Текст книги "Корабль Судного дня (СИ)"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Господин Утияма, у нас есть материальные свидетельства того, что нечто просочилось с вашего светлого «Олимпуса» на нашу мрачную Диону. И это что-то не имеет вид прекрасного олимпийца.

– Господин Берсенефф, не думаю, что ваши материальные свидетельства заслуживают доверия. На вашем сраном астероиде, который сведущие люди называют помойной ямой Пояса, в тысячу раз больше источников биологической опасности. Не у вас ли пару лет назад поймали крысака с человеческими пальцами, способного проникать в запертые помещения?

– У нас, – смиренно признался я. Поймали и более того потеряли снова.

– Так что передайте мне ваши материалы, а на сегодня я спешу раскланяться. Было приятно познакомиться, и в самых отдаленных уголках Солнечной системы можно встретить превосходных людей. Кстати, скоро может оказаться, что мы работаем в одной фирме, коллеги так сказать.

Через двадцать минут мы с Зоей стояли на пирсе. Глядя на огромный тускло-серый бок левиафана, по которому елозили киборги-ремонтники, во чреве которых сидели наши работяги. Десятиметровые киборги казались размером не больше мошки.

– И что это было?

– Засирание мозгов, – отозвалась Зоя.

– Насчет «одной фирмы». Если Дарси приобретет верфь и Диону впридачу, то устроит здесь классическую англосаксонскую зачистку, избавляясь от непрофильных активов и неприбыльных аборигенов.

Тут Зоя получила какое-то сообщение. Неприятное – видно по ее затвердевшему лицу.

– Йург Липски убит, автоматика опознала тело. Кассетной самораспадающейся пулей – в районе седьмого дока, примерно три часа назад. Признаков изъятия органов и тканей нет.

У меня задрыгались мышцы, но я осознал, что никуда бежать не надо. Для Йурга всё закончилось.

За пятнадцатилетнюю совместную службу он ни разу меня не подставил и пару раз вытянул почти что с того света.

– Это, Зоя, сделано, чтобы я прекратил копать под «Олимпус».

– Есть тысяча других причин. Я сейчас на место происшествия, ты – нет, поскольку не служишь в полиции.

– Зачистка уже пошла – вот главная причина… Если б русские не стали бы в свое время кочевряжиться и играть в международное право, сейчас такой фигни бы не было.

– Если б Ева не подвела Адама, то всё было б в шоколаде семь тысяч лет подряд.

История старая. Русские, благодаря своим ядерным движкам, дающим 50 километров в секунду, первыми достигли Пояса и более-менее обследовали. Затем подоспели прочие и начали говорить, что космос – «достояние всего человечества». У России случился очередной приступ приобщения к «общечеловеческим ценностям» и она сама сдала Пояс в распоряжение ООН. Ооновские администраторы поделили его между своими хозяевами, корпорациями Альянса.

Когда я готов был укатить на своей доске, Зоя окликнула меня:

– Не вздумай мстить. Я тебя знаю, ты старый, но глупый…

Вечером я встретился с тремя у стены заброшенного пакгауза, где все камеры наблюдения были выбиты сто лет назад. В старых НФ-фильмах любили показывать на астероидах и кабаки, где сидит расфуфыренная толпа в майках-сеточках, и широченные тоннели, где фланируют зеваки как по бульвару. На самом деле никто не будет платить за кислород и обогрев этих квадратных километров. На астероидах всё теснее и экономнее, носи с собой баллончик с оксигелем и не забывай о телогрейке на топливных элементах. Астероидник, если не надо ходить на работу, предпочитает торчать в своей норе. Если разжился деньжатами, закажет себе в конуру биомеха-собутыльника, который делает вид, что пьет, или «невесту» в коробке, которую можно собрать, использовать и отправить обратно поставщику. Так что места, где можно собраться и сговориться, еще знать надо.

Этих троих парней лично я привел в службу охраны, работали у меня раньше и знали Йурга.

– Никого не обязываю, – сказал я. – Я успел переговорить с порученцем Зверей, забил стрелку. Попутно он сообщил, что Хауэр продаёт верфь и всё, что есть ценного на Дионе, толстосуму с «Олимпуса». Естественно, звереныш хотел запугать меня, но это, увы, подтверждает информацию, пришедшую от других источников. Может, сам Дарси приобретает Диону. Сейчас она сильно упала в цене, так что он купит ее, считай, на сдачу, оставшуюся после захода в кафешку. А ещё он легализует банду Зверей как Службу безопасности верфи.

– Звери нас давно приговорили, – резонно отозвался Гонсалес. – С тех пор, как мы не дали им стать ЧОПом под крылышком у Хауэра.

– Мне их порученец так и намекнул. Звери, как возьмут под контроль верфь, начнут зачистку Дионы. Дарси не заботят контракты Хауэра, вызовет рефрижератор пообъемнее, загрузит туда всю местную голытьбу, предварительно отключив её разрядом по лбу, и отправит к чертям собачьим на Таранис. Её там даже размораживать не станут. Скажут, что холодильник по дороге испортился и довезли одну тухлятину. Так что, господа камрады, кто со мной на свидание с посланцами ада?

– Серьезный зашквар, но я с тобой, – определился Андраник.

Небойша просто кивнул.

– Куда ж я без вас? – сказал Гонсалес. – Если вас того, мне скучно будет.

– Сейчас карту на ваши глазодисплеи выведу… Стрелка рядом с бывшим заводом по синтезу белка. Он над местностью господствует, если перекресток нескольких тоннелей и платформ можно так назвать. Небойша заранее приткнется на заводе около центрифуг – у него в секторе обстрела вся их кавалькада окажется, которая въедет со стороны мола. А мы, если что, смещаемся за эту низенькую переборку, она крепкая, потому что прикрывает магистраль сжиженного кислорода. На схеме коммуникаций, которая вряд ли известна Зверям, потому что для служебного пользования, есть кое-что интересное. Канализационный канал с тремя колодцами…

Небойша отправился первым – по заваленному мусором, но все еще проходимому ремонтному тоннелю. Когда он занял позицию, двинулись остальные.

Разговор со Зверями, как и ожидалось, не склеился; нам предложили быстро свалить с верфи и далее не возникать. Небойша как раз передал на мои динамички, встроенные в челюсть, что держит под контролем двух Зверей, которые забрались во флигель белкового завода, где автоклавы стоят. Я оглянулся – Андраник и Гонсалес прикрыты тушей сломанного погрузчика. От них до переборки не более 7 метров.

– Работаем, – сказал я, сделал шаг назад и, соскользнув в канализационный колодец, припустил по каналу. Отметил, что тело пока слушается меня, межпозвоночные диски еще не напоминают о себе, потому что парочку из них вовремя поменял, когда получил от Хауэра последнюю премию. Когда надо мной появился просвет люка – на пару секунд стало страшновато; наверху вовсю свистело. Но подоспевший Гонсалес подтолкнул сзади и я бодро полез наверх. Затем рывок, перекат влево, два моих выстрела под днищем сломанного погрузчика, кажется, там виднеется чье-то брюхо. По крику Зверя, съевшего пулю, ясно, что попал. Теперь еще перекат. Прямо надо мной прошла пуля в просвет между гермокарами, на которых подъехал неприятель – это Андраник активничает.

Небойша сообщил, что снял одного из тех Зверей, что засели на белковом заводе. Я рванул в просвет между гермокарами. Через мгновение передо мной возникло несколько упитанных морд. Несмотря на спешку, я заметил, что кормежка у них явно лучше, чем у нас. Они оборачивались на меня, но как-то вяло, звуки вязли, да и мои собственные действия выглядели медленными. Но я ощущал, что Звери будут делать в следующие секунды.

Выстрел, затем бодрый нырок в ноги тому, кто наводит на меня оружие. Тот, падая, стреляет, его пуля рвет рукав у моей куртки, но проходит мимо тела – теперь моя очередь. Еще один стоит ко мне в полоборота, оружие обращено к Гонсалесу. Хоть невежливо стрелять в бок, но придется – тот готов.

Кто-то пытается выглянуть из-за открытой дверцы машины, я стреляю сквозь нее, проталкивая две пули в одну пробоину. Достал. Еще несколько выстрелов и здесь не осталось ни одного функционирующего противника.

– Чисто, – говорит Гонсалес, у него счастливое лицо.

Но звучит выстрел – со стороны белкового завода. С дополнительным бжиканьем. Что-то бьет меня под ключицу. Еще выстрел – оттуда же. Гонсалес сползает по борту машины, глядя удивленными глазами, как кровь толчками рвется из шеи. Пуля вошла в тело над броником.

Всё ведь уже закончилось, разве Небойша не нейтрализовал тех двух гаденышей?

Пока подскакивал к Гонсалесу, прозвучал еще один выстрел, только в стороне, и Небойша сообщил:

– Завалил второго Зверя, который на белковом прятался. Не мог его достать, пока он не высунулся из-за автоклава и не начал стрелять.

Я пытался пережать поток крови, бьющий из Гонсалеса, и понимал, что не получится. Он посмотрел на меня меркнущими глазами и отошел...

Трех раненых Зверей добил Небойша – экс-солдат был без комплексов; эти являлись франками – судя по следам на коже от сшивки додо разных национальностей. Андраник заштопал мне рану степлером и наложил дермопласт, который вводит коктейль из патоцида и анестетика. Пуля шла рикошетом и застряла в мягких тканях, такую лишь хорошо настроенный робохир сможет вытащить. Использованные стволы cдали Небойше, чтобы припрятал. Он первым отчалил, потом Андраник, который еще проверил, не осталось ли записей происшествия на окрестных камерах и, что обнаружилось ненужного, потёр сверхпроводящим электромагнитом. Гонсалеса придется оставить здесь – прости, дружище, мы все – набор органов для «Хьюман Лего».

Из-за застрявшей пули с расщепляющимся наконечником перспективы выглядели неважнецкими. В больничку нельзя, сдадут полиции и не факт, что лейтенанту Димитриди. Попаду к Бергеру, который меня однажды чуть не замариновал в тюрягу на семь лет; и доказывай, что у нас была честная битва при белковом заводе. Домой – нельзя, камеры засекут, что из меня кетчуп полез. Оставалось одно – податься к мусорным коллекторам, в гостиницу минус пять звезд.

3. На абордаж

По дороге встретил две фигуры, упакованные в матово-черный экзоскелет – с виду большие жуки. Я, укрывшись за тумбой пневмонасоса, опознал этих жуков, как сотрудников ЧВК «Блекджек» – точно не Звери, одни рейлганы чего стоят. Значит, о происшествии стало известно и Дарси перебросил подкрепление. Подствольники у них – пусковая установка для противопехотных ракет с боеголовками типа «жди меня», соображающими не хуже ушлого москита. От такой за углом не спрячешься. Теперь мне придется вспомнить молодость и проехаться на борде по пересеченной местности, чтобы добраться до люка вентиляционной шахты.

Скатился по крыше склада, с нее на наклонную стену соседнего пакгауза, далее соскок на трап – едва не навернулся, далее слалом по ступенькам и соскользнул в шахту. Блекджеки успели меня заметить – была пара вспышек по сторонам от выстрелов рейлгана.

Я в тесном пространстве под платформой, борд застревает в грязи и дальше не едет, скачу на четвереньках как крокодил, даже в полусогнутое положение не подняться. Повернув голову, вижу, как недалеко появился факел ракеты. Пошла по спирали, потому что головка не смогла сразу ухватить малоконтрастную цель. Тут я заметил крысака. Ему было, конечно, на меня плевать, но эти мутанты всегда торопятся туда, где есть чего погрызть и можно спрятать задницу. Чешу за проворным зверьком, протискиваюсь через ржавую щель, чуток опережая ударную волну и град поражающих элементов от разорвавшейся боеголовки. Шлепаюсь в какой-то гундящий и вибрирующий мусор. Тяжелой болью отдает рана – кажется, дермопласт отлетел.

На меня направляют свет. Я в куче использованных секс-игрушек, некоторые еще продолжают играть. Вокруг странный коллектив. Название я им знал – банда помоечников, хотя себя они обозначают более уважительно – племенем. Их подозревают даже в каннибализме, хотя, максимум, в чем они провинились – в безбожном редактировании генома ради усиления нюха и осязания.

Основная их работа – выискивание в мусоре, прошедшем через сепараторы, того, что можно загнать старьевщикам. Кристаллов кубитных процессоров, терабайтных накопителей и такого прочего. Органика, сбрасываемая Дионой и приходящими кораблями, тоже притекает сюда, в коллектор. Включая то, что осталось от горожан, которые задолжали владельцам ресурсов за воздух и воду. Мелкие крокодилеры, не имеющие крутого оборудования, изымают печень, сердце, почки, килограмма три тканей; прочее, без затей, спускают в канализацию. А помоечники вылавливают из стоков органические чипы, импланты, квазиживую синтетику; торопятся, пока крохотные дизассемблеры не переработали отходы в удобрение для оранжерей. Эти ребята своими кривыми пальцами, усеянными пупырышками рецепторов, ощупывают всё, что твой крысак, а длинными квантово-чуткими носами обнюхивают, улавливая колебания молекул ценных веществ.

Человек пятнадцать пялятся на меня. Не считая тех, кто не смог отвлечься от сортировки мусора.

– Привет санитарам леса, труженикам помойки, – дружелюбно начал я.

– Раздевайся, – откликается вождь племени.

Не так уж я испугался. У меня пушка в кармане. Но если эти кинутся со всех сторон и у них найдется кусари – пучок мономолекулярных нитей с крючками на конце – мне абзац. Лучше договориться. Однако на вожде столько налеплено трансодермов, создающих коктейль из нейромедиаторов, что он едва ли чего-то соображает.

– Вы извращенцы или дети подземелья? Забыли, что все люди – братья, в том числе и сестры?

– Снимай одежу, придурок, и чеши отсюда, – с возмущением в голосе отозвался вождь сапрофитов.

– А я не стриптизер.

Подкатил еще один, с третьим глазом. Такие «живые плантации органов» околачивались в районе пассажирского причала, пока сюда залетал турист, желавший получить за полцены новый член. А попутно обворовывали гостей при помощи юрких киберпаучков – запусти их потихоньку в карман клиенту и готово, даже информацию с интракорпоральных чипов считают.

– Знаю его, Берсенефф с верфи. Он расследованием занимался по поводу нападения монстра на докера, потом стрельбу со Зверями устроил. Вон у него дырка кровавит.

– Чем тебе Звери не угодили, Берсенефф? Вы ж одной породы, – ехидно спросил вождь.

– Всем. А за ними идет «Блекджек». Будут Диону чистить, поскольку она вместе с верфью переходит в собственность Дарси. Это главный поц на «Олимпусе» – видели бачок-переросток, который сейчас на ремонт пришел? Из почищенной Дионы зоопарк сделают, потому что у них там монстры завелись. Ребят вроде вас – в криокамеры и на астероид Таранис, печально плывущий за орбиту Юпитера; дожидайтесь там второго пришествия. А какой-нибудь криворукий криогенщик забудет вам влить гликопротеины-антифризы…

Тут мне стало не по себе из-за нехватки кислорода. В осадок выпал, бери меня тепленьким. Когда очнулся – сперва проверил, на мне ли штаны. Они, по счастью, на месте, однако мою пушку помоечники умыкнули. Бабушка-яга, шипя изношенной гидравликой, выковыривала мне механической рукой осколки из раны, затем залепила ее куском искусственной кожи, выращенной на трупном коллагене. А в разъем на моей вене был любезно вставлен баллончик с оксигелем.

– Эй, Берсенефф, – вождь приметил, что у меня зажегся взгляд. – Мы знаем, как попасть на «Олимпус». Монстры приходили, пользуясь трубой, по которой стоки с корабля попадали в наш коллектор. Выбираясь оттуда, они пятерых у нас разодрали, братцу моему выжрали печень и мозги за милую душу. Пока мы это дело не просекли и не залили там всё токсинами, несмотря на визги. Один из моих бойцов сползал по той трубе на «Олимпус».

Вождь помойного племени развернул листок е-бумаги и стал чертить по ней пальцем – та превращала корявые линии в подобие чертежа.

– Здесь у них междудонное пространство как на любом корабле, только огромное. А это типа корабельные флоры. Между ними, в диптанках и цистернах, запасы всякие, от жидкого кислорода до воды. Выше, как и полагается, машинное отделение.

– И как туда попасть?

– Забираемся тут, проходим шлюз – код доступа уже подобран, и работаем, – сказал вождь, чьи глаза светились от предвкушения. – Разведываем, сметаем всё, что можно унести, что нельзя – ломаем. Один кубометр вещества на «Олимпусе» стоит, в среднем, миллион баксов. Лично читал.

– Это ж в среднем. Но я по-любому с вами, у меня с ними свои счёты, только пушку отдайте.

– Мы еще с тобой не разобрались. Может, ты – засланный казачок, – улыбнулся острыми акульими зубами вождь, показывая, что лучше его не доставать

– К вам я случайно попал, так? Стал бы я за друга мстить, пулю ловить и втравливать себя в историю с Дарси, лишь для того, чтобы влезть кому-то в доверие в вонючем подвале? Значит, казачок не засланный, а самый натуральный – у меня прапра есаулом был в России сто лет назад.

– Ладно, Берсенефф. Я тебя в видении своем видел, таком, что Нострадамус отдыхает; ты попирал ногами тварь с большой пастью, потом улетел на Юпитер вместе с остальными чудовищами. Пойдешь со мной. Только пушку я тебе не верну. Мне она нужнее, но кое-какое оружие получишь.

Всё-то у этого ясновидца к рукам прилипает; хотя сведения о Нострадамусе в наше время, когда невежда на невежде сидит, делают ему честь.

– Мы что, пираты, получается? – протянул тощий мужичок, который многие годы проработал игрушкой, судя по ржавым тродам, вставленным у него, куда ни попадя. Такого подключи к консоли, начнет танцевать как медведь. Это такой зверек ручной, вроде кенгуру.

– Пираты там, на «Олимпусе», – верно заметил вождь.

Помоечники стали бесстрашно собираться на войну; у Прыга, похоже, интерфейс к ним ко всем. Вибротопоры, пращи из нанотрубок. Даже клей – прилепиться к чему-нибудь, если на «Олимпусе» случится разгерметизация.

Оружие я получил – гаусс-арбалет. Вместо тетивы соленоид, швыряющий стальные штыри, заряда у конденсаторов на десяток выстрелов.

И мы поползли. В трубе не спасали от вони даже затычки в нос, и что-то затекало за шиворот, несмотря на полученный плащ-презерватив. Триста метров по отчаянно скользкой поверхности, где без «кошек» никак – и вот мы на борту «Олимпуса».

Пространство неясных объемов, сжатое сверху и пересеченное плоскостями, проницаемыми, не сплошными. Едва просматриваемое благодаря двухканальным глазокамерам, вроде той, что у меня. Совсем неподалеку что-то чмокало и наводило жуть. Потом мы услышали: «Помогите, помогите». С небольшого расстояния, не очень разборчиво.

– Прямо всем отрядом не пойдем, – предусмотрительно сказал Прыг. – Пускай он идет и проверяет.

Вождь однозначно показал в мою сторону, заодно хлопая по рукоятке отнятого у меня пистолета, типа лучше не отказываться. Спасибо за доверие... И я пошел на звук. Сперва увидел рыхлого раздутого субъекта, который как-то подрагивал. Это точно не он звуки издавал. Из неподвижного рта течет слизь. А за ним копошится кое-кто ещё.

Я подумал, что эта парочка занимается тем самым, что сейчас модно и выгодно, однополой любовью. Но потом рыхлый завалился набок – дохляк, не первый час. А тот другой занимался совсем не этим. Он объедал первого со спины, оголив уже его хребет. Однако не ртом. Его грудная клетка створками разошлась в стороны и оттуда вышли огромным цветком четыре зазубренные челюсти. В глубине зева как будто червивилось что-то, может отростки. Голос исходил оттуда.

Я вовремя отшатнулся – едок прямо из сидячего положения прыгнул на меня. Я выстрелил в него из своего арбалета – и смазал. Целеуказатель на глазокамере глючит, потому что продавец-зараза меня нагрел. Зато я удачно метнулся в сторону и монстр тоже промахнулся, шмякнувшись о плоскость флора.

Прожорливая тварь в быстром перекате поднялась на ноги – жилистые, с приподнятым от пола пяточным суставом – и снова бросилась ко мне. Эти гады – упоротые! Я сиганул в вырез флора. Но вслед за мной туда нырнул и монстр.

Мне под ноги подкатился обрезок трубы. Никаких размышлений, подхватив его, нанес прыгнувшей твари удар по башке, а когда она завалилась набок – ударил словно копьем, вглубь «цветка». Створки грудных челюстей хрупнули, пытаясь разгрызть трубу, вырвали ее из моих рук и… тварь вроде подавилась.

Оружие-то мне мужичок-игрушка подкинул. Следом появились и другие люди Прыга, изрешетив прожорливого монстра арбалетными стержнями.

Можно радостно порассматривать поверженное чудище, что у него за потроха? Но послышалось грохотание из разных концов этого непонятного пространства, и оно нарастало.

– Через пару минут их тут будет больше, чем народу на распродаже. Надо уходить.

Мы двинулись к ремонтному люку, который еще лазутчик Прыга усмотрел, а монстры вовсю сыпались через отверстия флоров. Лучшего наименования, чем вурдалаки, учитывая такую хавалку, им не подберешь.

Поскольку оторваться не успеваем, Прыг командует пронзительно бабьим голосом:

– Держать линию, прикрыть фланги, не забывать о тыле. Пращники бейте в задние ряды наступающих врагов, старайтесь вышибать их, когда они лезут через флор, арбалетчики стреляйте в передние ряды.

Все было как в битве при Азенкуре. Прыгу бы жить лет на 700 пораньше, тогда б ему цены не было. Герцогом б стал; на худой конец, бароном.

Что-то невидимое сдернуло с места одного из наших бойцов, того мужичка-игрушку, уволокло к противнику, где пара вурдалаков легко разорвала его, только худые кишки и мелькнули. Потом потащило еще одного, моего знакомца с третьим глазом; орал он тоже за троих. Я догадался, что его зацапали невидимые щупальца. А тащит его к себе на обед тот активист, у которого более всего пены из пасти. Засадил я в вурдалака каленый стержень из своего гаусс-арбалета и с испуга попал прямо в брюшную капсулу. Затем, дернувшись вперед и ухватив помоечника за шиворот, вернул обратно в наши стройные ряды.

– Я и Берсенефф прикрываем, – распорядился Прыг. – Главные силы – к ремонтному люку.

Он отстрелял боезапас моего «Глока» и лишь парочку монстров угомонил; глазокамеры у него с помойки, ясное дело. Поэтому меня с ним отрезали от главных прилежно драпающих сил.

– Сейчас проходим пару флоров, далее через пустой диптанк, а за ним другой ремонтный люк, – оптимистично поделился Прыг.

До диптанка добрались, открыли вход и двинули насквозь. Сам он размером со спортивный бассейн, внутри не пусто, а загаженной воды по пояс. Рядом вынырнуло существо, вроде того, что недавно жрали на моих глазах, только вполне живое. Разбухшая голова, из темени сочится слизь, будто кости черепа разошлись, живот тоже раздутый, слизеточивый. Обернуто белесым наростом, вроде мантии моллюсков. Смахивает на живых мертвецов, драугов – видел таких в детской книжке.

Обозначились и особи, что закрепились на своде диптанка – похожие на драугов, только усохшие, со сползшим на грудь лицом; вроде чехла или куколки для чего-то находящегося внутри.

Прыг оказался слишком близко от одной из них. Из чехла выглянуло существо, с животом, прилипшим к спинному хребту, значит голодное, с остроконечным хоботком. Чистый упырь. И разом зацапало вождя, связав ему руки, стало подтягивать к себе. Я кинулся резать невидимые нити своим перочинным ножом – те были прочны как гитарные струны, наверное кремнийорганика. В итоге, обрезал одну-две, и из-за инерции плюхнулся в воду с головой.

Пока выныривал, меня со всех сторон окружили драуги, мелькая бельмами. Вроде незрячие, а тепло чувствуют. Одному из них пропорол мантию, прорвался из окружения. А Прыгу ничем не помочь. Спеленут, подвешен кулём под сводом и проткнут сосательным хоботком. Брюхо упыря раздулось, набравшись кровавого содержимого, которое он со стрекотом выкачал из вождя помоечников. Перед тем, как уйти в лучший мир, успел бедняга прошептать, скосив ко мне побагровевший глаз: «Берсенефф, лови код авторизации… Ты покончишь с «Олимпусом»». У него из кармана выпал тюбик с универсальным клеем, после чего он с усилием добавил несколько слов. И я понял, кого Прыг напоминает – предыдущего директора верфи, М. Окс, которую уволил Хауэр, когда лопнула ставка на строительство супербалкеров. Он тогда был женщиной. Именно Окс меня на работу принимала в охрану верфи.

И тут вода из цистерны стала уходить, продувка пошла. Вместе с бурлящей жижей поплыли куда-то и драуги. Чего не скажешь об куколках, прилипших к своду. А тот упырь, который вытягивал кровавый сок из Прыга как из стакана, пальцами ноги сжимал мой пистолет!

Он посчитал, что я буду драпать, а я, наоборот, подпрыгнул и, ухватившись за его пальцы, отсек парочку из них вместе со своей пушкой. И шлепнулся вниз. Обернувшись ко мне своей раздвоенной челюстью, он стал спускаться.

Я, швырнув куртку в его цепкие щупальца, успел загнать в пистолет запасную обойму – не нашли помоечники у меня заначку – и подстрелил упыря, когда его сосательный хоботок был в десяти сантиметрах.

Это ненадолго замедлило бы развязку, если б я не провалился сквозь раструб патрубка и меня не понесло по трубе вместе с драугами. Еще немного и захлебнулся бы, но твари уже прогрызли в нескольких местах водовод и меня выбросило в рыхлые слои теплоизоляции под обшивкой.