Текст книги "1993. Расстрел «Белого дома»"

Автор книги: Александр Островский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Вместе с «Сергеем» и Усманалиевым он сначала проник на «сопредельную территорию КБ имени Ильюшина», затем на базу «Авиатехснаб», а оттуда ушел на Ходынское поле.⁸³⁶

Почти с самого же начала появились подозрения, что события на Ленинградском проспекте – это организованная Кремлем провокация⁸³⁷. Дав им позднее именно такую характеристику, А. В. Руцкой в интервью корреспонденту радио «Свобода» Марку Дейчу заявил: «Я знаю, что перед тем, как появиться у нас, в Белом доме, Терехов встречался с руководителем управления ФСК по Москве и области Евгением Савостьяновым».⁸³⁸

Деталь сама по себе немаловажная. Но о еще более важном факте 24 сентября на пресс-конференции поведал сам Е. В. Савостьянов. Он сообщил, что «встречался с Тереховым» накануне «событий» у штаба ОВС СНГ.⁸³⁹

«Встреча состоялась в 17.15 на Конюшковской улице (рядом с Белым домом)». Что же привело Е. В. Савостьянова на эту встречу? Оказывается, ему стало известно, что в ближайшее время со стороны Союза офицеров возможны какие-то «акции». Поэтому он направился к С. Н. Терехову с «предложением взять на себя обоюдные обязательства, чтобы до 9 часов (конец заседания Военного Совета в Белом доме) никаких акций не предпринималось». С. Н. Терехов дал «слово офицера». На 21.00 они договорились о «повторной встре-

че».⁸⁴⁰⁾ Однако, «когда в 9 часов Савостьянов с группой подъехал к Белому дому, то вышедший навстречу человек сказал, что С. Терехов со своими людьми уехал в штаб ОВС на Ленинградский проспект».⁸⁴¹

В беседе со мною Станислав Николаевич подтвердил факт этой встречи и уточнил, что приглашение на нее получил от члена Союза офицеров Виктора Юрьевича Кузнецова. Последний не только привел его к Е. Савостьянову, но и присутствовал во время их разговора.⁸⁴² Подтвердил С. Н. Терехов и то, что в ходе этой встречи Е. Савостьянов действительно обратился к нему с предложением ничего в ближайшее время ничего не предпринимать. Однако никаких обещаний он не давал и о новой встрече не договаривался.⁸⁴³

Из материалов Комиссии Т. А. Астраханкиной явствует, что «встреча проходила без санкции руководства Верховного Совета Российской Федерации, и. о. Президента Российской Федерации Руцкого А. В. и назначенных им министров обороны, безопасности и внутренних дел Российской Федерации».⁸⁴⁴ Более того, С. Н. Терехов никого не поставил о ней в известность после того, как вернулся в Белый дом.⁸⁴⁵

Странно и другое. Допустим, что начальнику столичного управления Министерства безопасности и одновременно заместителю министра безопасности действительно стало известно о подготовке операции на Ленинградском проспекте. Неужели, чтобы сорвать эти замыслы, ему требовалось самому ехать на встречу с С. Н. Тереховым?

В выступлении Е. В. Савостьянова на пресс-конференции есть еще одна интересная деталь. Оказывается, «через две минуты» после того, как он снова появился у Белого дома, выступавший на митинге В. И. Анпилов заявил, что «Союз офицеров взял штаб ОВС СНГ и надо спешить на помощь».⁸⁴⁶

Касаясь этого факта, К. И. Кобец в своем выступлении на пресс-конференции не только приводил его как доказательство участия Союза офицеров в нападении на штаб, но и отмечал, что сообщение о том, что «здание ОВС СНГ взято» прозвучало в «Белом доме» тогда, когда «бой только что начался».⁸⁴⁷

Когда же прогремели выстрелы на Ленинградском проспекте? Из приведенного ранее интервью коменданта здания штаба ОВС СНГ явствует, что это произошло около 22.00⁸⁴⁸.

Б. Н. Ельцин утверждает, что нападение было совершено в 21.10⁸⁴⁹. В пресс-релизе, распространенном ГУВД Москвы, говорится, что инцидент произошел «в 21 часов 05 минут»⁸⁵⁰. По заявлению Президиума правительства и сообщению Интерфакса, выстрелы на Ленинградском проспекте прогремели еще раньше – в 20.50.⁸⁵¹

Как объяснить эти расхождения?

По всей видимости, в 20.50 машина с группой С. Н. Терехова остановилась у бензоколонки, а в 21.05-21.10 произошло нападение на Штаб ОВС СНГ. Поэтому в материалах следствия на этот счет говорится более осторожно: «около 21 часа»,⁸⁵²

По свидетельству В. И. Анпилова, за несколько часов до инцидента на Ленинградском проспекте к нему в сопровождении начальника штаба Союза офицеров «Черновила» (правильно: Е. А. Чернобривко. – А. О.) подошел С. Н. Терехов и сказал: «Получено задание захватить штаб армий СНГ. Прошу сейчас об этом никому не сообщать», а затем в определенное время «объявить по громкоговорящей установке, о том, что мы пошли на штурм и просим помощи»⁸⁵³.

Воспоминания В. И. Анпилова перекликаются с воспоминаниями его заместителя по «Трудовой России» Бориса Михайловича Гунько. По его свидетельству, с подобной просьбой в тот вечер С. Н. Терехов обратился и к нему.⁸⁵⁴ После этого Б. М. Гунько встретился с В. И. Анпиловым и они договорились о совместных действиях.⁸⁵⁵

Ю. И. Хабаров вспоминает, что, когда у Белого дома еще шел митинг и выступала Сажи Умалатова, «как будто издалека тихо, но постепенно нарастая, стали раздаваться позывные… советского радио. Звуки шли слева от нас, все громче и громче, и уже не было никакого сомнения, что это позывные: – "Широка страна моя родная…", повторяемые неоднократно, но… без слов, только мелодия. Еще до людей не дошло понимание раздавшихся позывных, как вдруг мощно, заглушая 2 громкоговорителя, расположенных на балконе Дома Советов, из 4-х громкоговорителей переносной радиостанции 'Трудовой Москвы", стоявшей на тротуаре под балконом, раздался голос неведомого диктора: "Товарищи! Через несколько минут будет передано важное сообщение…". Внимание людей, присутствовавших на площади,

сразу было переключено на эти 4 громкоговорителя, вокруг которых плотной массой стояли сторонники движения "Трудовая Москва"».⁸⁵⁶

«…Наконец, – отмечает Ю. И. Хабаров, – после некоторой паузы, когда, казалось, достаточно одной искры, чтобы воспламенить возбужденный, ждущий "важного сообщения" народ, из громкоговорителей "Трудовой Москвы" зазвучали, заглушая трансляцию митинга, слова этого "важного сообщения": "Товарищи! Только что группа офицеров захватила Главный штаб объединенного командования СНГ!" Сообщение передавалось хорошо поставленным голосом, с нарастающим пафосом, явно имитируя официальные сообщения Информбюро, которые зачитывал диктор Левитан в последние годы Великой Отечественной войны». Этим диктором был Б. М. Гунько.⁸⁵⁷

«Площадь, – вспоминал этот момент Б. М. Гунько, -взрывается могучим "Ура!", а я после краткой паузы продолжаю: "Это дает возможность передать всем воинским частям приказ о немедленной вооруженной поддержке Съезда народных депутатов и защите нашей Конституции". После этих слов крики "Ура!" подобно громовым раскатам многократно сотрясают площадь. Я вижу радостные лица. Люди обнимают друг друга. У некоторых на глазах слезы счастья… Но дальше – самое главное и самое неприятное. Я объявляю: "Дорогие товарищи! Союз офицеров просит часть участников митинга срочно переместиться для оказания поддержки в район штаба"»⁸⁵⁸.

По воспоминаниям Ю. И. Хабарова, «площадь буквально вся пришла в движение… возбуждение людей не поддается описанию. Впервые… забрезжила победа!., скорее в район метро "Аэропорт". А на балконе мечется, именно мечется генерал-лейтенант Титов М. Г., призывает, умоляет всех остаться на своих местах».⁸⁵⁹

И тут до собравшихся начинает доходить смысл сделанного объявления. «В толпе возникает какой-то невнятный гул, – читаем мы в воспоминаниях Б. М. Гунько, – он нарастает, и вот уже совершенно отчетливо слышны те самые гневные слова, которых я ожидал: "Это – провокатор! Товарищи! Я его знаю! Это агент ЦРУ! Сионист! Я его видел у

американского посольства!" И вот после двух-трех минут абстрактных проклятий уже выкрикивается и руководство к действию: "Бить его! Бей провокатора!"».⁸⁶⁰

Только после этого к микрофону подошел В. И. Анпилов. Когда он «объявил снизу о том, что группа Станислава Терехова пошла на штурм штаба армий СНГ и просит помощи, сверху, от микрофонов установки на балконе Верховного Совета, генерал Титов закричал: «Провокация!» «Буквально через несколько минут… – пишет лидер «Трудовой России», – меня скрутили и готовы были четвертовать на месте за клевету на своего командира офицеры Терехова. С трудом уговорил их подняться вместе к генералу Ачалову, чтобы выяснить, по чьей инициативе действовал их командир. Навстречу нам из лифта вышел подполковник Черновил (правильно: Е. А. Чернобривко. – А. О.), и на мой вопрос: «Кто просил объявить о начале штурма штаба СНГ?» – он, потупив глаза, честно ответил: «Терехов!» Офицеры, заломившие мне руки за спину, опешили и отпрянули от меня».⁸⁶¹

С. Н. Терехов признал факт подобного разговора с В. И. Анпиловым и уточнил, что он состоялся примерно в 15-20 минут девятого, «минут за пять» до отъезда на Ленинградский проспект. «Я не стал его, как, впрочем, и других, посвящать в детали, сказал коротко, в двух словах: выезжаю туда-то, обеспечиваю там шумовой эффект, а ты обеспечь, чтобы подтянулись силы».⁸⁶²

По утверждению В. И. Анпилова, его выступление имело место в 19.00⁸⁶³, Б. М. Гунько относит этот эпизод к 20.00⁸⁶⁴, из слов Е. Савостьянова получается, что Б. М. Гунько появился у микрофона около 21.00, корреспондентка «Советской России» Г. Ореханова относит его к 22.00,⁸⁶⁵

Кому же верить?

Прежде всего следует исходить из того, что рассматриваемый эпизод произошел тогда, когда у стен Белого дома еще шел вечерний митинг. Обычно он заканчивался в 21.00⁸⁶⁶. Кроме того, заслуживает внимания приведенное свидетельство Е. Савостьянова о том, что он прибыл на Краснопресненскую набережную к 21.00 и «через две минуты» после этого прозвучало сообщение о взятии штаба ОВС СНГ. Это совпадает с утверждением И. Иванова о том, что заявление

Б. М. Гунько появилось в эфире за несколько минут до трагедии на Ленинградском проспекте.⁸⁶⁷

Призыв Б. М. Гунько «сделал свое дело». По некоторым данным, на него откликнулось примерно 200 человек⁸⁶⁸, но до Ленинградского проспекта добралось немногим более трети. Они собрались «на зеленой полосе (бульваре) посередине Ленинградского проспекта и стали скандировать: „Банду Ельцина под суд“, а потом петь революционные песни»⁸⁶⁹. Видимо, из их числа и были те восемь арестованных, которых первоначально обвиняли в нападении на штаб ОВС СНГ.

Этого организаторам провокации было недостаточно. Поэтому уже ночью «в половине второго» «надрывной женский голос» через «мегафон РКРП» снова обратился с призывом отправиться на помощь товарищам к штабу ОВС СНГ⁸⁷⁰

Если В. И. Анпилов и Б. М. Гунько сообщили о нападении на штаб ОВС СНГ за несколько минут до самого инцидента, то, по утверждению Ю. М. Воронина, в средствах массовой информации первое сообщение об этом появилось уже в 20.50⁸⁷¹. Факт, свидетельствующий, что события 23 сентября на Ленинградском проспекте – это провокация, организованная Кремлем.

Подобный же характер имеет и прошедшая в тот вечер по радио и телевидению информация о задержании С. Н. Терехова «через пару часов после неудачного нападения на штаб» ОВС СНГ, то есть около 23.00, якобы на основании фоторобота.⁸⁷²

Между тем, по утверждению Е. В. Савостьянова, сделанному утром 24 сентября, С.Н. Терехов был арестован в ночь с 23-е на 24-е, причем не по фотороботу, а во время нападения «на Главное разведывательное управление Генерального штаба»,⁸⁷³

Отрицая факт нападения на ГРУ, С. Н. Терехов позднее признал, что действительно был арестован ночью «на одном из военных объектов» недалеко от Штаба ОВС СНГ. По его словам, он оказался на территории этого «объекта» совершенно случайно. Пробираясь в темноте, наткнулся на какой-то забор, перелез через него с двумя товарищами, а когда понял, что попал не туда, уйти обратно не сумел, так как повредил правую руку.⁸⁷⁴

По сведениям, полученным Н. Бурбыгой, С. Н. Терехова арестовали возле здания ГРУ в час ночи,⁸⁷⁵ О том, что его аре-

стовали «через четыре часа» после инцидента на Ленинградском проспекте, то есть уже за полночь, С. Н. Терехов сообщил позднее в интервью газете «Гласность».⁸⁷⁶

Следовательно, версия о задержании С. Н. Терехова около 23.00, причем на основании «фоторобота», тоже свидетельствует о причастности Кремля к организации провокации на Ленинградском проспекте.

В связи с этим нельзя не отметить следующий факт. Выступая 1 октября на переговорах в Свято-Даниловом монастыре, Ю. М. Лужков сообщил, что еще «в среду», то есть 22 сентября, «в 9.15 вечера» ему позвонил К. И. Кобец и, сообщив, что «получил информацию о готовящемся нападении довольно большой группы вооруженных людей» на Штаб ОВС СНГ, попросил у него «помощи силами милиции» для усиления охраны этого объекта.⁸⁷⁷

Таким образом, в то самое время, когда С. Н. Терехов, если верить газетам, еще только обсуждал вопрос о походе на Штаб ОВС СНГ, генерал К. И. Кобец уже готовился к его встрече.

То, что события на Ленинградском проспекте были спровоцированы, не вызывает сомнений.

Кто же их инициировал?

24 сентября генералы А. М. Макашов и М. Г. Титов, а также начальник штаба Союза офицеров полковник Е. А. Чернобривко заявили журналистам, что Верховный Совет не имеет никакого отношения к нападению на штаб ОВС СНГ.⁸⁷⁸ В тот же день подобное заявление сделали Р. И. Хасбулатов и А. В. Руцкой.⁸⁷⁹ Имеются сведения, что от причастности к этой истории отмежевался и В. А. Ачалов. Причем он едва ли не первый заявил, что нападение на штаб ОВС СНГ С. Н. Терехов организовал «самостоятельно».⁸⁸⁰

Это С. Н. Терехов подтвердил не только на следствии⁸⁸¹, но и сразу же по выходе из тюрьмы в интервью газете «Гласность».⁸⁸² Между тем, когда в беседе с ним я спросил, можно ли доверять его заявлениям на этот счет, Станислав Николаевич посмотрел мне в глаза и ответил: «А что я еще мог сказать?». Однако на вопрос, кто же отдал приказ, отвечать отказался: еще не пришло время.⁸⁸³

Таким образом, вопрос о том, чей приказ выполнял С. Н. Терехов, на сегодняшний день остается открытым. А о том, что

отдавший его человек был достаточно влиятельным, свидетельствует следующий факт.

Оказывается, днем 23 сентября С. Н. Терехов собрал Общественный совет Союза офицеров, сообщил о готовящейся против Дома Советов провокации и предложил отвлекающий ход – установление контроля над штабом ОВС СНГ. Предложение вызвало возражения и не получило поддержки совета.⁸⁸⁴

Несмотря на это С. Н. Терехов начал формировать группы для похода на Ленинградский проспект.⁸⁸⁵ В. В. Федосеенков, который не участвовал в заседании Общественного совета и появился в Белом доме только к вечеру 23-го, был уверен, что С. Н. Терехов выполнял приказ В. А. Ачалова⁸⁸⁶. В этом же были уверены и некоторые другие члены Союза офицеров, которые участвовали в данной операции.⁸⁸⁷ Между тем Ю. Н. Нехорошее утверждает, что, по его сведениям, хотя С. Н. Терехов и обращался с предложением установить контроль над штабом ОВС СНГ к В. А. Ачалову, его согласия не получил.⁸⁸⁸

Открытие Съезда

Едва только успели прогреметь выстрелы на Ленинградском проспекте, как в 22.00 в Белом доме начал заседать Десятый внеочередной съезд народных депутатов.⁸⁸⁹

Открывая его работу, Р. И. Хасбулатов заявил: «На съезд прибыли и уже зарегистрировались к настоящему времени 638 народных депутатов. Кворум имеется. Съезд правомочен начать свою работу».⁸⁹⁰ К утру 24-го подъехал еще 51 депутат. Общее их количество увеличилось до 689.⁸⁹¹

Съезд «прекратил полномочия» Бориса Ельцина в качестве президента и, сознавая тупиковый характер возникшей ситуации, высказался за одновременное переизбрание и президента, и народных депутатов, то есть за «нулевой вариант»,⁸⁹²

В 1994 г. бывший народный депутат А. П. Сурков опубликовал статью под названием «А был ли съезд?». Отметив, что на 23 сентября общее количество народных депутатов достигало 1046 человек, он заявил, что кворум составлял 697 голосов,⁸⁹³ Это означает, что не только вечером 23-го, но и утром 24-го кворума не было.

Действовавшая тогда Конституция предусматривала избрание 1068 народных депутатов: 900 от территориальных и 168 – от национально-территориальных округов,⁸⁹⁴ 30 октября 1991 г. съезд народных депутатов принял решение, на основании которого кворум следовало определять не от общего числа народных депутатов, а только от числа «избранных» .^89S

Всего с 4 марта 1990 по 4 октября 1993 г. был избран 1081 народный депутат Российской Федерации. При пересчете голосов мандат одного из них подтвержден не был. 15 человек за указанное время умерли, 5 депутатов добровольно сложили свои полномочия, 22 депутата отказались от своих мандатов в связи с переходом в структуры исполнительной власти.⁸⁹⁶

Поэтому на 23 сентября 1993 г. депутатский корпус насчитывал 1039 человек, и кворум составлял 693 голоса. Это значит, что его действительно не было ни вечером 23-го, ни утром 24 сентября.

«…24 сентября, – пишет В. Л. Шейнис, – собравшиеся частично поправили дело, внеся изменения в закон о статусе депутата и тут же лишив полномочий 96 своих коллег (трех за то, что состоят в правительственных структурах, а 93 – за пропрезидентскую политическую ориентацию)»⁸⁹⁷.

В результате общее количество народных депутатов сократилось до 942 человек, а кворум до 628.

Можно спорить о законности лишения народных депутатов мандатов «за пропрезидентскую политическую ориентацию», что в переводе на более понятный язык означает, за поддержку государственного переворота. Но лишение их мандатов в связи с переходом в органы исполнительной власти не вызывает сомнения. Между тем даже беглое знакомство со списком упомянутых 93 депутатов показывает, что по меньшей мере 25 из них к этому времени прекратили свою депутатскую деятельность.⁸⁹⁸

Поэтому реально депутатский корпус к осени 1993 г. состоял максимум из 1014 человек, что дает кворум в 676 голосов. Следовательно, если вечером 23 сентября его не было, то утром 24-го он был налицо.

В связи с эти возникают три вопроса: а) почему лишение депутатов их полномочий произошло не 23 сентября, в нача-

ле работы съезда, а только 24-го? б) почему в связи с переходом в органы исполнительной власти были лишены мандатов 3 народных депутата, а не 28? в) почему съезд открыли поздно вечером 23-го, а не утром 24-го?

Неужели кто-то в руководстве Верховного Совета сознательно создавал условия, чтобы самый главный вопрос, рассматривавшийся на этом съезде, вопрос об отрешении Б. Н. Ельцина от власти был решен с нарушениями? Неужели кто-то в руководстве парламента давал своим противникам в руки карту, используя которую можно было бы не только оспаривать законность отстранения Б. Н. Ельцина от власти, но и ставить под сомнение законность работы всего съезда.

Когда я поделился своими подозрениями с И. М. Братищевым, входившим в Секретариат X съезда народных депутатов, он согласился с ними.⁸⁹⁹

Тем временем, воспользовавшись нападением на штаб-квартиру объединенных войск СНГ, К. И. Кобец уже в 5.45 ночи с 23 на 24 сентября через генерал-лейтенанта Ю. Н. Калинина предъявил Белому дому ультиматум: 1) немедленно освободить от должности «новоявленных руководителей», 2) выдать «зачинщиков акции на Ленинградском проспекте для предания их суду», 3) сдать оружие и 4) распустить депутатов. На выполнение этих требований давалось 24 часа.⁹⁰⁰

В ту ночь Р. И. Хасбулатов почти не спал. Съезд закончился в четыре часа, а в семь его поставили в известность об инциденте у штаба ОВС СНГ.⁹⁰¹ В 10.00 работа съезда возобновилась. Через некоторое время на стол спикера лег доставленный генералом Ю. Н. Калининым ультиматум К. И. Кобеца, после чего «Лужков объявил о начале блокады Дома Советов».⁹⁰²

Если вечером 21 сентября возле Дома Советов начали патрулировать милицейские наряды, то 24-го около 11.00 здесь появилось первое милицейское оцепление⁹⁰³. Оно перекрыло Конюшковскую улицу в районе стадиона «Красная Пресня» и американского посольства.⁹⁰⁴

Можно было бы подумать, что это были ответные действия на инцидент у Штаба ОВС СНГ. Однако, как сообщил Комиссии Т. А. Астраханкиной первый заместитель МВД В. А. Васильев, В. Ф. Ерин утвердил «план обеспечения охраны общественного порядка и безопасности по периметру здания Дома

Советов Российской Федерации и на прилегающей к нему территории» еще днем 23 сентября.⁹⁰⁵

24-го в 11.00 у В. С. Черномырдина началось совещание. Обсуждался вопрос: штурмовать Белый дом или же нет? Мнения разделились. И предложение о штурме поддержано не было.⁹⁰⁶

Между тем стало известно, что Б. Н. Ельцин распорядился перевести департамент охраны Дома Советов в подчинение Министерства внутренних дел, а В. Ф. Шумейко заявил: «Никаких компромиссов с преступниками быть не может» и «призвал отключить воду, тепло, свет в Парламентском дворце».⁹⁰⁷

24-го, когда Белый дом получил ультиматум, А. Ф. Дунаев связался с командующим внутренними войсками МВД генералом А. С. Куликовым⁹⁰⁸. Если верить первому из них, они договорились, «чтобы ни они, ни мы не стреляли».⁹⁰⁹ А. С. Куликов, хотя и признает факт такого телефонного разговора, подобную договоренность отрицает.⁹¹⁰

«Все нужные решения Съездом приняты, – записал в этот день в своем дневнике спикер. – Надо прекратить регулярные заседания и направить хотя бы треть депутатов в: 1) Москву, 2) Московскую область, 3) регионы, 4) армию, 5) на предприятия Москвы и крупные промобъекты страны. ЦЕЛЬ: разъяснить смысл происходящего, довести до людей решения Верховного Совета РФ, и X Съезда, и Конституционного суда. Превращаемся в говорильню… Воронин, Агафонов, Исправников – согласны».⁹"

Около 14.00 по предложению Амана Тулеева народные депутаты договорились прервать свою работу до 19.00. Одни направились в Министерство обороны, другие в МВД, третьи на – предприятия города, четвертые в редакции газет и журналов и т. д. После этого предполагалось собраться снова, обменяться информацией и решить: что делать дальше.⁹¹²

Защитники Дома Советов

Еще в ночь с 21-го на 22 сентября у Белого дома началась формирование ополчения, готового в случае необходимости встать на защиту Верховного Совета. Днем 22-го запись добровольцев продолжалось.⁹¹³

По воспоминаниям Эдуарда Анатольевича Коренева, в этот день шла запись в батальон под командованием члена Союза офицеров подполковника Елисеева. Записавшиеся разбивались на десятки, после чего им предлагалось явиться на общий сбор к 20.00. Когда вечером ополченцы собрались, их разместили в бункере под небольшим двухэтажным зданием на Рочдельской улице (между Домом Советов и парком Павлика Морозова). Одни называют его Приемной Верховного Совета, другие -спортзалом.⁹¹⁴

Прибывший на следующий день из С.-Петербурга капитан 3 ранга в отставке Владимир Иванович Хоухлянцев принял участие в дальнейшем формировании ополчения, которое было решено довести до размеров полка⁹¹⁵.

Ополченцы надеялись получить оружие. Однако им его не дали. Поэтому после того, как «в ночь с 23 на 24 сентября» В. А. Ачалов открестился от инцидента на Ленинградском проспекте, подполковник Елисеев, заявив, что «нас "сдали"», «построил свой батальон и предложил ему разойтись», а также призвал членов Союза офицеров покинуть Дома Советов.⁹¹⁶

Между тем в ночь с 23-го на 24-е X съезд принял решение о создании для охраны парламента 1 -го Отдельного мотострелкового добровольческого полка особого назначения.⁹¹⁷ На его формирование А. В. Руцкой дал сутки.⁹¹⁸

«Полк, – писал А. А. Марков, – был сформирован в основном из кадровых военнослужащих и военнослужащих запаса, призванных на военную службу. Это были офицеры, которые добровольно прибыли к нам сразу после объявления указа № 1400. Они руководствовались принятой ими Советской Военной Присягой на верность советской Родине, ее Конституции и законным органам власти. Это былилюди, прошедшие большой и трудный путь военной службы, из разных силовых структур. Для многих оборона Дома Советов стала боевым крещением».⁹¹⁹

Командиром полка был назначен уже упоминавшийся подполковник А. А. Марков. По этому случаю его произвели в полковники. Заместителем командира полка стал полковник П. А. Бушма, начальником штаба – полковник Л. А. Ключников, заместителями командира по воспитательной работе – полковник Матюшко, по вооружению – Л. Т. Смогленко, по

тылу – подполковник Р. А. Ботретдинов, по связи полковник Ю. А. Орлов, начальником химслужбы – полковник Г. К. Собянин, заместителем начальника штаба – подполковник Г. В. Куксов, заместителем начальника штаба построевой службе и кадрам – майор А. И. Дармин, начальником разведки -майор Степанов, начальником оперативного отдела подполковника. М.Ладыгин, начальником медслужбы -А. В. Баклаев, командиром взвода спецназначения (спелеологи) – А. П. Федоров, командиром комендантского взвода – майор Ю. И. Сазонов, командиром инженерно-саперного взвода – старший лейтенант И. Брумель, комендантом объекта № 100 – полковник А. В. Лексиков, командиром разведки батальонов – майор А. Ц. Жамбалов, командиром спецгруппы «Москва» – подполковник В. В. Самброс, командиром спецгруппы «Гром» – лейтенант Сергей Кузнецов, командиром группы «Север» («Норд»)⁹²⁰ – С. Н. Гаврюшин.⁹²¹

Фамилии начфина, начальника особого отдела⁹²² и командира взвода охраны установить пока не удалось.

Как вспоминает Н. В.Андрианов. В. П. Баранников встретил сообщение о создании Добровольческого полка иронично и бросил фразу: «У них теперь есть даже своя военная контрразведка».⁹²³

Заметьте: не у нас, а у них.

Полк состоял из четырех батальонов. Первый батальон возглавил полковник милиции Н. Л. Куликов, второй – В. И. Хоухлянцев, третий – М. И. Чучалин, четвертый – В. И. Литвинчук. Кроме того, был сформирован казачий батальон под командованием рядового А. А. Проказова и казачья сотня под командованием сотника В. И. Морозова.

Первый батальон получил задание охранять Белый дом со стороны набережной, второй – со стороны Глубокого переулка, третий – со стороны Рочдельской улицы, четвертый – со стороны Конюшковской улицы. Казачьему батальону поручили перекрыть подход к Белому дому по Дружинниковской улице.⁹²⁴

«…Когда полк был уже сформирован, – вспоминает А. А. Марков, – и мы готовились к построению на набережной, встал вопрос о знамени… До того момента о символике подумать не успели. Ко мне подошли ребята, которые успели

повоевать в Югославии и Приднестровье, предложили настоящий боевой стяг, побывавший в боях»⁹²⁵

История этого стяга такова. «В 1991 году русские добровольцы участвовали на стороне сербов в боях под Вуковаром и Загребом. Тогда сербы принесли им красный советский флаг, видимо в советские времена подаренный местным рабочим от СССР. Русские водрузили этот флаг на позициях, воевали и ходили в атаки с этим знаменем. Потом они забрали его с собой сражаться в Приднестровье. Затем этот флаг воевал в Абхазии. Прямо из боя в Сухуми абхазское спецподразделение убыло в Москву на защиту Дома Советов. Оно встало в строй и передало нам это знамя как эстафету. Когда его передо мной развернули, я увидел на нем пятнадцать гербов советских республик и надпись «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». «Мы, – пишет А. А. Марков, – с благодарностью и гордостью приняли этот флаг как знамя 1 -го ОМДПОН».⁹²⁶

По утверждению А. А. Маркова, полк насчитывал до полутора тысяч человек⁹²⁷. «Общая газета» утверждает, что сохранился рапорт В. А. Ачалова, в котором называется другая цифра – около тысячи человек⁹²⁸. В книге А. Н. Грешневикова фигурирует еще один рапорт В. А. Ачалова с упоминанием 600 бойцов полка⁹²⁹. ГУВД Москвы определял численность полка в пределах 400 человек⁹³⁰. В. Куцылло пишет, что 25-го в смотре на набережной принимало участие около «200 человек»⁹³¹. Комиссия Т. А. Астраханкиной утверждала, что постоянное «ядро» полка «не превышало 100-150 человек»⁹³².

К сожалению, документы полка не сохранились.⁹³³ Поэтому ответить на поставленный вопрос очень трудно. Единственно в чем сходятся все – численность полка не была стабильной. По свидетельству В. А. Ачалова, сначала записалось около 300 добровольцев, затем численность бойцов дошла до 1500 человек, после чего снова стала сокращаться.⁹³⁴ А. А. Марков отмечает ту же тенденцию.⁹³⁵

Как объяснил мне А. А. Марков, упоминаемый депутатом А. Н. Грешневиковым рапорт В. А. Ачалова был составлен 25 сентября. Поэтому к вечеру этого дня численность полка составляла примерно 600 человек.⁹³⁶

По свидетельству одного из очевидцев, когда в ночь с 26 на 27 сентября Добровольческий полк построили по тревоге «пе-

ред балконом» «Белого дома» «численность построившихся тянула максимум на полтора батальона (примерно 550-600 человек)»⁹¹⁷. Если учесть, что, по крайней мере, треть состава полка была занята на дежурстве, можно утверждать, что к вечеру 26 сентября его ряды увеличились примерно до 800-900 человек.

28 сентября на страницах «Правды» появилось интервью А. А. Маркова.⁹¹⁸ Получив этот номер газеты, Александр Алексеевич сделал на ее полях подсчеты талонов на питание, выданных в тот день для бойцов полка. Эта запись сохранилась. В ней фигурируют 3810 талонов.⁹¹⁹ А поскольку тогда питание было трехразовым⁹⁴⁰, это означает, что к утру 28 сентября в полку насчитывалось около 1300 человек.

Кроме Добровольческого полка, существовали еще два подразделения, охранявшие Белый дом. Департамент охраны парламента во главе с полковником А. Бовтом и подразделение Союза офицеров, который после ареста С. Н. Терехова возглавил Юрий Николаевич Нехорошее⁹⁴¹.

К 21 сентября в департаменте охраны насчитывалось около 500 работников милиции.⁹⁴² После того, как Б. Н. Ельцин издал указ о переподчинении департамента охраны, началось сокращение численности его сотрудников.

Поэтому 24 сентября А. В. Руцкой подписал указ № 4 «О создании внештатных временных подразделений по охране Верховного Совета Российской Федерации», «численностью 100 человек».⁹⁴¹ Эти подразделения состояли из членов Союза офицеров и несли внутреннюю охрану трех подъездов Белого дома, выходивших на Рочдельскую улицу: №8, 14 и 20.⁹⁴⁴

По свидетельству полковника Юрия Федоровича Еремина, возглавившего охрану 20-го подъезда, когда началась блокада, 14-й подъезд закрыли. Поэтому вход с Рочдельской улицы в Белый дом был возможен только через два подъезда: 8-й и 20-й. Причем основной поток людей шел через последний подъезд. Здесь несли службу около 36 человек (по 6 человек на этаж при трехсменном дежурстве).⁹⁴⁵ В 8-м подъезде первоначально было 48 человек. После инцидента на Ленинградском проспекте осталось 15. Командиром этого подразделения стал капитан юстиции Николай Севастьянович Афанасьев⁹⁴⁶.

Кроме того, существовала охрана В. А. Ачалова, В. П. Баранникова, А. Ф. Дунаева, А. М. Макашова, А. В. Руцкого и Р. И. Хасбулатова «общей численностью не менее 40 человек»⁹⁴⁷.