Текст книги "Страна Муравия (поэма и стихотворения)"

Автор книги: Александр Твардовский

Твардовский Александр Трифонович
Страна Муравия
(поэма и стихотворения)

Страна Муравия
Поэма

Глава 1

 
С утра на полдень едет он,
Дорога далека.
Свет белый с четырех сторон
И сверху – облака.
 
 
Тоскуя о родном тепле,
Цепочкою вдали
Летят, – а что тут на земле,
Не знают журавли...
 
 
У перевоза стук колес,
Сбой, гомон, топот ног.
Идет народ, ползет обоз,
Старик паромщик взмок.
 
 
Паром скрипит, канат трещит,
Народ стоит бочком.
Уполномоченный спешит,
И баба с сундучком.
 
 
Паром идет, как карусель,
Кружась от быстрины.
Гармошку плотничья артель
Везет на край страны...
 
 
Гудят над полем провода,
Столбы вперед бегут.
Гремят по рельсам поезда,
И воды вдаль текут.
 
 
И шапки пены снеговой
Белеют у кустов,
И пахнет смолкой молодой
Березовый листок.
 
 
И в мире – тысячи путей
И тысячи дорог.
И едет, едет по своей
Никита Моргунок.
 
 
Бредет в оглоблях серый конь
Под расписной дугой,
И крепко стянута супонь[1]1
  Ремень, коим стягивают хомутные клешни, под шеей лошади.


[Закрыть]
Хозяйскою рукой.
 
 
Дегтярку[2]2
  Мазница, посудина с дегтем в дорогу, для смазки осей.


[Закрыть]сзади привязал,
Засунул кнут у ног,
Как будто в город, на базар,
Собрался Моргунок.
 
 
Умытый в бане, наряжен
В пиджак и сапоги,
Как будто в гости едет он,
К родне на пироги.
 
 
И двор – далеко за спиной,
Бегут вперед столбы.
Ни хаты не видать родной,
Ни крыши, ни трубы...
 
 
По ветру тянется дымок
С ольхового куста.
 – Прощайте, – машет Моргунок,
Отцовские места!..
 

Глава 2.

 
Из-за горы навстречу шло
Золотоглавое село.
Здесь проходил, как говорят,
В Москву Наполеон.
 
 
Здесь тридцать восемь лет назад
Никита был крещен.
Здесь бухали колокола
На двадцать деревень,
Престол и ярмарка была
В зеленый Духов день.
 
 
И первым был из всех дворов
Двор – к большаку лицом,
И вывеска «Илья Бугров»
Синела над крыльцом...
 
 
Никита ехал прямиком.
И вдруг – среди села
Не то базар, не то погром,
Веселые дела!
 
 
Народ гуляет под гармонь,
Оглобель[3]3
  ОГЛОБЛЯ ж. оглобень м. пск. твер. одна из двух жердей, надетых одним концом на ось повозки, служащих для запряжки лошади в корень.


[Закрыть]– лес густой,
Коней завидя, сбился конь...
Выходят люди:
 
 
– Стой!..
– Стой, нет пощады никому,
И честь для всех одна:
Гуляй на свадьбе, потому
Последняя она...
 
 
Кто за рукав,
Кто за полу,
Ведут Никиту
В дом, к столу.
 
 
И лез хозяин через стол:
– Моя хата —
Мой простор.
Становись, сынок, на лавку,
Пей, гуляй,
Справляй престол!..
 
 
Веселитесь, пейте, люди,
Все одно:
Что в бутылке,
Что на блюде
Чье оно?
 
 
Чья скотинка?
Чей амбар?
Чей на полке
Самовар?..
За столом, как в бане, тесно,
Моргунок стирает пот,
 
 
Где жених тут, где невеста,
Где тут свадьба? – Не поймет.
А хозяин без заминки
Наливает по другой.
– Тут и свадьба, и поминки
Все на свете, дорогой.
 
 
С неохотой, еле-еле,
Выпил чарку Моргунок.
 
 
Гости ели, пили, пели,
Говорили, кто что мог...
– Что за помин?
– Помин общий.
 
 
– Кто гуляет?
– Кулаки!
Поминаем душ усопших,
Что пошли на Соловки.
 
 
– Их не били, не вязали,
Не пытали пытками,
Их везли, везли возами
С детьми и пожитками.
 
 
А кто сам не шел из хаты,
Кто кидался в обмороки,
Милицейские ребята
Выводили под руки...
 
 
– Будет нам пить,
Будет дурить...
– Иисус Христос
Чудеса творил...
– А кто платил,
Когда я да не платил?..
 
 
– Отчего ты, божья птичка,
Хлебных зерен не клюешь?
Отчего ты, невеличка,
Звонких песен не поешь?
 
 
Отвечает эта птичка:
– Жить я в клетке не хочу.
Отворите мне темницу,
Я на волю полечу...
– Будет нам пить,
Будет дурить.
Пора бы нам одуматься,
Пойти домой, задуматься:
Что завтра пропить?
– Иисус Христос
По воде ходил...
– А кто платил,
Когда я не платил?
 
 
За каждый стог,
Что в поле метал,
За каждый рог,
Что в хлеву держал,
 
 
За каждый воз,
Что с поля привез,
За собачий хвост,
За кошачий хвост,
 
 
За тень от избы,
За дым от трубы,
За свет и за мрак,
И за просто, и за так...
 
 
– Знаем! Сам ты не дурак,
Хлеб-то в воду ночью свез:
Мол, ни мне, ни псу под хвост.
—Знаем! Сами не глупей.
 
 
Пей да ешь, ешь да пей!
 Сорок лет тому назад
Жил да был один солдат.
Тут как раз холера шла,
В день скатала пол-села.
Изо всех один солдат
Жив остался, говорят.
 
 
Пил да ел, как богатырь,
И по всем читал псалтырь,
Водку в миску наливал,
Делал тюрьку[4]4
  ТЮРЯ, тюра, тюрька ж.– самая простая еда: хлеб или сухари, корки, покрошенные в воде с солью; хлебная окрошка на квасу, иногда с луком.


[Закрыть]и хлебал,
 
 
Все погибли, а солдат
Тем и спасся, говорят.
– Трулля-трулля-трулля-ши!..
Пропил батька лемеши[5]5
  ЛЕМЕХ, лемеш м., костр. лемех, сошник у плуга, нога плуга.


[Закрыть].
 
 
А сынок Топорок,
А дочушка Гребенек,
А матушка,
Того роду,
Пропила Сковороду.
 
 
Па-алезла под печь:
«Сынок, блинов нечем печь...»
– Все кричат, а я молчу:
Все одно – безделье.
А Илье-то Кузьмичу
Слезки, не веселье...
 
 
– Подноси, вытаскивай.
Угощенье ставь!
– До чего он ласковый,
Добродушный стал.
 
 
Дескать, мы ж друзья-дружки,
Старые соседи.
Мол, со мной на Соловки
Все село поедет...
 
 
– Слышь, хозяин, не жалей
Божью птичку в клетке.
Заливай, пои гостей,
Дыхай напоследки!..
 
 
Загудели гости смутно,
Встал, шатаясь, Моргунок,
Будто пьян, на воздух будто,
Потихоньку – за порог.
 
 
Над дорогой пыль висела,
Не стихал собачий лай.
Ругань, песни...
– Трогай, Серый.
Где-нибудь да будет край...
 

Глава 3

 
Далеко стихнуло село,
И кнут остыл в руке,
И синевой заволокло,
Замглилось[6]6
  От МГЛА ж. помраченье воздуха, испарения, сгущающие воздух, делающие его тусклым, мало прозрачным.


[Закрыть]вдалеке.
 
 
И раскидало конский хвост
Внезапным ветерком,
И глухо, как огромный мост,
Простукал где-то гром.
 
 
И дождь поспешный, молодой
Закапал невпопад.
Запахло летнею водой,
Землей, как год назад...
 
 
И по-ребячьи Моргунок
Вдруг протянул ладонь.
И, голову склонивши вбок,
Был строг и грустен конь.
 
 
То конь был – нет таких коней!
Не конь, а человек.
Бывало, свадьбу за пять дней
Почует, роет снег.
 
 
Земля, семья, изба и печь,
И каждый гвоздь в стене,
Портянки с ног, рубаха с плеч
Держались на коне.
 
 
Как руку правую, коня,
Как глаз во лбу, берег
От вора, мора и огня
Никита Моргунок.
 
 
И в ночь, как съехать со двора,
С конем был разговор,
Что все равно не ждать добра,
Что без коня – не двор;
 
 
Что вместе жили столько лет,
Что восемь бед – один ответ.
А конь дорогою одной
Везет себе вперед.
Над потемневшею спиной
Белесый пар идет.
 
 
Дождь перешел[7]7
  Прошел


[Закрыть].
Следы копыт
Наполнены водой.
Кривая радуга висит
Над самою дугой...
 
 
День на исходе. Моргунку
Заехать нужно к свояку:
Остановиться на ночлег,
Проститься как-никак.
 
 
Душевной жизни человек
Был Моргунков свояк.
Дружили смолоду, с тех пор,
Как взяли замуж двух сестер.
 
 
Дружили двадцать лет они,
До первых до седин,
И песни нравились одни,
И разговор один...
 
 
Хозяин грустный гостю рад,
Встречает у ворот:
– Спасибо, брат.
Уважил, брат.
И на крыльцо ведет.
 
 
– Перед тобой душой открыт,
Друг первый и свояк:
Весна идет, земля горит,
Решаться или как?..
 
 
А Моргунок ему в ответ:
– Друг первый и свояк!
Не весь в окошке белый свет,
Я полагаю так...
 
 
Но тот Никите говорит:
– А как же быть, свояк?
Весна идет, земля горит,
Бросать нельзя никак.
 
 
Сидят, как прежде, за столом.
И смолкли.
Каждый о своем.
Забились дети по углам.
 
 
Хозяйка подает
С пчелиным «хлебом» пополам
В помятых сотах мед.
По чарке выпили.
 
 
Сидят,
Как год, и два, и три назад.
Сидят невесело вдвоем,
Не поднимают глаз.
– Ну что ж, споем?..
– Давай споем
В последний, может, раз...
 
 
Дружили двадцать лет они,
До первых до седин,
И песни нравились одни,
И разговор один.
 
 
Посоловелые слегка,
На стол облокотясь,
Сидят, поют два мужика
В последний, значит, раз...
 
 
О чем поют? – рука к щеке,
Забылись глубоко.
О Волге ль матушке-реке,
Что где-то далеко?..
 
 
О той ли доле бедняка,
Что в рудники вела?..
О той ли жизни, что горька,
А все-таки мила?..
 
 
О чем поют, ведя рукой
И не скрывая слез?
О той ли девице, какой
Любить не довелось?..
 
 
А может, просто за столом
У свояка в избе
Поет Никита о своем
И плачет о себе.
 
 
У батьки, у матки
Родился Никита,
В церковной сторожке
Крестился Никита.
 
 
Семнадцати лет
Оженился Никита.
На хутор пошел,
Отделился Никита.
 
 
– В колхоз не желаю,
Бодрился Никита,
До синего дыму
Напился Никита.
 
 
Семейство покинуть
Решился Никита...
Куда ж ты поехал, Никита,
Никита?
 

Глава 4

 
От деда слышал Моргунок
Назначен срок всему:
Здоровью – срок, удаче – срок,
Богатству и уму.
 
 
Бывало, скажет в рифму дед,
Руками разведи:
– Как в двадцать лет
Силенки нет,
Не будет – и не жди.
 
 
Как в тридцать лет
Рассудка нет,
Не будет – так ходи.
Как в сорок лет
Зажитка нет,
Так дальше не гляди."
 
 
Сам Моргунок, как все, сперва
Не верил в дедовы слова.
Хватился – где там двадцать лет!
А богатырской силы нет.
 
 
И, может быть, была б она,
Когда б харчи да не война.
Глядит, проходят тридцать лет,
Ума большого тоже нет.
 
 
А был бы ум, так по уму
Богатство было бы ему.
Глядит, и скоро – сорок лет,
Богатства нет, зажитка[8]8
  Достаток


[Закрыть]нет:
 
 
Чтоб хлебу на год вволю быть,
За сало салу заходить;
Чтоб быть с Бугровым запросто,
Всего того опричь:
 
 
«Здоров, Никита Федорыч!..»
«Здоров, Илья Кузьмич!..»
А угостить, – так дым трубой,
Что хочешь ешь и пей!
 
 
Чтоб рядом он сидел с тобой
На лавке на твоей;
Чтоб толковать о том о сем,
Зажмурясь песни петь,
Под ручку чтоб, да с ним вдвоем
Пойти хлеба смотреть...
 
 
И предсказанью скоро срок,
А жил негромко Моргунок.
Был Моргунок не так умен,
Не так хитер и смел,
Но полагал, что крепко он
Знал то, чего хотел...
 
 
Ведет дорога длинная
Туда, где быть должна
Муравия, старинная
Муравская страна.
 
 
И в стороне далекой той,
Знал точно Моргунок,
Стоит на горочке крутой,
Как кустик, хуторок.
 
 
Земля в длину и в ширину
Кругом своя.
Посеешь бубочку одну,
И та – твоя.
 
 
И никого не спрашивай,
Себя лишь уважай.
Косить пошел – покашивай,
Поехал – поезжай.
 
 
И все твое перед тобой,
Ходи себе, поплевывай.
Колодец твой, и ельник твой,
И шишки все еловые.
 
 
Весь год – и летом и зимой —
Ныряют утки в озере.
И никакой, ни боже мой,
Коммунии, колхозии!..
 
 
И всем крестьянским правилам
Муравия верна.
Муравия, Муравия!
Хо-рошая страна!..
 
 
И едет, едет, едет он,
Дорога далека.
Свет белый с четырех сторон
И сверху – облака.
 
 
По склонам шубою взялись
Густые зеленя[9]9
  Зелень ж. мн. зеленя – все, что одето листьями, лиственая одежда всего растительного царства, – древесная. листва: – огородная, овощи, собств. листья, ботва; – полевая, злак, трава; озимь


[Закрыть],
И у березы полный лист
Раскрылся за два дня.
 
 
И розоватой пеной сок
Течет со свежих пней.
Чем дальше едет Моргунок,
Тем поле зеленей.
 
 
И день по-летнему горяч,
Конь звякает уздой.
Вдали взлетает грузный грач
Над первой бороздой.
 
 
Пласты ложатся поперек
Затравеневших меж[10]10
  Межа ж. черта, разделяющая две плоскости, особенно применяется к поверхности земли, ко владенью; рубеж, грань, граница, стык, раздел.


[Закрыть].
Земля крошится, как пирог,
Хоть подбирай и ешь.
 
 
И над полями голубой
Весенний пар встает.
И трактор водит за собой
Толпу, как хоровод.
 
 
Белеют на поле мешки
С подвезенным зерном.
И старики посевщики
Становятся рядком.
 
 
Молитву, речь ли говорят
У поднятой земли,
И вот, откинувшись назад,
Пошли, пошли, пошли...
 
 
За плугом плуг проходит вслед,
Вдоль – из конца в конец.
– Тпру, конь!.. Колхозники ай нет?..
– Колхозники, отец...
 
 
Земля!.. От влаги снеговой
Она еще свежа.
Она бродит сама собой
И дышит, как дежа[11]11
  Квашня


[Закрыть].
 
 
Земля!.. Она бежит, бежит
На тыщи верст вперед.
Над нею жаворонок дрожит
И про нее поет.
 
 
Земля!
Все краше и видней
Она вокруг лежит.
И лучше счастья нет – на ней
До самой смерти жить.
 
 
Земля!
На запад, на восток,
На север и на юг...
Припал бы, обнял Моргунок,
Да не хватает рук...
 
 
В пути проходит новый день.
Конь перепал и взмок.
Уже ни сел, ни деревень
Не знает Моргунок.
 

Глава 5

 
Большаком, по правой бровке,
Направляясь на восход,
Подпоясанный бечевкой
Шел занятный пешеход.
 
 
Добела забиты пылью
Сапожонки на плечах,
И лопатки, точно крылья,
Под подрясником торчат.
 
 
Из сапог глядят онучки[12]12
  ОНУЧА ж. часть обуви, обвертка на ногу, замест чулков, под сапоги и лапти; портянки, подвертки.


[Закрыть]
За спиной гремит ларец...
– А, видать, тебя до ручки
Раскулачили, отец?..
 
 
Слово за слово.
О боге
Речь заводит Моргунок.
Отпрягают у дороги,
Забираются в тенек.
 
 
– Эх, да по такой погоде
Зря ты ходишь-бродишь, поп.
Собирал бы дань в приходе,
Пчел глядел бы, сено греб...
 
 
– Где ж приход?
Приходов нету.
Нету службы, нету треб.
Расползлись попы по свету,
На другой осели хлеб.
 
 
Тот на должности на писчей,
Тот иной нашел приют.
Ничего, довольны пищей.
Стихли, сникли и живут.
 
 
Ну, а я... Иду дорогой.
Не тяжел привычный труд:
Есть кой-где, что верят в бога,
Нет попа,
А я и тут.
 
 
Там жених с невестой ждут,
Нет попа,
А я и тут.
Там младенца берегут,
Нет попа,
А я и тут.
 
 
Нет купели,
Есть скамья,
Нет попа,
А вот он я!..
 
 
Что калужского портного,
За неделю ждут меня.
Мне бы только, право слово,
Заиметь теперь коня!
 
 
Хорошо в тени, прохладно.
Поп кошелку шевелит.
Развязал – и этак складно
Припевает-говорит:
 
 
– Тут селедочка
Была, была, была.
Что молодочка
Дала, дала, дала...
Тут и соточка
Лежит – не убежит...
Эх ты, сукин сын
Камаринский мужик!..
 
 
Моргунок, уставясь косо,
Ладно, думает, молчи.
Ничего, что батя босый,
Подходящие харчи...
 
 
Не святой и не угодник,
Не подвижник, не монах,
Был он просто поп-отходник,
Яко наг и яко благ.
 
 
– На гумне служу обедню,
Постным маслом мажу лоб.
Николай был царь последний,
Митрофан – последний поп.
 
 
Занимаю под приходом
Всю епархию кругом.
Хочешь так: твоя – подвода,
Мой – инструмент?.. Проживем!..
 
 
Моргунок утерся строго:
– Не гляди, что выпил я...
У тебя своя дорога,
У меня, отец, – своя.
 
 
На своем коне с дугой
Ехать подходяще:
Всякий видит, кто такой,
Житель настоящий.
 
 
На своем коне с дугой
Ехать знаменито.
Остановят:
– Кто такой?
– Моргунов Никита.
 
 
В чужедальней стороне
Едешь, смотришь смело:
Раз ты едешь на коне,
Значит, едешь делом.
 
 
Самому себе с конем
Позабыться впору.
Будто в гости едешь – днем,
Ночью – будто в город.
 
 
Не охотник яйца я
Собирать на бога.
У меня, отец, своя
Дальняя дорога...
 

Глава 6

 
От ночлега до ночлега
Едет ровно Моргунок.
У дороги, под телегой,
Своя хата-потолок.
 
 
На огне трещит валежник
Робко, будто под ногой.
Двое возчиков проезжих
Сонно смотрят на огонь.
 
 
Спит не спит, лежит Никита,
Слышен скрип и хруст травы.
Глухо тукают копыта
Возле самой головы.
 
 
Поправляет головешки
Освещенная рука.
Голос тянется неспешный,
Как шаги издалека:
 
 
– Окна – в землю,
Крыша – набок,
Гнезда галочьи в трубе.
Как бы в сказке, дед да баба
Жили век в своей избе.
 
 
Баба пряла у окошка,
Дед с утра на рыбу шел,
И была в хозяйстве кошка,
Курочка да петушок.
 
 
Жили старые помалу
На отлете от села.
А весною небывало
Высока вода была.
 
 
Шла весна в могучей силе,
По ночам крошила снег.
Разлились по всей России
Воды всех морей и рек...
 
 
Спит не спит, лежит Никита,
Дрема поверху идет.
Голос ровный, домовитый
Сказку бережно ведет:
 
 
– Все – в колхозы.
Дед – ни с места
На тринадцатом году:
"Из своей избы, известно,
Никуда я не пойду".
 
 
Что, мол, жить мне на народе,
И какой мне в этом прок?..
А вода к крыльцу подходит.
Бьет волною о порог.
 
 
Поплыли плетни, солома,
Огородов – будто нет.
День за днем проводит дома,
Очищает лыки[13]13
  ЛЫКО ср. лычко или мн. лики, лыка, молодой луб, волокнистое, неокрепшее подкорье, со всякого дерева (под корою луб; под ним мезга, под нею блонь, молодая древесина). Подкорье молодой липы, идущее у нас особ. на лапти


[Закрыть]дед.
 
 
И случилась эта сказка
Возле нашего села:
Подняла вода избушку,
Как кораблик, понесла.
 
 
Поднимает выше, выше,
Гонит окнами вперед.
Петушок кричит на крыше,
Из трубы дымок идет.
 
 
И качаются, как в зыбке,
Дед и баба за стеной.
Принесло избу под липки
К нам в усадьбу
Тут и стой...
 
 
Спали воды.
Стало сухо.
Смотрит дед – на солнце дверь:
"Ну, тому бывать, старуха,
Жить нам заново теперь..."
 
 
Спит не спит Никита, дремлет
С картузом под головой.
Теплым телом греет землю
Под примятою травой.
 
 
На армяк роса осела.
Гаснут звезды в вышине.
И тепло вздыхает Серый
За кустами в стороне.
 
 
Тянет свежестью рассвета.
Спит дорога.
Тишина.
Далеко-далеко где-то
Спит Муравская страна...
 

Глава 7

 
Как с юга к северу трава
В кипучий срок весны,
От моря к морю шла молва
По всем краям страны.
 
 
Молва растет, что ночь, что день,
Катится в даль и глушь,
И ждут сто тысяч деревень.
Сто миллионов душ.
 
 
Нет, никогда, как в этот год,
В тревоге и борьбе,
Не ждал, не думал так народ
О жизни, о себе...
 
 
Росла, невнятная сперва,
Неслась, как радио, молва,
Как отголосок по лесам,
Бежала по стране,
Что едет Сталин, едет сам
На вороном коне.
 
 
Вдоль синих вод, холмов, полей,
Проселком, большаком,
В шинели, с трубочкой своей,
Он едет прямиком.
 
 
В одном краю,
В другом краю
Глядит, с людьми беседует
И пишет в книжечку свою
Подробно все, что следует.
 
 
И будто он невдалеке
Коня того поил в реке.
А то еще у старика
Спросил он ночью огонька.
 
 
А этот сторож-старичок
Увидел – кто, а сам молчок:
Порасспросить его хотел
Насчет войны и прочих дел...
 
 
За гатью – мост,
За взгорьем – склон,
Дымок по ветерку...
И, может, прямо едет он
Навстречу Моргунку.
 
 
И все, что на душе берег,
С чем в этот год заснуть не мог,
С чем утром встал и на ночь лег,
С чем ел не впрок
И пил не впрок,
Все вновь обдумал Моргунок...
 
 
– Товарищ Сталин! Дай ответ,
Чтоб люди зря не спорили:
Конец предвидится ай нет
Всей этой суетории?..
 
 
И жизнь – на слом,
И все на слом
Под корень, подчистую.
А что к хорошему идем,
Так я не протестую.
 
 
Ты слушай, выслушай меня,
Коснемся, например, коня.
И склад хорош, и стать легка,
В монету весь одет.
Под Ворошиловым конька
Такого, может, нет.
 
 
На конной в Ельне куплен был,
С дороги перепал,
Стоит – и шею опустил,
Ну, думаю, попал!..
 
 
Блестит в корытечке вода,
Свищу, свищу – не пьет,
Не ест. И вижу я тогда,
Что дело не поет...
 
 
А как я вышел поутру,
С постели – босиком,
Иду, а он впотьмах: хруп-хруп.
"Стой, думаю, живем!..
 
 
Теперь мне тридцать восемь лет,
Два года впереди.
А в сорок лет  зажитка нет,
Так дальше – не гляди.
 
 
И при хозяйстве, как сейчас,
Да при коне
Своим двором пожить хоть раз
Хотелось мне.
 
 
Земля в длину и в ширину
Кругом своя.
Посеешь бубочку одну,
И та – твоя.
 
 
Пожить бы так чуть-чуть...
А там —
В колхоз приду,
Подписку дам!
 
 
И с тем согласен я сполна,
Что будет жизнь отличная.
И у меня к тебе одна
Имелась просьба личная.
 
 
Вот я, Никита Моргунок,
Прошу, товарищ Сталин,
Чтоб и меня, и хуторок
Покамест что... оставить.
 
 
И объявить: мол, так и так,
Чтоб зря не обижали,
Оставлен, мол, такой чудак
Один во всей державе...
 
 
В пути, в незнаемом краю,
Забыв про все, Никита
Слагал, как песню, речь свою
Душевно и открыто...
 
 
Страна родная – велика.
Весна! Великий год!..
И надо всей страной – рука,
Зовущая вперед.
 

Глава 8

 
И деревням и верстам счет
Оставил человек,
И конь покорно воду пьет
Из неизвестных рек.
 
 
Дорога тянется вдали.
И грусть теснит в груди:
Как много неба и земли
Осталось позади.
 
 
И весь в пыли, как хлеб в золе,
Никита Моргунок.
На всей планете, на Земле,
Один такой ездок.
 
 
И порыжел на нем пиджак,
Дорога далека.
Днем едет, терпит кое-как,
А к вечеру – тоска.
 
 
Сквозь тишину и холодок
Повеет ночь жильем.
И куст – он дома, и пенек
На месте на своем.
 
 
А ты скитайся, разъезжай,
Сам при себе, один...
Вдруг слышит:
– Добрый гражданин,
А, добрый гражданин!..
 
 
И видит: нищий, чуть прикрыт,
Почти что босиком.
– Подвез бы, что ли, – говорит
Обиженным баском.
 
 
И мальчик, точно со слепым,
Идет по праву руку с ним.
И нищий злобно смотрит вслед:
– Забогател, сосед?..
 
 
Глядит – и обмер Моргунок:
– Илья Кузьмич? Ай нет?
– Годов полсотни был Илья,
Да нынче стал не я.
 
 
Что видишь – только малец мой,
А шапка не моя.
Вот, брат.
Такая, брат, пора.
 
 
Кромешный год такой...
– Тпру!.. Правду говорят, гора
Не сходится с горой...
Коня стреножил Моргунок,
Прибрал хомут, дугу.
Оглобли – кверху.
 
 
Огонек
Заговорил в кругу.
– Эх, холодна небось земля,
Погреться будет впрок.
И достает из кошеля
Литровку Моргунок.
 
 
– Ну что ж, Илья Кузьмич, начнем?
Что есть. Прошу простить.
Тебя когда-то за столом
Мечтал я угостить.
 
 
Пей, грейся, гость.
Как другу верь,
Соседи были все ж...
А вот откуда ж ты теперь,
Илья Кузьмич, бредешь?..
 
 
– Бреду оттуда...
– Что ж там? Как?
– Да так. Хороший край.
В лесу, в снегу, стоит барак,
Ложись и помирай.
 
 
– Так, так, Илья Кузьмич...
А все ж
Тут злость своя нужна:
Что скажут – делай,
Дескать, врешь,
Работа не страшна.
 
 
– Нет, брат, спасибо за совет.
Не страшен был бы труд,
Да смысла нет.
—А ты начни!
—Да мочи нет...
—А ты тяни!
– Да руки не берут.
 
 
Никита слушал и коня
Из вида не терял.
Мальчишка, млея у огня,
Тихонько засыпал.
 
 
Куда он, малец, гол и бос,
Шел по свету с отцом.
Суму на перевязи нес
С жестяным котелком?
 
 
– А что, – пожал отец плечом,
Не страшно до зимы.
Где так попросим, где споем,
Петь научились мы.
 
 
Эх, брат, – вздохнул, ложась, Бугров,
В последний этот год
Еще б таких наделать дров,
Земли переворот!..
 
 
На колокольни встать бы, брат,
И сверху б – в добрый час
На всю Россию бить набат!
Да не во что как раз...
 
 
Спал Моргунок и знал во сне,
Что рядом спит сосед.
И, как сквозь воду, в стороне
Конь будто ржал под свет...
 
 
Вскочил, закоченелый весь,
Глядит – пропал сосед.
Телега здесь, и мальчик здесь.
А конь?..
Коня – и нет...
 
 
Никита бросился в кусты,
Высматривая след.
Туда—сюда.
И след простыл.
Коня и, вправду, нет!
 
 
И место видно у огня,
Где ночью «спал» сосед,
В траве окурки. А коня —
И нет. И вовсе нет.
 
 
И заняла дыханье боль,
И точно высох рот.
Позвать попробовал:
– Псель-псель...
И губ не соберет.
– Псель-псель...
 
 
И тишина кругом.
Туман. Глухой рассвет...
Вот бросил он семью и дом,
Уехал в белый свет.
 
 
Вот, все, что думал, – все не в счет.
Вот, прожил столько лет...
Туман встает,
Роса ползет.
День. А коня-то – нет...
Коня-то нет...
 
 
– Вставай, пострел!
Замерз небось, беглец.
Пока ты спал да сны смотрел,
Сменял тебя отец.
 
 
Сменял – и серого коня
С уздечкой получил.
Тебя обидел, а меня
Навеки научил.
 
 
Я угощал его, любя,
Считал – в беде сосед...
А ты не бойся: бить тебя
Теперь мне пользы нет...
 
 
Короток день, а путь далек,
А солнце – где уже!..
Переобулся Моргунок,
И легче на душе.
 
 
Собрал шлею, кошель и кнут,
Переменил чеку;
Колеса смазал, подоткнул
Поклажу к передку.
 
 
Короток день, а путь далек,
Хоть воз не так тяжел.
И влез в оглобли Моргунок,
А мальчик вслед пошел...
 

Глава 9

 
Под уклон, гремя с разбега,
Едет – просто чудеса!
Без коня сама телега,
Все четыре колеса.
 
 
И, кого ни встретит, всякий
Долго-долго смотрит вслед.
А увяжутся собаки
Три версты отбою нет.
 
 
Моргунок гремит с телегой
В неизвестной стороне:
Не видали ль человека
На копейчатом коне?
 
 
Моргунок волочит ноги
Тяжело, и, как назло,
Растянулось вдоль дороги
Бесконечное село.
 
 
Никуда от глаз не скрыться,
На виду мужик у всех.
По окошкам липнут лица.
Лай собачий – смех и грех.
 
 
Моргунок везет понуро,
Не ворочаться ж назад.
Шум, смятенье, даже куры
Растревоженно кричат.
 
 
Дальше – к мосту – скат крутой,
Поскорей бы с глаз долой!
И пошел, пошел с разбега,
Только грохот поднялся.
 
 
Пропадай, моя телега,
Все четыре колеса.
За мостом дорога в гору,
Позади, в пыли густой:
 
 
– Стой! – кричат, как будто вору.
Стой! Стой!.. Подбегают:
 – Стой-ка, дед!
Заворачивай в Совет.
 
 
И народ кругом посыпал,
Рассуждая горячо:
– Мало, что ли, всяких типов,
Поглядишь, а тут еще...
 
 
– На поселке нищий в бане
Двое суток ночевал,
С золотыми был зубами
Вроде бывший генерал...
 
 
И, упершись в грядки, миром
Помогают Моргунку.
– Только ты не бегай, милый...
– Да куда я побегу?..
 
 
В сельсовете председатель
Предложил на лавку сесть
И сказал учтиво:
– Дайте
Документы, если есть.
 
 
Из-за ворота рубахи
Тащит целый узелок,
Достает свои бумаги
Никита Моргунок.
 
 
Бумаги пожелтелые,
Как деньги – еле целые.
Зацапанные, мазаные,
Крест-накрест перевязанные.
 
 
– Вот, при одной коровке
Семья моя – семь душ.
И хлебозаготовки,
И лесозаготовки,
И страх,
И труд,
И гуж[14]14
  ГУЖ м. петля, веночек, кольцо, калачик, мочка, глухая привязь. | В упряжи, кожаная глухая петля, укрепленная в хомутных клешнях


[Закрыть]
 
 
И двор со всей скотиной,
И хата в три окна.
Единый
Семь с полтиной,
Уплаченный сполна.
 
 
Деревня Васильково,
Касплянский сельсовет,
И карточка конева,
А вот коня –  и нет...
 
 
– Ну что ж, понятно, в целом,
Одно неясно мне;
Без никакого дела
Ты ездишь по стране.
 
 
Вот, брат! И председатель
Потер в раздумье нос:
Ну, был бы ты писатель,
Тогда другой вопрос.
 
 
Езжай! И в самом деле,
Чего с тебя возьмешь?
– А что ж, у вас – артели?
– Кругом артели. Сплошь.
 
 
И гремит телега снова.
Застилая пылью след...
– Не видали ль верхового?..
Отвечают:
– Что-то нет...
 
 
Моргунок телегу тянет.
Плечи стертые горят...
– Братцы! Где тут есть цыгане?
– Вон, в колхозе, – говорят.