Текст книги "Отражение Улле"

Автор книги: Александр Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 5
ОДНОГЛАЗЫЙ

На этом месте Аги запнулся. Оглядел своих новых товарищей, почесал в затылке и протянул:

– Да-а… вот те раз…

– Что случилось? Давай рассказывай! – наперебой заговорили его спутники. Аги беспомощно развел руками:

– Представляете, вылетело из головы. А что я, собственно, хотел сказать? О чем я… ах да. Подземелье… Нет, не знаю.

Наступила пауза. Потом Орми сказал:

– Ну-ка, Аги, напрягись. Ты рассказывал, как тебя привели в подземелье. Как отправили в адское пекло какого-то служителя. Потом тебя позвала одноглазая тварь. Что было дальше? Ну, говори!

Аги вытаращил глаза и молча уставился на Орми. Перевел дух и с видимым трудом выдавил из себя:

– Ч-чего? Т-ты хочешь сказать, что я, Аги семьсот двенадцать, только что говорил о подземелье, в которое меня кто-то привел, и о служителе, отправившем в пекло какую-то одноглазую тварь? Это же бред. В жизни не говорил ничего подобного.

– Кто-то из нас рехнулся, – заметил Бату. – Скорее всего, ты, Аги, потому что мы все слышали твой рассказ. Ты действительно говорил о подземелье, одноглазой твари и адском пламени.

Эйле спросила:

– Ну все-таки, Аги, ты был в этом подземелье? Может быть, ты не говорил об этом, но собирался сказать?

– Нет, конечно же нет! Что за чепуха! Я говорил, что меня привезли в Хаз. Это я помню. Помню, как катили по улицам. Потом я, кажется, потерял сознание. А дальше… очнулся в лесу. Не представляю, как я там оказался… Почему-то я знал, что нахожусь в Диких землях и могучее существо, о котором говорил Кру, где-то поблизости. Я даже знал, в какой стороне… Странно. Очень странно.

– Что именно? – мрачно поинтересовался Бату.

– Почему-то меня не удивило все это… Не помню, чтобы я удивился…

– А откуда ты знал о нас? – спросил Энки. – Когда мы встретились, ты сказал, что насилу догнал нас. Ты знал, кто мы и куда идем?

– Действительно… – Аги совсем растерялся. – И это я тоже знал… Четыре выродка… знал, что вы – мои друзья и тоже ищете могучее существо. Но откуда? Что со мной было? – Аги схватился за голову. – Наваждение! Тени, обрывки… слепцы… дырявая голова…

Он готов был разрыдаться. Эйле сказала:

– Ничего, не горюй. Наверное, ты просто забыл что-то, о чем не хочется вспоминать.

– Это бывает, – хмыкнул Энки.

– Но не так внезапно! – сказал Бату.

– Постойте! – Аги резко взмахнул рукой. – Кажется, я догадался… Да, конечно. Сейчас все объясню. Вот оно что! Вы знаете, что выродки видят мысли людей? Ну еще бы… А у меня, когда я очнулся в лесу, неподалеку отсюда, метка на руке пропала… Стало быть, я тоже выродок. Сейчас, правда, снова чуть-чуть появилась. – Аги взглянул на ладонь. – Хм… Так вот. Я рассказывал, как меня привезли в Хаз. Мне оставалось сказать всего одну фразу – «потом я потерял сознание». Но в этот миг в мой мозг вошли чужие мысли. И я заговорил словами другого, неизвестного мне человека. Он-то и стал нести всю эту околесицу про одноглазых в подземелье. По-моему, только так можно объяснить…

Аги запнулся. Видно, все это ему самому казалось не слишком правдоподобным. Эйле сказала:

– Да, здесь не обошлось без чужого. Но это не главное. Главное – мы тебе верим.

Они двинулись дальше впятером и шли по плотному мокрому снегу, оставляя цепочку глубоких следов. Один раз Эйле, шедшая впереди, остановилась и сказала, обращаясь к Орми:

– Ты учил меня разбирать следы, помнишь? Взгляни на снег впереди нас.

– Но здесь нет никаких следов.

– Правда? А по-моему, есть. Я вижу их… смутно, но вижу. Орми! Это же наши следы!

– Где? – растерялся Орми.

– Перед нами! Мы уже шли здесь когда-то. Мне кажется, я даже помню, как мы здесь шли.

– Чепуха! Мы здесь в первый раз.

– Хорошо, – вздохнула Эйле. – Пусть так. И все-таки жаль, что ты ничего не видишь, ведь я уверена, что не ошиблась.

Орми пожал плечами, и они зашагали дальше на юго-восток.

Шли дотемна, потом стали искать место для ночлега. Очень скоро им попалась уютная сухая расщелина – о лучшем местечке трудно было и мечтать. Они уже расположились там и развели огонь, когда Эйле вдруг сказала, что не хочет здесь оставаться. В ответ на удивленные возгласы друзей она пробормотала, потупив взгляд:

– Здесь кончается наш след… пахнет смертью… но я знаю, вы не послушаете меня.

– Конечно, не послушаем! – сказал Орми. – Опасно везде! Смертью пахнет везде! А это место – лучше многих других, где нам приходилось ночевать. Ты, Эйле, успокойся. Положись на нас с Энки. Вот увидишь, все будет в порядке.

– В порядке все будет или нет, никто не знает, – сказал Бату задумчиво. – И, пожалуй, стоило бы послушаться Эйле и уйти отсюда, если бы она сказала об этом чуть раньше. Но теперь уже и костер горит, и мясо жарится, и поздно…

– И мы останемся здесь, – подхватил Аги. – И будем ждать того, что уготовано судьбой. Потому что, как говорят мудрые люди, судьба – хитрая штука и от нее не сбежишь. Хотя, чтобы проверить это, следовало бы по крайней мере дважды прожить одну и ту же жизнь.

– Что-то ты совсем заговорился, – буркнул Энки. – Хватай скорей вон тот кусок, он уже готов.

На сытый желудок унылые мысли в голову не шли; говорили о пустяках. Засыпая, Эйле пробормотала:

– Здесь кончился наш след… и кругом валяются наши кости. Мы совершили ошибку, но она уже исправлена… Демон из Марбе разорвет ткань времени… Аги с нами, все будет хорошо.

Аги и Бату уже спали; Орми махнул рукой и сказал Энки:

– Не обращай внимания. У девчонки, видать, и впрямь что-то с головой.

Спустя недолгое время Орми шепотом позвал брата:

– Энки! Ты спишь? Пойдем поговорим.

Энки не спал.

– Это верно, – откликнулся он. – Поговорить надо.

Подкинув в костер веток, братья выбрались на каменную плиту, уступом торчавшую над расщелиной.

Влажный ветер с востока гнал в кромешной тьме клочья тумана. Далеко внизу протяжно, тоскливо выли волки: «У-улле!» Рев мамонта отдавался эхом в скалах.

Братья долго сидели молча. Они почти ничего не видели в темноте, но звуки и запахи говорили им больше, чем зрение.

– Странно, – сказал Орми. – Мне вдруг захотелось на минуту стать человеком… то есть обычным, меченым.

– Почему? – В голосе Энки слышалось недоумение.

– Я хотел бы увидеть все это… скалы, деревья…

– Днем не насмотрелся?

– Ночью, наверное, все по-другому. Ночью воздух чище. Знаешь, в последние дни я стал замечать странные вещи. Мир как будто стал чуть-чуть лучше. Он уже не кажется мне таким злым и враждебным, как раньше. Или это мы стали сильнее? Эти горы, цветы… они красивые.

– Да ты спятил! – Энки не мог сдержать возмущения. – Этот грязный, вонючий, гнилой насквозь мир ты называешь красивым? Эти голые безжизненные горы? Цветы с трупным запахом? Мерзкие ночные твари, ходячие трупы, сосущие кровь, – их ты тоже теперь полюбил? Ну уж нет! Не время сейчас благодушничать. Вот если бы нам удалось победить Улле и сделать все таким, как было раньше, тогда, пожалуй, я бы подумал еще над твоими словами. Но не теперь. Нашел, тоже мне, красоту.

Орми вздохнул.

– Ладно… Чего там. Ты прав, конечно. Хотя… Я вспомнил рассказ Веора. Светлые не видят зла. Значит, нашему Старику мир кажется по-прежнему прекрасным…

– Скорее, ему кажется, что мир просто исчез. Ведь на земле ничего, кроме зла, не осталось.

– А мы?

– Ну вот разве что… Мы для него, наверное, как одинокие фигурки в пустоте. Он нас разглядел и зовет… Вот только зачем? Что мы сможем сделать, ведь нас так мало. Ладно… Найдем Старика и пойдем вместе на север. Там еще эти есть, как их, великаны снежные. Это хоть какая-то сила, если они действительно великаны. Но послушай, ведь мы хотели обсудить что-то важное.

– Да, конечно. Что ты думаешь об этом Аги?

– Голова у него явно не в порядке. Да и не только голова. Эта его метка, которая то появляется, то пропадает. Странный мужик. Очень подозрительный.

– Если честно, – сказал Орми, – то будь моя воля, я бы его сразу убил. Для верности. Может, в нем есть что-то хорошее, но в башке у него, похоже, хозяйничает вражья сила.

– И потом, – подхватил Энки, – метка у него пропала после того, как он побывал в лапах у этого одноглазого подземного призрака. По-моему, все ясно. Это оборотень. Слуги Улле вывели ему пятно с ладони, чтобы сбить нас с толку. Но, поскольку метку невозможно свести начисто, она теперь снова появляется. Сам-то он, может, и не подозревает, кто он такой. Хотя, скорее всего, знает прекрасно и прикидывается. Я думаю, настоящий Аги, который пытался спасти старого Кру, навсегда остался в том подземелье… А нам подкинули его выпотрошенное тело, начиненное чужим разумом. Разве я не прав?

– Нет. – Орми покачал головой. – Вряд ли. Если бы Аги был не Аги, он не стал бы так мудрить, устраивать всю эту возню с внезапным забыванием. Он вполне мог придумать какую-нибудь связную ложь. Бегство из подземелья, путь в Кату, полный приключений и опасностей, постепенное исчезновение метки… Ну и главное, конечно, Эйле. Она ведь сразу раскусила тебя… то есть не тебя, а оборотня, принявшего твое обличье.

– А потом не дала вам разорвать меня на куски. Век ей этого не забуду. Но постой… Если ты ей так веришь, почему не послушал ее сегодня, когда она не хотела здесь оставаться?

У Орми по спине пробежал холодок.

– Не знаю… Сейчас мне почему-то кажется, что она была права… Но тогда я мог поклясться, что это вздор. Такое славное место. Следы какие-то она видела… Не было никаких следов. Ну да чего там, скоро станет ясно, кто из нас прав. Если ночь пройдет тихо… Понимаешь, Энки, у меня было такое чувство… это трудно объяснить… что мы не смогли бы найти другое место для ночлега, даже если бы захотели. Мы как будто были обречены ночевать здесь. Поэтому я и сказал «вздор».

– Мне тоже так показалось. И еще, помнишь, Аги сказал что-то про судьбу… какую-то глупость. И я тогда вдруг понял, что найти другое место мы не сможем. Как все это, однако, странно.

Они помолчали немного, потом Энки спросил:

– Значит, ты считаешь, что с Аги все в порядке?

– Мне кажется, да, – сказал Орми, подумав. – По крайней мере, то, что мы называем Аги… и то, что себя воспринимает как Аги, – это наш друг, и мы должны ему доверять. Другое дело, есть ли у него в мозгу, в глубине, что-то чужое, до времени притаившееся…

– Ты думаешь, одноглазая тварь могла вложить в него свою волю, как это сделала Эйле с Шуллой?

– Если это так… – Орми вздохнул, – то плохо наше дело. Если бы знать наверняка… А пока нам остается только ждать. Ни убить Аги, ни бросить его мы не можем.

– Надо как-нибудь его испытать.

– Пожалуй… Но как? Нет, знаешь, я думаю, этого не стоит делать. Если уж мы идем вместе к Старику, то должны верить друг другу. А случай узнать что-то об Аги нам обязательно представится. Подождем. – Энки помолчал и немного погодя сказал: – Тебе не кажется, что мы сами как-то переменились? Видеть немного по-другому, что ли, стали. Не замечал? Раньше ты не был таким добродушным. Враг – значит, враг, и убей его, в какую бы личину он ни рядился. А теперь… «если уж вместе», «должны верить»… О красоте заговорил. Да и я в себе иногда замечаю что-то похожее. Да что там – мы и говорить стали по-другому.

– Ну, нахватались гуганских словечек… А вообще-то ты прав. Что-то переменилось внутри. Посветлело как-то. Наверное, потому, что мы теперь не одни. А может, оттого, что тайн стало меньше.

– Наверное. А когда Старика найдем, вовсе станем другими. Кстати, по-моему, мы завтра должны его найти.

– Вот как? Ты уже в будущее заглядываешь?

– Погоди-ка! – Энки неожиданно вздрогнул и замер. – Что это?

– Тихо! – Орми тоже насторожился, прислушался. – Упыри!

Тончайший многоголосый писк доносился со всех сторон. Сомнений не было: убежище окружено упырями.

– Не меньше двух десятков, – пробормотал Орми, холодея от ужаса. – А девчонка-то была права!

Братья прыгнули с уступа, на ощупь вползли в расщелину и принялись раздувать тлеющие угли. Писк раздавался все ближе. Наконец сухие сучья вспыхнули. Эйле и Бату закашлялись от дыма и проснулись. Аги продолжал безмятежно сопеть.

– Упыри идут! – сказал Орми. – Целая стая. А огня мало, как назло.

Вход в расщелину был неширокий, двоим не разойтись. Сверху ее прикрывала каменная плита. Эйле и Бату не успели еще толком понять, что происходит, как первый упырь с сиплым свистом выпрыгнул из темноты. В тот же миг Бату пронзил его копьем, Орми хлестнул по костяной морде горящей веткой, а Энки рубанул мечом. Упырь, видно, не ожидал такого приема и поспешно отступил во тьму, подбирая вываливающиеся потроха. Но тут же ему на смену явился другой. Этот оказался пошустрее. Он проскользнул под нацеленным на него копьем и метнулся к Энки, норовя вцепиться в горло. В последний миг Энки успел отскочить и ловким ударом рассек зловонную тварь пополам. Упырь рухнул бесформенной грудой, двумя корчащимися обрубками, наполнив пещеру невыносимым смрадом. Эйле тем временем успела позаботиться об очаге. Когда мужчины отбились от первых двух кровососов, костер уже пылал мощно и жарко. Третьего упыря встречали огнем. Это действовало куда лучше, чем железо. Опаленные гадины тут же пускались наутек. Но каждый раз обожженных и напуганных сменяли новые.

– Дров больше нет! – крикнула Эйле.

– Разбуди наконец этого соню!

Аги по-прежнему мирно спал, несмотря на шум, дым и смрад. Эйле собралась было растолкать его, но тут земля под ее ногами заколыхалась… Страшный крик Эйле заставил Орми обернуться. Земляной пол пещерки заходил ходуном. Тут и там почва трескалась, вздымалась буграми и осыпалась, обнажая бурые костлявые лапы и белые черепа. Упыри лезли из-под земли, в каком-то неистовом ослеплении не замечая даже пылающего костра. Один из них попытался вылезти в самой середине очага; когда земля треснула, ему на череп посыпались угли. С диким воем упырь ушел обратно в землю, но и толстый слой песка не мог заглушить его пронзительного визга.

Энки остался защищать вход, Бату и Орми бросились на выручку к Эйле. Орми подхватил ее, лежащую без чувств, и кинул в единственный безопасный угол, где пол был каменным. Эйле свалилась прямо на спящего Аги.

Дела их были плохи. Орми и Бату отчаянно колотили головнями и мечами по прущим из-под земли черепам и цепким лапам, но было ясно, что долго им не продержаться. Упыри, нападавшие из леса, принялись метать в Энки камни. Один из них, отскочив от стены, попал ему в голову. В тот же миг налетевший упырь сбил его с ног, обхватил всеми четырьмя лапами и неторопливо, причмокивая, стал тянуться губами к шее…

И вдруг в пещере раздался грозный, могучий голос, от которого вздрогнули камни, а люди застыли как вкопанные. Голос был полон холодной ненависти и необоримой силы:

– Прочь, жалкие черви! Груаг тугур!

Мгновенно стих упыриный писк. Наполовину высунувшиеся из пола скользкие тела исчезли под землей. Никто не толпился больше у входа. Упыри скрылись.

Энки, Бату и Орми повернули головы туда, откуда раздался неведомый голос, принесший им спасение. В глубине пещеры, за очагом, стоял Аги. Вид его был ужасен. Он стал намного выше ростом, волосы на голове поднялись дыбом и шевелились, как живые; невообразимо увеличившиеся глаза, слившиеся в один надутый шар посреди лица, светились красным. Орми испытал ужас, даже близко не похожий на тот, который могли ему внушить упыри. Неведомое существо, стоявшее перед ними, существо, выдававшее себя за человека, воплощало в себе нечто куда более грозное, чуждое и злое, чем все, с чем он встречался когда-либо в мире… И главное, было ясно, что обернулись они поздно и худшее давно позади. Чудовище стремительно меняло облик, торопливо возвращало себе человеческие черты.

Волосы на голове у Аги пригладились, глаза разделились, сузились и померкли; сам он весь сник и сжался, сел, опустил голову, потом испуганно посмотрел на них… Это снова был Аги, каким они увидели его в первый раз. Эйле очнулась и села рядом с ним.

– О! Вы прогнали их! – сказала девочка. – Какое счастье! Даже не верится. Я думала, нам конец. Когда они полезли из-под земли… Мы должны были погибнуть. Мы ведь погибли!

Ее никто не слушал. Орми, Энки и Бату молча направились к сжавшемуся в комок Аги. Встали вокруг.

– Ты спас нас, – начал Энки осторожно. – Если бы не ты, нас бы уже высосали досуха. Но мы хотели бы знать, как тебе это удалось.

– И кто ты вообще такой, – процедил Бату сквозь зубы.

– Я… – Аги запнулся; глаза его виновато бегали. – Я не знаю… То есть… Это был не я! Клянусь вам, это был не я! Я не знаю, что это было!

– Но ты хоть помнишь, как прогнал упырей? Или опять забыл? поинтересовался Бату.

– Помню. – Аги обреченно кивнул. – Помню. Но это все равно был не я. Я… я был как бы в стороне. Это невозможно объяснить!

Он обхватил голову руками и застонал. Поняв, что от Аги больше ничего не добиться, мужчины сели вокруг костра. Эйле тихо спросила:

– Что-то случилось? Почему вы все так на него надулись? Он преобразился, да?

– Да, – мрачно буркнул Орми. – Преобразился. Но ты бы видела как.

Долго все сидели молча. Потом Энки сказал:

– Ладно, хватит. Что бы там ни было, ты, Аги, спас нас от смерти. Честь тебе и хвала. Я думаю, упыри больше не сунутся. Давайте спать. Я посторожу.

Глава 6
СКВОЗЬ КАМЕНЬ

На другой день снова тронулись в путь. Аги брел последним понурив голову, всю дорогу молчал. Когда к нему обращались, он виновато отводил взгляд.

– Ты не грусти, – сказал ему Орми, когда они остановились на короткий привал. – Будь мужиком. Все нормально.

– Может, вам не стоит… – начал Аги, но тут же поперхнулся и закашлялся. Кашлял долго, до слез. Он явно хотел что-то сказать, но язык не слушался. Тут в глазах его сверкнул гнев. Он сжал зубы и что есть силы хлопнул себя по лбу.

– Будь я проклят! – выкрикнул он отчаянно. – Оно не дает мне говорить! Ну, я ему покажу! Слушайте! Нельзя меня брать с собой! Я не отвечаю за себя! Неужели вы не видите…

Судорога перекосила его лицо, челюсть съехала набок, дыхание перехватило.

– Ну да, как же мы тебя прогоним? – Орми дружески пихнул его локтем. Кто тогда будет упырей отпугивать? То-то.

– Забудь об этом, – сказала Эйле ласково. – И не волнуйся. Мы тебя все равно не бросим. Ведь ты не виноват в том, что с тобой случилось.

– По крайней мере, – сказал Энки, – что бы там ни происходило, в твоей голове, даже если ты – не одно существо, а два, все равно вы оба пока на нашей стороне. Так что не горюй.

Уже за полдень они поднялись на кряж, с которого открывался вид на далекий снежный хребет на юге. Эйле остановилась и некоторое время растерянно озиралась.

– Где-то здесь… Мы уже почти пришли. Где же пещера? А! Знаю! Идите скорее сюда!

Эйле подбежала к одинокой, похожей на гигантский зуб скале с гладкими отвесными боками.

– Вот! Здесь, в этой скале! Она пустая внутри. Наконец-то!

Эйле смеялась, прижимаясь к прохладному камню.

– Но как мы туда попадем? – недоуменно сказал Бату. – Я не вижу входа.

Друзья раза три обошли скалу, внимательно осматривая все трещины, углубления и кусты у подножия. Входа не было. В растерянности они сели на мох, прислонившись к неприступному камню.

– Вот тебе и раз… – разочарованно протянул Орми. – Ничего не скажешь, на совесть Старик спрятался. Послушай, а ты уверена, что он там?

Эйле вздохнула и промолчала. А Энки сказал:

– Там, там. Я это тоже чувствую.

– Ишь, ясновидец… – проворчал Орми.

– Однако этот Старик мог бы и открыть дверь, – заметил Бату. – Звал, звал нас – и на тебе.

– Дверь открыта, – сказала Эйле чуть слышно. – Просто мы ее не видим.

– Все ясно, – пробормотал Аги. – Испытание. Вход, доступный только выродкам, чистокровным детям Имира. А всякие оборотни вроде меня… Знаете что, давайте я лучше уйду. Уверен, тогда вы сразу увидите дверь.

– Как-то ты странно мыслишь, – сказал Бату. – Все наверняка гораздо проще. Либо вход в пещеру на вершине скалы, и тогда нам нужно только забраться туда, либо должен быть подземный ход.

Подземный ход искали до вечера. Облазили все окрестные ямы, щели и трещины, шаг за шагом исследовали оба склона на четверть мили от скалы. Все тщетно.

– Придется карабкаться наверх, – сказал Орми, когда все уже сидели в темноте у костра, усталые и расстроенные. – Но как это сделать? Скала-то гладкая.

– Не совсем, – возразил Энки. – На южной стороне я уступ заметил вроде ступеньки. Высоковато, правда. А над ним – еще один. Если как-то добраться до нижнего, можно потом без труда влезть на вершину.

Наутро Энки сказал брату:

– Давай вот как попробуем. Я встану у скалы, упрусь, а ты заберешься мне на плечи. Может, дотянешься.

Ничего, однако, не вышло. Уступ был слишком высоко.

– Не беда, – сказал Аги. – Я знаю, что делать. Это очень просто. Лестница! Срубим пару деревьев и соорудим лестницу.

– Машины… – поморщился Энки. – Наука… Гуганские штучки.

– Брось, – сказал Аги. – Я понимаю, конечно: техника – порождение Улле, и все такое. Прекрасно! Может, раньше люди летали, как птички, я не знаю. Но сейчас-то времена уже не те. Не разлетишься. Поэтому людям нужны лестницы, если они хотят забираться на отвесные скалы. И ничего плохого в этом нет, если брать лестницу саму по себе. Это просто несколько скрепленных палок. Эйле беспокойно озиралась, краем уха слушая спор.

– Мне кажется, – сказала она, – у нас нет времени строить лестницу. Надо торопиться. Сюда кто-то идет.

– Кто?

– Враги… Я не уверена, но… все равно лучше побыстрее.

– Враги – ерунда, – усмехнулся Энки. – Ведь с нами Аги. Он любых врагов разгонит.

– Если ты это серьезно… – начал было Аги, но Эйле перебила его:

– Перестаньте!

– Ну, хорошо. – Орми хлопнул ладонью по гладкой каменной стене. – Как же мы, по-твоему, туда заберемся?

– А вы… ничего не можете придумать? – Эйле жалобно оглядела своих спутников. Те угрюмо молчали. – Если бы кто-нибудь нам помог! Неужели мы совсем одни? Аги! Превратись в великана!

– Тьфу! – сказал Аги и отвернулся. Орми заметил слезы в глазах Эйле. Видно, опасность была нешуточная.

И тут они увидели мамонта. Огромный молодой самец, настоящий гигант с могучими, загнутыми кверху бивнями легко и почти бесшумно бежал вверх по склону каменистой гряды, к одинокой скале. Горбатая спина, заросшая густым красноватым мехом, покачивалась в такт его бегу; двигаясь в зарослях низкорослых сосенок, он ухитрялся не задеть ни одной ветки, на крутом склоне ни разу не наступил на опасно лежащий камень. Он направлялся прямо к ним.

– Какой великан! – восхищенно выдохнула Эйле.

– Белолобый. Никогда таких не видел, – сказал Энки.

Шерсть на лбу у мамонта была совершенно седой. Белое пятно резко выделялось на буровато-красном фоне. Зверь приближался. Аги и Бату заметно струхнули и попятились, чтобы спрятаться за скалой.

– Не бойтесь, – сказал им Энки. – Он не нападет. Мамонты могут быть опасны, но этот настроен добродушно.

– Но он бежит прямо на нас! – пробормотал Бату – Что, если он нас случайно и добродушно растопчет?

Энки и Орми только хмыкнули. Эйле зачарованно следила за великолепным зверем. Вот он уже у самой скалы. Здесь мамонт замедлил бег и встал в одном шаге от людей. Он опустил голову и коснулся земли изгибами бивней. Эйле робко шагнула вперед, и зверь протянул хобот ей навстречу. Девочка осторожно обняла мохнатый хобот – толщиной куда больше ее тела. Они замерли, мамонт и Эйле. Энки и Орми испуганно переглянулись.

– Что она делает? – шепнул Энки; его рука невольно потянулась к мечу, – Кажется, девчонка совсем спятила. А мы и помочь-то ей не сможем.

Орми с опаской покосился на Аги – не вздумает ли тот преображаться. Потом сказал брату:

– Не нам ее учить. Она видит больше и чувствует тоньше, чем мы. Она еще ни разу не ошиблась… Погоди.

Эйле гладила могучий хобот; зверь стоял неподвижно. Потом она сказала спутникам:

– Не бойтесь его. Он наш друг. Он пришел нам помочь. Помоги нам, Белолобый! Подними меня на ту ступеньку… Нам нужно найти вход.

Последние слова она произнесла уже в воздухе. Мамонт крепко обхватил ее хоботом и бережно поставил на уступ скалы. Аги вскрикнул, Бату попятился, споткнулся и грохнулся на спину.

– Он послушался! – крикнул Орми, как только обрел дар речи. – Он понял!

Эйле быстро взбежала на вершину. Пока она шаг за шагом исследовала плоскую верхнюю грань скалы в поисках входа, зверь не сводил с нее глаз.

– Как бы он не оказался оборотнем! – подал голос Бату. Он уже встал и отряхнулся. – Зверь не может так себя вести!

Аги, уже вполне пришедший в себя после пережитого испуга, сказал:

– Все ясно! Никакого чуда здесь нет. Это ученый мамонт из Гугана. Их там специально обучают понимать человеческую речь и выполнять несложные команды. Я слышал, бывают мамонты, которые знают пятьдесят, а то и шестьдесят слов. А что, зверь-то умный. Сейчас вы сами увидите. Ну-ка, Белолобый, потруби! Голос!

Мамонт не обратил на его слова никакого внимания. Тем временем Эйле показалась у края скалы. На ее лице был страх.

– Вход здесь! – крикнула она. – Но не знаю, сможем ли мы войти. Наверное, нет! – Ее голос дрожал, она говорила торопливо, как будто боялась не успеть. – Белолобый, прошу тебя, подними скорей моих друзей сюда, ко мне. А вы не бойтесь!

В тот же миг Орми взмыл в небо, не успев даже испугаться. Вот он уже на ступеньке, и Эйле протягивает ему руку.

– Смотри. – Как только Орми оказался на вершине, Эйле указала рукой на север. – Сюда идет войско! Они нас выследили!

Внизу, среди каменных глыб и низких сосен, пробиралась вереница вооруженных людей. Там было пятеро конных, не меньше сотни пеших и два мамонта в железных панцирях. Передний воин вел на цепи косматого клыкастого кабана. Зверь бежал, низко опустив голову.

– Кабан идет по следу, – сказал Орми. – Ученый кабан! Ловко они придумали. Такого чутья больше ни у кого нет. Да теперь нас и сам Улле не поймает. Где тут вход?

– Ты на нем стоишь, – пробормотала Эйле. Орми посмотрел себе под ноги, потом на Эйле.

– Я стою на скале. Здесь сплошной камень.

– Я знаю.

– Ты что… – От возмущения и отчаяния Орми не мог найти слов. – Что это за шутки? Совсем рехнулась?

Эйле молчала. Мамонт тем временем поднял на скалу одного за другим Энки и Бату и теперь добродушно и выжидательно смотрел на девочку, которую, видно, счел главной в этой компании.

– Ты забыл про Аги, – сказала Эйле. – Подними еще Аги. Вон он стоит.

Мамонт огляделся, помахал хоботом, замешкался на миг, потом подхватил побледневшего от страха Аги и осторожно перенес его на скалу.

– А теперь беги, Белолобый! Беги! Они могут убить тебя!

Мамонт задрал хобот и вопросительно приоткрыл рот.

– Мы не можем взять тебя с собой! – крикнула Эйле. – Тебе сюда никак не забраться. Беги же!

Белолобый оглушительно протрубил, повернулся и побежал на юг, в сторону снежных гор.

– Скорее, где вход? – засуетился Энки, увидев приближающееся войско.

Орми плюнул и отвернулся.

– Это был дикий мамонт, – пробормотал Аги, все еще бледный и дрожащий. – У гуганских выжигают номер на заду… метка на ползада. А этот без клейма.

– Кабан потеряет след у скалы, – сказал Орми. – Может, они не догадаются залезть наверх. Если мы ляжем, всадники на мамонтах нас не заметят.

– Эйле, где вход? – спросил Бату. – Я обошел все это плато и нигде не нашел входа.

Эйле переводила взгляд с Орми на Энки, с Энки на Аги и то открывала, то закрывала рот, как будто хотела что-то сказать, но не могла решиться. Враги между тем приближались. Внезапно один из боевых мамонтов вскинул голову, вытянул хобот в сторону стоящих на вершине выродков и затрубил.

– Прячьтесь! Ложитесь! – крикнул Орми, бросаясь на землю, но было поздно. Гуганяне испустили торжествующий клич и мгновенно рассыпались по всему склону. Теперь они шли не колонной, а цепью, перебегая от камня к камню. Несколько раз громыхнуло, и горячие тяжелые сгустки прожужжали над головами выродков. Те пригнулись; Бату и Орми легли ничком.

– А! Вот вы как! – крикнул Аги, грозя гуганянам кулаком. – Живыми нас взять уже не пытаетесь! То-то.

– Вход! Эйле, где вход? – стонал Бату, распластавшись на камне.

– Улле тебе в пасть вместо входа, – пробормотал Орми.

– Послушайте, – сказала Эйле, сложив, как будто в мольбе, руки. Только прошу вас, верьте мне! Вход есть, я его вижу. Я могу пройти в него. И вы сможете, нужно только постараться. Его создали таким, чтобы ни один меченый никогда не увидел его. Он пропустит только детей Имира.

– Что мы должны сделать, чтобы увидеть? Раскаленные снаряды ударялись в скалу, выбивая осколки и искры.

– Конец! – Бату обхватил голову руками и завыл почти по-волчьи. Сейчас они заберутся сюда!

– Да не скули ты! – рявкнул Орми. – Эйле, детка, говори же скорей, что нужно делать!

– Отбросить все, что дала нам жизнь. Стать теми, кем мы пришли в этот мир. Забыть все слова. Не думать об опасности. Стать как младенцы, очиститься. Как будто мы родились… умерли… спим… Мир – большие синие тени, они движутся неотвратимо… Между ними – ты, крошечная душа, она только-только проснулась. Она не знает ничего, не знает, что нужно что-то знать. У нее есть лишь малая, самая первая доля свободы, право видеть мир таким, какой он есть. Сделайте так, и вы увидите вход и войдете в него. Смелее! Смотрите на меня!

Эйле сделала шаг и остановилась рядом с Орми. Лицо ее посветлело и стало странно прозрачным. И вдруг она исчезла.

В тот же миг Орми увидел вход. Он замер на мгновение, потрясенный. Все вокруг изменилось… Это было похоже на сон. Только горы, камни и сосны остались прежними. Извиваясь и корчась, полезли по склону уродливые бурые тени. Небо из серого стало черным; это уже не мгла, не туча – глухой каменный свод. Вдали все тонуло во мраке, как будто настала ночь. Только скала, на которой они стояли, сияла лучезарным светом, переливалась голубыми и желтыми сполохами – последний оплот Имира на побежденной земле. В середине верхней грани скалы открылось круглое, затянутое колышущейся прозрачной пленкой окно.

Все было так просто! Орми, смеясь в душе, шагнул в проем. Искрящаяся упругая поверхность подалась, обволокла его теплой дымкой и пропустила в подземный мир. Он стоял на каменной площадке в темноте; Эйле взяла его за руку. Снаружи не доносилось ни звука.

Энки тоже увидел вход. Он уже хотел шагнуть в него, но в последний момент остановился и сказал своим спутникам:

– Идите вперед. Я пойду последним.

Бату, не колеблясь, ступил в проем и исчез, оставив после себя легкое, смутное белое облачко, которое тут же рассеялось.

– Теперь ты, Аги.

Аги медленно приблизился к чудесному окну и занес уже ногу, но что-то остановило его.

– Я боюсь. Оно меня не пропустит.

– Нужно попробовать.

– Да, наверно… нужно…

Энки заметил, что Аги весь дрожит. Наконец, решившись, он шагнул вперед…

Аги не исчез сразу, как те трое. Его тело стало полупрозрачным и начало быстро погружаться в камень. Вот на поверхности осталась одна голова. Тут лицо Аги исказилось от боли. Он страшно закричал: