конституционный порядок», рэкетируя бизнесменов. Собственно, Настеньке очень повезло в городе, где большинство русских женщин готовы отдаться на трассе за бутылку водки».

Кречетников-старший не читал бессовестных блогеров. Он понимал, что брехня является отлично продаваемым товаром. Андрей Андреевич ходил между судом и прокуратурой. С Севой увидеться он не мог. После того, как сын вышел из комы, его перевели из больничной реанимационной палаты в лазарет СИЗО.

Во время суда у Всеволода несколько раз брали показания при помощи видеотрансляции, но едва он пытался сказать непослушным ртом, что у него не было никаких сообщников, как сеанс связи обрывался.

Последний, кто еще мог помочь Андрею Андреевичу Кречетникову – это Вартанян. Они вместе работали в НИИ волновых сред, только тот ушел года за два до «акционирования», занялся бизнесом. Возможно, уже тогда начались «утечки» технологий и Вартанян сумел составить стартовый капитал. Одно время Алику принадлежали все супермаркеты в городе, но потом пришлось отдать их Темирхановым – обошлось вроде мирно. Клан в начале своего восхождения применял разную тактику и в данном случае заплатил за уступку.

Вартанян позвонил первым.

– Тебе не надо меня просить. Сделаю, что смогу, чтобы спасти твоего парня от тюрьмы.

– Алик, откупиться от Темирхановых будет стоить огромных денег. Я отработаю…

– Об этом потом.

Через неделю следствие переквалифицировала обвинение на более мягкое: «хулиганство», «причинение легкого вреда здоровью», а заодно поменяло «содержание под стражей» на «подписку о невыезде». Севу на носилках доставили домой.

Кречетников несколько раз звонил Вартаняну, чтобы поговорить о выплате долга, но тот всякий раз отнекивался: «потом». А потом Алика застрелили – по городу ходили слухи, что Темирхановы все-таки были им недовольны.

2

Пэнроуз был городом роз – благо климат способствовал, мягкий морской.

Вот и коттедж доктора Юмэна окружали три периметра розовых кустов – чайных, белых и, конечно, розовых.

В последний год Лео Юмэн всегда возвращался с работы, протекавшей в лаборатории фирмы «Сирл», ровно в половине шестого. И после чайной церемонии с женой занимался розовыми кустами.

Когда приезжала из гимнастического клуба дочь, садились ужинать. Разговор обычно шел сперва о спортивных занятиях Джулии, о профессорах, которые преподавали сыну Джейку. Затем о том, как хорошо, что они уехали из «Рашки», также как тренера дочери и профессора сына, и как плохо, что они не уехали из «Рашки» раньше.

Лео и его жена Джэд в этих разговорах непременно лукавили. Леонид Уманский с супругой Ядвигой уехал из «Рашки» именно тогда, когда прошло акционирование НИИ волновых сред и можно было заниматься вывозом оборудования и «ноу-хау».

Делать это в спешке не годилось. Заказчикам из «Сирл» требовалось всё, относящееся к разработкам по теме «танцующих молекул». Собственно, Мэнсон и дал название проекту – dancing molecules. В «совдепии» всё именовалось прозаичнее: «системы уединенных волн в упругих средах». У Мэнсона всегда был потрясающий нюх на прибыль. Едва он прочитал первые три страницы из доклада, подготовленного для него Уманским, как хлопнул себя по крепкому стриженному затылку: «Это прорывная тема, если правительство подбросит денег, через несколько лет мы сможем создавать новые виды материи». И добавил: «Кречетников – гений, надеюсь вы, Лео, сумели многому у него научиться». Эту фразу Уманский постарался забыть.

В десять часов Юмэн садился пообщаться с коллегами в Беркли, Женеве и Москве с помощью интернет-телефонии – нет ли каких-то новостей. «Московитов» он непременно подкалывал, сообщая им, что сейчас сооружает у себя бассейн, и какие у них в городе улыбчивые полицейские.

В одиннадцать Юмэн совершал пробежку по зеленой Дрэйк-лэйн; поскольку горожане были счастливы, то в городе было безопасно как в детском саду.

В полночь Юмэн ложился в постель со своей Джэд. У нее не было и следа целлюлита; то, что нужно, поднято всемогущим хирургом Веспером из Пасадены и пружинило как у девушки.

Размеренная сладкая жизнь.

Правда Лео подозревал, что Джэд занимается любовью с Лолитой По. Та была важной шишкой в Совете по международным отношениям: эксперт по «политике на пространстве Евразии» и менеджер по «демократической инициативе за Уралом». Джэд регулярно летала к Лолите в гости. Лео пару раз заглядывал и в сумку жены перед отъездом – откровенное нижнее белье и дильдо. Но связь с женщиной – это так современно, да и важно для карьеры Джэд, которая с прошлого года имеет приличный пост в News Corp.

О том, что произошло с Севой Кречетниковым, Юмэн узнал из «Бизнес Таймс» – в том виде, как было подано там. И после субботнего секса спросил у жены:

– Дорогая, ты же у них редактор отдела восточноевропейских новостей. Я не очень верю, что сын Андрея во главе банды головорезов напал на невинного филолога… И вообще он твой племянник.

– У меня нет племянников, – отбила Джэд. – Старший Кречетников – фактически убийца моей сестры, не дал ей уехать, подонок. И его выкормыш такой же, яблоко от яблони недалеко падает.

– Может, стоит как-то разобраться.

– То, что написано в статье, отражает общую политику News Corp, а если точнее, Совета по международным отношениям по освещению событий на пространстве экс-СССР. И вообще, чего пристал? – неожиданно грубо рявкнула Джэд, обычно в такие часы изображавшая кошечку. – Или тебе кошерный секс надоел, захотелось чего-то погорячее?

И Лео понял, что ему действительно хочется чего-то погорячее. А еще он вспомнил, что жена спокойно одобрила то, что он фактически обокрал Андрея Кречетникова. «На варваров и рабов, также как на животных, законы об интеллектуальной собственности не распространяются». И если она тогда не возражала, то почему он должен возражать сейчас?

3

За хулиганство Сева получил условный срок – в чем либеральные газеты усмотрели руку «националистов-силовиков» из Кремля, потому приехавшая из столицы группа «антифа» выбила все стекла в квартире Кречетниковых и нагадила у них в подъезде. Продолжалось и расследование военной прокуратуры. Многочисленные члены семьи Курбановых каждый день вспоминали новые обстоятельства того, как их пытал сержант Кречетников. Журналисты суетились, сочиняя подробности.

Впрочем, Андрею Андреевичу пару раз звонили и намекали, что дело можно будет замять… ну, сами понимаете… где-то «тридцать тонн зелеными». Тогда найдутся свидетели, которые вспомнят, что вообще-то в Кызыл-Юрте шел бой, а из дома, принадлежавшего Курбановым, был открыт огонь в спину отделению десантников. И что в ходе обыска, проведенного милицией у Курбановых, обнаружились рабы и свидетельства того, что прежние владельцы дома, русскоязычные, были убиты…

Тридцать тысяч долларов. Старший Кречетников пересчитал все имущество, у него имеевшееся, включая квартиру. До тридцати «тонн» явно не дотягивало. Однако он начал продавать. Квартиру взял кто-то из темирхановских родичей за пятнадцать тысяч, многократно называя себя при этом честным и щедрым.

И вот последняя ночь на родном пепелище.

Накормив сына, Кречетников сел за компьютер. Стал готовить сообщение под заголовком: «Продается документация по распространению уединенных волн в упругих средах…» Аннотация, задачи, эксперименты, результаты. Нашел нужную ньюс-группу, дал сообщение, потом повторил еще на двух. Это заняло Кречетникова до пяти утра. Затем отправился договариваться с бабкой, у которой должен быть снимать комнатку с завтрашнего дня, и с шофером грузовика, который станет перевозить пожитки.

За океаном был еще вечер предыдущего дня. Но там уже совещались Юмэн, Мэнсон из «Сирл», люди из «Пиллума», фирмы, тесно связанной с ЦРУ, в том числе Верикокка, курирующий сбор научных трофеев на пространстве экс-СССР.

– Нами перехвачена важная информация, – сказал Верикокка. – Небезызвестный вам Кречетников сообщил, что владеет полным ноу-хау по «танцующим молекулам». Ему удавалось изменять скорость протекания времени для макрообъектов и возвращать им прошлые состояния. Я бы не поверил, но это серьезный ученый.

– Надо немедленно вывезти документацию из… Шалшыка, – речь Мэнсона была чеканной, только название города он произнес невнятно, словно жуя бифштекс. – Доктор Юмэн, как полагаете, нужен ли нам сам Кречетников?

– Не думаю. Человек с изломанной психикой, особенно после этих двадцати лет, прожитых в нищете, – разлепив подсохший рот, сказал Лео Юмэн. – Я знаю то, чем он занимался в институте и в каком направлении мог продвинуться.

– Вы уверены, доктор Юмэн, что сами во всем разберетесь? – Верикокка посмотрел ледяным глазом.

– Лео был прилежным учеником Кречетникова, – поспешно вклинился Мэнсон. – Кроме того мистер Кречетников уже двадцать лет за пределами научного сообщества. Думаю, что кроме истерик и претензий, мы от него ничего не добьемся. И самое главное – соображения секретности. Кто он там, русский националист, как его сын, или коммунист, как его отец – информация может уйти через него к парням на Лубянке.

– Пожалуй, я с вами соглашусь. Кречетников нам не нужен, – подытожил Верикокка. – Операцию начинаем немедленно.

А на другом конце мира, в Шалшыке, Андрей Кречетников немного поспал – в девять утра его разбудил шофер Лёша и они стали грузить в КАМАЗ пожитки. У Лёши оказалось туго со временем, «всякие сундуки» он носить не нанимался, да и в съемной комнате места было маловато. Так что на выброс пошла почти вся библиотека. И Брокгауз-Ефрон, и «Чудеса Природы» столетней давности с первыми в мире цветными реконструкциями динозавров – эта книга сделала маленького Андрея фанатом естественной истории. И кипы книг по путешествиям, русским землепроходцам, советским исследованиям космоса – с ними провел детство маленький Сева. За полчаса почти весь мир семейства Кречетникова отправился на свалку.

В полдесятого появился «шестерка» Темирхановых, стал торопить. Вот и диван оставили во дворе – явившаяся на шум семейка беженцев облепила его и потащили куда-то. В съемной комнате хватит и раскладушки.

Севу погрузили в фургон прямо на кровати, где он лежал. Андрей Андреевич поехал рядом с сыном, придерживать, чтобы тот не упал из-за тряски на разбитой дороге.

«Шестерка» Темирхановых зашел в очищенную Кречетниковыми квартиру. А еще через пять минут позади него в дверях появилось двое крепышей.

«Шестерка» кинул взгляд через окно во двор. Там стоял «Паджеро». Ничем не примечательный внедорожник, однако возник только что, да и около облупленной хрущевки «своими» могли быть лишь потертые «лады» и двадцатилетние иномарки.

– Ау, чего притопали? – протянул «шестерка». – Квартира куплена, документы в порядке.

– Так ты не Кречетников? – спросил один из типов в спортивном.

– Похоже, это профессор с сынком-паралитиком вам нужны, – «шестерка» облегченно выдохнул. – Скололи уже.

– Куда?

– К бабке одной.

– Что из тебя тянуть всё надо. Адрес бабки?

– Вы чего, пацаны, растопырились? – возмутился «шестерка». – Что за допрос такой? Я сейчас тоже могу нашим позвонить, чтобы подъехали.

– Рот прикрой, а то мухи насрут. Тебя только спросили, знаешь ли ты адрес, – успокоительно сказал второй тип.

– Точный не знаю. Но слышал, как папаша ихний с водилой говорил про улицу Рокоссовского. Она теперь Шамиля называется…

«Паджеро» подкатил к дому бабки Ульяны в то время, когда выгрузка пожитков из КАМАЗа еще не закончилась.

– Быстро вы, – бросил Кречетников двум «быкам», вышедшим из машины, – может, вместе вещи потаскаем?

– Это не входит в наши обязанности.

– А с виду крепенькие, не какие-нибудь научные сотрудники. И что же входит в «наши обязанности»? Вышибать мозги?

Подошел человек в официальном костюме с кейсом:

– Господин Кречетников, мы – представители тех структур, на которые было рассчитано ваше сообщение. Мы займемся вывозом документации. Разумеется, мы готовы немедленно оказать вам материальное содействие.

– Разумеется, я возьму. А иначе зачем я вызывал злых духов?

– Остроумно, господин Кречетников… Мне поручено выдать вам аванс в размере пяти тысяч долларов… Мы заедем вечером. Вы знаете, что нам нужно.

И «клерк», оставив в руках Андрея Кречетникова пачку денег, уехал вместе с «быками».

Всё, продажа Родины, а если точнее, памяти о Родине, состоялась. Кречетников не хотел сейчас искать себе оправданий, вертлявый Леня Уманский наверняка их напридумывал целую тонну…

Подошел Лёша, свесил челюсть, заметив деньги.

– А еще бедным прикидывался.

– Не было, теперь есть.

– Друзья подкинули?

– Типа этого. Лёша, распорядок дня такой. Выгружаем вещи, потом ты привозишь Севе сиделку – найдешь на заднем дворе горбольницы, где нянечки и медсестры перекуривают; смотри, чтоб у нее физиономия не испитая была. Потом сгоняешь со мной в одно место.

– Как скажешь, Андрей Андреич, ты теперь шеф.

Через час они пылили по разбитой дороге на бывший лабораторный объект НИИ. Чувствовал себя Андрей Кречетников никудышно, хотя сыну доставили сиделку, а бабка Ульяна оказалась любительницей чистоты. Почти у всех пожилых русских женщин в Шалшыке сын или сидел в тюрьме за украденный мешок картохи, или помер по пьяному делу, или напоролся на острый нож джигита. Всё произошло именно так, как планировали те, кто убивал в городе промышленность. Ульянин сын недавно умер на зоне от туберкулеза, и женщина сейчас голосила над Севой, как над покойником…

На середине пути Кречетников почувствовал, что за ними идет слежка. Плохонькая дорога была почти пуста, разок навстречу проехал потрепанный грузовик с каким-то хламом и все. Может – слежка сверху? Дрон или вертолет.

– Развилка, Андреич. Куда?

– Налево, Лёша.

Через двадцать минут остановились около строения, похожего на заброшенную ферму. Низкое, длинное, ни одного целого стекла.

– Мда, пикничок тут не устроишь.

Внутри строение напоминало цех. Только ничего целого – ржавое железо, волосья проводов.

Кречетников остановился около катушки из-под кабеля.

– Помоги сдвинуть.

Под катушкой нашелся люк, а за ним колодец, в глубине которого стояла вода – Лёша для проверки бросил кирпич.

– Ты ничего не перепутал, Андреич? Вроде не пил. Или от счастья забурел?

Кречетников спустился на пару метров по скобам, вделанным в стенку колодца, и стал вытаскивать ящики из боковой ниши. Недостачи нет. Три года, как он их законопатил. После удачного эксперимента. В тот день окончательно удостоверился, что сохранение воды, находящейся ниже точки замерзания, в жидком виде было результатом замедления потока времени. Х.солитоновые волны оказалась своего рода регуляторами этого потока, ускоряя, замедляя его или даже оборачивая его вспять. При понижении температуры ниже нуля вода сохраняла структуру, характерную для плюсовой температуры и, более того, «боролась» против замерзания с помощью гармоничного колебания молекул. Как он тогда назвал – «танца».

– Потащили это хозяйство в машину.

Во дворе их уже ждали. «Паджеро» и три типа.

– Шпионить нехорошо. Мы же договаривались на вечер, – напомнил Кречетников «клерку».

– Мы решили подстраховаться от неожиданностей.

Стало давить на уши, неподалеку от них сел вертолет – лопасти продолжали гнать сор по разбитому асфальту перед «фермой». И не какой-нибудь трудяга «Ми-8», а иностранный, акулообразной формы.

– Я думал, что у меня будет время подготовить, так сказать, описание вложения.

– Ни о чем не беспокойтесь, у заказчика есть люди, которые прекрасно разберутся с вашим грузом, – улыбнувшись, сказал «клерк».

– Тогда передавайте привет Лене. Давайте рассчитываться.

– Мы должны оценить груз. Лишь после этого произойдет перевод денег на ваш счет.

– Какой счет? И почему я должен верить вашей шобле? Уманский один раз уже обчистил меня.

– Это ваша интерпретация, – равнодушным лицом и монотонным голосом «клерк» показывал, что слова Кречетникова его уже не интересуют.

– Возьмите сейчас один ящик. Убедитесь, это то, что вам нужно, перечислите часть денег. Потом получите остальное.

– Мы заберем всё и сразу.

– Священной собственность становится только когда оказывается в священных руках заморских господ. Потом никто и не вспомнит, что это было мое. Короче, ответ отрицательный.

– Ваше мнение учтено не будет, – глядя куда-то поверх головы Кречетникова, отбарабанил «клерк».

– Да неужели я сбагрю результаты многолетнего труда жирному спруту по имени «Сирл» всего за пять тысяч?

– Не заедайся ты с ними, Андреич, – сзади появился Лёша. – Пять кусков хорошие деньги, обустроишься. А от этих ящиков тебе и так толку не было, раз ты их в колодце держал.

Раздался легкий хлопок, похожий на звук пробки, вылетающей из бутылки. Кречетников обернулся – Лёша лежал, из его глаза в трещину на асфальте текла кровь.

– Как вы видите, свидетелей не будет, – сказал человек, показавшийся в двери вертолета, это он стрелял из пистолета с глушителем, – теперь отойдите в сторону.

– Вы ж его просто так убили, а у него дети, между прочим!

Тот, что с пистолетом, помахал рукой около уха, показывая, мол, ничего не слышит из – за шума двигателя.

Уже не обращая на Кречетникова внимания, трое людей, приехавших на джипе, стали грузить ящики в вертолет. Вот и последний загружен, сейчас закроется дверь и машина взлетит…

– Ах ты, сука, – Андрей Андреевич впервые в жизни произнес такие слова. И, подхватив с земли железный прут, в первый раз в жизни бросился на кого-то с желанием убить.

Пуля свистнула около его уха, но он опустил прут на голову одного из «быков» – тот резко сложился. Из глубины памяти разом всплыли навыки – тридцать лет назад Андрей занимался фехтованием. Следующий удар – прутом в живот тому, что строил из себя клерка – этот отлетел, ударившись спиной об обшивку вертолета. Тут пуля пробила Кречетникову грудь под ключицей, сразу стало тяжело, но он еще ринулся к открытой двери взлетающей машины, бросился внутрь…

Кречетников был застрелен в упор, а его тело выброшено наружу.