Полоцкое разоренье
Текст книги "Полоцкое разоренье"
Автор книги: Александр Амфитеатров
Жанры:
Классическая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Дѣйствіе II
Пожарище Полоцкаго Дѣтинца. Ночь; луна въ тучахъ; тусклый свѣтъ. Въ глубинѣ, y костра, славянская стража; слѣва, y обгорѣлыхъ теремныхъ службъ, брошенъ на голой землѣ варяжскій полонъ, связанный; справа теремъ Рогволода, тоже обгорѣлое и полуразрушенное зданіе, откуда по временамъ доносятся пѣсни и хмельные крики; въ окнахъ яркій свѣтъ.
Ингульфъ, Гаральдъ и плѣнные варяги.
Гаральдъ.
Что вы молчите, витязи морей?
Не отмолчаться намъ отъ лютой казни
И призракъ смерти скорбью не прогнать.
1-й варягъ.
Я проклинать усталъ. Не внемлятъ боги
Проклятіямъ. Оставилъ насъ Оденъ.
2-й варягъ.
А я молчу затѣмъ, что слезы гнѣва
Безсильнаго давно уже стоятъ
Въ глазахъ моихъ: заговорю заплачу,
А не пристало воину.
Гаральдъ.
Съ зарею
Ждетъ насъ костеръ и пытка. Трижды счастливъ
Покойный Рогволодъ!
1-й варягъ.
Теперь пируетъ съ предками въ Валгаллѣ
Духъ конунга воинственный… а мы!
Въ полонѣ мы и Асамъ ненавистны!
Угодна мрачной Гелѣ наша смерть,
Ея пировъ добыча наши души.
2-й варягъ.
Я сагу o Рагнарѣ королѣ
Слыхалъ не разъ. Его въ змѣиной ямѣ
Томилъ полономъ лютый врагъ. Король
Въ тюрьмъ своей, смотря голодной смерти
Въ костлявое, безглазое лицо,
Оковами тяжелыми сражаясь
Съ ужами и ехиднами, сложилъ
Пѣснь про свои бывалыя побѣды,
Про жалкій свой безвременный конецъ.
Та пѣснь жива, и живъ Рагнаръ съ ней вмѣстѣ!
А мы?.. Увы! на памяти людской
Короткія, какъ въ полдень, лягутъ тѣни,
И эти тѣни – наши имена.
Гаральдъ.
Я пѣснь сложилъ бы, но кому ту пѣсню
Я передамъ? Безмолвная умретъ
Она, какъ мы, съ грядущею зарею.
1-й варягъ.
Ингульфъ! никакъ ты спишь, Ингульфъ?
Гаральдъ.
Оставь!
Зачѣмъ будить? Онъ славно поработалъ
Мечомъ сегодня; примахались руки,
Могучія устали плечи. Спи,
Ингульфъ!.. Бѣднякъ! изъ насъ ты всѣхъ несчастнѣй.
Два счастья мы теряемъ: жизнь и славу,
А ты еще вдобавокъ и любовь!
2-й варягъ.
Его въ зятья покойный конунгъ прочилъ,
Наслѣдовать онъ Полоцкъ долженъ былъ…
Ингульфъ.
О-о-о-о!.. Умолкните вы, совы
Зловѣщія! Что пользы сострадать,
Когда помочь вы мнѣ не въ состояньи?
Что пользы сокрушаться, вспоминать
О томъ, чего и праведные боги
По-новому не въ силахъ передѣлать?
Усните лучше! Много надо силъ
Набраться вамъ, чтобы разсчеты съ жизнью
Свершить достойно, глазомъ не смигнуть,
Когда огонь, служитель алчной смерти,
Багровымъ окомъ глянетъ вамъ въ лицо
И, какъ лукавый песъ, дворовый льстивецъ,
Лизнетъ въ уста васъ краснымъ языкомъ.
Усните! ночи лѣтнія коротки!
Варяги умолкаютъ и мало-по-малу, одинъ за другимъ, засыпаютъ. Ингульфъ одинъ бодрствуетъ.
Ингульфъ.
Любовь, престолъ и слава – три мечты,
Три сновидѣнья. Думалъ переполнить
Я вашимъ отголоскомъ цѣлый міръ:
Не та судьба! Я завтра стану пепломъ,
Поднимется отъ пепла черный дымъ,
И кончено!..
На что-нибудь получше я гожусь
Славянскаго костра, но жребій смерти
Мнѣ выпряли завистливыя Норны.
Они сильнѣй меня: да будетъ такъ!
Взрывъ криковъ и хохота въ теремъ.
Пируетъ врагъ, кропитъ виномъ и медомъ
Своихъ убитыхъ память. На погибель
Варяжскую за кубкомъ кубокъ пьетъ.
За браные столы красивыхъ плѣнницъ
Насильно посадилъ и поцѣлуи
Срываетъ съ блѣдныхъ устъ. И тамъ позоръ!..
Она княжна Рогнѣда!.. Боги неба!
Молніеносецъ Торъ!..
Я видѣлъ: въ теремъ
Вломился врагъ, – и встрѣтила его
Рогнѣда, какъ Валькирія. На помощь
Я бросился и улицей кровавой
Въ толпѣ враговъ свой обозначилъ путь.
Ужъ близко былъ я. Но тяжелый камень,
Нежданнымъ гостемъ, свистнулъ изъ пращи —
Безъ памяти упалъ я, оглушенный,
Къ ногамъ Рогнѣды… Если бы y нихъ
И умереть тогда, не оживая
Добычею для пытки и костра
И для стыда безмѣрнаго, – увидѣть
Ее – княжну, красавицу мою
Владимира[10]10
По экз. драм. ценз.: «Насильника».
[Закрыть] поруганной рабыней!
Увидѣть и терпѣть! Оковы грызть
Отъ бѣшенства и быть не въ состояньи
Отмcтить врагу!.. О ты, богиня мести,
Кровавая, съ желѣзными зубами!
Зачѣмъ ты измѣнила мнѣ, за что
Покинула?..
Рогнѣда, въ разорванной бѣлой одеждѣ, появляется на крыльцѣ терема.
Рогнѣда.
Кто плачется и стонетъ
Тамъ въ темнотѣ? Не воронъ ли морской,
Таинственный посланникъ вѣщей ночи,
Пророкъ кровавыхъ бѣдствій?.. Смолкни, воронъ!
Несчастья кубокъ полонъ до краевъ
Тебѣ въ него ни капли не прибавить!
Ингульфъ.
Кто блѣдной тѣнью всталъ тамъ надъ землей?
Рогнѣда приближается.
А! разорвись, мое на части сердце!
Ты!.. ты!.. княжна Рогнѣда!
Рогнѣда.
Кто?.. Ингульфъ!
Ингульфъ.
Остановись! куда бѣжать ты хочешь?
Рогнѣда.
Скрыть мой позоръ отъ взгляда твоего!
Ингульфъ.
Зачѣмъ скрывать? я брать твой по несчастью.
Ты видишь стыдъ мой: я лежу въ цѣпяхъ.
А о твоемъ и спрашивать не надо!
Рогнѣда.
Убей меня, убей своей рукою!
Мнѣ легче будетъ.
Ингульфъ.
Радъ бы… связанъ я!
Рогнѣда.
О, честь моя погибшая! о, юность,
Увядшая, не вѣдая расцвета!
Ингульфъ.
Я связанъ, ты свободна. Ножъ возьми,
Сама съ собой покончи.
Рогнѣда.
Не рѣшаюсь.
Такъ молода я… страшно мнѣ…
Ингульфъ.
Дитя!
Страшнѣе смерти будетъ жизнь безъ чести,
Воспоминаній полная кровавыхъ
И безъ надеждъ на лучшее…
Рогнѣда.
А месть?
Иль ты ее надеждой не считаешь?
Ингульфъ.
О, женщина! большое слово ты
Промолвила.
Рогнѣда.
А дѣло будетъ больше.
О, если бъ видѣлъ сердце ты мое!
Полно оно, какъ туча грозовая,
Палящихъ молній праведнымъ огнемъ.
О, пожалѣй меня! смѣшались мысли,
И черепъ лопнуть хочетъ… Я горю,
Я задыхаюсь!.. льется въ этихъ жилахъ
Не кровь, но яростное пламя точно
Разрушеннаго Полоцка пожаръ
Переселился въ грудь мою.
Ингульфъ (холодно).
И Полоцкъ
Горѣлъ съ утра, а къ вечеру погаснулъ.
Рогнѣда.
Ингульфъ.
Знаю.
Но мужества достанетъ ли въ тебѣ
Служить богинѣ мести? Берегись!
Не приступай, своей не взвѣсивъ силы,
Къ желѣзному богини алтарю!
Въ рукахъ ея сверкаетъ мечъ двуострый,
Преступнику и мстителю равно
Блестящими грозящій лезвіями.
Кто жаждетъ мести, голову свою
Въ закладъ подъ эту месть отдай сначала.
Рогнѣда.
Готова гибнуть лишь бы отомщенной!
Ингульфъ! ты воинъ, ты меня любилъ,
Такъ научи меня, что надо дѣлать,
Какъ месть начать!
Ингульфъ.
Убей врага измѣной,
Убей его въ объятіяхъ своихъ!
Рогнѣда.
Убить!.. теперь?.. Ингульфъ! должно быть, мало
Несчастенъ ты, коль мщеньемъ смерть считаешь.
Смерть счастіе.
Ингульфъ.
Для горемыкъ такихъ,
Какъ мы съ тобой. Но онъ вѣдь побѣдитель.
Рогнѣда.
Убить его? О, нѣтъ. Цѣню дороже
Я месть свою. Ужели кровь его
Такъ драгоцѣнна, что лишь ей одною
Я искуплю и голову отца,
И дымъ костровъ, зажечься вамъ готовыхъ,
И трупы честныхъ родичей моихъ,
На полоцкой защитѣ убіенныхъ?
Такъ драгоцѣнна, что и честь мою
Изъ пропасти позора вновь подниметъ
Все та же чудодейственная кровь?
Чья кровь!.. о, адъ и небо! стыдно молвить!..
Чья кровь! потомка прихоти княжой,
Рабынею рожденнаго!.. И въ черномъ
Ея потоки хочешь утопить
Ты ненависть мою? О, нѣтъ! всѣмъ родомъ,
Всѣмъ княжествомъ своимъ онъ мнѣ заплатить!..
Приди ко мнѣ на помощь, злая ложь!
Лукавое безстыдство, стань оружьемъ
Для гнѣва моего! своимъ щитомъ
Покрой меня, двуликое притворство!
Владимиръ[12]12
По экз. драм. ценз.: «Князь Солнце».
[Закрыть] хочетъ ласки – онъ получитъ
Неслыханную ласку! Обовьюсь
Я, какъ змѣя, вкругъ княжескаго сердца,
И доступа не будетъ никому
Къ душѣ его. Единственнымъ совѣтомъ
Ему моя да будетъ воля! Страсть
Любовная подсказывать рѣшенья
Княжія станетъ, и незримымъ ядомъ
Я въ нихъ волью всю ненависть мою
Къ злодѣю Полоцка! Своимъ народомъ
Любимъ Владимиръ, скоро ненавидѣть
Его начнутъ. Варягамъ лютый врагъ
Славянскій князь, – войдутъ въ почетъ варяги!
Ингульфъ.
Мудреное задумала ты дѣло!
Рогнѣда.
Убить его?! Сперва столкну врага
Я со стола княжого. Пусть изгоемъ
Родной страны влачитъ онъ жизнь свою!
Пускай себя увидитъ одинокимъ,
Разбитымъ, нищимъ, безъ друзей, безъ власти
И безъ любви! пускай утратитъ онъ
Въ себя, въ людей, въ боговъ могучихъ вѣру!
Какъ мы, пускай клянетъ свою судьбу,
Безумствуетъ и черный образъ смерти
Зоветъ къ себѣ!.. Но смерть къ нему придетъ
Не ласковой Валкиріей съ привѣтнымъ,
Валгаллу отражающимъ, лицомъ:
Она, какъ ядовитая гадюка,
Въ ночи къ нему измѣной подползетъ.
Въ послѣдній часъ, въ гробу одной ногою,
Съ отчаяньемъ узнаетъ онъ, что мнѣ,
Одной лишь мнѣ обязанъ онъ паденьемъ
Звѣзды своей съ небесной высоты.
Ингульфъ.
Да побораетъ Торъ-молніеносецъ
И хитрый Локи, разума вожатый,
Тебѣ въ путяхъ твоихъ. Не знаю я,
Свершишь ли, что задумала, но вѣрю,
Что ненависть твоя непримирима.
Живи во имя прошлаго! Костеръ
Не страшенъ больше мнѣ: ты наши кости
Не позабудешь въ мщеніи своемъ.
Прощай, княжна, и вспоминай порою
Ингульфа… друга, что тебя любилъ,
Какъ эти тучи любитъ буйный вѣтеръ,
Какъ волны моря любятъ корабли!
Рогнѣда.
Ты позабылъ, Ингульфъ, что предъ тобою
Не прежняя Рогнѣда, но раба
Славянскаго полона, только имя
Носящая Рогнѣды…
Ингульфъ.
О, княжна!
Что мнѣ до плѣна твоего? Все та же
Ты для меня, и страсть моя все та же;
И, если бы предъ смертію «люблю»
Я услыхалъ изъ устъ твоихъ прекрасныхъ,
Пошелъ бы я навстречу синелицей
Во тьмѣ живущей Гелѣ, какъ на пиръ,
Занимается заря.
Рогнѣда (размышляетъ).
Ты не умрешь.
Ингульфъ.
Заря… Готовить скоро
Костеръ начнутъ славяне.
Рогнѣда.
Поклянись,
Что, если потухающій свѣтъ жизни
Тебѣ я возвращу, раздѣлишь братски
Со мною подвигъ мщенья моего.
Ингульфъ.
Клянусь тебѣ молніеноснымъ Торомъ,
Клянусь козломъ и молотомъ его,
Клянусь мечомъ своимъ, отца могилой
И матери сѣдою головой!
Какая бы тебя ни ожидала
Судьба, ее по-братски раздѣлю!
Товарищемъ и красныхъ дней, и черныхъ,
Какъ вѣрный песъ, пойду я за тобой.
Душа твоя да будетъ мнѣ душою!
Ты будешь жить, – я буду жить; умрешь, —
И я умру! Ты воля – я орудье.
Ты туча грозовая я твой громъ.
Ты мысль, а я послушное ей дѣло.
Ты голова, а я твоя рука!
Рогнѣда.
Благодарю. Свою запомни клятву.
Внималъ ей Торъ и радовались Асы.
Крики въ теремѣ. На лѣстницѣ съ шумомъ и смѣхомъ появляются Владимиръ, Добрыня, Вышата, Путята и другіе богатыри. Ингульфъ притворяется спящимъ.
Быстро свѣтаетъ.
Владимиръ [13]13
По экз. др. ценз. «Князь».
[Закрыть] сходитъ съ лѣстницы и удерживаетъ, уже готовую взойти на крыльцо, Рогнѣду за руку.
Красавица! а я тебя ищу
По терему: куда, молъ, затерялась
Она, мое бурмицкое зерно?
Поди ко мнѣ, Рогнѣда!..
Глянь-ка въ очи,
Въ лицо мое… Глубокое клеймо
Напрасной и безсмысленной обиды
На это богатырское чело
Ты бѣлою рукою положила,
За что, про что, не вѣдая сама.
Ты видишь: нѣтъ его уже. Омыто
Оно варяжской кровью, сожжено
На Полоцкомъ пожарищъ, несмѣтной
Окуплено добычею, но пуще —
Твоими поцелуями!
Цѣлуетъ Рогнѣду. Богатыри смѣются.
Пyтята.
Хмѣленъ
Надѣжа-князь!
Добрыня.
Гуляй, душа!
Рогнѣда.
О, князь!
У насъ, варяжскихъ дѣвъ, такой обычай:
Женихъ, невѣсту сватая, обязанъ
Ея расположенье заслужить
Широкой славой своего оружья,
Удачей богатырской. Въ терему
Родительскомъ, дѣвица, я взростала,
Твоихъ не зная дѣлъ: мнѣ про тебя
Не пѣли скальды. Но пути другіе
Есть къ сердцу нашему. На славу мы
По слуху одному легко сдаемся,
Такъ можетъ ли дѣвица устоять,
Когда самой увидѣть ей придется
Отвагу богатырскую? Мечомъ
Мы, женщины варяжскія, владѣемъ
Мужчинъ не хуже; защитить себя
Или убить, безчестія избѣгая,
Съумѣла бъ я, когда бы захотѣла…
Добрыня.
Вертитъ хвостомъ варяжская лиса!
Рогнѣда.
Но… князь! въ тотъ грозный мигъ, когда въ бою
Лицомъ къ лицу ты встрѣтился съ мною
И, какъ стекло, булатъ мой раздробилъ,
Ты взялъ на щитъ не только это тѣло
Ничтожное, душа моя въ тебѣ
Властителя признала, сердце робко
Забилось и шепнуло мнѣ: вотъ онъ!
Вотъ мужъ, кому не жаль отдать свободу,
Предъ кѣмъ не стыдъ во прахъ, благоговѣя,
Колѣна непокорныя склонить.
Падаетъ къ ногамъ князя.
Казни меня! въ твоей могучей волѣ
Моя судьба. Я не прошу пощады, —
Твоя обида слишкомъ велика.
Рабамъ своимъ заставь меня служить,
На посмѣхъ дай послѣдней сѣнной дѣвкѣ!
Безъ ропота приму твой приговоръ:
Его я заслужила.
Владимиръ (поднимаетъ Рогнѣду).
Полно, встань.
Мила мнѣ рѣчь покорная. Свѣтлѣе
И много краше ждетъ тебя судьба.
Гдѣ жъ видано, чтобы властитель многихъ
Народовъ и земель переходилъ
Темны лѣса, топя въ болотахъ войско,
Лишь для того, чтобы въ своемъ дому
Имѣть одной рабыней больше? Много
Ихъ y меня – рабынь, наложницъ, хотей, —
Но милой сердцу нѣтъ. Ужъ брать, такъ брать
Тебя женой водимою!.. Княгиня
Отнынѣ ты.
Рогнѣда.
Великій князь…
Владимиръ.
Смотри,
Люби меня, и слушайся и бойся!
Смиреніе и ласку я люблю.
Обнимаетъ Рогнѣду.
А вы, – моя хоробрая дружина,
Богатыри и ближніе бояре,
Позволите-ли князю своему
Жену себѣ по сердцу взять?
Добрыня.
Намъ что же!
Вышата.
Совѣтъ вамъ, да любовь!
Пyтята.
На многа лѣта!
Богатыри повторяютъ за Путятой: Многа лѣта!.. Варяги просыпаются отъ ихъ крика и мрачно смотрятъ на славянъ.
Владимиръ.
Вернувшись въ Кіевъ, свадьбу пировать
Мы примемся веселую, а нынѣ.
Ты, дядя, другъ и старой родичъ мой,
Соединишь меня въ чету съ невѣстой
И трижды насъ вкругъ дуба матераго,
По старинѣ, съ молитвой обведешь.
(Рогнѣдѣ).
Рогнѣда, цѣлый Полоцкъ мнѣ на вѣно
Съ собою принесла ты. Отдарить
Тебя я долженъ.
(Путятѣ)
Побратимъ Путята! Съ богатырей варяжскаго полона
Вели-ка путы поснимать.
Рогнѣда.
Во прахъ,
Во прахъ передъ тобою!
Хочетъ упасть къ ногамъ князя. Владимиръ ее удерживаетъ.
Владимиръ.
Между ними
Есть родичи твои. Озера крови
И то насъ раздѣляютъ; переплыть
Ихъ ширину любовь съ трудомъ лишь можетъ.
Зачѣмъ же въ эти бездны прибавлять
Еще ручьи кровавые?
Освобожденные варяги приближаются и, молча, съ угрюмыми лицами, кланяются князю.
Владимиръ.
Варяги! Свободны вы. На выборъ вамъ даю:
Хотите, – на мою идите службу,
Мнѣ нужны воины; хотите, въ Балты
Плывите на узорчатыхъ ладьяхъ
Внизъ по Двине-красавицѣ. Рѣшайте.
Молчаніе.
Гаральдъ.
Я старъ и сѣдъ. Мѣняться поздно мнѣ.
Покойнаго любилъ я Рогволода,
Служить его убійцѣ не могу.
1-й варягъ.
И я!
Голоса между варягами.
И мы, и мы!
Ингульфъ безмолвствуетъ, съ волненіемъ глядя на Рогнѣду.
Владимиръ.
Такъ путь вамъ добрый! Держать не станемъ васъ.
А ты, Ингульфъ,
Что скажешь намъ? Не вѣдаю…
Гаральдъ.
Ни мечъ, ни честь Ингульфа
Друзьямъ своимъ не могутъ измѣнить.
Ингульфъ.
Я сдѣлаю, что мнѣ княжна прикажетъ.
Рогнѣда.
Онъ не измѣнитъ. Я одна за всѣхъ
Измѣнница…
Гаральдъ отходить отъ нея съ презрительнымъ движеніемъ.
Владимиръ (съ крыльца).
Сбирайтесь въ путь, варяги!
Гаральдъ, во главѣ освобожденныхъ варяговъ, медленно удаляется; проходя мимо князя, варяги кланяются; Ингульфъ идетъ послѣднимъ, Рогнѣда дѣлаетъ ему знакъ, – онъ остановился.
Рогнѣда.
Прощай, Ингульфъ! прощай, мой братъ названный!
Ступай къ сѣдому морю, отнеси
Ему поклонъ отъ полоцкой Рогнѣды
И про ея причудницу-судьбу
Поразскажи далекимъ поморянамъ.
Когда-нибудь, быть можетъ, и опять
Придется намъ увидаться. Ты воинъ
И y боговъ домашнихъ подъ крыломъ
Засиживаться подолгу не любишь.
Попомни, что великій въ греки путь,
Любимая варяжская дорога,
Лежитъ на стольный Кіевъ по Днѣпру.
Идетъ на крыльцо.
Ингульфъ (кланяется Владимиру).
Коль на Босфоръ къ Владыкѣ Византіи
Надумаю на службу я идти
Съ мечомъ своимъ и невеликой ратью,
Позволь, о князь, тогда напомнить имя
Тебѣ мое и пропуска просить.
Владимиръ.
Ты будешь честно принять. Храбрый воинъ
Всегда желанный гость въ моемъ дому.
Рогнѣда.
Не забывай меня, Ингульфъ! Ты другомъ
Былъ Рогволоду и на дочь его
Перенеси останки старой дружбы!
Хотѣла бы я чувствовать себя
Отъ родины не вовсе отчужденной.
Хотѣлось бы мнѣ знать, что кто-то есть
Въ странѣ заморской, мнѣ одноплеменной,
Кому близка я, бывшая варяжка,
Теперь пріемышъ русской стороны!
Ингульфъ.
Ты не забудь, а я не позабуду!
Вѣдь я умомъ упрямъ и сердцемъ крѣпокъ.
Кого люблю, до гроба! съ кѣмъ вражду
Затѣю, – никогда не помирюся!
А въ чемъ клянусь, – молніеносецъ Торъ
Скорѣй сломаетъ свой громовый молотъ,
Чѣмъ я свое нарушу обѣщанье.
Прощай, княгиня! до свиданья, князь!
Уходитъ за своими товарищами.
Рогнѣда.
Прощай! даруй тебѣ Оденъ за моремъ
Друзей, такихъ же вѣрныхъ, какъ ты самъ!
Ингульфъ и варяги уходятъ. Владимиръ и Рогнѣда смотрятъ въ слѣдъ имъ съ крыльца. Богатыри толпятся во дворѣ. Картина.
Занавѣсъ.
Дѣйствіе III
Роща при теремѣ Рогнѣды въ селѣ Гореничахъ подъ Кіевомъ.
Добрыня сидитъ на колодѣ подо дикою яблонью и плететъ лапоть. Входитъ Путята съ лукомъ, колчаномъ и битою дичью.
Пyтята.
Здорово, сватъ!
Добрыня.
Откуда?
Пyтята.
Посылалъ
Надѣжа-князь набить гусей и утокъ
Къ вечернему столу.
Добрыня.
Иль y него
На то иныхъ людишекъ не случилось,
Что безпокоитъ онъ богатыря?
Пyтята.
Гостямъ почета больше.
Добрыня.
Вотъ гдѣ гости
Сидятъ мнѣ эти!
Пyтята.
Да, пора бы имъ
И ко дворамъ по добру, по здорову.
Княжая служба мнѣ не тяжела,
Охочь я рыскать съ лукомъ и стрѣлами
По заводямъ, да было бъ для кого.
Добрыня.
Какъ для кого? Княгинюшка похвалить.
Пyтята.
Она? меня? Ну, нѣтъ. Она семь лѣтъ
На насъ съ тобою смотритъ исподлобья.
Не будь я князю другъ и побратимъ,
А ты, Добрыня, дядя, – наши очи
Давно бы въ чистомъ полѣ вороньѣ
По милости княгинюшки клевало.
Добрыня.
Какъ волка ни корми, онъ въ лѣсъ глядитъ.
Была она варяжкой и осталась.
Пyтята.
Да, скареднымъ охотничьимъ посылом
Не иначе, какъ ей обязанъ я.
Припомнила, какъ этому бродягѣ
Ингульфу, гостю милому ея,
Я кушакомъ крутилъ къ лопаткамъ руки
Въ дѣтинцѣъ Полоцкомъ: вотъ и казнись
За старые грѣхи! кого обидѣлъ,
Тому и поработай.
Добрыня.
Мой племяшъ
Съ Рогнѣдою совсѣмъ утратилъ разумъ:
На бѣлый свѣтъ глядитъ сквозь бабьи пальцы
И бросилъ насъ, своихъ богатырей,
На жертву женской прихоти. Кто въ честь
Войти съумѣетъ y Рогнѣды, княземъ —
Хорошъ иль нехорошъ, забытъ не будетъ.
Рогнѣдѣ поклонись, и полѣзай,
Толкая локтемъ старшихъ, въ красный уголъ.
Входить Вышата.
Вышата.
Богатырямъ поклонъ.
Добрыня.
Тебѣ челомъ.
Вышата. Доколѣ же терпѣть-то намъ, бояре?
Пyтята.
А что?
Вышата.
Мишату знаешь?
Пyтята.
Какъ не знать!
Пріятели.
Вышата.
Его казнятъ.
Пyтята.
Ты шутишь?
Вышата.
До шутокъ ли?
Добрыня (откладываетъ въ сторону лапоть).
Какъ такъ? за что, про что?
Разсказывай!
Вышата.
Княгиню разобидѣлъ
Нашъ богатырь. Не по сердцу ему
Пришлись обычаи гостей, варяговъ:
Что, намъ едва отвѣтивъ на поклонъ,
Они гурьбою жмутся въ красный уголъ:
Что съ княземъ будто съ ровнею своимъ,
Свободно слишкомъ шутятъ, а съ княгиней
Того еще свободнѣй; что она.
Столь гордая для насъ, предъ ними гнется,
Какъ на лугу зеленая трава
Предъ вѣтрами, внучатами Стрибога.
Онъ обругалъ варяговъ, не стерпѣлъ.
А за варяговъ на него княгиня.
Онъ и княгинь тоже сгоряча
Сказалъ словцо. Княгиня князю въ ноги.
И вотъ стоитъ Мишатушка теперь
Среди двора, съ ярмомъ на бѣлой шеѣ,
А передъ нимъ досужій берендей
Натачиваетъ ножикъ, чтобы горло
Перехватить ему.
Пyтята.
Тому не быть!
Я упрошу, умилостивлю князя.
Нельзя своими жертвовать варягамъ
И бабъ обозлившейся. Добрыня. Ступай!
Авось, тебѣ помогутъ боги.
Путята быстро уходитъ.
Худо, Вышатушка!
Вышата.
Чего ужъ хуже!
Добрыня.
Князь
Сегодня такъ расправится съ Мишатой,
А завтра и до насъ дойдетъ чередъ.
Вышата.
Въ рукахъ боговъ – и жизнь, и смерть.
Добрыня.
Вышата.
Что жъ? извести?
Добрыня.
Опасно.
Виновныхъ князь сумѣетъ розыскать
И приласкать по-своему. Рогнѣдой
Пускай онъ утѣшается покуда,
А мы ему тѣмъ временемъ найдемъ
На смѣну ей красавицу другую.
Вышата.
Эхъ, мало ль y надежи-князя бабъ?
Не удивишь его! Изъ цѣлыхъ сотенъ
Ласкательницъ, Рогнѣда лишь одна
Смирить сумѣла нравъ его желѣзный
И осѣдлала князя, что коня,
И сѣла, и поѣхала… Конь добрый,
А путь-дорога гладкая: скачи,
Куда глаза глядятъ!
Добрыня.
Мы въ этомъ бѣгѣ
Ее съ размаху выбьемъ изъ сѣдла.
За племяшомъ внимательно слѣжу я.
Рогнѣда величавостью своей
Владимира[15]15
По экз. др. ценз.: «Князь Солнышко».
[Закрыть] совсѣмъ захолодила.
А онъ веселый князь, ему тепла
И свѣта подавай! Къ нему варяжка
Ласкается змѣиной хитрой лаской,
Разлакомитъ, разнѣжитъ, а потомъ
И шепчетъ въ уши князя лжи лихія,
Опалы вызываетъ клеветой,
Ломать исконные порядки учить
И хочетъ Кіевъ нашъ не то въ Царьградъ,
Не то въ притонъ варяжскій передѣлать.
Владимиру[16]16
По экз. др. ценз.: «Племяннику»
[Закрыть] по-своему пожить,
Безъ спроса бабьяго, давно охота,
Да совѣстливъ некстати онъ.
Вышата.
На-дняхъ,
Въ Вышгородѣ онъ былъ y прежней хоти,
Покинутой Мальфриды.
Добрыня.
Навѣстилъ
Грекиню тоже, матерь Святополка,
Что въ Роднѣ полонили мы, когда
Съ покойнымъ Ярополкомъ воевали.
Вышата.
Да, посмотрѣть поближе, чуть ли ты
Не правъ выходишь, и ковать желѣзо
Намъ надобно, покуда горячо.
Добрыня.
Эге! самъ князь идетъ сюда съ Путятой.
Заспорили!..
Садится и снова, принимается за лапоть. Входятъ Владимиръ и Путята.
Владимиръ.
Путята, ни за что!
Пyтята.
Помилуй, князь!
Владимиръ.
Когда стрела Перуна
Ударитъ въ дубъ, ему ужъ не воскреснуть,
А гнѣвъ мой – тотъ же громъ.
Пyтята.
Но вѣдь Перунъ
Не наобумъ, съ разборомъ посылаетъ
На землю пламя молніи своей.
Оно метла, которою изъ міра
Громовникъ зло мететъ, а ты добро
Задумалъ вымести.
Добрыня.
Не тронь Мишату,
Безъ разума его ты осудилъ:
Нѣтъ y тебя слуги его вѣрнѣе.
Ингульфъ входитъ и остается въ глубинѣ сцены, незамѣченный княземъ и богатырями.
Владимиръ (Добрынѣ)
И ты ворчишь?
Добрыня.
Да какъ же не ворчать,
Коль стали y тебя дешевле рѣпы
Богатырей головушки?
Вышата.
О, князь!
И я прошу: коль согрубилъ княгинѣ
Мишата, съ глазъ долой его ушли,
Но не казни.
Добрыня.
Пусть съ бѣлоглазой Чудью,
Или съ Литвой порубится. Авось
Научится учтивости въ изгнаньѣ.
Мужикъ простой Мишата: не привыкъ
Сгибать сегодня спину передъ тѣми,
Кого вчера приказывалъ ты бить.
Онъ думаетъ: варягъ, такъ, значитъ, ворогъ
А съ ворогомъ коротокъ разговоръ:
За воротъ, да и о земь! Не домыслилъ,
Пустая голова, что ужъ давно
У насъ варягъ изъ грязи вышелъ въ князи
И милости твоей дороже сталъ
Богатырей-дружинниковъ.
Владимиръ.
Эй, дядя! Шути, да осторожнѣй.
Добрыня.
Я старикъ,
Изъ лѣтъ учобы вышелъ. Какъ умѣю,
Такъ говорю.
Владимиръ.
Тебѣ охота мною
По-прежнему, по-молодому, править,
Пути мои приказывать.
Добрыня.
Гдѣ намъ!
Мы на гудкахъ варяжскихъ не горазды,
Ты жъ подъ свирѣль славянскую не пляшешь.
Владимиръ.
Есть y меня свой умъ. Ты при себѣ
Совѣты береги, покуда спросятъ,
Я изъ пеленокъ вышелъ.
Добрыня.
И въ фатѣ Рогнѣдиной запутался.
Владимиръ.
Добрыня!
Добрыня умолкаетъ, ворча себѣ въ бороду.
Пyтята.
Что ты кричишь? Дружина правду скажетъ.
Мы братья по оружію съ тобой,
Но, если ты неправдой жить задумалъ,
Такъ отпусти заранѣе меня
Изъ Кіева! Мнѣ новые порядки
Не понутру, а y меня языкъ
Еще быстрѣй Мишатина. Пожалуй,
Отъ топора и я недалеко,
А жалко мнѣ головушки удалой.
Добрыня (съ сердцемъ отбрасываетъ лапоть).
И я уйду.
Владимиръ.
Куда это?
Добрыня.
На свѣтѣ
Не мало мѣста. Хоть бы и въ Царьградъ.
Путята.
А то въ степи заставой богатырской
Заслонимъ Русь отъ дикихъ печенѣгъ.
Добрыня.
Живи себѣ съ варягами!
Владимиръ.
Да, полно!
Безумные вы что ли?
Добрыня.
Нѣтъ въ умѣ,
За тѣмъ-то и уходимъ.
Владимиръ.
Али мало
Вы жалованы мной? аль не дарилъ
Я вамъ цвѣтныя платья? али чарой
Васъ на пирахъ веселыхъ обносилъ?
Пyтята.
И сыты мы, и пьяны, и одѣты,
Но яства дорогія, сладкій медъ
И платья византійскія не могутъ
Свободы замѣнить…
Владимиръ.
А вы свободу
Даете мнѣ, крамольники?!
Добрыня.
Стыдись!
Кого корить рѣшаешься крамолой?
Я пѣстунъ твой и дядя!
Пyтята.
Я твой братъ!
Вышата.
Я твой слуга отъ самой колыбели!
Добрыня.
Пойдемъ, друзья. Отъ ласковаго князя
Мы почести дождались по заслугамъ!
Пyтята.
Хоть головы руби, а мы тебѣ
Не слуги больше!
Владимиръ.
Стой, Путята… дядя!..
Опомнитесь!
Пyтята.
Прощай, надежа-князь!
Владимиръ (усмѣхнувшись съ досадой).
Упоренъ я, а вы меня упрямѣй.
Безъ богатырства не останусь я,
На ваше мѣсто тысячи найдутся
Охотниковъ, да жаль мнѣ васъ: привыкъ!
Инъ, помиримся. Такъ и быть, Мишатѣ,
По вашему прошенію, дарю
Обратно буйну голову. Но знайте:
Въ послѣдній разъ потворствую я вамъ!
Ингульфъ скрывается за деревьями.
Владимиръ (Путятѣ).
Ступай, вели освободить Мишату,
Но чтобъ сегодня жъ былъ онъ за Днѣпромъ!
Не выѣдетъ, пусть на себя пеняетъ:
Увижу завтра, голову долой!
Уходитъ въ рощу.
Добрыня.
Спасибо и на томъ!
Пyтята.
Вотъ и побѣда!
Вышата.
Рогнѣда не проститъ намъ.
Пyтята.
А пускай!
Уходитъ.
Добрыня.
Пойдемъ и мы съ изгнанникомъ проститься
И выпить по разстанному ковшу.
Уходятъ. Рогнѣда и Ингульфъ выходятъ изъ глубины рощи.
Рогнѣда.
Не вѣрю я, не можетъ быть!
Ингульфъ.
Однако
Я слышалъ самъ.
Рогнѣда.
Мишату онъ не могъ,
Не смѣлъ простить…
Входить Владимиръ.
О, мужъ мой, князь великій!
Я такъ ли слышала? живетъ Мишата
И будетъ жить?
Владимиръ.
Преступнаго Мишату
Я не простилъ, но замѣнилъ ему
Изгнаньемъ смерть.
Рогнѣда.
Такъ это правда? Боги
Великіе!
Ингульфъ.
Напрасно, добрый князь.
Къ преступному Мишатѣ снисхожденье
Признанье справедливости его
Постыдной лаи.
Рогнѣда.
Владимиръ.
Рогнѣда…
Рогнѣда.
Какъ! предъ цѣлою гридьбой
Онъ выбранилъ меня, свою княгиню,
Твою супругу, Рогволода дочь,
И ты щадишь языкъ его безстыжій?!
Онъ звалъ меня распутной чужеземкой,
Волчицей, къ пришлымъ льнущею волкамъ, —
И ты щадишь!
Владимиръ.
Довольно для него
Изгнанія.
Рогнѣда.
Но развѣ наказанье
Изгнаніе Мишатѣ? Честь и милость!
Какой не рвется въ степи богатырь
Пополевать и плечи порасправить
Съ кочевниками дикими въ бояхъ?
Богатыри другіе бьютъ годами
Тебѣ поклоны: только отпусти
Ихъ погулять хоть мѣсяцъ по пустынѣ!
А ты Мишату въ степи посылаешь!
Сумѣлъ ты грознымъ быть!
Владимиръ.
Нельзя казнить Богатырей.
И то ворчитъ дружина,
Что воли нѣтъ ей…
Рогнѣда.
Оскорблять меня?
Я знаю хорошо: они бы рады
Меня въ муку стереть. И мною ты
Имъ жертвуешь, Владимиръ! Если чести
Моей не жаль, такъ пожалѣй свою.
Вѣдь ты и я одно, вѣдь я считаюсь
Женой твоей, я мать твоихъ дѣтей!
За что на смѣхъ твоимъ богатырямъ
Меня ты выдалъ, бѣдную?
Владимиръ.
Довольно.
Не расточай напрасныя слова.
Однажды измѣнить свое рѣшенье
Я могъ еще, но каждый мигъ мѣнять, —
То казнь прощеньемъ, то прощенье казнью
Ни князя, ни мужчины не достойно.
Мнѣ жаль, что я Мишату пощадилъ,
Но я далъ слово, это слово твердо.
Оно не стругъ днѣпровскій, я не руль,
Чтобы вѣрить его по произволу:
То подъ рукой Добрыни и Путяты,
То подъ твоею.
Рогнѣда.
А… такъ вотъ кому
Позоромъ я обязана?
Владимиръ.
Ты слишкомъ
Разгнѣвалась. Поди и успокойся.
И радъ бы угодить, да не могу.
Такъ не сердись на мужа на прощаньи
Я приказалъ коней сѣдлать.
Рогнѣда.
Ты ѣдешь?
Куда?
Владимиръ.
Не бойся не въ далекій путь,
Не надолго. Пора мнѣ мать провѣдать,
Давно старуха ждетъ…
Рогнѣда.
Но на дворѣ
Ужъ сумерки…
Владимиръ.
Мнѣ путь освѣтитъ мѣсяцъ.
На завтра я къ обѣду возвращусь.
Прощай, Ингульфъ!.. А ты, душа Рогнѣда,
Досаду разгуляй свою и завтра
Повеселѣе мужа привечай.
Уходитъ. Ингульфъ, который въ теченіе послѣдней сцены держался поодаль въ глубинѣ, наблюдаетъ за Рогнѣдой издали.
Рогнѣда (задумчиво смотрити вслѣдъ Владимиру).
Что это значить? Въ третій разъ къ Малушѣ
Онъ ѣдетъ въ этомъ мѣсяцѣ.
Ингульфъ.
Княгиня!
Съ Малушей ты въ ладу живешь ли?
Рогнѣда.
Нѣтъ.
Когда же y славянъ свекровь съ невѣсткой
Живутъ въ ладу? Она мой злѣйшій врагъ.
Ингульфъ.
И князя ты къ старухѣ отпускаешь?
Рогнѣда.
Не мальчикъ князь, свою имѣетъ волю.
И какъ я смѣю сыну запретить
Съ родной видаться матерью?
Ингульфъ.
Надъ нимъ
Имѣешь ты немного власти.
Рогнѣда.
Кто же
Сильнѣй меня?
Ингульфъ.
Да хоть бы тотъ, кто могъ
Изъ лапъ y смерти выхватить Мишату.
Рогнѣда.
Добрыня?
Ингульфъ.
Не одинъ онъ. За спиной
Его стоить славянская дружина.
Колокола слыхала ты? Такъ вотъ
Такой же колоколъ – дружина князя,
А дядюшка Добрыня въ немъ языкъ:
Ударитъ онъ, и заревѣть дружина
И князя оглушитъ, перепугаетъ
И съ толка зычнымъ голосомъ собьетъ.
Рогнѣда.
Они меня, какъ язву, ненавидятъ…
Пусть ненавидятъ, только бы боялись!
Ингульфъ.
Ты видишь: не боятся.
Рогнѣда.
Странно мнѣ!
Недоброе творится что-то съ княземъ…
То онъ въ гостяхъ, то судбищами занятъ,
То на охоту ѣдетъ онъ, отказомъ
На просьбу мнѣ отвѣтилъ; между тѣмъ
По-прежнему ко мнѣ и добръ, и ласковъ.
Тутъ козни есть какія-то, но кто
Построилъ ихъ? откуда дуетъ вѣтеръ?
Мнѣ не понять и не придумать!
Темнѣетъ.
Ингульфъ.
Да?
А дѣло дня весенняго яснѣе.
Наскучила ты князю. Ищетъ онъ
Другой себѣ забавы.
Рогнѣда.
Полно бредить!
Не промѣнять ему ни на кого
Меня, мечомъ не дешево добытой
Въ честномъ бою.
Ингульфъ.
Ты странно говоришь!
Другой, не я, подумалъ бы, пожалуй,
Что ты своей судьбой довольна…..
Рогнѣда.
Я?!
Ингульфъ.
Рогнѣда.
Ингульфъ!
Ингульфъ.
Что Полоцкъ свой и старца Рогволода
Растоптанный насиліемъ вѣнецъ
Ты принесла приданымъ въ честномъ бракѣ
Любимому супругу своему;
Что ты забыла клятву правой мести
Великимъ нашимъ данную богамъ…
Да ты боговъ-то помнишь ли?
Всходить мѣсяцъ. Свѣтаетъ.
Рогнѣда.
Кто право
Далъ говорить тебѣ со мной такъ дерзко?
Ингульфъ.
Любовь моя, во-первыхъ; во-вторыхъ,
Тобою неисполненная клятва,
Въ которой я товарищъ и участникъ.
Ты долга незаплаченнаго гнетъ
Легко выносишь, думать позабыла
О тягости его, а мнѣ горой
Онъ каменной на плечи навалился.
На Полоцкомъ разгромѣ ты въ меня
Могучій духъ вселила – духъ жестокій,
Бездѣйствію враждебный, неустанно
Живого дѣла ищущій. Не словъ,
Не замысловъ онъ требуетъ, а жертвы.
Довольно языкомъ и головой
Трудились мы, – пора руками работать!
Рогнѣда.
Къ чему спѣшить?
Ингульфъ.
А ждать чего намъ?
Время Святую месть, какъ вызрѣвшую рожь,
Пожать съ давно посѣяннаго поля.
Не для того изъ Норики далекой
Пришелъ Ингульфъ, чтобы справлять пиры,
Соловушекъ-баяновъ слушать пѣсни
И князю льстить!
Рогнѣда.
Вѣрнѣе лести нѣтъ
Оружія…
Ингульфъ.
Тупится слишкомъ скоро
Оружье это. Ты сама, княгиня,
Тому примѣромъ. Вѣрь или не вѣрь,
Но князь совсѣмъ отъ рукъ твоихъ отбился,
И быть тебѣ въ опалѣ неминучей —
Забытою, отвергнутой женой.
Рогнѣда.
Опять о томъ же рѣчи ты заводишь!
Что вывѣдалъ? что знаешь? говори!
Ингульфъ.
Богатырей спроси, какихъ красавицъ
Надѣжа-князь ласкаетъ y Малуши?
Рогнѣда.
Что?!
Ингульфъ.
Разспроси княжихъ богатырей.
Рогнѣда.
Стой!. Слышала и поняла…
Молчаніе.
Не вѣрю!..
Не можетъ быть! не можетъ быть! ты лжешь!
Ингульфъ.
Не забывайся, женщина!
Рогнѣда.
Клевещешь!
Обманщикъ ты, Ингульфъ!
Ингульфъ.
Еще впервые
Такое слово слуха моего
Коснулось безнаказанно!
Рогнѣда.
Куда
Глаза мои глядѣли? Эти уши
Что слушали?.. Прости меня, Ингульфъ!
Себя не помня, молвила тебѣ я
Нечаянныя дерзкія слова.
Забудь о нихъ. Твою я правду знаю.
Но, можетъ быть, ты самъ обманутъ?
Ингульфъ.
Нѣтъ
Я свѣдѣнія точныя имѣю
И, если мало сказаннаго мной,
Еще прибавлю. Вѣдомо ль тебѣ,
Что снова князь своихъ старинныхъ хотей
Сталъ навѣщать?
Рогнѣда (в отчаяніи падаетъ на колоду подъ яблонею, ломая себѣ руки. Яркій лунный свѣтъ).
Семь лѣтъ, семь лѣтъ, семь лѣтъ
Стыда такого не было!..
Ингульфъ.
С грекиней,
Покойнаго супругой Ярополка,
Проводитъ онъ свободные часы
Во множествѣ, въ задумчивыхъ бесѣдахъ
О странныхъ тайнахъ византійской вѣры
Въ распятаго евреями раба…
Рогнѣда.
О глупая! надменная! слѣпая!
И я не знала ничего!
Ингульфъ.
В себя
Ты слишкомъ много вѣрила.
Рогнѣда.
И разомъ
Ты эту вѣру умертвилъ во мнѣ!
Семь лѣтъ!.. Семь лѣтъ!..
Ингульфъ.
С любовію княжой
Ты ничего не потеряла.
Рогнѣда (горько смѣется).
Будто?
Ты думаешь? Ха-ха-ха-ха!
Ингyльфъ.
Опомнись!
Рогнѣда.
Что помнить мнѣ?
Ты клялся, ты мнѣ брать
И другъ… нужна мнѣ помощь: выручай же!
Что предпринять, что дѣлать, говори!
Я растерялась, спутаны всѣ мысли…
Семь лѣтъ… семь лѣтъ!
Ингyльфъ.
Послушай, y меня
С собой въ ладьяхъ сто воиновъ, да слѣдомъ
Ведетъ Гаральдъ лѣсами, по Днѣпру
Еще другую сотню потаенно
Отъ глаза человѣчьяго. На завтра
Змѣя варяжской рати проползетъ
В Гореничи – и мщеніе свершится.
Рогнѣда (встаетъ с мѣста, испуганная).
