Текст книги "Кровь Севера"

Автор книги: Александр Мазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Александр Мазин
Кровь Севера

Пролог

Ульф Черноголовый, так меня зовут здесь. Раньше у меня было другое имя, но это, пожалуй, мне больше по вкусу.

Я – хирдман, то бишь, дружинник Хрёрека-ярда, Инглинга, которого еще называют Хрёреком Соколом. Мое законное место – на пятом слева руме главного Хрёрекова драккара, тоже именуемого Соколом. Красным. Пятый рум – не самое почетное место, но для меня – в самый раз, потому что весло здесь немного короче и полегче носовых, а я – мужчина скромных пропорций. Если сравнивать со стреднестатичтическим викингом.

Что, впрочем, не мешает мне быть в норманской среде уважаемым человеком и более того, заполучить в невесты самую красивую (кто усомнится – обижу!) девушку датского острова Сёлунд. Правит данным островом величайший из норманских героев конунг Рангар Лотброк, под чьим предводительством мы ныне и путешествуем. В направлении Франции. С неблагородной целью эту страну ограбить.

Лоцманом нашим в этом доходном (как мы все надемся) предприятии работает полномочный посол аквитанского короля Пипина и сын аквитанского графа (по ихнему – виконт) Жерар, который едва не стал причиной моей безвременной и очень неприятной смерти.

Впрочем, я его не виню. Парень не виноват, что прихоть судьбы одарила меня потрясающим сходством с одним из приближённых французского короля Карла Второго, прозванного Лысым. Ну да, того самого Карла Лысого, сына Людовика Первого Благочестивого и внука Карла Великого, которого мы и собираемся обидеть.

Впрочем, не мы первые. До нас его неоднократно обижали собственные братья Лотарь и Людовик, а он, в свою очередь, тоже наобижал массу народа. Например, вышеназванного Пипина, короля Аквитанского. Увы, во все времена и при любом социальном строе объем материальных благ всегда меньше, чем количество желающих эти блага заполучить. Так было и в двадцатом веке, в котором я появился на свет, так же – и в веке девятом от Рождества Христова, в коем мне дано отныне радоваться жизни.

Зато в этом легендарном времени дикого феодализма нет ни ханжеской морали, ни двойных стандартов. «пришел-увидел-отобрал» вот заповеди, которым следует и мой побратим-берсерк Свартхевди Медвежонок и христианский монарх Карл. Ничего личного, просто бизнес.

Но хватит социологии. Слева по борту – средневековая Франция.

* * *

Не обманул нас виконт Жерар, сын графа Бернара. Вывел нашу пиратскую флотилию к родному французскому берегу просто идеально. Ни одного корабля не потеряли.

А дальше наши пути разошлись. Вернее, разделились. Примерно половина северного воинства во главе с Рагнаром отправилась к устью Сены, а другая половина, водительствуемая Бьерном Железнобоким поплыла к устью Луары. Само собой, не наобум. С нами было несколько толковых лоцманов из свиты графенка.

Наш хирд присоединился к Бьёрну. Хрёрек-ярл вполне здраво рассудил, что рядом с такими драконами, как Рагнар и его сынок Ивар нам достанутся исключительно объедки. А вот Бьёрн Рагнарссон, он мужик попроще. Кроме того с Бьёрном отправился и Хальфдан Рагнарссон, младший сыночек Лотброка. Этот паренек тоже не промах. И хирд у него неплохой. Одна проблема: хочется парню самостоятельности. То есть работать в одном строю со старшим братом он не станет. Без крайней необходимости. Мы были не одиноки в выборе: к Бьёрнову войску присоединилась еще пара дюжин кораблей. Их экипажи – сборная солянка данов, норегов и прочих, примкнувших к великому походу и подобно Хрёреку сообразивших, что вместе с Бьёрном еще не значит – под Бьёрном. А вот с папой Рагнаром точно не забалуешь.

Так вот и получилось, что пока первая группа лихо потрошила городки и монастыри в устье Сены, мы прошли морем еще чуток и добрались до Луары. Попутно некоторые из нас сделали попытку ограбить монастырь, расположившийся на макушке здоровенного острова [1]1
  Для интересующихся – монастырь на острове Мон-Сен-Мишель.


[Закрыть], превращавшегося в полуостров во время отлива, но только перемазались в грязюке и потеряли человек пять во время попытки без подготовки влезть на каменные стены с каменной же кручи.

– Когда встречаются жадность и глупость, у воронов – праздник, – оценил эту попытку наш кормчий Ольбард.

Мы прошли через Ла-Манш, обогнули Бретань и наши замечательные лоцманы вывели нас к небольшой гавани городка, именуемого Ванн. Городок мы разграбили, но добычу взяли невеликую. Жители попросту удрали, унеся с собой всё самое ценное. Когда я говорю «мы», то имею в виду войско в целом, а не наш хирд в частности. Хрёрек-ярл с самого начала заявил, что поживиться нам не удастся. Мы шли в хвосте флотилии и могли рассчитывать лишь на жалкие объедки. Посему четыре наших драккара двинулись дальше и уже днем позже вошли в устье Луары. Первыми.

Это был серьезный бонус, потому что три быстрых драккара (кнорр, водительствуемый Хёдином Моржом остался с основным войском) – это не огромная шумная флотилия. Скорость и скрытность – сильный козырь для таких разбойников, как мы.

Я говорю «мы», потому что такой же разбойник, как и остальные. Иначе – никак. Время такое. Или ты – мирный рыбак, внезапно услышавший плеск весел и увидевший, как из утреннего тумана на тебя надвигается оскаленный деревянный дракон, или – свирепый викинг, чей покрытый капельками росы шлем видит оцепеневший от ужаса бедолага за миг до того, как стрела опрокидывает его на воняющие рыбой сети.

Нас мало кто видел. А кто видел… Тому не повезло.

У нас не было местных проводников. Мы шли между камней и островов, полагаясь лишь на искусство кормчих. Мы не знали форватер и потому, несмотря на всё мастерство Ольбарда, нам трижды приходилось стаскивать с мелей «Красного Сокола». Тем не менее, мы поднялись почти на тридцать миль, не встревожив никого, кроме дюжины невезучих рыбаков, и встали на якорь в укромной протоке, отгороженной от основного русла полукилометровым зеленым островом. Наверное, это было волшебство, потому что ничем иным я не могу объяснить превращение огромных (по местным меркам) драккаров в призраки.

Впрочем, я так же легко могу поставить себя, скажем, на место французской крестьянки, которая выйдя к реке сполоснуть котел из-под каши, вдруг обнаруживает скользящие мимо нее драккары. Могу представить, как она замирает в ужасе, забыв про котел (ценнейшая вещь для бедной семьи) и глядит на страшные корабли… Провожает их взглядом (если ей самой повезет остаться незамеченной), пока они не скроются за очередным мысом, а потом, спохватившись, бросается вылавливать забытый котел… И вряд ли ей кто-нибудь поверит, даже если она и расскажет об увиденном, потому что норманские корабли на Луаре еще не стали обыденным явлением, и поведай она мужу о том, что видела на реке библейского Левиафана, доверия к ней было бы больше.

Но вернемся к нам, славным хирдманам Хрёрека-Сокола.

Мы высадились, и волшебство, увы, закончилось. Вместе с маленькой деревенькой, на беду ее обитателей расположившейся на облюбованном нами месте. Викинги – практичные люди. Они редко убивают тех, кого можно продать или использовать. Так что примерно половина жителей осталась в живых. Никто не сумел скрыться. Соревноваться в скорости с норманами местным крестьянам даже не стоило.

Скорость – это главное. И часа не прошло с тех пор, как мы встали на якорь, а у драккаров осталось не больше полусотни викингов. Остальные, разбитые на поисковые команды, уже растекались по вожделенной земле франков, выискивая подходящую добычу: город, замок, монастырь… Словом, любое место, куда стекались материальные ценности. Быстрота, скрытность, эффективность. В драку не ввязываться. Без острой необходимости. Найти и доложить.

Искали все… Но повезло – нам.

Глава первая, в которой герой встречает земляка

– Селение, – шепнул Руад. – Что будем делать, братья?

Варяг говорил по-датски, чтобы молодой Скиди тоже понимал, о чем идет речь.

Я осторожно выглянул из-за кустов. Ага! Вон луг, отделенный примитивной изгородью. По лугу разбросаны серые клубки шерсти – овцы. Вон пастух… с собачкой. Ветер дует от нас, так что пока собачка – не проблема. За лугом, повыше – какие-то строения. А еще повыше… Кажется, крепость?

– Может это – Нант? – предположил Руад.

Варяг слышал от этом городе от «наших» аквитанцев. Нант, Анжер, Тур, Орлеан… Эти слова были музыкой для обветренных ушей викингов. Богатые города, набитые сокровищами церкви и монастыри… Каждый из тех, кто двинул в поход вместе с Рагнаром, был уверен, что по возвращении будет есть на золоте и спать на шелке. Мечты сбываются?

– Не думаю, что это – Нант, – произнес я, разглядывая далекие стены. – Мелковат. Но разведать не помешает.

То, что мы видели перед собой, выглядело неплохо. Мирная картина. Поля, виноградник, на лугу овцы пасутся. Чуть подальше из-за рощи не крест ли виднеется? Хорошо бы. Крест – это здешняя церковь? Нет, скорее монастырь. Церкви не строят наособицу. Тем более, что в городке, до которого по прямой меньше двух километров, тоже церковь имеется. Даже я сквозь кулак могу вполне отчетливо крест разглядеть. Прямой крест. Католический. Впрочем, других тут и нет. А монастырь – это славно. Моим братьям понравится.

Так я думал тогда, потому что не знал, что такое – норманы в монастыре. В моих мыслях были только слава и добыча, что, впрочем, для викингов – одно и то же. Показать свою доблесть, заслужить одобрение друзей и ярла, острее ощутить себя членом команды. Непобедимой команды. Ну и на выходе – вернуться и бросить к ногам моей прекрасной невесты здоровенную кучу драгметаллов. В общем, я ощущал себя великим охотником в богатом дичью лесу. А вернее было бы – мясником на бойне.

Мои товарищи изучали городок.

– Воин, – сказал Рулаф, зрение которого было получше, чем у меня. – На стене.

– Точно! – жарким шепотом поддержал Скиди. – Не меньше трех. Я видел три блеска.

– Молодец! – похвалил Руад. – Я разглядел только одного.

Скиди зарумянился от похвалы.

Только я, слепошарый, не разглядел ничего. Зато у меня работает соображалка.

– Раз они в шлемах, значит, ждут нападения.

– Да ну! – пренебрежительно фыркнул Руад. – Это же франки. Они трусливее своих овец. И глупее. Наденут коровью шкуру с нашитыми железками – и думают, что от этого стали воинами.

– Что предлагаешь?

– Давай, скрадем этого трэля, – жест в сторону пастуха овечьей отары, – да все у него и выспросим.

– А собака?

– Ты убьешь ее стрелой.

Ну да, ярл назначил меня старшим, значит мне и достанется самое интересное. То есть самое рискованное.

– А если взвизнет?

Вон по дороге телега тащится. И пара местных оборванцев на ближайшем поле что-то возделывает.

Если они увидят меня, нехорошо получится.

«Скрытность», – нас напутствовал ярл. Найти и доложить. Никаких драк.

– Сделаем по-другому, – на правах старшего решил я. – Сейчас я сниму доспехи и подойду к пастуху без всяких хитростей.

– Так он тебя и подпустит! – усомнился Руад.

– А почему нет? Или я похож на викинга? – Я стянул с головы шлем и взлохматил волосы.

– А может – я? – вмешался Скиди.

– Ты-то как раз похож. – Четырнадцатилетний Скиди был с меня ростом, а в плечах, пожалуй, и пошире. Здоровенный громила вырастет.

Не дожидаясь пока Руад подыщет еще какие-нибудь доводы против моей идеи, я начал разоблачаться. И уже по ходу сообразил, что если кто и способен сойти за простого землепашца в нашей компании, так это именно я. Потому что по въевшейся привычке выходца из двадцать первого века, никогда не упускал случая позагорать. А вот мои друзья – нет. Потому загар у них был – ну примерно как у офисных работников. Лицо и кисти рук. Хорошенькие из них получились бы крестьяне… С бледными предплечьями и икрами.

Ну да ладно. Свернув бронь, оружие, ценности и прочее в увесистый тючок, я вручил его Скиди.

– Береги, дренг! Потеряешь – ввек не откупишься.

Паренек нагло ухмыльнулся:

– Когда тебя франки зажарят, я всё себе возьму. Добрая будет добыча!

Хряп! – Подзатыльник молодому прилетел от Руада быстрей, чем я рот открыл.

– Язык вырву! – посулил варяг.

До Скиди дошло, что мы не на пиру, и он скромно потупился. Теперь, если что пойдет не так, неудачу припишут его хулительным словам. Такие вот викинги суеверные ребята.

Я еще раз взлохматил гриву, напихал в бороду и волосы всякого растительного мусора и двинул на разведку.

Я вообще везучий. Но тут мне особенно повезло. Пастушок-раб оказался словенином. Это круче, чем вытянуть наугад из колоды пикового туза.

Мне повезло вдвойне, потому что, как выяснилось, идея моя была провальная.

Воина во мне пастушок опознал сходу. По исподнему, которое по крестьянским меркам стоило целое состояние. По качественному телосложению, по манере двигаться и держаться. По ловкости, с которой я пинком устранил с дороги злобного кобеля. Словом, облажался.

На будущее надо учесть: пришибленный вид и пугливый взгляд – непременный атрибут европейского простолюдина. И так просто его не изобразить. Это в Дании простой землепашец выглядит полноценным гражданином. Здесь, в слабопросвещенной Европе девятого века, простолюдин – это по сути тот же раб. Достоинством чуть выше навозной кучки.

Короче, если я еще раз захочу выдать себя за бедного франка, то спину надо горбить, морду прятать, руки тоже прятать, потому что по одним только мозолям во мне сразу признают не только воина, но и викинга. Ведь здешняя знать греблей себя не изнуряет. Короче, плохая была идея. Лучше бы уж я под знатного франка косил. Или нищего. Или монаха.

Кстати, о монахах. Я не ошибся насчет креста.

За ближайшим леском размешался монастырь. Аккуратно так располагался – с реки не увидишь. И вот моя третья удача. Словенин-пастушок звался Вихорьком. И он оказался рабом именно монастырским.

С виду Вихорьку было лет одиннадцать-двенадцать. И на самом деле – столько же. Ничего так мальчишка, крупный. Только тощий. В монастыре отощал. До того пацанчик, считай, в семье жил. Мать его была наложницей богатого бондаря аккурат из того милого городка, который возвышался над окрестностями. Как попал во Францию, паренек не помнил. Продали вместе с матерью в совсем юном возрасте. От матери Вихорёк и языку словенскому выучился. Но год назад мама умерла, вернее, убили ее нехорошие люди.

И хозяин-бондарь отдал пацана монастырю. За долги.

Монахов Вихорёк ненавидел лютой ненавистью.

С чего бы это, если подумать, ведь работа у него была вроде бы нетрудная? А с того, что пареньку выпало несчастье родиться симпатичным мальчиком. Как раз таким, какие по вкусу его преосвященству (или как там его именуют) настоятелю монастыря. Вихорёк повел себя неправильно, за что был бит (не слишком сильно, чтобы внешность не попортить) и отправлен на исправительные работы.

В пастушки его определили недавно. Монастырскому сельхозначальнику он тоже приглянулся. Но этот нахрапом не полез: действовал лаской. Работу дал легкую, жратву подкидывал повкуснее…

Но что в лоб, что по лбу, и наученный горьким опытом Вихорек скорее всего вынужден будет уступить похотливому церковнослужителю. Потому что в альтернативе может быть всё, что угодно. Оскопление, отрезание языка, подземная темница. За год Вихорек успел навидаться всякого и понимал, что легко отделался. Скажет священнослужитель, что раб поднял на него руку – и ее отрубят. Монахи могли себе позволить пожертвовать одним рабом, чтобы добиться повиновения остальных. Тем более, что рабы дешевы. Один сдохнет, другого возьмут. Вся округа у монастыря в должниках. Включая и здешнего синьора.

Всё это пастушок поведал мне минут за пятнадцать, в процессе поглощения полукилограммового куска копченого лосося, прихваченного мною для установления контакта. Слова из него сыпались со скоростью три штуки в секунду. Истосковался он по «родной речи».

Попутно Вихорек признался, что я его здорово напугал. Парнишка решил, что я – разбойник. Угадал, однако.

Собственно, он и после употребления лососятины своего мнения не изменил. Но теперь я был уже не чужой разбойник, а свой. Тем более языком матери владел. Считай, почти родственник.

Разочаровывать мальца я не стал. Пусть лучше думает, что я разбойник, чем норман. О норманах тут мнение – паскуднейшее. Вплоть до рогов, которые северяне прячут под шлемами. Однако после года жизни среди монахов мальчишка не то что викингов – настоящих чертей с настоящими рогами на монастырь навел бы.

Хотя для здешних жителей черти, пожалуй, посимпатичнее, чем мы. Черта, скажем, молитвой отогнать можно. Или святыми предметами. А викинга – исключительно драгметаллами. Да и то лишь после того, как он, викинг, вдосталь натешит свою страсть к убийствам, насилию и прочим деструктивным деяниям.

– А что городок? – спросил я. – Вон тот, который на пригорке? Что из себя представляет?

Городок… Вихорек вздохнул. Там прошли счастливейшие годы его жизни. И мама была жива…

Хороший городок. Только бедный очень. Особенно теперь.

В прошлом году через речку (имелась в виду Луара) перебрались люди какого-то аквитанского рыцаря и ободрали городок вчистую. Многих убили. Маму Вихорька – тоже. Случайно. Какой-то аквитанец лошадью стоптал. Она не сразу умерла. Месяц мучилась. Бондарь даже лекаря к ней приглашал, взявши денег в долг. Она красивая была, Вихорькова матушка.

Многие тогда погибли, во время набега. Синьор тоже погиб. Вместо него сын приехал, который до того в королевской гвардии служил. Только вот золота он с собой не привез и пришлось брать кредит в монастыре – чтоб народ с голодухи не перемер. Так что с большой долей вероятности в следующем году это будут уже монастырские земли.

Я поинтересовался, откуда такая осведомленность?

Оказалось, от тех же монахов похотливых. И от настоятеля той церковки, что в городе стоит. Это он бондарю сказал, когда матушке грехи отпускать приходил. Он хороший, настоятель. Не то, что эти, в монастыре, чтоб им черт печенки выел.

Черта не обещаю, сказал я пареньку. Но если ему непринципиально, кто именно будет извлекать печенку, то сам процесс организовать – очень даже реально.

Глазенки Вихорька загорелись, и мы с ним заключили пакт.

Ближе к вечеру, когда придет пора гнать отару домой, мой юный соплеменник возьмет меня в компанию. Прогуляюсь с ним до монастыря, а потом, по темному времени, вернусь обратно.

И будет нам счастье.

Осчастливив мальца еще одним куском лососятины, я вернулся к своим и сообщил приятные новости.

Инфу о том, что поблизости имеется монастырь, мои друзья приняли с бурным восторгом. В их понимании монастырь был не обителью людей, посвятивших себя служению Богу, а местом, куда свозят золото, серебро и всякие ценные вещи.

Захлебываясь слюной, мои сопалубники принялись наперебой перечислять, какие славные вещи бывают в монастырях. Золотой кубок, инкрустированный драгоценными камнями, из которого в торжественных случаях потреблял пиво наш ярл, был далеко не самым замечательным предметом, отнятым морскими разбойниками у мирных ростовщиков-монахов.

Я прервал этот поток восторгов, предупредив, что вечером намерен провести глубокую рекогносцировку. Малец обеспечит прикрытие. Два пастуха с отарой куда менее заметны, чем одинокий прохожий с выправкой викинга. Однако не худо бы кому-то прямо сейчас вернуться к нашим и сообщить результаты предварительной разведки. Еще добавил, что мальца надо отблагодарить. А вот как? Деньги я ему уже предлагал – не взял. Сказал: всё равно отберут. Такому рабу, как он, деньги не полагаются. Еще спросят: где взял? И что ему ответить? Приятель-разбойник подарил?

– Отблагодарим парня, – пообещал Руад. – Когда монастырь возьмем, его не тронем.

* * *

С «когда» мой друг варяг, немного погорячился. Правильней было бы употребить слово «если».

Вот уж не думал, что монастырь может выглядеть так.

Какая к чертям «мирная обитель»!

С приличной высоты холма грозила окрестным полям и виноградникам настоящая крепость. Город, который мы с Вихорьком оставили за спиной, ей и в подметки не годился по части укреплений.

Ну еще бы! Вихорек сказал, что земель у монастыря побольше, чем у главного графа области. Вдобавок графу никто ничего не дарит просто так, а монастырю верующие католики отдают всё лучшее. Ну и десятина, само собой. Теоретически десятина эта (если мне память не изменяет) должна была отправляться в Ватикан. Однако судя по этим стенам, отправлялось далеко не всё. Просто так этакие укрепления не возводят. Да еще из камня.

А еще у монахов имелась стража. По словам Вихорька – более двухсот копий. И не из мирных монахов, а из вооруженных мирян. Солидно. Да и монахов списывать со счетов не стоит. Так что силы защитников надо минимум удвоить. Взять этакую твердыню силами трех сотен человек? Ох, сомневаются мужики!

Ничего. Глаза боятся, руки делают.

– Меня зовут – Ульф, – сообщил на прощанье пастушонку. Завтра он снова выгонит овец на лужок, но не факт, что мы с ним увидимся. – А еще лучше, Вихорек, запомни фразу: «Мой господин – Ульф Черноголовый!» – Я повторил это по-датски раза три, убедился, что паренек запомнил и воспроизводит вполне понятно, потрепал его по голове и шмыгнул в заросли.

До темноты оставалось около часа. Мне как раз хватит, чтобы в деталях изучить укрепление, прикинуть слабые места… Если они, конечно, есть.