Текст книги "Район «Зеро»"

Автор книги: Александр Тамоников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Какие стоматологи? О чем ты?

– В Москву я ездил, у нас доктора так протез поставили, что челюсть не закрывается. Посему с утра на хор и не пришел.

– Вот ты о чем! Своему художественному руководителю это объясни.

– Так у вас в ДК телефон только у тебя есть.

– Ладно, я ему скажу, почему тебя не было на репетиции.

– Ага, скажи, будь добр. А я погуляю по парку. С севера ветер холодный, как бы чего не надул, а мне свежий воздух надобен.

– Да гуляй ты сколько хочешь.

Ревко положил трубку.

Он бы мог общаться с нужными людьми свободно, но сейчас, когда принято решение о размещении секретного объекта, КГБ вполне мог подключиться к прослушиванию служебных телефонов руководителей разного уровня. А что узнают комитетчики из состоявшегося разговора? То, что какой-то Никифоров, действительно занимающийся в народном хоре области, ездил в Москву лечить зубы. Его послали там куда подальше, и он сообщил причину невыхода на репетицию. Офицеры КГБ даже слушать это не станут.

А Никифоров передал главное. С шефом он встретился, инструкции получил и готов передать их в парке.

Директор вышел из кабинета, заглянул к Макаровой.

– Я дойду до поликлиники, Маргарита. Если кто-то будет звонить, ответьте, пожалуйста.

– Да, конечно, Ефим Макарович. Большой привет Екатерине. Может быть, завтра, в субботу, встретимся? Я поговорю с мужем, можем съездить в охотничий домик, там сейчас хорошо. Все распускается.

– Я не против, но Петр Тимофеевич всегда так занят.

– Это да, должность. Но вдруг удастся договориться.

– Мы с Катей будем только рады.

Ревко вышел из Дворца культуры и двинулся в парк.

«Эту вот женщину я должен убить, – подумал он. – Жалко ли мне ее? Странный вопрос. С одной стороны, она не сделала нам ничего плохого, с другой же – потенциально может это устроить. Что поделать, раз такая у меня работа? Конечно, лучше было бы обойтись без этого, но ставить под угрозу свою жизнь из-за какой-то бабы глупо. Однако хватит, вопрос решен. Быстрее бы Ева сделала смертельное зелье».

Никифоров сидел на той же скамейке, что и прежде.

Ревко устроился рядом с ним и сказал:

– Быстро ты управился, Иван Сергеевич.

– Так уж вышло. Соболев словно ждал меня. Позвонил я, и уже через полчаса мы встретились. Да и на дороге обошлось без проблем. Меня ни на одном посту ГАИ не остановили.

– Что передал шеф?

– На словах только то, что известие о делах в Верховске застало руководство врасплох. Такого не ожидал никто. Ну а остальное в инструкции. – Он достал конверт, осмотрелся и передал Ревко.

Тот положил его в карман.

– Что дальше? – спросил Никифоров.

– Дальнейшие действия зависят от того, что в инструкции. Ознакомлюсь, доведу, если потребуется. Тебе же находиться дома. Машину держать в готовности. Вдруг пригодится.

– Что, и на прогулку нельзя выйти?

– В пивную тоже.

– А как же новая резина?

– Вот прямо сейчас езжай к продавцам, покупай, ставь. До вечера можешь закончить свои дела. А прогулка? На балконе подышишь чистым воздухом.

– И с соседом выпить нельзя?

– Нет. Никаких соседей и пьянок. Я дам тебе время расслабиться. Впрочем, как я уже сказал, наши действия будут полностью зависеть от того, что ты привез. Все, расходимся. Будешь нужен – позвоню.

Ревко поднялся, покинул парк и зашел в поликлинику.

Жена его заканчивала работу в первую смену, и они решили пообедать в ведомственной железнодорожной столовой, где готовили вполне сносно.

После обеда, провожая супругу до остановки, Ревко сказал:

– Едва не забыл. Маргарита тебе привет передавала, предложила вместе поехать за город.

– Зачем ты мне это говоришь?

– За тем, что если Маргарита уговорит Макарова, а тот окажется свободным, то придется ехать.

– Ну и что? Надо – поедем.

– Ты по возвращении домой займись препаратом.

– Планируешь за городом отравить Риту?

– А ты успеешь до завтра подготовить яд?

– Не знаю. Постараюсь.

– Постарайся, дорогая.

– Мне надо пятьсот рублей.

– Зачем?

– У нас врач один продает новую джинсовую юбку и куртку. У него был фарцовщик. Я бы тоже не прочь купить.

– И как ты объяснишь такую покупку? Не в плане денег, их можно было и скопить. Но откуда у тебя взялись те вещи, которые в советских магазинах не продаются?

– Понятно. Денег не будет.

– Занимайся работой. В Штатах купишь себе все что угодно.

– Когда это будет, Клаус?

– Не знаю, но не торчать же нам всю жизнь в этой грязной России.

– Ладно, я все поняла. Надеюсь, сегодня ты не задержишься?

– Нет. Приду вовремя.

– Что на ужин приготовить?

Ревко усмехнулся и ответил:

– Себя.

Ева серьезно взглянула на него и заявила:

– Это понятно. Из еды что?

– На твое усмотрение. У тебя прекрасный вкус.

– К нему бы еще нормальные магазины. А то зайдешь, а выбрать нечего.

– Это ты напрасно, сейчас с продуктами стало более-менее.

– Хорошо, дорогой. До вечера.

– До вечера, любовь моя.

Проводив Еву, Ревко вернулся в свой кабинет, убедился в том, что никто неожиданно зайти сюда не сможет, вскрыл конверт и вытащил из него самое обычное письмо, не содержащее никаких тайн. Он взял из шкафа томик Лермонтова, открыл его на последней странице. Вскоре инструкция приняла свой истинный вид. Ревко внимательно прочитал ее, сложил лист, поджег зажигалкой, прикурил сигарету и задумался.

По приказу Соболева-Гербера Линге должен был установить связь с неким типом, который был когда-то начальником полиции в одном из районов Белоруссии и прислуживал гитлеровцам, а стал добропорядочным советским гражданином, водителем в колхозе «Ильич» села Баранино. Теперь его звали Губаровым Матвеем Егоровичем, в прошлом – Кучером Федотом Степановичем. В инструкции были кратко описаны кровавые деяния этого субъекта.

Связь установить приказано было через Никифорова, который лично знал предателя. Ревко должен был встретиться с этим Кучером-Губаровым и приказать ему собрать группу, которую контролировал человек, известный этому иуде. Проще говоря, это была банда, состоявшая из уголовников, отбывших в разное время сроки за различные преступления. Этой банде предстояло… но это потом. Сначала контакт.

Ревко подумал, надо ли ему посвящать Гербера в свои планы насчет Маргариты Макаровой прямо сейчас, пока это можно сделать, и решил, что не стоит. У шефа наверняка возникнет слишком много вопросов, отвечать на которые у него никакого желания не было.

А вот Никифорова ему предстояло отправить в Баранино сегодня же. Завтра суббота. Бывший полицай может уехать из села.

Ревко снял трубку, набрал номер и услышал длинные гудки.

«Видимо, пенсионер отключил телефон и завалился спать, – подумал он. – Позвонить позже или пойти к нему домой? Это нежелательно, хотя кому какое дело, для чего к пенсионеру зашел директор Дворца культуры, да и мало кто в доме знает, кто я такой. Но все же лучше еще раз позвонить, перед тем как идти домой».

Чуть позже с ним связалась сотрудница управления культуры. Она предупредила его о комиссии, которая должна проверить работу Дворца культуры в сроки, которые будут доведены дополнительно. Ревко выслушал эту даму, обладающую сухим, каким-то каркающим голосом, и заверил ее в том, что готов к любым проверкам.

Постепенно рабочий день подходил к концу.

В 16.50 к нему заглянула Макарова.

– Вы на месте, Ефим Макарович? Я думала, уже ушли.

– Да собираюсь уже.

– Муж за мной служебную машину обещался прислать. Поедете с нами?

– Нет. Это лишнее, доберусь на общественном транспорте.

– Я тоже говорила Петру, что не надо присылать машину, да разве он послушает?

– Семье секретаря обкома машина положена.

Маргарита Аркадьевна вдохнула:

– Где эта семья? Сын в Англии, Петр стал каким-то замкнутым, все в каких-то думах, постоянно задерживается на работе, выезжает в районы на несколько дней. Семья, Ефим Макарович, – это громко сказано.

– По-моему, вы преувеличиваете, Маргарита.

– Может, я сегодня уговорю его выехать в лес. И вы с Катей обязательно с нами. – Женщина вздохнула и продолжила: – Вот у вас семья, хоть и нет детей, извините. Со стороны видно лучше.

– Да, Екатерина замечательная жена, хозяйка, женщина.

– Рада за вас. Я с ней созвонюсь позже, если вы не против.

– Отчего я должен быть против? Конечно, звоните.

– А вот и машина. Побежала я.

– До свидания, Маргарита Аркадьевна.

Когда она закрыла за собой дверь и по коридору простучали каблуки ее туфель, Ревко прикурил сигарету и пробурчал себе под нос:

– Вот и подтвердила ты, Рита-Маргарита, правильность моего решения. Не поймешь ты мужа, собирающегося на Запад, предательства не простишь. Если оставить тебя в живых, то совсем скоро ты превратишься в серьезную угрозу. А этого допустить нельзя.

Ровно в шесть вечера, когда в ДК почти не осталось сотрудников, лишь кассиры, билетерша да механик, Ревко вновь набрал номер Никифорова.

На этот раз пенсионер недовольно, раздраженно, но ответил:

– Да!

– Чего так кричишь, Иван Сергеевич?

– А, это вы? А я думал, опять ошиблись номером.

– В каком смысле опять? – поинтересовался Ревко-Линге.

– Да звонил какой-то придурок. Ольгу ему подавай. Ответил я, что нет здесь никакой Ольги. А он мне говорит, что не мог ошибиться, называет мой номер. «Значит, – говорю, – кинула тебя твоя Ольга, назвала первый пришедший в голову номер, чтобы отделаться, попала на мой». Парень разозлился, матерился шибко.

– Почему ты раньше не сказал мне об этом?

– Да не стоит на всяких недоумков внимание обращать.

– А если это не случайный звонок?

– Нет, обманула бабенка ухажера, и все дела.

– Выходи в парк, дело есть.

– Что, опять? Я, между прочим, человек в годах, мне отдыхать больше надо.

– Я думаю, материальная компенсация вполне заменит отдых.

– Это другое дело. Идти туда же, куда и всегда?

– Да.

– Лады, сейчас оденусь и выйду. – Никифоров положил трубку.

Ревко задумался:

«Что мог значить этот звонок? Действительно случайное совпадение или?… Хотя какой интерес для милиции и тем более КГБ мог представлять пенсионер? А вдруг все же где-то допущена ошибка? Черт, я так скоро буду от каждого столба шарахаться. Нет у комитетчиков никаких зацепок по нашей агентурной сети, развернутой в Переславе. Иначе они работали бы по-другому, и я заметил бы это».

Ревко попрощался с гардеробщицей, выбрался в парк, прошел на аллею. Никифоров уже сидел на скамье и постукивал клюкой, которую зачем-то иногда брал с собой.

Ревко присел рядом.

– И что за дела? – тут же спросил Никифоров.

– Надо навестить господина Губарова-Кучера.

Пенсионер с удивлением посмотрел на агента американской разведки:

– Он-то вам зачем сдался?

– Если был бы не нужен, я бы тебя не посылал.

– Вы, наверное, забыли, Ефим Макарович, мне седьмой десяток идет, я вам не молодой жеребец, чтобы скакать туда и обратно.

Ревко достал двести рублей.

– А так, Иван Сергеевич?

– Это другое дело. За эти деньги можно съездить.

– Вот и договорились.

– Завтра с утра и поеду.

Ревко покачал головой.

– Нет, сегодня.

– Это что, в ночь?

– Ночью даже лучше. Меньше машин на дороге. И пост ГАИ в Верховске закрыт. В районе не хватает людей, инспекторов выставляют только до девяти вечера.

– Это я знаю. Ладно, в ночь так в ночь.

– В самом райцентре светиться тебе не стоит, там патрульная служба. На въезде в Верховске следует обогнуть колхоз и следовать по улице Коммунарской, на Окскую не выходить, за поворотом идти по грунтовке вдоль реки. В Баранино на улицы не въезжать, проехать по берегу и встать за огородом. Зайти от Оки во внутренний двор. Разговор с Губаровым вести в саду, чтобы жена не слышала. Понятно?

– Понятно. Что передать?

– А передать надо следующее. Закончилась спокойная жизнь, пора потрудиться на тех людей, которые из полицая Кучера сделали гражданина, даже товарища Губарова. В понедельник ему надо быть здесь, в парке, в тринадцать десять. Это все.

– Из-за этого ехать в село?

– По-моему, кто-то уже получил деньги за работу. За одну поездку столько, сколько рабочий, я уж не говорю о пенсионерах, в месяц не получает.

– Хорошо. Значит, в девять вечера закроется пост ГАИ в райцентре. Получается, что мне надо быть там где-то в десять. От Переслава до Верховска пятьдесят два километра, еще где-то три-четыре по городу. Перед мостом пост ГАИ областного отдела. Там меня, пенсионера, если остановят, то сразу и отпустят. Спокойной езды около часу. Выезжать в девять надо, так?

Ревко пожал плечами.

– Тебе виднее.

– Да, в районе девяти. Тогда в десять буду в Верховске, потом объезды, грунтовка и километр до Баранино. Стало быть, во двор я войду где-то в одиннадцать. На селе люди ложатся рано. Новости посмотрят, и отбой у них.

– Ничего, разбудишь. Кстати, у него собака есть?

– Гусар-то? Есть. Как раз во дворе на цепи сидит. Злой пес, но знает меня. Возьму ему кусок колбаски да мослов, что остались от холодца.

– Запомни, жена Губарова Зинаида не должна слышать вашего разговора.

– Не услышит. Матвей смекнет, в чем дело, не пустит ее.

– Тогда счастливого пути, Иван Сергеевич.

– По возвращении позвонить?

– С ума сошел? Это будет часа в два.

– Когда же тогда доложить о результатах поездки?

– Завтра с утра. Ты из дома не выходи, я сам тебе позвоню.

– Хорошо. Спокойной ночи, Ефим Макарович, – сказал Никифоров, встал и направился к выходу из парка.

Ревко покурил десять минут и двинулся следом. Он поймал такси и доехал до дома.

Жена встретила его в расстройстве.

– Что случилось, Ева?

– Звонила Маргарита. Макаров отверг ее предложение совместно отдохнуть в охотничьем домике. Видите ли, у него много работы.

– Он прав, – проговорил Ревко, снимая туфли и обувая домашние тапки. – Сейчас, когда русские задумали разместить в одном из районов области секретный объект и должны это сделать быстро, секретарю обкома не до отдыха.

– Но можно было хоть на день выехать на природу. Может, мы одни, без них? Возьмем палатку, продукты, удочки для тебя.

Ревко обнял супругу.

– У меня, Ева, тоже работа. И у тебя. Кстати, что у нас по препарату для Риты?

– Он уже готов.

– Вот как? Молодец. Покажи.

– Да что в нем интересного? Жидкость в ампуле.

– Я хочу посмотреть.

– Хорошо. Пойдем.

Они прошли в гостиную. Ева достала из комода небольшую стеклянную ампулу со снимаемым верхом.

– Смотри. Обычная, совершенно прозрачная жидкость.

– Ты уверена, что яд подействует не сразу?

– Конечно. Меня учили этому почти два года.

– Ну да, ты же специалист в этом деле. Значит, надо вылить содержимое ампулы в кофе. Через два дня у жены Макарова случится сердечный приступ, который приведет к смерти, и экспертиза не покажет ничего, так?

– Да, дорогой.

– Значит, в понедельник Маргарита примет яд и в среду умрет.

– Ты заберешь ампулу, или надо поставить ее на место?

– Зачем мне таскать ее с собой? Поставь в комод.

Супруги поужинали.

Ревко курил на кухне, пока чистюля Ева мыла посуду.

– Я получил инструкции от Гербера, – проговорил он.

Ева, не отрываясь от своего занятия, спросила:

– И что в них, могу я узнать?

– Конечно, мы же одно целое. Гербер задумал рисковую операцию. Пока идет подготовительный этап, но и он сопряжен с опасностью и привлечением местных уголовников. – Ревко рассказал жене и коллеге о планах Гербера.

Ева кивнула и произнесла:

– Согласна, план рисковый, но иначе не получится пробиться к объекту.

– Это да. Но что дальше?

– По-моему, это ясно.

– Тебе ясно?

– Да, объект должен быть уничтожен.

– Ты представляешь, какие это вызовет последствия?

– Но русские сами виноваты в том, что смертельно опасное оружие решили хранить в центре страны, хотя уж где-где, а в Союзе полно мест, где до сих пор не ступала нога человека.

Ревко задумался, затушил окурок и проговорил:

– Мы и рассчитывали, что подобные объекты будут размещены где-нибудь в тайге.

Ева присела напротив мужа:

– Мы это кто? Ты, я, Гербер, его жена Мели?

– Мы, это ЦРУ.

– Тогда ответь на такой вопрос. Если в Лэнгли рассчитывали, что химическое и биологическое оружие русские спрячут от уничтожения в Сибири, то почему мы работаем здесь, а не где-нибудь в Красноярске?

– Очевидно, что в разведуправлении просчитывали различные варианты размещения хранилищ. Перед внедрением в Переслав нам ставилась задача, совершенно не связанная с бактериологическим оружием. Мы должны были… впрочем, ты это и сама знаешь. Ну а теперь, естественно, нас переключили на секретный объект ноль-ноль-два.

Ева тоже взяла сигарету прикурила, поморщилась и сказала:

– Какую же гадость делают эти русские! Совсем не то, что наши марки.

– Ты еще не привыкла.

– Мне бы бросить. Но не получится. Ничего уже не изменить. И еще я хотела сказать, что хочу тебя!

Ревко улыбнулся:

– С этого и следовало начать.

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу тебя всегда. Иди в ванную.

– Да, дорогая, я уже ушел!

Глава 3

Никифоров отправился в путь в 21.10. Город он проехал спокойно, а вот перед мостом через Оку, на посту ГАИ его остановили. Молодой бравый сержант отработанным и небрежным движением крутанул жезл и направил его к обочине. Было заметно, что милиционер красовался тем, что научился так виртуозно обращаться с обычной в принципе палкой.

– Черт побери! – буркнул Никифоров. – Только тебя мне и не хватало. – Он нажал на тормоз, съехал на обочину, остановился.

К машине подошел гаишник.

– Младший сержант Колобов, попрошу документы, гражданин.

Никифоров вздохнул:

– И сдались тебе, сынок, мои документы? Я не в тех годах, чтобы ездить без прав.

– Извините, повторяю, попрошу предъявить документы.

Младший сержант покручивал жезлом, и это ему нравилось. Борзый паренек, фуражка на затылке, портупея ослаблена, взгляд самонадеянный. Как же, в люди выбился. Посмотреть бы на него, когда ствол пистолета уткнется в лоб. Обделается, это как пить дать.

– Ну документы, так документы. – Никифоров предъявил водительское удостоверение, паспорт.

Младший сержант их посмотрел и спросил:

– И далеко, отец, едем?

– Куда же мне далеко-то? В Сибово.

– Прописан в Переславе, а чего в Сибово забыл?

– Тебя это касается?

Инспектор бросил взгляд в паспорт.

– Меня, Иван Сергеевич, здесь все касается.

– Дружок мой фронтовой приболел, позвонил, просил приехать.

– Ага! Ну если товарищ фронтовой, то другое дело. Документы в порядке, можете ехать. Счастливого пути.

– Я вернусь, пока ты дежурить будешь. Проведаю товарища и вернусь.

– Дело твое, отец, – сказал младший сержант, завидел грузовую машину, приближающуюся к посту, и отошел.

Никифоров включил передачу, выехал на дорогу и повел «Победу» к мосту, за которым сразу свернул в сторону Верховска. У районного центра пост был уже снят. Водитель свернул направо, обогнул территорию колхоза «Верный путь», и машина оказалась на улице Коммунарской. Фонари на столбах почти не горели, светились только переулок Павлика Морозова и площадь Ленина.

Никифоров миновал поворот на улицу Окскую, где спокойно мог оставить подвеску прямо сейчас, спустился до грунтовки. По ней и повел машину, не превышая скорость в сорок километров в час. У парома никого не было. Не встретил ни единой живой души связной Линге и на задах села Баранино.

Он остановил машину напротив самодельного частокола ограды участка Губарова. Выйдя из «Победы», Никифоров осмотрелся, прислушался, легко для своих лет перемахнул через городьбу, пошел по огороду и саду, выбрался во двор. К нему, гремя цепью, метнулся пес.

– Гусар, ты что, не узнал?

Пес дружелюбно замотал хвостом.

Никифоров бросил ему кусок колбасы, который тут же исчез в пасти, высыпал в миску кости, оставшиеся от приготовления холодца. Пес уткнулся в них мордой.

Никифоров подошел к кухонному окну, постучал.

Жена Губарова Зинаида услышала шум, толкнула в бок мужа.

– Матвей, никак, со двора в окно стучали.

– Да кто там может быть? Полночь уже.

– Говорю, стучали, сама слышала.

Тут и Губаров услышал повторный стук.

– Что за черт? И Гусар не лает. Значит, кто-то свой?

– Может, кто из правления колхоза?

– Какого к черту правления, Зинка? Спят все.

– Так ты говорил намедни, что с утра надо с Манюхиным за запчастями ехать?

– И чего?

– Так передумал насчет утра заместитель председателя, вот и явился.

– Со двора?

– Да, не он это. Я боюсь, Матвей.

– Не бойся, лежи смирно, я пойду посмотрю, кого это принесло.

– Ружье возьми.

– Топора хватит. – Губаров в исподнем зашел на кухню, сдвинул шторку, увидел физиономию Никифорова и буркнул: – Твою мать, кого не ждали!

Он кивнул. Мол, чего приперся?

Никифоров указал на двор. Выходи, дескать.

Хозяин дома надел на нижнюю рубаху душегрейку, брюки, обул сапоги.

Жена высунулась из спальни и спросила:

– Ты что задумал, Матвей?

– Во двор выйду, знакомец из Переслава приехал, Никифоров.

– А чего он сейчас-то?

– Вот и проведаю. А ты спи. За мной не ходи, поняла?

– Нет охоты из теплой постели вылезать. Ты только побыстрей.

– Спи! – сказал муж и через сени вышел во двор.

– Приветствую, Матвей Егорович! – с улыбкой проговорил Никифоров.

– Нашел время. Чего притащился?

– Дело есть, сам знаешь, по своей воле не поехал бы. Пойдем в сад, там поговорим.

– Погоди! – Губаров забрел в сортир, вышел оттуда и спросил: – Долгий разговор?

– Нет.

– Тогда говори тут.

– А жена не подслушает?

– Зинка-то? Не посмеет, да и боится она всего.

– Ладно. Тогда слушайте, господин Кучер.

Бывший начальник полиции быстро огляделся и прошипел:

– Ты с дуба рухнул? Никто не знает моей настоящей фамилии, даже Зинка. Я и сам уже начал ее забывать.

– А вот Клаус Линге, или Ефим Макарович Ревко, и его начальство все хорошо помнят. В общем, так. Торчать тут у тебя мне резона нет. Запомни, в понедельник в тринадцать десять тебе надо быть в парке ДК железнодорожников. Линге желает поговорить с тобой.

– О чем?

– Не знаю. Это не мое дело.

– Как же я в понедельник из колхоза-то уеду?

– Придумай что-нибудь. Это дела твои, но в назначенное время ты должен быть в парке. Недалеко от кафе есть аллея, увидишь там скамейки, сядешь на одну из них, где больше никого не будет. Да в понедельник в парке народу особо нет. В павильоне мужики пивком, водочкой угощаются, на аллее им делать нечего. К тебе подойдет Линге. Все понял?

Губаров вздохнул:

– Да, понял. Только как уехать отсюда в понедельник?

– Все, что нужно, я передал. Мне пора ехать.

– А где встал-то? Свет фар на улице Зинка увидела бы.

– Я без света, берегом.

– По грунтовке шел от Верховска?

– Да.

– Ясно.

– Давай, господин начальник полиции, не опаздывай.

– Да пошел ты!..

– Что и делаю. – Никифоров зашел в сад и исчез в нем.

Губаров почесал затылок и зашел в дом.

Зинаида сидела на кровати.

– Чего он приезжал?

– Дело есть. Выгодное. Надо человека одного до Москвы из Переслава на машине бросить. Но вот загвоздка, в понедельник ехать. А в начале недели у Манюхина самая запарка.

Глаза Зинаиды жадно блеснули:

– А хорошо мужик обещал заплатить?

– Полторы сотни, но можно сторговаться и на две.

– А что ему электричкой не уехать? Намного дешевле выйдет.

– Значит, так ему надо. Чего придумать, чтобы из села в Переслав рано утром понедельника выехать?

Жена неожиданно сказала:

– Повод-то найти просто. Мне вот что непонятно. Если этот мужик в Переславе брезгует электричкой, то неужто он не может нанять городскую машину и получше нашего «Запорожца»?

– Ладно, скажу, ты только никому, а то останешься одна на долгие годы.

– Я могила!

– В бегах мужик этот. В розыске. Ему светиться не то что на вокзале или в забегаловке, в такси нельзя. Да и в новых машинах. А «Запорожец» самое то. Эту рухлядь гаишники не осматривают. Чего взять с нищеброда?

– Почему с нищеброда?

– А кто еще купит подержанный «ЗАЗ»?

– Ну не скажи. Была я в Переславе, там много «Запорожцев».

– Да какая разница, мало, много? Что за повод можно придумать?

– Самый верный – меня отвезти в больницу.

Губаров посмотрел на жену:

– А ведь ты права. Все знают, что у тебя язва желудка. А тут вдруг худо стало, кровь ртом пошла, боль сильная. А специальная больница только в Переславе. Ты у меня молодец, Зинка. Вот что значит острый бабий ум.

– Да уж, мы можем такое сообразить, до чего мужикам не додуматься. В воскресенье вызовешь фельдшера. Девицу к нам прислали молодую, неопытную, болезнь налицо, выпишет направление. А председатель или тот же Манюхин не отпустить тебя не смогут. Потому как, случись что со мной, их по партийной линии так достанут, что они и должностей лишиться могут.

– Это так. Добро, значит, в воскресенье зову фельдшерицу.

– Ага! Только в Переславе не продешеви. Если мужик в розыске и ему срочно надо в Москву, то он любую деньгу отвалит. Так что смело проси триста рублей. Нам с тобой за эти деньги два месяца в колхозе надо корячиться.

– Видно будет, сначала надо уехать. Постой, но ты же должна остаться.

– И чего? Дома отсижусь, никто не увидит, так что уедешь. Ты нужен, иначе дружок твой из Переслава ночью не приезжал бы.

– Тоже верно. Ладно, спим.

Никифоров вернулся в город без приключений. На трассе вообще никого не было.

В 2.10 он зашел домой, разделся и набрал номер городского телефона.

После непродолжительной паузы ему ответил Ревко:

– Да, слушаю.

– Это я.

– Узнал. Вернулся? Как поездка?

– Докладываю. Проехал туда и обратно нормально, виделся с другом, передал все, что надо было.

– Как он отреагировал?

– Озаботился, сможет ли отпроситься в город в понедельник. А так не без удивления, конечно, но, в общем, нормально.

– Вас кто-нибудь видел?

– Обижаешь, начальник.

– Уверен?

– Сто процентов.

– И даже жена его?

– Она оставалась дома.

– Хорошо, отдыхай.

– Надеюсь, сегодня ты больше не побеспокоишь меня?

– Это уж как получится.

В Верховск в воскресенье, 26 августа, начала заходить техника отдельной строительной роты. Пришел первый взвод.

Яковлев, оповещенный об этом, тут же проехал к бывшей овощной базе. Исполком выделил ему старенький, но еще живой «ГАЗ-69». Немалую роль в этом благодеянии сыграла Зубкова.

Яковлев оставил машину во Втором Речном переулке, прошел к объекту.

У ворот его остановил солдат, вооруженный автоматом:

– Стой! Запретная зона. Назад!

– Спокойно, солдат, свои.

Боец сбросил с плеча автомат.

– Свои все на территории. Стоять на месте, или стреляю!

Подполковник КГБ улыбнулся и спросил:

– Так что мне делать-то, стоять или уйти?

– Теперь стоять. – Боец повернулся и крикнул: – Сержант, позови взводного. Тут посторонний тип интересуется объектом.

– Жди и не отпускай его.

Вскоре подошел офицер, козырнул:

– Командир взвода отдельной военно-строительной роты старший лейтенант Лейко. Прошу предъявить документы.

– А просто уйти я не могу?

– Уйдете, как только выясним, зачем приходили.

– Да посмотреть.

– Больше в райцентре достопримечательностей нет? Документы!

– Хорошо. – Яковлев протянул старшему лейтенанту удостоверение.

Взводный взглянул на него и тут же вытянулся:

– Извините, товарищ подполковник. Вам бы сразу караульному представиться, и он пропустил бы.

– Как я мог представиться, если он только команды отдавал? Впрочем, правильно делал.

Солдат непонимающе смотрел на них.

– Это подполковник государственной безопасности, усек, Вова? И в следующий раз требуй документы сам, – сказал ему взводный.

– Есть, товарищ старший лейтенант!

– Оставь его, командир, он все верно сделал, – заявил Яковлев.

– А вы, значит, и есть тот старший офицер центрального аппарата КГБ, который назначен куратором секретного объекта?

– Да. Какую задачу имеешь, старлей?

Офицер четко доложил:

– Прибыть на территорию объекта, очистить ее от мусора на участке, что ближе к реке, и начать установку сборной казармы для роты. Организовать круглосуточную охрану объекта силами вооруженного патруля, подготовить место для стоянки техники. После чего доклад командиру роты майору Гришину по телефону из райкома партии, конкретно из приемной первого секретаря.

Яковлев кивнул:

– Да, все верно. Давно служишь?

– Седьмой год.

– А что все в старших лейтенантах?

– Так должность не позволяет. Но представление будет отправлено. У взводного «вилка» старший лейтенант – капитан. Капитана можно получить, если ротный – майор. Гришин получил это звание, теперь и мне должны присвоить капитана.

– Значит, опыт есть.

– Так точно!

– Как с дисциплиной в роте?

– На уровне. Наша рота на особом контроле, так как привлекается к работам на секретных объектах. Соответственно подбор солдат тщательный, отсюда и дисциплина.

– Ты знаешь, что здесь будет?

Старший лейтенант улыбнулся и ответил:

– Нет, товарищ подполковник, не знаю, да мне и не положено. Майор Гришин показывал мне проект объекта, возможно, хранилища для чего-то крупного. Но меня это не касается.

– А зовут тебя как?

– Анатолий.

– Что успеете сделать за сегодня, Толя?

Лейко уверенно ответил:

– Все, что определено задачей. Мне отбивать взвод надо будет уже в казарме.

– Кровати, стулья, тумбочки привезли?

– Этого нет, но есть спальные мешки. Кстати, командир роты говорил, что нас должны поставить на довольствие в отдельном мотострелковом полку. Вы не подскажете, как туда проехать?

– Вместе и проедем. Я там пока не был, пора познакомиться с командованием.

– У вас есть машина? Или используем ротную?

– Есть «шестьдесят девятый», старенький, правда, но бегает шустро и особых проблем пока не доставлял. Хотя я и проехал на нем всего от центра до объекта.

– Лучше «шестьдесят девятый», чем «ЗИЛ», да и грузовые машины нужны здесь. А командирская машина взводному не положена. У ротного есть.

– Тогда поедем. Я поставил «козлика» в ближнем переулке. Но сначала заглянем в райком.

– Минуту, товарищ подполковник. Я сержанту поставлю задачу, и поедем.

– Давай.

Офицеры проехали в райком.

Там подполковник КГБ попросил секретаршу выйти из приемной. После этого старший лейтенант доложил командиру роты о прибытии в Верховск и начале работ.

В приемную вошел первый секретарь.

– А я и не в курсе, что вы здесь, – обратился он к Яковлеву.

Подполковник пожал ему руку, представил командира взвода.

– Моя помощь нужна? – спросил Горенков.

– Никак нет, товарищ первый секретарь райкома! – ответил взводный. – Управимся своими силами.