Текст книги "Военно-стратегические заметки"
Автор книги: Александр Суворов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Богатыри, неприятель от вас дрожит, да есть неприятель больше: проклятая немогузнайка, намека, загадка, лживка, лукавка, краснословка, краткомолвка, двуличка, вежливка… от немогузнайки было много беды.
Не меньше оружия поражать противника человеколюбием.
Неприятелю времени давать не должно, пользоваться сколько можно его ошибкой и брать его всего смело со слабейшей стороны.
Нет вшивее пруссаков. Лаузер или вшивень назывался их плащ. В шильдгаузе и возле будки без заразы не пройдешь, а головною их вонью вам подарят обморок.
Никогда не презирайте вашего неприятеля, каков бы он ни был, и хорошо узнавайте его оружие, его образ действовать и сражаться. Знай, в чем сила и в чем слабость врага.
О, как шагает этот юный Бонапарт! Он герой, он чудо-богатырь, он колдун! Он побеждает и природу, и людей. Он обошел Альпы, как будто их и не было вовсе. Он спрятал в карман грозные их вершины, а войско свое затаил в правом рукаве своего мундира. Казалось, что неприятель тогда только замечал его солдат, когда он их устремлял, словно Юпитер свою молнию, сея всюду страх и поражая рассеянные толпы австрийцев и пьемонтцев. О, как он шагает! Лишь только вступил на путь военачальства, как уж он разрубил Гордиев узел тактики. Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто. Ему ведома неодолимая сила натиска – более не надобно. Сопротивники его будут упорствовать в вялой своей тактике, подчиненной перьям кабинетным, а у него военный совет в голове. В действиях свободен он как воздух, которым дышит. Он движет полки свои, бьется и побеждает по воле своей! Вот мое заключение: пока генерал Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем. Великие таланты военные достались ему в удел. Но ежели, на несчастье свое, бросится он в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, – он погибнет.
Остальным сдающимся давай пощаду: грех напрасно убивать. Они такие же люди.
Оттеснен враг – неудача. Отрезан, окружен, рассеян – удача.
Победителю прилично великодушие.
У неприятеля те же руки, да русского штыка не знают.
Французам, а особливо неаполитанской коннице, кричать «Пардон», чтобы оная к нам переходила.
Французы горячи, им жарко: побили их много, сберечь трудно.
Французы – нарушители общей тишины и враги общего спокойствия. Французы отвергли Христа Спасителя, они попрали законное правительство. Страшитесь их разврата… Вы были счастливы верой – храните ее. Дорожите совестью своей: да не упрекнет она вас в том, что вы были сопутниками утеснителей веры и прав народных. Бегите от лжеучителей.
О командирах
Бдение начальника – лучшее спокойствие подчиненных. Прозорливость оного побеждает нечаянности.
Генералу необходимо образовывать себя науками.
Жалок тот полководец, который по газетам ведет войну. Есть и другие вещи, которые знать ему надобно.
Командиру необходимо непрерывное образование себя науками с помощью чтения.
Необходимо, чтобы войска предводителя своего разумели.
Научись повиноваться, прежде чем повелевать другими.
Начальник на войне не должен себя ничем связывать, а поступать соответственно обстоятельствам и всегда быстро.
Не употребляйте команды «стой». А в сражении: «нападай», «руби», «коли», «ура», «барабаны», «музыка».
Непрестанное изощрение глазомера сделает тебя великим полководцем.
Ночные поражения противников доказывают умение вождя пользоваться победой не для блистания, но для постоянства.
Обучение нужно, лишь бы с толком и кратко. Солдаты его любят.
От строгости до жестокости полсажени, пол-аршина, полвершка, пол-пол-вершка.
Полная мочь избранному полководцу.
Свой пай съедай, а солдатский солдату отдавай.
Тщательно обучай подчиненных тебе солдат и подавай им пример.
Храни в памяти имена великих людей и в своих походах и действиях с благоразумием следуй их примеру.
Последуй Аристиду в правоте, Фабрициану – в умеренности, Эпаминонду – в нелживости, Катону – в лаконизме, Юлию Цезарю – в быстроте, Тюренну – в постоянстве, Лаудону в нравах. 
О солдатах
Без честолюбия, послушания и благонравия нет исправного солдата.
Зри в части – семью, в начальнике – отца, в товарище – родного брата.
Каждый воин должен понимать свой маневр. Тайна есть только предлог, больше вредный, чем полезный. Болтун и без того будет наказан.
Нужное солдату полезно, а излишнее вводит в роскошь – мать своеволия.
Сам погибай, а товарища выручай. За убитых Церковь Бога молит!
Солдат дорог. Береги здоровье, чисти желудок, коли засорился. Голод – лучшее лекарство.
Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву.
Ты присягал. Умирай за веру, царя и Отечество. Знамя защищай до последней капли крови. 
О себе
Баталия мне покойнее, нежели лопатка извести и пирамида кирпичей.
Богатство мое состоит в жалованных бриллиантах и наделанных в Санкт-Петербурге мундирах да серебряных ложках, выписанных недавно из Москвы.
В письме Вашем… употреблено на мой счет слово «отступление». Отвечаю, что не знал его во всю мою жизнь, как не знал и оборонительной войны, стоившей в начале кампании только в Тироле жизни свыше 10 000 человек, чего мы за всю итальянскую кампанию не потеряли…
Ваша кисть изобразит черты лица моего – они видны. Но внутреннее человечество мое сокрыто. Итак, скажу вам, что я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего. Во всю жизнь мою никого не сделал несчастным. Ни одного приговора на смертную казнь не подписал. Ни одно насекомое не погибло от руки моей. Был мал, был велик. При приливе и отливе счастья уповал на Бога и был непоколебим.
Возьми себе в образец героя древних времен. Наблюдай его. Иди за ним в след. Поравняйся. Обгони. Слава тебе! Я выбрал Цезаря. Альпийские горы за нами. Бог перед нами. Ура! Орлы российские облетели орлов римских.
Горжусь тем, что я россиянин!
Да я ж служил за дьячка, пел басом, а теперь поеду петь Марсом.
Доброе имя должно быть у каждого честного человека, лично я видел это доброе имя в славе своего Отечества. Мои успехи имели исключительной целью его благоденствие.
Если б я не был полководцем, то был бы писателем.
Жизнь столь открытая и известная, какова моя, никогда и никаким биографом искажена быть не может. Всегда найдутся неложные свидетели истины, а более всего я не требую того, кто почтет достойным трудиться обо мне, думать и писать. Сей есть масштаб, по которому я желал бы быть известным.
Ищите истинной славы, идите по следам добродетели. Последней я предан, а первую замыкаю в службе Отечеству.
Кабинет мне предписал более крепостей не брать.
Каменский знает воинское дело, но оно его не знает, Суворов не знает воинского дела, да оно его знает, а Салтыков ни военного дела не знает, ни оно его не знает.
Лучше голова долой, нежели утратить свою честь. Смертями пятьюстами научился смерти не бояться.
Материалы, принадлежащие к истории моих военных действий, столь тесно сплетены с историей моей жизни, что оригинальный человек и оригинальный воин должны быть между собой нераздельны, чтобы изображение того или другого сохраняло существенный свой вид.
Между тем, покуда мир европейский и тактика обновляются, я цепенею в постыдном бездействии, я изнемогаю под бременем жизни праздной и бесполезной.
Мне солдат дороже себя.
Мою тактику прусские принимают, а свою протухлую оставляют.
Моя тактика: отвага, мужество, проницательность, предусмотрительность, порядок, умеренность, устав, глазомер, быстрота, натиск, гуманность, умиротворение, забвение…
Никогда самолюбие, чаще всего порождаемое мгновенным порывом, не управляло моими действиями, и я забывал себя, когда дело шло о пользе Отечества.
О матушке Екатерине может говорить Репнин – всегда, Суворов – иногда, а Каменский – не должен говорить никогда.
Одна минута решает исход битвы, один час – успех кампании, один день – судьбы империи. Я действую не часами, а минутами.
Почитая и любя нелицемерно Бога, а в нем и братий моих, человеков, никогда не соблазняясь приманчивым пением сирен роскошной и беспечной жизни, обращался я всегда с драгоценнейшим на земле сокровищем – временем – бережливо и деятельно, в обширном поле и в тихом уединении, которое я везде себе доставлял. Намерения, с великим трудом обдуманные и еще с большим исполненные, с настойчивостью и часто с крайнею скоростью и неупущением непостоянного времени. Все сие, образованное по свойственной мне форме, часто доставляло мне победу над своенравной Фортуной. Вот что я могу сказать про себя, оставляя современникам моим и потомству думать и говорить обо мне, что они думают и говорить желают.
Правда, я не много общался с женщинами. Но забавляясь в их обществе, я соблюдал всегда почтение. Мне недоставало времени заниматься с ними, и я страшился их. Женщины управляют здешней страной, как и везде. Но я не чувствовал в себе достаточной твердости защищаться от их прелестей.
При дворе язык с намеками, догадками, недомолвками, двусмыслием. Я – грубый солдат – вовсе не отгадчик.
Природа не одарила меня беспечностью, перемениться поздно, буду всегда тот же.
Пришел в Беллинцон… нет лошаков, нет лошадей, а есть Тугут, и горы, и пропасти… но я не живописец: пошел и прошел.
Пудра не порох, букли не пушка, коса не тесак, а я не немец, а настоящий русак.
Семьдесят лет гонялся я за славой. Стою у гроба и узнаю мечту ее: покой души у Престола Всемогущего.
Титулы мне не для меня, но для публики потребны.
Увы, мне с любовью моей к Отечеству – интриги препятствуют мне ее выказать.
Честь моя мне всего дороже. Покровитель ей Бог.
Чувствую ныне и прежние мои раны, но доколе жив – служить, хотя иногда и отдыхать. Таков долг христианина! Чистый рассудок без узлов. Мой стиль не фигуральный, но натуральный – при твердости моего духа!
Штыки, холодное оружие, атаки, удар – вот мои рекогносцировки.
Я бы законно желал быть иногда на публике в иностранном мундире: Великому Императору это слава, что его подданный их достойно заслужил.
Я был счастлив, потому что повелевал счастьем.
Я живу в непрестанной мечте.
Я как раб умираю за Отечество и как космополит – за свет. Жду увольненья от Балтийских мирских сует.
Я лучше прусского покойного короля. Я милостью Божией баталий не проигрывал.
Я люблю правду без украшениев.
Я не любитель Демосфеновой болтовни, не люблю ни академиков, кои только вносят путаницу в здравые суждения, ни сената Ганнибалова. Я не люблю соперничества, демонстраций, контрмаршей. Вместо этих ребячеств – глазомер, быстрота, натиск – вот мои руководители.
Я не могу оставить 50-летнюю привычку к беспокойной жизни и моих солдатских приобретенных талантов.
Я солдат, не знаю ни племени, ни рода. Поле – один мой элемент.
Я тот же, дух не потерял. Обманет меня всякий в своем интересе, надобна кому моя последняя рубашка, ему ее отдам, останусь нагой. Чрез то я еще не мал.
Главное правило Суворова: «Торопиться делать добро».
Военно стратегические заметки
1. План войны против Турции, продиктованный А. В. Суворовым инженер-полковнику де-Волану
1793 г. ноября 10.
Турки готовятся к войне; якобинцы внушают им, что некогда они были победителями христиан потому, что действовали только военным способом и что они долишь [46] ; произвести внезапное нападение, не следуя в этом обычаю европейских держав, которые объявляют о разрыве. Со времени прибытия нашего посла в Константинополь я не имею писем от нашего посольства. Однако было бы неблагоразумно с их стороны начинать войну, пока они не приведут свои крепости в надлежащее состояние, а до тех пор они могли бы дать более основательное устройство своей армии, приняв европейские образцы, как они это сделали, и, хотя у них нет Петра Великого, они не будут испытывать совершенного недостатка в иностранных офицерах-авантюристах. Они могут толковать Коран на свой лад – прочтите на французском языке Малый трактат старого архиепископа Евгения.
Не следует пренебрегать их морскими силами, как это доказывает взятый у них превосходный корабль «Иоанн Предтеча» [47] ; их матросы из христиан очень хороши, хотя многие офицеры не отвечают своему назначению. Тот недостаток, что они устанавливают на палубах своих судов пушки различных калибров, может быть легко исправлен. Неправда, что они боялись нашего флота в пору его детства, и, как Войнович [48] был этому свидетель, во время последних кампаний прошедшей войны они доказали, что они уж и больше не те, что были при Чесме. Вот почему со своей стороны мы должны противопоставить им парусный флот, который мог бы помериться с ними силами и добиться перевеса, чтобы сохранить наш гребной флот и обеспечить безопасность наших берегов от десантов. Это – дело господ адмиралов.
Наш гребной флот, в случае разрыва отношений, будет действовать совместно с наземными войсками. Взглянем же на его состояние и посмотрим, что должно быть выделено в качестве средств обороны, для защиты тыла. Этот гребной флот, в случае разрыва, может выслать в пролив Еникале 6 двойных шлюпок, которые прослужат три кампании, 8 аксонов и 3 кирлангича, находящиеся в Таганроге, которые смогут служить 4 кампании, всего 17 судов; сюда прибавятся 50 лодок, находящихся в настоящее время в Тамани, из которых 30–40 не смогут участвовать в наступательных действиях, так как они служили в продолжение всей последней войны. Для защиты входа в Днепровский лиман, между Кинбурном и Очаковом [будут служить] суда, находящиеся в Николаеве – 34 лансона, из которых 15 не смогут прослужить более 2-х кампаний. В Херсоне – 5 старых канонерских лодок и 2 [плавучие] батареи, которые будут вооружены; 1 гребок и 1 томбас. Общее число для этой последней обороны – 24 гребных судна, прикрываемых 2-мя фрегатами и поддерживаемых нашими укреплениями в районе Кинбурнской косы. В общей сложности остается, следовательно, всего для наступательных действий флота гребных судов: бригантин в Николаеве – 1 хорошая и 9 годных для 2-х кампаний, в Херсоне – 2 для 4-х кампаний и 3 хороших, всего 15 судов. Лансонов в Николаеве: 3 хороших и 19 для 2-х кампаний, в Херсоне 8 хороших и 1 для 4-х кампаний – всего 31 лансон. Двойных шлюпок в Николаеве 6, простая шлюпка 1, 2 куттара для 2-х кампаний; остальные – плохие транспортные суда, каперы и прочее. Общая численность флота будет 55 судов. Господа адмиралы лучше осведомлены о состоянии этого флота и хорошо знают, что нужна быстрая и основательная починка и достаточное увеличение.
В Таганроге 58 донских лодок, предназначенных для черноморских казаков, из которых 43 пригодны для вооружения; остальные будут починены к апрелю. Поскольку казаки-черноморцы необходимы для гребного флота, из них нужно составить экипажи для лодок, число которых может достичь 60–65, включая и то, что может быть использовано для наступательных целей в Тамани.
Этот флот должен иметь вышеупомянутых казаков от 5000 до 6000 человек. Если к этим судам не будет ничего прибавлено, их будет слишком мало для набегов на Анатолию, которые, впрочем, не привели бы ни к чему, кроме нескольких опустошений, представили бы мало возможностей для диверсий и могли бы оказаться даже опасными без поддержки парусного флота, перед которым будут стоять более важные задачи. Этот план мог бы быть выполнен лучше всего судовладельцами вроде херсонского купца Макузи, который уже предлагает вооружить 6 судов и обещает увеличить их число до 15-ти; ему потребуются для этого только пушки.
Черноморских казаков, остающихся в своих таманских селениях и в Фанагорийской крепости, которую нельзя бросить на произвол судьбы, удобнее будет поддержать Кубанским корпусом, чем Таврическим через пролив Еникале. Этот корпус обычно состоял из 4-х пехотных полков, 20 кавалерийских эскадронов, от 2-х до 6 полков Донских казаков, смотря по обстоятельствам. От форта Ея [Ейск] и острова Тамани на Черном море до Кизляра на Каспийском море у него имелось на линии коммуникации несколько редутов с небольшим количеством людей и пушек; его капиталь находился в Копыле, в центральном пункте, местности нездоровой (можно было бы его перенести в лучшую, не слишком удаляясь) и на реке Кубани, в которой вода летом вредна для здоровья. Только колодезная вода доброкачественна и пригодна для питья.
Таврический корпус будет состоять из 6000–7000 пехоты и 1000 чел. кавалерии с 3-мя казачьими полками, артиллерия будет придана соответственно.Для Кинбурна и его отдельных укреплений нужны 2 пехотных полка, кавалерийский полк и 1 казачий полк.
Первая кампания
Исходя из нынешнего положения турок и так как крепости, уступленные по мирному договору, будут не в состоянии выдержать осаду, то, если окажется желательным предупредить их, надо начать кампанию своевременно, до того, как они, собрав свои войска, двинутся к Дунаю, что обычно происходит только около июля месяца.
Кавказский корпус должен стараться сохранить добрые отношения с черкесскими племенами, чтобы облегчить свои операции. Оставив для охраны своей линии потребное количество войска, он двинется с остальной или большей частью, соединившись с Кубанским корпусом, на Анапу, овладеет ею приступом и немедля сотрет с лица земли; подобным образом он поступит и с Суджу-Кале и Геленджиком. Окончив это дело, оба корпуса вернутся обратно.
Операции За Днестром
Минуя Бендеры, отдельный корпус № 2, численностью до 15 000 человек, пройдет вдоль берегов Черного моря, овладеет Аккерманом, Паданкой, Килией, Измаилом и – по левому берегу – Сунией, чтобы облегчить вход в Дунай через это устье нашему гребному флоту, который овладеет Тульчей и Искачей при помощи десантных войск, коим надлежит быть достаточной численности. Все эти пункты должны быть полностью уничтожены, кроме Килии, которая послужит опорным пунктом второй линии для наиболее важных укрепленных постов в устье Дуная и на мысе Чатал. Суния должна быть укреплена особенно хорошо, как единственный проход для больших судов, а также для обороны устья, чтобы не допустить входа в него турецких гребных эскадр, могущих здесь появиться.
Другой корпус, № 1, численностью свыше 20 000 человек, двинется прямо на крепость Браилов, не отвлекаясь на своем пути другими целями, если он к этому не будет вынужден, начнет правильную осаду и попытается овладеть ею в 21 день. Гребной флот, покончив с другими частями своего задания, соединится возможно скорее с этим корпусом для содействия осаде, которая тем не менее будет производиться, не ожидая его.
Точно так же корпус № 3, численностью свыше 15 000 человек, двинется первую очередь на Хотин, чтобы приступом овладеть им и разрушить его укрепления, чтобы не выделять сил для лишнего гарнизона. Затем он направится на Журжево, которым, если возможно, овладеет с хода; в противном случае путем осады; однако она должна занять меньше времени, чем осада Браилова, так как эта крепость слабее; вслед за этим он немедленно овладеет Рущуком, который, в сущности, никогда не был крепостью. Эти два пункта будут разрушены и уничтожены, жители выведены, так как наши [войска] не нуждаются здесь в постоянных постах. Хорошо, если бы позволило время, таким же путем отделаться разом от Турпы и Никополя.
Браилов, как главная квартира, остается хорошо укрепленным с достаточным гарнизоном, смотря по обстоятельствам, хотя командующий корпусом № 3 должен предупреждать всякую попытку врага, уничтожая его в открытом поле. Поэтому необходимо, чтобы он имел от 36 до 40 000 человек, не считая арнаутов, которых он мог бы набрать. Если не в первую кампанию, то в следующую он с частью этого корпуса, не теряя времени, овладеет Силистрией, Гирсовом, Туртукаем и остальными новыми укреплениями турок, которые должны быть так же полностью уничтожены, как и другие, чтобы не держать там постоянных постов и этим разбрасывать войска. После взятия Журжева он легко овладеет Валахией, но так как он должен быть готов к обороне, то не будет заниматься много Бухарестом; его главная квартира будет находиться примерно в районе Фокшан, в зависимости от обстоятельств. То же самое с Яссами – он выделит гарнизоны в Килию, Сунию, мыс Чатал и Браилов, и, кроме небольших пикетов и необходимых мелких отрядов, три четверти его корпуса должны оставаться всегда сосредоточенными, чтобы бить в поле неверных, которые, чтобы произвести диверсию против корпуса, действующего на Балканах, или обойти его, попытались бы переправиться через Дунай выше Браилова или через Бапат, так как это не удалось бы им ниже, поскольку наш гребной флот господствует там до самого устья.
Таким образом, у нас 100 тысяч человек, включая десантные войска гребного флота; даже начиная операцию с 60 тысячами человек, нужно, чтобы остальные следовали немедленно за ними. В случае возникновения препятствий, нельзя много отвлекаться ими, время дороже всего – нужно уметь беречь его; часто наши предыдущие победы оставались безрезультатными из-за недостатка людей. Самым ложным правилом является убеждение, что после поражения врага все закончено, в то время как нужно стремиться к более крупным успехам. Так, например, корпуса № 2 и 1 могли бы действовать с большей твердостью тотчас после взятия Браилова; но, доведенные до 60 тысяч человек, они соединятся против Тульчи, переправятся через Дунай, углубятся до Варны, возьмут ее с хода или штурмом, смотря по обстоятельствам. Гребной флот будет действовать с 30 самыми крупными судами и 40 лодками, оставив в Тульче остальные силы в составе
25 судов и 25 лодок. Он не сможет встать на рейд у Варны до тех пор, пока наш парусный флот там не рассеет, не разобьет или не вытеснит турецкой эскадры. Наш гребной флот должен быть увеличен, но тем не менее он должен всегда находиться под прикрытием парусного флота – с этого момента операции будут комбинированными с операциями сухопутных войск.
Чтобы проникнуть до Варны, нужно постараться разбить турок, которые к этому времени не преминут стянуть свои войска под Шумлой и на этом пути будут двигаться нам навстречу, и быстро преследовать их до Шумлы, которую нужно атаковать и уничтожить; и, так как оттуда до Варны около 15 дней марша, необходимо, чтобы продвижение нашего гребного флота было хорошо рассчитано и чтобы он нашел рейд уже очищенным нашим парусным флотом.
В случае если Варна не может быть взята приступом, возьмут осадой за несколько дней. Это предприятие окажется затруднительным, если турецкая эскадра останется на рейде, что значительно повредило бы нам и нашим работам; поэтому не должно упускать ни одного из имеющихся средств для быстрого успеха предприятия. Совершенно очевидно, что турецкий флот окажется в море, пойдет на сближение с нашим, который даст ему бой, постарается его по возможности разбить и преследовать до Константинопольского пролива; тогда наш флот свободно вернется к Варне.
Адмирал Ушаков доказал бы возможность уничтожения подобной вражеской эскадры после своего последнего морского боя, если бы наступивший в этот момент мир не помешал ему это сделать.
Завладев Варной, корпус расквартируется на зиму в Болгарии вблизи Балканских гор, развертывая правое крыло к Шумле, чтобы начать как можно раньше следующую кампанию.
Расчет времени есть главное правило ведения войны: если не хватит времени для выполнения плана взятия Варны, нужно его отложить на последующее.
Я повторяю, что эта операция основана исключительно на открытии кампании в первые дни весенних подножных кормов; что крепости, кроме Браилова, в состоянии выдержать осаду и что турки, до тех пор пока крепости не захвачены, не смогут выставить никакого другого препятствия, так же как и нашему гребному флоту на Дунае. Самое существенное – предупредить их на постах Сунии и мыса Чатал, пунктах, наиболее важных для операции нашего флота. Если турки успеют укрепиться там сами согласно собственным их планам, мы найдем там те же трудности, какие готовим для них.
Наши эмиссары, побывавшие в различных пунктах, только что возвратились и доставили следующие сведения.
Изменения операций
Измаил, совершенно не разрушенный нами в конце последней войны, сейчас стал значительно более грозным, чем был ранее, и, хотя наши эмиссары доносят, что там немного пушек, не приходится сомневаться, что они там имеются в большом количестве; отважиться на приступ – было бы грандиозно. Если мы будем владеть Паланкой, Килией, Вендорами, Аккерманом и устьями Дуная и если гребной флот овладеет Тульчей и Исакчей, будет начата осада, которая может продлиться 31 день. Но прежде чем ее предпринимать, крупный деташемент войск, как было сказано выше о корпусе № 3, расположенный ближе всего, приступом овладеет Хотином, следуя к месту общего сосредоточения. Не приходится думать, что турки успеют продвинуть свою армию до Хотина или даже что это было бы для них полезно, как в предыдущей войне. При настоящем положении вещей у них есть пункты, более важные и лучше расположенные для этой цели.
Другие 40 тысяч человек приступят к осаде Браилова. Но если с открытием кампании окажется, что приходится начинать операции с количеством людей намного меньше 100 тысяч человек, будет невозможно брать на себя одновременную атаку 2-х крепостей – Браилова и Измаила. Поэтому, после овладения Хотином, как было сказано, войска соединятся, если позволят обстоятельства, в один корпус, главные силы которого немедленно овладеют Бендерами, Паданкой, Аккерманом, Килией, а гребной флот, прорвавшись в устье Дуная, одновременно овладеет Тульчей и Исакчей, получит подкрепление у мыса Чатал, как уже было упомянуто, и займет его значительными силами десантных войск, равно как и устья. После этого, оставив гарнизон в Килии и уничтожив остальные пункты, корпус двинется на крепость Браилов, отложив поход на Измаил до следующей операции.
Браилов является пунктом более важным, чем Измаил, так как, овладев им, можно переправить корпус от 15 до 20 тысяч человек в Мачин, где он закрепится в случае необходимости. Это отличный маневр, благодаря которому будет прервано всякое сообщение между верхним и нижним Дунаем, и особенно Измаилом, по причине непроходимых мест, находящихся вдоль правого берега реки, между Георгиевским протоком и Копцефаном, которые не позволяют маневрировать или просто пройти корпусу в несколько тысяч человек и уж тем менее армии, которая в любом случае вынуждена будет преодолеть Мачинский проход.
В этой операции совершенно необходимо предупредить турок, так как, преодолев этот проход, они не пойдут к Измаилу, чтобы там переправиться через реку, поскольку они найдут пост мыса Чатал хорошо охраняемым нашими десантными войсками численностью от 4000 до 6000 человек и неприступным для отряда такой силы, благодаря ограниченности и пересеченности местности у Шионты; но они смогут подойти к Браилову с целью воспрепятствовать осаде, что, впрочем, можно осуществить, только имея 25 тысяч человек и опираясь на крепость; местность эта, по причине узости, в случае атаки может быть защищаема в целом лишь очень незначительным количеством орудий крепости, взятие которой не может быть отложено надолго.
После этого поспешите разбить все, что может оказаться в Мачине, перейдя Дунай под Браиловом; во время осады этой крепости выделите корволант в 15 тысяч человек для наблюдения за сильным гарнизоном Измаила и за выходами из Рени (у устья Прута), а также и для прикрытия обозов в случае необходимости. Его позиция будет за Серетом, и он сможет перейти Прут, чтобы, не теряя времени, сразиться с такими же силами врага и немедленно возвратиться, чтобы иметь возможность присоединиться к осаждающим. Его командующий не должен никогда поддаваться обману известных демонстраций, хотя они почти незнакомы туркам, не знающим также и последствий наших демонстраций, когда, забавляясь, мы только бесцельно утомляем войска.
Но возвратимся к истинной цели турок: заставить нас снять осаду или оказать поддержку Браилову. Их армия переправится через Дунай скорее всего под Силистрией, а не в другом месте. Будучи осведомленными о направлении их движения, надо подтянуть к себе корволант и, оставив нужные силы для продолжения осады, идти навстречу туркам, атаковать их и, разбив, преследовать по возможности, чтобы затем возвратиться и спокойно закончить осаду. В случае если их армия предпримет то же самое в районе Рени, поступать таким же образом.
Такой способ действий должен быть всегда соблюдаем нашими войсками, и, насколько возможно, они должны следовать правилу разбить врага в поле, прежде чем предпринимать осаду.
После взятия Браилова и нанесения противнику нескольких поражений, которые не заставят себя ждать, наши войска отойдут к Измаилу, чтобы начать осаду и овладеть им по способу, указанному выше. В остальном нужно действовать так, как было указано в первых замечаниях.
Войска, отходя к Измаилу в указанном количестве, в 60 000 человек, оставят прочие силы в Валахии, выделив из них достаточный гарнизон для Браилова; этот тыловой корпус должен быть немедленно увеличен до 40 тысяч человек, и в то время как первый действующий корпус будет занят осадой Измаила, он должен в это же время действовать на Журжево и Рущук, как было упомянуто выше, очищая оба берега верхнего Дуная, засыпая, срывая и уничтожая все, что встретится из турецких укреплений, чтобы не быть вынужденными держать где-либо гарнизоны или постоянные посты, действуя по мере своих сил, если с самого начала он не будет увеличен до указанного числа. После занятия Измаила нужно точно рассчитать время, чтобы предвидеть, позволит ли поздняя осень действующему корпусу продвинуться до Варны; если нет, то оба эти корпуса расположатся на зимние квартиры в обоих княжествах и операция на Варну будет отложена до первых подножных кормов следующей весны.
Но прежде чем действующий корпус, перейдя Дунай, вступит в пределы Болгарии, совершенно необходимо, чтобы тыловой корпус был доведен до 40 тысяч человек, чтобы он мог господствовать на всем пространстве и избежать всякого риска, вследствие его слабости, а кроме того, иметь возможность охранять и прикрывать обоз; он будет содержать гарнизоны, как было сказано, в Браилове и Килие. Сильный отряд на мысе Чатал прочно займет Сунию (Килийское гирло, именуемое также Вилкона) и в случае необходимости выход из Георгиевского рукава. Мы опять повторяем, что это не отсрочка операции против Варны, последняя должна быть осуществлена в первую очередь, если, как было указано выше, она начнется заблаговременно, но в случае если она задержится, если ей помешают серьезные препятствия, будет правильно отложить ее до следующей весны, хотя и вопреки нашему желанию. Из-за этой отсрочки будет потеряно немного более месяца. После взятия Варны, с благоизволением Божиим, отправляйтесь тотчас в поход за Балканы.
