Текст книги "Гроза над Цхинвалом"

Автор книги: Александр Марков

Соавторы: Виталий Пищенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

12. Светлов

Проснулся Олег, чувствуя себя совершенно разбитым – так часто бывает, если засыпаешь на закате. Да и вообще, какой-то мудрый человек сказал: «Если после сорока лет, проснувшись, вы ощущаете, что у вас ничего не болит, значит, вы уже умерли».

Умывшись, Светлов осмотрел снедь, коей его снабдила в дорогу заботливая жена Нестора, и решил, что продуктов хватит по меньшей мере на неделю. Тоже хорошо – одной проблемой меньше. А то, пока в незнакомом городе определишь, где лучше питаться, массу времени угробишь.

Он вышел на балкон. Вечерняя дымка уже укрывала вздымавшиеся поодаль горы. Олег раскрыл блокнот (ноутбуки он не любил, предпочитал записывать заинтересовавшие его сведения по старинке, от руки), быстро просмотрел текст. Азы, конечно, минимум, любой специалист презрительно скривится. Но лучше это, чем ничего. Он начинает с нуля, и строить из себя знатока не собирается. Да и не историк он. Итак…

Предками осетин считаются кавказские аланы. «Название Алания произошло от племен, именуемых аланами, которые на их собственном языке называются „Ас“», писал в пятнадцатом веке Иосафат Барбаро.

В Приазовье и Предкавказье этот народ жил с I века. Принадлежал он к скифскому племени, которое сейчас часто причисляется к арийцам. В давние годы аланы, считавшиеся прекрасными наездниками и стрелками, распространили свои владения до Дона; против их набегов парфянский царь Вологез искал защиты у Веспасиана; с ними в царствование Адриана боролся Арриан. «Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если не свиреп, то всё-таки грозен; они очень подвижны, вследствие лёгкости вооружения, во всём похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни. Счастливым у них считается тот, кто умирает в бою», – так описывал аланов Аммиан Марцеллин еще в четвертом веке.

В Европе этот народ знали хорошо. Некоторые аланы покинули родные места и около 375 года в союзе с гуннами разгромили царство короля остготов Германариха, еще через тридцать лет вместе с суевами и вандалами вторглись в Галлию. Часть их, поселилась южнее Луары, и позже была мало помалу уничтожена. Другая часть перешла в Испанию, потом была оттеснена в Лузитанию, где с течением времени имя их исчезает.

Иная судьба ожидала тех, кто остался на родине. Никифор Василаки в XII веке писал: «Там, у подножья высокого Кавказа, пасутся стада многих племён этого великого народа, который я бы назвал паствой Христовой, цветом скифов и первым плодом Кавказа. Они самый воинственный народ среди кавказцев; если ты посмотришь на их множество, то найдешь отвагу, которой нет нигде более; если ты заметишь их доблесть в бою, то ни во что не поставишь мириад врагов. Ибо иные народы выделяются множеством своих сил, а другие – храбростью и воинским умением, но этот победил их всех и служит только Христу. Ибо они были пленены Его всесвятыми словами и ныне славятся среди нас соблюдением обрядов и своим христианством, и рады называться слугами Христа, друзьями и союзниками христиан».

Потом пришли годы татаро-монгольского нашествия. Вместе с кипчаками аланы отражали атаки пришельцев, но монголы расстроили этот союз, и некогда великое государство было уничтожено. Нелегко далась эта победа выходцам из Азии. В своей «Истории монголов» Плано Карпини сообщал: «Когда они начинают осаждать какую-нибудь крепость, то осаждают ее много лет, как это происходит и в нынешний день с одной горой в земле Аланов. Как мы полагаем, они осаждали ее уже двенадцать лет, причем те оказали им мужественное сопротивление и убили многих татар и притом вельмож…»

Сигарета догорела. Олег аккуратно загасил окурок в консервной банке, которую сохранил специально для этой цели. После того, как некоторые политики провозгласили первейшей заботой нации борьбу с курением, во многих гостиницах пепельницы днем с огнем не сыщешь. Следили бы лучше за чистотой воздуха в той же Москве…

А ведь уже совсем стемнело. Ложиться спать? Через полчасика, вполне можно. Сейчас еще не хочется.

Поразмыслив, Светлов решил спуститься в холл. Там было малолюдно. Работал телевизор, перед ним удобно устроились несколько человек, судя по виду – журналистов. Знакомых среди них не оказалось, и то сказать, больше десятка лет минуло с тех пор, как Олег сменил профессию. Успело, небось, подрасти новое поколение пишущей и снимающей братии, те, кто тогда были желторотиками, сегодня уже в мэтрах числятся.

Транслировали запись какого-то выступления Саакашвили.

– Слушай, – негромко произнес один из журналистов, обращаясь к коллеге, – тебе не кажется, что чем дальше, тем больше в нем прорезается что-то от Гитлера? Я имею в виду манеру поведения, жесты…

– Адольфа не замай, – откликнулся собеседник. – Тот, конечно, мерзавец был первостатейный, но харизма у него какая-никакая была. Да и в башке кое-что имелось. А этот, так… – он попытался подобрать нужное слово, махнул рукой и закончил: – Чахохбили на кока-коле.

Низкий вой прилетел откуда-то издалека и завершился резким, закладывающим уши грохотом.

– Ого! – встрепенулся журналист. – Это еще что такое?

– Гаубица, – пояснил насторожившийся Светлов.

Нарастающий свист и еще один разрыв…

– А это мина, – и мимолетно удивился в душе: «Смотри-ка, пятнадцать лет минуло с приднестровского конфликта, а я еще не отучился их различать по звуку!»

Журналисты посмотрели на Олега с уважением. Похоже, необстрелянные еще…

Разрывы следовали один за другим, сливались в утробно рокочущий гром. Откуда-то донесся отчаянный вскрик.

Прибежала перепуганная дежурная.

– В подвал! Всем жильцам спуститься в подвал! – кричала она.

Олег повиновался.

«Вот это влип…» – вертелось в голове.

|

13. Комов

Их могли пригласить для того, чтобы ввести в курс дела, но, скорее всего, миротворцы собирали журналистов, которые находились в Южной Осетии под свое крыло – так надежнее и так проще будет всех защитить.

Сергей посмотрел на свой мобильник. Прием был нормальным. Странно, что грузины не додумались подавлять их сигналы, как они сделали это с вещанием всех российских телеканалов на Грузию и Южную Осетию. Здесь поймать можно было лишь один канал, носящий громкое имя «Алания». Он вещал на грузинском языке с территории Грузии и имел явно пропагандистскую направленность.

Когда оказываешься в какой-нибудь стране, то уже очень скоро знаешь значение нескольких местных слов, таких как «спасибо», «здравствуйте». Когда Сергей общался в Москве с одним американским писателем, то выяснилось, что тот умеет заказывать пиво на шестнадцати языках и во всех странах, в которые приезжает, заходит в пабы и дегустирует пиво местного производства. Правда предпочтение писатель все равно отдавал одной марке, а она на всех языках звучала одинаково. Комов по-грузински знал не более десятка слов. Пару-тройку из них вообще вся страна знала – «генацвале» или «гамарджоба». А вот что передавал канал «Алания» он не понимал, обычно ему объясняла хозяйка дома. Ей было приятно побыть переводчиком.

Вечером выступал грузинский президент. Он говорил, что грузины, осетины и абхазы – братские народы, что все проблемы надо решать путем мирных переговоров. После этих слов все вздохнули с облегчением. Атмосфера в Южной Осетии и Абхазии была очень накалена, ждали, что в любой день может начаться вторжение грузинских войск. Армия Тбилиси насчитывала примерно тридцать тысяч человек. Если она вступит в сражение с Южной Осетией, то получится примерно так же, как было больше ста лет назад на другом конце света – в Южной Африке. Тогда Британская империя бросила на захват двух бурских республик армию, по численности равную всему их населению…

Саакашвили никто не верил, но слабая надежда на сохранение мира продолжала теплиться. Президент все же – должен отвечать за свои слова.

Штаб миротворцев готовился к обороне. Поступили сообщения о том, что грузинские танковые колоны перешли границу и движутся на Цхинвал. Возле штаба собралось уже человек двадцать журналистов. Многих Комов знал не первый год. Встречались они друг с другом чаще не в Москве, а где-нибудь очень-очень далеко от российской столицы. Сергей еще раньше предполагал, что кто-то из знакомцев наверняка находится в Южной Осетии и ищет приключений на свою голову. По заданию редакции и собственной инициативе.

Мачты на площади перед штабом были украшены флагами трех стран-миротворцев. Но на базе оставались только российские и югоосетинские миротворцы. Грузин здесь уже не было.

Работал телевизор. Транслировалась «Алания». Шел треп о важности сохранения мира. Знавшие язык пересказывали остальным суть сказанного. «Алании» не слишком верили. Народ собрался опытный, перспективы оценивали одинаково – предполагали, что хорошего ждать не стоит.

Когда Пиночет устроил переворот в Чили, по телевидению передавали лишь одно сообщение: «В Сантьяго идет дождь». Это был пароль. Посвященные знали, что там на самом деле происходит. Многие из них сидели в Белом дома. Те, кто находился в нем сейчас, наверняка были в курсе событий в Южной Осетии. Незадолго до этого в Тбилиси приезжала Госсекретарь США Кондолиза Райс. Видимо, она посулила грузинскому президенту всестороннюю поддержку, вот Саакашвили и раздухарился. Он ведь, когда к власти рвался, обещал вернуть непризнанные республики в состав Грузии. Но они добровольно возвращаться не желали. Наученные горьким опытом.

Оставался у грузинских лидеров еще один путь. Похоже, что именно его решил выбрать «розовый диктатор». Слова о мирных переговорах были блефом. У Саакашвили слова с делом всегда расходились. К этому уже можно было привыкнуть. Если он говорит о мирных переговорах, значит, дело идет к войне. Но «Алания» не сообщала о том, что небо Цхинвала заволокло тучами и там идет дождь. Пока не сообщала.

По всем законам пиар-компании, прежде чем напасть на Южную Осетию, грузины должны были устроить какую-никакую провокацию. Переодеть, например, своих военнослужащих в форму российских миротворцев и напасть на одно из грузинских сел, после чего показать его обитателей, которые говорили бы о зверствах русских… Тогда появлялся повод наказать Южную Осетию. Но Саакашвили не заботился о прикрытии. Похоже, руки у него были развязаны.

И все-таки в резкое обострение тлевшего конфликта верили не все. Напоминали, что в ближайшие дни главные новости будут приходить из олимпийского Пекина, надеялись, что атмосфера в Южной Осетии, хоть на эти три недели немного разрядится. Ведь, когда начинались Олимпиады, войны приостанавливались. Закона такого, конечно, нет, но и существующие традиции никто не отменял…

– Пойдемте в кабинет к командующему. Он сейчас придет, – сказал капитан, отвечавший за связи с общественностью. Это он обзванивал журналистов, приглашая их в штаб.

Капитан, наверное, с точностью до минуты знал, когда и что начнется, командующий – тем более, ведь они перехватывали переговоры грузин.

«Сейчас» затягивалось. Похоже, руководству миротворцами важнее было отдать последние распоряжения своим подчиненным, чем отвечать на вопросы журналистов.

Близилась полночь. Сергей устал за этот день, хотелось поспать, но было ясно, что получится это не скоро.

Мест в кабинете было мало, стулья стояли тесно друг к другу, но и их хватило не на всех, поэтому некоторые либо стояли, либо устроились на полу. Сергей затесался в первые ряды, сел на пол, скрестив ноги по-турецки, вытащил блокнот и ручку. Камеры стояли позади всех, но операторы привыкли управляться с теми, кто, вставая, загораживал бы им обзор. Да и журналисты не забывали о снимающей братии. Лица у всех были напряженными.

Комов еще перед штабом приметил совсем юную девушку, которая, судя по возрасту, недавно закончила университет. Поездка в Южную Осетию могла быть одним из первых ее заданий.

«Как ее сюда занесло? – думал Сергей. – Насильно в Цхинвал гнать никого не стали бы, только по желанию, а девчонку – если она надоела редактору своими просьбами хуже горькой редьки…»

Он встречал людей, которые уже не могли жить без таких вот поездок. Они превращались в настоящих наркоманов и чувствовали себя в спокойной обстановке слишком плохо. Но себя к таким людям Комов не относил и всегда хотел, чтобы «заваруха» побыстрее закончилась.

Наконец появился командующий, жестом показал, что вставать не стоит, дошел до стула, сел, и в этот момент где-то совсем близко завыло что-то огромное, страшное, как стая оборотней, которые ищут себе жертву.

Небо расцветилось от множества комет, ярких, сверкающих, но слишком быстрых и неуловимых, чтобы можно было насладиться этим зрелищем. Сергей почувствовал себя неуютно – здесь собралось слишком много людей, а штаб – плохое убежище от ракет. Было понятно, что стреляют из «Градов». Земля затряслась. Сергей ощущал, как дрожит пол, точно под зданием шел поезд метро или там клокотала лава, ищущая, где бы ей выбраться на поверхность.

Было уже не до пресс-конференции. Кто-то все-таки спросил у командующего: «Война началась?», – как будто если бы тот дал отрицательный ответ, вой за окном утих. Но командующий не стал никого успокаивать.

– Война, – сказал он. Потом добавил: – Прошу всех спуститься в бомбоубежище.

День второй

14. Сергей Комов

– А бухгалтерия выдала суточные в расчете на мирное время… – негромко произнес Беляш.

Сергей невесело усмехнулся. Так называемые «боевые», которые им теперь полагались, были раза в два повыше, для этого придется приказ переделывать и изменять смету командировочных расходов. Душу повышенные суточные совсем не грели.

Штампы въезда и выезда в заграничный паспорт в Южной Осетии не ставили, он вообще был здесь не нужен, потому что пускали сюда по внутрироссийскому, а в нем никаких пометок делать было нельзя. Украинские таможенники, правда, штамповали когда-то и российские паспорта, не спрашивая хозяев – нужно им это или нет. Зачем? Черт их знает, паспорта только портили, их потом приходилось переделывать. Командировочные удостоверения Сергей проштамповал в Правительстве Южной Осетии, когда получал аккредитацию. Чисел никаких не стояло. Он ведь не знал, когда они отправятся обратно, а теперь и вовсе не мог этого сказать. Эти штампы были нужны для бухгалтерии, чтобы посчитать суточные.

– Хасану нужно позвонить, – напомнил оператор. – А то потеряет нас.

Сергей надеялся, что Ревазов, когда начался обстрел, уехал из Цхинвала, но оказалось, что учитель остался в городе.

– Мы тут зависаем, – пояснил ему Сергей. – Хочешь, приезжай к нам, место найдется.

– Нет, – сказал Хасан. – Дела есть. Звони, если что.

Сергей вновь увидел девушку. У нее были грустные глаза, то и дело в них появлялись слезы, но она себя еще сдерживала, не плакала, только оглядывалась на лица тех, кто был рядом, искала в них поддержки. Девушка походила на ребенка, который думает, что происходящее вокруг – это сон, а если все придумано, то ничего плохого с тобой не случится…

Штаб был слишком ненадежным местом, чтобы пережидать бомбардировку, попади сюда хоть одна ракета – он станет для всех, кто в нем находится, братской могилой. «В миротворцев – не стреляют». Но этот закон не всегда выполняется…

Капитан сходил на склад, пришел обвешанный, точно новогодняя елка, бронежилетами, он повесил их себе на руки сразу по нескольку штук.

– Разбирайте, – сказал он, посмотрев на журналистов.

У Сергея в редакции было несколько «броников». Они переходили от одной группы к другой, как эстафетная палочка, как и редакционные мобильные телефоны. Случалось, что по ним звонили совершенно незнакомые люди, спрашивали того, кто пользовался этим телефоном до тебя, и приходилось объяснять, что сейчас он принадлежит совсем другому человеку.

Но брать каждый раз в командировку бронежилет было обременительно. Они ведь тяжелые. А еще интересно было наблюдать за лицами таможенников, которые, просветив багаж, спрашивали, что в нем лежит? «Бронежилет», – отвечал Комов. «Зачем он вам?», – недоумевал таможенник, хотя и сам мог бы ответить на этот вопрос, если б посмотрел, куда Сергей отправляется. «На всякий случай», – отвечал журналист. Американские репортеры, к примеру, в горячих точках снимали бронежилеты, наверное, только когда спать ложились, а может и спали в них, как должно быть спал в ковбойских сапогах Джордж Буш. Еще они носили каски, на которые спереди наклеивали белые буквы «TV». Точно такие же буквы наклеивались на борта и багажники автомобилей. Но иногда эти надписи только мешали. В Ираке, к примеру, американцы обстреляли даже колонну дипломатических автомобилей, на которых была соответствующая расцветка и обозначения. Что уж говорить о машинах с буквами «TV» …

– Этого добра всем хватит, – говорил капитан, принося все новые и новые партии бронежилетов.

– Помощь нужна? – спросил кто-то у офицера, наблюдая за его мучениями.

– Не. Сам управлюсь, – ответил тот.

Девушке достался один из первых бронежилетов. Они были универсальными, рассчитанными на мужчин, а не на хрупкое создание. Это для расхитительницы гробниц Лары Кроуф «броники» шили по индивидуальному заказу, чтобы смотрелись красиво, облегали женское тело и подчеркивали формы.

Девушка чуть присела, когда ей помогли надеть эту махину, прикрепили липучками, так чтобы бронежилет не висел, как на пугале. Получилось неплохо. Девушка стала искать что-то взглядом, оказалось – зеркало. Нашла, подошла поближе, стала вертеться около него, посматривая на себя то с одной, то с другой стороны. Осталась довольна увиденным, разулыбалась.

– Ой, как красиво! – ей точно дали новую игрушку. – Как он на мне сидит? – спросил она у ближайшего парня, который тоже надевал «броник».

– О-о… – только и сказал журналист, разглядывая девушку. – Отлично! Хоть сейчас на подиум.

Обстановка чуть разрядилась, но ненадолго.

Бомбоубежище было не таким массивным, какие строили во времена «холодной войны» чуть ли не в каждом дворе на случай возможной ядерной катастрофы. Но прямое попадание снаряда выдержать оно было должно. На это надеялись, логично предполагая, что если нет – зачем тогда его было вообще строить?

Журналистов набилось в нем, если уж не как селедок в банке, то… Почти так же. Принесли еду – солдатские пайки, запечатанные в пластиковые коробки. Там были галеты, консервы, джем, шоколад. Еда была вкуснее, чем на некоторых внутренних авиарейсах, а может она показалась Сергею такой из-за того, что он сильно проголодался и готов был съесть все что угодно. Откуда-то появились женщины с детьми. Видимо, это были родственники миротворцев. Или местные жители.

Всех попросили отключить телефоны, объяснив, что грузины могут наводить по ним свои ракеты. В это не очень верилось – не такой уж ценной они были добычей, чтобы тратить дорогущие боеприпасы, да и в бетонном мешке убежища, насквозь пронизанном металлическими конструкциями, уровень приема на мобильных телефонах был нулевым. Если позвонить на их номера, в ответ раздастся: «Абонент временно недоступен». Родственники с ума сойдут, гадая, что же могло произойти. Можно попробовать выйти из убежища, сделать несколько звонков, сообщить, что все в порядке и телефон какое-то время будет отключен. Но вдруг и вправду по звонку наведут ракету? Оставалось лишь надеяться, что никто из родственников звонить не будет – по всей европейской России наступала ночь, время отдыхать… А если кто в редакции начнет волноваться, все можно будет объяснить утром. Или днем… В общем, когда получится прозвониться…

Неподалеку что-то громыхнуло, скорее всего, это была случайность, но все от греха подальше поспешили выключить свои телефоны и вытащили из них батареи.

Военные принесли матрасы и одеяла, постелили их в несколько слоев на шершавый бетонный пол. Невольные обитатели бомбоубежища начали устраиваться на ночлег. Стихали разговоры, прекратился негромкий детский плач.

Сергей посмотрел на мерно посапывающего Беляша. Не нервы у человека, а канаты! Аж завидно…

Самому Комову не спалось.

Они словно выпали из действительности и все, что происходило за стенами убежища, в темном, странном, непонятном мире, относилось к другой реальности. Что дальше? То ли оборону им здесь придется держать, то ли переждать ненастье, несущее смерть другим людям.

«Будь что будет», – подумал Сергей, доверяя решение своей судьбы неизвестно кому. Ни одной молитвы он не помнил, и вздумай сейчас просить Бога о спасении, все равно бы ничего путного Всевышнему не сказал.

После каждого взрыва с потолка осыпалась пыль. Она витала в воздухе, как надоедливая мошкара в тайге. Не кусала, но страшно досаждала, забивала ноздри. И без нее то дышать было все труднее, а теперь и вовсе становилось невмоготу…

Сергей не заметил, как впал в полубессознательное состояние.