Текст книги "Ее звали Мария"

Автор книги: Александр Толстиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Александр Толстиков
Ее звали Мария

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НЕ ВЕРНУЛИСЬ ИЗ БОЯ

Глава 1
КОМАНДИРОВКА

Осенью 1984 года я впервые побывал в Волгограде. Мне поправился город – современный, с широкими улицами и проспектами, гранитными набережными. И лишь несколько полуразрушенных зданий, чудом уцелевших здесь после жесточайших бомбардировок немецкой авиации в 1942–1943 годах, напоминают о его подвиге в дни Великой Отечественной войны: знаменитый дом сержанта Павлова, здание старой мельницы рядом с музеем-панорамой «Сталинградская битва», тополь на аллее Героев – десятки ран в его могучем стволе, коротком, заплывшем причудливыми наростами – дерево выжило, вылечило само себя… Табличка с надписью: «Тополь этот пронес жизнь сквозь битву великую…»

Я приехал сюда с корреспондентским удостоверением журнала «Костер». В то время редакция готовила юбилейный номер, посвященный 40-летию Победы. Задание было самым общим – рассказать о работе волгоградских следопытов, найти по возможности интересный, нетрадиционный материал.

Я побывал в нескольких волгоградских школах. Дети, с которыми я встречался и разговаривал, были хорошими детьми. Они прилежно учились, занимались общественной работой, участвовали в следопытском движении. В каждой школе – отряд следопытов, к праздникам аккуратно рассылаются поздравления участникам войны и труда, в День Победы устраиваются встречи с участниками Великой Отечественной, почти все поисковые отряды занимаются историей подразделений, участвовавших в Сталинградской битве.

Все это есть – и как будто иет ничего. Есть одинаковые скучные стенды в комнатах боевой славы, такие же скучные отчеты «о проделанной работе». Словом, командировка моя «горела». Интересного материала не было.

Гуляя по городу, в маленьком скверике на Рабоче-Крестьянской улице я увидел еще один памятник. На высоком гранитном постаменте бюст молодого парнишки и надпись: «Саша Филиппов. Комсомолец-партизан, зверски замученный фашистамv».

И я подумал тогда: какой же подвиг должен был совершить этот мальчик, чтобы ему поставили памятник в городе, где подвиги были делом обычным? Мысль эта мелькнула, не задевая сердца, и исчезла. Я собрался уходить.

К скверику подъехал автобус, из него высыпали человек тридцать первоклассников и с ними девушка-экскурсовод. Первоклашки с шумом, толкаясь и споря, столпились вокруг памятника, и экскурсовод стала рассказывать о подвиге юного разведчика Саши Филиппова.

Девушка монотонно проговаривала заученный текст, дети, почти не слушали, толкались, хихикали, обсуждая свои дела.

– На земле сталинградской совершили свои подвиги Сережа Алешков, Жора Акулов, Коля Петушков, Миша Романов, Саша Филиппов. И надо каждый свой шаг, ребята, измерять по погибшим героям. Ведь можно прожить сто лет, и никто не будет знать об этом, словно в не жил человек. А можно прожить столько, сколько Саша Филиппов, и остаться в памяти народной навсегда. О том, как жил в погиб Саша, и расскажет наша экскурсия. Она так и называется: «Имени Саши Филиппова». Экскурсия начнется с Советского района, с улицы, на которой жил Саша, вы побываете у школы, куда каждое утро он спешил с ребятами. А сейчас мы тихо, спокойно, не толкаясь, сядем в автобус и поедем на улицу Саши Филиппова, к дому, в котором он родился в вырос…

Не знаю, что подтолкнуло меня, почему я решил тогда поехать вместе с ними? Скорее всего от скуки. Делать мне было нечего, в Ленинград я улетал только завтра вечером. Я попросил разрешения сесть в автобус и покатил с первоклашками по Волгограду, к улице Саши Филиппова.

В автобусе познакомились. Экскурсовода звали Нина, мы разговорились.

Я недавно стала водить эти экскурсии и уже замучилась, – жаловалась Нина. – Кому пришла такая мысль – сделать экскурсию «Имени Саши Филиппова» для детей младшего возраста? Пионеры сюда не попадают, а это нужно именно для них. Неплохо бы и комсомольцам побольше узнать о Саше…

А вы боритесь, – великодушно предложил я. – Обратитесь в гороно, или облоно, или еще куда-нибудь…

Так ведь нас не спрашивают. Мы – обслуживающая организация.

Автобус остановился. И снова пошел тот же скучный, заученный текст:

– Мы находимся на территории Советского района города в поселке Дар-гора. До сих пор его так и называют. Около ста лет назад здесь поселились жители Царицына, пострадавшие (от пожара… Каждый житель этого района знает улицу Саши Филиппова…

Узкая улочка, поросшая алычой в вишнями, деревянные домики со ставенками. Дом Саши ничем не отличается от других, его выделяет только мемориальная доска: «В этом доме родился и жил Саша Филиппов, комсомолец, юный разведчик, зверски замученный фашистами в 1942 году».

А сейчас кто живет в этом доме? – спросил какой-то мальчишка.

Сестра Саши, Вера Александровна. Родители Саши умерли несколько лет назад, они жили в этом доме. Отец – Александр Филиппович, и мама – Евдокия Афанасьевна. Сейчас мы пройдем немного вверх по улице, к школе, в которой учился Саша…

Школа была небольшая, двухэтажная, обычная школа. Мы попали как раз на переменку. На баскетбольной площадке гулко бухал мяч – две команды, человек по пять в каждой, играли в футбол, в одни ворота. Штангами здесь служили два кирпича. Когда-то и я играл в школе в такую игру, мы называли ее – «дыр-дыр». Какой-то чернявый мальчишка, он был меньше всех на площадке, обыграл одного, второго, третьего, четвертого, за ним уже бегал длинный хвост, а он ловко продолжал обыгрывать одного за другим, никому не отдавая мяча…

– Степа, кончай водиться! – запальчиво кричали футболисты. – Договорились же – играем в пас!

Маленький Степа, однако, и не думал ни с кем делиться мячом, он настойчиво продолжал «водиться», пока мяч у него все-таки не отобрали…

– В свободное от уроков время Саша вместе с отцом работал в саду, занимался столярным делом, с детства стремился научиться полезному делу, хотел как можно скорее работать самостоятельно, материально помогать семье…

Нину уже не слушали совсем. Мальчишки с интересом следили за футбольной баталией, девочки – за своими сверстницами, играющими в «классики». В дальнем углу дымился костер – там сжигали сухие листья, и дым от костра медленно плыл по школьному двору, напоминая о том, что лето уже кончилось…

Настроение было паршивым. Редакционного задания я не выполнил, хорошего очерка не получится.

– Еще живы люди, которые хорошо помнят Сашу Филиппова, – его учителя, сверстники, родственники. В Волгограде живут родные брат и сестра Саши – Вера Александровна и Константин Александрович, директор школы Алексей Иванович Буланов. В Ленинграде живет участник Сталинградской битвы, разведчик, который отправлял Сашу на последнее задание…

Мы снова сели в автобус, поехали на Чарджуйскую улицу, где была немецкая комендатура. Нина еще много рассказывала, а я уже знал точно – очерк будет. В Ленинграде я встречусь с разведчиком, который давал задание Саше Филиппову, и он расскажет мне все, что знает о юном герое. Живой расскажет о живом.

Фамилии разведчика Нина не помнила, адреса тоже. Обещала узнать в экскурсионном бюро. Договорились встретиться на следующий день, у памятника Саше. Возвращаясь в гостиницу, я сочинял в уме начало очерка. Решил начать так: рано утром к памятнику юного героя-разведчика пришел пожилой человек. Положил к подножию живые цветы, сел на лавочку. И долго сидел, о чем-то задумавшись. О чем он думал? Он думал о том, что бронзовый Саша совсем не похож на того мальчишку из далекого сорок второго года, память о котором до сих пор отзывается болью в сердце…

Утром следующего дня мы снова встретились у памятника. Нина сдержала свое обещание.

Записывайте. Иван Николаевич Николаев. Живет в Ленинграде. Улица Третья Советская…

Спасибо, – машинально поблагодарил я. – Третья Советская? Да ведь это же рядом с нашей редакцией!

Глава 2
САША И МАРИЯ

О встрече мы договаривались по телефону, но я опасался, что Иван Николаевич ие очень откровенный собеседник – к моей просьбе рассказать о Саше Филиппове ои отнесся без особого энтузиазма.

Я ошибся. Мой собеседник оказался человеком общительным, как сейчас принято говорить – контактным. Лицо изрезано морщинами, словно реки на географической карте. Голос слегка хриплый – курит «Беломор». А глаза молодые, веселые, умные. Только изредка, я заметил, они теряли обычную веселость, взгляд на мгновение становился острым и изучающим. Это случалось, когда он выслушивал очередной вопрос. Я рассказал о своей поездке в Волгоград.

Вы слушали текст экскурсии «Имени Саши Филиппова»? Как он вам?

Текст как текст. Может быть, немного суховато. Дети плохо слушают.

То, что суховато, полбеды. Там вранья больше половины. Во всяком случае, в той части, где говорится о работе Саши в разведке.

– Как же так?

И снова я поймал на себе мгновенный, изучающий взгляд.-

– О Филиппове написано много. Я не писал о Саше никогда, хотя часто просили – газеты, журналы. Писали другие. Кто лучше, кто хуже, но врали все.

– Почему же вы не расскажете правду?

– Давайте так: я расскажу все, что знаю, а потом будем делать выводы.

В декабре сорок второго наша бригада находилась под Сталинградом, в поселке Векетовка. В то время я был начальником разведки бригады. После окружения немецкой группировки в Сталинграде в ноябре сорок второго командованию фронта сообщили, что окружено около 90 тысяч человек. Было решено немедленно уничтожить эту группировку. Но когда мы перешли в наступление, то встретили организованное сопротивление. Понесли потери. Возник вопрос: а сколько же на самом деле окружено?

Перед разведчиками поставили задачу – уточнить количество и состав окруженных. Но регулярные ночные поиски не давали результата. Мы ие могли пробиться в тыл дальше третьей траншеи противника, потому что она была буквально забита немецкими солдатами. Наши ночные вылазки заставили немецкое командование до двух третей войск держать ночью в полной боевой готовности.

И тогда штаб фронта принял решение: организовать агентурную разведку местными жителями, которые смогли бы пробраться в глубину обороны, в город, и добыть нужные нам сведения.

Так в бригаде появился помощник начальника разведки по агентуре. Им был Семенихин Владимир Андреевич. Его задачей было готовить агентурных разведчиков: поведение в тылу противника, знакомство с опознавательными знаками немецких войск в Сталинграде, знание того или иного оружия, разработка для каждого разведчика своей «легенды». Эта подготовка проводилась в Векетовке, где у нас был специальный дом, оставленный местными жителями. Разведчики находились там до перехода линии фронта.

Мы, войсковые разведчики, должны были сформулировать и поставить конкретную боевую задачу, переправить разведчика через линию фронта, организовать встречу по возвращении, получить данные, обработать их, сравнить с другими, сделать соответствующие выводы и доложить вышестоящему начальству.

В декабре нашей бригаде был дан приказ: ударить по противнику в районе Ельшанки и Дар-горы и оттянуть на себя как можно большее количество фашистов. Чтобы подготовиться к такому удару, нужны были точные данные о дислокации немецких войск, артбатарей, штабов и т. д. Задача сложная, выполнить ее могли только люди, хорошо знающие местность и сам город. Людей для агентурной работы нам присылали из штаба корпуса или непосредственно из городского комитета комсомола. Так к нам прибыли Саша Филиппов и Мария Ускова.

Сначала о Саше.

Он был совсем еще мальчишка, к началу войны успел закончить семь классов и вступить в комсомол. Невысокий ростом, широкоплечий, черноглазый. Серьезный, упрямый взгляд. Он был признанным лидером среди своих сверстников, за словом в карман не лез, при случае легко пускал в ход кулаки. Никогда не трусил и не сомневался в себе.

Через несколько лет после войны, в начале пятидесятых годов, я прочитал воспоминания отца Саши Филиппова. Александр Тимофеевич писал, что в семье было шесть сыновей и три дочери. Четверо старших ушли на фронт, младшему Косте было пять лет, Саше – пятнадцать. К началу войны Саша уже имел специальность – на заводе «Красный Октябрь» сдал экзамен на слесаря, а в артели имени Шаумяна – на мастера по сапожному Делу.

Комсомолка Маша Ускова была старше Саши на несколько лет. Жизнь ее, вероятно, сложилась нелегко, хотя о ее довоенной жизни я почти ничего не знал. Знал, что Мария жила одна, родных у нее не было. Еще до войны, работая на каком-то заводе, она покалечила левую руку, и рука высохла, стала неживая. Мария заправляла искалеченную руку под поясок кофты. Поначалу я сомневался, сможет ли Мария выполнять разведзадания. Все мои опасения оказались напрасными. У Маши была великолепная память, особенно зрительная. Она легко и быстро запоминала немецкие опознавательные знаки, которые мы показывали ей, калибры орудий, сразу освоила карту. Беспрекословно выполняла приказы. Маша понимала серьезность и необходимость такой подготовки. Поэтому, когда в разведку она ходила с Сашей, ее назначали старшей.

Несколько раз разведчики переходили линию фронта и доставляли в штаб бригады ценные сведения, которые всегда подтверждались. В расположении части Сашу и Марию видели многие, но кто они такие, какие выполняют задания, знали только трое: начальник штаба капитан Аглицкий, старший лейтенант Семенихин и я. Мы и провожали Сашу и Марию в их последнюю разведку. С нами были бойцы разведроты Сергей Шипоренко, Михаил Рахимов, Коля Степанов.

Было конкретное задание: разведать оборонительную систему немцев в районе Ельшанкя и дальше, на Дар-горе, где жили родители Саши, уточнить расположение штабов и артбатарей, наличие танков, минных полей и так далее.

Линия фронта проходила по Купоросной балке – неглубокому оврагу, который тянулся на несколько километров. Справа – обрывистый берег Волги, слева – Лапшин Сад. Решено было переходить рядом с берегом, в наименее укрепленном районе.

Ночь была темная, безлунная. Мела легкая метель. Тихо, никаких выстрелов. Саша и Мария сняли маскхалаты, оставшись в своей обычной одежде, в какой всегда ходили на задание. На Маше – старенький ватиик, за спиной торба с продуктами.

Саша в черном драповом пальто не по росту, на голове шапка-кубанка. Эту шапку Саше пошили бойцы нашей бригады. Разведчики были готовы выполнить задание.

«Легенда» у Саши и Марии была прежняя – «брат и сестра». Сестра с братом ходят по окрестным селам, меняют вещи на продукты. В то голодное время жители оккупированных районов города часто отлучались в соседние села в поисках пропитания. В торбах у Саши и Марии лежали черный хлеб, старое сало, крупа.

Сергей Шипоренко привязал к Сашиной руке шпагат, другой конец держал сам. Один рывок – можно ползти, два – лежать иа месте. Саша и Мария спустились в балку. Прошло несколько минут, мы вели наблюдение. Ничего подозрительного. Шипоренко дернул веревку – пошли! Ответный рывок – поняли! Мы ждали еще час, и ушли, убедившись, что разведчики благополучно перешли линию фронта. Оставили двух бойцов с пулеметами. Теперь здесь будет дежурство трое суток – срок выполнения задания. Степанов и Рахимов должны были встретить разведчиков в любое время дня и ночи и прикрыть в случае необходимости.

Прошло трое суток. Саша и Мария не вернулись.

Через несколько дней в Сталинград была переправлена опытная разведчица Федосья Михайловна Пирогова. Вернувшись, она доложила, что Саша и Мария были схвачены немцами и казнены. Их долго держали в комендатуре, пытали, и, ничего не добившись от разведчиков, повесили их у церкви на Дар-горе. Три дня фашисты не разрешали снимать трупы, а потом, ночью, тайно закопали их. Где – этого Пирогова не смогла узнать.

Когда Сталинград был освобожден, нам было дано задание: найти тела Саши и Марии и похоронить их со всеми воинскими почестями. Это была нелегкая задача – город лежал в развалинах, почти все здания были разрушены, не было даже очертаний улиц…

С помощью местных жителей 12 февраля 1943 года специальная комиссия нашей бригады откопала останки разведчиков и похоронила их в сквере на Рабоче-Крестьянской улице. На могиле был поставлен маленький деревянный памятник.

Саша и Мария выполнили задание. Мы были уверены в этом. Разведчиков схватили у Купоросной балки, у самой линии фронта. Это говорит о том, что они возвращались с задания. Им оставалось только перейти балку в том месте, где их ждали. Но они не успели.

Было много версий и предположений – как их схватили? Считаю, что наиболее вероятно следующее: Сашу и Марию выследили полицаи, знавшие про частые отлучки Саши из города. Очень возможно, что этими предателями были два перебежчика из нашей бригады, которые перешли на сторону немцев в одной из разведок боем. Один из них был убит при штурме города, другого взяли в плен. Предателя не успели расстрелять, он сам повесился на веревке, сделанной из собственных кальсон.

Командование бригады представило Сашу и Марию к награде: ордену Отечественной войны I степени. Но случилось так, что наша бригада вскоре была расформирована, мы отправились воевать дальше, на Курскую дугу, а наградные листы, по-видимому, где-то затерялись. Саша Филиппов посмертно был награжден Сталинградским обкомом ВЛКСМ орденом боевого Красного Знамени и медалью «За оборону Сталинграда».

А Маша Ускова была забыта.

Я часто бываю в Волгограде. Встречаюсь со старыми фронтовыми друзьями, брожу по городу, по берегу Волги и все вспоминаю, вспоминаю…

Вот я иду по улице Саши Филиппова, вижу дом, в котором ои жил, мемориальную доску на ием. На Рабоче-Крестьяиской улице всегда останавливаюсь у памятника Саше. И будто бы не прошло с тех пор четыре десятка лет, и Саша, как живой, перед моими глазами – слышу его голос, вижу независимую, слегка вразвалочку, походку и лихо заломленную набок шапку-кубанку.

И вижу Марию. Я всегда вижу их рядом. Черная ночь, метет поземка, справа затянутая льдом Волга, бойцы в маскхалатах – Саша и Мария идут в свою последнюю разведку. Как брат и старшая сестра. Для меня они такими и остались – неразлучными в жизни и смерти.

Глава 3
РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО

– Как это могло произойти? Почему была забыта Мария?

Тут много причин. Наградные листы, как я уже говорил, потерялись – это случалось на войне, хотя и не часто. Сашу, как известно, наградили позже. Почему не представили к награде Марию? Можно только гадать. Мы уже воевали далеко от Сталинграда и ничего не могли рассказать о ней. Родных у нее ие было, в Бекетовке, естественно, никто не знал о работе Марии в разведке. А Саша был знаменитостью – вся Дар-гора знала его, и он знал всех. У Саши остались мать, отец, братья и сестры, учителя, которые учили его в школе, соседи и знакомые… У Марии не было никого.

Иван Николаевич, существуют ли какие-нибудь документальные данные, где говорится, что Мария была казнена вместе с Сашей?

Вот, прочитайте. Это цитата из книги первого секретаря Сталинградского обкома партии Алексея Семеновича Чуянова «На стремнине века».

«…Начальник разведки 96-й стрелковой бригады, действовавшей в Ворошиловском районе города… Николаев Иваи Николаевич отдельным донесением сообщил, что на Дар-горе фашисты повесили трех наших партизан-разведчиков, комсомольцев. Среди них Саша Филиппов. Ему только исполнилось шестнадцать лет…»

Но здесь нет фамилии Усковой! И почему он пишет, что повесили троих?

Потому что третьим был какой-то неизвестный парень. Впервые мы узнали о нем от Федосьи Михайловны Пироговой, потом – от очевидцев, которые сами видели казнь. Никто этого парня не знает. Как он оказался вместе с Сашей и Марией, неизвестно. Мы похоронили его в той же могиле.

– А вы пытались восстановить справедливость?

– Уже много лет пытаюсь. И единственное, чего добился – того, что из текста экскурсии «Имени Саши Филиппова» вообще выбросили сведения о Марии. Не удивляйтесь, это действительно достижение. У меня есть старый текст, можете убедиться.

Николаев достал из стола старую, пожелтевшую папку с текстом экскурсии. На титульном листе значилось, что он был составлен в 1976 году Волгоградским бюро путешествий и экскурсий. На семнадцатой странице впервые была упомянута Мария Ускова.

«…Мария Ускова была студенткой Московского химико-технологического института, куда она поступила после школы без экзаменов, закончив школу с отличием. В войну Мария с сестрой переехали в Сталинград. Эта волевая девушка с черными глазами, непокорными каштановыми локонами работала на окопах. А когда фашисты оккупировали Сталинград, убили ее сестру, Мария ушла в разведку. Как хорошо знающей немецкий язык ей поручали немало сложных операций. На этот раз в разведку она пошла вместе с Сашей под видом брата и сестры. Вроде бы они хотят выменять вещи на продукты. Была зима, холодно. Ночью они попросились переночевать к одной старухе, полицай их выследил и выдал немцам».

А вот как описывалась казнь разведчиков:

«Когда в декабре 1942 года партизаны (М. Ускова и С. Филиппов) были схвачены фашистами, то их привели сюда. Этот дом Саше был знаком. На карнизе дома висела табличка на русском и немецком: „Комендатура“.

Арестованных встретил высокий пожилой офицер, он посмотрел на партизан и приказал отвести их в небольшой домик, где была камера предварительного заключения. Немецкие солдаты погнали арестованных, подталкивая прикладами автоматов. Мрачно выглядела камера предварительного заключения. В ней было темно. В маленькое окошечко, заделанное железной решеткой, еле-еле проникал свет. Через несколько часов сюда же в камеру втолкнули парня (имя его иеизвестио). Он упал, повалился на пол. Мария и Саша подбежали к нему, помогли подняться на ноги. Саша взглянул на измученное лвцо парня с большими кровоподтеками под глазами. Теперь в камере их было трое. Здесь их свела одна судьба. Все они любили свой народ, свою Родину. Во имя мира и счастья на земле они шли на подвиги. Герои были уверены в том, что будет стерт с лица земли ненавистный фашизм. Вот почему партизаны не шли ни на какие уговоры, когда им предлагали деньги, обещали жизнь и свободу. Ведь ати палачи, безжалостные люди, запугивали партизан, рассказывая им о том, что в Сибири стоят морозы по 50 градусов, там на лету замерзают птицы, люди спят в шубах. Но героев ничего не пугало. Находясь в камере, Саша думал только об одном – убежать к своим и все рассказать. Трое суток он провел в камере. Его допрашивали, а после допросов юноша подвергался нечеловеческим пыткам. Палачи избивали Сашу плеткой. Но он не молил о пощаде, когда ему ко лбу прикладывали горящую сигарету, и тогда, когда выворачивали руки.

Так трое суток напролет. От пыток став, как тень. Ждал сталинградец-патриот Последний в жизни день.

И он наступил.

После мучительных пыток разведчиков повели на казнь. Вот мы и поедем по дороге, по которой Сашу вели на казнь. Это был последний путь. 7 декабря 1942 года. Стоял мороз. Солнце низко нависло над заснеженными крышами. Падали снежинки. В такой холодный морозный день Саша шел по снегу, словно по горячему песку.

Снег под ногами, словно холст, Вдали стоит мороз. И гордо, смело, во весь рост Сашок на смерть идет.

Бессильная, безысходная ярость душила Филиппова – убежать и только убежать. Он знал, куда и зачем его ведут.

…Арестованных подвели к дереву. Саша поднял глаза и увидел, что на акации, как змеи, висели три веревочных петли. Он знал, что идут последние минуты его жизни. Но Саша не встал на колени и не стал просить пощады. В последний раз обратился гестаповец к Саше с вопросом: „Если расскажешь все – отпустим“.

Саша ответил: „Ты, гад, за кого меня принимаешь? Нас не возьмешь и все равно вам всем крышка!“ После этого он вступил в борьбу с мерзавцами, пытался бежать, но не удалось. Долгов время сопротивлялся, но палачи связали ему руки, поставили на ящик, и холодная веревка обвила Сашину шею. Он напряг все силы и крикнул: „Все равно наши придут и перебьют вас всея как бешеных собак!“

Ящик выбили. Тело повисло на веревке».

– В этом тексте – сплошные выдумки. С какой стати мы стали бы посылать разведчиков в район завода «Красный Октябрь»? Это в другом конце города, а нас интересовали сведения о противнике непосредственно перед фронтом наступления бригады. О Маше Усковой и говорить нечего – здесь она превратилась в студентку московского института, прекрасно знавшую немецкий язык…

– Откуда в туристском бюро брали эти сведения?

– Из книги волгоградского писателя Александра Ивановича Ширяева, называется книга «На заре». Это повесть о Саше Филиппове. Вышла она в конце пятидесятых годов, и, как это часто бывает, люди стали воспринимать эту книгу как документальную – что написано, то и было. А было-то совсем не так. Я написал письмо Ширяеву, он мне ответил. Сейчас найду письмо, прочитаете. Вот моя переписка с Волгоградом. Со школами, с официальными учреждениями. Вот вы спрашивали, пытался ли я восстановить справедливость? Пытался, в этих письмах и есть ответ на вопрос. Только переписка эта так и осталась перепиской. Вот оно, письмо от Ширяева.

«Уважаемый Иван Николаевич! Получил от Вас сразу два письма – на Союз писателей и на дом. Благодарю.

О туристском маршруте „Имени Саши Филиппова“ слышу впервые от Вас. Очень хорошо, что Вы хотите внести ясность в этот вопрос, в историю Саши и Марии, тем более, вы были участником Сталинградской битвы.

Моя повесть „На заре“, подчеркиваю, художественная повесть, не преследовала цели дать перечень мест, событий и т. д.

Поэтому Вам лучше знать, где действовал Саша Филиппов, Вы ведь были связаны с ним.

О Марии Усковой. В книге это вымышленный образ. Я ничего не знаю о ней. Ее биографию я придумал. Так что если Вы располагаете документальными данными о Марии Усковой – это замечательно…»

Вот и судите сами. Сорок с лишком лет прошло с тех пор. История Саши Филиппова стала как бы незыблемой, официальной. И кому какое дело сейчас до того, что в этой истории – правда, а что – вымысел. О Маше вообще не знают. Так, слышали кое-что, краем уха, была какая-то студентка…

И все же непонятно, сразу после войны были ведь в Сталинграде люди, которые знали о Марии? Работники обкома, райкома комсомола, местные жители, которые видели казнь. Вы сами говорите, на могиле был поставлен деревянный памятник и на нем – имена Саши и Марии.

С памятником тоже странная история вышла. Несколько лет назад я узнал – после захоронения фамилия Марии с памятника исчезла. Кто-то стер, уничтожил ее.

Почему?

Это самый больной вопрос. Потому что кто-то пустил слух, будто бы Мария выдала Сашу, что она – предательница. В появлении этого слуха ничего странного нет, часто немцы сами распространяли подобную информацию, чтобы опорочить честных людей. Но известно и то, что людская молва бывает очень стойкой и продолжительной…

Значит, нужно доказать, что Мария, как и Саша, заслуживает памяти, она героиня, разведчица…

Чтобы доказать, нужно очень многое знать. Кто такая Мария? Откуда она взялась? И была ли она вообще? Где родилась, когда? Где училась, работала? А может, и не было никакой Марии – все это выдумки?

Но вы-то живы!

И не только я, есть еще люди, которые помнят Марию. Генерал Аглицкий, например, бывший наш начальник штаба, он сейчас в Москве живет. В Сочи – Сережа Шипоренко, Семенихин – в Новосибирске, Замяткин Алексей Иванович – этот в Свердловске… А помнят ли они Марию, не уверен. Очень много лет прошло…

Но есть люди, которые видели казнь, они подтвердят, что Марию повесили вместе с Сашей.

Даже если такие люди найдутся, их слова к делу не подошьешь. Нужны документы, бумаги.

Значит, все дело в бумажке?

Увы. Вопрос очень серьезный. Не забывайте, что на репутация Марии лежит темное пятно – подозрение в предательстве. И хоть оно неофициальное, слухи живут до сих пор, я уверен в атом.

Но надо же что-то делать! Давайте будем искать, добиваться, требовать…

Если я правильно понял, вы согласны помочь? А как же очерк о Саше Филиппове?

Закончим поиски – иапишем и очерк.

Я сказал это с легкостью, еще не зная, что поиски эти затянутся на годы…

Через два дня мы встретились с Николаевым вторично, уже в редакции «Костра». На этот раз историю Саши и Марии слушали уже все сотрудники журнала. Закончив рассказ, Иван Николаевич спросил:

– Может быть, есть какие-нибудь вопросы?

Вопросов не было. Решение было единодушным – «Костер» начинает поиск. Поисковую операцию условно назвали «Мария», возглавить ее поручили Николаеву.

Поиск решено было разбить на три части.

Первая: найти людей, кто знал и помнил Марию Ускову по работе в разведке 96-й отдельной стрелковой бригады.

Вторая: восстановить довоенную биографию Марии – где родилась, училась, кто были ее родители. Найти ее соседей в Бе-кетовке, выяснить, на каком заводе и в какое время она работала, что это был за завод, и т. д.

Третья: попытаться узнать подлинную историю гибели Саши и Марии, найти очевидцев, точно определить место казни.