Текст книги "Приключения Ёженьки и других нарисованных человечков (с илл.)"
Автор книги: Александр Шаров
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Annotation
Книги Александра Шарова знает и любит не одно поколение читателей. Его сказка о девочке Ёженьке и других нарисованных человечках учит добру и настоящей дружбе, против которых бессильно даже самое злое волшебство.
Приключения Ёженьки и других нарисованных человечков
1
Ёженька появляется на свет
Страшная буря
Необитаемый остров
Как начиналась и как кончилась война с людоедами
Школа в вулкане
2
О чём думала Ёженька
Большая слоново-пальмовая мышь
Путешествие на большой рыбе-бутылке
Битва со змеиными бешеными буквами
Пир на весь мир
Приключения Ёженьки и других нарисованных человечков
1
Ёженька появляется на свет
Страшная буря
Необитаемый остров
Как начиналась и как кончилась война с людоедами
Школа в вулкане
Далеко-далеко, на берегу моря-океана, за тридевять земель и ещё за высокой горой, в маленьком городе у опушки бора жили два брата-художника. Младшего брата звали Добрый Художник. А старшего – Злой. Провёл старший брат чёрной-пречёрной краской черту.
– Всё, что по эту сторону, – моё! – сказал он младшему.
Видишь, ему досталась большая половина комнаты.
И большая половина окна.
И большая половина леса, который виден в окне.
И большая половина звёздочек, которые горят над лесом.
Стал Добрый Художник рисовать на большом листе бумаги картинки и буквы для азбуки: «А»... «Б»... «В»... Поглядел, а часть листа попала за чёрную черту к злому брату.
Плохо, да что поделаешь.
Работает Добрый Художник, рисует. К вечеру холодно ему стало, руки совсем замерзают. Пошёл он в дремучий лес – хворосту набрать и печку протопить.
Идёт он чащобой. Деревья трещат от мороза. Темно. Холодно. Страшно.
Идёт он, идёт и вдруг слышит дрожащий голосок:
– Простите, пожалуйста, я ззз... а... мм... е... рр... ззз... аю... Оглянулся Добрый Художник, а в сугробе, под ёлочкой, ёжик.
Плохо бедняге: шуба заледенела, щёки побелели от мороза.
Ежик-ежище – Чёрный носище... Знаете, когда Еж возвращается из леса в нору, он снимает колючую шубу, вешает на гвоздь и надевает мягкую пижаму.
И ежата, когда возвращаются из леса в нору, тоже снимают колючие шубки и надевают мягкие пижамы.
Но когда Еж выходит из норы в лес, он никогда не забывает снять пижаму и надеть колючую шубу.
И ежата тоже никогда не забывают. Колючки защитят и от лисы и от волка!
А от мороза трескучего? От ветра ледяного?
Нет, от мороза и ветра они не защитят.
Пожалел Добрый Художник ёжика и положил его за пазуху: пусть бедняга отогреется.
Положил он его на грудь и укололся больно-пребольно. И сразу почувствовал: что-то странное творится кругом. Будто бы он спит, но с открытыми глазами. И будто бы тепло стало в лесу.
Ели и сосны стряхнули снег, похлопали мохнатыми лапами, взялись за руки, окружили Художника, ведут хоровод, и маленькая ёлочка тихо приговаривает:
– Не бойся. Ничего страшного не случилось.
– Ничего не бойся! – вслед ёлочке повторяет мудрый старый пень в снежной высокой шапке. – Просто-напросто ты стал волшебником. Так бывает с каждым, кто в зимнюю стужу, в морозную ночь повстречает Ежа-ежища – Чёрный носище и согреет его.
– Что же мне делать? – спросил Добрый Художник, который всё-таки очень испугался.
– Будь осторожен! – десятками голосов ответили ели, и сосны, и лесной ветер.
Синие подснежники на секунду выглянули из окошек снежных сугробов – своих домов, тоже сказали:
– Будь осторожен! – и снова скрылись в сугробах.
– Будь осторожен! – проскрипел старый пень в снежной шапке. – Помни: это нелегко – стать настоящим Добрым Волшебником.
... Очнулся Художник, а он уже дома.
В печке горит хворост. Тепло. На столе недорисованная азбука.
«Неужели мне всё только приснилось?» – подумал он.
Глядит, а из рубашки ежиные иглы торчат. Положил он иглы на стол, и вот уже это не иглы, а цветные карандаши.
Один, серый, карандаш укатился за чёрную черту – к Злому Художнику. Тот его – цап-царап.
– Мой! – говорит. – Не отдам!
Добрый Художник сразу догадался: это не простые, а волшебные карандаши. И всё, что нарисуешь волшебными карандашами, будет живое!
И подумал он:
«Нет у меня дочки. А какая жизнь без детей? С кем посмеёшься? Кому порадуешься? Кому сказку расскажешь?»
И решил он: «Дай нарисую я себе маленькую доченьку. И назову её Ёженька».
Взял и нарисовал.
Вот какая девочка получилась! Синеглазая, рыжая, с бантами – славная!
Славная-то славная, только капризная немного. Огляделась Ёженька и захныкала:
– Ску-у-у-учно!
И Художник чуть не плачет: жалко ему девочку.
Подумал он и нарисовал море: спокойное, весёлое.
И небо нарисовал – ясное, без облачка.
И нарисовал Ёженьке шапку – золотую, как корона.
И лодку нарисовал – настоящую, из спичечной коробки.
И мачту.
И парус из розового лепестка.
И дал Ёженьке в руки синий воздушный шар.
И сказал дочке:
– Катайся по морю. Не скучай. А я отнесу азбуку в школу. А то дети всё спрашивают, как пишется «А», и как пишется «Б», и как пишется «В».
И он ушёл.
Злой уже тут как тут.
– Ага! Попалась! – закричал он страшным голосом и – р-раз! – распахнул окно.
А на дворе бушевала буря. Ворвался ветер в комнату. Завертелось всё, закружилось. Одеяло летит, как птица крыльями машет. Лампочка под потолком раскачивается, как колокол:
«Динь-динь, динь-динь...»
Забурлило и нарисованное море.
Выше, всё выше поднимаются волны. Вот какие страшные белые гребни на них! Того и гляди, лодка утонет.
Уже и мачту сломало, и парус сорвало. Уже и не видать лодки среди волн...
– Ага! Попалась! – ещё раз страшным голосом закричал Злой и от радости подскочил до потолка. Вот какую он шишку набил себе на макушке!
– Конец тебе, глупая маленькая Ёженька!
Он очень не любил маленьких детей, этот Злой Художник.
Старший брат так страшно и громко закричал, что младший, хотя и был далеко, услышал и сразу прибежал домой.
Море бушует сильнее и сильнее.
«Всё пропало, – подумал Добрый Художник, – нет больше моей золотой Ёженьки!»
И только он успел это подумать, как из-под потолка раздался голосок:
– Ау! Я тут! Спасай меня! Ой! Ой! Спасай меня скорее!..
Взглянул Добрый Художник вверх и видит: над гребнями волн летит Ёженька, уцепившись за свой воздушный шар.
Но волны уже бьются о потолок: бум! бум! – и брызги во все стороны, ветер всё сильнее. Ещё немного – и он вырвет шар из Ёженькиных рук. Тогда Ёженька обязательно упадёт в море.
И утонет.
– Держись, Ёженька! – крикнул Добрый Художник, бросился в самую пучину, волшебным карандашом разгребая волны, и одним движением нарисовал остров среди океана.
И нарисовал Добрый Художник на острове три пальмы.
Одна пальма вон какая – шоколадно-пирожно-конфетная.
Вторая – морожено-пломбирная.
А третья – аптечная.
Мало ли что приключится! Вдруг Ёженька перекупается, или поранится, или слишком много конфет съест.
А Злой Художник пристроился рядом, прикрылся ладонью и рисует ужасные ужасы.
Он уже нарисовал своим карандашом одного... двух... трёх людоедов, чтобы они поймали Ёженьку и съели.
А Ёженька подлетела к острову и опустилась на него. Стоит смотрит и радуется солнцу, пальмам, жёлтому горячему песку под ногами, синему небу над головой.
Нарисовал Добрый Художник трёх братьев Ёженьке – трёх храбрых воинов, чтобы они защищали сестричку.
Первого, самого большого и сильного, – старшего воина, и назвал его Старший Ёж.
Второго воина, поменьше, – Среднего Ежа.
И ещё третьего, самого меньшего, – Маленького Ежа: надо же Ёженьке кому-нибудь рассказывать секреты.
И каждому воину дал щит. Он жалел Ёженькиных братьев.
И каждому нарисовал сердце.
Старшему Ежу – золотое: сильное и горячее, как солнце.
Среднему Ежу – синее: верное и широкое, как море.
А самому маленькому – зелёное: доброе и ласковое, как трава.
Иначе братья были бы бессердечные.
И одно сердце, яркое, как радуга, он нарисовал про запас; это сердце он спрятал на самой верхушке конфетной пальмы.
А Злой Художник тем временем нарисовал ещё трёх людоедов; значит, всего их стало: 3+3=6. Много!
И нарисовал он Чудовище-Пятирога: у него огромнейший острый рог на носу, да по рогу на каждой ноге.
И нарисовал гору. Из неё поднимается дым. Это не простая гора, а огнедышащая – вулкан. Он даже дым не дорисовал до конца, а уже крикнул страшным голосом:
– В бой, в бой, проклятые людоеды! Конец тебе, глупая маленькая Ёженька!
Послушались людоеды и метнули копья.
Подняли и сомкнули щиты храбрые Ёженькины братья, защищая сестричку.
Три копья попали в щит старшего брата, два копья – в щит среднего, и одно – в щит самого маленького, того, которому Ёженька рассказывала свои секреты.
Сильно, очень сильно ударили копья.
Но братья выдержали. Даже самый маленький выдержал.
А Злой Художник бьёт своим серым карандашом Чудовище, приказывает:
– Беги и сейчас же растопчи глупую Ёженьку! Побежало Чудовище.
Остров заколебался под его лапами, как при землетрясении.
Но Ёженька придумала, как победить врага, и шепнула об этом братьям.
Старший Еж подскочил и ухватился за вершину конфетной пальмы. Средний Еж повис на ногах старшего брата. А Ёженька и Маленький Еж уцепились за ноги среднего.
Согнулась пальма. До самой земли согнулась!
Как лук, согнулась высокая конфетная пальма.
А Пятирог уже совсем близко.
– Беги скорее, а то я тебя резинкой сотру! – подгоняет Злой Художник Чудовище. – Растопчи Ёженьку!
Это он только так похвастался, Злой Художник. Никакой резинкой не сотрёшь то, что нарисовано волшебным карандашом.
– Отпускай! – скомандовала тем временем Ёженька. Разжали Ёженька и её братья руки, упали на землю.
Пальма разогнулась. «Мишки», шоколадные бомбы, кремовые пирожные, торты полетели навстречу Чудовищу!
А вместе со сладостями полетело и сердце – то, запасное.
Чудовище увидело, какие вкусные вещи летят, и открыло пасть. Оно было хотя и Чудовище, но сластёна.
Проглотило оно сто тортов, тысячу пирожных, десять тысяч конфет и вдруг улыбнулось и сказало Ёженьке:
– Ни за что я тебя не растопчу и не проглочу. Давай будем дружить!
Ведь вместе со сладостями в него влетело сердце. И стало Чудовище доброе и милое.
Протянуло Чудовище Ёженьке лапу. И Ёженька смело протянула ему обе руки и тоже сказала:
– Давай будем дружить!
Всё бы хорошо, но Злой Художник стащил тем временем красный карандаш и нарисовал извержение вулкана.
Всё загрохотало вокруг. Красный дым повалил из жерла вулкана и застлал небо.
Льётся красная кипящая лава.
А Злой Художник радуется.
– Пусть весь остров зальёт, и всё погибнет... – бормочет он про себя.
Уже поток лавы совсем близко, у самых ног Ёженьки и её братьев. Жаром пышет в лицо.
Страшно? Конечно, страшно. Только Ёженька не испугалась. Вот она улыбнулась, шепнула что-то воинам-ежам. Ещё секунда и повисли Ёженька и её братья на морожено-пломбирной пальме... Р-раз! – и полетели навстречу лаве три миллиона порций сливочного, шоколадного, лимонного мороженого.
И ещё миллион порций крем-брюле!
Лава, конечно, тут же замёрзла.
Жалко, столько мороженого пропало, но зато – урр-ра! – остров спасён.
... А Чудовище тем временем погнало людоедов к самому морю. А там пожалело их и спросило:
– Не будете больше людоедами?
– А мы и не людоеды вовсе. Нас только прозвали так, чтобы страшнее было.
– Воевать больше не будете? – спросило Чудовище.
– Честное слово, не будем!
– Никогда?
– Никогда!
– Тогда идёмте мириться.
И помирились.
И зажили дружно.
... А остров с тех пор стал называться Островом Нарисованных Человечков.
Ты посмотри на глобусе и, может быть, найдёшь его. А может быть, и не найдёшь, потому что он очень маленький.
Маленький, но какой красивый, зелёный! Пальмы весело болтают друг с другом.
Из вулкана вытекла вся лава, так что внутри стало хорошо и просторно.
Теперь там школа.
А на стене в школе висит табель, в котором Старший Еж – он стал учителем – проставляет отметки всем ученикам.
А шапочку Ёженькину, которая вроде короны, носят по очереди все. Кто дежурит по школе, тот и носит. Сегодня дежурит Чудовище.
После уроков Нарисованные Человечки идут купаться в море или катаются на катке, который сделался из замороженной лавы. Замечательный каток!
Ёженька учит кататься Чудовище. Оно не очень-то ловкое, да и нелегко быть ловким, если ты такое громадное. Вот оно упало, всплакнуло было, но лизнуло лёд и сразу утешилось. Лёд-то ведь сладкий, из самого прекрасного мороженого.
А иногда утром, в солнечный денёк, все Человечки стоят на берегу, около своих трёх пальм. Что они ищут глазами? Почему лица у них такие задумчивые, даже грустные?
Особенно у Ёженьки. Может быть, они ищут дом за морями и лесами, да ещё за высокой горой, в маленьком городе, на опушке дремучего леса, – дом, в котором они родились и где живёт Добрый Художник.
2
О чём думала Ёженька
Большая слоново-пальмовая мышь
Путешествие на большой рыбе-бутылке
Битва со змеиными бешеными буквами
Пир на весь мир
Часто-часто стояла Ёженька на берегу Острова Нарисованных Человечков и глядела туда, где за синим океаном в маленьком городке остался её отец – Добрый Художник. Иногда в такие минуты подходило к ней Чудовище, осторожно касалось лапой плеча девочки – надо быть очень осторожным, если лапа весит сто килограммов да ещё если на ней такой острый рог, – и тихонько говорило:
– Что им сделается – твоему доброму отцу и моему злому? Живут-поживают, добра наживают... Пойдем поиграем, а то, когда ты грустишь, моё чудовищное сердце просто разрывается.
Однажды, когда совсем невмоготу стало Ёженьке, она побежала к Маленькому Ежу, уткнулась носом ему в грудь и горько заплакала.
– Не плачь, – сказал Маленький Еж. – Я переплыву океан и привезу письмо от отца.
– Глупый! – ответила Ёженька. – Океан больше чем тридцать морей. Ты утонешь, а я умру с горя.
– Тогда давай срубим наши пальмы – конфетную, мороженую и аптечную – и свяжем плот, – сказал Маленький Еж. – На плоту мы с тобой уж наверняка переплывём океан.
– А что будут делать остальные Человечки? Бывшим людоедам ведь нужно очень много конфет, твои братья так любят мороженое, а Чудовище кашляет по ночам, без аптечной пальмы оно совсем разболеется.
– Ты права, – согласился Маленький Еж. – Я буду думать, вот и придумаю что-нибудь...
– Думай скорее! – попросила Ёженька.
С того дня Маленький Еж только и делал, что думал.
Нет, недаром волновалась Ёженька.
Там, в далёком маленьком городке, жил-поживал да добра наживал один только Злой Художник. Видишь, каким он стал толстым и важным.
Он украл у Доброго все волшебные карандаши и сказал ему:
– Ты только балуешься, глупые сказочки рисуешь для глупых детей, а я буду писать БЕШЕНЫЕ БУКВЫ!
ВОТ ПОГОДИ НЕМНОГО, УЗНАЕШЬ, КАКИМИ БЫВАЮТ БУКВЫ, ЕСЛИ ОНИ БЕШЕНЫЕ.
Только вот такой крошечный кусочек волшебного синего карандаша сумел Добрый Художник сохранить и припрятать от брата – на груди: пришил он к рубашке потайной карман.
Украл Злой Художник карандаши и сказал брату:
– Там к тебе звери пришли в гости: мышка, серый заяц и барсук. Во дворе в сараюшке тебя дожидаются, хотят о чём-то совета спросить.
Добрый Художник поверил и пошёл во двор к сараю: он был вообще доверчивый. А Злой тихо, на цыпочках, да за братом.
А когда брат вошёл в тёмный пустой сарай – это Злой всё придумал, что лесные звери пришли к Доброму Художнику за советом, – когда брат вошёл в пустой сарай, Злой Художник – раз! – и закрыл снаружи дверь на щеколду. Да ещё поленом крепко подпёр. И сказал через дверь:
– Неохота мне на тебя смотреть – не работаешь, скучный... Живи пока тут, в сараюшке-развалюшке. Кормить я тебя не стану. Может, помрёшь, а не то я тебя совсем со двора сгоню.
А потом сказал ещё:
– Моё имя самое хорошее: как услышат «Злой» – все боятся. А у тебя и не имя вовсе, а кличка какая-то – «Добрый». Велю тебя называть наоборот – ЙЫРБОД. Чтобы все забыли само это словечко «добрый».
Была в ту пору лютая стужа. В сараюшке ни щепки, да и печки нет.
Зарылся Добрый Художник в солому, лежит в углу. Слезы из глаз льются и замерзают на худых щеках.
«Что делать? – думает он. – Что делать? Хоть бы смерть пришла...»
Добрый Художник мёрзнет в сарае, а Злой растопил жарко печку и рисует волшебными карандашами буквы. Вот на таких дощечках. С виду обыкновенные буквы, а на самом деле они БЕШЕНЫЕ.
ЗНАЕШЬ, КАК РИСУЮТСЯ БЕШЕНЫЕ БУКВЫ?
РИСУЕТСЯ ЗМЕЯ 
Потом жало её – чёрное и ядовитое.
Потом согнётся змея вот так 
или вот так 
Глядишь, и готовы буквы – страшные и ядовитые, – словом, БЕШЕНЫЕ.
Пишет Злой на дощечках одно слово – «зззапрещаю». Вот так, с тремя «З».
Одно «З», с которого «злость» начинается, другое «З», с которого начинается «зависть», и третье – змеиное «З».
Развесил он дощечки на самых высоких домах, а в лесу за городом – на самых высоких деревьях. Чтобы все видели.
Прыгали синички-сестрички по оледенелым веткам, перекликались: «Не унывайте, скоро весна!» А прочитали «зззапрещаю» и умолкли – страшно.
И стал лес как мёртвый.
Вышли школьники во двор – поиграть.
Стали в кружок, считают, кому водить. «Раз, два, три, четыре...» А «пять» не сказали. Увидели «зззапрещаю» и разбежались по домам.
И взрослые бегут – скорей, скорей!
В подъезде два старичка шепчутся.
Один говорит:
– Сколько живу, всякое видел, а так плохо в нашем городе не бывало.
– Да, – отвечает другой старичок. – Надо бы к Доброму Художнику сходить, он бы уж что-нибудь присоветовал.
– Надо бы, – кивнул первый старичок. – Да слух идёт, вовсе и нет бедного Доброго Художника, извёл его брат, а есть какой-то Йырбод – даже и не выговоришь.
Покачали старички головой, поохали, повздыхали и тоже спрятались в своих домах.
И стал город как мёртвый.
Повечерело. Задремал Добрый Художник, а тут дверь сарая скрипнула и скрипит, скрипит...
Открыл он глаза и видит: дверь приоткрылась и в сарай забралось что-то – не поймёшь что.
Похоже на куст, тоненькие веточки торчат во все стороны. На одной веточке – яблоко, румяное, наливное, на другой – вишни, а на этих и вовсе белые грибы! И ещё на ветках сухие хворостинки. Забралось это не поймёшь что в сарай и бежит по полу, прямо к углу, где лежит на соломе Художник.
Только и слышно: топ-топ-топ... И ещё: «Пф-пф-пф...»
«Если это яблонька, – думает Художник, – то почему на ней вишни? А если это и вишня, и яблоня, то откуда на ней грибы? И где это видано, где это слыхано, чтобы яблоня, и вишня, и белый гриб ходили – ногами топали, и дышали: „Пф-пф-пф...“? Нигде не видано! Может быть, это сон? Или это сама смерть?...»
Подумал так Добрый Художник и спрашивает:
– Отвечай, кто ты такой, куст ходячий? Или ты сон? Или ты смерть – за мной, Йырбодом, пришла?
– Никакая я не смерть, – обиделся Еж-ежище – Чёрный носище. (Это был он.) – Стыдно старых друзей не узнавать. И никакой ты не Йырбод, а самый обыкновенный Добрый Художник. Узнали звери и птицы, что ты приболел, послали меня проведать тебя и гостинцы отнести. Вишни синички-сестрички прислали, яблоко – серый заяц с барсуком, а грибы я сам под снегом раскопал.
Обрадовался Добрый Художник. То пластом лежал, а сейчас чуть не пляшет.
Еж-ежище тем временем сложил хворостинки на полу и разжёг костёр.
Ох как тепло стало!
Поджарил Еж-ежище грибы вкусно-превкусно. Съел Художник жареные грибы, яблоком и вишнями закусил – сил прибавилось.
– Давай думать, как дальше жить, – говорит Еж-ежище. – У тебя что, волшебных карандашей совсем не осталось?
Вынул Художник из заветного кармана кусочек синего карандаша и отвечает:
– Больше ничего нет.
– Для начала хватит, – говорит Еж-ежище. – Нарисуй-ка ты курицу. Я бульон на завтра сварю. Бульон очень полезен.
– Как же мне нарисовать курицу? Ведь синих кур не бывает.
– Тогда нарисуй-ка ты, нарисуй-ка... Ага, знаю, нарисуй-ка килограмм ветчинки. Только чтобы жира поменьше: жирное больному вредно.
– Так ведь и ветчина синяя не бывает. Огорчился Еж-ежище, чуть не плачет.
Спрашивает:
– Что же бывает синее?
Долго думал Добрый Художник и надумал:
– Сливы!
– Вот и хорошо. Нарисуй десятка два слив, я компот сварю. Компот для больного и слабого лучше всего.
– Нет, – отвечает Добрый, – раньше я должен написать письмо доченьке.
Сказал и написал синим волшебным карандашом на листке бумаги:
«Милая Ёженька! Тут у нас появились бешеные буквы, и стало очень плохо. Я по тебе ужасно соскучился. Пожалуйста, приезжай поскорее, хоть ненадолго. Только не одна приезжай, а с храбрыми воинами-Ежами. Они тебя в обиду не дадут. Твой отец».
Написал он письмо и нарисовал синим карандашом бутылку. Ведь всем известно, что на необитаемые острова и с необитаемых островов письма отправляют в бутылках: почтальонов там нет.
И пририсовал он к этой синей Волшебной Бутылке хвост и плавники, чтобы она могла плыть.
И два синих-пресиних глаза, чтобы она видела, куда плывёт.
Вот и получилась бутылка не бутылка и рыба не рыба – Рыба-Бутылка.
А тут как раз карандаш кончился: на сливы и не хватило.
Положил Добрый письмо в бутылку и сказал Ежу-ежищу:
– Отнеси, пожалуйста, Рыбу-Бутылку к синему морю. Опусти её в синие волны, она и поплывёт куда нужно.
– Хорошо! – сказал Еж-ежище – Чёрный носище, взял Рыбу-Бутылку и пошёл к морю.
Идёт он через лес дремучий – топ-топ-топ, а навстречу выползла из норы Змея-Удав.
– Что это ты несёшь-шшш, Еж-ежищщщще? – шшшш-шшшшипит Змея-Удав.
– Это секрет, – отвечает Еж-ежище. – Тебе, злой Змее, я секрета ни за что не расскажу.
– Шшш-шшшш-шшутишь ты, что ли? Вовсе я не Змея, а добренький-предобренький Ужж-ж-жик. Собрался в гости к серенькому Зайчишке, вот и вырядился в костюмчик из змеиной шшшшкурки, чтобы красивее быть.
– А чего же ты шипишь, если ты Уж, а не Змея?
– Жжжуб у меня болит – терпежжжу нет, оттого и шшшшшиплю... Расскажи мне скорей секрет, а я побегу к доктору Дятлу, он жжжуб вылечит!
Поверил Еж-ежище Змее-Удаву и рассказал секрет.
Змея сразу поползла к Злому Художнику и передала ему всё – про Волшебную Рыбу-Бутылку и про письмо Доброго Художника.
Ужасно рассердился Злой. Нарисовал он вот такую огромную Акулу. И сказал ей:
– Будешь плавать по морю-океану, пока не проглотишь Волшебную Рыбу-Бутылку. И забросил Акулу в море. И нарисовал ещё вот такого Коршуна и сказал ему:
– Будешь летать над синим океаном, пока Акула не проглотит Рыбу-Бутылку. А если не исполнит она моего приказа, выклюешь ей глаза.
Выпустил Коршуна в небо.
Потом подошёл к сараюшке, где его добрый брат жил, и через дверь сказал брату:
– За то, что ты Ёженьке письмо послал, сидеть тебе здесь десять дней и десять ночей. А потом я казню тебя. И вместе с тобой казню Ёженьку со всеми Нарисованными Человечками и Ежа-ежища – Чёрный носище с его ёжиками тоже казню. И никто на свете не узнает, что был такой Добрый Художник.
Сказал всё это Злой и позвал букву «Ч». Велел ей сторожить брата.
Вот она стоит, меч в руке – чёрствая, чужая.
Вернулся Злой в дом и стал писать письма: Кощею Бессмертному и Змею Горынычу, старым своим дружкам, и всем, всем злым людям и злым зверям на свете.
Пишет он:
«Злобные Злые Злыдни!!! Через десять дней и десять ночей казню я моего брата, Доброго Художника, и Ёженьку, и всех Нарисованных Человечков, и Ежа-ежища с его Ежатами. Казню синичек и других птичек. А после будет пир. И гостям хватит вкусной человечинки. Приезжайте скорее, злобные вы мои злыдни. Ваш друг Злой Художник»
Тем временем на Острове Нарисованных Человечков окончились в школе уроки, все разбрелись кто куда, а Ёженька с Чудовищем играют в классы.
– Твоя очередь! – сказала Ёженька. Приготовилось Чудовище прыгать и вдруг видит: над островом летит Ястреб, в кривом его клюве Мышка.
– Ой, ой, ой! Спасите! – пищит Мышка. – Ай, ай, ай! Помогите!
Чудовище подняло камень и швырнуло в Ястреба. Ястреб вскрикнул от боли, клюв у него разжался, и Мышка упала к ногам Чудовища. Глаза зажмурила, дрожит от страха:
– Бо-бо-бо-юсь!
– Успокойся! – говорит Чудовище. – Ястреба и след простыл.
Мышка один глаз приоткрыла, потом другой, взглянула на небо и запищала:
– Эх, помешал ты мне! Я как раз собиралась его правой передней лапой ударить. Конец бы негоднику.
Качает Чудовище головой, улыбается.
– Ты чего зубы скалишь? – пищит Мышка. – Я ведь не обыкновенная мышка-норушка. В зоопарке вместе со слоном жила. На клетке так и было написано:
«Большая Слоновая Мышь» и «Малый Мышиный Слон».
– А какой он – слон? – спросило Чудовище, которое было любопытным.
– Обыкновенное глупое чудовище, как ты, только рогов нет.
– Ты его боялась?
– Я-то?! Это он от меня по всей клетке бегал. Думал, я – лев. Не видит, дурачок, что у меня и гривы-то нет. Потом осмотрелся, привык. Ходил за мной как собачка: «Расскажи да расскажи...»
– Что ж ты ему рассказывала?
– Разное. Звери по клеткам, а мне сам директор сказал:
«Раз ты не кто-нибудь, а Большая Слоновая Мышь, гуляй по городу сколько хочешь». Придёшь, бывало, в библиотеку, тебе сразу тащат «Слоновую газету», и «Львиную газету», и «Мышиную газету». Вычитала, что один слон на берегу реки Конго с корнем вырвал сто кокосовых пальм. Рассказала моему слонишке-дурачишке. Он как засмеётся: «Это, ха-ха-ха, дядюшка Бумба! Обиделся дядюшка на тётушку, что она не так приготовила салат из стволов баобаба, вот и бушует». А другой раз в «Слоновой газете» напечатали, что в Африке все реки вышли из берегов и затопили все деревни, а слониха ходила по горло в воде и спасала негритят. Мой слонишка как поднимет хобот да как затрубит: «Ту-ту-ту! Слушайте все, все звери и люди, какая она храбрая и лучшая на свете, моя тётушка слониха Тумба... Ту-ту-ту!..»
Так беседовали Чудовище с Большой Слоновой Мышью.
А Добрый Художник сидел в тёмном холодном сарае.
– Скажи, пожалуйста, сколько дней прошло и сколько ещё осталось до казни? – спрашивал он иногда букву «Ч», которая с мечом в руке стояла у двери.
А чёрствая буква «Ч» отвечала:
– Не люблю ни-ко-го и не скажу ни-че-го!
А Волшебная Рыба-Бутылка знай плывёт по волнам, по морям, хвостиком помахивает, гребёт плавниками, да ещё песенку поёт:
– Я Волшебная Бутылка,
Да-да-да!
И не страшны мне ни горе,
Ни бе-да!
Выпрыгнула из волны, как летучая рыба, огляделась по сторонам и снова запела тоненьким голоском:
– Я Волшебная Бутылка,
Ти-ри-рам!
И плыву, плыву, плыву
На страх врагам!
Плывёт Рыба-Бутылка, плывёт и вдруг видит: среди моря – земля. На земле жёлтая пустыня, голубое озеро и зелёная пальмовая роща.
Бегемоты купаются в озере, носороги лежат на песочке в пустыне, лапы вверх подняли – загорают, слоны забрались в пальмовую рощу, где тень, хоботами покачивают, беседуют.
Рыба-Бутылка подплыла к земле и закричала:
– Звери, звери, скажите скорее, где Остров Нарисованных Человечков?
Звери услышали и вышли на берег.
– Если ты злая Акула, мы тебе не покажем дороги, – сказал мудрый Главный Носорог.
– Я не злая Акула, – ответила Рыба-Бутылка и выскочила из волны, чтобы все увидели, что она действительно не Акула.
– Мы тебе верим, – сказал мудрый Главный Носорог. – Плыви два дня прямо, а потом день направо, а потом день налево и приплывёшь к Острову Настоящих Вулканов. Спроси их, как плыть дальше, они тебе расскажут.
– Ту-туу-туууу? – покачав хоботом, затрубила слониха Тумба. – Плыви и не сбейся с дороги. Но когда ты будешь плыть прямо, и когда ты будешь плыть направо, и когда ты будешь плыть налево, помни: БУДЬ ОСТОРОЖНА. По твоим следам плывёт злая Акула, смотри не попадись ей в зубы!
– Спасибо! – ответила Рыба-Бутылка и поплыла.
Плывёт она день – тихо-тихо, осторожно-осторожно, – а на второй день стало ей скучно, она и запела во весь голос:
– Я Волшебная Бутылка,
Тим-по-по!
И несу-несу-несу
Волшебное письмо...
Акула сразу услыхала Бутылкину песенку.
– Тебя-то мне и нужно, глупая болтунья, – сама себе сказала Акула, догнала Рыбу-Бутылку – ам! – и проглотила!
БЕДНЫЙ, БЕДНЫЙ ДОБРЫЙ ХУДОЖНИК, НИЧЕГО НЕ УЗНАЕТ О ТЕБЕ ЁЖЕНЬКА И ЕЕ БРАТЬЯ ВОИНЫ-ЕЖИ. НИКТО НЕ СПАСЕТ ТЕБЯ... А МОЖЕТ БЫТЬ, ВСЕ-ТАКИ, КТО-НИБУДЬ ПРИДЕТ ТЕБЕ НА ПОМОЩЬ?!
Летит Коршун. Увидел сверху Акулу и кричит ей:
– Ну как, догнала Рыбу-Бутылку?
– Догнала!
– И проглотила?
– Проглотила!
– Твоё счастье, а то бы я тебе глаза выклевал. Ну, отдыхай, а я полечу к хозяину, доложу, что и как.
«В самом деле, надо поспать», – подумала Акула и зевнула во всё акулье горло.
Рыба-Бутылка ка-а-ак выскочит из её горла – и мимо острых акульих зубов в открытое море.
Акула и не заметила – лежит на волнах, похрапывает.
Рыба-Бутылка плывёт, торопится.
Тихо плывёт – умная стала.
Прямо плыла два дня, потом день направо и день налево. И увидела Остров Вулканов, не нарисованных вулканов, а самых настоящих.
Дышат огнём и чёрным дымом Вулканы. Швыряют в небо камни – бам-бам-бамм-бамм-трам-тарарам!
Услышали Вулканы от синичек, которые летели мимо, что Добрый Художник в тюрьме, ждёт казни, а по морю-океану рыщет злая Акула, вот и рассердились.
– Сейчас мы зальём огненной лавой океан! – хрипят могучие Вулканы. – Вода вскипит, и Акула сварится. Так ей и надо! Но что, если вместе с ней погибнет и могучий Кит, и мудрый Дельфин, и храбрая Рыба-Меч? Как быть?.. Как быть?! Бам-бамм-бамм!
Тем временем Рыба-Бутылка подплыла к берегу.
– Покажите, пожалуйста, дорогу к Острову Нарисованных Человечков, – тоненьким голоском вежливо попросила она. – Я не злая Акула, а Рыба-Бутылка. И меня нарисовал Добрый Художник, как Ёженьку и воинов-ежей.
Посмотрели Вулканы и видят: это и вправду не акула. Затихли они, успокоились.
– Мы покажем тебе дорогу, – прогремел Старый Вулкан. – Сейчас я брошу эту чёрную гору на самый край океана. Гляди на неё и плыви, никуда не сворачивай. Обогнёшь гору, покажется земля, а там три пальмы и друг мой – Погасший Нарисованный Вулкан – это и есть Остров Нарисованных Человечков.
Собрался Старый Вулкан с силами и швырнул чёрную гору далеко-далеко.
Видишь – даже горизонт прогнулся.
Проплыла Рыба-Бутылка мимо чёрной горы и увидела Остров.
Синички-сестрички уже рассказали Человечкам про Рыбу-Бутылку. Стоят они на берегу, машут руками и кричат «Уррра!».
Рыба-Бутылка передала Ёженьке письмо и сказала:
– Перебирайтесь ко мне на спину – только по очереди, осторожно! Поплывём скорее, а то ведь Злой грозится через три дня казнить нашего отца!
Стали Человечки в очередь, а Чудовище замешкалось и оказалось самым последним – оно ведь большое да неловкое.
Ёженька и Маленький Еж забрались на Рыбу-Бутылку, и больше места не осталось.
– Ничего, – сказала Рыба-Бутылка. – Я Волшебная – раздуюсь!
Понатужилась и раздулась, как обещала.
Теперь и Средний Ёж и Старший Ёж поместились на её спине.
– А мы-то как же?! – кричат бывшие людоеды. – Ни за что на свете не останемся без Ёженьки!
