Текст книги "Попаданец и Ассоль (СИ)"

Автор книги: Александр Ковалёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ковалёв Александр Васильевич
Попаданец и Ассоль

 Попаданец и Ассоль

ГЛАВА 1

Де`Билл

Дни были особенные, превратившиеся в отсидку на дому. Да-да... В кресле, с ногами "под себя", в обнимку с подушкой. Радости – одна любимая, хлопковая, стиранная-перестиранная, линялая майка, неопределенного розовато-

алого оттенка, за которую мои милые и ласковые подруженьки студиозки-медички прозвали меня – Ассоль. Делать было нечего. Да, и не с кем. Родители – на работе. Гранды, родители родителей – на дачах. Это, кто попроще. А, наш – Великий дед, у себя, в министерстве. Дружит и враждует от имени всей страны все дни недели. Бдит: Вдруг, "наш ботик потопили"?.. Мой, нареченный "женихом" – "наш сукин сын", вкалывал где-то во благо родины, но вне ее пределов. Не мной, дедом нареченный и дедом же отправленный. Так что, отношение у меня к "ряженному с...сыну" было более, чем прохладное. Да, и, за букетно-конфетные наши отношения никогда не выходили. Разве что, за одним столом, в кругу моей семьи, добавлялись торто-коньячные. Ага, "за испуг

от нашей победы". Я особо не выступала, так как – альтернативы с...суженному не было, а – на меня не давили.

Одиночество мое прервалось самым неожиданным образом. Постепенно проявляясь видимым образом, посреди

моей комнаты появился молодой... Паренек?.. Мужчина?.. Мужчина?!! У меня! У одинокой и беззащитной! Беззащитной,

но не беспомощной! Внучка я или жучка?! Да, меня с детства приучали, что я – внучка Великого деда. И гоняли, как сидорову козу. И, мы – не посрамим! Никогда! Никому! А,

кому – и мзды, если надо... Вот, как-то так. Да. Вплоть,

до чемпионства в родном отечестве. За рубежы не пустили. Невыездная я. Пока. Возрастом не вышла. Да, и не для спортивной карьеры меня готовили. Для жизни. И, вот оно – здравствуй, жизнь и ее сюрпризы! Стоит столбом, в руках – айфон, что-ли – кнопочки перебирает и на экран зыркает. Красота! Бабья радость. Стройный, литой, ладный, на

руках – рельеф виден. Не как в мед атласе, а – вполне, и впечатление произвести, и в морду дать. Джинсы, футболка, обувь легкая. Не поняла какая, но, видно – удобная. Все обмятое, но приятно свежее. Брюнет. "Глаза – мамины,

улыбка – папина. Отчего ж, у тебя – характер Сталина"?

– Ну, здравствуй, Счастье! Как зовут? Не

слышу!.. – коробочкой своей трясет, головой мотает, немой что-ли?

– Не зовет меня никто, – о, и голос прорезался. И, баритон приятный, с хрипотцой. Но без блатной романтики. Сплошная интеллигентность. Старорежимная.

– Имя!? – допрос, это – нам, с Дедом, не впервой.

– Числительное?

– Нет – ё, прилагательное!..

– Второй, старший...

Он издевается, что ли? Изощренно издевается, гад!

– Полное имя!?

– Марк второй, старший.

– Ууу, как длинно!... А, покороче?

– Есть родовое имя.

– И, какое?

– Де` Билл.

– Как!?

– Марк второй, старший, де` Билл.

Угораздило!

– Мы с вами будем общаться дипломатическим

языком? – спрашивает так спокойно, что и насмешки не

вижу.

– А, он у тебя раздвоенный? – а, вот тебе в

ответ.

– Нет!?..

Бинго, у моей жертвы округлились глаза. Впечатлительный какой!

– Тогда, по простому. Звать тебя буду – Дебилл.

– Да, спасибо. Если вас устроит...

– Устроит. Ассоль, – я протянула ладонь, Дебилл убрал руки за спину, пряча от меня свой коробок.

– Не бойся, не отберу и не сломаю.

– Боюсь, он уже испорчен. Иначе, я бы у вас не появился.

– А, вот, это – хотелось бы прояснить. Как вы – гражданин, к честной девушке в квартиру попали? – Она,

между прочим, на охране стоит. Служба секьюрити внизу дежурит. Бдит. Однако... Начинайте.

– А, вот, об этом, мне бы и не хотелось говорить. Может, чаю предложите?

– Прямо, таки, чаю вам?

– Не ручаюсь за точность перевода... У нас, с

вами, вообще, разговор тяжелый получается.

Перевода? Так, он еще и иностранец!... У нас, дома!?

Шпиён! Ну, кому еще и какого?... Дебиллы, б...

– От меня вы так просто не уйдете, – что ж так страшно, мамоньки!..

– Меня вам не стоит опасаться.

Ну, да. Безопасен, как секс. Что же я дрожу так?

– Или вы начинаете говорить... Или... -

договаривать нечего. Путь к тревожной кнопке вызова

опер наряда перекрыт. А, драться я пока не хочу.

Присиделась удобно.

– Позвольте, дорогая Ассоль...

– Не позволю. Вы аристократ?

– Да.

– И, у вас кровь голубая?

– Нет, почему же – человеческая, алая. Я же не головоногий моллюск.

– Тогда, и разговаривайте по человечески.

– Попробую.

Я тоже попробовала не пререкаться. Заткнулась и получилось, кулаком поджав челюсть. И навострила уши.

– Нас разделяют годы и расстояние...

– Ага. "Через две зимы, через две весны"... Ты

кому лапшу вещаешь, солджер?

– Именно так – два световых года. Учитывая, что переход идет через кристалл времени.

Может, его, правда – ударить? "В далекой-далекой

галактике". За дуру держит. Не опасается. Это для меня хорошо.

– А, скажите, ДЕБИЛЛ, – я выпростала из под себя ноги и потянулась, плотнее прижимая подушку себе к

груди. – вы принимаете подарки от девушек?

Стопорнул. Запнулся. Зрачки пошли вниз и влево -

старается, вспоминает. Все – отвлекся. Под крик -

"лови!", резко швыряю ему в лицо подушку. Тут же,

перетекаю по сидушке кресла на пол. Перекатываюсь. И бью ребром стопы в опорную ногу моего визави под колено с внутренней стороны голени. Жду падения и, сгибая ту же, ударную правую, добавляю в челюсть. Защиты не было.

Вместо блока руками сильный пол предпочел искать опору

внизу себя. Теперь, лежит, весь белый такой, глаза

закрыты и еле дышит. Красивый. Хм... Красиво лежит,

говорю. Не расслабляйся, тетка. Вязать надо и расправу чинить. И, коробочку его посмотреть...

Вот она, под журнальный столик залетела. Н-да, не айфон. И... А, вот, не знаю как обозвать эту штуку. Теплая, удобная, на ощупь приятная, из руки не вывалится. Но,

не работает. И, не знакомая. Без надписей. И, куда

жать, куда смотреть – не понятно. Без ста грамм и деда

не разберешься. Про сто грамм – я махнула. Ну, не пью крепкого. А, деда – набрала.

– Дед, с добрым днем тебя! У меня в гостях -

Де` Билл. – трубка посопела, словно пахнув при этом

табачным ароматом "Клана", а, затем, пошли гудки.

ГЛАВА 2

Дед Великий и его солдаты

Первыми вломились охранники. Разблокировав замки двери еще в комнате караула, тревожная группа задержек влетела в квартиру и рассредоточилась, взяв под контроль

все пространство нашего немаленького жилища. Не было – и появились, все в черном и в тишине. Если бы я этих ребят лично не знала... До туалета бы не дошла. К телу на полу даже не подошли. На меня – ноль внимания. Контроль

оружием на окна и двери. Ну, и на потенциального

нарушителя периметра охраняемой зоны. Не зря

тренировалась – словечки, от зубов отскакивают. Лишь

бы не с зубами. Следом, почти без задержки прибыла министерская опер группа – опера, силовики, эксперты, следователь, врач, психолог, офицер-руководитель.

хранников отпустили. Пост сдал – пост принял. И всем

нашлось дело. Опера побежали собирать информацию,

силовики занялись гостем, эксперты явили на свет

содержимое своих чемоданчиков, врач и психолог

устремились ко мне, следователь топтался в очереди за

ними и потихоньку начинал свои расспросы всех и вся...

И, тут явился Дед. Руководитель группы было потянулся,

но тот осадил его взглядом – рано еще. И пошел ко мне.

Сказать, что я прижалась к нему и заплакала – не скажу. Не было этого. Но очень хотелось, в душе, и всей душой. И, почувствовала по необычной мягкости обращения,

что дед разделяет мои чувства. И не люди помешали нам выразить себя внешне. Просто, с некоторых пор, я выросла,

и дед это принял.

– А, скажи мне, внученька, кто этот дебил? И,

почему ты ему позволила дойти до этого состояния? Он, что слов не понимал?

– С трудом, дед, с трудом, – улыбнулась я. – Сама

не все понимала.

– Ну, ты – девушка. И у тебя это в первый раз.

– Ты о чем подумал!?.. Запись на камере слежения посмотри. Потом поговорим. – пришлось нахохлиться и нахмурить брови.

Дед со следователем и офицером направились в глубину квартиры любоваться зрелищем и просвещаться. А, я опять устроилась в кресле, обжимаясь с подушкой.

– Дебилл, ...ть! – раздолось на весь дом.

Негромко, но четко.

Когда дед вышел в сопровождении своей свиты, то произнес лишь одно слово:

– Забирайте!

А, потом мне:

– Извини. За мной – желание. Предупреждаю, за границу пока не пущу! Остальное – в пределах разумного

и немного еще, – тут он улыбнулся, глазами. Но я -

увидела и поняла. Доволен!

– И я тебя – нежно и в щеку. И всем ребятам – спасибо!

На душе стало тепло. И трясти меня перестало.

– Сворачиваемся. Через пять минут – на выход. Контроль – у подъезда, при посадке в транспорт; и, по приезде – в отделах, по процедуре. История темненькая. Возможно, клиент – иностранец. Врачу и психологу остаться

на месте. Решение о состоянии здоровья пациентки принять самостоятельно. После консилиума – доклад по связи лично мне. Здесь – прямая линия. Вас заберут.

– Дед, мне лучше.

– Не обсуждается.

Дом опустел. И ничего. Никого. Бедный, Йорик! Много шума

из ничего и горе от ума. От его излишества. Фосфор из

ушей – так и льет. Была с мужиком, осталась с двумя

бабами! Умными. Беда!! А, как там моего Билла наизнанку выворачивают?! Моего?! Ой – ё!.. Что же я наделала!?

Сама себя конфетки лишила. Ну, не съел же он меня. Может,

и дальше не собирался. Хорошо, что дед убедился, что на

мою честь не покушались. Иначе, быть моему новому

знакомцу – кастратом. Незаметно для себя, под профессиональную воркотню

служительниц Психеи и Асклепия, ага: "Пили ли вы

когда-нибудь шампанское?" " Да, ежедневно, и – в умат.

Хрю." – я уснула.

Сон не запомнился, но на границе сладкой дремы, перед пробуждением, вдруг, вспомнилась моя детская история с Дедом, когда нам задали тему сочинения "Ваши родственники

и война". Всегда ласковый и внимательный, Дед, посуровев лицом решительно отказался отвечать на все вопросы, кроме перового: "Был ли он на войне?" Буркнув себе под нос:

"Был." – дед молча ушел к себе в домашний кабинет, а,

затем, вынес мне две жестяные коробки из-под чая.

Поставив их передо мной на журнальный столик, сделал приглашающий жест. Сняв крышки, я увидела, что они

доверху наполнены орденами и медалями. Дав посмотреть и потрогать руками, почти поиграть, так же молча, жестом указательного пальца под контролем глаз дед попросил

собрать на место, все на как было. Поправил выступающие

края и закрыл немаленькие для ребенка коробочки. Меня

это настолько впечатлило, что я задала глупо-бестактный жестокий детский вопрос: "Деда, сколько людей ты на

войне убил?" И, тут – дед взорвался: "Я! Людей! Не!

Убивал!" И, Ушел. Из дома ушел. Надолго.

Я проснулась. Свет из окна, через приоткрытую штору,

попадал на зеркало и солнечными зайчиками весело прыгал

по стенам. "Значит, не убьет, – постепенно укрепляясь во мнении, сладко потянулась: Билл, то – человек. Или, хотя

бы – людь. Ну, очень похож."

Следующие три дня и три ночи были спокойными. Я почти не думала о происшествии. Внешние события вытесняли

внутренние переживания. А, напряжение сил давало крепкий

и здоровый сон без видений. Поразительно, но происшествие меня успокоило и примирило без видимого для меня мыслительного или чувственного процесса со многим, что терзало неокрепшую юную девичью душу. Я не поумнела враз.

И не набралась чужого опыта воздушно-капельным путем. Просто... Или – не просто... Но у меня появилась

внутренняя опора. Нет – не стержень. Он у меня был. Не гордость. Не честь. Не сила воли. А, вот, мир вокруг меня изменился, потому что изменилась я сама. И, я это ощущала всем своим существом. И меня не штормило. И, я не боялась. Прислушиваясь к себе, и, соотнося себя с внешним миром, я явственно ощущала гармонию и радость.

На четвертый день, с утра пришел дед. Еще с вечера

накануне, он предупредил, чтобы я никуда не уходила из

дома и дождалась его. Сев напротив меня за кухонный

стол, и, положив на столешницу свои красивые крепкие

кисти с чуть узловатыми длинными пальцами, дед, даже не закурив, предложил:

– Ты не против, если наш гость поживет у тебя? Квартира большая, на дверях замки, слежение обеспечим. Деликатное.

– Вы не справились, а, я – справлюсь с молодой и здоровой?

– Но, ты же еще, к тому же, умная и трезвая, это помимо природной красоты, очарования образования и воспитания на лучших образцах культуры?

– Физ-культуры... Я – безнадежна... Дед, а, где

вы так облажались?

– Он исчез. Сразу после начала допроса. Охотно

пошел на контакт. Дал ту же информацию, что и тебе.

Заявил о своем личном невмешательстве в дела людей

планеты Земля, и отсутствии угрозы, и сейчас и в будущем,

от его цивилизации для человечества. И, отбыл, не обещая вернуться. За время до нынешнего нашего разговора установлено точно – он не иностранец, не душевно больной, состоящий на учете, и, вообще, не наш человек. Кстати, человек ли он? – также не определено.

– А, как же твое предложение?..

– Появился у меня вчера утром в моем рабочем кабинете и попросил о контакте... через тебя.

– Почему ты согласился?

– У него нужда и возможности. У нас – ожидания и необходимость.

– Оправданный риск? Дед, я – Твоя внучка. Он – Человек из ниоткуда.

– Тебя с рождения семья готовила к встрече с

людьми из ниоткуда. Этого не опасаюсь...

– Что тревожит?

– То же, что и тебя.

– Нечеловек....

– Вот, именно. Возможность не исключаю. Поэтому страховка будет. Пока, все за него. За исключением непроверяемых деталей. Их слишком много. Какой будет

твой окончательный положительный ответ?

На стол передо мной легли бумаги: справка об академическом отпуске из мед университета, заверенное заявление о приеме на работу на должность младшего дознавателя пятого управления министерства государственной безопасности и

уже подписанный работодателем контракт на год.

– Мне подписывать?

– Обязательно. Из вас двоих – выбираю тебя, -

рядом, с так и не раскуренной трубкой, глуховато стукнул вороненым металлом о дерево пистолет. Не табельный. Мой. Любимый. Под руку. Небольшого калибра. Но, стреляющий экспансивными пулями.

– Две обоймы. Патроны у ребят, внизу возьмешь.

Им задачу поставили. Пользуйся. Тир сегодня твой.

Завтра – жди гостя. У меня нет технической возможности реально помешать его желанию встретиться с тобой. Пусть

это свидание пройдет на его условиях, но нашей

территории.

ГЛАВА 3

Скользящий, Контролер и Дикая сила

Начало визита я проспала. Ну, да. Всю ночь – глаз не сомкнувши, думки думая, и, кофий дуя. А, потом – хрясь...

И, морем разливаным растекшись по всей кровати. Я имею ввиду – поперек, в одежде, раскинув руки и ноги, сладко посапывая носом в подушку в негу Морфея. А, не то, что

вы подумали. Хотя, утром подбросило и побежало. Тело. Быстро. Просыпаясь и начиная соображать. Как выяснилось,

на двоих. У нужной двери встретил одуряющий, путающий

мысли, аромат свеже-сваренного молотого кофе и горячих круассанов. Любопытный нос, игнорируя очевидное и предпочитая невероятное, непреклонно потянул глаза на

кухню – традиционное место встреч всех конспираторов – профессионалов и любителей выпить и пожрать от народа.

– Доброе утро! – мало того, что распорядился

моей посудой и продуктами без спросу, он, Дебилл – еще

и джем лимонный с цедрой из розеточки ложечкой кушать изволит. Не манерно, правда. Но, и не по простому.

Движения слишком точные, точеные. Ищу в чужом голосе сарказм, насмешку – и не нахожу. Теплый голос, щедрый. Словно прозрачная вода, пронизанная до дна солнцем в

жаркий июльский полдень.

Спасло естество, подтвердившее железное правило бытия:

если материя чего-то хочет – сознание бессильно. Совесть

от мук стеснения спасло журчание воды, пущенной из крана

на максимальный напор. И навыки спортсменки, приучившие,

что твое тело общенародное достояние. Контрастный душ

придал уверенности и сил. А, облегченное кимоно со

штанами вернуло поколебленную

пропущенным вторжением бодрость духа.

– И тебе доброе, Сталкер! – и почему меня так

тянет его подначивать?

– Не Сталкер, – опять эта едва заметная довольно милая улыбка кончиками губ и спокойно ироничный взгляд лучащихся внутренним светом добрых глаз: – Скользящий по струнам кристаллов времени, или, просто – Скользящий.

Такова моя профессия. Прошу вас к столу.

Кофе в чашечке (где моя кружка!?) был обжигающе горячим, круассаны – с пылу, с жару. При том, что я отсутствовала

в ванной довольно долго, а аромат кофе и выпечки кружил голову с момента моего пробуждения. Он, что же – один трапезничал? А, потом, для меня – отдельно приготовил.

Нет, не похоже. На столе объемная турка парит и

круассаны – приличной горкой в вазе. Тогда вопрос к знатокам:

– И, как ты сохранил все горячим/

– Смотри. Не на меня. На пар над столом.

Любопытно. Движение потоков теплого воздуха застыло

легким облаком. А, поверхность предметов на столе подернулась дымкой, размывающей очертания.

– Магия или технология?

– Локальная закольцовка временных потоков: и прямого, и обратного – вызванная моим желанием. Как результат – сохранение начального продукта в том виде,

в котором он был заторможен на пространственной струне.

Это не магия и не технология. Лишь, отношения человека

с природой в моем мире.

– Ты, и меня мог так?

– Мог, конечно.

– Почему не стал, я, ведь, напала?

– Агрессии не было. Ты, как на соревнованиях кинулась.

– А, последующие события?

– Не было угрозы – совсем не было. Скорее, обстоятельства играли мне на руку. Краткими переговорами удалось снять остроту первого контакта. Показал местным властям свои возможности и мирные намерения.

Пока мы, с максимальной доброжелательностью, вели беседу,

и сметали со стола все, что гость послал, мне в голову, наконец-то, пришла незамысловатая мысль: – Мне с ним еще

и ночевать одной в пустой квартире! Мама! Не трусиха я. Но... ощущение некой завороженности не оставляло. Мое внутреннее играло против меня. Ой, не гуд – девки! Ой, не гуд!..

Из комнаты послышался звук лопнувшей басовой гитарной струны...И, в коридор прихожей из зала шагнула довольно высокая молодая девушка, одетая в футболку,

джинсы и легкую обувь. На лицо – женская копия Марка. Пришельцев прибывало.

– У вас , что – форма такая? – честно удивилась

я.

– Вы видите нас в наиболее удобной для вашего восприятия одежде, располагающей к спокойному общению, – чуть напевно произнесла уверенная брюнетка.

– Что, и лица меняются?

– Конечно, но в пределах узнавания по отношению

к оригиналу. А, вот – относительно вариативных форм,

выбор довольно широк. До полного несоответствия при полицейском поиске.

– Как такое возможно?

Мой вопрос остался без ответа, лишь, легкое пожатие плеч

и слегка поднятые брови:

– Вне моей компетенции, – заявила девица и обратилась к моему подселенцу. – Привет, братишка!

– Так, это ты мой Контролер, сестренка? А, как

же родственные связи?

– Случай. Рядом была. Подсуетилась. Поняли,

простили и одобрили.

– Мило воркуете, – вмешалась я. – Дебилл, кто

это?

– Де`Билл? Почему вы называете моего брата

родовым именем, оно у нас одинаковое, вы будете нас

путать.

– Это, вряд ли. Вас я буду называть Контрой.

Вы же – контролер, не возражаете?

– В качестве позывного на Маршруте – нет. Даже, одобряю. Просто и ясно – Контра. А, тебя – вызвавшую возмущение волнового эфира и порушившую все энерго-связи

и коммуникативные сети моего старшего братца и почти спалившую его навигационную систему, я нарекаю в нашей тесной компании – Дикая Сила. Или, если коротко – Дикая. Поверь, это звучит лучше, чем Фасоль. И, все же – почему

не Марк?

– Понимаешь, Мрак – слишком мрачно. Страшный -

как-то неверно, он довольно мил. Звать его – Вторым, язык

не поворачивается. У меня и первого не было.

– Ясно, ты еще и лингво-машины вывела из строя. Трудности перевода начались.

– Что ж вы на меня всех собак вешаете?

– Так, братец – обвинения с тебя снимаются.

Случай тяжелый. Кстати, тут не времена опричнины? Что

нам Дикая про повешенных собак говорит?

Наконец-то, в разговор вступил Дебилл:

– Путь к сердцу мужчины лежит через вынос его

мозга. Успокойтесь, девочки, есть, что обсудить вместе.

И, прошу к столу.

День до полудня был длинным, беседа томной, контакты близкими – глаза в глаза, слова родного языка, почти матерными по смыслу, но изыскано вежливыми на слух. В

час по полудню зазвонил мой сотовый, и я услышала в

динамике волю Деда:

– Пора на воздух, на прогулку. И в ресторан загляните...

Пошли гудки отбоя.

И, лишь, проветрив голову. И, прокрутив всю встречу

заново. Под тихую музыку ресторанного оркестра. Я

поняла – я дура. Оказывается, рядом со мной, на

расстояния вытянутой руки, находятся два существа не

из нашего мира. У которых из за меня действительно приключились немалые проблемы. Однако, в целом, они

вполне доброжелательно настроены ко мне. А, будь на их

месте наш Железный Феликс – мог бы и к стенке поставить,

при всей доброте его души.

Едва мозаика отдельных реплик сложилась в общую картину,

как стал понятен нервический настрой моих невольных

гостей. Мое уныние – вот, уж – не подумала бы... Но,

оба заверили меня в один голос – УНЫНИЕ ( вот, так – с большой буквы) лишило Скользящего на Маршруте всего и

вся, выкинув его в наш мир пред мои ясные очи. После

чего, без энергии, без связи, без знания своих

координат, с ограниченными возможностями лингво-машины

(а, попросту – переводчика) и, будучи полудохлым от

сбоя работы аппаратного обеспечения жизнедеятельности

(та самая штучка, похожая на айфон), Дебилл действительно почувствовал себя дебилом. Полным. Единственное, что его искренне утешило – это количество необузданной, не осознаваемой мною самой, дикой силы, исходящей от меня.

Ее бы в мирных целях – и можно было бы решить проблему потерянной связи. Ведь, под угрозой оказалось само

Задание. Если бы оказалось, что причина происшествия в Скользящем – его бы сняли с Маршрута и наказали. Для

этого и высылается Контролер. А, сейчас, когда

выяснилось, что виновата сторонняя сила. Да, еще

симпатично одушевленная, поднят вопрос – нельзя ли использовать мои способности? Причем, так его ставит Де`Билл, а Контра – категорически против:

– Мои надзорные функции закончены, я вызываю ББ.

Как решит, так и будет.

– А, кто это – ББ? – поинтересовалась я.

– Большой Босс, наш наставник – профессор университета и Б/У – Большой Ученый. Он же – Бен Бонн и Безопасная Безопасность. Это все студенческие прозвища.

А, вообще – он парень, что надо, – заверил меня старший братец.

– Ну – ну... Верь ему, – добавила сестренка.

– А, про какое такое уныние вы мне вместе лапшу

на уши вешаете? С моим характером – никакой тоски и

печали просто быть не может. И занятость, и

востребованность у меня стопроцентные. И признанием, и заслугами не обделена. Даже награды есть.

– Ты про это у своего Великого Деда спроси -

почему он тебя к близкому общению с нами толкнул? Мог

бы и сопротивление оказать. Ломать бы его за это не

стали.

ГЛАВА 4

Разборки с Контрой и случайный выстрел

На выходе, миновав банкетный зал, и, спустившись по

парадной мраморной лестнице в фойе, украшенное

зеркальными стенами с двух боковых сторон и прозрачным стеклянным витражом во всю высоту фасада, проходя мимо барной стойки, занимаемой обычно журналистской братией

из желтых изданий, мы столкнулись у дверей входного

тамбура с ... C гуаном мы встретились, не с пернатым – с мажорным. И, неважно, какого полета были эти птицы,

вели они себя, как-будто сами на самой вершине пищевой цепочки сидели. Желание чего-нибудь поглотить привело

их в едальню, а, принадлежность к буграм на земной поверхности, эти ребятки демонстрировали толщиной витых золотых цепей на атлетических шеях и громко издаваемыми нечленораздельными звуками:

– Гы... гы... гы..., – отразило эхо от потолка.

В фойе стало тихо. И, швейцар с охранником куда-то заныкались.

– Гы... гы... гы... Я к вам, красавицы, обращаюсь. Разделите наш досуг. Развейте скуку. Иди

домой, малыш, девочки не скоро вернутся...

Кто-то с улицы толкнул ресторанные двери, вошел в тамбур

и, пройдя за спинами шумной компании, полуобнял крайнего левого от нас остолопа.

– Эй, ты чего? – попытка оттолкнуть вошедшего

удачи не имела, а, я с удивлением заметила, что вновь прибывший одним скрытым движением сунул за брючный

ремень, обнятого им парня, обыкновенный травмат и,

тут-же, произвел выстрел. – Холостой, – определила я

на слух. – И очень случайный. Случай выпал такой. Не детский. С этой же неожиданностью. Кисло запахло

сгоревшим порохом и... В общем – кисло запахло... Кондиционер не справился с внезапным изменением аромата жертвы собственной распущенности.

– Пятно на биографии и на штанах, – заявила я, кивнув своим ммм... друзьям (А, как же иначе? Вместе

рожи бить были готовы. Защищаться и стоять насмерть друг

за друга. Но Пассаран! Венсеремос! Я это почувствовала и поверила.), пошла вперед мимо расступившихся, бледных

видом, засранцев. Кстати, стрелявший – уже и пистолетик платочком протер, и тому, обделавшемуся, в руку вложил,

и замаслянную тряпочку сжег, и пепел ногой растер. А, затем, сделав задумчивый вид, произнес задушевно в пространство:

– Алик, принимай боссоту по тихому, через полицейский наряд. Да, смирные. – Нас он как будто и не видел.

– Дикая, а, что это было? – раскрасневшаяся

Контра захотела узнать правду. Подлинную. Кнута только

для нее не было.

– Операция прикрытия, проведенная спец-агентом.

Опер сработал. Ты думаешь – Великий Дед внучку с

пришельцами одну по городу гулять пустит?

– А, пистолетик подсунул зачем?

– Ты еще спроси: зачем выстрелил?

– Спрашиваю: зачем?

– Он контакт с нежелательными элементами присек? Жестко? На корню? Без возможности развития?

– Ну, наверное.

– Да, уж – вернее всякого. Когда посторонний, приобняв и засунув руку со стволом в твои брюки, стреляет через ширинку наружу, охота шалить пропадает. И атмосфера страха на всю компанию действует.

– Допустим. А, все остальное?

– Наш человек улики на хулиганку бузотерам

подсунул? Выстрел был. След от него – на ширинке. На

брюках сзади – еще одно подтверждение, у кого было

оружие. Отпечатки на рукоятке – покажут подозреваемого.

Тем более, что пистолет ему сбросить не дадут. Итак, у идиота – за поясом, а, фактически – в штанах был травмат

со снятым предохранителем, во взведенном состоянии, с патроном в стволе. Когда он неуклюже попытался его

достать, и почти извлек (а, потом, и вытащил таки, так применить хотел) – грянул выстрел. Не слабо, да? Опер

от себя подозрение отвел? Нас от скандала и необходимости давать свидетельские показания избавил? Избавил! Что ты

еще хочешь?

– А, с теми – что будет?

– Дались они тебе! Тех – в ментовку, мозги вправлять. Сначала – на сутки. Потом, как получится.

Может, повесят на чужие дела, за борзость. А, может,

что худое собственное за ними откроется. Всякое бывает.

– Крутовато.

– Нисколько. На ловца – и овца. Представь, как

они над другими поизмывались бы?

– Но, мы же могли сами себя защитить. И, сделать

это иначе. Более традиционным для нас способом.

А, оно нам надо? Да, и вас светить перед публикой

не зачем. А, лично мне – все равно. Пришла помощь -

отлично. Себе я уже все доказала.

Мы неспешно прогуливались по бульварам, по набережной, глазели на памятники и фонтаны, лакомились мороженным и

пили колу, зависали в уличных кафе, пробуя пирожные и угощаясь кофе. Раздолбайствовали – одним словом. В то

время, как весь трудовой народ, напрягая жилы и мозги, зашибал бабки в офисах, загоняя их в оффшоры, и, делил

между собой доходы от полученных под гарантии государства

кредитов, проведенных через частные банки и направленных

на предприятия, где еще, не ударив палец о палец, и, еще

не получив ни копейки прибыли от заключенных контрактов

по трудно выигранным у самих себя тендерам. Делили их так успешно, что на зарплату рядовым сотрудникам денег уже не хватало, хотя – это были жалкие доли процента от общей стоимости работ. Коммерческие банки загоняли активы в финансовые однодневки под чудовищный процент навара. Нетрудовой народ – получал свои откаты, подарки и взятки

за право пущать или не пущать, первую подпись, нужный

закон, помимо официальной зарплаты и

участия в разграблении доверенных им на контроль фондов. Преступный мир совершал преступления против преступников,

с них больше возьмешь. Маньяки – ну, этих не любили все,

и все использовали. Силовики были сильнее всех. И,

гораздо опаснее. Особенно, под команду: – Фас! Малолетки хотели

быть взрослыми, старушки – молодились. Старички – умерли.

В большинстве. Гомики откровенно становились Мариконами

учи испанский). У студентов по крови гуляла весна, периодически встречаясь с гормонами роста и прилежания.

Ага – лежания и храпения. Словом, жизнь вокруг нас

кипела, а, мы – бубнили:

– Объясни мне, Контра, что ты так упорно хочешь

до меня донести, но не решаешься произнести вслух. Я – потерплю, если что. Не будем ждать до Деда, его я тоже спрошу. Начинай, слушаю!

– Ты уверена, что все – что ты слышишь, мы тебе говорим?

– А, как иначе?

– На самом деле, лингво-машина озвучивает смыслы наших высказываний, используя наиболее устойчивые

языковые формы, доступные к пониманию всеми участниками беседы, сохраняя мирный характер ее течения. Это не

точный, дословный перевод фраз и оборотов. А, лишь – иллюстрация характеров для пробного знакомства. Впоследствии, когда накопится достаточно речевого

материала, а, мы – лучше узнаем друг друга, проблемы понимания будут сняты. И, нет – я не ревную к тебе

своего брата. И, он – действительно, мой – брат.

– Если ты, так хорошо понимаешь меня. И, знаешь ответы на все вопросы. И, даже, сами вопросы, которые

я хочу тебе задать. Возьми на себя труд и добровольно просвети меня. Я умею слушать и слышать.

– Тогда, принимай удар. Как ты представляешь

себе перемещение между мирами? Пожимаешь плечами... А,

как тебе несколько лет субъективного времени, которые

ты проведешь в кресле, привыкая держать равновесие на пространственной струне, не теряя контакта со Скользящим, который обращает на тебя внимание только в узловых

точках, при переходе с одного кристалла времени на

другой, в звездных системах и в пустоте? Чем ты будешь занимать себя, когда тебе смертельно надоест задание

Родины? Пойми, мой брат – дитя космоса, и не может

быть другим. Он уже – иной. Не как все. Их относительно немного – Скользящих. Особый дар свыше. И, не все

одаренные его принимают. Слишком тяжело. Сейчас у него ничего нет за душой, кроме его дара, образования и

работы. И, срок получения награды за ее успешное

выполнение – ой, как далек. И, при этом – мой брат

счастлив, как может быть наполнен радостью талантливый

и успешный преуспевающий человек. И, ему есть, что

терять, и есть за что бороться.