Текст книги "Льдинка"

Автор книги: Александр Варго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Мы можем попробовать пойти к Белому Савану, – осторожно произнес Артур. Он вытащил из кармана маленький перочинный нож и принялся по очереди открывать и закрывать лезвия. – Эта скала не так далеко от чилийской станции, километров десять.

– Километров десять, – зачем-то повторил Костя и внезапно оживился: – Конечно, пошли!

– Тимофей? – спросил Дильс. – Вы-то что думаете?

Тиме польстило, что Дильс обратился именно к нему, и он степенно ответил:

– Вы, то есть ты сам сказал, что не уверен насчет чилийской станции. А этот… ммм… человек утверждает, что в самолете имеется связь. Мне кажется, ему можно поверить. Почему бы нет? Я хочу сказать, какой резон ему нам лгать? Вряд ли он собирается загнать нас в ловушку.

– Злата? – обернулся к супруге Дильс.

– Не знаю, – сказала она немного нервно. – Может, все же лучше разделиться?

– Именно об этом я и думал, – кивнул Дильс. – Значит, поступим так. Я, Тимофей и Яна идем к зимовке. Все остальные – к Белому Савану. Артур старший группы. Что бы ни случилось, ждите нас.

– А если вас не будет неделю? – с кислой миной спросил Костя, подперев щеку рукой.

– Все будет нормально, – сказал Дильс уверенно.

– А вы не думали, что друзья этого типа вернулись к самолету и свалили отсюда? – задал вопрос Аммонит.

Все молча уставились на норвежца. Дильс был немного сбит с толку, на лице отразилась досада, что эта мысль не пришла ему в голову.

– Переведи, – сказал он Яне, и та повторила фразу Аммонита на английском.

Снова искренняя улыбка, сопровождающаяся характерными жестами, – ТТ будто бы крутил воображаемый штурвал. Затем он гордо ткнул себе в грудь массивным пальцем.

– Ну что ж, очень хочется верить, что это правда, – испытующе глядя на него, проговорил Дильс. – Все, на сегодня собрание окончено.

Когда ребята остались одни в комнате, Яна не выдержала и снова расплакалась.

– Ну перестань, – неуклюже сказал Тима, обнимая девушку. – Все наладится, вот увидишь.

– Нет, – сквозь слезы проговорила девушка. – Ничего не наладится, все только хуже и хуже… Я не хочу никуда уходить. Мы должны вернуться в тот дом, неужели ты не понимаешь?

– Яна, мы там погибнем. У нас нет ни дров, чтобы топить печь, ни еды, ни теплой одежды. Нам нужно держаться этих людей, по крайней мере, сейчас, – убеждал ее Тима, но все было бесполезно, она уткнулась лицом в его плечо и жалобно всхлипывала. Антон растерянно теребил свою рогатую шапочку. Ему тоже было жаль Яну, но он понимал, что в словах Тимы есть рациональное зерно. Но еще больше он переживал за Лану. Где она, что с ней? Он боялся думать, но тяжелые мысли о том, что с девушкой беда, свинцовой тучей заволакивали мозг.

Волк исподлобья глядел на Лану, как если бы все еще не принял для себя окончательного решения насчет этого двуногого существа. Двое его собратьев, виляя хвостами, встали по сторонам, как верные помощники. Животные тяжело дышали, Лане даже чудилось, что она слышит хрипы в волчьих легких, очевидно, они проделали немалый путь. Где-то сбоку громко хрустнула ветка, и Лана инстинктивно дернулась назад, вместе с тем понимая, что резких движений сейчас лучше избегать. Из чащи, пригнувшись к земле, вышли еще два волка. Теперь их было пять.

Лана с надеждой посмотрела на полыхающий костер. Хорошо, веток было достаточно, а что делать, когда костер догорит? Собственно, скоро уже рассвет…

«При чем тут рассвет, дура!» – обругала она себя. Действительно, можно подумать, что волки, как вампиры, нападают исключительно ночью. Самый крупный волк, который вышел из-за деревьев первым, сделал два шага в ее направлении. Даже в сумерках парализованная от страха девушка успела заметить, что верхняя губа твари задралась наверх, как веко, обнажая громадные клыки. Из глотки послышалось утробное ворчание. Еще один шаг.

– Прочь! Пошел отсюда!!! – взвизгнула Лана.

Сдернув с шеи шарф, она намотала его на ладонь. После этого сунула руку прямо в полыхающее пламя костра и захватила горсть тлеющих углей.

– На, получи! – крикнула она, швыряя угли в сторону волка. Пущенный неумелой рукой «заряд», как комета, прочертил в угольной черноте золотисто-алый след и упал в снег, громко шипя. Ничуть не расстроившись промахом, Лана повторила попытку, и на этот раз бросок был более удачным. Один кусочек попал на плечо и нос волка. Животное фыркнуло, отступив назад. Остальные твари тоже замерли, в отблесках догорающего костра их глаза были похожи на рубиновые бусины. В воздухе поплыл запах паленого; взглянув на шарф, Лана увидела, что он начал тлеть.

«Если они не убегут, я пропала», – в отчаянии подумала девушка, окуная шарф в снег.

– Вон отсюда! – снова закричала она в надежде, что ее грозный (как ей казалось) голос будет хорошим дополнением к углям. Она где-то слышала, что собаки не выносят, когда им смотрят в глаза. Действует ли это на волков? Да и как это сделать? Пока будешь одного гипнотизировать, второй тебе ползадницы отхватит, пикнуть не успеешь.

Однако, к великой радости измученной девушки, волки отступили. Сделав пару кругов вокруг Ланы, они, пофыркивая, скрылись в темноте. Девушка вытерла лоб, испачкав его золой. В груди тяжело ухало, из горла вырывался какой-то неприятный сиплый свист. Ну вот, простудилась.

Убедившись, что волки исчезли, Лана подскочила к ближайшей сосне и с удвоенной силой стала обламывать ветки. Затвердевшие от мороза, они ломались плохо, царапая и без того израненные руки девушки, но она не обращала на это внимания. Только бы продержаться… еще немного…

Погода благоволила к путникам, и весь день ярко светило солнце, ни туч, ни ветра не было. Настроение у всех заметно повысилось, даже на лице Яны все чаще появлялась слабая улыбка. Они разбились на группы, Дильс, Злата и Аммонит шли первыми, за ними в одиночестве брел Костя, чертыхаясь на каждом шагу и ежеминутно поправляя рюкзак, затем шли ребята, и Артур замыкал процессию. Как всегда немногословный, с непроницаемым лицом, он изредка оглядывал снежное пространство, щурясь на солнце.

– Анекдот вспомнил, про Северный полюс, – послышался голос Антона. – В общем, приезжает новичок на зимовку, а там старожил, мужик лет пятидесяти. Ну новичок спрашивает: «А почему у вас так часто напарники меняются?» Старожил говорит: «Не знаю, не приживаются, наверное». Короче, пошли они куда-то, и вдруг из-за пригорка вылезает медведь и бросается на них. Они убегают, и старожил постепенно с себя всю одежду скидывает – куртку, шапку, валенки. Новичок кричит: «Ты зачем раздеваешься? Все равно догонит, медведи бегают со скоростью 50–60 км/ч!» А старожил орет в ответ: «Да мне все равно, с какой скоростью они бегают, главное, чтобы он меня первого не догнал!»

Тима улыбнулся. Хоть Антон и трусоват, все же старается держаться молодцом.

Часа в четыре, когда начало темнеть, было решено разбить лагерь. Дильс объявил, что они прошли, как и планировали, порядка 30 километров. Установили палатки, приготовили бензиновые печки. Пока горит печка, в палатке тепло – на высоте человеческого роста где-то плюс 40 градусов, зато у пола все равно довольно холодно – 0 или даже минус 5. Ночью, когда печка не горит, температура постепенно снижается до той, которая снаружи, то есть примерно до минус 15–20 градусов. Печка растапливалась сухим бензином (это как бы губка, некая пористая пластмасса, полости которой заполнены бензином; поры не сообщаются, поэтому бензин не выливается, только если отрубить кусок, на срезе чуть влажно и чувствуется характерный запах).

Поскольку было всего две палатки, в одной разместились Дильс со своей командой, а молодежь и Аммонит с норвежцем в другой. Перед сном Аммонита навестила Злата.

– Давай посмотрим твою руку, – сказала она, присаживаясь на теплый «вкладыш».

– С ней все в порядке, – мягко сказал Аммонит.

– Покажи, – упрямо повторила Злата.

Аммонит задрал рукав свитера и протянул ей руку, которую женщина стала разбинтовывать.

– Вполне неплохо, – удовлетворенно сказала она. Покраснение спало, рана покрылась твердой коркой.

– Только чешется, – сказал Аммонит, не сводя глаз со Златы.

– Так и должно быть.

Она достала чистый бинт, Аммонит словно невзначай дотронулся до ее пальцев. Злата вздрогнула, не поднимая глаз, но даже в полутьме было заметно, как щеки вспыхнули алым.

– У тебя очень красивые руки, – просто сказал Аммонит, убирая ладонь. – И нежные, – добавил он.

– Избавь меня от дешевой лести, – хрипловато ответила Злата, заканчивая перевязку.

Аммонит не без иронии заметил, что пальцы женщины слегка дрожали. Она выпрямилась и быстро вышла из палатки. Аммонит проводил ее взглядом.

– Какая женщина, – тихо проговорил он, закатывая обратно рукав.

– Ты играешь с огнем, Аммонит, – сказал Тима. Как ни странно, он перестал испытывать к этому человеку неприязнь, но то, что он делал, выходило за рамки дозволенного, и он счел необходимым заметить это. – Ты еще не понял, что собой представляет Дильс? Отстрелит тебе яйца, и вся любовь.

– Пусть попытается, – блаженно улыбнулся Аммонит, укладываясь в спальный мешок, и Тима озадаченно почесал затылок. Не хватало, чтобы к их проблемам добавился любовный треугольник…

Утром, как только они тронулись в путь, Костя неудачно упал и вывихнул ногу. Злата осмотрела его – ничего страшного, обычное растяжение, но тот стонал, будто его распиливали пополам тупой пилой. Дильс даже рявкнул на него, но Костя продолжал скулить. В связи с этим и без того невысокая скорость путников стала похожей на черепашью. Вдобавок ко всему начала портиться погода. Холодало, небо снова затянуло тяжелыми, точно беременными, тучами, подул пронизывающий ветер, да так, что дышать было практически невозможно. Костя, немного успокоившийся к тому времени, возобновил нытье. Впрочем, устали все без исключения. Лишь норвежцу было все по барабану, и он пер вперед как танк, его выносливость вызывала изумление, граничащее с завистью, – никто не мог поверить, что этот человек еще пять дней назад был полумертвым от холода, не в состоянии шевельнуть пальцем.

Около трех часов тучи постепенно рассосались, и на небе снова появилось солнце. Дильс неожиданно остановился и, подождав, пока соберутся все остальные, сказал:

– Осталось совсем немного. Через пару километров наши пути расходятся. Чилийская база – налево, километров шесть. Белый Саван – направо, примерно столько же.

– Давайте уже привал устроим, у меня нога распухла, – стал канючить Костя. – Все равно скоро стемнеет…

Однако Дильс был непреклонен, и снова впереди обжигающая снежная завеса, бесконечные холмы и утесы, безжалостно обдуваемые северными ветрами.

Они прошли несколько метров, как вдруг перед ними возник громадный разлом, метра три в ширину, заполненный снегом. Трещина тянулась по обе стороны, исчезая в молочной пелене снега.

Дильс ткнул лыжной палкой, пробуя снег. Он показался ему достаточно твердым. Он снял рюкзак и лыжи, швырнул их на другую сторону и осторожно наступил на снег. Крепкий, как асфальт. Он быстро перешел на другую сторону.

– Снимайте с себя вещи и лыжи! – прокричал он. – Не задерживайтесь, быстро переходите!

Следом за Дильсом шмыгнул Костя, затем норвежец, потом Антон с Яной. Когда последняя наступила на снег, нога ее внезапно провалилась на несколько сантиметров, и она испуганно вскрикнула, но ветер разметал этот звук на молекулы, и голос девушки не был услышан. За ней уже шла Злата. Яна, чувствуя, что почва уходит из-под ног, упала на четвереньки, крича не своим голосом. Тима и Дильс бросились на помощь, вовремя подхватив ее за руки и втащив на другую сторону. Однако снежный ком, забивший разлом в скале, уже провалился вниз, оставив после себя облако снежной пудры. Никто кроме Аммонита не заметил, что ноги Златы беспомощно заскользили по насту, и она стала сползать вниз.

Аммонит кинулся к ней, забыв обо всем на свете. В последний момент его рука обхватила запястье женщины, и он прилагал огромные усилия, чтобы удержаться. Очевидно, он слишком сильно сжал руку Златы, так как она тихо застонала, закусив губу.

– Давай, Златочка, – шептал Аммонит, тяжело дыша. Он протянул вторую руку, и Злата ухватилась за нее с такой трогательной беззащитностью, как утопающий хватается за обломок мебели после кораблекрушения. Огромные, как два изумруда, полные мольбы глаза словно заполнили все лицо Златы.

Рядом упал Артур:

– Я помогу, ты не удержишь! – прорычал он, но Аммонит едва ли слышал его. Он медленно, миллиметр за миллиметром вытягивал Злату наверх, та старалась не делать резких движений, в то же время помогая себе ногами. Аммонит заскрежетал зубами – рана на руке открылась, и он чувствовал, как теплая кровь пропитывает рукав свитера. Артур перехватил руку Златы, и наконец они вытащили ее. Дыхание ее было прерывистым, и Аммонит не удержался и на несколько секунд прижал эту маленькую насмерть перепуганную женщину к себе.

– Хватит целоваться! – раздраженно прокричал Дильс. – Идите в обход! Быстрее!!

Злата подняла голову, и Аммонит еще раз поразился, насколько привлекательна она была.

– Благодарю. Я запомню этот день, – едва слышно сказала она. Затем, будто бы ничего особенного не произошло, она поднялась на ноги и побрела вдоль трещины. Аммонит тоже встал, только сейчас ощутив, как предательски ноет рука. Но все это ерунда по сравнению с выражением ее глаз, излучающих безграничную благодарность.

Буря прекратилась так же быстро, как и началась. Дильс все время хмуро молчал, словно чувствовал свою вину за происшедшее, хотя Злата теперь не отходила от него ни на шаг. Аммонит намеренно отстал и шел с Артуром, о чем-то переговариваясь с ним.

Через час они остановились.

– Вам направо, – сказал Дильс. – Надеюсь, с самолетом все в порядке. Хотя, учитывая погоду, вам, возможно, придется очищать его от снега. Злата, ты в порядке?

– Да, – коротко ответила она.

– Тогда все по плану. Яна, Тимофей… И Аполлинарий.

Аммонит, услышав свое настоящее имя, даже ухом не повел.

– Ты слышал? – повысил голос Дильс.

– Слышал. Глухота не является моим недостатком, Фриц, – невозмутимо ответил Аммонит, и Антон прыснул, но тут же замолчал, стыдливо прикрыв рот. Похоже, шутки зашли слишком далеко.

Лицо Дильса залила краска, и он непроизвольно сжал кулаки.

– Ты знаешь мое имя, – медленно проговорил он.

– А ты – мое, – бесстрастно парировал Аммонит, не шелохнувшись.

– Лады, – неожиданно легко сдался Дильс. – Аммонит так Аммонит… Ты идешь с нами.

– Первоначально я был в другой группе, – напомнил Аммонит.

– Планы изменились, – произнес жестко Дильс.

– Хорошо, – пожал плечами Аммонит и встал на сторону Дильса.

– До встречи, – буркнул Дильс и, даже не взглянув в сторону Златы, взвалил на себя рюкзак.

Злата негромко позвала его.

– Что? – нехотя обернулся Дильс.

– Пойдем с нами. Мне кажется, это будет лучше, – произнесла она.

Дильс заколебался. С одной стороны, у него никогда не было случая усомниться в скрытых, необъяснимых способностях своей жены, проявляющихся в сверхчувствительной интуиции, но сейчас все его естество бурлило и требовало беспрекословного подчинения, а свои решения он не менял. И поэтому он не раздумывая бросил через плечо:

– Мы должны узнать, что у них там происходит. Может, им нужна помощь. Может, там тоже произошли какие-то изменения. Мы идем, и точка.

Вперед выступил норвежец. Нечленораздельно мыча, он знаками показал, что хотел бы вернуть себе монету. Дильс отрицательно покачал головой:

– Ты получишь ее, когда мы снова встретимся. Это, скажем так, будет некоторой гарантией. Яна, передай ему это.

Блондин внимательно выслушал перевод, и на его лице промелькнуло сожаление. Тем не менее спорить он не стал.

Группы разъехались, даже не попрощавшись. Тима только успел заметить побледневшее лицо Антона и знаком показал ему, что все будет в порядке. Только верил ли он сам в это? Ему очень хотелось думать, что это именно так.

Остаток пути прошел на удивление быстро, и скоро на горизонте замаячили два невысоких домика, крыша одного из них ощетинилась антеннами.

– Я был на их станции два года назад. Хорошая, со всеми удобствами. У них даже душ имеется, – говорил Дильс, стараясь выглядеть беспечным. Но Тима видел, что того не отпускает мысль о том, что его жену спас от смерти не он, законный супруг, а какой-то малознакомый мужик неизвестно откуда, с дурацкой кличкой. Аммонит всю дорогу не проронил и слова, сосредоточенно работая лыжными палками.

– Надеюсь, среди чилийцев есть англоговорящие, – пыхтя, продолжал Дильс, когда они приблизились почти вплотную к зимовкам. – Иначе придется объясняться на языке жестов… Яна, на тебя вся надежда.

Воодушевленная оказанным доверием, Яна даже немного вырвалась вперед. Она легко бежала на лыжах (отсутствие тяжелой ноши позволяло это делать без затруднений), жадно вглядываясь в приземистые строения. До домиков оставалось не более тридцати-сорока метров, как она внезапно вскрикнула. Неприятный холодок пополз по спине Тимы, и в памяти промелькнули ее слова вчера вечером: «Ничего не наладится, все только хуже и хуже…»

Подойдя ближе, они увидели, что ее напугало – прямо перед ними лежал мужчина, наполовину занесенный снегом. Руки выставлены перед собой, как будто он собирался вцепиться кому-то в горло, лицо застыло в злом оскале. Дильс склонился над ним и потрогал пульс на шее. Медленно покачал головой. Аммонит стал осторожно расчищать труп от снега, и практически никто не удивился, когда нижний слой оказался ярко-красным. Кровь.

– Что здесь случилось? – охрипшим голосом спросила Яна. Вопрос риторический, и ей, конечно, никто не ответил.

Глядя на мертвого мужчину, Тима неожиданно понял, что в нем показалось странным: он был чертовски похож на норвежца. То же мощное телосложение, светлые волосы, борода… Тем временем Аммонит перевернул его на живот, и все увидели торчащий из спины нож, воткнутый почти по самую рукоятку.

– Нож столовый, – проговорил Дильс и посмотрел на выглядывающие из сугробов зимовки. – Думаю, все произошло там. Давайте снимайте лыжи.

Пока распаковывались, взгляд Тимы неосознанно возвращался к мертвецу, и с каждой секундой в нем крепла уверенность, что этот убитый кем-то великан и есть один из «другов» норвежца, ТТ. Интересно, как его звали? ББ? Или ММ?

Дильс проверил ружье, затем вынул охотничий нож и, помедлив, протянул его Аммониту.

– Так, на всякий случай, – проворчал он. – Вдруг там внутри есть кто-то еще и ему не терпится испробовать на наших черепах, скажем, табуретку или ледоруб?

Аммонит вежливо принял нож.

Дверь была нараспашку, в помещении гулял ветер. С первого взгляда стало ясно – на станции никого в живых не осталось. Прямо на пороге они наткнулись еще на один труп, причем полураздетый. Голова несчастного была смята, как комок фольги. На кухне еще два тела, тоже одетые по-домашнему. У одного вилка в горле, у другого, судя по всему, свернута шея. Еще два трупа в гостиной, причем один из них тоже сильно смахивал на уже знакомого норвежца. Живот у него был разорван, заледенелые петли кишок тянулись по всей комнате. Его большие пальцы рук были полностью погружены в глазницы тучного мужчины с темными волосами, который даже в предсмертной агонии продолжал сжимать в руках ружье. Очевидно, он выпустил не одну пулю в своего убийцу, но тот все равно нашел в себе силы подползти к чилийцу и выдавить ему глаза.

– Вот такие дела, – сказал Дильс, присаживаясь на краешек стула. Голос его даже не дрогнул, хотя он только что вернулся из радиостанции, и, судя по всему, хороших новостей ожидать не приходилось. – Вся система связи и оповещения раздолбана вдребезги, и рация наверняка не работает.

– Я могу посмотреть, – предложил Аммонит. – Немного разбираюсь в технике.

– Проверь на всякий случай, но, по-моему, там уже ничего не сделаешь, – со вздохом сказал Дильс.

Аммонит вышел, остальные сгрудились посреди комнаты, не в силах произнести и слова. Увиденное настолько не вписывалось в задуманные планы, что Тиме начало казаться, будто он спит. Рассудок категорически отказывался воспринимать представшую картину, и теперь все были в полной растерянности.

– Клянусь, это дружки того парня, – продолжал монотонно вещать Дильс, будто он сидел не в развороченной зимовке в окружении трупов, а в церкви и читал псалом. – Они пришли, перебили всех, сами получили на орехи и издохли. И при этом кто-то из них расколошматил молотком все пульты радиостанции. Такие пироги.

– Почему вы решили, что эти люди имеют отношение к немому? – спросила Яна, хотя в глубине души сама была уверена в этом.

Дильс неторопливо наклонился к переплетенным в смертельных объятиях трупам и неожиданно сорвал с тела светловолосого здоровяка какую-то цепочку. На ней, поблескивая, болтался крупный кулон, очевидно, серебряный.

– Видали? – спросил Дильс. – Ничего не напоминает?

Тима открыл рот и тут же закрыл, решив оставить свои комментарии при себе. И так все было ясно. Кулон был точной копией татуировки креста со змеями, которая была изображена на груди норвежца.

– А что это должно напоминать? – насторожился Аммонит. Он взял из рук Дильса кулон и оглядел его со всех сторон, как ювелир разглядывает редкое изделие.

– У нашего подкидыша точно такая же татуировка на груди, – ответил Дильс немного резко, всем своим видом показывая, что у него нет желания пускаться в объяснения.

– Да? – Аммонит не отрывал глаз от кулона, потом вернул его Дильсу. – Очень интересно.

– Но зачем? – едва шевеля побелевшими губами, спросила Яна. – Зачем они убили всех?!

– Этого мы никогда не узнаем, – ответил Дильс. – Но ясно одно: они не хотели, чтобы о них узнали. Может, они и начали с рации, а потом уже устроили мясорубку. Крутые ребята, ничего не скажешь. Вдвоем расправились с четырьмя мужиками, и это при том, что у одного из чилийцев было ружье.

– Не с четырьмя, а с пятью, – сказал Аммонит. – Пятый в душевой кабине, со шлангом на шее. Рацию починить невозможно, – добавил он. – Нет ни малейшего сигнала, была бы хоть односторонняя связь… но там все в крошево. Будто несколько раз штангу уронили, и проводка к чертям сгорела.

Дильс поднялся со стула.

– Обследуем второй дом, – сказал он, направляясь к выходу.

Все, как зомби, пошли вслед за ним, стараясь не наступить в ледяные корки крови на полу. Яна осталась сидеть на стуле, закрыв лицо руками, но потом, опомнившись, побежала следом.

Во втором доме дверь была закрыта, но Дильс без труда взломал ее. Там было пусто.

– Ну что теперь? – спросила Яна, и было видно, что слезы вот-вот брызнут из ее глаз. – Дильс, что нам теперь делать? Есть тут поблизости хоть одна нормальная зимовка?!

– Присядь, Яночка, – с удивительной для него мягкостью промолвил Дильс.

Тима подошел к Яне и взял ее за руку.

– Заночуем тут, уже темно, и сегодня мы не попадем к Белому Савану. Прежде всего нужно запустить дизели, иначе мы околеем тут. Потом подкрепимся.

– Вы серьезно? – изумилась Яна. – Только не говорите, что вам полезет кусок в горло после всего того, что мы тут увидели!

– Обязательно полезет, – Дильс чихнул и полез за платком. – Нам придется заставить себя сделать это, поверь, детка.

Через пару часов они сидели во втором домике и ужинали. Правда, Яна пыталась воспротивиться, но Дильс пригрозил, что, если она не будет есть, он свяжет ее и накормит принудительно.

– Что будет, если самолет исчезнет так же, как и ваш вертолет? – тихо спросила Яна.

– Чего сейчас гадать, – глубокомысленно сказал Аммонит. Он быстро взял себя в руки и сейчас, насвистывая, бродил по комнатам, цепким взглядом выискивая что-либо полезное.

– Судя по всему, бойня была дня два-три назад, – сказал Дильс. – Те, с которыми чилийцы держали связь на Большой земле, наверняка уже пытались достучаться сюда. Хорошо бы они поторопились.

– Мы будем ночевать здесь? – уточнила Яна, и ее лицо покрыла мертвенная бледность. – С мертвецами?

– При всем моем уважении к покойникам у меня нет ни сил, ни желания хоронить их, – равнодушно произнес Дильс.

– Нас могут принять за убийц, – вдруг сказал Аммонит, и Тима почувствовал, как страх липкими щупальцами обвивается вокруг шеи. Действительно, тут гора трупов и они, здрасте, наше вам с кисточкой! А вдруг завтра утром сюда кто-то придет? В первую очередь подозрение падет на них, и уверенности в том, что те же самые чилийцы, приехав сюда выяснить причину молчания своих земляков-полярников, не упекут их за решетку, не было.

– Давайте определимся, – жестко сказал Дильс. – Мы хотим выжить? Полагаю, ответ будет утвердительный. Если кого-то беспокоит тюрьма, это его трудности. Думаю, в настоящий момент психовать по поводу возможного привлечения к ответственности не следует, есть проблемы поважней.

– Итак? – спросил Аммонит.

– Итак, сейчас всем отдыхать, – пресек дальнейшую полемику Дильс. – Завтра в семь подъем – и вперед.

До рассвета оставалось еще часа два. Лана полностью очистила снегоходы, раздумывая, сможет ли она завести хотя бы один? Впрочем, в ее распоряжении только один и оставался – бензин из второго был почти весь использован. Волки появлялись еще два раза, но девушка всегда была наготове. Громко крича, она горстями черпала угли и расшвыривала их по сторонам, со временем образовав вокруг себя неровный круг пепла.

«Будто ракета взлетела», – совершенно некстати думала она, заботясь только о том, чтобы шарф ее окончательно не развалился. Он и так уже дымился, как зажженный фитиль на шашке, и она с ужасом думала о том, что скоро ей придется работать голыми руками. Пропахшая гарью и дымом, с растрепанными волосами и перепачканным сажей лицом, она была похожа на спятившую ведьму из страшной сказки.

Часы показывали без пятнадцати шесть утра. Лана помнила, что в здешних местах светлело примерно в восемь часов. И тогда их поиски возобновятся. А если повезет, волки наконец успокоятся и уберутся восвояси… В душе она, безусловно, понимала, что если волки голодны (а в том, что это так, у нее давно отпали последние сомнения), то им глубоко плевать на время суток. Есть цель – живая пухленькая девочка, сделанная из мяса и костей, и она осознавала, что их противостояние затянется еще надолго.

Сейчас все было тихо, и она села на «Буран», тот, в котором еще был бензин. Исцарапанные, черные от копоти пальцы нащупали ключ зажигания. Антон, растяпа. Как всегда, забыл вынуть его из замка, не то что педантичный и осмотрительный Тима. Но сейчас Лана была готова расцеловать Антона с ног до головы, и она осторожно повернула ключ. На приборной панели тускло замелькали цветные лампочки, но двигатель, пару раз фыркнув, замолчал. Лана повернула ключ снова, на этот раз даже лампочки не загорелись.

Лана засмеялась, убирая с лица грязную прядь волос. Из горла шли странные хрипы, и дышать становилось труднее. Неужели у нее началось воспаление легких?!

Тысячи сверкающих точек, как алмазная крошка, аллюром носились перед глазами, затем все вокруг стало почему-то красным. Девушке казалось, что все члены ее тела охватывает приятная истома, чувство было сродни тому, как если бы она пришла после работы домой и, надев свой любимый халатик и тапочки, с наслаждением опустилась в мягкое кресло. Руки уже не сводило судорогой, наоборот, им было тепло и комфортно. Она словно медленно плыла по озеру…

Лана сползла с «Бурана» прямо в снег и привалилась спиной к передней лыже снегохода. Она засыпала, и ей снился сон. Словно она опять с Антоном, рядом Тима и Яна. Они плывут на маленькой, уютной лодочке по спокойному озеру, необычайно прозрачная вода искрилась в солнечных лучах, она была такой чистой, что позволяла разглядеть стайки рыб, пугливо снующих туда-обратно. Тима с Яной весело смеются, она тоже улыбается, как вдруг по озеру пошла легкая рябь. Лица ребят становятся тревожными, и эта тревога передается Лане. Лодку начало крутить на месте, словно она попала в мощный водоворот. Небо стремительно темнеет, сильный ветер треплет одежду и волосы.

«Помогите!» – хочет крикнуть Лана, но из горла вырывается лишь комариный писк. Лодка переворачивается, и все оказываются в воде. Воронка увеличивается, затягивая в свой темный зев ее друзей. Лана наконец кричит, кричит так, как не кричала никогда в жизни, буквально деревенея от ужаса, – лица ее друзей медленно плавятся, как горячий воск, они издают какие-то нечеловеческие вопли, их волосы седеют прямо на глазах, и одного за другим их поглощает пучина. Лана тихо плачет, держась за лодку, не замечая, как из-за туч снова выглянуло солнце, а озеро успокаивается. Она плачет и видит, как сквозь толщу воды (на этот раз мутной и дурно пахнущей) на нее, не мигая, смотрит женское лицо. Губы, растянутые в жестокой ухмылке, раздвигаются, обнажив огромные волчьи клыки, а Лана проваливается в беспамятство, и последняя ее мысль не оставляет и тени сомнения, что ее друзья в беде…

Сквозь багровую пелену она услышала грохот. Потом еще. Что это? Салют?

Лана улыбнулась потрескавшимися губами и потеряла сознание. Возле нее в полуметре издыхал волк, вывалив из окровавленной пасти язык, похожий на красную тряпку.

Из-за деревьев показались две фигуры. Первая, увидев бесчувственное тело Ланы, бросилась к девушке. Это был мужчина, довольно высокий, с усталым лицом, на котором пробивалась щетина. Из охотничьего карабина все еще вился дымок.

– Господи, слава богу, – пробормотал он, осторожно приподнимая голову. Пальцами нащупал пульс на шее, потом крикнул спутнику:

– Валера, срочно звони на базу!

– Угу, – пробасил тот, доставая небольшую «мотороллу».

– Ланка, держись, – прошептал Евгений. Его племянница жива, и он был чрезвычайно рад этому. Но где остальные ребята? Подруга Ланы и двое парней?

Он быстро снял с себя куртку и стал укутывать бесчувственную девушку.

Поужинав, другая группа путников во главе с Артуром стала готовиться к ночлегу. В одной палатке разместились Злата, Артур и норвежец, Костя и Антон в другой.

Антон, безмерно уставший за весь день, мешком рухнул на спальный мешок и едва нашел в себе силы залезть внутрь, после чего моментально уснул. Он спал, и ему снилась какая-то эротика, вроде как развлекается он с девушкой с обалденной внешностью. Она такая вся расфуфыренная, лифчик трещит от сисек, материя рвется от сосков, и пахнет от нее какими-то ягодами, клубникой, кажется. И в самый ответственный момент Антон просыпается, где-то в подсознании поймав себя на мысли, что отчасти столь приятный сон был явью… А открыв глаза, чуть не закричал.

Этот Костя, чтоб он треснул, привалился прямо к нему и… целовал его, причем взасос! Антон сразу определил, что этот новоиспеченный пидор не спит и делает это осознанно, мерзко слюнявя ему губы и подбородок. Кроме того, он чувствовал, что Костя пытается открыть «молнию» на его спальнике, очевидно, с целью более близкого знакомства с его членом, который, признаться, все еще стоял колом, очевидно, продолжая витать в сладострастных грезах.