Текст книги "Затерянные в Полынье"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 15. Московские гости в Полынье

Рейсовый автобус пришел с большим опозданием, где-то около двух часов, но зато привез всех моих гостей и любимую жену. Она спрыгнула первой и попала сразу же в мои объятия. Следом спустилась супружеская чета Барсуковых – оба они работали в каком-то рекламном агентстве, сочиняли стишки про шампуни, лосьоны и туалетное мыло. Потом посыпались и все остальные – журналист одной из молодежных газет Комочков, Ксения, школьная подружка Милены, и капитан налоговой полиции Егор Марков, похожий на сокола перед охотой.

С кем-то я обнялся, с кем-то поздоровался за руку, хотя все они были наши старые друзья, с которыми мы были знакомы от десяти до двадцати лет. С Колей Комочковым я, например, сидел за одной партой, Барсуки жили в соседнем подъезде с незапамятных времен, капитан Марков вообще был моим каким-то троюродным родственником, а Ксения с Миленой и сейчас вместе ходили на фитнес. В Москве мы часто собирались у кого-нибудь на квартире или выезжали на лоно природы, где жарили шашлыки, пили вино и веселились, пытаясь как можно дольше продлить уходящую юность. Комочков и Марков были холостяками, Ксения также еще не выбрала себе спутника жизни, а Барсуковы успели наплодить троих «барсучат», хорошеньких и игривых.

– Откель «фонарь»? – деловито спросил Марков. Он был небольшого роста, но жилистый и спортивный. Прежде работал в уголовке опером.

– Потом расскажу.

– Ничего, у меня с собой все гримерные принадлежности для работы, захватила на всякий случай, – сказала Милена. – Замажу, будет совсем незаметно.

– А что это за дырка такая на карте – Полынья? – поинтересовался Комочков, высокий и веснушчатый. Писал в свою гламурную «желтуху» на скандальные темы и вел криминальную колонку.

– Там живут горгульи, морлоки и прочие злобные тролли, – ответил Сеня Барсуков, который отличался веселым и незлобивым нравом, а его супруга, изящная и подвижная брюнетка, Машенька, тут же выдала стишок:

– Мы приплыли в Полынью. Здесь нам выдали свинью. Знать, обычай тут такой. Нет, вернусь-ка я домой.

– Ты угадала, – сказал я. – На ужин у нас будет поросенок с хреном.

– Сам приготовил? – спросила Милена, тут же примеряя на пальчик подаренное мной лазуритовое колечко.

– А кто ж? В нашем семейном гнездышке я не отхожу от плиты ни днем, ни ночью, ты знаешь.

– Ночью надо заниматься другим, а не ловить кайф на кухне, – кольнула Ксения, чьи волосы перекрашивались столь часто, что вообще уже потеряли какой-либо определенный цвет. У нее были мелкие, но привлекательные черты лица, а тренированная шейпингом фигура – почти идеальная для тридцатилетней женщины. Когда-то у меня с ней был небольшой романчик, закончившийся очень быстро и на который Милена тогда посматривала сквозь пальцы.

– Берите свои сумки – дальше нам топать пешком, – сказал я, подхватывая вещи жены.

Мы тронулись в путь, весело переговариваясь и бранясь. Так было всегда: стоило лишь всем нам собраться всем вместе, и легкое подтрунивание друг над другом не прекращалось. Пока мы шли, беззаботно дурачась, мимо нас протарахтел на своем мотоцикле Петр Громыхайлов, глаза которого уже были налиты водкой и кровью. Да и транспортом своим он управлял словно по наитию, вихляя из стороны в сторону.

А потом в направлении города проехал джип «Чероки» с тремя охранниками Намцевича. Они внимательно оглядели всю нашу процессию. И веселье мое почему-то пошло на убыль. Я вспомнил, что́ нас может ожидать в Полынье. И с тревогой подумал: имею ли я право подвергать жизнь своих друзей и жены опасности? Ведь совершенно неизвестно, как начнут развиваться события в этом поселке дальше.

Впереди показались черепичные крыши Полыньи, над которыми кружили вороны. Откуда они взялись, эти черные предвестники смерти? Но мои друзья продолжали веселиться, нисколько не проникнувшись внезапно поразившим меня отчаянием. Я по инерции отвечал что-то шутливое, а сердце продолжало сдавливать предощущение беды.

Наконец мы подошли к моему дому. Возможно, за последнюю неделю я уже свыкся с его неказистым и мрачным видом и даже стал чувствовать нечто похожее на отеческую нежность к уродливому ребенку, но у друзей и жены это временное пристанище вызвало лишь обидный для меня смех.

– Это и есть твое наследство? – спросила Милена, фыркнув.

– Его наследство в штанах, – тут же вставила Ксения. – А это какой-то третьесортный дом терпимости для негров.

– Вот и терпи теперь, – сказал Марков.

– Дом Эшеров, как у Эдгара По, – заметил Комочков. – Он не рухнет, когда мы войдем внутрь?

– Входите, входите, не бойтесь, – пригласил я, открывая дверь. – Сейчас я покажу вам ваши апартаменты.

– Наверное, дед был большим шутником, коли построил такое чудище, – произнес Сеня Барсуков.

– Или сумасшедшим, – добавила его жена. – А привидения в доме водятся?

Я с досадой махнул рукой и начал разводить их по комнатам. Капитана поместил в первой, где был главный вход в дом, чтобы всегда был на страже. Комочкова – в соседней, которая служила еще и кухней. В третьей, с верандой, расположились супруги Барсуковы. В четвертой – с выходом на задний дворик, устроилась Ксения. Ну а пятую я уже давно приготовил для нас с Миленой. Шестая комната оставалась незанятой. Я всем им дал ровно один час на отдых, а потом мы должны были собраться в общем зале.

Выпавшее нам время мы с Миленой, не сговариваясь, решили использовать единственно разумным образом. Едва мы остались одни, как она прильнула ко мне, а я приподнял ее и закружил по комнате. Иногда мы начинали вести себя как школьники, особенно если долго не виделись. Потеряв равновесие, я повалился вместе с ней на кровать. Потом в воздух во все стороны полетела одежда… К исходу отпущенного нам часа мы, наконец, уснули в объятиях друг друга.

Разбудила меня Ксения, которая накинула на нас простыню, а теперь недовольно отчитывала:

– Сам говорил – час, час! А уже прошло целых два. Где обещанное гостеприимство? Где развлечения? Где хотя бы холодное пиво? Все дрыхнут, как сурки. Марков куда-то ушел. Комочкова не добудишься. Барсуки заперлись. Вы тут как кролики… прости, господи! Давайте вставайте. Показывай местные достопримечательности.

Я растормошил Милену, которая сладко потянулась.

– Вставай, голубка нежная на ветвях моей души. Гости выражают недовольство.

Пока моя женушка облачалась, я решил удивить их своей находкой и вытащил из-под кровати завернутые в покрывало мечи.

– Смотрите, что мне осталось от деда!

– Прелесть! – отозвалась Милена, касаясь пальчиком острого лезвия. – Капусту будешь рубать на зиму.

– Они и сами по себе – капуста немалая, – добавила ее подружка.

Стрелки часов показывали половину шестого. Я вышел в зал, взял в руки медное блюдо с деревянной колотушкой и три раза громко ударил. Удары гонга означали, что пора пить чай. Двери комнат стали отворяться…

– Чего гремишь? – спросил заспанный Комочков. – Пожар?

– Наконец-то проснулся, – ответила за меня Ксения. – А где Марков?

– Хозяин, пару чая, быстро! – приказал Барсуков.

– Я страшно проголодалась, – заметила его супруга. – Где обещанный поросенок?

– Его умял наш бравый капитан, – отозвалась Милена. И обернулась ко мне: – Ну, давай, миленький, тащи самовар, чего вылупился?

– Сей момент, – отозвался я и, как половой (а какой тут переносный смысл?), поспешил на кухню. Кто, кроме меня, накормит эту свалившуюся на мою голову орду?

Мы все уже сидели за большим круглым столом и пили чай с приготовленным тетушкой Краб клубничным тортом, когда появился Егор, помахивая мертвой гадюкой, как плеткой.

– На болоте встретились, – важно сообщил он, бросая змею на стол.

– Убери немедленно эту гадость! – завизжала Ксения, опрокинув чашку. Казалось, гадина все еще продолжала шевелиться.

– А что, не нравится? – удивился капитан.

– Ну ты, Егорушка, совсем того… – поддержал Ксению Комочков. – Ты бы еще дохлую крысу принес.

– Не было там крыс. Только жабы. И змеи.

– А зачем ты вообще потащился на болото? – спросил я.

– Люблю острые ощущения. Привык.

– А как ты ее завалил, сыщик? – поинтересовался Барсуков. – Пристрелил, что ли?

– Нет. Стану я тратить патроны. Палкой по морде. И весь разговор.

– Методы у тебя какие-то… бериевские, – возмутилась Милена. – Она хоть призналась в чем-нибудь перед смертью?

– Всех сдала. Отвезу ее в Москву и сделаю чучело. – Марков взял гадюку за хвост и унес в свою комнату. Потом присоединился к нашему чаепитию и спросил – Ну, и какова программа на вечер?

– Праздничный ужин в десять часов, – ответил я.

– Пошли пока погуляем? – предложила Маша.

Мы согласились и через несколько минут вышли на улицу. Я хотел повести их к Волшебному камню – показать самую яркую достопримечательность Полыньи, но потом решил оставить это лакомство на другой раз. Кроме того, уже начинались сумерки, и идти в это время на болото было опасно. И я повел своих гостей к озеру.

– А где все жители? – спросил Сеня. – Никого не видно. Прячутся от нас, что ли? Словно мы попали в царство Аида.

– Они здесь рано ложатся спать, – пояснил я. – Другой ритм жизни.

– И вообще другой часовой пояс, – добавила Ксения.

– Так в этом озере утонул твой дед? – спросила Милена, когда мы подошли к берегу. Она держала меня под руку и прижималась к плечу.

– Да, – мрачно ответил я, и в этот момент над нашими головами сверкнула ослепительная молния, зигзагом расколов темное небо, на которое вновь наползли тучи. А через секунду ударил гром. Такой грозы мне еще не доводилось видеть. Да, наверное, никому из нас. Небеса словно разверзлись – иного слова не подберешь, и целое море воды хлынуло на землю.

– Бежим обратно! – закричала Ксения. – Сейчас просто ужас что начнется!

– А уже ужас и есть, – хладнокровно отозвался Марков и стал не спеша раздеваться. Скинув все, оставшись в одних плавках, он полез в воду. Мы молча наблюдали за ним, зная, что остановить его, если он что-то задумал, невозможно. Егор нырнул, а затем поплыл к середине озера. А чем я хуже?

– Совсем обезумел, герой, – сказала Милена, тем не менее любуясь им.

– Ну, кто еще смелый? – подзадоривая, крикнул Марков. – Все равно все вы уже промокли до нитки.

Я, больше не раздумывая, сбросил с себя одежду и тоже полез в озеро.

– Куда, идиот? – крикнула мне вслед женушка. Вот так всегда: кто-то для нее – герой, я – этот самый… Раздосадованный, я нырнул, и толща воды сомкнулась над моей головой. Я плыл с открытыми глазами, всматриваясь в песчаное дно. Глупая мысль закралась в мою голову: что дед где-то здесь, рядом. Что он не утонул, а просто превратился в какую-то большую рыбу, может быть, в сома, и лежит где-нибудь под корягой, шевеля усами и поджидая меня к себе в гости. На ужин. Что едят сомы? Такую же рыбу. И покойников. Сейчас он встретит меня и пробулькает: «Здравствуй, внучек! У тебя нарядная чешуя, а какие красивые жабры и плавники! Как я рад, что мы наконец-то встретились. Давай ужинать… Кто кого съест первым?»

Я вынырнул и огляделся. Оказывается, к нам уже присоединились Комочков и Барсуков. Они дурашливо брызгались друг в друга водой, а сверху нас всех заливал еще и небесный водопад. Нет, здесь не царство Аида – тут Империя Жизни, ведь вода – это и есть жизнь. Хотя и смерть тоже. И не Полынья это вовсе, а метафизическая Россия, ее уменьшенный слепок, где есть всё – все ее сакральные смыслы.

А три женские фигурки, съежившись, продолжали стоять на берегу.

– Давайте сюда, к нам! – крикнул им Марков. – Здесь посуше!

Первой решилась Милена.

– Только у меня нет купальника, – отозвалась она.

– Ну и что? – подал голос Комочков. – Мы с Барсуком тоже голые плаваем.

– Милена, прекрати! – строго приказал я, но она уже разделась и, обнаженная, ступила в воду.

– Класс! – высказался Марков, нырнув, словно настоящий дельфин.

Оставшиеся на берегу две грации также скинули с себя всю одежду и поплыли к нам. Над нами сверкали молнии и гремел гром, лились потоки воды, а мы плескались в озере, словно расшалившиеся подростки, хотя каждому из нас было под и за тридцать. Конечно, это было полное безумие – плавать в грозу, но нами овладела какая-то долгожданная свобода, которая никогда не пришла бы к нам в пыльной и замороченной от вранья Москве.

– Три русалки и четыре пингвина, – прокричал Комочков. – А где тутошний водяной?

– Сейчас мы его найдем! – откликнулся я и снова нырнул. И вдруг почувствовал, как у меня сжимается сердце: кто-то будто стискивал его железными пальцами. Меня повлекло вниз, на дно… Я успел вынырнуть и глотнуть воздуха, но какая-то сила не отпускала меня, тянула к себе. Я еще смог увидеть сверкнувшую молнию, а потом воды озера сомкнулись над моей головой.

Глава 16. «Убийца в темном доме»

Очнулся я на берегу, а мне казалось, что я все еще плыву где-то в озере: кругом была вода. Потом только сообразил, что это льет немилосердный дождь, и услышал рядом с собой голос Маркова:

– Ну, хватит притворятся покойником, я тебя так просто на тот свет не отдам.

– Кто меня вытащил? – спросил я.

– Сказал так, словно: «кто посмел меня вытащить?» – фыркнула Ксения, Маша засмеялась, а Милена молчала, лишь бережно придерживала мою голову.

– Кто же, кроме нашего храброго штабс-капитана? – ответил на мой вопрос Комочков. – А вот я бы еще подумал.

Тут Милена поцеловала меня в губы и заплакала.

– Ну, будет, будет. Пора уж и к дому двигаться, – трезвомысляще произнес Барсуков. – Все хорошо, все живы. И все мы дураки, что полезли в озеро. Приключений, видите ли, мало.

– Во всем виноват Марков, – вынесла свой вердикт Ксюша. – Он первый дурак и есть.

– Согласен, – тотчас же откликнулся тот. – А первые вообще всегда либо герои, либо придурки.

– Это с какого конца смотреть, – заключил я, поднимаясь с земли. – Пошли, продолжим вашу перебранку в тепле.

Когда мы вернулись домой, меня освободили от кухонных обязанностей, а подготовкой к ужину занялись девушки. Наконец стол был полностью сервирован, и мы уселись, горя желанием немедленно приступить к трапезе. Аппетит после купания в озере разыгрался нешуточный. Даже у меня, наглотавшегося доброй порции воды. И хотя я чудом избежал смерти, но меня не покидало какое-то странное ощущение, что я повторяю путь деда, и мое сегодняшнее спасение – лишь отсрочка. А самое главное поджидает всех нас впереди.

Марков постучал вилкой по кружке, призывая всех к молчанию.

– Скажу тост! – произнес он строго. – Втяните языки в диафрагму и слушайте. Мы собрались здесь благодаря нашему дорогому полупокойнику Вадиму Евгеньевичу Свиридову. Но есть еще одно обстоятельство, которое заставляет меня внести минорную ноту в наш праздничный ужин. Это – нелепая и трагическая смерть Арсения Прохоровича, моего родственника и кровного деда Вадима, в чьем доме мы имеем честь пребывать. Я мало знал этого воистину замечательного человека, но был наслышан о его феноменальных способностях. Помянем его, друзья, и не будем забывать о тленности всего сущего, – закончив тираду, Егор лихо опрокинул в себя глинтвейн, а запил рюмкой водки.

– Ну… ломанул! – с завистью произнес Комочков. – Где это ты так научился?

– Пить или говорить? – уточнила Ксения. – А правда, что твой дед был колдуном?

– Не знаю. Наверное. Так он сам себя называл, – ответил я.

Гроза тем временем продолжала бушевать. Дом буквально сотрясался от сильных порывов ветра. В зале не было окон, лишь шесть дверей в шесть комнат, включая кухню, которые соединялись еще и входом-выходом во внешний коридор. Действительно, не дом, а головоломка какая-то. Да еще из двух комнат лестницы на чердак, а из двух – в подвал. Какого черта он тут все так устроил? – подумалось мне.

Возле стен и на столе горели свечи, так что было достаточно светло, но как-то… мрачновато. Потусторонне. Иного слова не подберешь. Мы все ощущали, что где-то над крышей сверкают молнии, не видя их, и слышали лишь рокочущие раскаты грома. Все это сливалось в какую-то тревожную симфонию, словно небесный оркестр принялся исполнять траурный марш. И мы, сидящие за столом, будто бы справляли поминки, и даже шутливый разговор не мог помешать напряженному ожиданию чего-то сверхъестественного, которое обязательно должно было случиться этой ночью.

– Страшновато как-то, – сказала вдруг Маша, оборвав очередное подтрунивание Комочкова. Тот умолк на полуслове. Маша выразила чувства всех нас. Возможно, лишь Марков не был охвачен этим мистическим чувством страха, который явился невесть откуда, проникнув в полутемный зал. Капитан продолжал орудовать большим кухонным ножом и вилкой, разрезая поросенка на равные порции. Капитан был по-прежнему абсолютно спокоен и невозмутим.

– Ну, вот и готово, – сказал Егор. – Милости просим, можно приступать жрать. Кости плевать на пол.

– Ты бы выражался поблагороднее, – заметила Ксения. – Не в своей, чай, казарме.

– Неужели ты ничего не чувствуешь, Егорка? – спросила Милена.

Марков покрутил головой, принюхался.

– Чую ароматный запах, – отозвался он. – А что? Поросенок должен отдавать навозом?

– Да нет же! Мне кажется, что сейчас кто-то незаметно вошел сюда и уселся рядом с нами. Восьмым.

Все мы еще больше притихли, опасливо оглядываясь.

– Тебе надо в Баден-Баден ехать, на воды, нервы лечить, – усмехнулся Марков, отправляя в рот кусочек мяса. – Вадим, пошли свою жену на курорт. Денег на дорогу мы соберем.

– Но я тоже чувствую это, – возразила Ксения. Глаза ее блестели от напускного ужаса. Но это-то она просто роль играет, уж я-то знал.

– И тебя туда же, в Баден! – вынес свой вердикт капитан. – В одну палату, под амбарный замок.

– Все дело в грозе, – пояснил Сеня, физик по первой, никому теперь не нужной, профессии. – Электрические заряды в воздухе аккумулируют скрытые атавистические начала в человеке. И он стремится съежиться до уровня атома. Тогда его можно легко трансплантировать в любое место и время. «Закон Теслы».

– Чертов дом! – озвучил мои мысли Комочков. – Быть беде.

– Зря мы сюда приехали, – сказала вдруг Ксения. Ну, это уж она и вовсе зря.

– Комочек, я читал некоторые твои статьи о полтергейсте, о всякой загадочной чертовщине, – встал на защиту моего дома Марков. – Все это ерунда. Вам, журналюгам, специально приплачивают, чтобы вы пугали народ. Когда человек начинает думать о нечисти, то уже не обращает внимания на экономику, которая бьет его по башке. Все вы, газетчики, продажные девки российского империализма.

– Тогда ты – продавшийся российскому олигархату налоговик.

– Хватит задираться, – остановила их Милена.

Но Маркова уже понесло на всех парусах. Он даже поднялся со своего стула.

– Я докажу вам, что ваш страх связан не с «законом Теслы» и не с теорией Комочкова о каких-то там параллельных мирах, которую он старательно развивает на страницах своей бульварной газетки, а с элементарным невежеством. И переутомлением.

Егор вышел из-за стола. Мы еще не понимали, что он собирается сделать. Вид у него был очень серьезный.

– Что ты задумал, Егорушка? – спросила моя Милена.

– Хочу сыграть с вами в одну игру.

– А как она называется?

– «Убийца в темном доме».

После некоторого молчания Барсуков ворчливо произнес:

– Чего-то я не слышал о такой… У нее хоть есть правила?

– Правила пишутся по ходу игры, – ответил капитан.

– Я категорически отказываюсь, – сказала Маша, но Марков уже подошел к первому подсвечнику на стене и потушил его.

– Эй, эй! – крикнул я. – Хватит дурачиться!

– Пусть гасит, – мрачно откликнулся Комочков. – Ему же хуже будет.

Прежде чем мы успели остановить Маркова, он быстро обошел зал, задул все свечи, и все вокруг погрузилось в темноту. Потом где-то хлопнула дверь. Очевидно, Егор вышел из зала.

– Индюк налоговый, – сердито произнесла Ксения. – Как его только в полиции держат?

– А там все такие, – отозвался Сеня.

– Я не могу найти свою вилку. И стакан, – сказал Комочков. Что-то на столе звякнуло, опрокинулось. – Кажется, я разлил водку… – добавил он.

– За это тебя убить мало, – тотчас же произнес Сеня. – Раз игра называется «Убийца в темном доме», то должен быть и труп. Непременно. Вот ты им и станешь.

– Хватит вам, – вмешалась Маша. – Это уже не смешно.

Все это стало мне напоминать недавний спиритический сеанс в доме Дрынова. Не хватало лишь, чтобы кто-нибудь снова подбросил оголенные электрические провода к кому-нибудь из нас. Просто дежавю какое-то. Если дух Бориса действительно блуждает где-то по Полынье, то здесь он нашел самый гостеприимный прием. Рядом вдруг громко вскрикнула Милена:

– Кто-то коснулся моей ноги. Это ты, Вадим?

– Я даже не пошевелился.

– А кто же тогда?.. Коля, ты?

– Сильно рискует, сотру в пыль! – пригрозил я.

– Была охота лезть к твоей жене, – пробормотал в ответ он. – Я пытаюсь водку нащупать.

– Может быть, он не там щупает? – предположила Ксения.

– Ой! – опять взвизгнула Милена. – А теперь кто-то до ступни дотронулся… Брысь! У тебя здесь нет кошек?

– Была одна, прожорливая. Крысом звали. Может, вернулась?

– А куда Егор подевался?

– Ну, все, надоело! Сейчас я включу свет. – Я поднялся и на ощупь направился к выключателю. Но сколько ни щелкал – электричества не было. Вот уж и впрямь – «закон Теслы». А может, подстанция не работает? Или отключили в грозу?

– Наверное, Марков заранее вывернул пробки, – предположил Сеня. – Что я могу сказать? Скотина.

– У кого есть спички? – поинтересовалась Маша.

– Моя зажигалка пропала, – ответила Ксения.

– И моя тоже, – отозвалась Милена.

– Это все работа Маркова, чтоб ему провалиться! – высказался Сеня. – Он все заранее продумал. Вот и сидел тут с такой хитрой рожей, аж светился от счастья.

– Ну что, так и будем сидеть в темноте? – спросила Маша.

– Пойду пошарю на кухне, – ответил я. – Где-то у меня там валялся коробок.

Я совсем потерял в этой кромешной темноте ориентацию. Двигаясь вдоль стенки, я нащупал какую-то дверь и толкнул ее, оказавшись в комнате номер шесть, той самой – пустующей. Помещение лишь на мгновения освещалось сверкавшими за окном молниями. Теперь надо было идти вправо по коридору, и тогда бы я добрался до кухни, миновав комнату Маркова, где был главный вход в дом. А слева находились наши с Миленой апартаменты. Подумав, я решил сначала идти к себе, чтобы взять фонарик.

Но едва я вошел в свою комнату, как где-то позади меня раздался страшный вопль, который мог принадлежать и мужчине, и женщине. Или некоему животному существу, чупакабре, к примеру. А тут еще чья-то тень мелькнула передо мной и выскользнула из комнаты через вторую дверь. Я быстро схватил со столика фонарик и посветил вокруг.

Комната была пуста, но здесь явно кто-то побывал. Я интуитивно чувствовал это. Между тем в зале раздался еще один крик, это голосила женщина. Кажется, Ксения. Ну, с нее станется. А потом кто-то побежал по коридору. В довершение всего и на чердаке послышались чьи-то осторожные шаги. Я вернулся в зал, направив фонарик на моих гостей. Но за столом сидели только двое: Маша Барсукова и Милена. Обе девушки со страхом смотрели на меня.

– А где все? – недоуменно спросил я. – Кто кричал?

– Ксюша, – жалобно выдавила из себя Маша. – А кто вопил первый раз – не знаю. Кажется, где-то в подвале…

– Потом Ксения вскочила и убежала, – добавила Милена. – А Коля и Сеня пошли ее искать.

– Оставайтесь здесь, – предупредил их я. – Что-то странное творится в этом доме. Мне всерьез перестает нравиться.

Я открыл дверь в комнату номер три, где разместились Барсуковы, и пошел налево, в сторону кухни. Но здесь тоже никого не было. Между тем кто-то продолжал передвигаться по чердаку, там что-то рухнуло и загремело. «Марков, гад! – подумал со злостью я. – Всех довел до белого каления». Я пошел по коридору, миновал его комнату и добрался до шестой, откуда вела лестница на чердак.

Поднявшись по ней, я отворил люк и выбрался наверх. Подсвечивая себе фонариком, я сделал несколько шагов и тотчас же угодил в собственную ловушку – в разбросанную по полу проволоку-петлю. Теперь я знал, что самостоятельно мне не освободиться, обе мои ступни оказались опутанными этой металлической заразой. Если я начну пробовать, то, скорее всего, и руки будут намертво схвачены.

– Эй, кто-нибудь! – крикнул я. – Поднимитесь на чердак!

Мне пришлось ждать минут пять. Наконец из люка появилась голова Барсукова.

– Ты чего орешь? – спросил он. – А где Ксения?

– А Николай где?

– Полез в подвал. Он думает, что она там.

– Зря вы разделились. Нам всем нужно держаться хотя бы по двое. И не подходи близко! – предупредил его я. – Здесь ловушка. Не вляпайся, как я. Давай, осторожно попробуй меня распутать.

Пока Барсуков под светом фонарика освобождал мои ступни, внизу, прямо под нами, снова раздался крик. Я узнал голос моей жены.

– Поскорее не можешь? – сердито спросил я.

– А какого хрена ты тут капканы наставил?

Наконец я был свободен, и мы осторожно пошли вдоль стенки, пробираясь ко второму люку. Спустились в третью комнату, а потом вошли в зал. Я посветил вокруг фонариком: за столом сидела только одна Милена. Бледнее полотна.

– А где Маша? – спросил Барсуков.

– Она… исчезла, – шепотом ответила моя жена. – Я держала ее за руку и вдруг… Раз – и нет. Словно кто-то вырвал ее. Что здесь творится, Вадим?

– Не знаю. Должно быть, все это проделки Маркова.

– Как же! Он был здесь до того, как Маша исчезла. Вошел, захохотал и сразу же скрылся.

– А может быть, это был не он?

– Может быть. Темно же.

– Слушай, Сеня, – сказал я, – оставайся здесь, с Миленой, а я пойду погляжу, что творится в подвале. Только ради бога, держитесь вместе!

– Мы сольемся в одно целое, – довольно неуместно пошутил он.

Я погрозил ему кулаком и пошел в свою комнату, где находился спуск в подвал. Второй вход туда вел из кухни, временно превращенной в комнату Комочкова. Открыв люк, я начал осторожно спускаться, помня о натянутой где-то на ступеньках лестницы леске. Не хватало загреметь вниз. Вот ведь как бывает, прямо по поговорке: не рой другому яму – сам в нее угодишь.

Но на этот раз обошлось, не угодил. Угодил другой. Леска была разорвана уже до меня. Посветив на пол, я увидел лежащего человека. Похоже, без признаков жизни. Это был Марков, а возле его головы темнело пятно крови…