Текст книги "Против течения"

Автор книги: Александр Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Александр Лукьянов
Против течения

Глава 1. Ноа.

Я никогда не был сентиментальным. Мои эмоции касаются только меня одного, и мне решать, показывать их или держать при себе. Моя работа часто требует принятия ответственных решений, и я привык прятать тот стресс, что временами накапливается.

Мы ехали из школы имени Натана Розена, что в центре города, с моей женой Линн, и нашей восьмилетней дочерью Ноа. Она, сидя на заднем сидении, восторженно рассказывала, как миссис Фрай хвалила её за превосходный доклад о достижениях нейромедицины за последние 200 лет. Как раз с этой детской конференции мы и ехали домой. Я иногда поглядывал в зеркало в её живые серо-зеленые глаза, наблюдал за мимикой, взмахами рук, она говорила так восторженно, что ей совершенно не хотелось тратить время на то, чтобы сделать вдох для следующего слова.

– Вся в тебя, – саркастически подметила Линн.

Моя Линн. Она беззвучно смеялась. Трудно представить меня, машущего руками, задыхающегося от восторга, рассказывающего о своей работе, например.

– Очень смешно, – ответил я, улыбаясь, и взглянул в зеленые глаза Линн. Я задумался на секунду о том, как же они похожи, мои девчонки, настоящие красотки, различие, пожалуй, только в цвете глаз, но в целом копия: волнистые светлые волосы, еще и одинаковой длины, похожий тембр голоса, и даже одеваются они, подбирая под друг друга стили и цвета. А еще эти манеры Ноа, и вправду, дочери копируют своих матерей. Они всегда были лучшими подружками, в случае кухонного голосования за то, кто будет готовить завтрак субботним утром, у меня не было шансов.

Приехали. Я загнал машину в гараж, взял рюкзак Ноа и вышел из машины.

– Можно я?! Можно я?! – завопила Ноа, нарочно коверкая голос, и, не дожидаясь ответа кинулась к генератору в левом углу гаража, схватила толстый провод, и почти не останавливаясь, набегу, вонзила в зарядный разъем автомобиля. Я даже не заметил, как ловко она открыла прямоугольную герметичную заслонку размером с ладонь, защищающую разъем от дорожной пыли.

– Да! – шепнула Ноа, услышав победный двойной короткий звук, означавший, что аккумулятор успешно заряжается. После, выхватила у меня из руки рюкзак и побежала в дом с криком: «Кто последний тот моет посуду после пикника!».

– Вся в тебя, – сказала Линн и обняла меня со спины. Это она про тягу к технике. Это правда, я интересовался гаджетами и всякого рода приспособлениями с самого детства. Даже однажды пытался изобрести аппарат для завязывания шнурков со своим соседом Джамалом. Хотя это была его идея тогда, он всегда отличался смекалкой, наверное, поэтому стал хорошим программистом.

Мы, кстати, до сих пор соседи, и лучшие друзья. Он хинду, говорят, их почти не осталось.

Моя Ноа и две дочери Джамала учатся в одном классе. Через три с половиной часа мы семьями будем праздновать на нашем заднем дворе окончание школьной конференции.

Пикник подходил к концу. Я оперся на перила веранды, и взглянул на небо на западе. Оно было уже темно-синим, и казалось, вот-вот наступит момент, когда можно будет увидеть первую вечернюю звезду. Мне нравится любоваться этим местом. Округ-27, город с населением около двухсот тысяч человек. Нам запрещено покидать город, только если по работе направят, и то, скорее всего если ты фермер. Вокруг наших городов с названиями из порядковых номеров раскинулись огромные теплицы для выращивания пищи. Фермеры – самые крутые путешественники в наше время.

В голове пронесся весь день. Я вспомнил школьную конференцию, событие еще свежее, наполненное живыми эмоциями полного зала взбудораженных детей и гордых родителей. Моя Ноа делала доклад о достижениях нейромедицины. Задание заключалось в том, чтобы ребёнок сам выбрал тему, пошел во взрослую библиотеку, со специально полученным разрешением, и нашел в этой бесконечной массе знаний нужные данные, статьи, старые архивные газеты. И все это в 8 лет! Ноа справилась прекрасно, я горжусь ей, но не то, чтобы «какой я молодец, воспитал такую умную дочь», скорее я был рад тому, что такая смышленая девочка наверняка сделает наш мир лучше и сама умудрится не быть раздавленной социальной машиной. Все-таки эта новая школьная программа работает, и это заставляет чувствовать дурацкое чувство по отношению к политикам «надежность».

– Ноа Спрингс. Тема, которую я выбрала – нейромедицина. В далеком две тысячи двести двадцатом году началась аномальная активность солнца, которая привела к ряду катаклизмов, но наши разработки в области нейромедицины позволили нам… – начала свой доклад Ноа.

Две тысячи двести двадцатый. Эту дату знают даже малыши. Спасибо людям из министерства образования и пропаганды, которые позаботились об этом. Классический ход. Вещай со всех сторон о том, как спас человечество, и затыкай твердящих о репрессиях и деспотизме.

В марте 2220-го произошла «первая волна». Солнце выбросило столько корональной массы, что меньше чем за час на Земле погибли почти все мелкие животные. Миллиарды разлагающихся тел несчастных созданий стали причиной целой серии вспышек эпидемий и заболеваний. Самые проблемные зоны на планете были закрыты. Бойкотированы несколько небольших стран, которые не справились с ситуацией. Люди там просто вымерли, беженцев никто не принимал. Преступность взлетела. Экономика и экология получили колоссальный урон, испарился хрупкий мировой баланс. Бороться с последствиями закончили только через 6 лет.

Вторая волна ударила в 2239 году, ровно через 19 лет, после первой, со смещением всего в несколько дней. Исчезли птицы, возможно, прекраснейшие из созданий. Погиб весь растительный мир, за исключением некоторых видов, которые человек генетически модифицировал и использовал в пищу. Но таких оказалось не много. Казавшийся в прошлом ад повторился. Начался голод. Местами вспыхивал каннибализм. Надо сказать, что в те времена человек сильно шагнул кое в чем. Границы государств рухнули, были организованы огромных масштабов центры гуманитарной помощи. Ресурсы мира делились между всеми. Экономика потребительства исчезла и была реорганизована в целях выживания максимального количества людей. Смертей, разумеется, было не избежать. Беспорядки, преступность. В города, словно в поисках прибежища, стали стекаться огромные стада выживших зверей, которых тотчас отстреливали, чтобы прокормить людей.

Корпорации и научные центры, все умы планеты объединились в борьбе за выживание человеческого вида. Разрабатывали абсолютно всё и во всех направлениях науки. Добровольцев для испытаний хватало с избытком. Появилась синтетическая пища из искусственных микроэлементов, генно-модифицированные растения, кибернетика, эксперименты с человеческой ДНК. К этому моменту, от двух волн погибли 3 миллиарда человек. Корпорации взялись за раздел мира на зоны влияния. Стало ясно, что вторая волна не была последней. Множество исследований натолкнули ученых на версию, что солнечные выбросы влияют на нашу планету, и из самого её центра вырывается пока не изученное излучение, методично сокращающее число живых видов. План по спасению был готов и представлен на одной из ассамблей Объединённых Сил Противодействия. Он состоял в следующем. Каждый человек должен подвергнуться ряду микроопераций по перепрограммированию ДНК, а также установке биочипов. Результатом таких изменений должна была стать полная невосприимчивость к ставшей смертельной биосфере Земли.

2258 год. Третья волна унесла все бактерии, одноклеточные организмы и даже вирусы, а еще жизни 7,5 миллиардов людей, которым не хватило времени на апгрейд и тех, кто не верил в грядущие беды, и игнорируя факты решил не подвергать изменениям свое тело.

– Сэм, возвращайся к нам! – позвал меня Джамал, – и захвати пожалуйста пледы!

Я очнулся от мыслей и обернулся. Наклонившись к стоявшему рядом креслу-качалке, взял 4 мягких пледа, и зашагал к противоположной стороне веранды, где вокруг низкого складного стола для кемпинга сидели Линн с Ноа и Джамал с девочками. Их зовут Адити и Кея. Я набросил пледы на плечи всех девчонок, и устроился на подушке рядом с Линн, подобрав ноги по-турецки.

– Устала? —спросил я у жены.

– Немного – ответила Линн. Она совершенно не выглядела уставшей.

– Это преступление, иметь такие красивые глаза, – я понизил голос и наклонился ближе к ней, – Я заявлю на вас в полицию.

Линн широко улыбалась. Она поймала и крепко сжала мою руку.

Девочки весь вечер обсуждали свои доклады, прочитанные на сегодняшней школьной конференции. Это их праздник, день для детей, когда родители рядом и не отвлекаются ни на что, ни на какие взрослые непонятные и бесполезные дела. Джамал рассказывал, как он в свое время подбирал темы для школьных докладов, и как захватывающе было добывать данные на настоящих раскопках с отцом. Я помню тот день. Джамал светился тогда, так же как сегодня светились наши дочери. Линн отрезала кусок торта, и подлила чаю Адити.

– Ты согрелась, милая? – спросила Линн.

– Да, спасибо, – ответила Ади, целясь ложкой в большую клубнику на своем торте.

–

Спустя 2 часа я и Джамал домывали посуду и болтали о работе, когда на кухню вошла Линн.

– Уснули, – сказала она и села за стойку, —даже не вздумай, – перебила Линн готового рассыпаться в благодарностях Джамала. Все рассмеялись.

– Нет, серьёзно, спасибо, что предложили нам всем остаться, девочкам сейчас это очень нужно, – все-таки рассыпался Джамал.

– Ты лучше расскажи, как ты держишься? – Спросила Линн с таким участием в голосе, что настроение у всех переменилось в один момент.

Это произошло 14 месяцев назад. Погибла жена Джамала, Сати. Несчастный случай на раскопках. Бригада строителей обнаружила прекрасно сохранившееся поселение скифов в 460 милях севернее города. Сати вызвали на объект как старшего научного сотрудника от Института Истории. Произошел обвал, и вся экспедиция была погребена заживо.

Повисла пауза. Мне захотелось исчезнуть. В моменты обмена сильными эмоциями мне хочется оказаться в другом месте, или как минимум спрятаться за приёмами из практической межличностной психологии. Я всегда готов выслушать, но как оказалось, я незрелый эмпат, и мне очень важно уметь защищать свою психику.

– Все будет хорошо, – Джамал улыбнулся, – спасибо, что вы рядом. Мне повезло с вами. И еще большее везение, потерять возможно последнюю на планете женщину индийского происхождения. Он засмеялся, и мы с ним. Стало ясно, что сейчас ему хорошо.

– Ты не в чем не виноват, – все же добавила Линн.

– Ты герой, – произнес я, – в одиночку с двумя дочерьми. Если честно я не понимаю, как ты справляешься.

– Я не один, – ответил Джамал – У меня есть вы, да и коллеги поддерживают.

Мы все изучали психологию, и знаем, как важно проговаривать переживания и постепенно утверждаться в понимании положительности любого опыта. Не понимаю, как ему удается переварить такое? Джамал и Сати нашли друг друга еще в младшей школе… Все это очень печально. Мы оставили Джамала в гостиной и отправились к себе. Я зашел в ванную комнату, умыл лицо прохладной водой. Взглянул на свое лицо в отражении зеркала.

– Не забудь принять препарат, – сказала Линн.

– Конечно, милая, – ответил я.

Абсолютно каждый человек с рождения и в течение всей жизни принимает раз в 24 часа нейролептический препарат, призванный нейтрализовать последствия генетических вмешательств прошлых поколений. Если не принимать препарат около двух дней подряд, последствия будут фатальные. Еще нужно подключаться к контролёру мозгового дельта-ритма – небольшой коробочке на стене у изголовья кровати. Аппарат полностью автономный, заряда хватает лет на двести. Он генерирует волны, гармонизирующие дельта-ритм мозга, пока мы спим. Эта процедура тоже обязательна, она отвечает за качество сна и помогает усвоиться нейролептику. Я слышал, что раньше использовалось проводное подключение к контроллеру, наверное, было жутко неудобно спать.

Я был благодарен Линн за то, что она умеет оказать помощь моему лучшему другу, мне же это даётся несколько сложнее. Она всегда говорит, что в трудных жизненных ситуациях нужен не психолог, а друг.

–

Утром я проснулся с хронологией дат в голове. 2258-й. Третья волна. 2261-й. Создано первое мировое правительство. Позже было жестоко подавлено первое сопротивление новому политическому порядку в кровопролитной гражданской войне, продлившейся 2 года. Мятеж был задушен, военная полиция, разросшаяся в годы междоусобицы, отделила от себя подразделение по борьбе с политическими преступниками. Все сотрудники были гражданскими. Тогда мой предок Николас Спрингс стал первым в династии политических полицейских, и я ей тоже принадлежу.

Линн вызвалась отвезти девочек в школу после завтрака. За столом царило веселье. Ноа, Кея и Адити обсуждали предстоящие занятия, смеялись и решали кто что наденет. Джамал повел дочерей домой, подготовиться к поездке в школу, а я попрощался с Линн и Ноа.

– До вечера, папа! – крикнула Ноа, когда я выехал из гаража и притормозил у ворот, чтобы помахать девчонкам, вышедшим проводить меня.

Я повернул руль, проехал по улице, вырулил на главную дорогу и встроился в поток. На работу мне не хотелось.

Округ-27, город класса Е, население около двухсот тысяч. В центре расположены здания правительства, администрации, научные центры, далее, разделяясь концентрическими кольцами автострад размещались жилые комплексы, парки, зоны отдыха и культуры, а за следующим кольцом находились производственные зоны. За городскими стенами бесконечные гектары посевов. Город такого же класса в 2287-м захватили сепаратисты. Переговоры длились недолго, а восстание было жестоко подавлено.

Я подъехал к зданию своего отдела. Еще один рабочий день. На входе меня просканировал охранник, и улыбнувшись пропустил внутрь. Поднявшись в свой кабинет на шестнадцатом этаже, я упал в кресло, уже изо всех сил желая, чтобы этот день не начинался как можно дольше. Я просидел так по меньшей мере полчаса. По громкой связи меня пригласили в кабинет дознания, подсудимый уже ожидал процесса. Я открыл ящик стола и принял маленькую оранжевую таблетку, специальный нейроблокатор, я не должен испытывать сантиментов.

Прямо по коридору, затем направо к двери комнаты дознания. Коротко выдохнув, я открыл дверь и вошел.

Глава 2. Четвёртое мая 2561-го года.

Нужно дождаться действия препарата. Это занимает меньше минуты. Осознание того, что я сейчас буду решать судьбу незнакомого мне человека никак не отогнать. Я напрягся. Дыхание стало горячим, виски начали пульсировать, я сжал кулаки и зубы, мне стало некомфортно в собственном теле. Столько лет на службе, а всё еще реагирую как новичок. И тут в один момент тело расслабилось, и я ощутил легкое покалывание на кончиках пальцев.

– Ох, наконец-то подействовало, —подумал я.

Я на месте. Вошел. В небольшой ярко освещенной белой комнате ждала девушка. Стол и два стула. Две двери в противоположных стенах. Я поздоровался, прошел к столу и сел.

Я поднял взгляд, и тут же сработала привычка оценки. Обвиняемая молода. Шатенка. Немного уставшая. Испуганный вид. Ухожена. Она смотрела на меня немного исподлобья, в глазах читалась надежда на понимание.

Я провёл ладонью над столом, включив голографический интерфейс, и сухо произнес: «Включить протоколирование. Дело номер 453-Б, от четвертого мая 2561 года. Обвиняемая Анна Ларс. Дознание проводит инспектор Сэм Спрингс». От серьезности происходящего Анна заерзала на стуле. Я молча ознакомился с протоколом, оформленным при задержании.

– Вас задержали вчера в двадцать три часа одиннадцать минут, вы ночевали в изоляторе. С вами хорошо обходились? Обеспечили ли вас всем необходимым? – Я выбрал модель поведения, максимально эффективную для ее психотипа и ситуации, роль друга, который хочет помочь. Анна положительно закивала в ответ.

– Мисс Ларс, вам объяснили в чем вас обвиняют? – снова кивок согласия, – По нашим данным, третьего мая, в 10 часов вечера, вы весьма нелестно отзывались о руководстве вашего университета и правительстве страны. В беседе с друзьями вы использовали такие слова как «обманщики», «убийцы», «грабители», «диктаторы», и тому подобные. За вами ранее не наблюдалось подобного поведения. В вашем университете вы отмечены знаками отличной учёбы. Вам известно, что такие высказывания категорически запрещены и относятся к экстремистской деятельности?

Анна замерла. Я видел, как меняется оттенок лица.

– Пожалуйста, мисс Ларс, ответе на мой вопрос, – я обратился к ней, немного улыбнувшись, – поверьте, я пытаюсь вам помочь. Вам известно, что подобные высказывания приравниваются к экстремизму?

– Да, известно, – ответила Анна, все такая же бледная.

– Чудно, – я снова улыбнулся, одобрительно кивнув головой, – Я бы хотел обратиться к истории. Вы, конечно, знаете об аномальной активности солнца, которая началась в 2220 году, давшей начало целой серии самых разрушительных катаклизмов, которые когда-либо переживала наша планета. Людей на Земле было больше восьми миллиардов, вы представляете? Погибло семь с половиной миллиардов людей. Вы только вслушайтесь, семь с половиной миллиардов! Тогда самые мудрые и дальновидные умы и главы корпораций объединились для создания всего необходимого, чтобы человеческий вид выжил. И мы с вами сейчас беседуем и дышим благодаря тем героям, что смогли перестроить неготовый к новым законам природы мир. Порядок, который существует сейчас более чем необходим. У нас просто нет другого пути. Поэтому слова и действия против нашего правительства недопустимы, потому что подрывают безопасность всего общества. Мисс Ларс, вы осознаете важность порядка, который мы поддерживаем?

– Да, да, конечно, я все понимаю! – забормотала Анна заметно оживившись.

–Хорошо, будем считать, что мы договорились, мы вас отпустим – подытожил я, – но имейте ввиду, если за вами будет замечено подобное вновь, вы будете наказаны по статье активной экстремистской деятельности и вас отошлют на перевоспитание. Вы меня понимаете?

– Да, я все поняла! Спасибо вам большое! Мы больше не увидимся, обещаю! Эмм… Можно один вопрос?

– Спрашивайте, – ответил я.

– Это Мэг на меня донесла?

– На этот вопрос я не могу ответить, источник пожелал быть анонимным, всего доброго, вас проводят.

– Всего доброго, – попрощалась Анна и вышла за дверь.

– Остановить протоколирование, – скомандовал я компьютеру. Меня тошнило от самого себя. Почему я этим занимаюсь? Бедняжка, это была не только Мэг, ее сдали все друзья, перед которыми она решила поделиться мыслями в тот вечер, люди, которым она доверяла. Все они подписались под обвинением в «опасном поведении» подруги. Все без исключения. Наше общество живет такими ценностями как победа над болезнями, мирное небо над головой, победа над денежной системой, доступное образование. В моей работе необходимо знание истории. Но чем больше я погружался в факты о жизни людей до волн, тем яснее становилась картина, пазл за пазлом. За 12 лет работы инспектором я невольно сформировал собственный фильтр, через который пропускаю исторические события, и теперь четко представляю, насколько свободны были люди прошлого, и мы со своими ценностями сильно отстали от ценностей реальных. Они могли сами выбирать, чем заниматься! Нам же в 5 лет имплантируют чип профессионального определения, который за время начальной школы определяет расположенность к той или иной деятельности. Позже вас отправят в соответствующее учебное заведение, после предоставят работу. Так выяснилось, что мне подходит полиция, А Линн работа в новостях. Конечно, чип может считать изменение расположенности в течение жизни, но я слышал лишь об одном таком случае. Еще раньше люди могли путешествовать! Наверное, во времена, когда на Земле были леса и птицы, это было подобно чуду! Помимо животного мира, были домашние животные, которые становились членами семьи. Потрясающе! Сложные взаимоотношения между разными видами. Мои мысли прервались вызовом на совещание. Там обсуждалась бесполезнейшая статистика, что-то из политики, новости из других городов и прочая чертовщина. Я был отключен и не заметил, как прошло действие препарата, блокирующего эмоции, за ним закончилось собрание, да и весь рабочий день, остаток которого я провел за архивами и досье Анны Ларс и её семьи.

Я вернулся домой. Мы поужинали, Линн, Ноа и я. После ужина Линн обрабатывала какую-то завтрашнюю статью для газеты, а мы с Ноа, усевшись на полу, рассматривали школьные рисунки. Потом мы много говорили об её классе, и о том, что скоро чемпионат школы по шахматам. Затем она взяла с книжной полки «Алису в стране чудес», одну из немногих разрешенных детских книг прошлых веков, а я сидя на полу все не мог отделаться от мыслей о мисс Ларс. Отправляя в архив её дело, я заметил, что она учится на историческом факультете. Конечно, это всё объясняет. Видимо, идеологическая промывка мозгов не работает в её случае. Я был таким же. Но я не раскрывал своё вольнодумие перед несколькими людьми сразу, ведь так очень сложно держать во внимании их реакцию и настроение. Мы похожи. Стремимся к внутренней свободе. Чёрт, я знал, что делать.

– Я должен кое-куда съездить, – выпалил я, поднимаясь с пола. Ноа так увлеклась чтением, что не услышала меня.

– Расскажешь, когда вернешься? – не отрываясь от работы спросила Линн.

– Конечно.

Поцеловал девчонок, вышел в гараж и сел за руль. Когда я мчал по кольцевой автостраде, солнце уже садилось. Приехал. Улица 6774-05. Припарковался в сотне метров от нужного мне тридцать первого дома. Дошёл пешком и позвонил в дверь.

– Что? Что вы здесь делаете? – не открывая дверь крикнула Анна.

– Нам нужно поговорить, я хочу помочь, – произнёс я тихим голосом, – я буду ждать вас в машине, в паре домов по дороге налево.

– Хорошо, дайте пару минут, – после короткой паузы ответила Анна.

Я зашагал к машине. Эх, надеюсь она не вызовет полицию с перепугу. Соседом Анны наверняка был архитектор или художник, потому как его дом выделялся на фоне остальных сферической формой с зеркальной поверхностью, несколькими входами с разных сторон и башней с часами. Вот она свобода. Ты можешь выбирать все что угодно из тысяч ненужных вещей. Сев в машину я стал ждать. Вот и она. Захлопнув дверь, Анна посмотрела на меня с нескрываемым удивлением. Я завел двигатель.

– Поговорим в пути, сделаем круг по четвертой кольцевой, и я отвезу вас обратно, идет? – я старался вести себя непринужденно.

– Что вам нужно? Я ведь не арестована? – Испуганно и осторожно поинтересовалась Анна.

– Нет, что вы, – начал я, – позвольте рассказать вам одну историю. Его звали Юрий Королёв, его жена Мария Королёва. В 2287-м году им было по 76 лет, когда они во главе небольшой армии сепаратистов захватили Округ-116. Целый город, такого же класса как наш. Они все хорошо спланировали и взяли в плен всех членов всех шишек, глав ведомств полиции и суда. Потом эвакуировав всех из центра, взорвали здание правительства, демонстрируя смену власти. Затем по всем каналам связи объявили, что примут в свои ряды всех желающих построить новый свободный мир. Таких оказалось немало, и армия повстанцев увеличилась в несколько раз. Остальных отпустили из города. А через пару дней после окончания эвакуации прилетели бомбардировщики, и сравняли с землей захваченный город вместе с сепаратистами. Тысячи смертей за несколько секунд. Все это произошло из-за того, что Юрий и Мария умели пользоваться словами. Слово – одежда мыслей. В устах одного это прекрасные стихи, в устах другого – оружие.

– Это, по-вашему, помощь? Зачем было вытаскивать меня из дома? Можно было просто вызвать меня в кабинет! —разозлилась Анна.

– Нет, нет, поймите, многие думают, как и вы, многих не устраивает порядок вещей, но они об этом молчат, – сказал я и умолк на несколько мгновений, – Многим есть что терять или они боятся за судьбу своих близких, да и вообще, в одиночку не переделать мир…

– Я поняла! – вскрикнула Анна, – Вы тоже ненавидите этих псов!

Я молча улыбнулся.

– Да! А я считала, что вы такой же подонок каким кажетесь на своей работе. Но как? Как вы ещё не свихнулись? И как вообще стали там работать?

– Так же, как и все остальные люди, чип профессионального определения, и всё что я говорил сегодня, это по долгу службы, уж не держите на меня зла.

– Я слышала, что его можно тихонечко перепрошить, и выбрать новую профессию. Понимаете? Новую жизнь!

– Не думаю, что все так просто, да и на моей службе это раскроют. Знали бы вы, мисс Ларс, какой у нас отдел кибербезопасности. Малейшая нестандартная активность чипа, а уж тем более изменение в коде мгновенно зарегистрируют и передадут оперативному отделу. Сотрудников правительственных служб проверяют еще тщательней, чем гражданских. Поверьте, они видят почти все, – это прозвучало так зловеще и безнадежно, что минут на десять воцарилась тишина, а Анна отвернулась к окну.

– А вы читали Солженицына? – прервала молчание девушка. Я в удивлении поднял брови и взглянул на неё. Глаза её горели.

– Будьте осторожны, если вас поймают с подобной литературой, вам конец, я не шучу, – я сделался настолько серьезным, насколько мог, затем сощурился и добавил – Я читал абсолютно всю запрещенную литературу. По долгу службы, естественно.

Мы засмеялись. Это было словно глоток свежего воздуха, будто я вернулся во времена своего юношества. Ещё я осознал, что не общался вот так ни с кем уже много лет. Линн, безусловно, моя единомышленница, но сейчас для нас важна дочь и её будущее, а открытые беседы о свободе остались где-то за занавесом.

Мы вернулись к дому Анны.

– Будьте осторожны, пожалуйста, и с друзьями тоже.

–Они мне не друзья, – улыбаясь оборвала меня Анна. Я одиночка, особенно после того, как погибли родители.

– Я сочувствую.

– Это было давно, все в порядке, – ответила Анна.

– Прошу. Берегите себя, – попрощался я.

– Вы тоже!

Я развернул машину и поехал домой.

–

– Ты замечательный человек, – сказала Линн после моего рассказа об Анне. Мы сидели за стойкой на кухне, она смотрела в мои глаза и держала мою руку, – Правда, ты правильно поступил, поговорив с ней. Кто её родители?

– Их нет в живых. Герман и Ольга Ларс. Мать инженер. Придумывала роботов для добывающей промышленности. Отец астрофизик. Оба погибли. Забыли принять нейролептик перед сном.

– Боже! Какой ужас! Когда?

– Шесть лет назад, Анна тогда училась в старших классах. Сейчас она заканчивает исторический факультет, – ответил я.

Ночью у них наступил паралич, за ним судороги и наконец острый психотический синдром с самоповреждением. Бедняги увечили себя всем, что попадалось под руку. В таких случаях два исхода. Либо смерть от кровоизлияния в мозг, либо, человек замучает себя до смерти. Процесс необратим уже с первой стадии паралича. Анна приехала из исторического лагеря через двое суток, а после увиденного, два года наблюдалась у психиатров. Случаи, когда человек нарочно уходил из жизни таким методом редки, но случаются. Информация о них замалчивается либо искажается под видом новой редкой болезни.