Текст книги "Переход (книга вторая) Вторжение глава 1-9 (CИ)"

Автор книги: Александр Шаповалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шаповалов Александр Викторовичдед
Переход (книга вторая) Вторжение глава 1-9

ГЛАВА 1

– Вот зараза, – тихо выругался Николай, хлопнув себя по лбу.

– Шо такое Никола? – спросил лежавший под соседним кустом Артем?

– Да комары совсем зажрали, – пожаловался казак, почёсывая лоб.

– А, понятно, – усмехнулся Артём.

– Что тебе понятно? – спросил Николой, почувствовав иронию.

– Бедное дитятко, комарик тебя укусил, – беззвучно рассмеялся, напарник.

– Ну, укусил, и укусил чего зубы скалить, – разозлился казак.

– Никола, да боже упаси, зубы демаскируют.

– А я всё думал, зачем ты грязь под носом развел, оказывается, чтобы зубов не было видно, – парировал выпад друга Никола.

– А шо, девкам нравится, – поглаживая усы, самодовольно произнес Артем, слывшим в сотне сердцеедом.

– Пасти позакрывали, – раздалось из темноты, и в следующую секунду показался урядник Кривоконь. – Ещё раз хавальники откроете, месяц очко в сортире будете драить.

Оба молодых казака притихли, зная крутой нрав командира.

– Молокососы, – зло прошипел урядник и растворился в темноте.

Никита Кривоконь, командир разведвзвода пластунов, отойдя на несколько метров замер, прислушиваясь ночному лесу. Лес жил своей обычной жизнью, не обращая внимания на затаившихся людей.

"Хорошо, тихо, жаль ненадолго", – подумал он, и двинулся дальше, проверять секреты.

В землянку, вырытую накануне, урядник вернулся под утро. Здесь разведчики отдыхали днем, вечером же, землянка превращалась во временный штаб.

Откинув полог, Кривоконь быстро проскользнул вовнутрь и тут же увидел, сидевшего на бревне, командира сотни.

– Господин есаул ...

– Прекрати Никита, – оборвал урядника Дарчук, – мы с тобой не первый день знакомы, бойцов нет, можно и без церемоний. Докладывай, что там у нас.

– Всё спокойно, но хлопцы уже на пределе, неделю здесь пропадаем. Ещё день и надо, иль уходить, иль место менять, – урядник опустился на сделанную из веток и сухих листьев лежанку. – Семен, может того, ошибся кудесник, и не пойдут здесь дикие, а?

– Нет, Мирон ещё не разу не ошибался, – не согласился офицер, – Если сказал пойдут, то пойдут, да и дальняя разведка показала, дикие зашевелились. Банды новые появились, много.

– А если сотня пойдет, что делать? – почесав небритый подбородок, произнес урядник. – Людей мало. Положим всех по што зря.

– Зря ничего не бывает, – возразил Семён, и взглянув на починенного, тяжело вздохнул. – Ну нет у меня больше людей. Сам знаешь не людь, так и прет. На заставе одни бабы, писаря, да инвалиды остались. Обещали пару бойцов из Святогора подбросить, да чего-то тянут.

– Да они бы не помешали, – мечтательно произнес Никита. – Их боец наших десятерых стоит, и молодежь бы поднатаскали.

– Ладно, отдыхай, а я пойду, надобно поутру быть на заставе. И это, завтра смену тебе пришлю, – пообещал есаул.

– Кого?

– Захара Совина помнишь?

– Угу.

– К нам переводят, ну архаровцев его тоже.

– Хоть одна добрая весть, – улыбнулся урядник. – Захарка рубака хороший, да и молодцы у него подготовлены, конечно не то что мои, но тоже хороши.

– Ладно отдыхай, я оставлю тебе сопровождение, – поднимаясь произнес Дарчук.

– Нет, люди конечно мне не помешают, но командир важней, – отказался урядник.

– Ну, как знаешь, – не стал спорить есаул, окинув взором землянку, проверяя всё ли взял, после чего надел шлем и вышел.

– Семен, – окликнул командира Никита.

– Да.

– Давно хотел тебя спросить, почему ты вместо "сферы" шлем носишь?

– Пожить больше хочу, – усмехнулся офицер.

– Так сфера надёжней будет, – удивился урядник.

– Дикие это тоже знают и первый болт достается тому, кто в каске, – пояснил Семён.

– Ну ты и жук, – рассмеялся Кривоконь.

Вдруг улыбка сползла с его лица.

– Кажись начинается – тихо произнес он.

Через несколько секунду Дарчук услышал, как кто-то к ним приближается. Неизвестный шел, хоть и тихо, но не скрытно.

– Стой, пароль, – раздался еле слышимый оклик.

– Леший, отзыв, бурундук.

– Проходи.

Послышались торопливые шаги и, в землянку ввалился молодой казак. Лицо прибывшего разведчика было разрисовано маскировочной краской.

– Дикие идут, – выдохнул он. – В щели Малое идет накопление противника. Их дозор выдвинулся в сторону дольменов, – доложил посыльный.

– Ну видишь, Мирон не ошибся, – радостно воскликнул Семён, доставай карту.

– Смотри мы здесь, – он ткнул пальцем в карту. – Они спускаются по малому ущелью, в Береговом гарнизон, стены высокие, да и ополчение крепкое. К тому же подмога с перевала подоспеть успеет. Завязнут. Ещё есть путь через Барышевскую щель, но там их могут заметить посты. Остается только наша, Колбасинова щель. Она длинная и есть тропа, которая выведет их в Березовскую щель.

Есаул выпрямился.

– Там же у них место сбора с другими группами. Гадёныши оклемались и теперь лезут.

– Дикие осмелели, думаешь у них появился главарь? – спросил урядник.

– Всё к этому идет, пора уж, десятый год уже пошел. Ладно надо поспешать скоро начнется, – произнес Семён и направился к выходу.

– Командир, мы сами справимся, – попытался остановить офицера, Кривоконь.

– Щас каждый боец на счету, а я пока ещё в состоянии шашку держать, – пресек на корню, порыв подчиненного Драчук. – Пошли времени не осталось.

Небо стало понемногу светлеть на востоке, когда внизу ущелья появился дозор диких. Они словно тени скользили между деревьями, причем шли тремя группами. Одна по дну ущелья, другие чуть выше по сторонам.

"Толково", – отметил про себя Семён.

Но эта предосторожность не спасла разведчиков диких.

Шедший по правому склону дикий подойдя к двум сросшимися стволами дуба, остановился и прислушался, затем он сделал шаг и снова остановился. Дикий нервничал, самодельный арбалет в его руках, которым он водил из стороны в сторону, подрагивал. Эта нервозность передалась его напарнику. Тот, что почувствовав, выставил перед собой короткое копьё, остановился возле большой коряги. В следующий миг коряга ожила. Сильные руки схватили за голову дикого, и крутанули её, раздался хруст и тело врага обмякло. Оставшийся дикий раскрыл рот, но крик так и не вырвался наружу. От дерева отделилась тень, и мозолистая ладонь накрыла раскрытую пасть дозорного, одновременно с этим холодный клинок пробив, ненадежный доспех вонзился в бок. Глаза дикого расширились от боли и ужаса, он замычал, выгнулся, пытаясь вырваться, но казак крепко держа дозорного, провернул нож, через пару секунду тот затих.

С остальными дикими, так же было покончено быстро и тихо.

– Ну что хлопцы, ставим растяжки, быстро, – приказал урядник.

Пластуны, присыпав кровяные пятна листвой, сноровисто растянули леску, которая привадила в действие самострелы. Через минуту всё было закончено. Едва бойцы заняли свои позиции, раздалось тройное уханье неясыти.

– Идут, – прошептал урядник, услышав условный сигнал.

И действительно спустя какое-то время появились дикие. Первым шёл двухметровый гигант, в одной руке он держал меч, в другой топор. Несмотря на довольно прохладную ночь, великан был по пояс раздет. Лица в темноте не было видно, но вот его профиль с большим крючковатым носом разглядеть удалось, так как он постоянно вертел головой принюхиваясь.

– Не спеши, – прошептал урядник, казаку, который готов был перерезать веревку, удерживающую подвешенное, огромное бревно. – Пусть верзила подойдет.

Вслед за великаном, двигался дикий, вооруженный обыкновенным топором. Он был не такого огромного роста, но в плечах не уступал гиганту, Третьим шёл лучник небольшого роста, худой и горбатый. Он двигался с грацией кошки, что было не свойственно для диких. Троица опережала основную колону шагов на двадцать. Вдруг здоровяк поднял руку, подовая знак, колона диких остановилась в ожидании.

"Кажись, что-то почуял", – с тревогой подумал Семён.

Тем временем дикий осмотревшись по сторонам, присел и коснулся земли.

"Неужто хлопцы не всё убрали", – забеспокоился есаул.

Словно услышав мысли казака, великан посмотрел в его сторону. Медленно, очень медленно офицер навел арбалет на великана и положил палец на курок. Нервы Семёна были натянуты как струны, казалось ещё немного, один лишний звук, и они лопнут. Несколько секунд дикий буравил место, где спрятался Дарчук, а затем махнул рукой, разрешая движение. Но есаул уловил в этом движение неуверенность.

"Что же не будем испытывать судьбу", – решил есаул.

– Пора, – шепнул он, лежащему рядов уряднику.

Получив приказ, Никита дотронулся до плеча казака, застывшего с ножом. Тому понадобилось пару секунд, чтобы перерезать верёвку. Через мгновение огромное бревно устремилось вниз. Несмотря на свой рост, великан оказался быстр, он успел отпрыгнуть в сторону и уклониться от ловушки. Дикий, который шёл вторым, вместо того, чтобы последовать примеру здоровяка, обернул и оттолкнул следовавшим за ним горбуна, но самому дикому спастись не удалось. Бревно врезалось в него, отбросив на несколько метров. Удар был такой силы, что ему оторвало руку, а сломаны ребра вылезли через спину.

– А...а, – раздался истошный вопль, кричал горбун.

Семен краем глаза успел заметить, как кто-то из диких повалил горбуна, удерживая на месте. От сработавших ловушек на земле осталось лежать не меньше десяти человек. Как не ждали дикие нападения, атака застала их врасплох, раздалось треньканье самострелов и ещё несколько тел упали на землю. Чтобы хоть как-то уравнять шансы, каждый пластун имел по два заряженных арбалета, и вслед за первым залпом последовал второй. Часть диких бросилась назад, но там их ждали новые ловушки, которые пластуны активировали, когда враги зашли в ущелье.

Но нужно отдать должное диким, они быстро оправились. Первым пришел в себя великан, он не тратя силы на крики, устремился наверх, откуда шел обстрел.

Словно заговоренный, он упорно лез по склону, ни стрела, не камень, не причинили ему вреда. В след за ним в атаку бросились и другие, но тут диких ждал очередной сюрприз. Достигнув середины склона, они один за другим проваливались под землю.

"Ай я да молодец", – похвалил себя урядник, настоявший на рытье ям.

Восхищаясь своей сообразительностью, он наблюдал, как гибнут враги. Ямы, немного сбили первую волну атакующих, позволяя казакам ещё раз разредить арбалеты. Невзирая на потери дикие, полезли наверх. Когда до вершины оставалось несколько метров в атакующих полетели дротики, и ещё три тела скатилось вниз, сбивая с ног тех, кто шел следом. Дикие словно обезумили, они уже не орали, а рычали как звери, на четвереньках карабкаясь по склону, не обращая внимания на летящую смерь. Разношерстное воинство напирало, двое лучников, засевших на вершине каменного утёса, уже не успевали отстреливать самых резвых.

Семен отложил в сторону арбалет, взялся за копье.

"Напьется сегодня землица кровушки, вдоволь", – мысленно произнес он.

Великан, тем временем избежав ловушек, одним из первых оказался на вершине ущелья. На его пути встал молодой казак. Дикий легко отбил выпад пластуна и нанес удар топором. Шлем прикрывающий голову казака, хоть и смялся, но выдержал, и всё же, удар был слишком силен, казак упал как подкошенный. Семен обнажил саблю и первым атаковал великана. Клинок есаула, дикий принял на топор Он отвел его в сторону, полоснул мечем. Офицер, чтобы избежать ранения, приставив ногу, вытянулся, втягивая живот. Дикий поймал саблю казака, крюком на обухе, и крутанул его, пытаясь сломать клинок. Но калёная сталь выдержала, Семён выдернул саблю из захвата и отступил на пару шагов, боль в кисти не позволила ему ни толком защищаться, не нападать. Развивая успех, великан атаковал, но его меч был тяжел и дикий потратил слишком много времени на взмах. Есаул сделал шаг в сторону, уходя с линии атаки. Но в следующую секунду удар топорищем, пришедший в шлем офицера, сбил его с ног. Оказавшись на земле, Семен перекатился и сделал это во время, лезвие меча, просвистев возле носа, вошло в землю. Есаул ударил ногой, и ему показалось, что она угодила в стену.

"Он что камни жрёт", – мысленно простонал, Семён и ударил ещё раз.

Каблук сапога врезался в коленную чашечку гиганта. Дикий подогнул ногу, на долю секунды оставляя противника без внимания. Семён вскочил и выставил перед собой саблю, перед глазами все поплыло. Не лучшим образом чувствовал себя и великан, подъём бешеная атака отняла немало сил. Он, тяжело дыша, уставился на казака.

"Что устал, гад", – злорадно подумал есаул. – "Ничего на том свете отдохнешь".

В глазах перестало двоиться, и офицер атаковал.

Сделав ложный выпад, он в последний момент выкрутил клинок и полоснул гиганта снизу-вверх. Затем, припав на колено, рубанул по правой ноге дикого, надеясь перерезать сухожилья. Но сложный финт не получился, сказался недавно полученный удар, да кисть ещё не отошла. Семёна занесло и сабля, только оставила царапину, на теле врага.

Вид крови привел дикого в бешенство. Он, не целясь, метнул топор. Единственное, что смог сделать офицер, так это подставить плечо. Лезвие топора в скользь ударилось об наплечник и улетело в сторону, но и этого хватило, чтобы рука онемела.

–Чёрт! – выругался Семён.

Не успел он сменить стойку, как гигант обрушился на него. Дикий вкладывал силу в каждый удар, и есаулу с трудом удавалось удерживать саблю, отражая нападение. Вдруг нога великана провалилась в нору, и он завалился вперед. Это был шанс и Дарчук не собирался его упускать. Он рубанул от плеча по шеи. Клинок противно скрипнул об позвонки, почти отделяя голову от туловища.

– Да старею, – произнес есаул и вытер пот, перемешанный с кровью.

Восстанавливая дыхание, есаул осмотрелся по сторонам, противника пока удавалось удерживать на расстоянии, но как долго это продлиться, трудно было угадать. Первый яростный штурм они отбил, правда несколько диких ещё, подавшись порыву карабкались вверх, несмотря на окрики, но их учесть уже была решена. Раздался свист летящей стрелы и один из атакующих, со стрелой в боку, покатился вниз. На дне ущелья дикие, подгоняемые криками командиров, спешно строились в боевые порядки. Вперед выдвинулись щитоносцы, за ними прятались остальные. Вооруженные кто чем, они разительно отличались от казаков и скорее напоминали стадо баранов, чем боевой отряд. Завершали, эту пародию на строй, несколько лучников. Они благоразумно прятались, за стволами деревьев, натягивая тетиву.

– Сброд, – прошептал есаул, наблюдая за противником.

Шорох сзади, заставил Семёна оглянуться. В десяти шагах от него стоял горбун с наложенной на тетиву стрелой.

"Вот и всё", – промелькнула мысль.

Он закрыл глаза, читая молитву.

Арбалетный болт вонзился в грудь горбуна, за долю секунды до того, как тот отпустил тетиву. Корпус дикого развернуло и, предназначавшаяся казаку стрела, пролетела в полуметре от него.

Семен с замиранием ждал последнего мига, но пошла секунда, другая, а он оставался живым. Офицер открыл глаза и увидел лежащего на бруствере окопчика горбуна.

есаул опустился на землю, чувствуя, как дрожат ноги.

– Слава тебе господи пронесло, – прошептал он и перекрестился.

Дарчук вытер выступивший пот, и тяжело вздохнул. Много раз он смотрел смерти в лицо, но в этот раз от дыхания костлявой, у него в сердце образовался ледяной кусочек. Офицер поднялся и подошёл к мертвому дикому. Стрела пробила тощее тело насквозь, её окровавленный наконечник торчал из горба. Есаул перевернул тело.

– О господи, – вырвалось у него, когда он увидел, что лучник оказался молоденькой девушкой, а горб ребенком, примотанным к спине. – Что же ты девка натворила.

Семен вцепился зубами в перчатку, чтобы не завыть.

– Господи да сколько можно, – сквозь зубы прошептал он, – ладно мы, безумцы, но дитятко, зачем?

Раздавшиеся крики и ругань оторвали офицера от мрачных мыслей. Он подошел к краю и посмотрел вниз. Дикие начали атаку. Прикрываясь, наспех сколоченными щитами, они поднимались по склону. Впрочем, щитов на всех не хватило, этих оставшихся в первую очередь и выбивали лучники казаков. Им попытались помешать стрелки диких, но их луки были слабы, и в конечном счёте победили пластуны.

Идея со вязаными щитами на практике оказалось не совсем удачной. Подниматься с громоздкими, тяжелыми щитами по довольно крутому склону было невозможно. Они постоянно цеплялись за кустарник, деревья замедляя движение, к тому же слабо защищали от стрел. После нескольких минут мучений и пятерых убитых, вожак диких приказал бросить щиты и тут казаки разрядили арбалеты. Образовалась небольшая свалка, это сбавило темп атаки, но только по центру, по бокам орущая орда диких продолжила подъём, несмотря на обстрел, летящие сверху камни и брёвна. Не прошло и десяти минут после начала боя, как на вершине гряды появились первые дикие. Завязалась рубка, пластуны, держа строй, постепенно отступали к скале, на которой засели лучники. Нападавшим не хватало выучки, но этот недостаток они компенсировали яростью. В скорее небольшой пятачок был завален телами, но дикие не смотря на потери продолжали атаковать. Они карабкались по трупам товарищей, падали, поднимались, вновь падали, а когда достигали строя казаков, с воплем кидались на них.

Слева от Семёна упал пластун, копье дикого пробило нагрудник и застряло в броне. Есаул отбил выпад противника и бросил мимолетный взгляд на своего бойца. Казак, хватая ртом воздух, ухватившись за древко, пытался вытащить копье. В следующую секунду противник возобновил атаку. Дикий вооруженный палашом, нанес колющий удар, метясь в просвет между пластинами. Семён не стал блокировать клинок противника. Он ударил плашмя по лезвию, меняя направление, после чего круговое движение кистью и клинки переплелись между собой. Быстрый шаг вперед, сабля есаула с противным скрежетом скользит по палашу и в следующий миг остриё клинка, пронзила гортань дикого. Семён выдернул из оседавшего на землю тела саблю, к нему приближался ещё один противник. Им оказался хозяин копья, которое пробила доспех казака, лежащего в нескольких шагах от офицера. Дикий, молодой, крепкий парень поигрывая мышцами, в прыжке попытался достать Дарчука.

Глаза дикого сверкали от азарта, он только что убил, и ему хотелось ещё крови. Тряся над головой железкой, чем-то отдалёно напоминавшим ятаган, молодой с воплем бросился на казака. Семён отклонился назад и меч дикого просвистел, в нескольких сантиметрах. Последовал резкий взмах сабли, и на горле дикаря появилась тонкая красная полоска. Молодой шумно втянул воздух, полоска вздулась кровавыми пузырями. Не успел дикий упасть, как появилось ещё двое.

– Да сколько же вас, – простонал есаул, поднимая саблю.

Вновь замелькали клинки, звон, крики, обезображенные ненавистью лица, давящая усталость и безразличие, к жизни, смерти, ко всему. Разум испугавшись происходящего отключился, позволяя телу саму спасать себя.

Вдруг в какой-то момент всё стихло. Семён стоял, выставив перед собой саблю, но больше никто не нападал. Он тяжело дыша посмотрел по сторонам, кругом были трупы.

Кто-то дотронулся до его плеча, и есаул с развороту полоснул, но клинок лишь со свистом рассёк воздух.

– Командир, всё, всё закончилось.

Семён пошатываясь развернулся и увидел урядника.

– Всё, бой закончился, – повторил Кривоконь.

– Закончилось?

– Да Семен, больше некого убивать, – кивнул Никита, – опусти саблю, командир.

– Саблю? – и в этот момент он понял, что до сих пор держит клинок перед собой.

– Командир, вы ранены?

– Нет.

– Но вы весь в крови, – тревожно произнес урядник.

– Да на мне кровь, на мне много крови, – пробормотал есаул, и устало опустился на землю.

– Что с тобой Семён? – тихо спросил Кривоконь, усаживаясь рядом.

– Устал, всё больше не могу, – признался офицер. – Что-то сломалось во мне сегодня.

– Прекрати, мы с тобой и не через такое проходили, – попытался успокоить командира Никита.

– Там, – есаул махнул в сторону окопчика, – девчонка, лежит с ребенком. Её и мальца, стрелой насквозь.

– Нашел кого жалеть дикую, да ...

– Если перестанем видеть кто перед нами, чем мы лучше, тех же самых диких, – взорвался Дарчук.

– Чем мы лучше? Тем, что не врываемся в их дома, не вырезаем всех поголовно, не насилуем, не вспарываем животы беременным, – еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, произнес урядник. – Да они нас ненавидят и выродкам своим ненависть эту вместе с молоком матери передают.

– Им есть, за что нас ненавидеть, – тяжело вздохнув, произнес Семён. – Забыл, как в первые годы, они сотнями умирали от голода и болезней возле наших кордонов. Как женщины бросались на пики, чтобы вырвать кусок хлеба, как молили еды для детей. Может напомнить тебе, на кого они охотились, что бы прокормиться?

– Не надо, – заскрипел зубами Кривоконь, – лучше я тебе напомню имена хлопцев, которых они сожрали. Командир мы делали то, что должны делать, и я в отличие от тебя не испытываю мук совести и жалости к этим. – Никита махнул в сторону диких. – Мы предлагали им и кров и пищу, чем они отплатили нам за это? Вырезанными станицами, а разграбленных хуторов не счесть. Вспомни, как они надругались над женщинами, детей малых не пощадили, под нож пускали или головой об стену, и тебя после этого совесть мучает?

– Они не все такие, к тому же жизнь в лагерях была не сладкой, – возразил есаул.

– А вот тут ты не прав Семён, если одни дозволили другим, такое сотворить, значит всё помазаны кровью. Если бы мой казак на такое дело пошел, сам лично зарубил, – стоял на своём урядник.

– Запутано всё, – печально произнес Дарчук. – Ладно, пора на заставу возвращаться.

– Может до рассвета обождёшь?

– Нет, пойду, вон уже светлеет на востоке, да и тошно на душе. Делами займусь, может отпустит, – есаул кисло усмехнулся и встал.

– Возьми троих моих с собой.

– Не надо у вас и так работы полно, – отказался Сёмен.

– Справимся, тем более с тобой легкораненые пойдут.

– Тогда пусть идут, – согласился офицер.