Текст книги "Тропинка"

Автор книги: Александр Силецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Силецкий Александр
Тропинка

Силецкий Александр Валентинович

Тропинка

Всю ночь была гроза. Гремело так, хоть уши затыкай. И молнии сверкали непрерывно, сквозь неплотно сдвинутые шторы озаряя комнату потусторонним, мертвым светом. Пакостная ночь. Куда уж тут уснуть! И Туй Микита до утра так глаз и не сомкнул. К тому же ему все мерещилось, что кто-то бродит возле дома, изредка скребется и звенит железным. А когда шаги раздались на крыльце, у Туй Микиты сердце и совсем захолонуло. "Быть беде,– подумал он.– Как пить дать, воры. Вот сейчас войдут – и порешат". Тогда он встал с постели и на цыпочках приблизился к окну. В щель между шторами увидел он лужайку перед домом, огород, цветник, кусты спиреи, что тянулись вдоль дорожки до калитки... Дождь стоял стеной, и – никого. Однако!.. Туй Микита подошел к двери и осторожно, тихо-тихо до упора вдвинул в паз засов и плавными движениями подряд накинул три цепочки. Так-то он обычно обходился маленькой щеколдой, ну да береженого, как говорится, и бог бережет. Туй Микита вообще был в жизни человек принципиально осторожный. Из осторожности ужасно долго выбирал себе жену и, по причине той же осторожности, в итоге не женился вовсе. Дружбу он предпочитал не заводить ни с кем, держал ружье и ни на что особых трат себе не позволял. И хоть с годами накопил немало, дом поставил с виду неказистый – чтоб не возбуждать кругом ненужных разговоров. Огород старался содержать поплоше, разве что, где мог, разбил у дома клумбы и газоны – там выращивал отменные цветы. С цветов он жил, возя их на продажу в город. Вот такой был странный человек. Рано утром Туй Микита все запоры отомкнул и, едва дождь иссяк, отправился во двор, волнуясь сам не зная отчего. Нет, все в порядке: клумбы не помяты, и цветы – до штуки – целы, и дорожка, что вела к сараю, огибая дом, нисколько не истоптана, и на калитке навесной замок глядится как налитый соками тяжелый баклажан,никто, похоже, ночью по участку не гулял. И славно! Только в одном месте екнуло у Туй Микиты сердце. Метрах в трех от опоясывавшей дом дорожки в зарослях спиреи он увидел маленький просвет. Тропинка – чуть намеченная: вероятно, кто-то раз по ней всего-то и прошел. "Черт побери,– опешил Туй Микита,– ведь ее вчера здесь не было, я ж помню! Значит, ночью на участок залезали?! И не зря я волновался?" Однако не мог он уяснить себе: зачем ночной пришелец норовил пролезть через спирею – ведь под боком есть хорошая дорожка, ну и шел бы, коль приспичило, по ней. Качая сокрушенно головою, Туй Микита по дорожке обогнул весь дом, немного у сарая постоял, но явных безобразий так и не заметил – все целехонько, не сломано. Загадка! Он, конечно же, тропинку – там, где начиналась,– заровнял, кусты спирейные расправил, покопал немного в огороде, пошугал поганых птиц, однако равновесия душевного на целый день лишился. Червячок какой-то угнездился вдруг в душе – и все точил, точил... А на другое утро Туй Микита вновь увидел окаянную тропу – и в том же самом месте. "Что они, свесились?– с огорчением подумал он.– Дорожка – рядом! Надобно-иди по-человечьи. Дикари!" В тот день в поселке он услышал странные рассказы. Будто где-то есть волшебная тропинка, ну, и ежели пройти по ней, то там, в конце, любого ждет сюрприз: получит все, что пожелает, но получит только раз, один-единственный, и больше в жизни – никогда. И потому еще подумать крепко надо, прежде чем идти. – Все это сказки,– не поверил Туй Микита,– может, сам ты – вор вором. И что же, так все и получишь? – Нет,– ответили ему,– там, вишь, по справедливости дают. Что заслужил. – А нелогично, – гнул свое сварливо Туй Микита, – может, ты опять же – вор вором. Выходит, ничего и не дадут. Не заслужил. Ну, на худой конец, пинка получишь. Да ведь этого кто хочет? – Ты с другого боку посмотри,– ответили ему.– Как бы ни жил на свете человек, хоть что-то доброе он все-таки успеет совершить. Ну, самый пустячок, а все же добрый. Вот ему там это и зачтется. Скажем, ты захочешь миллион, а по делам тебе десятку можно дать, не больше. Но – получишь, все равно пустой оттуда не уйдешь. – Все враки,– засмеялся Туй Микита.– Лучше б делом занимались, да не задуряли головы наивным простакам. И он ушел к себе домой. Но ночью спать не лег, а вышел на крыльцо, сел на ступеньку, рядом положил ружье и, закуривши, начал ждать, поскольку чувствовал: рассказывают всякое, конечно, да, наверно, неспроста вдруг появилась у него в саду тропинка. Ведь дорожка – рядом, а вот никому она не интересна. Неспроста! И точно, ближе к утру из кустов спиреи появился, озираясь, человек. Была луна, и Туй Микита ясно видел,.что на спине незнакомый гость несет увесистый мешок. – Стой! – Туй Микита сиганул с крыльца и выставил вперед ружье.– Бросай мешок, иди сюда! – Да будет вам,– испуганно заметил человек, однако и не думая с поклажей расставаться.– Ну чего, чего? У вас, что ль, взял, не знаю? – Так ведь у кого ж еще?! – Там... было. – Что в мешке? – Да гвозди вот несу... – В моем саду – мешок гвоздей...– тут Туй Микита громко рассмеялся. – Что же я, дурак совсем? А ну покажь! Он подошел поближе, человек спустил с плеча мешок и развязал тесемки. Туй Микита посветил карманным фонарем. И вправду, перед ним стоял мешок гвоздей. Да только не простых – все гвозди были золотые. – Уходи,– сказал убито Туй Микита, – и чтоб я тебя не видел! Разумеется, таких сокровищ у него украсть никто не мог. А выяснить, тревогу бить – нет, Туй Микита был. принципиально осторожный человек и зря вязаться в чьи-то авантюры не хотел. Боялся, может быть, и так... Но с той поры он словно озверел. Тропа день ото дня все становилась шире, и, как видно, многие по ней уже прошли. "В моем саду творят черт знает что, – сердился Туй Микита. – По какому праву?" Он точно вычислил: тропинка в зарослях должна быть параллельна той дорожке, что красиво огибала дом. И выходить должна была туда же – на площадку сзади дома, к старому сараю. Как-то раз, не поленившись, Туй Микита взял лопату – и вскопал всю землю у себя за домом. Все искал, понятно, клад – ведь где-то же припрятаны богатства, до которых так охочи стали многие: вон, полпоселка разжилось уже неведомо откуда. Но клада Туй Микита не нашел. А чтоб труды не пропали даром, он решил посеять тут горох. Горох, однако, не принялся. И редис не рос, и репа не росла, и даже сорная трава. Махнул рукою Туй Микита на свою землю, но порою сюда наведывался – тщетно, никаких следов на вскопанной земле ни разу так и не заметил. Будто с той тропы никто совсем не приходил. И это было очень странно. Кто другой, случись с ним этакая напасть, непременно бы проверил, что там люди говорят, прошел бы по тропе, рискнул. Но не таков был Туй Микита, не таков! Он был принципиально осторожный человек, к тому же – и большущий скептик: в чудеса не веровал, а все, происходившее под носом, истолковывал довольно просто – люди наловчились воровать, шустрят неимоверно, вот и выдумали байку для отвода глаз. Да и, по правде говоря, невольно в памяти осталась некогда оброненная фраза: дескать, каждый может получить, что пожелает, но получит только раз, один-единственный, и больше в жизни – никогда, так что еще подумать крепко надо, прежде чем идти, а то ведь промахнешься – не поправишь. А народу на тропе все прибывало, это Туй Микиту угнетало более всего совсем загадили участок, вон уж и по клумбам норовят ступать, не разбирая. Туй Микита кое-как терпел-терпел, а после не сдержался. И решил бороться до конца. Сначала он канавы рыл – не помогло. Потом опутал все колючей проволокой тот же результат. Затем на подступах к тропе расставил лютые капканы. Тут народ в поселке загудел, оно-то и понятно – множество увечных появилось. Ну, и наконец, когда поставил Туй Микита самострелы, незаметно спрятав их в кустах спиреи – в двадцати местах, к нему немедленно нагрянул представитель власти. – Что же ты? – сказал он с укоризной.– Как-то это вот – нехорошо. – А как-то это вот – что это?– дурачком прикинулся на всякий случай Туй Микита. – Ты давай-ка не дразнись, а лучше объясни. – Чего ж тут объяснять?– сказал со вздохом Туй Микита.– Ходят всякие, мешают. Клумбы топчут. Никакого нет жилья. Участок – мой! И не позволю... – Ладно-ладно, ты не петушись. А что, и вправду каждый день несут? – Еще бы! И откуда только набирают? – А ты будто не был там?! – Я – не был,– даже с гордостью ответил Туй Микита.– Не хочу мараться. Это все вранье. И вам бы стоило давно уже заняться... – Понимаю, – отозвался представитель власти,– понимаю. Вот я и пойду проверю сам. А то такое говорят... Мин под тропу не заложил? – Куда там, нет,– заулыбался Туй Микита.– Где ж мне мины взять? Ступайте. И прошло каких-то пять минут всего, как заурчал внезапно рядышком мотор, и на тропе возник автомобиль, сверкая новенькой отделкой. Представитель власти весело крутил баранку и, не глядя, въехал прямо на газон, намереваясь по диагонали пересечь участок. – Что вы делаете!– ахнул Туй Микита. – Открывай ворота!– закричал ездок.– Мне для работы позарез была нужна машина, чтоб преступников ловить! А ты смотри: участок – твой, да рукам волю не давай! Людей необходимо уважать. С тех пор совсем извелся Туй Микита. "Может, дом продать?– соображал он грустною ночной порою, когда слышал, как топочут чьи-то ноги по участку, по тропе. – Продам, да и уеду. Не могу жить дальше так". И вот, пока он колебался, думал все, прикидывал, как лучше, выгоднее дом продать, в одну глухую ночь к нему пожаловала целая толпа – с какой-то вечеринки, вероятно,– ну и, как всегда, пропала на тропе. А вскоре выехал оттуда фантастический, роскошный с виду агрегат – тот самый, о котором все мечтают на полях, и пропахал участок до забора, да вдобавок снес, как будто невзначай задевши, целых полкрыльца. От сильного толчка дом покосился, где-то что-то там замкнуло в электрической сети, и начался пожар. Конечно, Туй Микита только и успел, что опрометью выскочить во двор,– в чем был, оставив в доме сбережения и кой-какие ценные вещицы. Дом горел исправно, как хорошая вязанка дров. "Все, вот и прожил жизнь, и хватит,– с горечью подумал Туй Микита. – Кто теперь я? И зачем?" К пожару понемногу начали сбегаться люди. Вот тогда-то, уязвленный, и подумал Туй Микита про волшебную тропинку. Впрочем, это так, из скромности – тропинка, а на самом деле уж давным-давно она в широкую дорогу превратилась пешеездовую... "Что же получается?– мелькнуло в голове Туй Микиты.– Дом сгорит, забор порушен – нет участка, ничего нет! И тропа – ничья, ходи – кто хочет... А я, стало быть, и пикнуть не посмею?.." – Нет!– вдруг закричал он страшным голосом.– Нет, нет! Не подходите! Изверги! Мое! Хоть это – но мое!.. И навсегда! Прочь! Он схватил толстенное горящее полено и, размахивая им перед собой, шагнул навстречу сгрудившимся людям. Те попятились невольно. – Я... вам покажу!– истошно крикнул Туй Микита.– Я... все! Ничего не будет! А затем он повернулся и, нелепо спотыкаясь о свои растоптанные клумбы, побежал к тропе. Одна-единственная мысль жила в нем: время подоспело, да, пусть врут все, но неповторимый раз – настал, и надобно идти. И наплевать, что будет после. Лишь ступивши на тропу, он на секунду задержался. Оглянулся. Дико хохотнул. И зашвырнул в кусты спиреи головню. И, озаряемый огнем пожара, устремился по тропе. Бежать пришлось недолго: как когда-то он и вычислял, тропа уткнулась в перекопанную им площадку. Справа был сарай, а слева – задняя стена от дома, на которую покуда не напал еще огонь. И – больше ничего. И – никаких чудес. Все буднично, знакомо и в привычности своей – убого. – Все мое...– пробормотал бессмысленно и злобно Туй Микита.– Как же так?.. Он сел на землю и заплакал, слепо повернув лицо к пылающему дому. – Все – мое. – Твое,– сказали из огня.