Текст книги "Обратная сторона войны"

Автор книги: Александр Сладков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава дудаевского МВД Аюб Сашуев

Министр внутренних дел Чечни Аюб Сатуев у себя в кабинете. Блин! Вылитый Роберт Де Ниро! Похож, точно похож! Правда, в американском камуфляже, форменной кепи на голове! Смотрится такой Де Ниро, мягко говоря, несуразно. Рядом в углу дед в папахе и с бородой. Видать, советник. Или родственник. Ну не охранник же?

– Будет война?

– С кем?

– Возьмет оппозиция Грозный?

– Грозный?! (Дед в углу аж захрюкал от смеха.)

Хозяин кабинета подался вперед, округлил глаза и воздел палец в потолок. «Да они даже общественный туалет не возьмут в Грозном, я вам клянусь это!»

Да… И это Россия? Это россияне? Здесь про Москву, про Владивосток с Калининградом давно забыли. Тут власть делят! Позиция, оппозиция! А на федеральный центр они все глядят, как на временное недоразумение! Дайте, мол, главный вопрос решить, а с второстепенными мы потом разберемся! Как там Борис Николаевич Ельцин сказал: «Берите свободы, кто сколько сможет!» И здесь взяли! Прям откусили! Как бы не поперхнулись!

Шпионы

Следующее посещение Грозного. Октябрь. Опять летим через Владикавказ. Это Северная Осетия. Мы в местном репортерском агентстве «Иринформ». Готовимся к выезду. Ира Таболова, руководитель, добрая, милая женщина, которая опекала нас потом еще сто раз, теперь участливо интересуется:

– Как же вы поедете?

– Да вот так, возьмем да поедем!

На столе салат из корейской морковки, вареная курица и коньяк. Я в завязке. Рыбаков и Коляда себя особо не сдерживают. Вечереет. Коньяк заканчивается, пора ехать. До Черменского круга. Там Ингушетия. Дальше надо ловить другую тачку. После осетино-ингушской резни, что произошла здесь два года назад, соседи друг к другу не ездят. Могут убить.

Так, мы у круга. Пулеметные гнезда, обложенные мешками с песком. Три отдельных милицейских поста. Федеральный, ингушский и осетинский. Из каждого торчат наготове стволы. Парни в касках и бронежилетах. С неспокойным, настороженным взглядом. Дружба народов по-современному. Останавливаем машины. Есть тачка! «Нива». Водитель – мужчина лет сорока. Зовут Муса. Высокий, смуглый, суровый на вид. Из Грозного.

– Вы куда, в Грозный? Отлично, нам по пути!

Оператор с инженером, раскачиваясь на нетвердых ногах (коньяк действует), перегружают в «Ниву» бронежилеты, камеру и штатив. У Рыбакова из кармана торчит антенна «уоки-токи». Рация. Муса чуть поднимает бровь (чеченцу лишние эмоции не положены):

– Точно пресса?

– Да точно, кто ж еще.

Сколько я спорил, еще в Москве, по поводу этих раций и бронежилетов… «Вова! Не надо их брать!» У Рыбакова один аргумент: «Импортники уже давно так ездят!» И мы поехали. Идиоты.

Минут пятнадцать движения – остановка. Вынужденная. На дороге люди. Точнее, партизаны. Точнее, банда атамана Махно – кавказский вариант! У кого дробовик, у кого «ПК». Лица бородатые и весьма недобрые. Скидывают свои берданки с плеч, целятся в нас. Выкрикивают вопросы с непривычным акцентом:

– Ктэ тэкие?!

– Репортеры, Москва!

Я вылез – ничего не поделаешь, нам здесь не рады, объясняться надо.

– Шпэоны!

– Какие шпионы, к Дудаеву едем, в Грозный, во дворец!

– А ктэ вас тэм ждет?!

Фамилия человека из аппарата Удугова, которую мне продиктовали по телефону, как-то сама собой выпрыгнула из моей головы. Ее просто вытеснили мысли о наших возможных перспективах на этой большой дороге. Забыл! Вокруг машины группируются «нежные существа». Они как из позапрошлого века. Овчинные тулупы, бороды и папахи:

– Да это шпэоны, кэнчать их нэдэ!

Трясущимися пальцами я перелистываю записную книжку. «Секундочку, товарищи, секундочку…» Вот же, забыл! Б…, как не кстати! Где она, эта фамилия… И записал ведь красной ручкой на полях… Нашел! Нашел!!!

– Да, вот! Ширвани Пашаев! И телефон есть! Вот, товарищи! Свяжитесь, пожалуйста, он ждет нас во дворце!

Боже мой, как не вовремя! Хлопнув дверью, из машины вываливается Коляда. Черт, ну куда ты, милый… Инженер молодецки задирает бровь. Голос его тоненький, почти детский…

– У нас проблемы?

– Да вот… Сейчас расстреляют…

Огромный бородач, у которого пулемет на бычьей шее смотрится, как амулет, требует открыть заднюю дверцу. Я смотрю на Мусу. Он молчит. В черных глазах тоска.

– О! Эбдула!!! Смэтрите, что у нэх тут!

А что смотреть? Обычный шпионский набор: рации, бронежилеты! Меня тут же берут за ворот и волокут с дороги вниз. В кювет. Легко, как манекен. Уже не нужный в хозяйстве. Сопротивляться нет сил. Да я даже не пробую. Коленки обмякли, в желудке неприятно щекотно. Вот и все. Как бестолково… Так не хочется… Сколько раз потом на трофейных пленках я видел, как вот так же боевики хватали за шиворот наших пленных, кидали на землю и стреляли в их дергающиеся тела…

– Стойте! Да подождите же вы! Ждут их во дворце. Связался я!

Чеченский милиционер, или просто человек в форменном милицейском кителе, надетом на синюю спортивную «олимпийку», появляется, как говорится, очень и очень кстати.

– Ждут их там, пускай проезжают!

Оставшуюся дорогу мы едем без слов. Когда заезжаем в Грозный, Муса произносит:

– Поздно уже. Переночуете у меня. Квартира в микрорайоне. Утром заеду и кину вас к дворцу.

Мы едим вареную курицу с хлебом, пьем лимонад и молчим. Свет в предоставленной квартире Муса посоветовал не включать. Приехали…

Царская ложка

В конце ноября девяносто четвертого мы все еще оставались в Чечне. Делегации, переговоры, уговоры… Никто еще не встал и не сказал громко: «Война – это хорошо!» Но она все-таки началась. Пару дней назад Грозный атаковала чеченская оппозиция. Та самая, которую мы снимали два месяца тому назад. У нее, оказывается, и танки есть! Это был самый первый штурм Грозного. И самый, мягко говоря, неудачный. На улицах дымилась исковерканная броня. Рядом лежали сгоревшие трупы танкистов. На проспекте Фронтовиков, ближе к рынку, на заборе висела оторванная голова. В танковом шлемофоне. В подвалах МВД и ДГБ теперь сидят пленные российские солдаты и офицеры. Откуда? По телевизору заявили: это наемники – и никаких гвоздей. Дикие гуси, солдаты удачи! Мускулистые, загорелые парни, палящие из пулеметов во все стороны, с дымящимися сигарами в жемчужных зубах! Так я видел в кино. Но пленные выглядят совсем по-другому. Они грязные, жалкие и обескураженные. Прессе с ними можно общаться без ограничений. Они пожимают плечами.

– Как это – мы не российские военнослужащие?

– Да вот так! Ваш же министр Грачев от вас отказался!

Действительно. Раз наемники, значит, кто-то нанял. Логично? Вручил танки, боеприпасы, автоматы-пулеметы, и айда на штурм! Значит, есть в стране «кто-то» с такими ресурсами! И этот «кто-то» берет города! Пытается взять. Неизвестная сила?

Знакомлюсь с одним из захваченных дудаевцами офицеров. Старший лейтенант Ростопко Алексей Викторович. Серая куртка. Серый свитер. Очень похож на Шарапова из «Место встречи изменить нельзя».

– Два дня я после штурма плутал. Потом на трассе «Ростов – Баку» меня взяли. Сразу сюда, где мои товарищи. Обвинения не предъявляли. Но показания даем.

– Леш, а как ты вообще сюда попал?

– Я в 35758 служил. В воинской части. Кантемировка. Побеседовали из ФСК. Рассказали сказку. Мол, сгоняешь в Чечню. На прогулку. А заодно и денег дадут.

Над пленными не издеваются, не простреливают коленки, не отрезают головы. Такие еще не пришли времена. Водят, показывают прессе и делегациям, как диковинных обезьян. А делегации эти частят из Москвы одна за другой. Ну как же! Надо засветиться, на фоне событий.

В подвале дворца боевики. Старая «афганская» форма. Беседуем. У одного зеленая повязка на черных как смоль волосах. Хрипловатый приятный голос.

– Мы все здесь смертники! Опять репрессии? Сорок четвертого года не будет! Солдаты, что приезжают, им есть куда отсюда идти. Россия большая! А нам – некуда деться. Остается только здесь умереть! И мы будем умирать! Когда «новости» преподносят, что чеченцы – одни кровопийцы, это не правда! Надо говорить правду, если она есть! Если дружить – давайте дружить! Если быть врагами – пожалуйста, мы будем врагами!

Ах, вот оно что. Кто-то здесь наговорил людям, что Ельцин выселит их в Казахстан, депортирует. Как Сталин в сорок четвертом году. Ребята! Вы преувеличиваете возможности российского МВД! Силенок не хватит! И потом, дикость какая-то, двадцать первый век на носу! И к тому же… Казахстан – уже другая страна.

Сашко Белый (Музычко) в Грозном. Декабрь 94-го

На площади перед дворцом – группа людей. На руках красные повязки «УНА-УНСО». С трезубцем. Мама родная! Украинцы! Тоже воевать против России будут? Старший националист в камуфляже. Без бушлата. Нижняя челюсть выступает, как ящик, выдвинутый из комода. Хищные носогубные складки. На шее шарф, неформенный, клетчатый, мохеровый, на голове бейсболка козырьком назад:

– Мы патриоты из Украины! Приехали бороться с московской агрессией. Мы пока отдыхаем, наблюдаем за тем, что здесь делается. Если Россия на Чечню нападет – мы будем в первых рядах воевать с российской оккупацией!

Тоже мне, комсомолец наоборот. Эх, братушки православные! Предали вы нас! А может, мы сами во всем виноваты? Почему от нас шарахаются? Люди, народы, страны? Жить с Москвой не хотят. Едва Советский Союз качнулся, так республики как тараканы от занесенного тапка дернули во все стороны! А сейчас аж воевать с нами готовы! Ладно… Я – репортер. Я не политик, не аналитик. Пашу поле. Кстати, о поле. О футбольном. Заезжаем мы тут как-то на грозненское «Динамо». Открытая арена. Газон под снегом. Вдоль трибун, на поляне, – человек сто ополченцев. С автоматами. Лица у всех брутальные. Взгляд колючий, желваками играют. Перед строем седой военачальник вышагивает. Куртка из какого-то диковинного камуфляжа. В елочку и полоску. И каракулевая шапка. Держит речь на чеченском. Отдельные слова на русском: «Джохар…», «Автурханов…». Я так понял: объясняет, за кого надо воевать и кого надо мочить. Какой-то местный шепчет мне на ухо:

– Это Масхадов. Начальник нашего Генерального штаба. Присягу принимает.

Господи! Скоро в каждом дворе свой Генштаб организуют. И свою Присягу будут принимать. «Клянусь служить Мытищам до последней капли крови! И если я нарушу мою люберецкую клятву, то пускай тогда лопнет мой мочевой пузырь!!!» Парад абсурдов…

Кто-то привел на митинг волка. Ко дворцу. Держит его на поводке. Волк у чеченцев – символ свободы. Этот – грязный, какой-то нечесаный, скалит зубы по сторонам. Шарахается от мегафонных воплей. Что ты его привязал? Возьми да отпусти! Пускай всех перекусает! Свобода же! Каждый делает, что хочет!

Над митингующими плакат: «Чеченский народ, признанный Аллахом, непобедим!» Среди толпы стоит столик. На нем ящик, типа выборной урны. Ведомость. Женщина в «афганке». Собирает деньги на отражение российской агрессии. Настроение у нее приподнятое.

– Уже пятьсот семьдесят человек, только за сегодняшний день!

Сколько сдали? Деньги у них, интересно, уже свои? Или вражеские рубли? При нас, правда, к ящику ни один желающий не подошел.

Во дворце Дудаева пустота. Бродим по коридорам. Нам нужна информация. Вечером ехать во Владикавказ – материал в Москву передавать. Я аккуратно заглядываю в первую же попавшуюся аудиторию. О-па! Очередная московская делегация! Заседание! Вернее, очередные переговоры о выдаче пленных. Большой зал. Посередине – два стола. Стоят параллельно. За одним: вице-президент Ичкерии Зелимхан Яндарбиев и Роза, министр торговли (символичная должность, правда), неплохая женщина, фамилию не помню. Мы даже ночевали в ее квартире в Грозном не так давно. Помню, угощали нас икрой. Из большого блюда. Мне дали ложку, почему-то фарфоровую. Я добросовестно черпнул, и она лопнула, развалилась. Неудобно…

– Извините, Роза, ложку сломал.

– Да уж ладно…

– Не расстраивайтесь, Роза, ложка-то старая!

– Да. Николаевская…

Вот так, царский сервиз поломал!

Да, о переговорах. С нашей стороны за столом сидел Евгений Логинов. Десантник. Майор. Депутат Госдумы от ЛДПР. История попадания Логинова в политику интересна. Владимир Вольфович Жириновский любил выступать перед народом в Сокольниках. Импровизированная трибуна, стопка водки, выпитая принародно вместо вступления, и… Вольфович жег! Правда-матка, лозунги, обещания! Однажды его прервал худощавый десантник-майор: «Что вы нам втираете! Вам вообще известно, как мы живем?!» Через несколько дней в общаге военной академии имени Ленина на Пироговке у офицеров проходил очередной сабантуй. Неожиданно в комнату ворвались два жлоба. Они обыскали присутствующих, досмотрели помещение и торжественно объявили: «Сейчас войдет сам!» А дальше появился его величество Вольфович. С предложением о сотрудничестве. Так Логинов стал депутатом. Естественно, от партии ЛДПР.

Рядом с Евгением за столом переговоров сидел Виктор Филатов. Бывший генерал и бывший редактор «Военно-исторического журнала» Минобороны. Опубликовал в нем мемуары Фюрера «Майн Кампф», за что его, собственно, и уволили. В тот момент Виктор Иванович был пресс-секретарем Жириновского. Когда я вошел, Логинов говорил о том, что не всякий у нас в России знает, кто такие чеченцы, многие их путают с узбеками и туркменами… (?!)

В зале, как и во всем дворце, было холодно. Пар шел изо рта. На меня никто не обратил внимания. Филатов сидел в пальто, в перчатках, в заячьей шапке, втянув голову в воротник. Казалось, что дремал. Я тихонечко опустился на соседний стул. Как бы примкнув к нашей делегации.

– Спите, Виктор Иванович? – шепотом.

Бывший генерал медленно, как удав Ка из мультфильма «Маугли», отворил глаза и, не поворачивая головы, печально, не стесняясь присутствующих, отозвался:

– Нет… Жду, когда они все эту х… прекратят нести!

– А что в шапке сидите, холодно?

– А что этот в папахе? (кивает на Яндарбиева) Я свою тоже снимать не буду.

Да… Вот это переговоры…

В Грозном работают десятки съемочных групп. Каждая ищет эксклюзив. Но получается, мы все следуем одним и тем же маршрутом: площадь – дворец – Совмин – парламент – МВД. И обратно.

Мы заглядываем в республиканскую больницу. На койке парень. На голове шлем из бинтов. Кровавое пятно. Глаза открыты, моргают. Кто б к нему ни обращался – не реагирует. В ногах медсестра. Глядит с состраданием.

– Это ваш парень. Танкист. Который день уже молчит.

Сняли, передали. Может, кто и узнает, вывезет из Грозного, спасет. Эх, Грозный – рынок преференций и политических дивидендов. Что они там все обещают Дудаеву в обмен на пленных? Почему никто не желает светиться в Знаменке, почему никто не ведет диалог с оппозицией? Не комильфо?

Жириновцы выторговали себе двух пленных. Солдатиков. Жалких, чумазых и в рваных бушлатах. Вывезли через Ингушетию, получив, как сигнал о переезде чеченской границы, залп из автоматов бородатых сопровождающих. А там – на специально зафрактованный самолет. В Москву. И давай таскать кавказских пленников по своим пресс-конференциям! Как обезьян по городу в фильме «Миклухо-Маклай»!

Хотя… Им-то, солдатам, офицерам, – какая разница, кто им второй раз жизнь подарил. Бедняги. Заманили, уговорили на авантюру и бросили. И никто не признается, так, мол, и так, обделались мы с этим штурмом, наши это люди, наши! Отдайте их, вот вам деньги! Или вот вам бомба атомная, если не отдадите! Но… Официально из Москвы – молчок.

Был у дудаевцев среди пленных офицер, который за год до этого весьма отличился перед Россией. Лично стрелял из своего танка по Белому дому в Москве. Когда разгоняли Верховный совет. То есть стрелял по Хасбулатову, а потом, наоборот, обеспечивал его политические интересы. Круто! Жириновцы этого офицера выручать отказались. «Не возьмем!» Видимо, неликвидный нынче товар. Да… С таким отношением, чувствую, придет время, и не встретишь больше обычного человека… Или ты в него стрелял, или он в тебя. Вся страна передерется.

Оставшихся пленных вывезли Гайдар и Явлинский. И другие. Грозный принимает одних визитеров, других! Политиков, журналистов. Приезжают. И уезжают. А мне, видимо, суждено стать местным, кавказцем. На все времена.

Накоротке

Ингушетия. Назрань. Мы – проездом. Остановились в ларьке воды купить. И вдруг перед Правительством – куча машин. «Волги». Крутят улитку по центральной площади. Тормозят! Из одной выбирается Павел Грачев. Фуражка с огромной тульей, пятнистая куртка на белом меху. Следом за ним – глава МВД Ерин! Вот так удача моя репортерская! Хотя… Блин! Следом туча коллег. В основном информагентства и фотографы. «Фотики» и «блокнотики». Министра обороны подхватывают под руки люди в штатском. Уводят в здание. Через две секунды подскакивает кортеж побогаче. Джипы, гаишные машины с мигалками. О-па! Дудаев! В летной пилотке и в камуфляже российского образца. Рядом с Президентом Ичкерии – Абу Мовсаев. Начальник его охраны. Знаю его. Он показывал мне пленных российских военных в подвале дворца.

Павел Грачев на переговорах с Дудаевым

Приехавший на переговоры Дудаев

А в Ингушетии толпа на взводе! Аплодисменты! Аллах акбар! Дудаев смотрит под ноги, хитро улыбается. Репортеры тянут к нему свои диктофоны:

– С какими намерениями прибыли сюда? Это переговоры о мире?

– С намерениями? Никаких условий! Никаких условий!

Разговор там, внутри, у двух генералов был коротким.

– Пал Сергеевич, неужели пойдете войной на Чечню?

– Пойдем, Джохар. Сдайся!

– Да меня свои же убьют!

– Ну что, значит, война?

– Значит, война.

Вот так. Даже чайку попить не успели. А судьба мирных жителей и солдат уже была решена.

Вы арестованы

Грозный. Встреча с Дудаевым. Конец ноября. Быстро заходим в его кабинет во дворце. Чеченский вождь выглядит уже совсем не так, как на встрече с Грачевым. Он сидит в шляпе и в пиджаке. Худой. Усики а-ля Арамис – Старыгин из «Трех мушкетеров». Глаза навыкате и блестят. У нас два вопроса. Ответы абсолютно не в тему.

– Джохар Мусаич, а вот…

– Москва не знает, куда ввязывается! В России люди еще не знают!

Стойкое впечатление – человек нездоров. Шаман, что ли? Гадает по оленьему пузырю. Описывает свои видения.

– Джохар Мусаич…

– Та-та-та-та застрочит пулемет!!!

Нет, этот человек явно не в себе! Выходим. Что было интервью, что не было. Бред какой-то! Одиннадцатый этаж дворца. Чечня в осаде, вот-вот война, а лифты в резиденции работают, как часы. В Люберцах, в гарнизоне, в городке «А», где мы живем в квартире тестя, я таскаю дочкину коляску на пятнадцатый этаж. На руках. Там войны нет, а лифты стоят. Что-то у меня все путается в голове!

Теперь целую неделю ночуем в Ингушетии. Станица такая есть, Слепцовская. Частный дом предприимчивым товарищем переделан в мотель. И этот мотель битком набит собратьями по перу. Мотаемся туда-сюда. Волка, тьфу ты, репортера ноги кормят! Вот нынче у нас опять выезд в Грозный. В Назрани формируют колонну. Пустые автобусы. Собираются из Чечни беженцев забирать. Тех, кто не может сам уехать. Бабушек, дедушек, инвалидов. Ингушский министр по чрезвычайным ситуациям по имени Идрис (фамилии и отчества я не помню) расхаживает у машин. Размахивает руками, будто воду зачерпывает и выплескивает наверх:

– Снимайте, снимайте! Видите, какая акция!

Колонна трогается. Я и оператор «Вестей» Дима Малышев едем в машине компании «WTN». По блату, можно сказать. С корреспондентом этого английского телеканала, Витей Тарасовым, мы заканчивали одно и то же военное училище. Только он это сделал раньше на двенадцать лет. Мой ротный был у него командиром взвода. Майор Штундер, тьфу ты, не к добру будь помянут! Попил он курсантской кровушки, этот взводный-ротный.

Час езды, и «Нива» наша вслед за автобусами МЧС Ингушетии вкатывается в чеченскую столицу. Черноречье. Городской райончик такой. Дороги забиты. Люди на перегруженных машинах покидают Грозный. По обочинам, взявшись за руки, стоят чеченские дети, женщины и старики. Акция. Показывают всем видом: мол, не надо войны, смотрите, мы-то не дудаевцы, не боевики, не бандиты… Автобусы разъезжаются по кварталам. Люди, ковры, тюки, дети, замотанные в платки из овечьей шерсти. Сбор на площади Дружбы народов. Министр возбужден:

– Снимай! Снимай! Смотри, какая акция!

А что, правда! Материал в кармане! Тема есть! И тут, как в сказке, вдруг! Действительно, вдруг ко мне подходят два боевика:

– Документы!

– Пожалуйста: редакционное удостоверение, аккредитация Удугова.

– Так, почему снимаете, как люди бегут из города?

– Если это есть, почему не снимать?

– Вы арестованы! Пойдемте, будем разбираться с вами!

И уже грубее:

– Давай-давай! Пошел!

Блин, что за невезуха! Почему они ко мне все цепляются? То расстрелять, то документы… Кто такие, откуда эти боевики? Из чьего отряда? Сопротивляться бесполезно. Спорить тоже. У каждого по АКМ, на боку противогазы. «Сознательные граждане Ичкерии». Это в кино герои в момент смертельной опасности неожиданно бьют ногой одного врага, рукой второго! Автомат выхватывают и та-та-та! А потом спасают. Естественно, даму. Как правило, самую красивую. А мне кого спасать? Тут вон одни старушки. И целое МЧС Ингушетии! Во главе с министром. О! Министр! Порядок, сейчас прорвемся! Я выжимаю из лица полный официоз, гримасу ответственного работника, члена группы важных лиц. Иногда такое действует. Особенно на Кавказе. Произношу слова с ленцой, объясняю, как недоразвитым.

– Ребята, мы же здесь не просто так. В составе делегации. Вон он наш старший, министр по ЧС Ингушетии».

Подвожу их к министру.

– Вот, снимаем, а меня арестовывать собрались!

Министр бледнеет и вдруг выдает:

– Как снимаете?! Кто разрешил!? Забирайте его!

Ну, думаю, скотина! Ссыкун! Взял и сдал. С потрохами! Даже не попытался выгородить! Я больше не на боевиков разозлился. На этого Идриса! Нет, ну натуральный иуда! Виделись мы потом с ним, с этим министром. Летом девяносто шестого. Приезжал в Чечню Сергей Кужугетович Шойгу. Проверял свои объекты. Мы рядом были. Поздоровались. Он нас поприветствовал, посочувствовал, мол, тяжело вам здесь, ребята, держитесь. В баню попариться приглашал… А этот министр из Ингушетии в сторонке стоял, ручки впереди сложил так… Я еще подумал, вломить, что ли, тебя шефу твоему, какой ты есть подлый на самом деле. Мараться не стал.

Короче. Воины Ичкерии поволокли меня куда-то в сторону дворца, а я все смотрел и смотрел через плечо – на министра Идриса. Запомнить хотел, чтоб по ночам с того света к нему приходить! С хеллоуинской тыквой на голове! Или в костюме Фредди Крюгера! А? Пойдет? Эх… А выручил меня тогда Витек Тарасов. Старший мой товарищ по училищу. Боевики мне говорят:

– Кассеты все свои тоже с собой бери!

Подхожу к машине:

– Арестовали меня. Давай, Дима, кассеты. Вот тут требуют.

И тут Витя, как говорится, лезет в бутылку. Обращаясь ко мне, Тарасов во весь голос орет:

– Вот, козлы, кассеты мародерят! Б… ну что за люди! Да отдай ты им кассету, пускай подавятся! Отдай и поехали!

Я сую боевикам кассету, которую мне передает Дима. Садимся в машину и, пока «ичкерийский патруль» не опомнился, отъезжаем. Страх еще не прошел:

– Дима, ты хоть другую кассету отдал, не ту, на которую снимал?

– Естественно!

– Нет, все, в этот город я только на танке вернусь!

Так оно потом и случилось.