Текст книги "Врата Скорби"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

   Прокашлявшись, едва не выхаркав с пылью легкие – во рту была такая сушь, что даже плюнуть было нечем, Слепцов полез вниз, в тесную, исходящую вибрацией и ревом двигателя бронированную коробку, к шуршащей помехами рации.

   – Я Дон-восемь, вызываю Рубеж-сорок два, прием!

   В Адене – а они уже были почти что в городе, между Аденом и городом-спутником Шейх Усман было всего то пара километров – связь была прекрасной, тем более то на такой мощной рации. Это когда идешь по маршруту – горы так экранируют, что большую часть маршрута идешь глухим и слепым и случись чего – отбиваться придется, рассчитывая только на самого себя.

   – Рубеж сорок два, принимаю хорошо.

   – Рубеж-сорок два я Дон-восемь, прошу результаты авиаразведки по трассе до Катаба и далее на Сану

   – Дон-восемь, птица прошла, результат нулевой, как понял?

   – Рубеж сорок два, тебя понял.

   – Дон-восемь, сообщи свое местоположение

   – Рубеж сорок два, нахожусь на подходе к Аль-Мансур, боеконтакта не имею.

   – Дон восемь – принял, конец связи...

   То, что птица прошла и результат нулевой – это еще ничего не значило. Разведка была здесь не армейская – на разведку летали старенькие С-5 и разведка велась чисто визуальной методой по принципу: видишь кого то? – нет. И я нет. Пока даже до Катабы пройдешь – десять раз все поменяется.

   Аккуратно повесив гарнитуру рации на свое место, хорунжий подключился к ТПУ

   – Дон-восемь, снизить скорость, мы в городе...

   Шум от двигателя стоял такой, что без ТПУ никто ничего бы не понял...

   Волею судьбы, казакам пришлось осваивать новые для себя профессии – казачьей лавой здесь не решалась ни одна проблема. Да и какая к чертям казачья лава – автоматами и пулеметами посекут и все. Вон, кони только у разведчиков и дальних патрулей остались. Прошло время кавалерии, прошло, теперь сидишь, да солярным выхлопом дышишь. И время честной войны тоже прошло – теперь фугас норовят подложить на дороге, да нож в спину воткнуть, если из расположения по делам отошел. Старики было-к рассказывали, как на Кавказе службу ломали – все мальцами тогда еще были, слухали. А тут ведь похлеще Кавказа будет...

   Их было немного – всего тридцать человек. Тридцать человек на шести машинах, из которых две были блиндированные, с блиндированным, фабричной выделки корпусом, из армейских арсеналов, и еще четыре – обычные грузовики, приспособленные для такого нелегкого и опасного дела, как проводка конвоев.

   Блиндированные машины были армейские, кузов Екатеринодарского танкового на лицензионном чешском шасси Татра-92, выпускаемом по лицензии в Москве. Бронированные листы кузова, на которые казаки наварили еще по одному листу – чтобы с гарантией выдерживали пулеметный обстрел, а заодно и чтобы нарастить борта для езды стоя. Мешки с песком под ногами – для защиты в случае подрыва на фугасе. Невелика защита, но хоть что-то. Вместо одного крупнокалиберного пулемета или противотанкового ружья, как на армейской версии казаки обычно ставили списанную из армии счетверенную установку пулеметов Максим, предназначенную для ведения огня по низколетящим самолетам. В армии такие установки считались давно устаревшими – огонь Максимов мог сбить только совсем уж устаревшие и тихоходные самолеты, армия давно перешла на лицензионные швейцарские многоствольные Эрликоны** и длинноствольные пушки калибра до ста семи миллиметров – против бомбардировочной авиации. Испытывались первые зенитные ракеты, управляемые по радио. Ну а счетверенки доставались казакам – среди казаков было много тех, кто ломал действительную службу еще в двадцатые, для них Максим был роднее родного. Ну а мощь огня счетверенки была страшной – шквал огня позволял даже особо не целиться.

   Таких машин в караване была всего одна – командирская, как раз на ней и стоял одним из пулеметчиков Бабицкий. Так, помимо основного вооружения, на эту машину по обеим бортам поставили еще по пулеметной турели – чтобы не тратить ресурс Максима по мелким и не слишком опасным целям. Как раз вот на таком пулемете и стоял Бабицкий.

   Замыкала колонну машина с еще более мощной установкой, на сей раз североамериканского производства. Казакам дозволено было закупать за свой счет (не на действительной службе) любое вооружение, в том числе и под нештатный боеприпас – и они этим пользовались. Машину притащили через пролив из Итальянского Сомали, а как она туда попала – ведал лишь один Аллах. Первоначально это был полугусеничный БТР, не на ходу и без двигателя. Потому и продавался так дешево. Но казаки кузов отодвинули в сторону – к нему должны были прислать двигатель с АМО, вот тогда и можно будет ходовой заниматься. Самая ценность была в огневой установке – тридцатисемимиллиметровая длинноствольная зенитная пушка М37А1 с заряжанием обоймами и по обе стороны от нее – два стандартных пулемета Браунинг М2 калибра 12,7. Вот эту вот зенитную установку привели в божеский вид – итальянские сомалийцы ее запороли и не смогли починить, и переставили на шасси стандартного БА-40, трехосного, по размерам почти идентичного "американцу". Встала как родная и теперь казаки могли бороться с противником, даже если он засел за каменными глыбами, которые не брал ДШК. Раньше приходилось использовать миномет, а навести его в горячке боя – не так то просто как кажется.

   Остальная техника представляла собой обычные грузовики, переделанные казаками под свои нужды. Все трехосные, марки ЯГ армейские – потому что ремонтировать легче. В оригинале – лучшая североамериканская машина подобного класса, Студебеккер. В России вообще много производилось по лицензии – но это был уже шаг вперед, раньше просто закупали. Каждый грузовик приходил из армии списанным, но казаки доводили его до ума. Борта наращивались и защищались броней – хотя бы от легкой винтовочной пули. Ставились дополнительные топливные баки – потому что на Восточных территориях заправиться можно не всегда и не везде. Баки тоже защищали бронелистами и ставили с обеих сторон – чтобы нельзя было повредить их разом при обстреле. Под сидения в кабине и в кузов под ноги клали не мелки с песком – а выделанные по специальному заказу баки с водой, разделенные на множество секций. Мало того что вода не хуже песка защищает при подрыве – при надобности ее можно выпить. В пустыне оказаться без воды – смерть и не раз такие вот водные запасы выручали казаков и водителей колонн, с которыми они шли. Из вооружения обычно ставили один крупнокалиберный пулемет и два-три обычных, ротных, иногда еще один пулемет ставили на поворотном вертлюге в кабине, у двери пассажирского места – чтобы пассажир так же мог вести огонь. Пулеметы были в основном либо армейские ДШК – тут скупиться было нельзя, покупали самые новые, хоть и дорогие, либо итальянские Бреда, но их ставили только в крайнем случае, когда ничего другого не было, либо британские BSA, либо североамериканские Браунинги. Вот Браунинги казаки уважали больше всего – ничем не хуже ДШК, а в чем-то даже и лучше. Проблема была только со снабжением патронами: на складах их не было, но на шуке*** можно было купить в любом количестве и хоть в навес. На шуке можно было купить все.

   Сами же казаки, уходя "на конвой" вооружались обычно пистолетами-пулеметами ППД и СТЭН, пулеметами, пистолетами и гранатами. Ручной пулемет РПД, последняя новинка в армейских арсеналах сюда еще не дошел – их было мало, снабжали пока только армию. Автомат Симонова – есть, можно купить в том же арсенале, но денег стоил – бешеных. Одевались казаки тоже не по форме – либо шили здесь, либо покупали у тех же торговцев, которые тюками возили италийскую форму из Сомали, там разворовывалось все и вся. Песочно-бурого, с пятнами, удобная в носке форма, хромовые сапоги, одна кашида на голову, еще одна закрывает нижнюю часть лица, мотоциклетные уродливые очки на глаза, потому что из-за пыли глаза воспаляются и болят – вот вам и портрет типичного казачины – конвойщика сороковых годов.

   Зачем сюда ехали? Сложный вопрос... Началось все еще в двадцатые, после мировой войны. Слишком долго она продолжалась, слишком жестокой и кровавой была – таких войн еще не было, господь даст и не будет больше. После войны в ведении России оказалась, считай вся территория развалившейся Османской империи. С нефтью – но ее еще надо добыть! Нищие, забытые Аллахом окраины некогда грозной державы, протоптанные веками дороги, нищие хижины феллахов. Надо поднимать окраины, надо поднимать свою страну – все надо делать! А ведь Британия не дремлет – все тридцатые годы, ревностно глядя друг за другом, крупнейшие державы мира наращивали вооружение – сходили со стапелей все новые и новые броненосные корабли, в небе реяли, сверкая крыльями эскадрильи самолетов, с конвейеров сходили первые не только тракторы, но и танки. Старые времена ушли, унесенные беспощадными вихрями мировой войны – а к новым надо было быть готовым. Надо было быть во всеоружии.

   На Восток потянулись казаки. С семьями, целыми хуторами – правительство размещало их, давало из казны деньги на обустройство. Очень скоро стало понятно, что все будет не так как раньше. Это раньше – сходил на действительную – а потом только на сборы. Сейчас война была всеобъемлющей, она была везде и нигде, никто не мог точно сказать что сейчас – война или мир. Войн засад, выстрелов из-за угла, карательных экспедиций, сожженных кишлаков и разрушенных набегами станиц – все это было. И казаки, раньше больше привычные к косе да плугу теперь не выпускали из рук винтовки и новомодные автоматы.

   Вот тогда то и пошло – что некоторые казаки совсем бросали хозяйство и жили единой войной. Благо, желающих нанять казаков из вассальных монархий, да и из правительственных структур было предостаточно. Казаки охраняли нефтепромыслы, проводили колонны, боролись с муртазаками. И только Господь сосчитает, сколько казачьих костей лежит сейчас не на Дону, погребенных по чести – а в серой хмари пустынь, на бесплодных, продуваемых ветром склонах гор.

   Много...

   Аден выступал впереди, накрытый дымкой хамсина, жестокий и нищий, многолюдный и в то же время пустой, он казался гнойным нарывом на теле этой безводной и бесплодной страны. Покрытые вечной пылью улицы, нищие скворечники домов, оборванные немытые дети с камнями в руках, злобные взгляды вслед из-под кашид – пропаганда исламского экстремизма давала кровавые плоды, экстремисты не останавливались даже перед убийством мулл, отказывающихся проповедовать ненависть к русским. Дул хамсин – жаркий и сухой ветер с Африки, воплощенное дыхание Сахары, и весь город был погружен в желто-бурую пелену мельчайшего песка забивающегося во все щели, не дающего дышать. Люди, ревущие ослы, мулы – все выглядело каким-то нереальным, призрачным – и просто удивительно, что кто-то на этой земле умудрялся не только выживать – но и жить...

   Хорунжий снова взял в руки гарнитуру рации.

   – Я Дон-восемь! Проходим район Аль-Мансур! Предельное внимание!

   Район Аль-Мансур, прилегающий к порту, как и обычно в портовых городах был районом живущим за счет порта. Низкие, убого построенные доходные дома часто даже без стекол, люд на улицах – отставшие от своих судов моряки со всех стран мира, невысокие, потасканные, уродливые шармуты****, поденные рабочие, подрабатывающие в порту на разгрузке судов, воры и скупщики краденого, душегубы – кого только не было в этом районе, больном, кишащем дурными людьми как вшами. Были тут конечно и экстремисты, и британская агентура, и диверсанты – недавний взрыв в порту обрушивший на разгружаемый корабль портовый кран – их рук дело, и подрыв италийского сухогруза на рейде тоже их дело. Италийского – потому что Великобритания лихорадочно пытается сколотить коалицию против Российской Империи, сделать проблему Востока не ее проблемой, а проблемой всего мира, притянуть сюда и североамериканцев и итальянцев – всех. И снова начать войну...

   Развернулись стволы – елочкой, во все стороны, если на машине, которая идет перед тобой влево – значит на твоей ствол должен смотреть вправо. Может быть все что угодно – серьезного нападения не будет, но пару раз пальнуть или гранату закинуть в кузов – запросто. И попробуй, найди их при такой то видимости...

   Колонна словно продиралась по району – узкие улицы, нечистоты, жующие какую-то рвань на улице козы. Старые машины, а иногда и просто их остовы, в которых живут люди – в извилистой теснине улиц Аль-Мансура нельзя было проехать на неповоротливых грузовиках не задев хоть одну из старых железных кляч. Иногда за ревом двигателей слышались выкрики, проклятья, пару раз кузов срезонировал от ударившего в него камня, заставляя казаков понервничать. Но, слава Богу, больше ничего не произошло...

   Порт встречал укрепленными позициями на входе – с обложенными бетонными блоками танками, с пулеметными гнездами, с прикрытыми теми же стенками из бетонных блоков нацеленными на город и на окружающие его горы гаубицами. Гаубицы были легкие, в основном сто семь миллиметров. Более тяжелая береговая артиллерия, прикрывающая город расположена дальше, на холмах и стволы ее пушек смотрят на залив. Территория порта была отрезана от Адена несколькими рядами колючей проволоки – скорее не от диверсантов, а от воров, ибо воровство здесь было в порядке вещей. Украсть у неверного, кяфира считалось даже доблестью. Вся охрана порта набиралась из русских, из казаков...

   – Колонне стоп!

   Перевязав закрывающую лицо кашиду, хорунжий перевалился через высокий борт бронеавтомобиля в серый сумрак хамсина. Казаки спрятались на блокпосту, сложенному из бетонных плит и блоков, всё – и бойницы, и дверь – все было самым тщательным образом заткнуто дерюгой и парусиной – тем, чем в порту укрывают грузы...

   Подбежав – а ветер усилился и бесновался он так что находиться на нем не хотелось ни единой лишней минуты – к звери, ведущей на блок хорунжий постучал кулаком Секунда, другая – дверь открылась и сильные реки втянули его внутрь...

   – Свои – предупредил Слепцов – не замай.

   Рослый, с замотанным от пыли так же как у Слепцова лицом казачина опустил свой СТЭН, который держал как профессионал – не за магазин, который у этого дешевого но на удивление точно стреляющего пулемета почему то сбоку, а за цевье. Меры безопасности на блоке соблюдали по полной программе.

   – Хорунжий Слепцов? – уточник казак

   – Он самый. Кто старший?

   – Да я и есть старший... – держа в руках кружку с чаем, из-за перегородки неспешно вышел еще один казак с таким же СТЭНом

   – Коршун?

   – Он самый.

   – Ты же в Багдаде служил...

   – Сюда перевелся. Чай будешь?

   – У меня там колонна. Я за караваном пришел.

   Хорунжий Коршунов, в которым Слепцов ломал еще действительную, друг и одностаничник, коротко хохотнул.

   – Ну какой караван... Сам видишь, что на улице делается. Порт не работает, каравана сегодня точно не будет. До завтра переночуешь, в конторе свободные помещения есть, а завтра и поведешь свой караван.

   – Погрузили уже?

   – Да немного не успели... Очень уж резко дунуло, давно такого не было...

   – Оно так... еще с расположения выходили, такого не было...

   Погода в последнее время портилась. Не пойми с чего – налетали такое вот хамсины, даже в те времена года, когда их отродясь не было. А в Адене их не было никогда – теперь же стали и с Африки приходить. Йемен обычно страдал от хамсинов со стороны аравийской пустыни, а Аден от этой напасти защищал горный хребет. До недавнего времени.

   – А ты то что тут делаешь?

   – Несение службу проверяю. Я вообще то начальник охраны порта с недавних пор...

   – О... Высоко залетел.

   -Как бы не упасть больно... Старший урядник Дикой!

   – Я! – вытянулся тот самый казак, который держал его на прицеле во время обыска

   – Продолжайте нести службу. За проявленную бдительность – объявляю благодарность.

   – Есть!

   – Мы хоть доедем до портконторы то? – высказал сомнения Слепцов, на улице воет ажник глушно...

   – Доедем... Со мной – доедем...

   Поправив повязку на лице, хорунжий Коршунов первым ступил за порог, в мутную, серо-бурую тьму...

* кашида – йеменский национальный головной убор, мужской платок

   **

В нашем мире известны как флак-системы. Использовались вермахтом

*** шук – базар

**** шармута – проститутка

За день до этого

Авианосец Ее Величества

HMS

Invisible

Аденский залив, недалеко от Баб-эль-мандебского пролива*.

Ночь на 09 апреля 1949 г.

   Самое интересное начинается, конечно же, после отбоя...

   Нет, вы неправильно поняли. Я не про содомию, которой славится флот Ее Величества, славится настолько, что даже некий Уинстон Черчилль, нынешний лидер оппозиции, который в следующем году всерьез рассчитывал стать лидером правящей партии, как-то изрек: все традиции Королевского флота – ром, плеть и содомия**. Я про тайные дела...

   Специальные силы военно-морского флота первыми создало маленькое Итальянское королевство. Оно же сейчас держало законное первое место по численности, оснащению и выучке боевых пловцов – Десятая флотилия наводила ужас на всех, включая такие державы, как Великобритания и Россия. В Италии подводные диверсии были поставлены на очень широкую ногу, а командовал боевыми пловцами князь Джунио Валерио Боргезе.

   Что же касается Британии – то специальная лодочная служба – SBS была организована лишь в тридцать седьмом году, в том самом, когда едва не началась еще одна мировая война. И организовывали ее, по сути, отщепенцы – один из организаторов был журналистом и биржевым маклером, карьера второго была на волоске из-за пьянства, третий был разжалован до матросского звания за хамство капитану корабля. В СБС с кораблей ссылали тех, от кого офицеры и так были рады избавиться. Первые же операции, проведенные специальными силами в тылу врага – России и Германии убедили командование флота что специальные силы – нужный и полезный род войск. Однако, генетический код в СБС, заложенный отцами – основателями – дерзость, отсутствие чинопочитания, лучшая стрелковая и физическая подготовка сохранялся...

   Эту группу доставили на борт авианосца Инвисибл ночью, двое суток назад. Их доставила летающая лодка Шорт Мк3 Сандерланд, причем не военная, а гражданская, авиакомпании БОАК. Двадцать четыре человека, включая четверых явно штатских – форма на них сидела как на корове седло, и одного коммодора и штаба. Вот этот коммодор*** и был самой большой проблемой, ибо оказался старшим по званию офицером на корабле.

   А еще с ними доставили большое количество какого то груза. В ящиках...

   На удивление морские диверсанты вели себя тихо, много спали – словно хотели выспаться на неделю вперед, ни к кому не приставали, ничего не ломали и вообще себя вели тихо и незаметно. Возможно, присутствие на корабле Коммодора флота Ее Величества сыграло свою роль. Больше проблем доставляли штатские – они шлялись в дневное время по кораблю, совали всюду свои любопытные носы, а один чуть не попал под приземляющийся на палубу самолет – торпедоносец вернувшийся после учебного полета. Пришлось провести разговор со всей этой четверкой и закрепить за каждым по сопровождающему – матросу.

   Что же касается коммодора – то он провел лишь единственное короткое оперативное совещание с офицерами корабля, где и высказал свои требования. Они были на удивление скромными – придерживаться указанного курса, в течение нескольких дней не выходить из заданного квадрата и поделиться кое-какой информацией русских кораблях и оперативной обстановке на побережье. И еще несколько матросов, точнее восемь. По всей видимости, готовилась какая то диверсионная вылазка.

   На третий день морские десантники оживились – в ангаре, между самолетами стали проверять снаряжение. Снаряжение у них было сплошь специальное. Вместо старых револьверов и пистолетов Веблей у них были пистолеты Велрод стандартного калибра .455, больше похожих на трубу к которой приварили горловину для магазина. Кстати, пистолет этот был примечателен тем, ч оку него не было рукояти – магазин, обмотанный чем-то типа тряпки и был магазином. Пистолеты они проверяли стрельбой очень осторожно, стреляя в сторону бокового лифта, поднимающего самолеты на палубу – так чтобы пули уходили в сторону моря. Офицеры команды, слышавшие выстрелы из этих пистолетов удивлялись насколько они бесшумны.

   В качестве основного оружия у морских десантников были пистолеты-пулеметы СТЭН но в бесшумной модификации, с расширительным глушителем конструкции Максима****. Были у десантников четыре стандартных пехотных пулемета марки БРЭН и две снайперские винтовки Ли-Энфильд Мк3 с прицелами N32Мк1

   Удивление у тех, кто сумел за этим наблюдать вызвали лишь какие-то странные приспособления – похожие на снаряды с крыльями калибра примерно шесть дюймов, выставленные на что-то типа треножника. Этими снарядами как раз и занимались гражданские, для их проверки требовалось электричество.

   Как бы то ни было – все проверки заняли одни сутки и сейчас спецназовцы готовились уходить на задание – уже были сброшены на воду черные резиновые, почти незаметные ночью на воде лодки и с высокого борта авианосца к самой воде спущен штормтрап. По этому случаю на корабле была объявлена повышенная боевая готовность, офицеры не занятые в настоящее время управлением кораблем собрались в кают-компании. Как и на любом уважающем себя судне, кают-компания отделывалась и обустраивалась офицерами годами, было куплено настоящее концертное пианино фирмы "Стейнвей и сыновья", сталь переборок скрыли дорогие деревянные панели, заказная мебель из дорогих пород дерева, ковер, бар с напитками. Собственно, этим-то флот и отличается от пехтуры, которая только и знает, что сидеть в каком-нибудь богом забытом гарнизоне и хлестать дешевый скотч – шотландский виски. Флот – это уровень, это самые разные страны, это столовая с фарфором и кают-компания с роялем. А то что случись чего и это все под водой окажется – так и пехтуре в таком случае умирать придется ничуть не более легкой смертью...

   Сейчас сублейтенант Деннис, подающий немалые надежды пианист задумчиво глядя на причудливый стенной узор, наигрывал какую-то простенькую мелодию не глядя на нотный стан, главный моторист, лейтенант-коммандер Уослоу рассказывал группе офицеров какой-то похабный случай из своего последнего похода на берег, а командир авианосца, капитан Генри Август, граф Джерси, закончив разливать превосходный коньяк Хайн по бокалам, придирчиво осмотрел получившийся на подносе натюрморт и постучал своим родовым кольцом по крайнему бокалу, привлекая внимание собравшихся в кают-компании офицеров.

   Бокалы быстро разобрали, тем более что коньяк и в самом деле был хорош, а Уослоу совсем заврался. Капитан Август подавая пример, поднялся на ноги.

   – За Британию! Боже храни Королеву!

   – Боже храни Королеву – пронеслось по кают-компании многоголосым эхом...

   Коньяк и в самом деле был хорош – зрелый, с отчетливыми нотками дубовой бочки, ванили, виноградной лозы, меда, с удивительно долгим послевкусием. Он стоил каждого соверена, который был заплачен за бутылку...

   – Удивительно, господа...

   – Поставщик королевского двора, как же иначе.

   – И цены королевские...

   Неуместное замечание про цены отпустил, конечно же, Уослоу. Простолюдин, что с него взять – ни капли аристократической крови в жилах, отец докером работал.

   – Может, позовем...

   Капитан Август нахмурился...

   – Чарли я перестану уважать сам себя, если сяду за стол с этой... водяной крысой, будь даже он и коммодором флота Ее Величества.

   – Но дело то они делают нужное... – заметил коммандер Райфлс, начальник летных операций

   – Нужное? Да бросьте господа... Чтобы нанять шваль – вовсе не обязательно делать их морскими офицерами. Шваль – она и есть шваль. А эти... только флот позорят. Генри, наиграй что-нибудь веселое...

   Суб-лейтенант Деннис пошел к пианино...

   Несколькими метрами ниже, у борта авианосца кипела работа...

   Каждая лодка была рассчитана на двенадцать человек со снаряжением, два матроса должны были пригнать ее обратно после высадки группы и они же должны были через несколько дней по условному сигналу эвакуировать группу с берега. Итого, считая матросов четыре лодки должны были перевезти тридцать два человека Но кроме этого были еще те секретные, ящики, в которых располагалось нечто, что никак не должно было попасть в воду – иначе бы их не обматывали с такой тщательностью резиной в несколько слоев. Получалось так, что лодки были загружены под завязку, еще бы немного – и соленая вода перехлестнула бы через борта.

   Погрузились молча, тихо и быстро, разобрали короткие и широкие весла, расселись по бортам. Сверху накрылись лохматой черной маскировочной сетью– чтобы быть похожими на плавучие островки которые сюда приносит течением. И резкими, синхронными гребками погнали свои лодки к берегу.

   Несмотря на предпринимаемые меры предосторожности – риск был невелик. Вертолеты в то время делали первые, робкие шаги, нормальных РЛС тоже не было, ну а перекрыть весь берег минными полями и колючей проволокой – это и вовсе из разряда фантастики. Вот если на обратном пути не удастся оторваться от группы преследования – вот это будет дело, тогда и на воде не оставят в покое. А так – модно лишь случайно нарваться на местных контрабандистов – но в этом случае британские морские десантники хорошо знали что делать.

   Концы – в воду.

   Примерно через час напряженной работы веслами – когда рулевые ориентировались только по компасу и наитию – на горизонте показался берег. Ночью берег выглядел как серая полоса на более темном фоне неба, полоса абсолютно безжизненная без единого огонька.

   Лодки остались на некотором расстоянии от берега, несколько десантников почти бесшумно, без всплеска нырнули в воду. Минута, еще минута , еще – и вот они уже на берегу, залегли в полосе прибоя, выставив перед собой стволы автоматов. Если на берегу засада, если место высадки группы раскрыто – то лучше пусть погибнут восемь человек, чем все.

   Чисто. Только шорох волн по гальке и черному, вулканическому песку пляжа. Дикое, безжизненное побережье.

   Один из десантников повернулся, достал фонарик, несколько раз мигнул узконаправленным лучом.

Путь свободен...

   Лодки подошли к самому берегу, их вытащили на песок – чего никогда раньше не делали. Только для того чтобы не замочить те самые проклятые ящики – их передавали на руках и складывали в стороне, подальше от накатывающих на берег волн.

   Да что же это за ящики то такие...

   *

Баб эль-М

андеб и переводится как «Врата скорби»

   **

Прим автора – Черчилль действительно это говорил

*** коммодор – звание присваивается капитану первого ранга на адмиральской должности и является как бы промежуточным.

**** того самого Хайрема Максима который сконструировал и пулемет. Хайрем Максим считается основоположником всего бесшумного оружия в мире.

Йеменское королевство

Порт Аден

12 апреля 1949 г.

   Хамсин успокоился только к утру...

   С утра всё – похожие на каких-то фантастических костлявых и длинношеих птиц портовые краны, длинный, уходящий далеко в море пирс, причалившие к нему под разгрузку суда, броневики – все было покрыто слоем серого песка, больше похожего на пудру. Если такой песок прилипнет к коже, да еще в сочетании с морской водой – потом сотрешь это место до крови.

   Караван был большой – тридцать машин. Тридцать больших машин, в основном североамериканских тягачей РИО с полуприцепами – как раз грузовместимость небольшого сухогруза, зашедшего в порт. В будущем и в самом деле ожидалась постройка железной дороги, которая должна была увеличить перевалку грузов портом Аден на порядок, ну а пока...

   А пока был караван...

   Два грузовика не завелось – один все же прочихался, со вторым пришлось повозиться, видимо песок каким-то макаром попал прямо в карбюратор, а продувать его на таком же песке бессмысленно. Оставив водил разбираться, хорунжий пошел на инструктаж водителей грузовиков...

   Инструктаж проводился прямо в здании портовой администрации, трехэтажном, с двойной стальной дверью и окнами, закрытыми таким же ставнями. Кабинет, который им выделили как раз и предназначался для массовых собраний – на первом этаже, вход без пропусков (пропуска требовали только когда поднимался с первого этажа на второй), рядом с отделом кадров. Старая, поломанная мебель, прибитая гвоздями – соткой к полу чтобы не умыкнули, обшарпанные стены, обязательный портрет Императора – дешевая, покрытая серой пылью репродукция в каких-то разводах. Закрытые ставнями стекла, голая, изливающая свет на собравшихся электролампочка.

   Водилы за редким исключением были опытными, по этому маршруту ходившими не первый раз и инструктаж воспринимали как шаманское камлание на удачу. Выглядели кстати водители, почти как казаки, и даже оружие имели – пистолет с собой, и у кого что в кабине – загорелые, бородатые, шумные мужики, которые сами кого хочешь проинструктируют. Тем не менее – казаки проводили инструктаж максимально серьезно...

   – Итак – конечный маршрут – Сана, промежуточная остановка на ночь – в Катабе в расположении. Правила вы знаете, но все равно повторю. Дистанция между машинами – корпус грузовика. Рации постоянно на приеме, связь на третьей частоте, повторяю – третьей! В кабине – ничего легковоспламеняющегося. Без команды не стрелять (почти у всех водителей было свое оружие, говорю же – страна как оружейный склад). При поломке – немедленно сообщить старшему конвоя. При обстреле, если колонна остановилась – немедленно из кабины и на землю. Бензин чтобы у всех был под пробку, проверим каждую машину. Вопросы?

   Не дожидаясь вопросов – все равно не будет, все между собой тараторили как бабы – Слепцов вышел из помещения, где проводили инструктаж, отряхнул форму, откашлялся. Глянул издали на стоянку – капот так и был поднят, обтянутая бурой тканью задница торчала из него – как будто диковинный железный зверь заглотил человека, но только наполовину, целиком проглотить не сумел. Вздохнув, хорунжий пошел к машинам...

   – Что у вас там?

   Вместо ответа казак протянул трамблер – все провода, ведущие от свечей к нему, были перерезаны. Ножом или даже... ножницами, очень характерный разрез.

   – Зараз весело... Еще и не выехали.

   Рядом, подняв тучу удушливой пыли, тормознул небольшой, открытый внедорожник, из него неспешно вылез Коршунов, таким движением словно из седла лошади соскочил. Вот человеку жизнь – машина с водителем.